"Страшные" тайны лагеря 517 и враньё по этому поводу.
Всем привет. Довелось мне как то столкнуться с одним русскоязычным норвежцем на ютюбе, у которого есть свой канал под названием «Другой взгляд». Логотип его канала выглядит так:
Судя по его первым видео, интересовали его сначала тихие и спокойные темы — природа, музыка, картинки из норвежской жизни...
.А потом он резко переквалифицировался в критика истории России вообще и особенно периода Великой Отечественной войны в частности. В своём видео на канале «Шикарный 78» я уже рассказывал о том как он верит таким выжившим из ума экземплярам, как Леонид Рабичев, который в атаку не ходил, фашистов не убивал, раненых с поля боя не спасал- лишь «ЖУТКО ПЕРЕЖИВАЛ». А ещё видит в русских только плохое, настойчиво верит в любую чушь о красноармейцах.Один из примеров такой чуши является рассказ о карельском лагере № 517, куда интернировали гражданских немцев.
Так как я давно уже не верю на слово непроверенным заявлениям, решил всё выяснить по этому делу. Карельский лагерь 517 действительно существовал. Советское правительство реально
считало возможным использовать "репарацию трудом" в качестве компенсации за потерю миллионов советских граждан, угнанных нацистами в Германию.
Соответствующее постановление ГКО (Государственного Комитета Обороны) СССР было подписано в декабре 1944 года: "мобилизовать и интернировать с направлением для работы в СССР всех трудоспособных немцев (и не только) в возрасте - мужчин от 17 до 45 лет, женщин - от 18 до 30 лет, находящихся на освобожденных Красной Армией территориях Румынии, Югославии, Венгрии, Болгарии и Чехословакии". Чуть позднее к ним присоединятся граждане, проживавшие в Восточной Пруссии и Силезии. Вот только вывезли в итоге на перековку трудом в основном участников фашистских организаций, а не гребли всех подряд, как этот норвежец верещал в комментариях!
Переходим к следующей части комментария скандинавского идиота, верещащего, что цитата « начальство лагеря немедленно стало немецких женщин и несовершеннолетних девушек насиловать!»
Вот же как было на самом деле:«В лагере 517 работали не только интернированные немки, но и немцы.
Прибывший из Петрозаводска начальник отделения майор Воскобович выявил и совсем дикий факт. В докладной наркому внутренних дел он писал:
«...Комендант II участка, помощник коменданта и два бригадира, все из числа самих интернированных, в промежуток времени с 26.IV по 3.V изнасиловали около 10 женщин, причем несколько женщин было изнасиловано группой этих лиц. Прошу указаний, кому поручить ведение следствия...» — То есть преступление немцев же против своих женщин вот таким макаром, легко и непринуждённо вешается на РУССКОЕ начальство лагеря.
Что, после этого можно сказать об авторе канала «Другой взгляд»? Мудак он, ещё и ленивый вдобавок.Теперь об бытовых и рабочих условиях этого карельского лагеря.
Леспромхозы и лагерь оказались не готовыми к приему интернированных. Даже официальный приказ НКВД СССР о создании 517-го лагеря был подписан через две недели после прибытия в Карелию арестованных немцев.
« 00409 от 28.04.45 г.
1. Организовать Петрозаводский лагерь для содержания контингента группы «Б» на лесозаготовках Наркомлеса Карело-Финской ССР с лимитом на 2000 человек со следующими отделениями:
а) лаготделение 1 в Ухтице на 1000 человек
б) лаготделение 2 в Падозерах на 1000 человек.
2. Вновь организованному лагерю присвоить 517.
3. Ввести в штат лагеря автотранспорт и лошадей:
автомашин легковых — 1
ГАЗ — 4
ЗИС-5 — 2
лошадей обозных — 8
повозок парных — 4
Зам. наркома НКВД СССР Чернышов».
Дальше — больше. Наркомат лесной промышленности Карелии быстро убедился, что трудовые возможности двух тысяч этих немцев невелики, и 15 мая официально уведомил НКВД о снятии их с продовольственного довольствия. Для арестованных немцев это было большое благо, так как началось централизованное снабжение 517-го лагеря по нормам лагерей военнопленных. Для Управления лагерем это означало новую «головную боль». Надо было срочно направить в Вирандозеро и Падозеро по четыре вагона с продовольствием, организовать складские помещения, учет и распределение продуктов. В условиях общей неразберихи, голода военного времени и при своеобразном отношении к немцам части администрации не один лагерный снабженец ступил на скользкий путь. Не миновал этой участи и 517-й лагерь.
«У меня душа не лежала к военнопленным, хотя я знаю, что есть международное положение о военнопленных»,— такими словами оправдывал в суде свое преступление бывший интендант III ранга Виктор Соловьянов. Но дело, конечно же, не в душе.
Опытный экономист с высшим образованием, Соловьянов в 1941 году совершил растрату денег в колхозе, за что получил пять лет тюрьмы. Освобожден досрочно, однако в 1943 году — новое хищение, вторая судимость и отправка на фронт. Воевал, был контужен и так же, как и сотни раненых армейских офицеров, получил направление на службу в НКВД. Несмотря на столь «темное» прошлое и явную склонность к спиртному, Соловьянова назначили ответственным за все продфуражное снабжение Падозерского отделения.
Первое его испытание — заброска в лагерь 200 тонн продовольствия. Наркомат не выделил достаточно автомашин, и Соловьянов договорился с водителями, которые возили из Падозера дрова в Петрозаводск, а обратно шли порожняком. Расплачивался по таксе военного времени: водка, консервы, мука...
Для учета и выдачи продуктов ему, естественно, потребовался опытный, честный кладовщик. Такого «надежного» человека он нашел в гостях у приятелей, за стаканом водки. Анфиса Сафонова, 23-летняя вдова (самому интенданту было 50 лет) работала извозчиком и понятия не имела о складском хозяйстве. Однако она с радостью согласилась на новую работу и сожительство с веселым военным. Приехала она в Падозеро в старом пальто и стоптанных башмаках. Даже чемодана своего не имела. А уже через несколько дней Анфиса щеголяла по деревне в шелковом платье и туфлях на каблуках. Причем, по словам свидетелей, — «все было изящное».
«Молодожены» вкусно кушали и выпивали, выменивали у местных жителей молоко на неведомую там американскую тушенку.
Спустя месяц прибыл новый начальник отделения, Б.Суслов, и потребовал провести проверку. Ревизия выявила грубейшие нарушения: отсутствовал бухгалтер, накладные на отпуск товара со склада составлялись в одном экземпляре, а раскладок продуктов вообще не делалось.
По приказу НКВД СССР за перевыполнение нормы, ослабленным и больным интернированным полагались дополнительные продукты, о чем в отделении даже не вспоминали. Склад располагался в зоне лагеря и никем не охранялся. Даже при этом анархическом учете на складе были обнаружены излишки продуктов на 3000 рублей и денежная недостача. Например, не хватало 1315 кг муки, 39 кг риса, 20 кг сала и т.д. Невозможно ведь учесть то, что не было вложено в котел... Формально общая сумма недостачи мизерная — 730 рублей, но в пересчете на рыночные цены следователь определил ущерб в 177 000 рублей!
Началось расследование, которое выявило и происхождение у Сафоновой немецкого белья.
Суд обвинил Соловьянова и Сафонову в том, что они «систематически, по обоюдному сговору между собой занимались хищением продуктов из склада, продавали, выменивали на водку, а также занимались хищением ценностей, принятых на склад от умерших военнопленных». Однако военный прокурор войск НКВД, «обнаружив» в деле целую банду, опротестовал приговор и переквалифицировал преступление по знаменитому закону от 7.08.32 года «Об усилении ответственности за хищение социалистической собственности».
Дополнительно были осуждены: петрозаводские приятели интенданта, у которых он пьянствовал, познакомился с Анфисой и которым в знак благодарности оставил полмешка муки; шофер автомашины, который перевозил продукты в лагерь; хозяйка квартиры, где жил Соловьянов и выменивал молоко; заведующие деревенской пекарней и магазином.Интендант Виктор Соловьянов получил третью судимость, 10 лет лишения свободы и в 1952 году умер в ИТЛ. Как вы можете убедиться — первоначально начальство лагеря действительно подворовывало, за что в итоге и было наказано.
А вот следующий начальник лагеря действительно сумел наладить бытовые и медицинские условия. Предоставим ему слово и одной из женщин — очевидцев:
Борис Суслов, житель Петрозаводска:
«... После ранения и излечения в госпитале я был направлен в Москву, в резерв офицерского состава: Стромынка-32, известное место. Весь офицерский состав направлялся тогда туда. Из этого резерва мне дали направление в НКВД Карело-Финской ССР для прохождения дальнейшей службы в лагерях военнопленных. Был вариант ехать в Барнаул или в Карелию. Я сам ленинградец и решил ехать поближе к родине.
По прибытии, здесь, в наркомате меня принял начальник ОПВИ [ОПВИ — отдел по делам военнопленных и интернированных] майор Кукушкин и направил в лагерь 517. Управление лагеря было расположено в Петрозаводске на углу улиц Гоголя и Ф. Энгельса, в одноэтажном кирпичном доме бывшего штаба местной противовоздушной обороны. Начальником управления был капитан Мельников Дмитрий Романович, по-моему, он бывший работник МПВО.
В Петрозаводск я прибыл 21 мая, а в первых числах июня я переехал уже в Падозеро, начальником лаготделения. До меня там был майор Гусев, но его за какие-то дела... не знаю, говорили, что он пьянствовал, сняли с должности и куда он делся, я не знаю.
В лагере было примерно тысяча немок, которые, как говорили, были привезены из Восточной Пруссии в результате освобождения ее нашими войсками. Якобы там были диверсии со стороны населения, и этих немок арестовали. Основная цель лагеря была, как потом выяснилось, проверка, так называемая фильтрация, этих немок.
Как и в любом лагере, у нас был четкий распорядок дня. Подъем (сейчас не помню точно, в какое время), дежурный колотил в подвешенную у вахты вагонную буксу. Рабочее время, отбой... Обед, как правило, возили прямо на объект. Проверка была, выстраивали утром перед выходом на работу. Дежурный офицер проверял, определял бригады на работу. Работали они на ремонте и строительстве лесовозных дорог, а также в лесу, на обрубке сучьев, пилили березовую газочурку, так как все автомашины были тогда газогенераторные.
Несколько немок ездили в поселок Чалну, где велось строительство новой зоны. Строили уже бараки, но вскоре все это бросили, там болото... В результате потом на этом месте построили поселок, уже для вольных жителей.
Рядом с Падозером, у речки был известковый карьер. Приходил к нам в лагерь мужчина, именуемый директором райпромкомбината, которому выдавали ежедневно 7—8 немок для разработки и обжига извести. В карьере были устроены специальные допотопные печи. Вот немки разводили огонь, копали, закладывали известь, обжигали...
Первое время, когда я приехал, охрана немок и лагеря, можно сказать, отсутствовала. Было несколько человек сержантского состава из Петрозаводска, которые дежурили только на вахте. На вышках никто не стоял, да и забор — три ряда проволоки на кольях. Ну, и были так называемые дежурные офицеры... Охрана конвойная появилась позднее, примерно в июле месяце. Прибыли из конвойного полка, во главе с капитаном Елиным, который составлял схему охраны лагеря и организовывал всю эту работу. Стали уже выставлять часовых на вышки и выводить на работу с конвоем.
Казус был такой. Охрана приехала поздно вечером, и никто их, конечно, не видел, не знал о приезде. Утром, когда немки стали выходить на работу,— конвой стоит. Немки испугались, врассыпную побежали по баракам, думали, что их, наверное, будут расстреливать. Раньше-то их выводили без всякого конвоя: мастер с какой-нибудь берданкой брал под расписку. Случаев таких, чтоб немки пытались убежать, не было, у нас и мысли такой не возникало... Потом им объяснили новый порядок, вышли они... Конвой ведь тоже видел, кого он охраняет, и каких-то особых строгостей: «шаг вправо, шаг влево,— стреляю без предупреждения», ничего такого не было.
Насчет питания, бытовых условий. Когда я приехал, был развернут уже целый барак, больничка. Были три врача: Пестяков, который затем работал начальником санотдела 120-го лагеря военнопленных. Был Мартемьянов, гинеколог, который даже имел научные труды. Эти два врача, насколько я знаю, были в финском плену и после освобождения попали к нам. Затем приехала и женщина-врач Зоя Вилкова. Привезены немки были, конечно, уже истощенные, больные. По-видимому, в пути или в полевом лагере началась вспышка брюшного тифа, поэтому и в нашем лагере было много смертей.
Никто из немок не был острижен, ходили они в своей одежде. Одежда была приличная, у многих очень хорошая была одежда. После работы они переодевались и более-менее вольно ходили по зоне. Лето теплое, главное, что плохо,— это комары. Зона ведь у озера и болота...
Пищеблок у них был неплохой, работали там сами немки, и в хлеборезке сами распределяли продукты. Свои бригадиры, актив. Я хочу сказать о честности их, о культуре. Никто ничего не крал. В зоне ведь днем кто-то оставался: больные, освобожденные от работы, уборщики... Ключ от барака висит на стенке, но никаких претензий или жалоб друг к другу у них не было.
Летом, в августе к нам приехали с большим начальством из наркомата так называемые перекупщики. И всю здоровую рабочую силу, примерно человек 600, забрали. У нас были составлены на каждую немку учетные карточки: анкета, трудовая категория. Вот по этим карточкам они и брали: совершеннолетних, здоровых. А малолеток, больных, дистрофиков затем отправили на родину. Отобранных немок пешком увели на станцию и увезли в Медвежьегорск. У меня осталось человек 300, а потом, уже к сентябрю, привезли остатки 1-го отделения: мужчин и женщин. Майор Воскобович приехал... К октябрю осталось совсем немного: человек 150—200, их отправили на Беломорстрой, в Кандалакшский лагерь интернированных 513 и в 173-й лагерь.
В нашем лаготделении, в отдельном бараке была еще группа военнопленных мужчин из 120-го лагеря, которые занимались различными хозяйственными работами: ремонт, печи, нары, посуду типа ушатов делали. Среди них были разные специалисты: сапожники, плотники, бондари.
Кроме нас, администрации и охраны, в лагере, в отдельном доме располагалась специальная проверочная группа офицеров НКВД и госбезопасности во главе с подполковником Скороходом: тринадцать человек. Они говорили мне, кого сегодня оставить в зоне, или сами оставляли для своих проверок. Но что они там и как выясняли, мы не знали...»
Рассказ Б. Суслова дополняет его жена, Олимпиада Ивановна. Боец местного батальона противовоздушной обороны, в 1945 году она была откомандирована в 517-й лагерь, где занималась учетной работой.
Олимпиада Суслова, жительница Петрозаводска:
«...Женщины-лагерницы не были заняты на тяжелых или изнурительных работах, они в основном заготавливали газогенераторную чурку. А в местном леспромхозе на заготовке леса всегда работали женщины-русские... Кормили немок довольно прилично, питание трехразовое, и на обед они ежедневно получали мясной суп. Не каждый житель поселка, где находился этот лагерь, мог питаться так в то время. После работы придешь, бывало, к немкам, а они переоденутся, прически себя сделают и песни поют. Немкам, как и нам, предоставлялся в неделю один выходной день. Они занимались стиркой, ходили в баню, а в свободное время с разрешения администрации собирали в лесу ягоды и грибы.
В конце лета подростки, пожилые женщины и больные были отправлены по железной дороге в солдатских теплушках на родину. Я сама была в составе группы, сопровождавшей немок. На дорогу им выделили вагон с продуктами и полевую кухню. Женщин привезли в город Франкфурт-на-Одере, где передали местным властям. Немки были очень рады возвращению...»
Но норвежский придурок не унимается. Вот что он писал в ответ тем людям, кто не согласился с ним:
Он называет себя "исследователем истории", при этом не смог произвести простейшую проверку, на которую у меня ушло меньше минуты!!
И что самое нелепое — лохи читают, смотрят и верят — Марку Солонину, Леониду Рабичеву, Наталье Гессе ( которая была близким другом диссиденту Андрею Сахарову) и таким проходимцам, как автор канала «Другой взгляд».
И, разумеется, скандинавский боевой хомячок, которому реально нечего делать, кроме как критиковать российскую историю и много врать, что то не торопится на своём канале выкладывать видео о позорных страницах норвежской истории. А ведь их немало..
Ну и в конце моей темы для обсуждения маленькая просьба. Так как скандинавский дурень очень любит еще и залазить в темы, и видео на ютюбе, где обсуждаются фильмы о Великой Отечественной войне и нести там свою чушь — то, если встретите такого — просто пошлите по известному адресу.
репарацию трудом, так как это вредит самому понятию как свобода, но у советских правящих кругов была иная мысль. Словами можно играть как угодно, но по сути это рабство. Если виновен, тюрьма, либо смертная казнь. В случае с изнасилованиями - это последствия пребывания в ограниченном пространстве с постоянной психической нагрузкой. Я не склонен осуждать дела минувших дней.
лагеря 517 как раз такой случай когда решение было принято правильно.