Фото, которого не было

Я не особенно люблю предаваться воспоминаниям. Быстро пролистываются у меня в голове страницы: это ещё слишком свежо, это неприятно, это стыдно, это грустно, это неинтересно — зачем же хранится в моей памяти такое, а не вычистишь и не вымараешь... Всё быстрее и быстрее, с короткими остановками на когда-то милом и нежном, а теперь больно щемящим сердце, — и вот перед моими глазами встаёт картинка, которую я вижу совершенно отчётливо, как если бы много раз разглядывала её на фотографии. Только фотографии такой не существует, а видеть со стороны ничего подобного я никак не могла.

Потому что на этой картинке — я сама. Мне года 3-4, я держу бабушку за руку и мы, две чёрные фигурки, бредём по заснеженной улице. И это мой папа смотрит на нас.

Возможно, это был лучший момент в его жизни. Папа часто вспоминал его, описывал, что видел, и лицо его становилось умиротворённым и раздумчивым, как бывает, когда мы бережно воскрешаем в памяти что-то драгоценное. Известно, что наши самые важные, многократно воспроизводимые воспоминания незаметно для нас искажаются, достраиваются и подправляются нашим собственным сознанием — насколько же могла исказиться эта картина, которую так долго берег мой папа, а потом я? Было ли это вообще? Вполне могло быть — а если какие-то детали на самом деле выглядели чуть иначе, это ничего не меняет ни для меня, ни для папы.

Я представляю себя на его месте: вот я стою в начале улицы и вижу, как мне навстречу — или, наоборот, от меня? так сразу не разобрать — идут мои мать и дочь. В поселке совершенно тихо, снега намело — ни пройти, ни проехать, и снег этот невероятно чистый и лежит по краям дороги ровными пятнами нетронутого белого, словно тут остался непрокрашенным лист. Мне нравится строгая симметрия фона: уходящая из-под ног наблюдателя белая дорога, плотно обрамленная тёмными еловыми силуэтами, сходящимися перед горизонтом, несколько едва заметных утоптанных дорожек посередине. И точно там, где предписано законами композиции, — акцент: два небольших, по-зимнему схематичных силуэта.

И наблюдатель, глазами которого я смотрю, мой отец — в таком невероятном равновесии, которого, наверное, не будет более в его жизни никогда, молодой, талантливый, так надёжно прикрытый этими двумя поколениями — совсем ещё не старой матерью и маленькой дочкой; перед ним дорога, с детства знакомая и понятная, давно ли он сам бегал по ней вот такой? — она обещает ему радостную встречу, и всё впереди, всё, всё, всё впереди!..

Если бы это было кино, мы бы увидели, как темнеет и оплывает ослепительный снег, как мало-помалу прореживается еловая рама, как вырастает по краям угрюмая кайма заборов, как идёт дождь и под его настойчивыми ударами бледнеют и растворяются драгоценные тёмные силуэты. Но это только фотография, которой на самом деле нет. Она застыла в обманчивой неизменности и лишь постепенно теряет чёткость, отступая в невозвратную тьму времени.