«Боялся, что у меня рак». Ричи де Лат – о семейных ценностях, тяжёлой жизни в Англии, любви к «Антверпену» и болезни, которую он скрывал от команды
Ричи де Лат пригласил журналистов в гости и встретил с улыбкой. «Я знаю, что многие этого не ожидают, – говорит Ричи, обнимая кокер-спаниэля Олли. – На поле я агрессивен. Из-за этого в реальной жизни некоторые меня избегают. Считают, что я всегда такой. Когда смотрю повторы матчей, порой сам себя боюсь. Во время матча не обращаешь на это внимания, а потом думаешь: „Ну и что это было?“ Я не хочу, чтобы дочкам в школе говорили: „Ох, ваш батя вчера такое натворил“. Они не знают меня злым. Дома я совсем другой. Тут я добрый, спокойный и открытый».
У Ричи и его супруги Тане две дочки: 6-летняя Оливия и 12-летняя Лили. Имена любимых набиты на предплечье. На плече – картинка: де Лат стоит с дочками на поле стадиона. На другой стороне предплечья – достопримечательности родного города: собор Антверпенской Богоматери и статуя Брабо. В общем, почти всё самое дорогое сердцу Ричи изображено на правой руке. «По идее, надо бы ещё закрыть внутреннюю часть плеча, чтобы был целый рукав, но я больше не хочу татуировок», – признаётся он.
Де Лат ведёт журналистов в гостиную и рассказывает о детстве. Когда Ричи появился на свет, его папе Майку было 18 лет, а маме Венди – всего 16. «Естественно, в таком возрасте своего жилья нет, так что папа переехал к маминым родителям в Хобокен. Маме было 14, когда они с папой познакомились», – говорит де Лат. Майк последовал примеру тестя и стал работать на строительных лесах. А Венди устроилась в магазин, так что воспитанием ребёнка занимались родственники. Особенно близким стал мамин брат Янник. Он старше Ричи всего на четыре года.
«С ним было классно. Официально он мой дядя, но я воспринимал его как старшего брата. Мы всё делали вместе», – ностальгирует де Лат. Позже у него появились младшие сёстры. Шана младше Ричи на семь лет, а Майке – на 14. С Майке он толком не успел познакомиться, потому что в 18 улетел в Англию.
«И потом мы почти не виделись 11-12 лет, так что у нас была не такая связь, как с Шаной. Довольно долго Майке стеснялась мне даже написать: я был для неё таким недоступным, крутым братом. Теперь это понемногу меняется, поскольку я вернулся в Бельгию. Мы встречаемся и переписываемся. Мне нравится проводить с ней время. Для неё, наверное, раньше всё было совсем странно: вроде как у тебя есть брат, но вы видитесь раз в год и почти друг друга не знаете», – рассуждает Ричи. Сейчас Майке уже 19.
Де Лату нравится приезжать к дяде с дедушкой в Хобокен, но делает он это нечасто. Есть загвоздка: «Дом – на неправильной стороне Антверпена. Там болеют за „Берсхот“. Если и приезжаю туда, то только чтобы навестить родных – а так стараюсь там бывать как можно реже. Всё дело в дерби последних лет. Фанаты „Берсхота“ считают, что я был инициатором беспорядков на поле, а это совсем не так. В общем, я не хочу, чтобы мне разбили машину или что-то в таком роде».
Де Лат осуждает насилие и порчу имущества, но в то же время понимает причины негатива: «Все знают, насколько принципиально противостояние „Антверпена“ и „Берсхота“. Для меня это дерби так же важно, как и для всех фанатов, и я всегда открыто об этом говорю. Но я также открыто говорю о том, что для меня значит „Антверпен“ – после такого можно ожидать острые реакции. Мне действительно очень жаль, что „Берсхот“ вылетел. Я до последнего надеялся, что они спасутся. Наши матчи – это всегда круто».
Вырос Ричи с обоими клубами. Несколько родственников с маминой стороны болели за «Берсхот», а папа и дедушка – за «Антверпен». И де Лат выбрал красное. «Каждую неделю сбывается моя детская мечта: в футболке „Антверпена“ сыграть перед болельщиками, среди которых я был долгие годы. Папа тоже этого хотел. Он, кстати, в обычно жизни сдержанный, а вот на трибуне даёт волю эмоциям. Просто „Антверпен“ – это клуб его жизни, так что он ко мне очень критичен».
Так, отмечает де Лат, было всегда: «Папа же был молод, так что футбольные поединки между нами очень часто получались захватывающими. Он не хотел проигрывать мне, а я – ему. Было весело, но есть и другая сторона. Он был довольно строг и отчитывал меня, если я не показывал того, что он во мне видел. Я нередко возвращался домой в слезах. Злился, но теперь понимаю, что он был прав. Сейчас я так же веду себя с Лили. Она очень хороша в теннисе, но всегда есть куда расти. Бывает, что я сержусь и указываю ей на недостатки. Здесь тоже не обходится без слёз».
Де Лат и сам рано начал заниматься воспитанием. Когда родилась Лили, Ричи был 21 год – то есть его родители стали бабушкой и дедушкой в 38 и 40 лет соответственно. К тому моменту они с Тане жили вместе уже пять лет. Вообще, встреча с женой – это отдельная история. 16-летний Ричи попросил у лучшего друга адреса электронной почты симпатичных девчонок. Тот дал ему список – и де Лат принялся добавлять их в MSN Messenger. Ровесница Тане вышла на связь первой.
Ричи никогда её не встречал, но начал диалог с сообщения: «Я видел тебя в городе на выходных». «Она ответила, что этого не может быть, – смеётся де Лат. – Но главное, что она в принципе ответила! Чуть ли не единственная. И мы стали переписываться, а через несколько дней пошли в кино. Мне понравилось в ней всё. Я сразу почувствовал, что она – та самая. Это странно, но, видимо, это судьба. С тех пор я почти каждый день ездил на автобусе, чтобы провести с ней два часа. Столько же занимал путь туда и обратно».
Через два года после знакомства с Тане он уехал в «Сток Сити». Один. Любимая осталась в Бельгии, потому что ей нужно было получить водительские права, а Ричи полгода прожил в приёмной семье. Потом наконец прилетела Тане с псом Коби, которого де Лат подарил ей на совершеннолетие, и они стали искать съёмное жильё. «Коби прошёл через всё вместе с нами. На самом деле, он – наш первый ребёнок. Он оказал нам огромную поддержку. Особенно Тане, ведь я часто был в отъезде. Теперь у нас есть Олли. Не представляю жизни без собаки», – говорит де Лат.
В Англии поначалу «было трудно, даже очень тяжело». В «Антверпене» Ричи получал 550 евро в месяц по контракту, который подписал ещё в 17 лет. В «Стоке» предложили тысячу фунтов в неделю. После вычета налогов получалось примерно две тысячи в месяц – около трёх тысяч евро на тот момент. «Получил первую зарплату – купил новый телефон, приставку, одежду, то-сё… Казалось, что я выиграл в лотерею. Через неделю осталось 50 евро. Когда мы с Тане стали снимать жильё, всё стало ещё драматичнее», – вспоминает Ричи.
Пара нашла подходящую квартиру. «Сколько стоит аренда? 1200 фунтов? Отлично, потянем, решили мы. А потом стали приходить счета. 300 фунтов за одно, 200 фунтов за другое. Опомниться не успел – а у меня только 10 фунтов. Пришлось звонить родителям и просить, чтобы они прислали денег. Клуб меня никак не направлял. К счастью, мы подружились с соседями через дорогу. Они нам очень помогли. Когда родители впервые прилетели, мы попали в серьёзную аварию. Машина – в хлам. Такси было мне не по карману, не говоря уже о новом автомобиле. Сосед вызвался отвозить меня на тренировки и забирать с них – это меня спасло».
Помогало и то, что Тане была рядом. Она взяла на себя работу по дому и научила обращаться с деньгами: «Я был зациклен на шмотках. Все кругом ходили в Louis Vitton, а я – в adidas. Думал, что надо соответствовать. Тогда-то Тане и сказала: „Иногда можно пошиковать, но надо думать и о будущем“. Она – лучшее, что могло со мной случиться. Без неё я наверняка прогулял бы все деньги. Вообще, мы тогда ещё ничего не знали и не умели. Первые несколько месяцев в Англии ели только карбонару – это было просто и дёшево», – смеется де Лат.
Через два года после переезда Ричи стал игроком «Манчестер Юнайтед». Там ему предложили такой же контракт, но был важный нюанс: клуб оплачивал жильё. «Мы нашли хороший дом, а через полгода я подписал новый контракт. С тех пор дела пошли в гору. Но первые два года были очень тяжёлыми. Я иногда звонил агенту и говорил: «С меня хватит, хочу домой». Хорошо, что рядом была Тане. Мы взрослели вместе и держались друг за друга. Связь, которая возникла в первую же секунду, сохранилась по сей день.
Скоро жена с дочкой поедут в отпуск. «Мне будет нелегко. Когда мы не вместе, созваниваемся по четыре-пять раз в день. Буду ли я сам готовить? Нет! – смеётся Ричи. – Клуб покормит. Я, конечно, могу что-то сварганить сам, но глупо готовить только для себя. Не будь повара, я бы очень скоро переключился на пиццу и чипсы, а это плохой вариант».
Особенно с учётом язвенного колита, который недавно диагностировали де Лату. Это хроническое заболевание кишечника в прошлом сезоне на три месяца выключило Ричи из игры. Началось всё перед матчем с «Остенде» в конце января. У де Лата, как он сам рассказывает, всегда был чувствительный кишечник, из-за чего приходилось чаще других бегать в туалет, но именно в этом году его здоровье стремительно пошло под откос. В матче с «Остенде» всё было нормально до перерыва, а потом начались острые спазмы.
«Соперники вошли в положение и подождали. Когда я вернулся на поле, боль ушла. Но в мою голову закрался страх. Я боялся, что такое случится снова, – говорит защитник. – Решил, что не буду ходить в туалет перед матчами. Через неделю я стоял в подтрибунном помещении и молился: „Хоть бы это не повторилось, пожалуйста“. Но это повторилось».
Ричи почти перестал есть, мучился от болей и истощения, «с трудом выдерживал тренировки, а когда приходил домой, просто падал»: «Жена готовила, а я от всего отказывался. Ел только фрукты, иногда немного салата. Первые два дня думал, что так жить нельзя, но вскоре привык. Мне было очень плохо. Тане предложила отдохнуть на юге Франции, но я как представил, что столько придётся сидеть в самолёте… В итоге я не решился. Стал искать оправдания всему.
Я больше не мог наслаждаться тем, что люблю больше всего, мне совсем не хотелось ездить на тренировки. Подумывал сказать, что я заболел, и спать дома. Я обессилел и был подавлен. Такого со мной никогда не происходило – я всегда был позитивным, весёлым и открытым. А тут мог выносить только близких. Остальных начал от себя отталкивать. В клубе стали говорить, что у меня крайне негативный настрой».
Но о том, что на самом деле происходит с де Латом, знала только жена. Скрывать проблему от клуба Ричи смог только до начала апреля, а конкретно – до матча с «Лёвеном»: «Игра была вечером, и до неё я ничего не ел весь день. Прямо перед ней я съел банан: так можно было хоть немного подкрепиться, но не хотеть в туалет. Во время разминки я уже после первого спринта понял, что мне крышка. Я был измотан и рассказал обо всём тренерскому штабу. И мы начали искать причину. Конечно, я думал о худшем. Боялся, что у меня рак.
Но исследования показали, что это просто хроническое заболевание кишечника. Кто-то живёт с ним нормально, а мне было очень больно. Я считал, что карьере конец. Но после двух приёмов кортизона мне полегчало, я снова начал есть и набрался сил. Отчасти – из-за инъекций железа, потому что в какой-то момент его уровень упал до нуля. Я снова играю в футбол, и это прекрасно. Я такой же счастливый, как раньше, а может, даже счастливее.
И теперь я не скрываю свою болезнь. Конечно, нет ничего классного в том, что приходится часто бегать в туалет. Зато какой-нибудь ребёнок, который стыдится этого, узнает, что у меня такая же проблема, и подумает: „О, я как Ричи де Лат!“»
