Мк 4: 1-14
Притча о сеятеле содержится во всех трех синоптических Евангелиях. Вот как она звучит у евангелиста Марка:
«И опять начал учить при море; и собралось к Нему множество народа, так что Он вошел в лодку и сидел на море, а весь народ был на земле, у моря. И учил их притчами много, и в учении Своем говорил им: слушайте: вот, вышел сеятель сеять; и, когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то. Иное упало на каменистое место, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока; когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и терние выросло, и заглушило семя, и оно не дало плода. И иное упало на добрую землю и дало плод, который взошел и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто. И сказал им: кто имеет уши слышать, да слышит! Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче. И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи. И говорит им: не понимаете этой притчи? Как же вам уразуметь все притчи? Сеятель слово сеет". (Мк 4: 1−14)
В Писаниях Нового Завета найдется буквально пара фраз, которые при старании можно истолковать так, словно Христос апостолам временами преподавал какое-то особое сокровенное знание, недоступное прочим. Одно из них находится в последних строчках Евангелия от Луки: «Тогда отверз им ум к уразумению Писаний» (24:45). А также в процитированной сейчас притче о сеятеле, где содержится указание на «тайны Царствия Божия», знать которые апостолам «дано», однако всем прочим нет. На твердой уверенности в том, что «тайны» такие были, о которых большинству знать не положено, за долгую историю христианства зародились и позже прекратили существование великое множество разных сект гностического толка. В традиционных Церквах тема эта не педалируется в целях воспитательных, дабы овцы не лезли своим умом куда не следует, а тихо спасались под руководством духовников.
Духовники же, прекрасно зная, что все самые главные тайны изложили в своих сочинениях святые отцы, припомнив заодно еще и «тайну беззакония», учат, что главное — это знать повадки бесов, нечистой силы, чтобы не угодить в их сети, а прочие тайны, если Богу будет угодно, могут слегка приоткрыться молитвенникам, которые обычно и обладают даром прозорливости, а также другими некоторыми несложными дарами. Испросив у молитвенников благословение, можно кое-что и для себя узнать. Обычно «волю Божию», но иногда, если духовник разговорится невзначай, то и о судьбах всей страны и даже всего мира можно услышать самую последнюю свежую тайну. На сельских приходах, где круг спасающихся узок и все в лицо друг друга знают, после службы на чаепитии православные еще недавно охотно делились друг с другом эдакими тайнами, кто про какие прослышал. Сейчас эта традиция потихоньку сворачивается, поскольку интернет подкидывает столько тайн, сколько даже в «посмертных поучениях Нила Мироточивого» не было, переварить их все, не повредив душе, очень трудно.
Но о каком «понимании тайны» говорит Христос в приведенном отрывке? В той же притче, изложенной евангелистами Марком и Матфеем, чуть подробнее о тех, кто не понимает «тайны», кому «не дано» разуметь: «Ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Мтф 13:15), «так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи» (Мк. 4:12). О «прощении без разумения и обращения» мы уже говорили, но какой вывод можно сделать из «огрубения сердца», «не слышащих ушах», «не видящих глазах»? Еще в притче сказано, что «кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». Разве это следует понимать как приговор не слышащим и не разумеющим?
Конечно, так понимать неверно. Здесь нет нарочитого уничижения тех, кому не дано, как и нет возвышения тех, кому дано. Вы хоть что-то понимаете, говорит Иисус ученикам, а они вообще ничего, поэтому и притчами, ведь если начать толковать, вконец запутаются, а так хоть что-то запомнят. Сказки, былины, притчи людьми, умом не богатыми, запоминаются довольно легко, хотя смысл им не всегда виден. Да и условия у них, кому «не дано», обычно такие, что не до прибавки, обычно отнимается последнее. Не только ум забивается пропагандой, но бывает, что и имущество. Здесь по факту Христос лишь сообщает, что так устроен мир: у кого стартовые условия благоприятные, тому и прибавлять проще, не только богатство. А у кого имущество мизерное и прав в связи с этим никаких, тех до конца всю жизнь и обирают, так что никаких шансов из нужды выкарабкаться у них нет. При таком положении вещей о смягчении сердец что у тех, кого обирают, что у тех, кто обирает, говорить не приходится.
Поэтому апостолам надо научиться пользоваться своими благоприятными стартовыми условиями, способностью понимать то, о чём говорится. Развивать качественно свое понимание тайн Царства. Они ведь тоже не сразу понимали, раз переспрашивали, о чём та или иная притча. А потому «тайны Царства», о которых говорится, не те, которые скрывают, а те, которые сами скрываются. Одним вроде бы и дано понять, но не пользуются, предпочитают свой ум использовать для обирания тех, кому не дано. Наличие в человеке одновременно ума и совести — довольно редкое сочетание. Ум нередко деградирует до хитрости, усыпляя совесть, чем для «познания тайн Царства» уже становится негоден. Христос открывал апостолам ум для разумения, потому что в них эти качества не были в конфликте.
Тех же, чье сердце огрубело, тоже требуется обучать — но это должно было стать их уже делом. Грехи-то им и так будут прощены (Мк. 4:12), однако прощение грехов — не самое важное, что ожидается от человека, оно лишь начало того, к чему он призван: самому понимать милость как «тайну Царства» и исполнять ее.