Квир как твит

Батай и фистинг, мотоцикл и лоно, секс, музыка, книги, алкоголь. Кэти Акер и Маккензи Уорк, свободные художники, интеллектуалы, квир-люди, познакомились в 1995-м и две недели исступленно переписывались. Их мейлы можно читать как философский трактат, но куда увлекательней выглядывать любовный сюжет в избытке строчных букв, в именах и датах, сведениях по гендерной теории, медиа-критике и авангардному самовыражению. А главная тут - страсть, с какой Кэти Акер обращается к молодому любовнику, в ту пору определявшего себя как квир-мужчину. Она ощущается лебединой песней человека, осознающего конечность жизни - и прежде всего, жизни чувств. 

Трогательная, стрекотливая история любви двух юных геев в современном Нью-Йорке: Артур и Бен влюбляются, ссорятся, мирятся, и ни у кого, включая родителей, нет ни малейших возражений — парни сами должны разбираться друг с другом. Исполненный в четыре руки young-adult-роман, показывает квир-чувство безо всяких указаний на эксклюзивность. Это не пересказ реальности, а ее моделирование по рецептам новой этики повышенной человечности. Помните, вы находитесь в мире, где никто никому не желает зла. Упоительная иллюзия. 

Умницу Винону изнасиловали. Сирота-индеанка не может указать на злодеев воспитавшим ее квир-родителям, она ничего не помнит. Кто виноват, - детектив оборачивается авантюрным романом на мотивы американской истории XIX века, который говорит с современностью времён #metoo, не только давая голос прежде молчавшим, но и одаривая их достоинством. «Тысяча лун», роман о женской силе, продолжает «Бесконечные дни» в знакомом, наивно-шершавом, метафорически избыточном, бесконечно обаятельном духе. Очевидно, что ирландец Себастьян Барри не только блестящий стилист и изобретательный сторителлер, он еще и человек хороший. 

В биографическом гей-романе популярный во Франции беллетрист отказывается от уклончивости. Рассказывая о первой любви в последнем классе школы, Филипп Бессон выводит на чистую воду не только себя, публичную фигуру парижского истеблишмента, но и самое чувство, которое часто сопровождает квир-человека: оставленность, отчуждённость. Вот Филипп и Тома, двое счастливо-несчастливо влюблённых, от которых болит сердце. Приготовьте платочки. 

На Черепаховой горе, в «доме с призраками» живет Матвей, его старшая сестра Алиса и их не очень-то ответственная мать. Однажды подростки знакомятся с Киром и Жекой, такими же аутсайдерами, которым тоже хочется приключений. Сочинение для подростков, включая взрослых, которые когда-то тоже были подростками и не без сердечного стука готовы вспомнить свое тогдашнее смятение чувств. Солнечный роман, созданный в обаятельной уверенностью, что хеппи-энд неизбежен: мальчик-гей, конечно, поймет, кто в жизни «тот самый», и с радостью примет повзрослевшего и поумневшего себя. 

Встретив на рынке, как в сказке, прекрасного Андреаса, немолодой формовщик фарфора в Германии XVIII века обретает не только объект любви, но и источник вдохновения. «Хрупкие фантазии» Анатолия Вишевского, профессора-слависта из Украины, работающего в США,  обретают плоть и кровь там, где «запах крови смешивался с запахом человеческих и звериных испражнений». Сублимация квир-чувства в изящном флаконе романа, придуманного по-русски с широтой космополитической. Гей-роман, который мы давно ждали. 

Одно из самых оригинальных любовных гимнов, которые в последние годы породила англоязычная ЛГБТ-литература. Книга-лауреат Пулитцеровской премии успешно притворяется авантюрным травелогом, водя нелепого писателя-гея причудливым маршрутом по городам и весям. Насмешкой лирики не утаить, - и сладко-сладко предвкушение. Кто наблюдает за ним с такой симпатией? Кто мысленно следует за героем то в Мексику, то в Германию, то в Италию, то в Японию? Кого же, кого встретит в финале трогательный Лишь?! Умиляться. Чувствовать счастливые мурашки. 

Байопик о женщине, всю жизнь считавшейся мужчиной. Блестящий роман блестяще переведённый Александрой Борисенко и Виктором Сонькиным, и удостоенный премии «Ясная поляна». Чтобы найти себя (например, в профессии), героине приходится стать героем, отказаться от платьев в пользу военных мундиров. Поиск свободы в костюмных  обстоятельствах представлен на русском спустя 20 лет после британской премьеры. За это время была утрачена и ясность. А может быть, Джеймс Миранда Барри - транс-человек?

Чрезвычайно изящно написанное, необязательное чтение - путеводитель по Провинстауну, ново-английскому городку, который был рыбацкой деревушкой, а стал малой меккой американской богемы и популярным гей-курортом. Сборник эссе, опубликованный в США еще в 2002 году, слишком долго добирался до России, по дороге сильно обветшав как образ квир-мира. Время трансвеститов закончилось, - наступила пора дрэг-куин. Майкл Каннингем, ныне классик ЛГБТ-литературы, вряд ли написал бы такую книгу сейчас. Впрочем, метафоры «Края земли» способны волновать и поныне, и поискать еще таких китов, как в этой книге. 

И еще одна американская книга о Боге и гомосексуальности, но исполненная как дневниковая проза. В своем дебютном романе-аутофикшене Гаррард Конли вспоминает драматичный опыт «конверсионной терапии» - предпринятой ради религиозных родителей попытки «излечиться» от гомосексуальности. Бесчеловечные опыты над психикой желаемого эффекта не принесли, но принудили к высказыванию предельно личному, ценному не осуждением современного варварства, а попыткой понимания. Можно, конечно, понять страх религиозного человека перед гомосексуалом. Но почему бы этому пониманию не быть взаимным? 

Способен ли религиозный человек жить в мире с Богом и с собственной гомосексуальностью? Американский писательский тандем «Кристина Лорен» на таком дуализме не настаивает, но, исполняя танец-фанфик, этого не исключает. Обаятельный бисексуал Таннер влюбляется в сексапильного мормона Себастьяна, и взаимность чувства порождает много предсказуемых сложностей с ожидаемым же, запрограммированным жанром, счастливым финалом. Сладко, - супер. 

Вы только подумайте! Сын американской президентки влюбляется в британского принца, а тот и рад. Как это скажется на международных отношениях? Нет ли в том угрозы миропорядку? Что подумает общественность? Все к лучшему, - уверяет журналистка Кейси Маккуистон в своем литературном дебюте, ставшем в США бестселлером. Одно допущение открыло богатые возможности для сюжета, следить за которым иногда щекотно-весело, а иногда - приходится думать об общественной значимости романов-комедий, якобы в шутку фиксирующих новую норму. Юноши любят, - просьба поаплодировать. 

Роберт Блэк, журналист из Нью-Йорка в начале XX века отправляется по следам таинственной секты и, постепенно погружаясь в кошмары как наяву, так и во сне, прибывает к самому Лавкрафту. Изгой ищет других изгоев, тайный член «гомосексуального ордена» находит общий язык с теми, кто ведёт свою неочевидную жизнь и игру.  Графический роман, напичканный аллюзиями из сочинений Лавкрафта, обозначает предрассветную для этого автора пору, когда он еще только подступался к созданию вязкой, кишащей фантастическими тварями вселенной.

Ценно то, что Мур вписывает гомосексуальность в роман естественно, заодно обозначая и «особость» гея в обществе столетней давности.

Лирика целуется с философией. Если и квир-, то в понимании широком. Мэгги Нельсон, писательница и академический учёный, сгустила свой опыт читательский, свой человеческий, какой угодного другой опыт до концентрата. Синева 240 фрагментов «Синет» близка к насыщенному индиго. Переживая опыт потерь в форме «гетеропессимизма», арт-критик остается все же и в поле квир-чувства, напитанного особого свойства неприкаянностью, бездомностью души, что особенно очевидно, если следом прочесть «Аргонавтов» того же автора недавно тоже переведённых на русский.

Мировое квир-искусство последнего столетия Алекс Пилчер утрамбовал в небольшую книгу. Британский искусствовед собрал семь десятков художественных актов, которые можно рассматривать и как пример ЛГБТ-репрезентации. Трудно удержаться от изумленного вздоха, узнавая, что квирность может прятаться и там, где ее совсем не ждёшь. Почему, спрашивается, дуэты мужчин принято считать дружескими, а разнополые пары - непременно любовными?

Нора Сакавич, «Лисья нора» 

Рассказывая об экси, спорте вымышленном, Нора Сакавич доказывает на примерах той или иной степени брутальности, что отнюдь не родство делает людей семьей. Союз единомышленников, каким бы жестоким, порой, ни казался, иногда куда лучше мамы с папой даёт чувство защищенности в этом нрзб мире. Оказавшись среди «отщепенцев», главный герой, талантливый спортсмен Нил, заново учится доверию. Любовь он, кажется, тоже находит, - упоминание первой книги трилогии «Все ради игры» в квир-обзоре само по себе служит спойлером. Скоро ли дойдёт дело до поцелуев? Вторая книга уже вышла, третья - на подходе.

Житель бедного квартала переживает пробуждение гомосексуального чувства, Влюбленный в Женевьеву, 16-летний Аарон вдруг испытывает интерес к Томасу, а тот, в свою очередь, ищет с ним близкой дружбы. Прильнут друг к другу любящие юношеские сердца? Вызвав блаженное предощущение сладкого финала, Адам Сильвера опрокидывает героев в яму страшного узнавания. Все не так, как кажется: понимание близких предстает отрепетированной ложью, открытие — неизбежностью, влюбленность — эрзац-чувством. Изобретательное представление причин и следствий травматичного опыта, который, увы, часто сопутствует взрослению квир-человека. Элегагантное фантастическое допущение на службе у молодёжной психологической прозы. 

Автор, учившийся креативного письму в США, превращает в литературу болезненную российскую действительность. Он - автор - учился в «той самой» московской школе, где разгорелся скандал о домогательствах учителей к ученикам. Старшеклассница «Ана» описывает свою жизнь, день за днем. Так можно узнать, что одна из одноклассниц пробует наложить на себя руки, а у самой Аны возникают треволнения, связанные с подругой Таней. Роман, кокетничающий даже с конспирологией, примечателен неожиданно-точными, трогательно-смешными описаниями любовных переживаний. Сама книга - пример первого в российской словесности употребления слова «квир-» в издательском анонсе. 

За ЛГБТ здесь отвечает самый первый рассказ, - «Дракон и Феникс». Его же можно считать и ключом ко всему сборнику. Любовь армянки Муси и азербайджанки Зарифы напоминает о масштабе человеколюбия, который и на сей раз, да и всегда задаёт Людмила Улицкая, по какому-то недоразумению еще не получившая Нобелевскую премию по литературе. В этой коллекции рассказов известная писательница говорит о жизни накануне смерти, о близости финала, который придаёт особую остроту самому бытовому переживанию. Без фантасмагорий никак. Вы уже отрастили себе крылья?

Главный герой этого романа для юношества, осиротев, оказывается на воспитании у родного дяди и его бойфренда. Он проходит неизбежный путь принятия - поначалу нового мужчины рядом с братом покойной матери, затем небезопасного для геев российского социума, а далее и собственной сексуальности. «Дни нашей жизни» - разговор «для своих», автор-дебютант и его потенциальные читатели по возрасту недалеко отстоят друг от друга, что сообщает тексту вид документального свидетельства. Сенсационный гей-роман, который как гей-парад даёт новое качество видимости однополым семьям в России. 

Шестиклассник Илья рассказывает «тетради в клеточку» о своей жизни: о новой школе, новых знакомствах, об отце, о страшном «дне S», после которого у главного героя появился сильный страх перед микробами . Микита Франко первым в российской литературе предложил подумать о «мужчине, который родился женщиной», а следом и о том, что мир не всегда таков, каким кажется. И это, возможно, только к лучшему. Разговор о трансгендерности под обложкой «школьного романа» драматичен в самой нужной мере, - отведав горечи, куда больше ценишь жизнеутверждающую силу оптимизма. 

Вышедший в США еще в начале 1950-х, этот роман лишь в 2020 году добрался до российского читателя. В промедлении был и плюс: нынешние продвинутые читатели, включая русскоязычных, уже вряд ли усомнятся в праве влюблённых женщин на счастье. Юная художница Терез не на шутку увлекается красавицей Кэрол и, сполна хлебнув общественного презрения, женщины все ж находят новые точки опоры (которых, увы, не смогла найти сама писательница, автор классических ныне триллеров, всю жизнь осознававшая свою гомосексуальность как клеймо). 

Ксения, молодая волонтерка, работающая с бездомными, пытается спасти одного из своих подопечных, - Женю, вич-инфицированного гея-наркомана из сирот, обитающего на вокзале. Квирность этой книги не только в детальных описаниях  гей-субкультуры Москвы, и не только в том, что герой описывает свой тюремный опыт в качестве «опущенного», презираемого всеми гомосексуала. Впустив в книгу этот голос безо всяких искажений, Катя Чистякова показала и процесс принятия гомосексуальности, и жажду взаимной, сколь угодно «стыдной» любви. Женя - первый гей, который представлен в русской литературе настолько живым, подлинным, стереоскопичным. 

​​Этот сборник накрепко прошит тем самым чувством. Он об оттенках дружбы: дружба-дружба, дружба-любовь, дружба-игра, дружба-надежда, мнимая дружба, дружба минувшая, погибшая дружба. Одна девочка приехала на свадьбу к подруге. Другая девочка завела собаку. Третья договорилась с мамой, что будет с ней дружить. Четвёртая не согласна с ярлыком «она» (который, конечно, не «they»). Нежность переливается из рассказа в рассказ, от чего создаётся впечатление единой общей реки: авторки и их аватарки кажутся друг другу родственницами, - прелестным воплощением нового мира, где приязнь и приятие ходят рука об руку, где расставания возможны,  - они если и болезненны, то полезны.

То, что мы всем человечеством недавно пережили, стало литературой, - и это неизбежно. Что мы приобрели и что потеряли, когда дружно сели на карантин из-за пандемии коронавируса? Как показывает эта антология, переживания могут быть и позитивно окрашенными. И в том, возможно, свойство оптики квир-человека, хорошо знающего, что такое отчуждённость, и умеющего быть счастливым и благодаря, и вопреки. Сколько любви вмещает жизнь на карантине? Да сколько угодно!

Отзывы на другие квир-книги, в последние годы вышедшие на русском, можно найти по тегам #кропоткинкниги и #книгисодомиумора в моем телеграме: https://t.me/kropotkind

А также в публикациях для литературного портала "Горький": https://gorky.media/autor/kropotkin/