Внутренне потянувшись, по нажал пальцами по привычке на уголки своих глаз, сильно жмурясь и зевая не открывая рта. Об этом я слегка пожалел, в прочем, поскольку глаза защипало из-за немытых рук и лица. Однако аугметика тут же выпустила под веко "чистую слезу", смывая грязь со зрачка. Быстро поморгав, я глянул в сторону, позволяя жидкости стекать по грязным щекам вниз, на подбородок, откуда они капнули на мою одежду, а взгляд мой прошелся по углу между стеной и полом, по грязи, песку и пыли там, а после на крайний стол столовой, где сидел один из пулеметчиков, что находились вместе с нами в этом гарнизоне. Он жадно толкал себе в рот паек, прямо в снаряжении, содрав с себя маску, что теперь болталась на ремешке, пока он активно жевал. Я не знал, видит ли он меня и смотрит ли вообще, да и после двух часов сна мне было совершенно все равно, как на меня посмотрит рядовой гарнизона. Я же со своей стороны не собирался даже спросить его, почему он не в обеденное время толкает в себя паек, для этого у них тут есть свое командование. Солдат же все уплетал еду, в чем я его отлично понимал. Ну или думал, что понимал, поскольку именно мы привезли с собой груз с пропитанием и амуницией. На лице его так и остался визор, закрывающий верхнюю половину лица, с двумя ярко горящими окулярами, от чего он сильнее сгибался, глядя вниз, на свой поднос. После подбирал грязными пальцами новый кусок и пихает в рот, жует старательно, как в последний раз.

Я же поправил свое обмундирование и посмотрел перед собой, лицо мое не дрогнуло, ни в чем. Обычное дело, привычное. Потому я пошел мимо, после по туннелю влево вниз и на смотровую, там, за автоматической дверью, мне высветилась карта, где было видно положение солдат гарнизона и "граждан", а также замеченных "живых объектов". По факту это были эти фанатики, люди, как любые другие, но поклоняющиеся пустыне. Рейдеры и грабители, как писали отчеты и новостные сводки в городе, они заходили глубоко на территорию колоний и грабили, убивали, людей с собой уводили. Вот и сейчас, глядя через смотровое окно на вечный день, бьющий в глаза, от чего автоматика сузила зрачки почти на максимум, позволяя разглядеть чего делают эти ублюдки. А они заливали пулеметным огнем гарнизон, что огрызался. Хорошо огрызался, тоже станковыми пулеметами, но новыми, большего калибра, от чего только за надежными укрытиями фанатики в живых и оставались. К местам, где живые оставались, стягивались еще вооруженные. Группировались, после чего в некоторые точки прилетал заряд или снаряд крупнокалиберный. После все повторялось - первая группа, что была снаряжена похуже занимала все возможные места, а пулеметы диктовали, кто из них ошибся. Все они в пустынных костюмах и лохмотьях поверх были. Как будто это тряпье помогало им от света, что било в спину. И все шли они из-за бархана, что был поодаль, часть из них сбривало огнем, но шли уверенно.

"Накаченные" - мелькнула мысль, вывод приходящий сам собой. Очень уж необычное для них поведение. По отчетам они раньше больше рейдерские налеты совершали, стараясь забраться как можно дальше от любых постов и уж тем более подальше от автоматических систем огня, что проверяет авторизацию граждан и всех, кто таковыми не являются, расстреливают. А вот сейчас перли на опорный пункт, которые только ближе к колонии появляются, потому такое поведение удивительно. Нелогично.

Отметив точки, выдал информацию, отправил на синхронизацию всем по опорному пункту. На компьютер костюма пришло сообщение от второго номера. Сбор. Пункт. Метка на внутреннюю карту. Отстегнув шлем с пояса, напяливаю его, подгоняю и разминаю привычно шею. Открыв глаза, еще раз ознакомился со сводкой и вышел с пункта наблюдения. Прошел по туннелям, мимо огневых точек, где пулеметчики строчили по позициям врага. Мимо пары орудий, что били прямой наводкой по скоплениям. Мимо выключенных турелей, которые пока посчитали не нужными, потому они прятались в своих колодцах, ожидая лишь одной команды и дергаясь, поворачивая дула и сопла орудий в направление приоритетных целей. Как только подошел ближе к точке сбора, второй тут же отрапортовал привычно, следом, неохотно, третий. Я вышел к ним в молчании. Обязанные своим привычкам. Я улыбнулся в маску. Думаю, они знали.- Все-таки приказ! - Не выдержал второй, задорным голосом прорычав, поправляя ремень своего табельного.

Его карабин был как всегда в идеальном состоянии, как и пулемет третьего. Им явно было скучно эти два дня. Потому оружие прямо блестело, начищенное, будто они только достали его из консервации. Парни были заряжены, мотивированы и готовы к любой задаче. Их аугментация была в лучшем виде, а пополнение припасов из той поставки, что мы притащили, подвело показатели готовности с восьмидесяти процентов до девяносто девяти, если верить показателям их метрик.- Говорят, там есть нора в песке, из которой лезут эти пустынные крысы! Ха! Могли бы просто социализироваться и стать гражданами! - Прорычал третий, покивав своим мыслям. - Нам прислали треугольничек, говорят, что работа для нас!- Это всего лишь люди. Чего такого? - Наиграно буркнул я, достав свой карабин, и проверив его штатно. - Разве что соотношение у нас будет один к тридцати!

Парни засмеялись, а показатели стали ровным, трехзначным числом. Важный момент достигнут, теперь и привычным делом заняться можно спокойно. Это не рутина ежедневной зачистки врагов из пулемета в течении месяца, это не рутина ежедневных одинаковых занятий на посту. Нам подойдет только путь в один конец. И либо это будет победа любой ценой, либо это будет смерть, которую никто не запомнит. Просто замечательный подход!- Кстати, я поспал четыре часа! Это на тридцать минут меньше обычного. - Сказал я, открывая затворку через командный терминал.- Первый, ты уже спал на этой недели! Лень твоя тебя погубит! - Отозвался второй, засмеявшись задорно.- Да, первый, не проспи наш бой! Я хотел бы, чтобы мы все получили свои гранты на новые аугметации, а не только я! - Отозвался третий.

Теперь с рутиной точно покончено, все ритуалы завершены, отряд готов и приказ всем ясен. Пришло время пострелять. И пусть в этот раз это будут вновь пустынные крысы, все лучше, чем три бесконечных дня заниматься ничем в этом месте. Не для того нас подняли из вечного сна, чтобы мы сидели и приводили в порядок снаряжение, что и так поддерживается в идеальном состоянии. И уж тем более, не для того, чтобы сидеть в бункере, заполненном оружием, что просится в работу.

Свет местной звезды и пекло пустынное встретило нас. В бункерах воздух охлаждался кондиционерами, очищается и разбавляется свежим кислородом, а тут, на улице, было душно и разряжено. Этот разряженный воздух идет от центра пустыни, где так жарко всегда, что кислород сгорает, а погоревшая смесь, через ветер по верху сферы шел сюда, к жилому кольцу, к колонии. Сама колония и жилое кольцо - зеленая живая полоса по "экватору" планеты, заросшая лесами и прочими растениями, очищали воздух этот, забирая различные тяжелые газы и генерировали пригодную для дыхания атмосферу. А за счет горячего воздуха из пустыни и холода пустошей - в дождями загоняли на кольцо воду.

Мы же вышли на песок, ринулись по окопу в обход боевых позиций врага. Хоть окопы и были укреплены стальными листами, формируя прямоугольные желоба для прохода солдат, под ногами все равно было все покрыто песком, который наметало сюда, с барханов. Солдаты раз в два дня убирали все до последней песчинки, однако этого было не достаточно, поскольку раскаленный ветер надувал его обратно раз за разом. "Желоба" же образовывали занятную паутину проходов, где всегда было множество тупиков или отводов в сторону, поскольку, не зная их наизусть, как местные солдаты, или же не используя вычислительные мощности и путеводители, некоторые могли увести и в ловушку, и в пустыню, а стены не позволяли местами посмотреть, что там, вокруг. Лишь идя правильным путем солдат мог найти нужную бойницу, однако мы их не видели, используя эту паутину как раз для того, чтобы нас вывело подальше от бункеров и не на боевые позиции. Под подошвами скрипел песок, свистели в отделении пули и трясли барханы взрывы, да так, что в окопы ссыпались ручейки песка, а пыль шла завесой в сторону, куда ветер пошлет.

Вновь и вновь резко сворачивая, проходя по маячкам и направлению монитора дисплея, моя тройка вышла к подъему, засыпанному песком тупику очередной ветки. Я остановился, когда второй и третий дошли, развернулся. Взял гранату у третьего, снял предохранитель. Отсюда, с помощью усиления шлема, слышал я как в отдалении идет бой, как бегут все новые бойцы в его направлении. Второй переминался в нетерпении, план был отработан нами в учебке, когда мы были совсем зелеными, забит в подкорку до автоматизма, а после отточен кровавым опытом. А после я сорвался, выбежав за укрытие бархана и побежав по дуге. По миниатюрной карте я видел как пиктограммы второго и третьего вышли следом, но пошли на перерез противнику, третий лег за бархан, второй бросил табельное через него. Я знал, что будет дальше.

Там, позади, карабин прекратил скатываться по бархану, выпустив три лапки, встал на них, как на стойку, а после быстро начал крутиться на сервоприводе, ставя метки на всех бойцов врага, что двигались в его прицеле, а после открыла огонь, закапываясь из-за отдачи, что придавала этой "огневой точке" стабильности. В это время третий подполз к краю, поставил на сошки пулемет и открыл огонь. Сказать, что он стрекотал - значит сравнить гул взлетающего десантного корабля с писком комара. Тогда как карабин второго был модифицированной версией штатного, что позволяло использовать его для огневой разведки, однако делало оружие тяжелым и не позволяло целиться от плеча, пулемет третьего был древней и очень грозной разработкой. Стальные иглы пулемета имели сердечник с небольшим плазменным зарядом, что позволяло значительно увеличить боезапас одного барабана, поскольку его малокалиберный барабан вмещал четыре сотни патрон, когда классическая версия была на восемьдесят тяжелых патрон с кумулятивно-зажигательным сердечником, надежных и верных, прогрызающих броню куда лучше, однако и столь же увесистых. Никаких глушителей или пламегасителей на такой пулемет не поставишь, любое нерасчетное давление вне рамок заставляет детонировать иглу, но это компенсировалось эффектом, который производило попадание.

Влетающие в песок иглы попросту зарывались, детонируя лишь иногда, тогда как попадания по целям заставляло иглы не только войти под броню, но и взорваться плазменным зарядом. От этого каждый наконечник иглы выходил с другой стороны, норовя вгрызться в следующего врага, а место, где взорвалась плазма, выжигалось сферой яркого света, не оставалось ни костей, ни праха от плоти, лишь глубокие ожоги, расходящиеся от места попадания глубоко в плоть, а края не просто прижигало, они были обуглены. Нескольким первым отмеченным пробило грудь, после, когда отдача вздернула этого стального зверя, кому то сожгло пол головы, другим поотрывало конечности, одному попало в бедро, от чего оно превратилось в уголь а после сломалось, как деревяшка, солдат упал.

Завопили первые раненые.

Эта атака привлекла внимание, рейдеры стали падать на землю, прятаться за телами раненых и убитых, убегать за барханы. Ручеек противников стал гуще, новопрешедшие не все успевали понять, что происходит. Мгновения промедления были губительны, ведь поток игл метался из края в край, находя все новых жертв, а столпотворение было отличной мишенью. Но вот возникли первые, если их можно так назвать, офицеры. Они стали раздавать команды, координировать своих бойцов. Потом один из них обмяк, как тряпичная кукла. В его маске появилась прожженная дыра, проходящая через голову и выходя на затылке шлема, зашипела кровь и вспыхнули тряпки на голове. Потом еще один, также, тряпичной куклой повалился, но "туннель" через мозг проходил от виска до виска, тряпки тоже загорелись. Не повезло и стоящим перед и за ними, кому-то из рейдеров прожгло грудь и он захлебывался собственной кровью и охладителем костюма, обжигающим плоть токсичным химическим составом. Другому попало в магазин автомата, от чего боекомплект рванул, разодрав в ромашку руки и грудь, нанеся секущие раны осколками и сильнейшие ожоги взрывом и расплавленным металлом, который разнесло во все стороны. То была работа второго. Он стоя за другим барханом целил только в командующих, чтобы не дать противнику собраться с разумом.

Одному из рейдеров удачно попало по спине, видимо, задев батареи костюма. Из-за взрыва плазмы от него не осталось и мокрого места, а там, где он лежал, появилась выжженная стеклянная чаша, других бойцов разбросало от взрыва, а другой, прибежавший на это место, случайно поскользнулся на стекле и неудачно упал, все же перевернувшись и открыв ответный огонь. Это был первый боец, что начал стрелять. Древняя винтовка выхлестывала песок бархана свинцовым градом, а вслед начали огрызаться и другие бойцы, пытаясь задеть третьего. Еще несколько секунд, и вокруг стеклянной чаши появилось несколько огневых точек. Некоторые бойцы рыли лопатками или руками песок, создавая хоть какие-то фортификации, другие палили, прикрывая тех, кто уходил на перезарядку. Затих пулемет третьего, он решил перезарядиться и сменить позицию. Да и карабин израсходовал боезапас, после чего закопался в песок, чтобы сохраниться получше. Не ясно было, скольких второй и третий положили или обезвредили, но враг сгруппировался у той чаши, даже немного укрепил позиции. Появились первые щиты, которые подтащили бойцы. Настал и мой черед вступить в этот бой.

Помимо оружия, у меня сейчас было три гранаты. Выигранное время я использовал с умом. Узнав, откуда валят враги, а также подобрав позицию. Так я был спрятан от лишних глаз, был достаточно близко и подготовился. Нора, из которой шел враг, была сделана из металла, прорыта из-под толщи песка и укреплена металлом. Потому я не стал пока подбираться ближе, слишком уж их было много. А потому я бросил первую гранату через бархан, она покатилась вниз. Несколько солдат завопили так, что было слышно сквозь шлема, один даже бросился телом на гранату. Но тут раздался плазменный взрыв, что разнес добрую треть их "укреплений". В этот раз на месте взрыва оказалась впечатляющая воронка, ошметки рейдеров, где-то оторванные детонацией боекомплекта, где-то оплавленные взрывами, лежали вокруг, между и на выживших, получивших чудовищные ожоги от жара вырвавшейся плазмы.

Рейдеры же, что только доходили до данной боевой точки, начали разворачиваться и, под вновь возобновившийся грохот пулемета, уходить обратно, к туннелю, из которого и выходили. Атака бы захлебнулась в любом случае, опорная точка спокойно бы отбивала массив рейдеров, даже не смотря на столь внушительное численное превосходство. И все потому, что пороховое вооружение давно уже не считалось чем-то стоящим. Не более чем раритет для коллекционеров, собранный оружейником, у которого точно нет передового оборудования или хоть сколь сносного в любом случае. В итоге получаются орудия, плюющие обычными металлическими болванками, что едва ли пробивают большую часть современной или хотя бы старой брони. Однако обычных людей запросто могут напугать или даже убить. Атака противника была обречена. И мы ускорили процесс, обрезав поток и заставив их отступить.- Свалили? - Послышался в шлеме голос второго, он осматривался со своей точки.- Даже рядовые не стали прикрывать это отступление - Отозвался третий, наконец выйдя на бархан. - Чертова звезда, от этого света было сложно понять, кто командует этим отребьем.

Я тоже поднялся, осмотрелся. Затихла и стрельба у укреплений. Поступила шифровка от бункера, что цели ликвидированы, что все теперь спокойно. Повесив свое оружие на груди, я спустился к воронке, достав пистолет и добив нескольких оставленных бойцов, получивших ожоги. После подтянулся и отряд, добивая оставшихся, кто точно не сможет ходить или умрет в ближайшее время. После увидел одного, что пытался притвориться мертвым. Взрывом последней гранаты оплавило его оружие, от чего металл наплыл на его руку, припаяв рукоять автомата. Второй рукой он вколол себе что-то, шприц торчал из небольшой кучки, в которую он наспех прикопал шприц. Грудь его едва вздымалась, но это было отлично видно, визор даже показывал сердцебиение солдата.

В то время, как я шел к притворяющемуся с оплавленным оружием, второй и третий спокойно снимали шлема с тех, кто не лишился головы. Они соблюдали необычайное молчание.