Ужаснись Нашего Гнева. Главы 1-2

Память о Танце Драконов всё ещё свежа в умах жителей Семи Королевств, объединенных под властью Железного Трона. Династия Таргариенов по-прежнему правит, хотя и понесла тяжелые потери. Разделенные распрями родичи пали от меча, драконьего пламени или предательства, их число сократилось до жалкой тени по сравнению с тем, что было всего лишь поколение назад. Их драконы становятся всё менее свирепыми и всё менее способными удерживать ту власть, которая когда-то позволила их предкам завоевать целый континент.

Новый король, Эйгон III, кипит в своём уединении и глубокой меланхолии, а его брат Визерис пытается исцелить нанесённый их семье и подвластным землям урон. Их семьи растут, но вместе с тем, растут и семена раздора — страшная истина, которую оба брата упорно игнорируют.

Опалённая кровью и огнём земля Речных лордов по-прежнему представляет собой дымящиеся развалины. Простолюдины разбирают руины своих домов и отстраивают что могут, хороня тела соотечественников, павших в огромных числах — многие ещё долго будут гнить там, где их сразил меч. Поля и сады обратились в обугленную пустошь, а деревни и города — в безжизненные скорлупы, лишённые их людей, которые либо погибли, либо ушли из-за разрушенной логистики. Скот тоже рассеян или мёртв, дороги испорчены маршами войск и сражениями, а некоторые реки до сих пор омывают опалённые берега, и мутные воды мелких притоков омертвлены скверной и лишены рыбы.

Подобные картины можно увидеть по всем южным королевствам, знать которых понесла самые тяжкие потери со времён самого Завоевания. Многие великие и малые лорды лежат мертвыми, а их сыновья и родичи постепенно занимают их места в замках, стремясь восстановиться после великой войны. Немногочисленные уцелевшие простолюдины разрознены; они в ужасе, в холоде и страхе перед очередной долгой зимой, которая захватит их в ледяные объятия и обречёт на гибель от голода. Они пытаются отстроиться заново, но многие ломаются под суровыми методами своих лордов и леди, которые прежде всего стремятся восстановить власть своих Домов над землями.

Избежавшие разорения, постигшего южан, Северяне тоже далеки от благополучия. Потомки Первых Людей недовольно ворчат и кипят в своих северных крепостях, всё сильнее отдаляясь от козней андалов за Перешейком и валирийских владык, которым они присягнули на верность. Вечно пребывая в изоляции, якобы равные, но на деле не получившие компенсации за усилия в войне и оскорблённые многими другими поступками, они остаются в своих холодных землях, стремясь вырастить и запасти еду на грядущую зиму, как делали это сотни поколений до них. Холодные ветра зимы всегда бьют по ним первыми, обрекая новорожденных на смерть и гоня стариков в глубокие снега на «охоту» за добычей, которая давно уже бежала оттуда. Хотя Ночной Дозор всё ещё силён, одичалые продолжают проникать за Стену, грабя и разоряя и без того небогатых людей. А молчание железнорожденных после войны стало не отдушиной, а строго наоборот — многие северные лорды с тревогой смотрят на запад, ожидая появления на горизонте чёрных парусов.

На востоке, в Эссосе, тоже ощущаются последствия окончания войны. Могущественный банк Рогаре обанкротился, пав за столь короткое время, что это стало настоящей катастрофой для многих старых и влиятельных семей. Железный Банк воспользовался этим, чтобы заполнить образовавшийся вакуум железной хваткой и Безликими убийцами — проводниками его воли. Земли древнего Сарнора продолжают разорять кочевые орды дотракийцев, а войны в Спорных Землях не прекращаются. После Лисской Весны, Степные Камни сбросили власть Дорна и вновь превратились в беззаконную гряду островов, кишащих пиратами, работорговцами и ещё более мерзким сбродом.

Хотя Браавос и силен, неоспоримо властвуя над бо́льшей частью Узкого Моря, его Морской Владыка с осторожностью наблюдает за берегами Закатных Королевств, прекрасно зная, что драконы ещё не исчезли, а власть его города, Неверной Дочери Валирии, может быть отнята.

По всему известному миру тайные общества чародеев всё острее чувствуют угасание магии, что ведёт к их отчаянным попыткам вернуть свою силу и умения... но цена таких усилий начинает значительно превышать ощутимые результаты. Хрупкое удержание власти, которой эти группы когда-то обладали, пока ещё сковывает их вместе, но в некогда плотных рядах начинают расти разногласия, словно сорняки в саду, оставшиеся незамеченными. Организации, ранее более открытые для дискуссий и открытий даже после Гибели Валирии и Века Крови, замыкаются в себе, становясь скрытными, подозрительными и медленно принимающими перемены и новые идеи.

Другие, провозглашающие приверженность реалиям мира, воодушевлены новой целью — переписать недавнюю историю, чтобы представить в лучшем свете определённых людей или очернить память тех, кого считают нужным.

В этом деле старая поговорка верна́ как никогда — перо сильнее меча.

Боги этого мира беспомощно наблюдают за происходящим. Они не могли бы обратить это угасание вспять, как не могут сдвинуть луну или звёзды, или заставить солнце вставать на западе и садиться на востоке. Это угасание стало бы просто частью бесконечного цикла, если бы не безрассудство детей Валирии. Их попытки овладеть и подчинить себе магию материально и духовно, возвыситься над нравственными узами, в которых они обитали, и достичь величия, превосходящего всё, что было до них, непоправимо повредили саму основу магии, а значит, и цикл богов.

Магические существа в мире погибают или борются за выживание, а невидимое полностью забывается, обрекая несметное число людей в грядущих поколениях.

Наступила эпоха увядания мира, когда мужчины и женщины борются, чтобы удержаться на плаву и отстроиться перед лицом суровых, смутных времён. Магия тает с каждым годом всё быстрее, перевешивая чашу весов в пользу немногих оставшихся её оплотов. Со временем необъяснимое, сверхъестественное и неизведанное исчезнет из мира окончательно, а долго хранимые священные воспоминания угаснут и умрут — не в пламенной славе, а с жалким пшиком.

И всё же не всё потеряно.

Он проснулся с первыми лучами солнца, как и в детстве, готовый приступить к выполнению необходимых дел до того, как присоединится к старшим мальчишкам в шахтах. Каждый день был тяжёлым: страх обвала, газа или набега бандитов терзал его товарищей. Когда его отец Кеннон возвращался, — обычно лишь на несколько месяцев, — его дух приподнимался достаточно, чтобы увидеть в жизни нечто большее, нежели воспоминания о друзьях, погибших в шахтах, или выкашливающих лёгкие из-за пыли и спёртого воздуха. Даже местный лорд, человек, которого он никогда не видел воочию и не встречал лично, погиб в несчастном случае во время посещения шахты, а сын вскоре после этого принял бразды правления, почти ничего об этом не сказав.

В этом и заключалась великая ирония, как вскоре понял Морден — хозяин здешних земель.

Несмотря на все огромные различия между знатью и простым людом, между ними всегда сохранялись определённые сходства, особенно ярко напоминающие, что никто из живущих не может избежать труда. Так же, как простолюдину нужно работать, чтобы заработать на пропитание, у знати есть свои заботы, пусть и не такие изнурительные физически. Это повседневные хлопоты, которые не прекращаются ни в дождь, ни при ясном небе: обучение воинов, присягнувших его дому, выслушивание просителей и решение их споров, установление справедливого и разумного уровня налогов, который не разорит простой люд, но и не оставит казну пустой.

Работа сколь разнообразная, столь же и утомительная.

Только что, рассматривая отчёты вместе с женой, он почувствовал некое истощение, не имеющее ничего общего с физической усталостью, но при этом настолько тяжёлое, что хотелось всё бросить и самому в шахту отправиться.

Его ум утомился от изучения всех этих цифр и подсчётов, пытаясь разобраться в налогах, выплачиваемых ему простолюдинами, а затем в собственных налогах, отдаваемых сюзерену, со всеми промежуточными звеньями, которым полагалась справедливая доля. Его супруга разбиралась в этом куда лучше него, и вместе они добросовестно трудились ради своих детей и нового Дома, но бывали дни, когда он размышлял о том, какой была бы жизнь, останься они простолюдинами. Более простой. Да, определённо, более простой, но при этом, куда более опасной. Жена Яница и дочери занимались бы огородом и скотом, а он служил бы простым оруженосцем какого-нибудь штормового лорда, а сын стал бы его пажом или пажом другого рыцаря. Простая жизнь, но не менее полная любви, только без тех обещаний и гарантий безопасности, что принесла им смерть его отца. Да упокоится его душа с миром.

Погрузившись в свои мысли, он не сразу услышал тихий кашель жены, и с виноватой улыбкой сосредоточился на делах насущных. Потери с нескольких внешних пшеничных полей оказались меньше ожидаемых, слава богам, но кукуруза на южном краю Лоухилла погибла полностью, и теперь она годна́ разве что на корм скоту. Урожай не рос так богато, как ему бы хотелось, но простолюдины делали всё что было в их силах... будь он поумнее, то нашёл бы способ решить эту проблему, но ответ ускользал от него.

Неожиданно в дверь его кабинета постучали, прервав работу. Он никого не ждал, а гонца с известием о прибытии гостей тоже не было, так что кивком разрешил стражнику открыть дверь. На пороге стоял ещё один стражник с довольно уставшим видом, который тут же отошёл в сторону, пропуская маленького Каспера, его наследника. По какой-то причине мальчик сжимал в руках разношёрстную груду простой ткани, длинный шнурок из шерсти, самый тонкий из всех, что он видел, и несколько длинных тонких палочек, напомнивших ему щит. Ткань была натянута на деревянные планки, а снизу свисал длинный кусок материи, словно хвост. Тонкий шнурок крепился ровно посередине. Всё это напомнило ему щит, название которого он никак не мог вспомнить.

— Оно работает! — Воскликнул наследник, улыбаясь и подпрыгивая от радости.

Живой мальчик, его Каспер. Таким он был с самого детства, чему отец никак не мог нарадоваться. Хорошо, что сын унаследовал это качество, ибо негоже детям ходить мрачными. Оставалось надеяться, что Аренна и Шира тоже обретут такой характер.

— Мой мальчик, что это у тебя такое? — Спросил он, озадаченный.

В последнее время он заметил перемены в поведении Каспера, возможно, из-за стресса после рождения младшей сестры несколько месяцев назад, но мейстер заверил его, что беспокоиться не о чем — большинство мальчиков проходят через такие перемены, и он склонен был согласиться. Если подумать, то любопытство Каспера к миру, его вопросы и стремление изучить замок только возросли с появлением Ширы, но они и раньше были.

Мейстер Горман, несомненно, скоро начнёт рвать на себе волосы от стресса, вызванного этим бесконечным потоком вопросов.

— Это воздушный змей, отец! Идём, смотри, я покажу, как он работает!

— Воздушный змей?.. Он что, летает как птица?

Оглядев конструкцию внимательней, Морден наконец вспомнил, как называется щит, который часто используют пехотинцы и некоторые рыцари — каплевидный.

— Да, он держится в воздухе при хорошем ветре, с ним даже можно делать всякие трюки!

Что ж, это совершенно неожиданно и многообещающе. Заставить летать что-то с помощью ветра? Это не совсем безумие, он слышал слухи о подобных эссосских изобретениях, но что он знал об этом? Да почти ничего. Мало какие купцы рассказывали о таких вещах, да и те попадались редко в нынешние дни. Бросив взгляд на жену, которая лишь пожала плечами, будучи не менее удивлена, чем он, он снова посмотрел на наследника. Ему не хотелось сразу разбивать мечты мальчика, но есть ещё много важных дел, требующих внимания...

— Боюсь, у меня очень много работы, сынок, в частности, по налогам. Может быть, в другой раз?

Едва сдерживаемое разочарование на лице сына больно кольнуло его сердце, но он ничего не мог с этим поделать. Управление замком и землями часто отнимало всё свободное время. Чудо уже то, что Аренна, а потом и Шира вообще оказались зачаты, учитывая, какой усталостью страдали он и жена после долгого рабочего дня. Мейстер брал на себя много забот, это верно, но всё равно дел оставалось столько, что кружилась голова, особенно для такого молодого Дома, как их. В старых, устоявшихся семьях проблем, скорее всего меньше, благодаря накопленному богатству и связям, которые им ещё лишь предстояло добиться. Их семья пока невелика, и он не мог просто поручить какому-нибудь кузену или племяннику важное дело, будучи вместо этого вынужден лично оценивать каждого мужчину или женщину, которые могли бы служить их дому.

— Я пойду, — сказала его жена, хитро подмигнув и встав со своего места. — Возможно, твой отец сможет увидеть всё из окна?

— О, точно! — Воскликнул наследник, на лицо которого тут же вернулась улыбка, а ноги затряслись от нетерпения убежать.

Когда они ушли под сопровождением одного из стражников, Морден вернулся к работе.

Погрузившись в привычный ритм подписания бумаг и проверки отчётности, он потерял счёт времени, которое пролетело незаметно до тех пор, пока громкий шум за окном не привлёк его внимания. Заинтригованный, он отошёл от письменного стола и широко распахнул ставни, как что-то в тот же миг пронеслось мимо окна. Сначала он решил, что это птица, но нет — это летело не птица, не летучая мышь и никакое другое живое существо, а тот самый «змей», сделанный его сыном. Он действительно летал! Развевающийся хвост трепетал на восточном ветру, хрупкая конструкция сильно дрожала, но держалась, издавая звуки, напоминающие шум большой хлопающей птицы, вроде чаек у побережья.

Он проследил за верёвкой змея вниз, к сыну, бегающему взад-вперёд по склону холма, на котором стоял их замок, то выпуская, то натягивая шнур в каком-то хаотичном ритме. Змей следовал этим движениям, уносясь влево или вправо, вверх или вниз, иногда даже выписывая большие круги. Его жена сидела в тени большого зонтика в сопровождении пары стражников и хлопала в ладоши, глядя на представление, что устроил их маленький сын... представление, которое быстро привлекло внимание простолюдинов, трудящихся на небольшом яблоневом саду. Большинство оказалось заинтриговано зрелищем, которое они скорее всего никогда прежде не видели. Пекло, даже он никогда не видел ничего подобного, несмотря на то что объездил Штормовые Земли как никто другой в округе.

Он тяжело вздохнул и улыбнулся. Чего ещё ожидать от семилетнего сына, сумевшего смастерить нечто летающее, подобно листку на ветру? Оставалось лишь надеяться, что простой люд не примет это за колдовство. Да, пожалуй, ему стоит поговорить с местным септоном на этот счёт, чтобы не допустить неправильного мнения о наследнике.