Встреча

В Бездне не найти ни капли прохлады. Пламя обжигает кожу, ужасающие демонические чудовища преследуют по пятам, заставляя бежать все быстрее и быстрее, а руки опускаются от усталости. Ло Бинхэ давно позабыл, что такое отдых и страх, но внутри продолжал ощущать леденящий холод.

Последний удар, последнее предательство – разве есть странность в том, что ненавидящий его учитель столкнул его в пропасть? Разве стоит об этом грустить? Никто и никогда не показывал Ло Бинхэ доброго лица, не дарил тепла, кроме давно умершей приемной матери. Шэнь Цинцю – последний в этой череде зла, окончательная возможность попрощаться с человеческим миром. Раз уж люди так к нему относятся, стоило ли цепляться за слабую половину своей крови?

Шэнь Цинцю оставил на его теле шрам, и это правильно. Так Ло Бинхэ не сможет забыть, даже если изменится полностью.

От яростного гудения пламени звенело в ушах. Исчерпав свои силы, Ло Бинхэ находил приют в расщелинах и пещерках, безжалостно изгоняя ее обитателей, но сон его был тревожным.

Он становился все сильнее, но вместе с тем копил внутри усталость. Даже если в жилах его текла половина демонической крови, Бездна все равно оставалась опасной и неприветливой. Он привык к людям, а не к чудовищам; чудовища были честны. Они хотели победить Ло Бинхэ, убить или сожрать, но им и в голову не приходило притворяться хорошими.

Последние два дня – дни удавалось отсчитывать лишь по усталости и желанию поспать, – оказались на редкость спокойными. На вид эта часть Бездны никак не отличалась от остальных, и Ло Бинхэ надеялся, что чудовища здесь просто умерли от голода, а не истреблены каким-нибудь непобедимым гигантом. Он шел вперед без особой цели, напряженно прислушиваясь: в каменных лабиринтах слух оказался куда ценнее зрения. 

Его внимание привлек тихий шелест. Таких звуков он здесь не слышал, это было словно послание из прошлого; с таким же шорохом перекликались стебли бамбуковой рощи, где стояла хижина Шэнь Цинцю. Обогнув насыпь из растресканных огромных камней, Ло Бинхэ поднял голову и оцепенел.

Под ногами его струилась тонкая зеленая трава. Такой она бывает лишь весной, еще не набрав полную силу. Над головой вместо багровых, пронизанных молниями туч засияло нежное сиренево-голубое предзакатное небо. Золото расплескалось по облакам, отмечая место заката; само большое, ласковое и подзабытое в Бездне солнце краешком уже коснулось земли.

Бамбук шелестел на легком ветру, касаясь разгоряченного лица и осторожно перебирая растрепанные волосы Ло Бинхэ, покрытые слоем многодневной пыли и коркой высохшей чужой крови.

Ему показалось вдруг, что он снова оказался на пике и вот-вот увидит Шэнь Цинцю, но ярость и боль не успели подняться из глубин души. На траве не оказалось ни единой тропинки, а неподалеку, на невысоком холме, замерла золотая от солнечных лучей беседка. 

Там сидел человек.

Он подставил лицо солнцу, наслаждаясь теплом. Белоснежные одежды его напоминали одеяния бродячих заклинателей и оказались очень просты, совсем непохожие на дорогие наряды Шэнь Цинцю. Глаза его закрывала плотная повязка.

На столе паром исходил небольшой чайник. В руках заклинатель держал крошечную чашечку той тончайшей, полупрозрачной белизны, какую можно встретить только в самых дорогих домах. Сквозь стенки просвечивало желтовато-янтарное нутро по всем правилам заваренного напитка.

Нападать на безоружного слепого калеку было слишком отвратительно. Ло Бинхэ на мгновение задумался, как такой беспомощный человек выжил в Бездне, но отбросил пустые догадки. Переступив с ноги на ногу, он провел руками по своей одежде, создавая множество тихих, но явственных звуков.

Однако слепой заклинатель лишь улыбнулся и протянул руку, указывая на лавку по другую сторону стола:

– Здравствуй. Я давно услышал твое присутствие.

Трава ложилась под ноги шелковым ковром. Беспомощно оглянувшись, Ло Бинхэ позади увидел не пылающие пустоши, а все тот же бамбук. После недолгих колебаний он приблизился и уселся напротив заклинателя, с удивлением обнаружив прямо перед собой такую же дымящуюся чашечку чая.

– Что привело тебя сюда? – мягко спросил заклинатель, и Ло Бинхэ, тупо разглядывающий чашку, заметно вздрогнул. 

Несмотря на полосу плотной ткани по глазам, лицо заклинателя было изящным и прекрасным. Привыкший сравнивать всех людей со своим наставником, Ло Бинхэ честно признал, что в красоте они могли соперничать на равных. Только вот лицо Шэнь Цинцю никогда не выглядело так светло и ясно, а губы не готовились показать слабую, но нежную улыбку.

– Я… – начал Ло Бинхэ и сухо кашлянул. – Мой учитель сбросил меня в Бездну.

Тонкие брови заклинателя, едва заметные над повязкой, сошлись в одну черту.

– Не знаю, что такое Бездна, но место, должно быть, пугающее, – тихо произнес он. – Рана от меча на твоем теле носит следы светлой ци. Он нанес ее?

Ло Бинхэ кивнул, потом, спохватившись, ответил вслух:

– Да.

– Виной тому твоя кровь?

Слепому заклинателю, казалось, и правда была интересна жизнь маленького полудемона. Ло Бинхэ вдруг ощутил в себе ожидание очередного обмана.

– Наставник не выносит демонов, – уклончиво ответил он.

– Зло мало кому кажется привлекательным, – немного рассеянно отозвался заклинатель. Хмурое выражение его лица на секунду стало болезненным, но быстро сменилось улыбкой.

– Люди тоже не кажутся ему привлекательными, – пробормотал Ло Бинхэ. В горле пересохло, и он отпил глоток чая.

– Людей любить еще сложнее, – отозвался заклинатель. Он давно отставил свою чашку в сторону и сплел пальцы, показывая едва заметные мозоли от рукояти меча. – Разве ты доверяешь людям?

Солнце ярко освещало его лицо, с беспощадной нежностью очерчивая высокие скулы, бледный рот и старый глубокий шрам на шее. При виде этой отметины у Ло Бинхэ внутри что-то дрогнуло. 

Такая рана… не могла быть исцелена.

– Я доверял бы им, но они снова и снова причиняли мне боль, – угрюмо отозвался Ло Бинхэ. – И в том тоже вина моего наставника.

– То есть он смог изменить тебя, ожесточить? – смех заклинателя рассыпался по траве серебряными колокольчиками. – А если ему, еще ребенку, однажды кто-то нанес такой же удар, то кто во всем виноват? Наставник твой или тот, кто его обидел?

Ло Бинхэ упрямо покачал головой.

– Это все глупости, – с глубокой убежденностью произнес он. – Сейчас никто не вынуждает его делать зло, но он делает! Так разве…

– Когда ты выйдешь отсюда, – перебил его заклинатель, – станешь ли ты нести зло? Будешь ли ты мстить?

У Ло Бинхэ в глазах почернело от гнева. Он весь мир наизнанку перевернет, но накажет Шэнь Цинцю и каждого, кто был несправедлив к маленькому полудемону. Он имеет полное право, только…

Разве будет он отличаться от Шэнь Цинцю?

– У любого зла есть исток и причина, – совсем тихо, едва ли не шепотом заметил заклинатель и коснулся своего горла. – Только у доброты не может быть причины и конца. Добро не может быть исчерпано, только ты решаешь, сколько его в тебе. 

Ло Бинхэ опустил глаза. Он крутил в пальцах опустевшую чашку, рискуя раздавить ее.

– Зачем вы говорите мне об этом? – холодно осведомился он. – Разве я не демон? Как я могу нести добро?

– Выходит, только люди могут? – лукаво спросил заклинатель и вздохнул. – Я буду ждать тебя, если ты однажды еще заглянешь ко мне.

– Нет, – Ло Бинхэ поднялся. – Я выберусь из Бездны и больше никогда не попаду сюда.

– Бездна, – повторил заклинатель. Он сидел очень прямо, и белоснежные одежды его медленно наливались розово-золотым закатным сиянием. Теплые отблески румянцем ложились на бледную кожу, зажигали искры в темных волосах; вся фигура его, и беседка, и бамбук позади – все дышало покоем и странным умиротворением.

Спокойствием смерти, сообразил вдруг Ло Бинхэ. Последним пристанищем, за которым нет ничего – даже перерождения.

– Благодарю за отдых и чай, – уходить вот так, не попрощавшись, было невежливо, и Ло Бинхэ поклонился. – Могу я узнать имя?..

– Мое имя ни о чем не скажет тебе, – задумчиво отозвался заклинатель. – Можешь звать меня Сяо Синчэнь. Вряд ли ты сможешь запомнить…

– Сяо Синчэнь, – повторил Ло Бинхэ. – Я запомню.

Свое имя он называть не хотел.

Развернувшись спиной к беседке, полудемон побрел назад – туда, где странный морок закончится, а вокруг снова развернется бесконечная огненная битва.

– Зло – это просто шрам на теле доброты, – проговорил Сяо Синчэнь ему вслед, нимало не заботясь о том, услышит он или нет. – Для одних шрамы – лишь доказательство стойкости и отметки судьбы, для других – повод ненавидеть и презирать себя. В боли нет счастья, а без прощения и любви жизнь твоя превратится в бесконечную битву, за которой не поднесут даже пустяковой награды. Прощай, полудемон. Не позволяй шрамам иметь больше значения, чем им отведено.

Жизнь Ло Бинхэ подошла к концу. Так бывает со всеми, кто рожден под солнцем и небесами: однажды приходит пора закончить путешествие и вернуться к истокам.

Позади себя Ло Бинхэ оставил лишь огонь. Сомкнув веки, он снова оказался в Бездне и услышал шорох бамбуковой рощи.

Сяо Синчэнь сидел на том же самом месте, и чашка в его руках совсем не изменилась, и закал обливал его фигуру мерцающим золотом.

– Ты был неправ, – торопливо и яростно заговорил Ло Бинхэ. – Нет в прощении и любви ничего хорошего. Лишь сила меняет миры, только она дает право управлять своей судьбой! Я прошел своим путем и получил все, о чем только мечтал.

– И счастье? – тихо спросил Сяо Синчэнь.

Ло Бинхэ на мгновение замер, но упрямо бросил:

– И счастье.

Сяо Синчэнь едва заметно вздохнул и протянул руку, указывая на лавку:

– Счастливые души отбрасывают прошлое и летят вперед, словно вырвавшиеся из кокона бабочки. Они… не попадают сюда, Ло Бинхэ. Здесь остаются лишь те, чьи души разбиты на сотни осколков глубочайшим несчастьем, виной и болью. Присаживайся. Я надеялся, что больше не увижу тебя, но ты снова здесь. Я заварю чай.