часть 5

— Что это такое?! — раздаётся возмущённый крик. Чимин, чуть не плача, бежит к бабушке, держа в руках свои любимые джинсы.

— Что такое, Чимин-и? — Хана моет посуду и откладывает её на сушилку.
— Как ты посмела? Что ты сделала?! — трясёт перед лицом старушки вещью.

— Чтобы, как человек одевался!

Чимин сжимает челюсти, потому что подбородок начинает трясти, а глаза жечь от слёз. Он бросает уже ненужную тряпку – ну, по-другому это больше нельзя назвать – на пол, и убегает вон из дома предательского. Через час они с Юнги должны были пойти к клубу, чтобы оттянуться по полной, ну, и наконец-то встретиться с корешами. В статусе пары они уже почти две недели, а, если точнее – две недели, три дня и два часа. Но, кажется, сегодня снова никуда не пойдут. Чимину так хотелось покрасоваться перед парнем своим любимым в джинсах, тех самых, с порезами на самом аппетитном месте, только вот бабуля, которая ничего в моде не понимает, зашила их! Залатала какой-то тканью и разбила этим поступком сердце внуку своему…
Он в слезах бежит через огород и мечтает поскорее оказаться в объятиях утешающих. Юнги как раз здесь. Сидит под деревом, сигарету курит и шланг в руке держит: поливает, стало быть. Уработался, бедный.

— Юнги! — всхлипывает Чимин, и тот оборачивается. Хмуриться начинает, видя лицо заплаканное. Тут же встаёт, сигарету выбрасывает и ловит в объятия своего мальчика.

— Ты чё ревёшь? И почему ты в трусах, Чимин?

— Бабушка джинсы мои зашила, мне идти теперь не в чем! — кричит возмущённо и, двумя руками обняв хёна любимого за шею, плачет.

— Те самые, в которых жопу видно?

— Да!

— Бля, спасибо бабуле, — улыбается Юнги, за что получает в ответ взгляд укоризненный и губы недовольно поджатые.

— Чимин-а, ну, ведь это реально пиздец был, а не штаны. Надень треники.
— Я хотел их! — топает ногой и отходит. Обижается. Думал, Юнги поймёт, утешит, парень его всё-таки, а он с бабушкой заодно.

— Ты в натуре собрался, блять, идти в клуб, где полно пацанов, с голой задницей? Совсем ебанулся? Я бы сам их зашил, если б тебя в них увидел, — говорит серьёзно, ни капельки не сочувствуя.

— Мне больше нечего надеть! — складывает руки на груди, хмуро исподлобья глядя.

— Не пизди, у тебя одежды больше, чем у матушки моей, — Юнги откидывает шланг и подходит к обижульке, но тот нос воротит. Снова капризы эти неадекватные. Юнги не злится: он привык, но до сих пор не научился, как «на раз» прекратить такое поведение.
Они две недели уже встречаются, и пока всё хорошо было. Даже не ссорились, несмотря на то что каждый день и даже ночью рядом. Спят вместе, но дальше поцелуев не заходили ещё. Даже дрочки не было больше… Притираются друг к другу, а Юнги — к статусу гея. Неплохо выходит, даже нравится. Только вот не признавались пока никому. Ни родителям, ни корешам. За матушку не волнуется он, она понимающая у него, а вот по поводу друзей не уверен. Гомофобии за ними не наблюдалось, но признаться, что члены нравятся – как-то не по-пацански, если честно. Где это видано в их деревне было, чтобы парни в дёсны долбились и наяривали друг другу… А вот Чимин другого мнения. Требует рассказать всё, пару раз разговор заводил на тему эту, а Юнги кивал, мол, да-да, расскажу – усыплял бдительность его – и всё на этом. Не за себя боится он, а за мальчика своего дурного. Тот ведь за словом в карман не полезет. Нарвётся на придурков местных — кто отдуваться-то будет? Юнги, конечно, и шайка его. А им нельзя беспредел устраивать, у Тэхёна крышу рвать будет, а Хромой на условке вообще, так что – нет уж, отставить эти признания нужно. Любиться и в тишине можно, на кой всем трепаться?

— Юнги, ты меня не слышишь? Я не пойду в трениках! — говорит Чимин сквозь зубы, сжимая кулаки от раздражения из-за непонимания.

Юнги глаза сужает и нос морщит. Спокойствие… только спокойствие. Ладно, засранец манипуляторский. Твоя взяла. Снова, блять.

— Пуся, ну, нас уже ждут там, — не обращая внимания на злость, ближе подходит и за руки берёт. Чимин глаза расширяет и, опустив голову, улыбку скрыть пытается.

— Ладно, хён, — вздыхает тяжело и робко взгляд поднимает, — пойду собираться. Зайдёшь за мной?

Юнги хмыкает довольно, замечая щёчки порозовевшие, и кивает. Они ближе друг к другу наклоняются и чмокаются в губы. Чимин сияет, улыбнувшись широко, подмигивает и убегает обратно к себе.
Вот и всё! Есть у Юнги своя «короночка», которая чётко работает. Чимин его полторы недели умолял называть ласково, да только тот ни в какую не соглашался. Он к поцелуям-то привыкнуть кое-как смог, чтобы после в глаза спокойно смотреть и не стесняться, а тут ещё сюсюкать надо… Но, оказывается, метод рабочий – умасливает за секунду. Кажется, нашёл он способ мальчика своего под контролем держать.
Юнги собирается за две минуты: накинул спортик, шапку-бини – и уже красавчик. Образ, естественно, дополняет любимыми белыми кроссовками, которые тщательно намыл ещё с утра. В центр выйти только при параде. Ну, и, взяв немного денег из заначки, идёт парня своего встречать. Звучит-то как… замечательно. Чимин – его парень. Парень. блять, как об этом сообщить-то…
Ладно, Юнги пока не собирается заморачиваться по этому поводу и последует примеру Скарлетт О’Хары — завтра об этом подумает. Сегодня у них тусовка улётная намечается. Юнги напиться собирается и пусю свою потискать. Соскучился, да и руки при себе держать с трудом удаётся, когда его провоцируют постоянно.
Чимин ждать себя не заставляет. Выходит буквально через минуту, и Юнги, завидев «прынца» своего ненаглядного, улыбается восхищённо: на пусе сегодня спортивный костюм, чёрный в три полоски, шапка такая же, как у него. Идеальный, блять.

— Идём? — Чимин калитку закрывает и ойкает, когда его по заднице шлёпают. Озорная улыбочка тут как тут, и он, повернувшись к Юнги, обниматься сразу лезет.
Темно сейчас, никто не спалит.

— Ты чего это делаешь, шалунишка?
Юнги снова морщится и улыбку скрыть пытается, в ответ обнимает.

— Тебе охуенно идёт спортик, лучше, чем джинсы те рваные.

— Ты говоришь, что я красивый? — хитренько глазами стреляет и, держась за его шею, руки вытягивает, слегка наклоняясь.

— Угу, идём давай.

— Сначала поцелуй, — и губки трубочкой тянет, на что Юнги глаза закатывает.

— Чимин-а, — шепчет и оглядывается вокруг.

— Целуй, сказал, там сейчас братва твоя будет. Вообще внимания не дашь мне… — обижается. Наигранно, конечно, но Юнги реагирует.
Губу кусает свою нервно и сдаётся. Руками за поясницу обнимает и целует. И не просто чмок лёгкий дарит, а углубляет, терзает губы сладкие и посасывает. Поцелуи с Чимином — лучшее, что когда-либо случалось в жизни гопника.
— Всё, хорош, — Юнги последний раз прижимается к губам и, облизнувшись, идёт вперёд, Чимин его под руку берёт и прижимается, чтобы ногу в ногу шагать.
У клуба сегодня не так многолюдно, это радует. Вся компашка Юнги на тачках зависает, как всегда, остальные же внутри тусуют, ибо музон орёт немыслимый.

— Ебать, какие люди пожаловали, — с капота спрыгивает Тэхён и подходит к братишке, они обнимаются.

— Чё, как оно? — Юнги со всеми здоровается, и ему тут же вручают банку пива.
Чимин же всем кивает и, сложив руки на груди, продолжает стоять.
— Всё ровно, — отвечает Хромой,

— ты куда пропал?
— Да дел дохера, — шмыгает носом в оправдание и делает пару глотков, переводя взгляд на Чимина, кивает ему, мол, сюда иди, но тот головой мотает, на месте оставаясь.

— Слышь, мелочь, ты хули встал там? — свистит Хосок Чимину, и Юнги напрягается слегка.
Чимин же глаза сужает и, руки в карманы спрятав, подходит.

— Хули вайдосишь тут? Сам подходи, если надо чё!
Юнги пивом давится, а Хосок глаза в удивлённой ярости от хамского ответа округляет.

— Ты чё, малой, попутал? — сплёвывает сквозь зубы под ботинки смельчака и подходит ближе, кулак разминая.

— Я хён для тебя, где уважение?

— Да пошёл ты на хуй, хён, — бесится Чимин, потому что не нравится ему, когда с ним так базарят.
Юнги в два шага подходит к ним и встаёт между.
— Ээ, вы чё, ёбу дали? Разошлись, — и в грудь толкает обоих.
Хосок усмехается и снова сплёвывает, качая головой.

— Понаехали, блять, — ржёт и, чокаясь банкой пива с Чонгуком, отпивает, сев на бампер. Трогать не станет мелкого, знает, что Юнги горой за него, да и с бабушкой Пак хорошо семья знакома, нельзя беспределить.

— Хён, ты не кипишуй, — просит Чонгук, глядя на Чимина, и протягивает ему бутылку. Тот глаза закатывает, но угощение берёт. Открывает зубами и выплёвывает крышку под ноги Хромого, возвращает грубость нахалу.
Юнги руку ему на плечо кладёт, но её раздраженно сбрасывают. Реагировать Юнги не станет, знает, что выёживаются тут… Чимин – пиздец жадный до внимания, но Юнги разорваться не может, как и про друзей забывать. Он с ним попозже поговорит, докажет, что важен. Даже больше, чем тот подумать может…

Вечер проходит спокойно. Чимин расслабляется и даже в разговор вливается, больше с Чонгуком общается, на Юнги внимания не обращает. Юнги же то подсядет близко, то руку на коленку положит, то за шею обнимет, но Чимин – ни в какую. Неприступная крепость, вот так.
Юнги бесится, потому что, во-первых, не понимает почему его игнорируют, а во-вторых, потому что Чимин уже два раза с Чонгуком в магаз ходил, а его даже не позвал. Так дело не пойдёт… чего он добивается? Чтобы признаться при всех? Юнги точно не будет. Не готов он!

— Слышь, — Тэхён пихает его в бок и плюхается рядом, семки из кармана достаёт и в руку друга высыпает немного,

— чё кислый такой?
Юнги допивает пиво и открывает ещё, глядя на то, как Чимин, сидя на капоте машины, смеётся о чём-то оживлённо с мелким разговаривая.

— Да норм всё, — отмахивается. Не будет же он говорить, что скучает по парню и ревнует немного. Не поймут же.

— Ты из-за Пака, что ли? — усмехается Тэхён и, раскинув руки в стороны, наваливается спиной на бетонную стену.

— Не понял, — хмурится Юнги и поворачивается к другу.

— Да ладно тебе, мне-то не пизди только, весь вечер на него пялишься.

— Ты на чё намекаешь, э?

— Шуры-муры у вас, все уж знают.
Юнги снова пивом давится. Глаза в удивлении расширяет и пялится на Тэхёна.

— Ты чё несёшь? С чего взял, блять?

— Да ладно, братан, мы тебя примем, ты только это, — наклоняется ближе, — не светись больно-то, у нас тут, сам знаешь, пацаны чёткие. Говномесов, ну, или как вы там зовётесь, не особо жалуют, — и руку на плечо кладёт, от чего Юнги вздрагивает.

— Бля, — неловко улыбается, поправляя шапку, — это случайно как-то вышло… мы…

— Да хорош оправдываться, — ржёт Тэхён, — и чё, как он? Ну, с мужиками вообще?

— Да нормас, — снова носом шмыгает, это у него от смущения. И взгляд на Чимина переводит. Тот в ответ мельком смотрит и, вздёрнув подбородок, отворачивается, губы дует, но всё равно глазками косится, тоже, видимо, скучает и обниматься хочет. Юнги тает, блять, потому что мальчик его – милый невыносимо, красивый такой, что пиздец. Особенно в спортивках этих, что задницу его прелестную обтягивают. А как он дерзко Хромому нахамил, у Юнги аж привстал… Чёрт, да как он раньше своих чувств не замечал, — люблю я его, по ходу.

Впервые озвучивает свои чувства и в улыбке расплывается, потому что… чё-то так похуй вдруг стало… Ну, не примут друзья, без них будет. У него пуся его любимая теперь есть, остальные вообще побоку.

— Э, Хромой слышь, ты мне бабки должен, — кричит Тэхён и встаёт с лавочки, подходя к Хосоку.

— Блять, реально что ли?! Да ну на хуй! — орёт неверяще.
Юнги хмурится и тоже к ним подходит.

Чонгук пятюню с Тэхёном отбивают.
Чимин растерянно моргает.

— Чё за кипишь? — и на Юнги смотрит, тот плечами пожимает.

— Я его на понт взял, — сознаётся Тэхён, — что вы с Князем в дёсны шпаритесь, а он сам сознался.

Все вокруг ржать начинают.

Юнги желваками грозно играет, рассматривая имбецилов, что друзьями считает, и каждого уебать сейчас хочет. Перед Чимином отчего-то стыдно становится… Он взгляд на того поднимает, а Чимин уже тут как тут, рядышком стоит и руки в любимой манере на плечи закидывает.

— Мы не в дёсны шпаримся, а целуемся. У нас любовь, между прочим, — фыркает Чимин, глядя на Тэхёна, и язык показывает, а затем, развернувшись к Юнги, на носочки встаёт и ближе прижимается, — любовь же?

— Иди сюда, пуся моя любимая, — с улыбкой отвечает Юнги и впивается в губы сладкие под охуевшие возгласы корешей.
Чимин от радости подпрыгивает, и его, ловко обхватив, уносят в самую дальнюю тачку, пропуская мимо ушей дебильные шуточки от братанов. Теперь скрываться нет смысла, любовь она и у ровных пацанов – любовь.

— Они, что, правда спорили на нас? — шепчет Чимин, слегка откидывая голову, и закусывает губы, блаженно глаза прикрывая.
Он на бёдрах крепких любимых сидит и поцелуями жаркими наслаждается. С него уже кофту даже сняли, под футболкой блуждают руками и сжимают кожу пальцами, от которых следы останутся.
— Тигрёнок, ты слышишь?
Юнги замирает и в недоумении смотрит в глаза.

— Давай без вот этого, а.

— Смущает? — хихикает, за что получает слабый укус за щёчку.

— Ай, ну я же говорю, тигр! Тигруля мой, — ласково шепчет и, ладонями обняв покрасневшее лицо Юнги, целует в губы.

— Завались, и давай это… — он бёдрами вверх толкается, бровями поигрывает, намекает, как может. Руками задницу родненькую сжимает и трясётся почти от нетерпения.

— Что это, хённим? — издевается Чимин и охает негромко, когда ему по половинке правой шлёпают, — ауч, ты не обижай её, а то больше не увидишь.

— Твою мать, Чимин, ты можешь замолчать уже? — в ответ громко смеются и всем телом прижимаются, обнимают за шею и оставляют нежный поцелуй за ухом.

Чимин медленно покачивает бёдрами, ощущая твёрдый возбуждённый член, и тихо стонет. Это невероятно приятно и заводит до чёртиков. Ему хочется увидеть Юнги там… прикоснуться к нему и снова пережить тот жар удовольствия. Но ещё больше ему нравится наблюдать, как Юнги дрожит от возбуждения и елозит от нетерпения. Чимин почему-то хочет немного помучить своего «тигрёнка» и хитро улыбается, мучительно медленно потираясь о его пах.

— Бля, пуся, пиздец, хочу тебя, — рыкает и, схватив за талию, роняет на сидение, ложится сверху и, когда Чимин ноги приветливо раздвигает, устраивается между, тесно прижимаясь вставшим членом к чужому.

— Юнги-я, любимка, мы здесь этого с тобой делать не будем, — мотает головой, пальчиками в волосах его играясь.

— В смысле? Почему? Ты чё? — явно расстраивается таким обломом.

— Хён, не тупи, а! Мы в старой машине грязной, на улице, и неподготовленные!
Юнги брови к переносице сдвигает, не одупляя, что ему тут втирают. Обломить пуся решил, что ли? Он даже труханы чистые надел сегодня, да кому пиздеть будет, даже… побрился везде, вот скотинка мелкая, это что за выкидоны такие?! Возбудил и отшивает? Разве так с парнями своими поступают? Где уважение? Где, блять, любовь… Неужели не хочет он его?

— Я щас не понял, ты чё, динамишь меня, Чимин? Я, блять, ждал две недели, на мотике тебя катал, романтики устраивал, бомбочки ебучие для ванны купил, а ты мне чё?! Это пиздец подстава! — раздражается Юнги и резко садится, отодвигаясь подальше. Окно открывает и закуривает, чтобы хоть как-то нервяк унять.

— Закрыл окно и лёг обратно! — хмуро отзывается Чимин, но тот даже глазом не ведёт.

Чимин падает на сиденье и хнычет бесшумно. Ну, что за придурок его хён любимый…

Они пару минут сидят в тишине.
Юнги окно закрывает и смотреть на тёмную улицу продолжает, никак не реагируя. Обиделся.

— Хён, сладуся моя, — Чимин подмазывается и снова бёдра его седлает, за голову обхватывает и смотреть на себя заставляет, — я знаю, что ты привык сразу всё получать, но с мужчинами так не работает.

— Я знаю, как с мужиком трахаться, — на него удивлённо-недоуменно смотрят, — видео посмотрел, всё там просто. Ничего удивительного, по-твоему, я что, вообще неуч? Всё знаю, не пробовал, но думал, ты подскажешь, если что. У меня яйца звенят, блять, я даже не дрочил всё это время, тебя хотел затискать, а ты выёбываешься, не даёшь! А я хочу! Ты меня не хочешь, да?

— Хён, помолчи, — и в губы целует, гладит лицо напряжённое пальчиками и снова прижимается к губам, — хочу, конечно, но я ещё ни разу ни с кем не был.
И тут глаза Юнги на лоб полезли… В смысле? Он-то думал, ему уже… опытный петушок достался, объезженный, так сказать, жеребчик. А он сам, оказывается, цветочек невинный ещё.

— Ты девственник, что ли?

— Угу, — Чимин нижнюю дрожащую губу выпячивает и кивает, — теперь бросишь меня, да?

— Хуйню не неси, — хмуро в ответ, — раз такое дело, то понял. Был неправ, — и губами к кончику носа прижимается, — ты просто так вёл себя… я думал, что ты спец в этом, ну, типа… прошаренный голубок.

— Нет, я тоже только на видео смотрел, — стыдливо признаётся и опускает взгляд.
Неловко, однако, вышло…

— Может, тогда это, ну, потрёмся, как тогда, а? — Юнги губу зубами терзает и смотрит с небывалой надеждой, слегка брови заломив.
Ну, не привык он из тачки вылезать без оргазма, тем более, когда такая цыпа с ним. Тем более, когда его личная и горячо любимая.

— Это называется петтинг, — хихикает Чимин и роняет Юнги на спинку, проезжаясь по его паху бёдрами.

— Слово-то какое стрёмное, — усмехается Юнги и довольно лыбится, когда чувствует руку у себя в штанах, — но приятное.

— Я тебе попозже про римминг расскажу, вообще с ума сойдёшь!