Дарья Козеко

Зал III отделения СПб. Окружного Суда битком набит. В местах для публики и неизбежные судебные дамы в шляпах с кричащими перьями, напудренные и разгоряченные, и дамы света, и полусвета, и молодые изящные правоведы-кандидаты со своими дамами, набитая битком «клетка», отведенная для молодых помощников присяжных поверенных, суетящийся судебный пристав, снаружи яростная атака «жаждущих и алчущих» попасть в зал суда на суд пристава – словом атмосфера «большого дня».

Отношение резко-выжидательное. Некоторые из публики делятся воспоминаниями о делах минувших дней. Легендарные подробности воистину редкой по своей разносторонности жизни Евецкаго расростаются еще более. Все взоры устремлены на ту скамью, где сейчас будет сидеть тот, который скажет много, много всем им и тем, которые пришли сюда, чтобы услышать «пикантные» подробности и тем, кто серьезно пытается разрешить загадку «Евецкий – Сорочинская».

(полная версия в файле)

Всё, что последовало после той ссоры с мамой, было очень мрачным. И всё было очень мрачно ещё долго. Не буду наскучивать вам, рассказывая каждую историю, давайте просто скажем, что одним за другим последовали демотивирующие, стрессовые и вызывающие боль события. Было много драмы, я потеряла почти всех своих новых друзей и снова начала чувствовать себя очень, очень плохо. В течение месяца я переехала в кампусный дом ЛГБТ из-за проблем с соседом по комнате. Троица, жившая там, была всем моим социальным кругом. Мы по большей части сидели, курили траву и пили. Моя успеваемость покатилась вниз. 

Один из профессоров гендерных исследований, который “помогал” мне пережить ситуацию, где родители “от меня отказались”, посоветовал мне финансово эмансипироваться. Что только создало для меня дополнительные финансовые проблемы, которые прибавили ещё стресса. Я помню, что ничего не чувствовала месяцами, а когда я не была выпавшей из реальности и что-то чувствовала, это была исключительно злость. Я до сих пор не знаю, что из этой злости было вызвано тестостероном, а что – общим состоянием моей жизни. 

Гнев начался как огонь. Сначала он тлел. Я обнаружила, что я более раздражительна. Сложнее стало мириться с маленькими вещами, которые бесили меня в других людях. Мне было некомфортно жить с этой новой тенденцией беситься от любых людей, так что я начала изолироваться, пытаясь спрятать этого кошмарного человека, которым, я думала, я становилась. С тестостероном я это не связывала – просто думала, что я плохой человек. Мне не хотелось видеть людей, и когда я с ними виделась, я чувствовала себя настолько не собой, что понятия не имела, как к ним относиться. Даже спустя пять лет я всё еще думаю, что этот опыт очень сильно повредил мою самооценку и социальные навыки. Он точно изменил меня, как человека.