№1. Бронзовый человек. Глава 9. СИГНАЛ ДОКА

Док сразу же дал несколько необходимых указаний. Работу
поручили Хэму, который разбирался в юриспруденции и был на редкость способным.

— Хэм, нанеси визит местному госсекретарю и проверь наши
права на этот мой земельный грант, — распорядился Док.

— Может быть, кому-то лучше пойти с ним и проследить, чтобы
он не украл ветчину или что-нибудь в этом роде! — не удержался Монк.

Хэм мгновенно покраснел.

— Зачем мне ветчина, если я все время связан с целым
боровом? — спросил он.

— Монк, тебе лучше сопровождать Хэма в качестве
телохранителя, — предложил Док. — Вы так любите друг друга!

На самом деле, несмотря на взаимные колкости, которыми они
постоянно осыпали друг друга, Монк и Хэм были отличной командой из быстрого ума
и мускулов, и прекрасно ладили, несмотря на то что, услышав их разговор, можно
было подумать, что насилие неизбежно приближается.

Перед отъездом Хэм побрился и переоделся в добротный костюм
из белой фланели. В белых туфлях, панаме и невинно выглядящей черной
трости-шпаге он был совершенством стиля.

Монк, скорее для того, чтобы уязвить Хэма, чем для чего-то
еще, даже не умылся. Он надвинул на один глаз потрепанную шляпу и в брюках,
которые, казалось, вот-вот слетят с его худых ног, поплелся за Хэмом.

Уже ближе к полудню их ввели к дону Рубио Горро,
государственному секретарю Идальго.

Дон Рубио был невысокого роста, хорошо сложен. Его лицо было
слишком красивым для мужчины. Цвет лица был оливковый, губы тонкие, нос прямой
и немного острый. Глаза у него были темные и чистые, как у сеньориты.

Уши у дона Рубио были точно такие же, как на изображениях
дьявола. Они были очень заострены.

Приветствие, которое дон Рубио оказал Хэму, было предельно
вежливым, в соответствии с латинской традицией. Монк оставался на заднем плане.
Он не думал, что дон Рубио такой уж добродушный.

И дон Рубио оправдал впечатление Монка, как только Хэм
объявил о своих делах.

— Но, мой дорогой сеньор Брукс, — самодовольно заявил дон
Рубио, — в наших официальных документах нет ничего, что касалось бы
предоставления кому-либо по имени Кларк Сэвидж-младший даже акра земли Идальго,
не говоря уже о сотнях квадратных миль. Мне очень жаль, но это факт.

Хэм покрутил тростью. — Было ли нынешнее правительство у
власти двадцать лет назад?

— Нет. Это правительство появилось два года назад.

— Вероятно, банда, которая была до вас, предоставила
концессию.

Дон Рубио слегка покраснел от тонкого намека на то, что он был
одним из банды.

— В любом случае! — язвительно сказал он, — мы не имеем к
этому никакого отношения. Вам просто не повезло.

— Вы хотите сказать, что мы не имеем никаких прав на эту
землю?

— Конечно, не имеете!

***

Трость Хэма внезапно уперлась в точку прямо между девичьими
ушами дона Рубио Горро. — Вы забываете еще кое о чем, друг мой!

Дон Рубио начал: — Нет ничего, что...

— О, да, есть! — Хэм ткнул своей тростью, чтобы подчеркнуть.
— Когда это правительство пришло к власти, оно было признано Соединенными
Штатами только при условии, что новый режим будет уважать имущественные права
американских граждан в Идальго! Правильно?

— Ну...

— Еще как правильно! И знаете ли вы, что произойдет, если вы
не выполните это соглашение? Правительство США разорвет с вами отношения и
причислит вас к обычным бандитам. Вы не сможете получить кредит на покупку
оружия, техники и других вещей, необходимых вам для того, чтобы держать в узде
своих политических противников. Ваша экспортная торговля пострадает. Вы
знаете... Вы знаете обо всем этом не хуже меня. Через шесть месяцев ваше
правительство уйдет, и придет новое.

— Вот что будет означать, если вы откажетесь уважать
американскую собственность. А если эта земельная концессия не является
американской собственностью, то я - струна на скрипке Нерона.

Смуглое лицо дона Рубио окрасилось в пурпурный цвет, вплоть
до остроконечных ушей. Его руки дрожали от ярости и беспокойства. Он знал, что
все, что говорит ему Хэм, - правда. Дядя Сэм не тот человек, с которым можно
шутить. Он отчаянно ухватился за соломинку.

— Мы не можем признать ваше право, потому что в наших
архивах нет никаких записей! — дико сказал он.

Хэм шлепнул бумаги Дока на стол. — Этих документов
достаточно. Кто-то уничтожил остальные. Я скажу вам еще кое-что - есть люди,
которые пойдут на все, чтобы не пустить нас на эту землю. Они совершали
нападения на нас - не сомневаюсь, что они уничтожили эти бумаги.

Делая это заявление, Хэм пристально наблюдал за доном Рубио.
Он чувствовал, что за поведением дона Рубио что-то кроется, и почувствовал это
с самого начала. Хэм полагал, что дон Рубио либо один из банды, пытающейся
отвлечь Дока от его наследия, либо был нанят бандой. И возбужденность дона
Рубио подтверждала подозрения Хэма.

— Тому, кто создает проблемы, будет очень плохо! — заявил
Хэм. — В конце концов мы с ними покончим.

На слишком красивом, смуглом лице дона Рубио играли разные
эмоции. Он был напуган, встревожен. Но постепенно отчаянная решимость взяла
верх. Он сжал губы, выпятил челюсть и произнес последнее слово.

— Больше не о чем говорить! Вы не имеете права претендовать
на эту землю. Это окончательно!

Хэм покрутил трость и зловеще улыбнулся. — Мне понадобится
всего час, чтобы передать радиосообщение в Вашингтон, — мрачно пообещал он. — И
тогда, друг мой, вы увидите вокруг себя больше дипломатических молний, чем
когда-либо прежде!

***

Покинув здание правительства, Хэм и Монк выяснили
местоположение радиостанции и взяли курс на нее. Пока они разговаривали с доном
Рубио, наступила темнота. Город, притихший в полуденный зной, когда они въехали
в него, просыпался. По неровным улицам громыхали экипажи, занятые степенными
кастильцами, голубой кровью этих южных республик. То тут, то там попадались
американские машины.

— Ты довольно жестко разговаривал с этим доном Рубио, не так
ли? — предположил Монк. — Я думал, с испанцами всегда нужно быть вежливым.
Может, если бы ты обращался с ним нежнее, у тебя бы что-нибудь получилось.

— Хм! — сказал Хэм в своей лучшей манере судебного
исполнителя. — Я знаю, как обращаться с людьми! У этого парня, дона Рубио, нет
принципов. Я проявляю вежливость там, где она положена. А мошеннику она никогда
не полагается!

— Ну ты и сказанул! — хмыкнул Монк, в кои-то веки забыв о
себе и согласившись с Хэмом.

Угловатые и извилистые улочки Бланко-Гранде вскоре привели
их в замешательство. Им сказали, что радиостанция и бюро сообщений находятся
всего в нескольких сотнях ярдов ходьбы. Но когда они преодолели это расстояние,
никакой радиостанции не было видно.

— Фу-у-у, мы заблудились! — пробурчал Монк и огляделся в
поисках кого-нибудь, к кому можно было бы обратиться за указаниями.

На улице, обшарпанной боковой улочке в не слишком
благополучной части Бланко-Гранде, как они только сейчас поняли, был всего один
человек. Единственный пешеход шел впереди них, бездельничая, словно ему некуда
было идти, а времени на то, чтобы добраться до места, было предостаточно.

Это был широкоплечий парень с коротким туловищем и крупной
головой. Он был одет в полукомбинезон, ярко-зеленую бязевую рубашку и не обут.
На голове, как ни странно, красовался ржаво-черный котелок.

Руки он держал в карманах.

Хэм и Монк оглядели бездельника.

— Вы можете подсказать, где находится радиостанция? —
спросил Хэм по-испански.

— Да, сеньор! — ответил бездельник. — А еще лучше, если за
полпесо я сам проведу вас туда.

Хэм, озадаченный кривизной улочек Бланко-Гранде, решил, что
это небольшая цена. Он сразу заплатил туземцу.

Коренастый, плохо одетый парень ни разу не вынул руки из
карманов. Но Хэм и Монк не придали этому значения, сочтя это ленью своего
проводника.

Улицы, по которым они теперь двигались, становились все
более неприятными для глаз и ноздрей. Из потемневших глинобитных домов
доносились запахи несвежих фруктов, смешиваясь с далеко не слабым запахом
немытого человечества.

— Странный район для радиостанции, — пробормотал Монк,
наконец-то начав что-то подозревать.

— Осталось совсем немного, сеньор! — пробормотал их
проводник.

Монк, изучая упитанность мужчины, его изогнутый нос,
выдающиеся губы, почувствовал что-то смутно знакомое. Как будто он знал этого
проводника или кого-то из его родственников. Монк напряг мозги, пытаясь
определить местонахождение этого человека.

И тут все стало до неприятного ясно!

Их проводник внезапно остановился. Он вытащил руки из
карманов. Кончики пальцев на дюйм длины были окрашены в красный цвет!

Парень издал громкий крик. Мгновенно из каждого дверного
проема и темной щели на много ярдов вокруг появились теневые фигуры.

Они оказались в ловушке!

***

Монк издал сильный вой. Бои Монка всегда были шумными, если
только не было причин для тишины. Как гладиатор в старину, Монк лучше всего
сражался, когда шум был самым громким.

Ножи сверкали в темноте. Сандалии из шкуры тапира,
скрепленные грубыми веревками, захлопали по булыжникам.

Монк сделал выпад и схватил человека, который был их
проводником, за загривок и его задницу. Словно соломинку, Монк крутанул мужчину
вверх и назад, пустив его в полет. Жертва закричала на незнакомом языке.
Нападавшие повалились, как кегли, от удара его тела.

Крик и красные кончики пальцев бывшего гида что-то
подсказали Монку. Этот человек был майя! Той же расы, что и парень, покончивший
с собой в Нью-Йорке! Вот почему он казался знакомым.

Как гигантский антропоид, на которого он походил, Монк начал
действовать. Первый же удар кулака врезался в челюсть крысиного темнокожего
мужчины под самым ухом. Парень упал, конвульсивно подбросив нож в воздух.

Хэм, пританцовывая, как фехтовальщик, стукнул тростью по
смуглому черепу. Трость казалась очень легкой, но трубкообразный корпус над
длинным острым стальным лезвием был тяжелым. Да и сам клинок был отнюдь не
легким.

Когда первый нападавший попятился назад, Хэм выхватил
трость-меч. Он ловко перерубил того, кто пытался его заколоть.

Но где падал один осаждающий, на его место вставало
полдюжины. Улица была полна рычащих, злобных дьяволов. Ни у кого из них не было
красных кончиков пальцев, и никто даже не походил на майя.

Тот, кто был майя, их недавний проводник, ошеломленно
поднялся на ноги.

Мужчины цеплялись за Монка, как пиявки. Один из них пролетел
футов десять прямо вверх, когда Монк сбросил его с себя. Но внезапно, под
тяжестью, Монк начел оседать вниз.

Хэм с мечом в руках, еще один неудачник, был повержен
мгновением позже. Удар, нанесенный по голове каждого из них, лишил Монка и Хэма
чувств.

***

Пробуждение Монка было одним сплошным болевым шоком. Он
закатил глаза. Он находился в комнате с глинобитными стенами и глинобитным
полом. В ней не было ни одного окна, а единственная дверь была низкой и узкой.
Монк попытался сесть и обнаружил, что связан по рукам и ногам - не веревкой, а
тяжелой проволокой.

Рядом на спине лежал Хэм. Хэм тоже был связан.

Над Хэмом склонился краснолицый майя. Он только что забрал
документы Хэма - единственное документальное подтверждение того, что Док владел
участком земли в глубине Идальго.

Очевидно, они были ему нужны. Он прошептал несколько слов на
языке майя, которых ни Хэм, ни Монк не поняли. Что бы это ни было, звучало оно
не слишком любезно.

Майя выхватил нож из-под своей ярко-зеленой рубахи.

Но когда он взялся за нож, его, похоже, посетила более
приятная мысль. Из просторной зеленой рубашки он извлек маленькую злобную
статуэтку. Черты лица, вырезанные на ней, слабо напоминали человеческие,
особенно выделялся чрезвычайно длинный нос. Она была искусно выточена из
темного обсидианового камня.

Майя бормотал слова, и в его голосе внезапно прозвучал
религиозный пыл. Монк пару раз уловил имя "Кукулькан" и узнал в нем
древнее божество майя. Этот парень собирался принести их в жертву своему
отвратительному идолу!

Монк изо всех сил старался разорвать провода, но лишь
повредил свои огромные мышцы и изрезал в кровь кожу. Бесчисленные витки
проволоки держали его.

Майя закончил свою молитву идолу. Дикий свет зажег его
черные глаза. Он оскалился, как безумный.

Тусклый свет блеснул от ножа, когда он снова поднялся вверх.

Монк закрыл глаза. Он мгновенно открыл их - и только и смог,
что сдержать вопль безмерной радости.

Ибо в эту неаппетитную комнату проник низкий, мягкий звук,
который трепетал как песня редкой птицы. Казалось, он проникает повсюду. Этот
звук укреплял, вдохновлял.

Звук Дока!

Майя был озадачен. Он огляделся по сторонам, но ничего не
увидел. Идолопоклоннический пыл снова охватил его. Нож взвился.

Лезвие устремилось вниз.

Но оно пролетело не более фута. Из узкого черного дверного
проема вынырнула гигантская фигура из бронзы. Немезида силы и скорости, Док
Сэвидж обрушился на дьявольского, но незадачливого майя.

Рука Дока едва успела коснуться рукояти ножа майя, как кость
громко хрустнула, и нож отлетел в сторону.

Майя дернулся. С удивительной быстротой его вторая рука
нырнула внутрь зеленой рубашки и выхватила блестящий пистолет. Он целился в
Хэма, а не в Дока. Хэм был ближе всех.

Док мог сделать только одно, чтобы спасти Хэма. Он так и
сделал - нанес удар ребром ладони, который мгновенно свернул майя шею. Парень
умер прежде, чем он успел нажать на курок.

Доку потребовалось лишь мгновение, чтобы освободить Хэма и
Монка от проводов.

В дверь ворвался смуглый туземец - один из наемников майя -
с длинным ножом, напоминавшим обычный кукурузный нож. Собственно, это и был
кукурузный нож, с надписью "Made in U. S. A." на рукоятке. Но местные
жители назвали бы его мачете.

Его стремительное появление было неудачным. Рывок, удар,
такой стремительный, что туземец, наверное, и не заметил его, и парень полетел
кувырком в ту сторону, откуда пришел.

Док вывел Хэма и Монка наружу. Они повернули налево. Док
схватил Хэма и подбросил его, чтобы тот оказался на невысокой крыше. Монк
прыгнул без посторонней помощи, и Док последовал за ним. Они перепрыгнули на
другую крышу, еще на одну.

На ней лежал сложенный шелковый парашют.

— Вот как я сюда попал, — объяснил Док. — Новости о вашей
драке быстро распространились. Я услышал ее и взлетел на самолете. На высоте
двух тысяч футов я выпустил сигнальную ракету. Это осветило весь город. Мне
посчастливилось увидеть, как банда затащила вас в этот дом. Поэтому я просто
спрыгнул вниз, чтобы помочь вам.

— Конечно! — Монк ухмыльнулся. — Ничего особенного, правда,
Док?

-------------------