Чужие близкие боги, глава 31

У бокового входа никого не оказалось. Мастер этот вход предпочитал прочим – едва шагнув за порог, он оказался на первой ступени широкой каменной лестницы, уводящей в нижнюю часть помещений.

Назвать эти подземные этажи подвалом язык не поворачивался. Пока в верхней части суетились младшие помощники, шуршали бумаги да торопливо пробегали стражники, внизу царила беспросветная ледяная тишина. С поздней весны до середины осени холод заставлял дрожать, но во время зимы войти сюда без жаровни и теплого плаща означало на следующий же день свалиться с тяжелейшей лихорадкой.

И вряд ли причиной тому был один лишь холод.

Придерживая край одеяния, Мастер скользнул вниз по ступеням, не глядя под ноги. Этот путь он проделывал так часто, что мог спуститься с закрытыми глазами или в полной темноте, однако слугам было велено следить за лестницей со всем тщанием. Любая выемка или незамеченная вовремя трещина могли стать причиной скоропостижной гибели беспокойного министра, не привыкшего опускать глаза.

Юкай следовал позади безмолвной тенью. Оставаясь на пару ступеней выше, он казался насколько рослым, что подавлял одним своим присутствием. Огоньки ламп трепетали на сквозняке, освещая лестницу, но после солнечного дня этот свет казался полумраком. Оглянувшись на угнетающую фигуру Юкая, Мастер едва слышно вздохнул и ускорил шаг.

Если припомнить бога-основателя, то такие размеры вполне объяснимы, однако почему изрядно разбавленная кровь не могла быть милостива к потомкам и не сделала Юкая хоть каплю ниже, изящнее и миролюбивее? Видно, божественная кровь обладала особой крепостью. Стоило выпустить указ о допустимом росте для будущих императриц…

За лестницей пряталась небольшая комната с грудой небрежно сваленных теплых плащей. Все они оказались дешевыми и пахли не слишком приятно, но даже Мастер скрепя сердце надевал их перед длительными визитами. Наверняка его подбитый лисьим мехом плащ смотрелся бы чрезвычайно ярко посреди каменных темных стен и бледно-зеленых тел невинно убиенных, однако сам плащ только испортят брызги посмертных жидкостей и невидимые глазу, но заметные тонкому нюху запахи смерти.

– Сегодня они нам не потребуются, – не останавливаясь, Мастер прошел комнату и отворил следующую дверь. – Внизу уже должны были разжечь жаровни.

Юкай молча приподнял брови, но послушно пошел следом. 

– Внизу? – переспросил он после недолгой паузы.

Мастер хмыкнул и первым проскользнул в дверь.

Система подземных залов на первый взгляд могла показаться неудобной, но на деле представляла собой идеальное место для изучения мертвых. Первые залы отводились под хранение вещей и выглядели довольно мирно. Здесь вовсю горели лампы, заменяя окна и солнечный свет, а многочисленные шкафы хранили в себе инструменты, книги, чернила, бумагу и сотни предметов, о назначении которых можно было только догадываться. Эти залы сейчас пустовали: пройдя их до конца, Мастер отворил последнюю дверь и отступил в сторону, позволяя Юкаю увидеть очередную лестницу, на этот раз ярко освещенную.

– Там еще холоднее, – мрачно предупредил он. – Прибавь шаг.

Если и существовало некое место, в которое души попадали после смерти, то Мастер после недолгих сомнений решил причислять себя к привратникам, а эти пустынные подземные комнаты – к первому кругу страданий на долгом пути очищения души. Лестницы здесь были не слишком длинны, однако мертвая тишина и холод заставляли чувствовать себя одной ногой по ту сторону жизни и смерти.

– Сюда мы привозим тех, кого император желает изучить вплоть до содержимого желудка, – заговорил Мастер и спрятал руки в рукавах. – Еще при отце твоего отца никто и помыслить не мог, чтобы повреждать тело и ковыряться в нем в свое удовольствие…

Юкай глухо хмыкнул:

– Сомневаюсь, что это может доставить удовольствие.

– Только научное, – согласился Мастер. Ему казалось, что дрожь охватила не только тело, но даже пряди волос: кожа покрылась колючими мурашками, а пальцы, даже спрятанные в рукавах, теряли чувствительность. – Всегда интересно знать, как работает игрушка, даже если она считается человеком… Будь любезен, наклонись, не хватало отвлекаться на твои шишки.

Оставив позади последний короткий коридор, Мастер распахнул тяжелую дверь и вбежал внутрь со стоном облегчения. В комнате было тепло – слуги успели разжечь четыре массивные жаровни по углам.

– Запри за собой дверь, – велел он Юкаю. – Обычно мы изучаем тела в холоде, но, раз уж принц не сгнил в земле, то и немного тепла ему не повредит.

Комната сохранила следы поспешной перестановки. На полу остались глубокие царапины – длинный стол, стоящий в центре, наверняка притащили совсем недавно.

На этом столе мирно лежал Фэн Юань. Часть грязи, покрывающей его тело, успела отвалиться где-то по дороге, и сейчас лишь волосы да одежда выдавали, где он провел последние месяцы. С густых прядей осыпались комочки земли, а ткань наряда превратилась в мокрые лохмотья.

– Если бы ты засунул останки принца в гроб, то изучать его было бы куда проще, – с намеком пробормотал Мастер и отправился искать кожаный фартук.

– Если бы я порубил его на мелкие куски, как и собирался, то нам вообще не пришлось бы тратить на него время, – отозвался Юкай. Он с хмурым видом рассматривал разложенные на отдельном столике инструменты.

Повязав фартук и нарукавники, Мастер с недоумением оглянулся. Юкай тем временем взял в руки острейший нож и коснулся лезвия. Выглядел он при этом несколько болезненно и смотрел с таким тяжелым выражением, что нож имел полное право расплавиться в его руках и стечь на пол послушной струйкой металла.

– В чем дело? Этот нож делал твой личный враг?

Юкай сомкнул пальцы на рукояти. На лице его проступило редкое чувство отвращения.

– Этими инструментами ты пытаешь?

Мастер закатил глаза и подхватил перчатки.

– Разумеется, нет. Инструменты для пыток должны причинять боль, а эти созданы для скорейшей разделки человеческой туши. Разве можно их сравнивать? Решил с опозданием припомнить мне заключение Ши Мина? Клянусь, я и пальцем его не тронул.

– Знаю, – Юкай отложил нож и поднял глаза. Они оставались беспросветно-темными и холодными. – Ты не причинял ему боль… не телесную.

Несмотря на жаровни, повеяло чем-то на редкость неуютным и даже опасным. Мастер передернул плечами и с некой обреченностью порадовался, что появился на свет куда раньше Юкая и покинет его тоже раньше. Мир с Ши Мином на самом верху представлялся ему беспросветно-тоскливым, но мир под присмотром Юкая…

– Боги милостивы, они такого не допустят, – с каменным лицом пробормотал Мастер, подхватил массивный нож и шагнул к столу.

– Если мы хотим сохранить отношения с Сибаем, то не стоит слишком сильно резать, – заметил Юкай. Он обошел тело и остановился с противоположной стороны, рассматривая искаженную страхом посмертную маску на лице принца.

– Ничего не ощущаешь? – вместо ответа уточнил Мастер и разрезал остатки лохмотьев на груди. – Он едва не заставил тебя уничтожить мир.

– Я сам едва не заставил себя уничтожить мир, – отозвался Юкай с неудовольствием. – И ты уже говорил об этом.

– Иногда стоит спросить дважды. Вдруг ты сейчас припомнишь все плохое и решишь обратить несчастный труп в пыль?

Распавшиеся на несколько частей лохмотья соскользнули с тела и остались лежать на столе. На одном куске ткани деловито копошился жук, а в волосах Мастер заметил двух дождевых червей и с мученическим выражением лица смахнул живность острием. Юкай с усмешкой посмотрел на него, небрежно облокотившись на стол и позволяя бледной руке касаться своих пальцев.

– Ты все еще считаешь меня неразумным и бешеным юнцом? – тихо переспросил он. Мастер презрительно скривился и взмахнул ножом, распарывая кожу на бледной груди. Действовал он весьма грубо.

– Чем старше становишься ты, тем старше становлюсь и я, – схватив крупные щипцы, Мастер приподнял край кожи и отсек ее одним движением. – Соответственно, для меня ты навсегда останешься неразумным и бешеным юнцом. Посмотри.

Юкай наклонился, всматриваясь в рану.

Под кожей открылась череда ребер, но каждое оказалось странного коричневого цвета.

– Это не кровь, – заметил Мастер. Отложив нож, он взял длинную иглу и поцарапал обнажившееся ребро. По блестящей, будто отполированной поверхности протянулась длинная царапина более светлого оттенка. – Кости выглядят как кости, но на самом деле…

Он в задумчивости осмотрел инструменты и выбрал небольшой молоток.

– Надеюсь, Фэн Чань не станет требовать снижения налогов из-за этого маленького недоразумения, – пробормотал он и с небольшим замахом ударил по ребру. Раздался глухой звук, и часть кости осыпалась мелкими обломками.

– Это же глина, – Юкай поднял голову. – Обожженная глина. С таким же звуком бьется посуда.

Отложив молоток, Мастер содрал с рук перчатки и потер подбородок, погрузившись в глубочайшую задумчивость.

Под ребрами Фэн Юаня не оказалось легких или сердца. Тело вместо органов заполняли некие мешочки, туго сдавленные грудной клеткой. На темной ткани можно было отследить даже грубые швы и несколько торчащих наружу нитей.

Юкай потянулся к оставленному ножу, просунул лезвие сквозь пробитое ребро и проткнул один из мешочков. Наружу с тихим шорохом потекла струйка темно-серого, почти черного мелкого песка.

– Очень интересно, – недовольно заметил Мастер. Приподняв фартук, он долго ковырялся в крошечной поясной сумке, так густо расшитой золотом, что Юкай принял ее за новое украшение, и наконец вытащил некий предмет.

В руках у него оказалась дохлая мышь.

– Я не стану спрашивать, зачем ты носишь это с собой, – с равнодушным видом произнес Юкай. – Вряд ли ответ меня порадует.

Мастер лукаво ухмыльнулся и качнул крошечный трупик, удерживая его за хвост.

– Я ведь отчасти животное, – высокомерно сообщил он. – Потакаю своим низменным потребностям, разумеется.

Мышь для неживого существа выглядела слишком уж упитанно и раскачивалась так, будто веса в ней было куда больше, чем должно было быть. Юкай поймал серое тельце, потянув на себя. Мастер разжал пальцы.

Он успел изучить этого нелепого зверька во всех подробностях и даже распустил один шов, рассматривая содержимое.

– Где ты это нашел? – невыразительно спросил Юкай. Он хмуро смотрел на нефритовый грубый остов, обтянутый выделанной мышиной шкуркой: из-за усыхания та стянулась, показывая грубые стежки на животе и лапах. Сквозь черные нитки просматривался мутный серо-зеленый камень с многочисленными черными вкраплениями.

– Она сама меня нашла, – Мастер пожал плечами. – Уважаемый принц в свое время расплодил эту прелестную живность по всему дворцу, используя вместо шпионов. Не знаю, что он мог видеть и слышать через них, но меня опасался: обливал их отваром дурманных трав. У меня голова кружилась от одного их запаха… Но, несмотря на дикость идеи, я не мог совсем уж не обратить внимание на обилие странных мышей, шныряющих по моим покоям и пахнущих тем самым вином, коим принц пытался меня усыпить. 

Покрутив мышь в руках, Юкай бросил ее на стол и посмотрел на тело Фэн Юаня с такой угрозой, что несчастный принц должен был немедленно ожить, спрыгнуть со стола и в подробностях рассказать обо всем, что успел натворить при жизни. Мастер с легким интересом подождал, не шевельнется ли кукла со вскрытой грудной клеткой, но та не желала оживать.

– Он делал нефритовых кукол, – Юкай огляделся в поисках кресла, но в комнате ничего похожего не оказалось. Отодвинув в сторону ноги Фэн Юаня, он уселся на край стола и нахмурился. – Людей и мышей. В этом нет ничего странного.

– Однако… – начал Мастер.

– Однако он сам оказался куклой, – с легким раздражением перебил его Юкай. – И это странно, поскольку куклы были его инструментом. Но разве может он сам быть инструментом?

Мастер развязал фартук и отбросил его в сторону.

– Думал, я рехнулся со скуки, когда снова и снова выспрашивал о нефрите? – спокойно спросил он, содрал нарукавники и уселся рядом, смахнув мышь. Нефритовая фигурка рухнула на пол и раскололась, но части остались соединенными, стянутые шкуркой. – Мы считали Фэн Юаня одаренным, носителем знаний Сибая. Но на Сибае не было таких знаний, а сам принц оказался не то нагулянным сыном неизвестно чьих кровей, не то вовсе подменышем.

– С самого начала, – попросил Юкай и потер лоб. Казалось, от туго стянутых прядей у него болела голова: нащупав края простой ленты, он распустил узел, позволив седым волосам рассыпаться по плечам. – Расскажи мне с самого начала. В конце концов, я всего лишь особенно высокий и бестолковый пес, разве могу я сам сложить такую мозаику?

– Надо же, – с оттенком восхищения протянул Мастер. – Учишься отвечать на удар моим же оружием? Итак, сначала так сначала.

Сложив руки на коленях, он наклонил голову к плечу и слепо уставился в стену. 

– Я допрашивал его несколько раз, но не смог добиться результата. Нет, не пытками, иначе. Мне не удалось пробраться в его голову, и это было…странно. Он появился во дворце еще младенцем и рос как обычные дети, оказался ровно посередине между сестрами – не столь полезен, как младшая, но и не доставляет столько хлопот, сколько доставляет старшая. Он не покидал пределов Сибая и говорил, что искусство свое изучил по книгам, но…

– По книгам можно изучить создание инструментов, – пробормотал Юкай. Наклонив голову и скрывшись за волосами, он с напряженным лицом потирал точку между бровей. – Нельзя создать десяток. Я думал, что только Фэн Чань…

– Его инструмент? – подхватил Мастер, нащупал крупное кольцо на левой руке и принялся постукивать по нему, приводя мысли в порядок. – Я тоже так считал. Жертва, привязанная душа. Однако после гибели принца инструмент должен был погибнуть, но Фэн Чань вполне себе жива и здравствует. Именно поэтому я так цеплялся за нефрит. Знаешь ли ты, что в достаточном количестве этот камень добывают только на Лойцзы и в Локане? В Лойцзы никто не владеет искусством создания кукол, но само искусство должно появиться там, где нефрита достаточно для обучения. Значит, Локан. Но как мальчик из Локана оказался в сибайском дворце?

– А как в мальчике из Локана оказались глиняные кости?

Мастер с укоризной вздохнул и покосился на неподвижного Фэн Юаня.

– Это не создание инструментов, а что-то иное. Что-то, с чем мы еще не сталкивались; с самого начала мы ошибались. Если сам принц кем-то создан и при этом сохранил возможность создавать других кукол, то все это никоим образом не соприкасается со знаниями об инструментах.

Юкай на мгновение замер. Пальцы его по-прежнему касались лба, глаза были прикрыты. Четко и сухо он проговорил:

– Если для этого дела не нужна душа или человеческое тело, то ему можно обучить кого угодно. Что это за глина?

– Ты становишься все умнее, я даже ощущаю легкую панику, – вздохнул Мастер. Против собственных слов, он улыбался; улыбка его была довольно пугающей, но зеркал вокруг не было. – Красная обожженная глина… и я снова думаю о Локане. Лишь одна фигура ускользает от любых моих поисков – некая няня-чужеземка, которая сопровождала Фэн Юаня с самого рождения. У нее была возможность и подменить ребенка, и научить его чему угодно. От мышей я чуял странный запах даже сквозь травы, от Фэн Чань пахло чем-то, что неподвластно смерти, но принц… в нем не было ровно ничего подозрительного, и это пугает меня больше всего. Зачем было подсаживать птенца кукушки в сибайское гнездо? С какими целями он был выращен? Управляли им или он сам принимал решения?

– Слишком много вопросов, – Юкай нетерпеливо дернул головой и открыл глаза. – Даже если останемся тут до рассвета, ничего не станет яснее. Столько лет прошло. 

– Такие вещи не должны быть утеряны. Где-то их хранят, и хранят столь тщательно, что до сих пор ни капли тайных знаний не просочилось, – Мастер соскользнул со стола, подобрал причудливо изогнутую мышь и сунул в поясную сумку. – Видишь, мы почти не повредили тело. Лишь кожу зашить, а ребро… кому вообще нужны ребра?

Договорив, он склонился над раной и прищурился. 

– Черный песок, – не глядя подсказал Юкай. – Вряд ли он имеет значение. Взяли то, что было под рукой в избытке. Где можно найти черный песок?

– Не припоминаю таких мест, – Мастер оглянулся, схватил со стола крошечную фарфоровую чашечку и приказал: – помоги-ка мне.

Надавив ножом на мешочек, Юкай выпустил еще немного песка. Собрав все до последней крупинки, Мастер поднес чашечку к носу и глубоко вдохнул.

– Чем пахнет?

– Песком, – мрачно пробормотал Мастер. – Откуда я знаю? Не приходилось обнюхивать песок в разных странах. Я прикажу доставить тело на борт, потрудись сопроводить его и составить письмо Фэн Чань. Я уделю внимание этому делу несколько позже.

Оставив песок на столе, он с легкой растерянностью осмотрел комнату и снова спрятал руки в рукавах. Тонкие пальцы с золочеными ногтями дрожали все крупнее и заметнее.

– Здесь тепло, – подал голос Юкай. Он будто и не смотрел на Мастера, но вид у него был весьма недовольный и обеспокоенный. – Нет никаких причин для такой дрожи. Ты все еще нездоров?

– Совершенно здоров, – процедил Мастер и отвернулся.

Время его выходило. В носу снова стало мокро и горячо.

– А теперь пахнет кровью, – тихо и ровно заметил Юкай. – У меня нет кошачьего носа, но этот запах нельзя не заметить. Какие такие дела требуют твоего присутствия прямо сейчас?

Больше не скрываясь, Мастер выдернул из рукава белоснежный платок, скрутил уголок и засунул в нос, останавливая алую капель. По тонкой ткани мгновенно расползлось яркое пятно.

– Мне пора ехать, – немного невнятно проговорил он, – время уходит.

– Время? – столь же ровно уточнил Юкай. 

Мастер молча запрокинул голову, зажимая нос. Кровотечение уменьшилось, однако теперь у него кружилась голова. Не желая оборачиваться и показывать собственное лицо, на котором кровь смешалась с пудрой, а платок свисает до самой груди, он протянул руку и попытался нащупать позади себя край стола.

С тяжелым вздохом Юкай поймал тонкую кисть и притянул его ближе, позволив коснуться столешницы.

– Коты выходят из леса. Они могли обезуметь от долгого заточения, могли добраться до каких-нибудь опасных грибов… или что-то происходит с целым народом, к которому я хоть и частично, но все-таки отношусь.

Юкай хранил молчание, только дотянулся до затянутого в фиолетовую ткань плеча и силой притянул Мастера ближе к столу, позволяя не только опираться рукой, но и облокотиться всем весом.

– Я чувствую себя все хуже и хуже, – рассеянно признался Мастер. Отняв платок от лица, он со смешанными чувствами посмотрел на испорченную ткань и тихо усмехнулся, скомкав ее в руке. – Возможно, в моем теле поселилась некая смертельная болезнь. Или моя кошачья половина так реагирует на то, что происходит с котами… если с ними что-то происходит.

– Ты кот лишь наполовину, – напомнил Юкай и вздохнул. – А он – нет.

– Нет, – легко подтвердил Мастер и оглянулся. Лицо его оказалось бледнее нанесенной поверху пудры. – Он кот целиком и полностью. И бродит где-то в степи, и мы никогда не узнаем, если он тоже…

Юкай сгорбился, опершись локтями на колени. 

– Ты думаешь, что он может сойти с ума, тогда как сам теряешь силы с каждым днем. Не лучше ли оставить это дело нам?

– Я начал, мне и завершать, – тихо пробормотал Мастер. – Не стоит врать друг другу в лицо, Юкай. Причина его ухода стоит прямо рядом с тобой. Сидеть здесь… покой ничем мне не поможет. Мы не знаем, что происходит и как с этим бороться. Но мне будет спокойнее, если я привезу его во дворец.

Переждав короткий приступ головокружения, он выпрямился и с преувеличенно-бодрым видом спрятал платок.

– Вот и все. Можешь отправляться по своим делам.

Мастеру хотелось сбежать как можно скорее.

Неизвестная болезнь отнимала все силы, то ненадолго выпуская из своих когтей, то снова сдавливая нутро. Кровь теперь внезапно текла из носа что днем, что ночью, и совсем не считалась с необходимостью держать лицо, а блюда из печени начали вызывать острое отвращение. Однако самым страшным оказалась вовсе не немочь, поселившаяся внутри, а трещины в той стене, за которой Мастер привык прятаться.

Вот и сейчас он чувствовал себя на редкость уставшим, безнадежно старым и будто обнаженным, готовым каждое слово ощутить кинжальным острием или стрелой.

– Я должен спросить у тебя об одном давнем деле, – Юкай поднял голову, цепко глядя Мастеру в глаза. Голос его удивительным образом не сочетался со внешним видом: рослый, хмурый и недоброжелательный мужчина говорил с неожиданной тихой осторожностью. – Когда мой отец и братья погибли, приносили ли сюда их тела?

Мастер ожидал чего угодно и чувствовал, что Юкай не упустит возможности вцепиться в глотку и вытянуть ответы, но вопрос застал его врасплох.

– Императора? – с недоумением переспросил он. – Я не осквернял их тел. Цзыян взошел на трон законным путем, никаких сомнений по поводу их смертей не было. Что мне нужно было искать в телах людей, заколотых ножом? Яд?

Едва договорив, он вдруг замер и посмотрел на Юкая. Шея его будто окаменела и поворачивалась слишком трудно и долго, а лицо, окруженное седыми волосами, расплывалось перед глазами.

– Я тебя не винил, – бросил Юкай и снова опустил голову. – Наоборот, мне стоило тебя поблагодарить. Не знаю, хватило бы у меня смелости убить их без твоей помощи, но жалеть не о чем. Но дело ведь не только в Цзыяне, верно? Ты хотел посадить его на трон, но долго служил моему отцу, долго и верно. Единственное, что могло толкнуть тебя на убийство – угроза. Я долго думал об этом, но не хотел спрашивать. Все это давно забыто, но все-таки… Мой отец угрожал Ши Мину?

Губы Мастера онемели. С трудом пошевелившись, он хрипло отозвался:

– Сначала родители, потом и сын.

– Достаточно, – оборвал его Юкай. Поднявшись на ноги, он развернулся к Мастеру и низко поклонился, прижимая обе руки к груди.

Мастер вздернул брови, безмолвно провожая взглядом седую макушку вниз и вверх.

– Я должен был поблагодарить, – с непроницаемым лицом произнес Юкай. – Сам я в то время не мог защитить даже себя.