Бесславные ублюдки — Глава 4.

«Настоящий друг с тобой, когда ты не прав. Когда ты прав, всякий будет с тобой».

(с) Марк Твен

Вечно смотреть можно лишь на три вещи, но чаще всего это дикий огонь. Укрощенный человеком, он дарил ему свет в ночном мраке, тепло и защиту от холодных зим, поджаривал сырое мясо, чтобы оно стало съедобным, и все это за смешную цену в несколько дров. Было в нем что-то особенное, гипнотизирующее разумы простых смертных, взывающее к их животной сути. К тем отголоскам прошлого, когда люди жили в пещерах и молились на дары природы. 

Аарн будто видел в огне отопительного камина прошлое своих предков, как они бегали по лесам за дичью, плясали под дождем и молились на звезды, считая их свет чем-то божественным. Он сидел в плетеном кресле и пребывал в полудреме. В уставших голубых глазах отражались блики танцующих языков вечно голодного огня. Левая рука была обмотана куском ткани и покоилась на шее, а под широким воротником туники просматривалась перевязанная грудь. 

После тяжелой победы над бандой Атара, Энитах приказал позаботиться о выживших наемниках и чтобы им оказали всю необходимую помощь. Их расположили в его же доме с одной большой комнатой, построенным из бревен и глины, куда принесли дополнительные кровати. Местный знахарь пробыл с ранеными до самого заката следующего дня и проявлял чудеса народной медицины, постоянно делал настои и обмакивал повязки в какую-то противно вонючую смесь. 

Имперец получил сотрясение мозга и пару резаных ран, что пришлось зашивать, но по сравнению с остальными он еще легко отделался. Парню всего-навсего рассекли кожу на правой стороне лица, от виска до подбородка, когда как Ба'Расин с черепно-мозговой травмой не мог даже сидеть. Только благодаря адреналину каджит нашел в себе силы бороться с законами гравитации, а от смерти спасла крепкая черепушка — немногие могли выжить после удара дубиной.

Поэтому копьеносец лежал не вставая и рассматривал потолок с отверстиями для дыма из камина.

На соседней от него кровати находился Освальд, обмотанный словно мумия тряпками, укрытый сразу несколькими одеялами из козьей шерсти — это было жестом доброй воли от Энитаха. 

Несмотря на полумертвое состояние, остроухий очень быстро шел на поправку и знахарь, при каждом его осмотре, удивлялся как маленький ребенок, смотря на быстро срастающиеся ткани. Такими темпами, как сказал ричмен, брюнет имел все шансы встать на ноги раньше остальных и это было невероятно. Аарну пришлось на ходу выдумывать нелепое оправдание про то, что у Освальда врожденная особенность и даже зелья на нем имеют более сильный эффект. 

Знахарь не поверил, но Айрен развеяла его сомнения и рассказала, что такое существует и встречается в основном у меров и редко когда у полукровок. Таким вот случайным образом, легенда о происхождении Освальда приобрела дополнительные детали и Аарну оставалось только просветить его.

Сама данмерка сидела рядом с лучником в кресле попроще. Она напоминала только что проснувшийся древний труп, что захотел чашечку травянистого отвара и держал ее перед носом в обеих руках. Женское подобие драугра поджало к груди колени, укуталось в погрызенное мышами одеяло и точно так же не спускала двухцветный взгляд с голодного огня.

Она не могла колдовать и не имела специальных зелий, чтобы восполнить магические резервы — голубоватая жидкость, в отличие от лечебной, стоила очень дорого и ее цена сильно вальировара в зависимости от качества. Будь у мерки хотя бы маленький пузырек, она бы смогла исцелить соратников за пару часов. Увы, его не было и наемникам приходилось довольствоваться знаниями знахаря.

Но остальным членам отряда уже никакая магия не могла помочь. Йорлин сражалась храбро и удостоилась войти в чертог Шора. Сиродилец захлебнулся собственной кровью, попавшую через разрубленную трахею. Орк оставил после себя огромную алую лужу, в которой почти что плавал. Фунт серебра — такова цена их жизни.

Ри'Маханд, мягко говоря, был недоволен. Караван не мог выступить без охраны, так как сильно рисковал попасть в засаду разбойников, а воители, которых наняли каджиты, потеряли половину своей группы. Если бы они находились не в Пределе, торговцы бы плюнули на них и отправились в путь, но, к сожалению, это было не так. 

— Аарн… — прохрипел данмерский драугр и сделал глоток отвара с мерзким запахом, но тот не помог восстановить голос. — Расскажи… про Эмили.

Блондин мельком глянул на спящих соратников и подался вперед, протирая глаза пальцами здоровой руки. В идеале ему следовало отказать в просьбе и предоставить возможность ответить непосредственно приятелю. Понимал, что тема сама по себе скользкая и когда Освальд узнает — а он узнает, что парень проболтался, — то обязательно отвесит ему тумаков. С другой стороны, Аарн не хотел, чтобы посторонние тревожили его, напоминая о навсегда утерянной любви.

Айрен наблюдала краем глаз за реакцией имперца и сделала для себя несколько выводов. 

— Его любовь? — Она решила задавать простые вопросы, требующие либо согласия, либо опровержения. Аарн молча кивнул. — Она давно погибла?

— Полгода, — уточнил лучник, имея в виду не дату смерти, а когда они оказались в этом мире. Что, по сути, было одним и тем же.

— Как долго они были вместе?

Вопрос заставил его нахмуриться.

— Три или четыре года.

Данмерка закивала и прикрыла веки, вдыхая и непонятно как получая наслаждение от легких паров трав.

— Только… не лезь к нему с этим… ладно?

— Я и не собиралась, — честно прохрипела эльфийка и поерзала в плетеном кресле. — Такие раны, даже если затягиваются, то постоянно о себе напоминают. Боль утраты может не пройти до самой смерти.

Парень мог поправить ее, что «утраты» не идут вровень с «потерями». Таких больших, что они стирают все твое прошлое, оставляя абсолютную пустоту. Что когда-то у тебя было все, а теперь ничего. Но не стал. Тогда бы пришлось поведать невероятную, безумную и неправдоподобную предысторию их происхождения.

— У тебя к нему простое влечение или… все серьезно?

Данмерка сощурила глаза на языках огня, обдумывая свой ответ.

— Если пустит к себе.

— Я не спрашивал: «пустит или нет?», я спрашиваю о твоих намерениях. — Почему-то к этому вопросу, по отношению к другу, Аарн относя намного серьезнее, чем к своим любовным приключениям.

— А какие были твои намерения к Йорлин? — колдунья резко сменила тему и украдкой глянула на собеседника. Его аж передернуло от ощущения, что на него смотрит оживший мертвец — вот настолько плохо выглядела эльфийка.

— Влечение, — он ответил прямо и отвернулся к камину. Огонь заметно ослаб и еле держался на тлеющих углях. Имперец подбросил в камин несколько деревяшек, а тот словно ожил как помолодевший старик.

— Тогда у меня больше, чем просто влечение.

— Хех, ну удачи, — ее ответ рассмешил имперца, показался наивным и заставил глубоко вздохнуть. — Больше. Меньше. Его не интересует ни то, ни другое. Думаешь, я не пытался? 

— Пытался что? Затащить его в публичный дом, бордель и приводил с улиц всяких простушек? 

Аарн призадумался над своей методикой борьбы со стрессом, вспоминая каждую юбку, что успел задрать, и не нашел чем возразить. Это было правдой и отрицать ее довольно глупо. Как и то, по его мнению, почему этого нельзя делать, если партнер идет навстречу. 

— Оно так не работает.

— О-о, давай еще и об этом поговорим. Нам же делать нехуй, правильно?

— Чего делать? 

Тут блондин понял, что длинный язык это не всегда хорошо, а без костей и вовсе ужасная вещь. Айрен была не первая, перед кем матерились приятели, но во всех случаях им удавалось избежать объяснений тех или иных слов. Ругань существовала всегда и везде, и была неотъемлемой частью культуры каждого народа как способ самого красноречивого выражения в любой ситуации. Что как раз и сделал Аарн, создав тем самым неловкую для себя ситуацию.

— Ну… нехуй… Это из диалекта хаммерфеллских бедуинов, — на скорую руку выдумал имперец, не особо задумываясь над правдивостью, но прогадал с еще одним словом:

— Кого? — нахмурил брови данмерский драугр.

— Ну, бедуинов! У нас так в Сиродиле этих пустынников называют.

— А-а-а… — протянула Айрен, хотя на самом деле ничего не поняла. — Впервые слышу… 

Аарн пожал плечами, делая вид, что это всеми известный факт, а то, что мерка никогда не слышала этих слов, лишь ее проблема. 

Дверные петли заскрипели, оповещая о приходе недовольного караванщика. За день это было его третье появление и если в предыдущие разы каджит начинал прямо кричать, то сейчас недовольно бурчал и не забывал напоминать, какое же несчастье свалилось на его мохнатую голову. И не только потому, что охраны стало в два раза меньше, но и из-за жадности — Ри'Маханд, на правах нанимателя, упорно требовал от Энитаха обещанные покойникам слитки серебра. Ричмен посмеялся и, понятное дело, ничего ему не дал. 

— Горе мне… какое горе! — восклицал каджит по пути к обеденному столу и без спроса откупорил пробку бутылки эля. 

— Не выдумуй, Маханд, — прохрипела Айрен и с укором посмотрела на него через плечо. — Все не так уж и плохо. Чего ты жалуешься?

Караванщик театрально поперхнулся и вылупил на данмерку ошарашенные глаза. 

— Не плохо?! — переспросил он и небрежно поставил бутылку. То, что она перевернулась, выливая содержимое, не помешало ему зашагал по комнате. — Катастрофа! Несчастье! Я теряю деньги!

— Для мародера ты слишком громко кричишь, — проворчал Аарн и демонстративно поковырял мизинцем в ухе.

— Не мародер, а предприимчивый, находчивый, гениальный и с цепкой лапой! Чего добру пропадать, коль оно никому не нужно? Кто успел — тот и съел.

Спорить с таким доводом никто не стал. Колдунья посчитала его приемлемым и сама себе кивнула. Лучник придерживался иного мнения, но не знал чем возразить и решил промолчать.

— Когда ты сможешь колдовать? 

Каджит прошелся по комнате к кроватям и осмотрел сначала заснувшего собрата, а потом мумифицированного человека. Глаза сощурились на многочисленных ранах, вызывая у него толику отвращения.

— Завтра, — не оборачиваясь, ответила данмерка и слегка озадачила имперца.

— Так быстро?

Айрен перевела на него снисходительный взгляд, как обычно смотрят на маленьких детей, сказавший какую-то нелепую глупость. Она приподняла чашу с отваром и вопросительно изогнула тонкие брови, но лучник не понял намека. Для него это выглядело как предложение попробовать напиток с резким запахом, что мерка заваривала на протяжении всего дня.

— Травы. Лепестки красного горноцвета, мякоть джазби и ежевики. Вкус отвратительный, но запах приятный.

— Как по мне, оно сильно воняет, — поморщился блондин и шумно выдохнул, прогоняя из носа пары растений.

— Чем скорее караван отправится в путь, тем лучше. — Маханд развернулся к сидевшим у камина и медленно прошелся в их сторону. Глаза сверкнули на данмерку недовольством, будто в следующих словах была только ее вина: — Мне придется найти среди местных кого-то, кто может держать меч. Опять платить. Ваша свора, вместо выполнения договора, приносит только убытки.

— В городах полно других наемников. — Айрен простодушно пожала плечами и не удостоила каджита должным вниманием, будто это она владеет караваном, а не наоборот. — Наймешь других.

— Я найму, — не стал спорить каджит и навис грозовой тучей, что вот-вот разразится молнией. — Но к вам никто не обратится. Я обещаю. 

Караванщик перевел взгляд на Аарна, намекая, что его и остроухого это тоже касается.

— Каджитские караваны имеют скверную репутацию, — отстраненно заговорил имперец, смотря куда-то перед собой, и грустно вздохнул. — Будет неприятно, если в каком-нибудь поселении поползет слух, что в телегах спрятан лунный сахар, или даже скума. Так могут не то, что к воротам не подпустить — Драконий мост не перейдешь, и не дай боги конфискуют весь заморский товар. Такие убытки… Век не отработаешь. 

На последних словах парень состроил печальную мину и поднял на каджита притворный сочувствующий взгляд. Караванщик насупился словно потревоженный во время спячки медведь, но воздержался от покарания наглого сиродильца. Знал и прекрасно представлял последствия слухов о контрабанде, что якобы спрятана под его товарами. Перед имперским законом все равны, а каджиты во всех провинциях и того ровнее.

Маханд тихо зарычал, направив на Аарна испепеляющий взгляд, а тот улыбнулся ему в лицо, как ни в чем не бывало.

— Как хорошо, что ты честный торговец, а мы охраняем твой законный товар.

Дуэль в гляделки быстро закончилась победой имперца — каджит гневно рыкнул и направился к выходу, напоследок громко хлопнув дверью. Ба'Расин аж подпрыгнул на кровати и обеспокоенно огляделся, но резкие движения спровоцировали головную боль и заставили уронить голову на набитую сеном подушку.

— Зря ты так, — без осуждения прохрипела данмерка. — Хамить нанимателю себе дороже.

— А тебе значит можно, да? — слегка возмущенный таким предлогом, пробубнил Аарн и развернулся к камину.

— Мне позволяет статус. Может я и странствующий маг, но во мне течет кровь Садри.

— Вассалы Дрес?

Айрен кивнула с прикрытыми глазами, а губы тронула скорбная улыбка, будто факт о происхождении печалил ее, или упоминание Великого дома, в чьем подчинении находилась ее многочисленная семья. Аарн не знал, как расценивать ее эмоции, о чем и спросил:

— Тебя это напрягает?

— Нет… Может имя моего дома и имеет свой вес, но мало что значит за пределами Морровинда. Многие из нас вынуждены скитаться по миру и искать приюта в чужих землях. Самим добиваться благополучия, не чернясь любой работы и живя средь крыс и отходов, что стекают с верхних улиц. Это меня и расстраивает.

Квартал серых Виндхельма, где полным-полно данмерских беженцев — именно это место представилось Аарну, что хорошо подходило под описываемую эльфийкой жизнь. Знатные или нет, для нордов жители Морровинда были на одно лицо: серолицые, остроухие и красноглазые нахлебники, чье место рядом с грызунами. 

На следующее утро Аарн нашел в себе силы и отправился к местному кузнецу. Он хотел подготовиться к неминуемой драке с нежитью, на которую, по канонам всех вселенных, хорошо действовало серебро. Конечно, можно было обойтись обычной сталью, упорно кромсать ходячих мертвецов и надеяться, что бесформенный призрак испугается какого-то куска железа и растворится в воздухе. Но это было не так. 

Кузнец принял заказ на перековку двух трофейных мечей, что он приватизировал у перебитой банды, и получил слиток серебра для вплавления в сталь, а остатки послужили бы оплатой. Ремесленник почесал свою лысую репу и потребовал пару дней, так как работа по себе трудоемкая, да и закалка такого оружия не простая, и займет больше времени. Аарн махнул рукой, поговаривая, что времени у него как у замурованного мертвеца.

На третьи сутки северный ветер пригнал хмурые тучи. Холодные капли барабанили по крышам домов, играя умиротворяющую симфонию, которую хотелось сидеть и слушать. Жители не высовывали носа и остались в теплых домах, лишь некоторые смельчаки бродили по делам под проливным дождем, увязая в грязи размытой дороги. 

Аарн сидел под стеной дома на крыльце, защищенный соломенным навесом, и наслаждался царившим в поселении покое. Компанию ему составлял Ба’Расин, которого Айрен подняла еще вчерашним днем. Отвар восполнил ее силы, позволил прибегнуть к заклинаниям Школы Восстановления и, так как Освальд умудрялся заживать самостоятельно, вылечить раны каджита. Постепенно, с большими перерывами, Ба’Расин прошел четыре сеанса, прежде чем смог окончательно встать на ноги. Сегодня была очередь остроухого.

Имперец коротал время в раздумьях и почти не касался прихваченной с собой кружки эля, что стояла у ног и ловила редкие капли. Думал о том, что хотел бы сделать и сколько времени у него осталось. Наступала вторая половина лета, но конкретной даты не знал, ведь давно сбился со счета. Но именно в конце самого жаркого сезона появлялся Довакин, а до этого Ульфрик должен убить Торуга. И имперец гадал, осуществил ли желаемое ярл Виндхельма, или еще нет? Если нет, то когда? И сможет ли, а главное успеет ли Аарн как-то помешать?

От раздумий его отвлек странный мягкий запах тлеющих листьев. Парень покосился на сидевшего рядом Ба’Расина. С хмурой как дождевые тучи мордой, каджит укрылся от прохладной сырости болотистым плащом и потягивал с длинным мундштуком трубку из вишневого дерева.

— Это что?

Не то, чтобы Аарн впервые увидел предмет для курения, но за все время, что пробыл в Тамриэле, никого с этой вещицей не видел. Кот сложил губы трубочкой и выпустил пару колец, через которые пустил тонкую стрелу дыма.

— Душистый торвал, — проурчал каджит и расплылся в умилении, вспоминая теплые пески Эльсвейра. — Этот сорт выращивают у берегов Зиро, в землях Торвала. Отсюда и название, и оно себя оправдывает. — Ба’Расин покрутил трубку на пальцах, рассматривая призрачные силуэты, что создавал легкий дымок. — Он очищает разум и тело от теней лун, и дает терпение. Ба’Расин считает душистый торвал намного лучше сиродильского табака. Он мерзкий и вонючий.

— Можно?

Аарн протянул руку и вопросительно поднял брови. Мохнатый лениво пожал плечами и дал попробовать.

Имперец никогда в своей жизни не курил — ему не нравилась та вонь, что резала нос и заставляла слезиться глаза. Но то, что употреблял кошколюд, не походило ни на что из прошлой жизни. Оно вызывало у него легкий интерес, подкрепленный желанием попробовать что-то новое.

Блондин вдохнул дым, но не привыкшее к раздражению горло возмутилось. Он громко закашлял и тяжело прислонился затылком к стене, ощущая медленно накатывающееся в голове расслабление. 

В этот момент скрипнули дверные петли и из дома вышел Освальд. Он резко остановился, углядел проплывающее перед собой облако, и покосился на сидевших на крыльце каджита и напарника. Серые глаза сфокусировались на трубке в руках последнего и заставили брови изогнуться в недоумении.

— Ты уже и смокталку нашел? — с упреком спросил полукровка, закрывая за собой дверь. Без перевязок, он выглядел гораздо лучше, хотя по-прежнему был бледен как снег. С широких плеч свисала зашитая умелыми руками туника, а тонкая веревка удерживала конопляные штаны, заправленные в истоптанные сапоги.

— Да я чуть не задохнулся… — выдохнул Аарн, находясь в легкой прострации. Под смешок Ба’Расина, он еще раз приложил к губам мундштук. Листья в стаммеле затлели сильнее и с тихим треском. Второй вдох дался намного легче, но парень все равно закашлял. — На, попробуй.

Освальд молча отказался, присаживаясь рядом с ними.

— У Ба’Расина есть запасная. — Каджит засунул руку в поясную сумку и достал оттуда еще одну трубку вместе с маленьким мешочком приятно пахнущих трав. Засыпав щепотку, он щелкнул пальцами и поднес к стаммелю на указательном пальце огонек. — У Ри’Маханда есть парочка таких и несколько сортов благовоний. Ба’Расин советует закупиться именно душистым торвалом, потому что в Скайриме есть только сиродильский табак.

Аарн виновато улыбнулся и почесал затылок.

— Я… чутка раздраконил Маханда. Цену загнет.

— Ты еще и с котом посраться успел? — не особо удивился Освальд, смотря на напарника как на тугодумного дурака. — Три дня, Аарн, я лежал три дня.

— Зато я перековку мечей заказал, — важно заметил имперец. — Кузнец вплавит мой слиток и будет чем гонять нежить. Даже ножны сделает — есть из чего мастерить… А твой я спрятал.

Новость была хорошей и легко перекрывала косяки молодого парня. Так что каким бы лучник не был чудаком, остроухий иногда убеждался в полезности его инициатив, хотя обычно они добром не заканчивались.

В тишине, они слушали успокаивающую душу музыку. Ни слабое дуновение ветра, что завывал со стороны скалистых гор, ни влажная холодрыга, пришедшая с севера, ничто не могло загнать их в теплый дом и устроиться подле камина.

Вскоре на крыльцо вышла колдунья и вяло оглядела шахтерское поселение. Несмотря на одеяло из козьих шкур, что она стащила с кровати Освальда, озноб все равно достал ее и заставил наморщить носик. Данмерка покосилась на сидевших под стеной соратников, мысленно окрестив их слабоумными дураками, решивших испытать крепкость своего духа. Но вопреки здравому рассудку, она присоединилась к ним и прильнула к плечу полукровки. Олафссон противиться не стал, лишь мельком глянул на прижавшуюся мерку. 

— Спасибо, — поблагодарил он, ведь прекрасно понимал, что без магии никто бы сейчас под навесом не сидел. Какое бы мнение не было про все это колдовство, его полезность все же очевидна. Не обладали бы заживляющим эффектом травы, что использовал знахарь, оттягивая неизбежное, и не могла бы эльфийка исцелить их раны, вырывая соратников из костлявых лап смерти. Тому же Освальду предписывали бы полгода покоя и еще столько до полного выздоровления. Если бы выжил. А так пара дней и наемники уже наслаждались тихой мелодией, вслушиваясь в монотонные удары падающих на крыши капель.

— Пожалуйста.

Аарн толкнул напарника локтем и протянул свою трубку. Мужчина насупил брови и с недоверием поглядел на тлеющие листья. Принюхался, оценивая витавший вокруг них запах благовоний, но вместо дурноты учуял лишь приятный аромат. Только из-за этого он согласился попробовать и закономерно разразился кашлем.

— Чем планируете заняться? — поинтересовался блондин, обращаясь к последним из отряда наемников.

— Ба’Расин желает накопить золотишка и вернуться домой, — поделился мечтами кот и выпустил еще одну пару колец. — Купить землю на побережье Топал и свить свое гнездышко. Сидеть в тени пальм, есть финики и торговать шелками. А пока Ба’Расин продает свое копье тому, кто больше заплатит и делит выпивку с друзьями. — Он призадумался, в серьез оценивая шансы осуществить желаемое, и уверенно проговорил: — Но даже если не получится, у Ба’Расина была хорошая жизнь.

Освальд неожиданно для себя усмехнулся, на миг представив описанную каджитом жизнь. Сидеть где-нибудь в песках, обладать землей и вести размеренную жизнь торговца, не обремененного тяготами бесконечных странствий. Он не думал над тем, чем мог бы заняться в этом мире. Одержимость исцелением ликантропии напрочь заполнила все его мысли и не давала задуматься о чем-то другом, но сейчас… 

Полуэльф понятия не имел, что делать дальше, но не желал вечно махать мечом. Что может предложить инженер проектировщик? Стать строителем? Мастером архитектором? Освальд не умел тесать камень и распиливать из бревен доски. Его стихия — чертежи, по которым работают другие. Тогда освоить кузнечное дело? Металл ему нравился гораздо больше, но полукровка никогда ковал. Он вдруг понял, что без современных технологий мало на что способен.

— Я просто странствую, — Айрен ответила отстраненно и пожала плечами, не зная, что сказать. Мечты и желания были у всех, но у нее они не уходили куда-то далеко и существовали в рамках ближайшего будущего. — Сейчас все, чего я хочу, это горячая ванна, теплая одежда и где-нибудь найти ла́нтиш.

— Кого? — почти в унисон уточнили напарники.

— Благовонии, — опередил данмерку каджит. — Их выращивают в Дешаане. Слишком сладкий, как по мне.

— Хах, вот ведь, — Аарн неустанно продолжал поражаться новой концепции знакомого мира. Творцы упустили момент курения, даже не упоминали для галочки. Этот пробел исправили художники, изображавших жителей Тамриэля с трубками, кальянами или и вовсе самокрутками, но с последним только каджитов. И до чего забавно выходило, что иллюстраторы оказались ближе к правде, чем создатели.

— А вы? — Девушка подняла заинтересованный взгляд, что скользнул от имперца к полуэльфу. — Куда ведет ваша дорога?

— Без понятия, — первым ответил Освальд и скосил на приятеле многозначительный взгляд. — Кое-кто постоянно пытается ее оборвать.

— Ну да, конечно. А то, что один блохастый хочет в руины спуститься, это, видите ли, не считается, — съязвил лучник, имея в виду храм Меридии. Олафссон это прекрасно понял, но с хмурым видом промолчал. 

— Руины? — навострил ушки Ба’Расин, в чьих глазах отразились отблески видимой им наживы, что было непривычно для его народа. Жители южных пустынь относились к деньгам так же, как к запрету на продажу скумы и лунного сахара. То есть никак. — Решили поискать сокровища?

— Что-то вроде того, — буркнул остроухий и склонил голову. Эта перемена в настроении не укрылась от внимания эльфийки, показалось странной и навевало кое-какие подозрения. В ее глазах брюнет будто был вынужден спускаться под землю, что не соответствовало азарту тех, кто грезил подземным богатством. А мрачный тон Аарна, лишенного энтузиазма, лишь подкармливал ее сомнения.

Копьеносец наоборот, придал значение самому действу, что люди собирались посетить подземелья. Отблески золота, что он представлял, заплясали в его глазах, манили к себе своим чистым блеском. Всего-то нужно откликнуться на зов и взять драгоценности в свои руки. И тогда он сможет вернуться на юг и забыть тяготы приключений.

— Вдвоем тяжело вынести сокровища, — с дальним заходом размышлял кажджит. — Как и добраться до них. С еще одной парой рук шансы разбогатеть станут намного выше. Согласны? — Он вопросительно оглядел людей, стараясь считать мысли по лицам.

— В принципе, да, — с натяжкой согласился Аарн и покосился на Освальда, который не шибко то обрадовался набиванию в их ряды. Все же приятелей ведут не бессмертные богатства, а воля даэдра. Несмотря на отношения данмеров и каджитов к Принцам Обливиона, которые разделяли их на «хороших» и «плохих», делиться такой информацией было себе дороже.

— Тогда вы не будете против моей помощи? — присоединилась Айрен, желая не только набиться в авантюру, но и раздобыть нужные ей ответы. Если не сейчас и не позже, то на месте.

— А как же Маханд? — спросил у них Освальд. — Разве вас не связывает договор?

— Ба’Расин не давал клятв и поступает так, как захочет. — Каджит поморщился и выдержал паузу, чтобы прикурить душистого торвала. — Он вольный воин и не обязан вечно сопровождать караваны.

— Тем более мы идем только до Драконьего моста… — Мерка одарила лучника многозначительным взглядом. — Потому что у одного человека слишком длинный язык.

— А чё он быкует? — не выдержал Аарн и махнул рукой в сторону стоянки каравана. Освальд припечатал себя по лбу и тихо застонал, поражаясь таланту друга находить проблемы на ровном месте. — Ой, вот только не надо строить из себя мученика. Он первый начал.

— Ты ракло, понял?

— Это тоже из диалекта хаммерфеллских бедуинов? — тут же поинтересовалась Айрен, услышав новое слово. Вопрос поверг воина в ступор, заставил наморщить брови и постараться сложить два и два. Серые глаза резко метнулись к имперцу с одним единственным вопросом:

— Какие еще бедуины?

— Вот-вот, я то же самое спросила.

Блондин стушевался, стоило всем обратить на него внимание в ожидании логических объяснений, которых, к своему сожалению, не мог предоставить. Прежняя версия была так хороша, а остроухий, не ведая этого, разрушил ее и неволей загнал друга в угол. Голубые глаза обратились к напарнику с мольбой о помощи, но в серых отчетливо был виден ответ: «Сам заварил — сам и расхлебывай», хотя вины их владельца было не меньше.

Ситуацию спасло хлюпанье подошвы сапог по лужам. Наемники отвлеклись на возвращающегося из шахты Энитаха, укутавшегося в легкий плащ и кидающего на небеса угрюмые взгляды. Он остановился у ступеней, чтобы вытереть об них грязь, и бросил на компанию мимолетный взгляд.

— Как ваше здоровье? — несмотря на плохое настроение из-за непогоды, в его голосе присутствовали нотки дружелюбия.

— Хорошо, Энитах, спасибо за заботу, — ответила за всех девушка.

— Боги благосклонны к вам. — На лице промелькнула улыбка, но тут же исчезла, стоило холодной капле упасть с навеса и стукнуть его по носу. Мужчина поспешил оказаться в укрытии и опустил на плечи капюшон. — Начинает холодать. Ветра поднимаются с Моря Призраков.

— Ветер западный, — заметил Освальд, на что ричмен снисходительно покачал головой:

— Он здесь всегда западный. Но в середине Высокого солнца отдает морозом. 

Постепенно разговор перетек в будничное обсуждение. Старейшина предложил всем зайти в дом, если наемники не собираются промерзнуть до мозга костей и слечь на еще одну пару дней. Аарн увидел в этом свое спасение, сразу встал на ноги и проскочил в любезно открытые хозяином двери. Остальные последовали его примеру, но тему о несуществующих бедуинов больше не поднимали.

Ранним утром шестого дня, караван собирался в дорогу. Ри’Маханд нашел среди местных добровольцев, готовых сменить свой род деятельности и сыскать славу и серебро, или только последнее. Три юных ричмена, коим не хотелось сидеть на месте и заниматься хозяйством, возжелали отправиться в путешествие, одурманенные романтикой и мечтами. Возглавлял их седой старик, на коем трофейная кольчуга свисала как на вешалке, но в мозолистых руках еще осталась сила, чтобы крушить черепа врагов.

Встал вопрос с лошадьми. Если новые члены отряда содрали оружие и доспехи с головорезов Серебряной крови, то вот с ездовыми животными вышла загвоздка. Ри’Маханд сначала хотел воспользоваться теми, что остались от погибших, но Ба’Расин и Айрен, не без помощи приятелей, отвоевали их. Начались торги, и если сторону каравана представлял его хорзяин, то за интересы наемников выступил Аарн. Каджит всячески старался сбить цену, в то время как имперец непреклонно повышал ее — может кони и не боевые, но каждый стоил до пяти сотен серебра или сорок септимов. В итоге сошлись на суточную аренду в десять серебряных со скидкой в половину цены на некоторые товары: благовонии, трубки, и щепотки специй.

Выбора у караванщика не было, так как Энитах не собирался продавать доставшихся от Серебряной крови лошадей.

Но быстро отправиться в путь не получилось. Нанятые ричмены никогда не ездили верхом и каджитам, напару с наемниками, пришлось учить их на скорую руку. Все понимали, что люди смогут удержаться в седле, но сорвись конь в галоп, или встань он на дыбы, и предельцы мигом окажутся на земле.

Последним к каравану пришел Аарн, неся в руках ножны новых мечей. Свой же парень закинул за спину.

— Мы теперь как ведьмаки. — Никого рядом не было, а потому он мог позволить себе некоторую вольность в словах. — Будем охотится на нечисть и менять кровь на золото.

Остроухий, с присущим ему равнодушием, окинул напарника с ног до головы, а тихий вздох был красноречивее любых слов. Имперец не стал обращать на это внимание и, вместо серьезного отношения к реальности, бодро запел себе нос:

— Ведьмаку-у заплати-те чекан-ной моне-етой, чекан-ной моне-етой… у-о-О-у!.. С моим-то голосом впору в барды податься! — Блондин мечтательно заулыбался, представив себя в образе певца, играющего на лютне перед прекрасными дамами. И как же они влюбленно смотрят на него, с восхищением, готовые хоть прямо сейчас отдаться в его руки… в его фантазиях. В реальности все было бы иначе.

— Ставлю септим, что тебе сделают «испанских галстук».

— Порукам!

***

Белый берег. Данстар…

Кнорры с трудом добрались до Данстара. Ветер постоянно завывал с севера и редко менял направление в сторону берега, из-за чего ярлам пришлось положиться на силу гребцов и голоса капитанов. Паруса большую часть пути были опущены, но по воде все равно было быстрее, чем по суше. И вот когда корабли причалили в главном порту Белого берега, Боги решили пошутить и ниспослали бурю с далекого севера. Ульфрик посчитал это знаком, предостережением, что лишь усугубляли его сомнения. Скальд видел все иначе, твердил, что сам Талос приветствует Медведя Истмарка на его пути и благословляет на великий поход. Галмар вторил его словам, но намного проще.

Почему-то никто не вспомнил, что северные ветра в середине Восходящего солнца предвещают сильные морозы. Когда волны моря Призраков вздымаются выше самых высоких башен и обрушиваются на берег, принося с самой Атморы новые ледники. Так будет длиться не один месяц, пока омываемые холодными водами берега Скайрима не укроют глубокие сугробы кристально чистого снега. Именно из-за снега в середине осени другие народы предпочитают держаться южнее, но не гордые норды, принимающие невзгоды как вызов их мужеству и стойкости.

Не один день шел пир в Длинном чертоге. Пустели набитые медом и вином погреба, с завидной скоростью опустошались запасы еды, но Скальд не придавал этому значения. Ему было только в радость окружить себя истинными нордами, что не стеснялись горланить на весь зал, забрызгивать выпивкой и измазывать в жире стол.

И пока все веселились и наслаждались жизнью, делились историями и подвигами — не обязательно правдивыми, — в другом конце чертога, рядом с законным правителем этих земель, восседал хмурый как туча Ульфрик. Его не интересовала ни еда, что слуги носили из кухни, ни выпивка, которой не было конца, ни женщины, уделявшие внимание своим избранникам. Мысли его были где-то там, в Солитьюде, витали вокруг юного короля и его будущей судьбы.

Галмар сидел по правую руку и предпочел заумные думы накрытому столу. Старый ветеран запрокинул голову, за раз высушил кружку меда и с громким стуком опустил ее. Помутненный взгляд скользнул по задумчивому лицу ярла, который так и не притронулся к своей тарелке.

— Представляешь себе бой с мальчиком?

— Обдумываю последствия, — отстраненным голосом признался Буревестник, наблюдая за ярким весельем людей со стороны.

— Чего тут думать? Ты отберешь у него трон, станешь королем и вышвырнешь из Скайрима имперцев, катись они все в Обливион. — Галмар мог похвастаться простыми взглядами на мир, но не мог заглянуть дальше завтрашнего дня.

— Так просто не получится, друг мой. Будет война — Империя не позволит нордам обрести независимость. Нам нужны союзники.

— Чем тебе ярлы не союзники? — крякнул ветеран, искренне не понимая озабоченность старого друга этим вопросом. По его мнению достаточно того, чтобы правители холдов подняли свои войска, призвали ополчение и встали плечом к плечу как былые времена. Например, когда люди выступили под знаменами Талоса Атморского и покорили весь Тамриэль.

— Одних ярлов недостаточно. — Ульфрик перевел взгляд на веселящегося Скальда. Старик почти упился до предела, старался не свалиться с ног и лапал неуклюжими руками посетившую двор девицу. — Скайриму тяжело будет в одиночку идти в поход.

— Скажи это Исграмору и его пяти сотням Соратников, — проворчал Галмар, не принимая доводы ярла.

— Но тогда против них были фалмеры. — Буревестник плохо знал историю далекого прошлого, лишь в общих чертах и то ограничился подвигами нордских героев. Именно на былинах воспитывал его отец, стараясь научить сына традициям их великого народа. — А против нас целый Альдмерский Доминион и Империя Мидов. Одни мы не справимся.

— И чего ты хочешь? Задружиться с полукровками?

— Это можно, — согласился Медведь, так как уже рассматривал такой вариант. — Уверен, Хай Рок поддержит нас. Но я рассчитываю на помощь Хаммерфелла. 

— А-а-а, редгарды. — Упоминание тех, кто вопреки всему дал отпор Доминиону, порадовало здоровяка. — Они, конечно, задали трепку вшивым эльфам, хе-хе-хе… Жаль меня с ними не было.

Парадные двери открылись, пропуская в заполненный чертог всего одного воина. Высокий северянин, с длинными волосами и заплетенной в косу бородой, позвякивал маленькими пластинами на каждом шагу и шел к столу вельмож. Ульфрик заметил его сразу, а потому попросил Галмара помолчать. 

— Ярл. — Ратник остановился напротив, с уважением склонил голову и ударил себя в грудь. Норды, в отличие от тех же имперцев, никогда не вставали на колени. — Шторм утихает. Нам готовить корабли?

— Нет, — ненадолго задумавшись, отказал Медведь. — Мы поплывем завтра, если Боги позволят… А пока зови остальных — пусть разделят с нами кров и пищу. И передай страже Данстара, что охрана кнорров на них. 

— Разве ярл Скальд не должен дать своего согласия? — нахмурился муж и обернулся на упомянутого вельможу. Тот, под мотивирующие крики десятка людей, вливал в себя маленький бочонок медовухи.

— Уверен, он не будет против. Мы ведь гости, так? — Ульфрик подождал согласия ратника на столь очевидную вещь. Воин ограничился кивком, ибо нечего тут было думать. — Значит, ты знаешь, что негоже хозяину обделять кого-то гостеприимством.

— А-а-ай… Истинный король!

Вдохновленный словами старого друга, Галмар со скрипом встал из-за стола и заткнул всех командным басом. Но только для того, чтобы все сыны и дочери Скайрима подняли кружки и произнесли лишь одно имя.

Его имя.

На следующий день к отплытию готовились корабли. Моряки загружали провизию и запасы рома, затаскивали шкуры от холодных ветров и перевязывали канаты матч. Большая часть воинов страдала от похмелья после продолжительного пира и едва ли стояла на ногах, но вельмож их трудности не заботили. Сказано сделать — выполняй. 

И Ульфрик терпеливо ждал, стоя на носу своего кнорра, когда все будет готово. К неудовольствию Галмара, он снова погрузился в раздумья и не сводил с горизонта глаз. Будто там, словно Магнус, должен появится ответ на все его вопросы. Прогонит мрак мыслей в его голове, подарив так желанное просветление. Но вместо этого, из-за скал восточного побережья появился драккар под флагом Данстара. Парус был спущен и судно плыло за счет усилий двух десятков гребцов.

Ярл следил за военным кораблем, как он медленно заходит в бухту и остановился возле одного из причалов. На берег сразу же сошел один из моряков, одетый в добротную кольчугу и с длинным темным плащом. Ульфрик без труда рассмотрел на нем золотистую вышивку, как и украшенный серебром широкий пояс и ножны меча. Мог ли это быть один из танов, что вернулся из дальнего плавания? Или один из приближенных слуг Скальда? Кем бы ни был моряк, при дворе он занимал не последнюю должность.

Северянин остановил случайного прохожего и, получив от того нужные ответы, резко повернул к причалам с кораблями вельмож.

— Ярл Скальд! — окликнул он с берега старика на его кнорре.

— Харальд, проклятый пес! — радостным тоном воскликнул Скальд и встал у борта, уперев на него ногу. — Почему ты еще жив?! Я думал ты давно ушел на корм рыбам-убийцам!

— Как видишь, ярл, боги улыбаются мне, — учтиво поклонился моряк, чья борода не могла скрыть улыбки. Но следующие слова лишили его какой-либо любезности, как и вмиг похолодевший тон. — У меня вести, Скальд.

Старик цокнул языком и нехотя перепрыгнул на причал. Ульфрик, из любопытства, прошел по кораблю в их сторону.

— Выкладывай, что там у тебя?

Муж сохранял хладнокровное лицо и буравил глазами повелителя. Будто то, что он собирался сказать, могло послужить его знакомству с секирой палача, или более ужасной казнью, которую только придумает старый ярл. Молчание продлилось не долго, в темных глазах засиял огонь, а обветренное лицо расплылось в кровожадной ухмылке:

— Кровавые хоркеры. Мы видели их корабли у берегов Винтерхолда. Они плывут на запад и будут в наших водах примерно черед двое суток.

— А-а-ай! Что б тебя! — весть о замеченных пиратах обрадовала Скальда и тот по-дружески хлопнул слугу по плечу. — Молодец! Все бы таны были как ты! Ульфрик!

Старик сорвался с места в поисках ярла Истмарка, как вдруг остановился. Светловолосый норд был рядом и наблюдал за ними с задней части своей кнорры.

— Ульфрик, — более спокойно обратился он. — Я не смогу плыть в Солитьюд. Я не могу упустить шанс захватить парочку пиратских кораблей!

— Твои люди могут сделать это и без тебя.

Ульфрик не хотел терять голос правителя Белого берега. Втроем, вместе с Кориром, у них были хорошие шансы склонить Торуга на свою сторону. Убедить его отречься от клятвы Рубиновому трону и объявить независимость Старого королевства. Медведь по-прежнему цеплялся за эту идею как единственно верную, но своим усердием Галмар и Скальд посеяли семена сомнения, что нашли плодородную почву. И вот последний покидал его и норд прибудет в Синий дворец один.

Старик будто прочитал его мысли, увидел на хмуром лице борьбу между долгом и личными убеждениями. Он хотел подойти и соприкоснуться с Медведем лбами, заглянуть через глаза в глубины его души и помочь сделать правильный выбор. Но Скальд не захотел подниматься на борт, лишь ближе подошел к воде, позволяя ей коснуться носков своих сапог.

— Ульфрик, — настоятельно, не терпящим возражения, начал старик. — Сделай то, что должно. Выполни волю Богов, волю Талоса, и убей мальчишку. Забери у него корону и спаси Скайрим. Только ты можешь это сделать. Это твоя дорога. А мне придется остаться. — Северный лорд раскинул руки и широко улыбнулся: — Это моя дорога. Тем более, когда я еще проломлю пару черепов этим поганым крысам, а? 

Воители поддержали своего господина дружным смехом, даже Буревестник невольно улыбнулся, но лишь на секунду.

— Плыви в Солитьюд. Снеси двери Синего дворца и выброси мальчишку за шкирку во двор. А еще лучше с обрыва. Да направит тебя Талос!