Почему в России никогда не будет развитой демократии-3.2: Колониальная суть Руси

Итак, основной толчок в жизнь русской государственности — Путь из Варяг в Греки. Кроме этой полосы там делать было решительно нехуй, о чем скажет хотя бы дикое состояние племен угро-финнов и всяких славянских вятичей — они были дикими как раз потому, что из земли невозможно было извлечь достаточное материальное благо для цивилизационного развития. Скверное качество почвы дополнялось и капризами дождя, который, будто по наставлению сил Запада, в России льет сильнее всего именно тогда, когда от него меньше всего пользы, да еще и имеет обыкновение выпадать позднее, чем нужно для земледелия (осенью). Своеобразное географическое и сезонное распределение осадков является основной причиной того, что на протяжении того периода русской истории, о котором имеются какие-то свидетельства, в среднем один из трех урожаев оказывался довольно скверным. Все это дополнялось чрезвычайной краткостью периода, пригодного для сева и уборки урожая. На большей части территории России он длится всего четыре месяца в году (с середины мая до середины сентября). В наиболее удачных областях он увеличивается до пяти с половиной месяцев (с середины апреля до конца сентября), что тоже ни шатко, ни валко. Для сравнения в Западной Европе этот период длится 7-8 месяцев (например, я в Баварии в середине ноября успешно собирал грибы — где в России такое возможно представить?). Иными словами, у западноевропейского крестьянина почти в два раза больше времени на полевые работы, чем у русского. Причем в тех частях Европы, где теплая зима, зимние месяцы можно использовать с пользой для неземледельческих занятий. А чем вообще можно заниматься на русском селе в зимние месяцы? Нет, дом то можно чинить, или изо дня в день перебирать мотор от «Жигулей» в гараже. Я про коммерчески выгодное занятие. А решительно нечем.

К слову, рискну предположить, что именно отсюда вытекает еще одна значимая российская проблема — склонность населения к пьянству. Во всяком случае, существует четкая корреляция между среднегодовой температурой и количеством (а главное — качеством) потребления алкоголя. Чем севернее, тем больше пьют — недаром Тыва, Бурятия, Архангельск и т.д. даже по официальным данным являются наиболее алкоголизированными регионами. Притом чем южнее, тем пьют не просто меньше, но и легче. На Кавказе, например, превалируют слабоалкогольные напитки вроде вина, в Тыве — только водка, только хардкор. Это правило распространяется и на Европу: в холодной Финляндии пьют гораздо больше, чем в умеренно теплой Германии, причем если в Германии угорают по лайту вроде пива, то в Финляндии это вновь именно суровая северная водка.

Судя по всему, это связано с депрессией и апатией, вызываемыми длительным отсутствием солнца, согревающими свойствами водки, а также с незнанием, чем себя занять на протяжении столь длительного зимнего периода. Депрессия, в свою очередь, усугубляется огромными территориями, т.е. ощущением отрезанности от цивилизации, а вместе с тем и безысходности. Недаром же главный оплот алкоголизма — глухая деревня, а не громкий город. При этом если на условном Кавказе окружающая флора позволяет производить вина, что сложило давнюю традицию винопития, то на северах ни граната, ни винограда отродясь не росло, вот водка и являлась единственным заменителем серой жизни на яркую. А беда водки в том, что при регулярном употреблении от нее распадается мозг, а с ним и личность, что уж точно никак не идет на улучшение экономической ситуации.

Короткий период полевых работ и сменяющая его длительная холодная зима ставят перед русским крестьянином дополнительную трудность. Он должен содержать скот в закрытом помещении на несколько месяцев дольше, чем западноевропейский фермер. Таким образом, скот его не пасется ранней весной на превосходных альпийских лугах, и когда его наконец-то выпускают на выпас, он уже изрядно истощен. Русский скот всегда был низкого качества, невзирая на попытки правительства и просвещенных помещиков его улучшить; ввозные западные породы быстро вырождались до такого состояния, что делались совсем неотличимы от довольно жалкой местной разновидности. Сложности, которыми было чревато разведение крупного рогатого скота, привели к тому, что в лесной зоне не развилось действительно экономичного мясомолочного хозяйства.

Другой причиной низкой производительности сельского хозяйства России, помимо уже перечисленных природных факторов, было отсутствие рынков сбыта. Здесь, как и в большинстве исторических явлений, причина и следствие в своем взаимодействии влияют друг на друга: причина порождает следствие, однако следствие затем делается самостоятельной силой и, в свою очередь, начинает воздействовать на свою первоначальную причину, трансформируя ее. Неблагоприятные природные условия привели к низким урожаям; низкие урожаи породили нищету; из-за нищеты не было покупателей на сельскохозяйственные продукты; нехватка покупателей не позволяла поднять урожайность. Такой вот порочный замкнутый круг

Очевидно, что сбывать сельскохозяйственные излишки следует не другим крестьянам, а тем, кто сам не производит продуктов питания, — иными словами, горожанам. При отсутствии городского рынка сбыта излишки зерна мало на что годны, кроме как на перегон в помянутое выше спиртное. В средневековой Европе рынок сбыта первоначально был связан с ростом городов; появление достаточно многочисленного торгово-ремесленного слоя служило стимулом для прогресса земледелия и стало возможным благодаря этому прогрессу. В России же города никогда не играли важной роли в хозяйстве страны -е ще в конце XVIII века горожане составляли всего 3% общего населения страны. Не могла Россия сбывать зерно и за границей, поскольку до середины XIX в. на него не находилось внешнего рынка, появившегося лишь тогда, когда промышленно развитые страны решили, что ввоз продовольствия обойдется им дешевле его производства. А как только смогла сбывать, да еще и стала лидером мирового экспорта, так развалилась нахуй. Россия стоит слишком далеко от великих торговых путей, чтобы развитая городская цивилизация сложилась в ней на базе внешней торговли.

Таким образом, не было экономического стимула, чтобы попытаться восполнить то, чем обидела природа. И российский помещик, и российский крестьянин смотрели на землю как на источник скудного пропитания, а не обогащения. Более того, в России не возделывали ничего из привычной нам сегодня кухни. В России не было ни огурцов, ни помидоров, ни кабачков... Картофель в Сибири появился только (!) после гражданской войны. Да и в остальной России картофель не шибко жаловали, отдавая предпочтение проверенной репе. Почему? Потому что огурцы и помидоры — это вода. Кто в трезвом здравии будет их сеять, когда каждый клочок на вес золота? Картофель не возделывали во многих регионах, видимо, потому, что политика Петра I провалилась. Рисковать в такой зоне, меняя проверенную репу на непонятный картофель - дело чреватое. С одной стороны, конечно же, "кто не рискует, тот не пьет шампанского", с другой чаще все же бывает иной вариант: "Кто много рискует, на поминках того пьют кагор". Все это овощное изобилие впервые массово появилось именно благодаря советским колхозам и агро-промышленным разработкам СССР.

Как итог - НИ ОДНО из крупнейших состояний России не вышло из земледелия. Попробуйте найти хотя бы один такой случай. Тем временем в период с 1815 по 1914 гг., для большинства европейских аристократов крупнейшим источником дохода было, как правило, именно земледелие. Все русские крупные капиталы как правило формировались на торговле полезными ресурсами и ископаемыми (и эта особенность сохранится по сей день). Хотя вру... одно крупнейшее состояние все-таки, в некотором роде, вышло из земледелия - это состояние Романовых. Анатолий Куломзин (тайный советник РИ), сам костромской землевладелец, отмечал в своих мемуарах, что освобождение крестьян разорило основную массу провинциального поместного дворянства в южных губерниях. Сам же он процветал, но... благодаря разработке фосфатных месторождений, что же до многих других, то, с его точки зрения, они выживали, если вообще выживали, за счет лесного хозяйства. Это подтверждает мрачное пророчество Гаукстгаузена в 1840-х годах, писавшего о том, что «в этих северных районах доходное сельское хозяйство в крупных поместьях как таковое невозможно, большие частнособственнические фермы могут существовать здесь только в двух случаях; либо как хозяйства с применением барщины , при которой землевладелец сам не обязан содержать работников за свой счет (другими словами, не нести никаких расходов на ведение своего сельского хозяйства), либо как обычные фермы с наемными рабочими , но объединенные с мануфактурным производством, что позволяет постоянно и выгодно использовать не задействованную в сельском хозяйстве рабочую силу».

Поэтому в российское сельское хозяйство  вкладывали скромные средства, ибо урожаи получались самые жалкие, а рынок сбыта был крайне узок. Еще на протяжении большей части XIX в. основным орудием русского пахаря была примитивная соха. Основной же культурой была рожь, предпочтенная благодаря своей выносливости и приспособляемости к северному климату и бедной почве. Притом, если верить агрономам, из всех зерновых культур именно рожь дает самые скромные урожаи. Так в России вся идея была в том, чтобы выжать из земли как можно больше, вложив в нее как можно меньше времени, труда и средств. А поскольку труд был тягловым, то каждый россиянин стремился отвязаться от земли: крестьянину больше всего хотелось бросить пашню и сделаться коробейником, ремесленником или ростовщиком; деревенскому купцу — пробиться в дворяне; дворянину — перебраться в город или сделать карьеру на правительственной службе.

В этом месте можно задаться вопросом: но как же тогда Россия смогла стать мировым лидером по экспорту зерна до революции и, более того, перед войной с Украиной повторить успех? На самом деле это не показатель успешности. Вообще не показатель. Тут главный вопрос в другом: какое зерно она поставляет, какими усилиями она его собирает и по каким ценам толкает. Видимо, есть какая-то причина, из-за которой лидерство в импорте зерна не позволяет России стать новыми Эмиратами на пшеничной игле, не так ли?

Сперва предлагаю кратко пробежаться по цифрам в открытых источниках и понять, кто и сколько зерна собирает вообще. Например, во многих странах Африки (Танзании, Руанде, Эритрее) урожайность пшеницы составляет около 10 центнеров с гектара. То есть 1000 кг (тонна) со 100 соток. Звучит впечатляюще, но лишь до тех пор, пока мы это не пересчитаем на более привычные нам величины: с одного квадратного метра пшеничного поля в этих странах можно собрать всего 100 грамм пшеницы. Полстаканчика. Чтобы испечь всего лишь одну «булку хлеба» в год жителям Танзании нужно засеять хотя бы 5–6 квадратных метров пшеничного поля. В общем, урожайность там не очень. Впрочем, даже 10 ц/га — это для кого-то далекая мечта. Например, в государстве Ливия средняя урожайность составляет 7 ц/га. В Гондурасе — 5 ц/га. В Сомали — и вовсе 4 ц/га... Обратите внимание: все перечисленные страны крайне бедные.

В России на их фоне настоящий пшеничный рай — 27 центнеров с гектара, т.е. почти в три раза больше, чем в Танзании, и в четыре больше, чем в Ливии. 27 — это много или мало? Ну, для примера возьмем (это данные 2021 года) Новую Зеландию. Там урожайность составляет... 87 центнеров с гектара. В Ирландии — 86. В США — 82. Нидерланды — 78, Франция — 71, Великобритания, Австрия, Германия — около 70 и т.д. и т.п. Россию в урожайности стремительно обгоняют и все славянские страны: Хорватия - 70, Словения — 68, Чехия — 61, Словакия — 59, Сербия — 57, Украина — 54, Польша — 45, Босния — 44...  Т.е. Россия не просто отстает даже от всего славянского мира, она отстает с большим отрывом. От Украины аж в два раза. Т.е. для того, чтобы получить такое же количество зерна, которое получает Украина, России требуется засеять в два раза больше полей, а вместе с тем потратить в два раза больше средств и сил. Ниже, чем в России, урожайность зерна только в странах Африки и Ближнего Востока.

ТОП-5 же лидеров по посевным площадям под пшеницей по данным 2020 года выглядит следующим образом:

Индия — 30 млн га;

Россия — 27 млн га;

ЕС — 26 млн га;

Китай — 24 млн га;

США — 15 млн га.

При этом надо учесть, что львиная доля посевов в России приходится на Кубань и тамбовщину. Представьте себе, каково было бы России без этих регионов, например, если бы Тамбов и Кубань отделились от России (как они и планировали сделать во время революции).

Таким образом, США засеивая 15 млн га. работает в два раза меньше, тратится в два раза меньше, а зерна получает в два раза больше. При этом российское зерно еще и очень посредственного качества, ввиду чего на рынке и стоит до кучи в два раза дешевле американского. Дело в том, что Российское зерно импортируют те же США и ЕС отнюдь не для того, чтобы печь из него кунжутные булочки для бургеров или хрустящий утренний круасан. Российское зерно импортируют на корм скоту, главным образом коровам. Его по таким ценам гораздо выгоднее покупать в России, чем париться с выращиванием этого мусора у себя. Но почему же Россия не скармливает корм своему скоту? Ответ прост: своего скота у нее нету. Вернее, питающиеся дерьмом курица и свинья все-таки прижились, а вот корова — нет.

В России очень низкий уровень потребления говядины на душу населения, кратно отстающий от стран ЕС, США и не только. Разведение коров всегда для России было настоящей головной болью. И Путин с его бандой воров, которые «все развалили», тут ни при чем. Говядины в России не было ни в СССР, ни в РИ, ни в эпоху опричнины. Более того, до конца XVIII века говядину в России в пищу не просто не потребляли — говядина находилась даже под большим запретом, чем свинина у иудеев и мусульман. Известны случаи смертной казни за поедание этого мяса (в большинстве своем — в период правления Ивана Грозного).

Давайте вернемся в «Архипелаг Африка» и вспомним про незавидный быт крестьянина. Корова — зверь благородный, она что попало, как свинья какая, жрать не будет. Ей зеленые альпийские луга подавай. У большинства крестьян не было и не могло быть коров, т.к. в условиях малоземелья их попросту нечем было кормить. К этому следует добавить суровую русскую зиму, на которую корову надлежит обеспечить едой. Так что корова на русском селе являлась настоящей экзотикой, а те немногочисленные экземпляры, что попадались, скорее напоминали обтянутый кожей велосипед. Убить корову — лишить себя молока и молочных продуктов, так что в условиях крайне скудного поголовья есть говядину было безумием. Корову недаром кормилицей на Руси прозвали.

— Д. Зеленин, "Восточнославянская этнография".

До революции большинство крестьян первый раз в жизни ели говядину только при поступлении на военную службу, и то говядину сугубо условную, ибо была она такого качества, что регулярно инициировала ожесточенные бунты (Ленское восстание, бунт на Броненосце Потемкин и т.д.). В советское время ситуация не изменилась. Хоть по цифрам СССР и был впереди планеты всей, но мы-то с вами прекрасно знаем цену этим цифрам. Как я слышал от старших товарищей, говядина была страшнейшим дефицитом, достать ее было практически невозможно, большим везением считалось добыть набор говяжьих костей. При Ельцине было все то же самое, но что самое интересное, данная ситуация мало изменилась и при Путине, в период, когда Россия экономически развита как никогда ранее. Большую часть говядины Россия вынуждена импортировать, что неминуемо сказывается на ценнике. Про всякие мраморные говядины я вообще молчу. Согласно статистике, в России, например, потребляют в четыре раза меньше говядины на душу населения, чем в крайне бедной Аргентине. В США же царит откровенный культ говядины, которая там является чуть ли не основой рациона — взять тот же «Макдоналдс», выстроенный вокруг говяжьих котлет. А про популярные у них стейки, рибаи всякие я вообще молчу. Представьте себе советского человека, на обед жарящего стейк. Смешно? А как часты в России барбекю со стейками? В России в этом плане культ шашлыка из свинины как раз потому, что говядина всегда была не по карману рядовому потребителю, ввиду чего не сложилось и культуры ее потребления, чего нельзя сказать о доступной свинине. Что интересно, в США или в Канаде говядину потребляют чаще, чем свинину, в России же, без учета курятины, львиная доля потребления мяса приходится на свинину — за многовековую историю при любом режиме говядина так и не смогла выбиться в фавориты.

Почему так? Путин ли виноват? Можно сказать, что «не субсидирует клятый Путин ничего, не развивает», но при чем тут Путин? Точно так же было и при Ельцине, и при Брежневе, и при Хрущеве, и при Сталине, и при Романовых, и при Иване Грозном... Я не спец в скотоводстве, но жопой чую, что это как-то должно быть связано все с теми же климатическо-географическими особенностями России, из-за которых широкомасштабное разведение коров элементарно не рационально. Поэтому обратимся к главному эксперту во всех вопросах — к Гуглу и возьмем в нем первое попавшееся интервью какого-то эксперта сельскохозяйственной промышленности о перспективах роста потребительского рынка говядины в России:

Ну, собственно, все ровно так, как я и думал, только грамотно расписано. В стране со столь суровым климатом и блеклой землей по-настоящему массовое разведение коров попросту нерентабельно. Гораздо выгоднее при таких раскладах не разводить свой скот (который притом будет и убогим), а импортировать его из стран с более подходящим климатом. В общем, блять, жизнь в России — одни растраты. Теперь понятнее, почему Россия уже сотню лет является одним из ведущих мировых экспортеров зерна? В России огромное количество низкокачественного зерна, которое элементарно некому скармливать, ибо даже коровы жить в России не горят желанием. И по большому счету это зерно не приносит никакой прибыли, т.к. условно говоря, на вырученные с него деньги приходится закупать выращенную на нем говядину, которой в России нет. И если учесть, что говядина стоит дороже, чем зерно, то, в конечном счете, все нагрелись, и лишь Россия все равно остается в некотором убытке. Образно говоря, толкнули зерна на три тыщщи долларов, а говядина стоила пять тыщ долларов. В итоге убыток — 2 тыс. долларов. Это крайне грубое описание, с учетом того, что говядина потом с накруткой попадет в магазины, но общий принцип, из-за которого Россия не богатеет при таком обильном экспорте зерна, думаю, понятен.

Поэтому после иссякания положившего начало Руси торгового пути делать там осталось решительно нехуй. И для выживания русские попросту не могли не заняться мощнейшей колонизацией. Самым аппетитным куском стала Африка, набитая неконкурентоспособными «папуасами». Шутка ли — одним можно бусы на злато выменять, других запрячь пахать по 25 часов в сутки на кофейных и каучуковых плантациях за бесплатно. А если найдутся неплохие земли, их можно и самим обжить (ЮАР). Так началась легендарная гонка за Африку, в которой отметились решительно все, даже совсем уж отстающие португальцы. Не участвовала в гонке лишь одна страна. Это Россия. Отнюдь не из врожденного русского гуманизма. Стрясти свое благо с глупых «папуасов» России помешала все та же проклятая географическая отдаленность и, как следствие — бедность способствовавшая и технологической отсталости. Хотя Россия и делала целых две попытки. Обе провалились с треском.

В первый раз Россия пыталась колонизировать Африку при правлении Петра I в 1720-х годах. В поле ее зрения попал Мадагаскар, но план провалился: не преодолев проливов в районе Дании, корабли попали в сильный шторм, часть кораблей затонула, часть в связи с повреждениями вынуждена была вернуться обратно в Россию. На этом колонизация Африки для России и закончилась. Причин неудачи было ровно две: качество кораблей у русских было куда хуже, чем у европейцев, при этом путь на них предстояло преодолеть куда больший. У Португалии и Испании тоже корабли были далеки по качеству от британских, но Африка от них располагается в такой близости, что там чуть ли не вброд можно до нее дойти даже яиц не замочив.

Вторая попытка была предпринята незадолго до коронации Николая Второго в 1889 году под руководством Николая Ашинина. Проблема заключалась в том, что Россия находилась в положении жирафа, который дотянулся до тарелки позднее всех: к тому моменту Африка была поделена вдоль и поперек, и делить ее с Россией никто не собирался. Император не безосновательно полагал, что основание русской колонии в Восточной Африке приведёт к обострению отношений, в первую очередь с Францией и Англией, которые считали эту территорию сферой своего влияния. И тогда он прибегнул к известной русской хитрости, которую можно охарактеризовать, как «они не наши», и «они уволились два месяца назад». Под видом вольных казаков (ага, казаков, которые фактически состояли на службе царя) к Африке направилась команда "вежливых людей"  из пары сотен человек посмотреть, че там да как да наладить связи с местным населением (заручившись предварительной поддержкой какого-то местного чернокожего царька). По большому счету команда Ашинина представляла собой нечто наподобие ЧВК Вагнер — состоящая из казаков теневая часть армии, которая должна использоваться там, где силами официальной армии пользоваться нельзя. Так 6 января русские колониалисты высадились в местечке под названием Сагало, которое переименовали в «Новая Москва», подняли русский флаг, а территорию на 100 километров вдоль побережья и на 50 вглубь континента объявили русской землёй.

Сказать, что у французов от подобной наглости, кирпичный круасан вышел в ночной горшок — не сказать ничего. Дипломатическое ведомство Франции стало посылать в Санкт-Петербург одну ноту протеста за другой. Мы не знаем, о чем они говорили с Александром III, но после пары бесед он... полностью отрекся от колонизаторов, заявив всем уже известное «они уволились», «они заблудились», «нас там нет», «я об этом ничего не знаю, ровным счётом ничего», «скреп нам не хв...»… а, нет, это другое. После этого на горизонте появились не предвещавшие ничего хорошего французские паруса и мощным артиллерийским огнем стерли с лица земли «Новую Москву», а вместе с ней и последнюю надежду России на колонизацию Африки.

Поэтому приходилось колонизировать то, что есть под рукой. А было, мягко скажем, не мягко. Большие объемы России очень часто считают признаком величия, а также крутости русского народа как такового. Дескать, видите ли, какие мы крутые, раз смогли занять территорий больше, чем любые другие народы. На самом деле это, конечно же, не так и ни о какой крутости с величием не говорит. Это говорит лишь о том, что другим народам эти территории были нужны не сильнее, чем гладильная доска программисту. Ни у германцев, ни у англосаксов, ни у турок в той же Сибири не было никаких интересов. А все территории русские отбирали исключительно у «папуасов» с копьями. Когда иссяк путь из Варяг в Греки, все обратилось в тлен. Исходить, как тем же Египтянам по пересыханию Нила, было некуда, вот и пришлось колонизировать дикие земли с «папуасами». А «папуасы» на этих землях до прихода русских оставались «папуасами» именно потому, что земли эти были столь безнадежны (пока, конечно, не появилась нефть), что невозможно было на них собрать стартовый капитал для создания своей государственности. Да, Россия, конечно же, «Астрахань брал, Казань брал, Шпака не брал», но это все не серьезно... В чем величие? Ты поди вон османов или англосаксов возьми... Тогда и поговорим о величии.

До XVIII века Русь оставалась крайне примитивным, слабо развитым и бесконечно нищим государством. Сильнейший культурный, экономический (относительно былых лет) и демографический скачок произойдет лишь в XIX веке. Например, если вы удумаете вспомнить любого Российского классика, то практически всегда будете упираться именно в XIX век — все эти Пушкины, Лермонтовы, Гоголи... Именитых писателей уже XVIII века можно по пальцам пересчитать. Причем практически все их произведения будут написаны в самом конце XVIII века (Фонвизин со своей «Недорослью», Радищев с «Путешествием из Петербурга в Москву»). Российских же писателей XVII века, я думаю, не сможет назвать никто. Самый первый человек, которого можно назвать писателем, из тех, что я нашел — это наш любимый, наш родной Михайло Ломоносов 1711 года рождения. Впрочем и это весьма сомнительно, ибо Ломоносов ничего из себя не представлял, а его культ был раздут сталинской пропагандой. Его называют великим писателем, однако же никто и никогда не видел ни одной его книги, его называют великим ученым, однако же никто и никогда не видел ни одного его научного открытия (если, конечно, не считать фразу "ежели где-то прибыло, то где-то убудет" открытием закона сохранения энергии).

Самые первые же русские настоящие писатели — это Николай Карамзин (1766 г.р.) и баснописец Иван Крылов (1769 г.р.). Аналогичная ситуация и с композиторами. Все эти Чайковские и Глинки из XIX века. И с художниками хуй че вы найдете интересного, кроме иконописи в России XVII века. Своих босхов и шекспиров средневековья у России не было.

«Откуда в одночасье появилось все это добро?», — спросите вы. Очень просто. Этому кое-что предшествовало. В начале XVIII века Петр I основал Санкт-Петербург, по факту и ставший точкой отсчета как всей русской цивилизации, так и какого-никакого, а экономического расцвета. Петр I затеял поистине грандиозный проект по выходу к балтийскому морю для торговли ништяками с Европой и, вероятно, сделал по тем временам совершенно невозможное — основал город в непроходимых болотных топях. Это стало новым путем из Варяг в Греки — через питерский порт планировалось торговать лесом, льном, зерном и пушниной с европейскими странами без преодоления затратных, трудных, но главное — гигантских территорий. К порту устремились караваны со всей Европы — «Окно в Европу» отнюдь не пафосный эвфемизм. А чтобы уважаемые европейские гости чувствовали себя, как дома, задерживались и тратили побольше денежек, он пошел по европейскому пути притягания, о котором мы неоднократно писали ранее: невъебенная архитектура Европы — это не блажь, а практическая необходимость, призванная притягивать туристов, задерживать их и оставлять побольше денежек.

Бабки в казну потекли рекой. Для развития города в него привлекались лучшие из лучших жителей России, а также иностранцы. Многие иностранцы увидели в нем перспективы для капиталовложений и создания производства, ибо ниша была полностью свободна, а местные составляли очень слабую конкуренцию. Впервые в истории России появилось некое подобие свободного рынка. Вся архитектура, конечно же, создавалась руками иностранных специалистов, многие из которых оставались жить в городе. Большинство приезжих были немцами. В этом свете совершенно неудивительно, что практически все фирмы с ноу-хау были созданы немцами, и немцы на них же работали. Например, первое производство велосипедов и автомобилей было создано немецкими предпринимателями, и работали на сборке также немцы. В итоге на огромных просторах Петербурга образовались гигантские немецкие колонии (например, весь Гражданский проспект, Ручьи и т.д., до Второй Мировой были заселены немецкими переселенцами).

Впервые в истории Руси у нее появились деньги. Правда, не для всех, а лишь для тех, кому посчастливилось переселиться в Питер. Но и Москве, конечно же, перепадало. И это событие по принципу домино послужило причиной многих других грандиозных свершений. На заработанные деньги получилось создать более-менее качественную армию и флот, и вскоре, это дало свои дивиденды — Россия смогла впервые в истории тягаться с более-менее серьезным соперником в лице Турции и приросла чрезвычайно ценными территориями Кубани, Крыма, Сочи и т.д., и даже больше — отжала еще и часть Турции по черноморскому побережью. Так впервые в истории России у нее появились по-настоящему райские кущи с потрясающим плодородием. Все то зерно, о котором мы писали ранее, в основной массе производится именно в тех краях.

Благосостояние росло, как на дрожжах, но главным образом росло благосостояние Питера, что и дало мощнейший толчок для развития культуры. В этом свете неудивительно, что все ранее перечисленные самые первые писатели (Ломоносов, Фонвизин, Радищев, Крылов, Карамзин, а также последующие Пушкины, Лермонтовы и Гоголи) жили и творили именно в Питере. И вот да, даже из далекой Украины все писатели перебирались именно в Питер, взять того же Тараса Шевченка. Это явственный показатель того, что больше нигде на Руси цивилизации не было.

Именно при Петре I в России впервые стали печатать светские книги — естественнонаучные и исторические сочинения, и лишь во второй половине века появились издания художественной литературы, такие как:

- «Гистория о российском матросе Василии Кориотском»,
- «Гистория о российском дворянине Александре»,
- «Гистория о некоем шляхетском сыне»,
- «Гистория о российском купце Иоанне»,
- «Гистория о Ярополе-царевиче»,
- «Гистория царевича Архиллабона»...

Как видите, разнообразием контент не отличался, да и высотой слога тоже — примитивная лабуда на уровне детских былин. Потому эти первые книги и позабылись, не став классикой. Первый же настоящий роман был написан лишь 1828 году («Юрий Мирославский, или русские в 1612 году»). Что интересно автор книги, Михаил Загоскин, — не просто татарин, так еще и непосредственный выходец из Золотой Орды. Его предок — Шовхал Загорь (позднее фамилии трансформировалась в Загоскин).

Тогда же в России стала складываться и мощная традиция французского языка — в России не существовало ни технической, ни художественной литературы, на которой можно было бы обучаться, тренироваться и создавать свою культуру. Не «Житие святых» же использовать в качестве культурного локомотива! Все первые значимые книги России были на французском языке, более того — что техническую, что художественную литературу не переводили на русский, потому что русский язык в те годы был крайне слаб и не мог передать всей глубины французской мысли. Представьте себе сложную научно-техническую литературу на албанском языке 40-х. Смешно? Вот и с русским той поры была аналогичная ситуация. Поэтому единственным социальным лифтом на Руси стало знание французского языка — без него ты не мог стать специалистом ни в одной из областей. Именно из французского языка и выросла вся русская классика, в то время как французские классики для русских стали учителями. Например, Лев Толстой набивал руку на Викторе Гюго. Более того, оригинал «Войны и мира» Толстой писал на французском как раз потому, что через французский было удобнее передать и мысль, и нравы тех лет. Причем «Войну и мир» Толстой писал именно в подражание «Отверженным» Гюго, и труд его повторялся в точности до деталей (например, и там, и там по три тома).

Вскоре французский станет признаком элитарности, грамотного и развитого человека и, как следствие, выродится в явственный признак политики внутрирасовой сегрегации, став инструментом отчуждения дворянства от омерзительного ему русского народа (а многие дворяне вообще отказывались от русского как такового, и их дети русским не владели вообще, настолько невыносимо им было осознавать свою принадлежность к русскому миру).

Спасителем русского языка и, фактически, его отцогм-основателем станет Пушкин, я бы даже поставил его в тройку величайших отцов-реформаторов в истории России, которые и создали всю Россию — Петр I, Пушкин и Ленин, три основополагающих столпа реальной цивилизации, убери их — нет ни России, ни цивилизации. К сегодняшнему дню культовый статус сохранил только Пушкин, в то время как  Ленина, и Петра I, которые и создали всю русскую цивилизацию, научили население подтирать жопы, читать, писать, мыться, сегодня принято мешать с говном. Что не удивительно - они реформаторы. А Россия - это не про реформы. Это про стабильность!

До Пушкина, конечно, были и поэты, и писатели (тот же Радищев), но все это было хуйней-муйней (литературность того же Радищева литературоведы оценивают как находящуюся на очень низком уровне, что не удивительно для первопроходцев — ему попросту неоткуда было брать образы, аллегории и гибкость слога). До Пушкина фактически существовало два русских языка: официальный (церковнославянская мутота) и неофициальный (простонародный). Оба языка были весьма примитивны (потому всю техническую документацию и писали на французском), т.к. первый язык был призван описывать житие и прочую лабуду, второй — незамысловатый быт крестьянина, потому умещался в пару незамысловатых слов и фраз, вроде «хуй», «говно» и «муравей». Пушкин не просто объединил их вместе, сделав более гибким, он принялся активно экспериментировать с ним. Пушкин ввел в обиход огромное множество новых слов (заимствованных из других языков), которых не существовало в российском лексиконе ввиду скудности быта.

Например, в оригинальной версии «Евгения Онегина» была специальная сноска с перечнем значений многих непонятных для русского уха слов. Пушкин заложил основы современной функционально-стилевой дифференциации языка, создав не только художественные, но и исторические, публицистические произведения, в которых четко разграничивалась речь персонажей и речь автора (до него такого не существовало). Ему же своим развитием обязан и синтаксис русского языка, который позволяет выразить сложные человеческие чувства. Он ввёл в русский язык просторечия, диалектизмы и первым использовал выразительные средства, такие как «маяться» — список сей огромен.

Также Пушкин творчески осмыслил и реализовал эксперименты с глаголами, причастиями и деепричастиями. Поскольку кроме Пушкина читать тогда было и некого, любое знакомство с языком с самых ранних лет начиналось именно с его произведений. И начитавшись его литературных экспериментов, немногочисленные по тем временам представители творческой интеллигенции, воскликнув «А что, так можно было?», ринулись строчить на его манер. Одним из таких детей, воспитанных на Пушкине, был Гоголь, который вырос и принялся писать на манер Пушкина, дополняя и совершенствуя. Гоголь стал вторым, кто еще сильнее расширил возможности языка. Так с Пушкинских последователей и развивался русский язык — каждый вносил что-то новое и вскоре выяснилось, что на русском изъясняться также удобно, как и на французском. Именно из Пушкина выросли и Чехов и Достоевский. Украинский язык формировался по точно такому же принципу, и его прародителем можно считать Тараса Шевченко, который также объединил официальный язык с простонародным и существенно расширил его границы создав литературный.

И именно в Питере начал формироваться мощный пласт оголтелого западничества с явным антирусским уклоном. Вернее, не антирусским, а назовем это фантастической страстью к обсиранию России (впрочем, небезосновательному). Это начало прорываться в мир с появлением самых первых русских писателей, которые из питерского окна с плохо скрываемым охуеванием наблюдали за остальной Россией. Я не знаю, является ли одной из первой повестей повесть Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», но однозначно это, судя по всему, самая ранняя повесть из широко известных и вошедших в классику. А что там делает Радищев, не напомните? Он всю книгу дико хуесосит русский быт, российскую власть и все с этим связанное, т.е. делает ровно то, за что сегодня его бы признали иноагентом, пятоколонником, либерастом, русофобом и т.д. Впрочем, тогда его так и признали и даже приговорили за книжку к смертной казни (которую заменили десятилетней каторгой). Т.е. по сути, как только в России начали писать первые книги, сразу же начали дико хуесосить Россию. Эпичненько. С этого же началось и постепенное расхождение России и Украины: Гоголь — один из первых знаковых писателей и Украины, и России, фактически второй после Пушкина. Вот только Гоголь уже был украинцем, и обратите внимание на его произведения: сколь ужасна, мрачна и откровенно смешна в его произведениях была Россия и русские, столь же прекрасна и чарующа была Украина. Если он касался темы России, то это обязательно «Мертвые души», но как только из под его пера выходила Украина, то «Тиха украинская ночь...». Украину он наделял волшебным, мистическим и притягивающим ореолом. Обратите внимание: чарующее действо «Вия» происходит именно в Украине. Но стоило ему начать описывать полных идиотов и мудаков, как действие автоматом переносилось в Россию. Ох уж этот Николай Васильевич, проказник.

Немножечко подняв уровень благосостояния, население задумалось и о бренном, а с тем и о творческом самовыражении как эффективном средстве торговли. Так в тот же период и сформировался т.н. «русский стиль» с хохломой, матрешками, самоварами, блэкджеком и тульским пряником. Сперва в одном из самых развитых городов той поры Новгороде несколько ребят придумали роспись по посуде. У истоков хохломы стояли иконописцы, ибо кроме них рисовать в России не умел никто. Так появилась хохлома. Впрочем, появилась она немного раньше — в самом конце XVII века, и длительное время никому, кроме узкого круга экспериментирующих иконописцев Новгорода, известна не была. Широкое распространение этот стиль получит в том же веке расцвета русской цивилизации — в XIX в., когда у населения появятся какие-то деньги для ее покупки. Датой рождения современной хохломы как символа России можно считать 1853 год, когда ее впервые представили на Всероссийской промышленной выставке в Москве. В Туле же купец Гречихин в середине того же XIX века захуярит фабрику по производству моднейшего тульского пряника (некое подобие тульского пряника существовало и ранее, но представляло собой слипшийся ком говна из теста с жалким подобием повидла, пробовать который я бы вам не рекомендовал). За свое ноу-хау Гречихин получил от императора высшие государственные награды и даже сорвал приз на выставке в Париже в 1900 году. А какой пряник без чая? Так в Туле захуярили еще и моднейшие самовары (вообще-то их захуярили на Урале, но там вкусного пряника не было, а потому и самовар оказался ненужен). Самовар тогда стал главным украшением и роскошью любого дома, неким аналогом телевизора в СССР, который бережно накрывали тюлем и сдували с него пылинки. В тот же период в России появился и главный столп русского мира — ковер на стене, вероломно проникший в Россию из Европы.

Чтобы жизнь казалась не только пряником, но и песней, в России появились и первые музыкальные инструменты. Так, питерский немец Франц Пасербский в 1883 году изобрел балалайку. Да, самый русский из существующих инструментов запатентован немцем. На основе балалайки в 1888 году Василий Андреев организует и первый в истории русский народный оркестр. Немногим ранее из Германии в Россию завезли и исконно русскую гармонь, из которой в 1984 году вырастет ее усовершенствованная исконно русским Генрихом Мирвельдом модификация под названием «баян». Финальным же аккордом русской культуры стала ее величество матрешка, привезенная в самом конце XIX века из исконно русской Японии. Так что вся русская культура была создана совершенно недавно — каких-то 200–250 лет назад, главным образом - нерусью загнивающей.

И именно в XVIII веке в России стараниями Петра I появится самая первая медицина. Абсолютно все медики в Россию сперва были свезены из Европы, а позднее и сами приезжали работать. Отсюда и иностранное слово «доктор». Врачами их тогда не называли, ибо славянский врач к медицине не имел никакого отношения, т.к. само слово врач означает заклинателя, колдуна, а попросту — усеянного лопухами травника, и напрямую происходит от однокоренного «врать». На протяжении XVIII века медицина являлась уделом исключительно знати и дворянства, позднее ее распространят на армию, и лишь в XIX веке она распространится на остальное население. Ну как распространится… В той же мере, как европейская медицина распространялась на их африканские колонии. Отцом российской медицины можно считать голландца Николаса Бидлоо, привезенного Петром I в качестве личного доктора и открывшего первую в России больницу, существующую по сей день — военный госпиталь им. Бурденко.

Одновременно с этим впервые в России появилось и... образование. Первый на Руси университет - "Академический университет Петербургской академии наук" создан Петром в 1724 году. Поскольку в России ни одного специалиста в какой либо области не существовало - абсолютна вся работающая в нем профессура была представленна свезенными из Германии немцами - 17 человек. Все преподавание вполне ожидаемо велось на немецком. Именно отсюда выйдет вся российская наука (в т.ч. и первый известный муж ученый - Ломоносов).

В этом свете особенно убого выглядит сегодняшняя гордыня "Русского Мира", сводящаяся к незатейлевому "Да мы! А вот мы!" и попытке возвыситься над западным миром. Того самого "Русского мира", цивилизация которого с нуля была создана лишь пару столетий назад рьяным западником Петром, привезенной им западной литературой, медициной и свезенными им в Россию западными специалистами. Т.е. люди обязанные ВСЕМ что они имеют западу, этот запад сегодня отчаянно хаят. Люди которые не изобрели даже баян, баллалайку и матрешку (но бесцеремонно нарекли своими), люди, эстафетную палочку развития культуры которых после 17 года возьмут в руки евреи, считают, что имеют право над кем-то насмехаться (будь то украинцы или таджики) со своих "цивилизованных" позиций. Это же просто пиздец, какой неописуемой наглостью надо обладать!

Второй ВУЗ откроется уже в Москве - в 1755 году. Всего лишь на полтысячи лет позднее, чем Болонский университет в Италии. Естественно он будет готовить специалистов по той самой ненавистно-западнической болонской системе - своей то за "тысячелетия цивилизованной Руси" не придумали. Почему Иван III параллельно с постройкой Кремля, пригласив не только архитекторов-итальянцев но и итальянцев профессоров, не основал хотя бы маленький университет? Почему не сделали этого ни Василий Иванович (при котором Москва была объявлена Третьим Римом), ни Иван Грозный, ни Михаил, ни Алексей Михайлович, ни другие правители? Почему образования подданных боялись и императоры, и генсеки? Не потому ли, что по понятиям, а не закону, разуму и науке строилась не только юриспруденция, но и вся жизнь? Не потому ли, что с образованием приходит и осознание своих прав? И продолжает строиться по сей день?  Осознание причины этого факта может многое объяснить в том, что происходит сегодня. В течение этих веков Империя расширилась от Балтики до Тихого океана, но мысль о том, что неплохо бы заняться просвещением населения, в голову ни одному из власть имущих в России не приходила. От идеи массового образования отмахивались, как от враждебной и чуждой даже в 19ом веке. 
А как вы думаете, сколько юристов обучалось на открытом при Екатерине Великой юридическом факультете? Один! И тот не нашел себе применения. В стране, в течение 150 лет (начиная с уложения Алексея Михайловича вплоть до середины XIX века) жившей не по законам, а по указам, неудивительно.  А не напомните мне, что произошло, как только в России появился образованный класс? Он посеял семя революционных брожений. А большинство лидеров революции были теми самыми юристами по образованию.

Однако же недолго музыка играла, недолго Изя танцевал. Легко пришло, легко - ушло. То, что положило начало русской цивилизации, станет и ее концом. Свалившиеся ввиду основания Питера и присоединения южных земель на Россию блага смогли обеспечить население, но лишь малую его часть. Россия была к тому моменту огромна и вынуждена была огромный процент капитала тратить на армию, ибо не дремал турок окаянный. Получив первые хорошие территории, Россия столкнулась и с первыми серьезными вызовами. Заработанных денег хватило на то, чтобы создать узкую прослойку интеллигенции, знати и купечества. А вот большинству крестьян достался разве что подножный корм. Однако и подножного корма с жалким подобием медицины хватило для осуществления мощнейшего демографического взрыва. Как итог, население стало стремительно нищать, но при этом стремительно плодиться и выживать. И здравствуй, мальтузианская ловушка. В ХХ веке аналогичная история произойдет в большинстве арабских и африканских стран с аналогичными последствиями в виде гражданских войн и революций. Впрочем, все это будет еще не скоро, а пока русским предстояло освоить злоебучую, мать ее, Сибирь...

Остальные части по подписке (200 руб в мес):