Шпион, который провалил дело: забытая роль Курта Гёделя в истории атомной бомбы

Фильм "Оппенгеймер" 2023 года рассказывает историю создания атомной бомбы исключительно с точки зрения одноименного героя. Но многое остается за кадром. Известно, что попытки США создать бомбу начались за несколько лет до того, как физик Дж. Роберт Оппенгеймер стал директором Манхэттенского проекта в Лос-Аламосской лаборатории в Нью-Мексико в 1943 году. Этот проект был инициирован коллегой - физиком Лео Сцилардом. Обеспокоенный тем, какими темпами в Германии совершались открытия в области ядерных наук, Сцилард в августе 1939 года убедил Альберта Эйнштейна написать письмо тогдашнему президенту Франклину Д. Рузвельту, предупредив его о риске попадания атомной бомбы в руки Адольфа Гитлера.

Но Сцилард был не единственным физиком, пытавшимся использовать авторитет Эйнштейна, чтобы предупредить президента. Венский физик Ганс Тирринг независимо пришел к той же идее. Попытка Тирринга не удалась, но заслуживает сноски в истории, хотя бы потому, что в ней участвует в неожиданной роли секретного агента не кто иной, как Курт Гёдель. По всем признакам эта история тянет на фильм Альфреда Хичкока.

Венский кружок

Эйнштейн назвал Гёделя, математика и философа, "величайшим логиком со времен Аристотеля" - фраза, придуманная в 1924 году, так и закрепилась за ним. Однако, когда 100 лет назад Курт поступил в Венский университет, он начал с физики. Тогда в моде была теория относительности, и профессор Гёделя, Ганс Тирринг, был экспертом в этой области. Он только что открыл важную особенность Вселенной - гравитационное поле вращающегося шара (например, Земли) отличается от поля, когда шар неподвижен, что сейчас известно как эффект Ленса-Тирринга. Однако эта разница ничтожно мала, и ее удалось измерить лишь 80 лет спустя с помощью первоклассной космической техники.

Философы-авангардисты Венского кружка, самозваные глашатаи научного мировоззрения, также оказали влияние на Гёделя и обратили его внимание на основы математики. К 25 годам он открыл свою "теорему о неполноте", которая гласит, что не существует непротиворечивой формальной системы, в которой можно было бы доказать все арифметические утверждения. Это был эпохальный результат.

Гёдель стал одним из первых аспирантов, приглашенных в только что основанный Институт перспективных исследований в Принстоне, штат Нью-Джерси. Но когда он вернулся из США в Вену в 1934 году, у него случился нервный срыв. Приступы мании преследования и страх отравления преследовали его до конца жизни. Так, в течение 1930-х годов Гёдель курсировал между семинарами в Вене, Институтом перспективных исследований и клиниками для душевнобольных.

Его математическая работа переключилась на "теорию множеств", особенно на теорию бесконечного множества. И снова он получил эпохальный результат. Он навязчиво исследовал "гипотезу континуума", которая гласит, что бесконечность действительных чисел является следующей по величине за бесконечностью натуральных чисел. Гёделю удалось показать, что эта гипотеза совместима с аксиомами теории множеств - блестящее достижение. Его записные книжки того периода, которые в настоящее время расшифровываются и публикуются, показывают, что он параллельно занимался огромным кругом вопросов, включая парапсихологию и квантовую механику - две области, которые также увлекали его бывшего профессора физики (Тирринга), с которым он никогда не терял связи.

Тирринг был харизматичен, популярен среди своих студентов и полон идей. Он изобрел похожий на плащ "парящий плащ" для лыжников и запатентовал фильмы со звуком. Он также тесно общался с непримиримыми "позитивистами" из Венского кружка, которые считали, что знания приходят только из опыта и логического анализа. Но это не ослабило интерес Тирринга к паранормальным явлениям.

Чтобы придерживаться истинно научного мировоззрения, нужно быть готовым плыть против течения. Это относится и к политическим течениям: Тирринг был одним из немногих в Вене, кто решительно выступил против потока нацистских студентов после прихода Гитлера к власти. Штурмовики из числа "коричневых рубашек" - военизированного крыла нацистской партии - не могли обвинить его в еврейском происхождении, но его поддержка Эйнштейна (который был евреем) была достаточно плоха в их глазах. И в 1938 году, как только Австрия была присоединена к Третьему рейху, 50-летний Тирринг лишился своего профессорского кресла. Но он не потерял связи с бывшими коллегами. И он прекрасно понимал, что в физических лабораториях повсюду говорят о ядерном делении - делении атомного ядра с выделением энергии, - которое только что было открыто в гитлеровском Берлине.

Летом 1939 года, прочитав в научном журнале Die Naturwissenschaften статью Зигфрида Флюгге - впоследствии одного из ведущих членов Uranverein, зловещего "Уранового клуба", который стоял за немецкими попытками создать атомную бомбу, - Тирринг узнал достаточно, чтобы почувствовать, что правительство США должно быть предупреждено. Как и Сциларду, и примерно в то же время, ему пришла в голову идея использовать Эйнштейна, чтобы предупредить Рузвельта. Но как Тирринг мог связаться с Эйнштейном? Гестапо, нацистская тайная полиция, перехватывала каждый телефонный звонок или письмо из Вены в Принстон, где жил Эйнштейн.

Тогда Тирринг узнал, что Гёдель приехал в Вену с коротким визитом, чтобы повидаться с матерью и забрать жену Адель с собой в Принстон. Почему бы не использовать Гёделя в качестве тайного посланника, чтобы связаться с Эйнштейном? Тирринг доверил Гёделю конфиденциально предупредить Эйнштейна о гитлеровской бомбе.

К сожалению, план оказался неудачным. Отъезд Гёделя затянулся почти на четыре месяца из-за лавины бюрократических препятствий. Временами побег казался безнадежным.

Трудности и крючкотворчество нарастали. После аннексии Австрии Германией Гёдель автоматически стал немецким гражданином, и ему пришлось вернуть свой старый паспорт. Виза для многократного повторного въезда в США была в старом паспорте, и безнадежно перегруженное американское консульство не могло просто перенести её в новый. Гёделю пришлось заново подавать заявление на въезд в Соединенные Штаты и таким образом присоединиться к многотысячной очереди тех, кто отчаянно пытался бежать из Рейха.

Гёдель также лишился своей позиции лектора и, соответственно, профессорского статуса. Нацисты перестраивали академическую жизнь, и бывшие контакты Гёделя вызывали у них подозрение. Сможет ли он представлять "новую Германию" за рубежом? Один мелкий бюрократ нашел ошибку в отчётах в предыдущей поездке Гёделя в Соединенные Штаты; налоговая служба затребовало отчёт о нескольких сотнях долларов на его счету (прим. дело в том, что после прихода нацистов к власти, в рейхе проходило принудительное изъятие валюты со счетов и вкладов под милитаризацию и под закупку ресурсов для подготовки к войне). Вроде бы он был арийского происхождения, но где свидетельство о браке его бабушки и дедушки, а также бабушки и дедушки его жены? Администрация засуетилась.

Как описывал один из венских очевидцев, писатель Лео Перутц: "Неизвестные ведомства, о которых раньше никто не слышал, внезапно выходили из укрытия, властно заявляли о своих требованиях и настаивали на том, чтобы их удовлетворили или хотя бы заметили и проконсультировали".

Гёдель и его жена съехали с квартиры в сентябре. Но поскольку они не могли покинуть страну, как планировали, им пришлось срочно искать новое жилье. Вдобавок ко всему призывная комиссия Вермахта признала Гёделя годным к гарнизонной службе. Это было похоже на дурной сон. И действительно, много лет спустя его по-прежнему будут мучить кошмары о том, что он застрял в Вене.

В конце концов, благодаря активному вмешательству математика Джона фон Неймана и других сотрудников Института перспективных исследований, визы были получены в начале января 1940 года. К тому времени гитлеровские войска захватили Польшу, и Европа раздирала война. Соединенные Штаты еще не были вовлечены в нее, и некоторые нейтральные суда все еще курсировали по Атлантическому океану. Однако их регулярно обыскивали военные корабли союзников, а всех немецких пассажиров отправляли в лагеря для интернированных. Кроме того, существовал риск попасть в прицел перископа возбужденного капитана немецкого подлодки. Очевидно, что переход через Атлантику был невозможен.

Единственный выход был в другом направлении: на восток, через Сибирь и Тихий океан. Трудный путь, но вполне осуществимый. Советский Союз и Япония вели войны, но не против Германии, не против Соединенных Штатов и не друг против друга.

План Тирринга был еще в ходу, и накануне отъезда Гёделя бесстрашный физик встретился с ним и передал секретное послание. Не было никакой уверенности, что оно дойдет до адресата. На каждом шагу Гёдели рисковали быть остановленными. Им предстоял долгий путь.

Сначала в Берлин, чтобы поставить последние штампы на документах. Оттуда, через половину Пруссии, в оккупированную Польшу с ее разбомбленными железнодорожными станциями и сгрудившимися на обочинах войсковыми транспортами. Далее через сумеречную Латвию и Литву в Советский Союз Иосифа Сталина. Каждый переход границы занимал несколько часов. Каждый досмотр багажа нервировал, а каждый стук в дверь купе навевал дурные предчувствия. Наконец в Москве Гёдели провели ночь в гигантской гостинице "Метрополь" - мрачном здании, где жили в основном делегаты Коммунистической партии, некоторые из которых с тревогой ожидали предстоящих судебных процессов по обвинению в нелояльности. Это были времена коммунистических чисток и шпиономании.

На Ярославском вокзале в центре Москвы Гёдели сели в транссибирский экспресс. Его конечная остановка находилась во Владивостоке на расстоянии более чем 9000 километров. В течение казавшихся бесконечными ночей, покрытых льдом и снегом, поезд шел с огромной задержкой. Добравшись наконец до Владивостока, они вынуждены были отправиться на корабле - часто с отставанием от графика - в Йокогаму, Япония. Еще в Берлине Гёдель и Адель забронировали каюту на пароходе "Президент Тафт" на время пути из Йокогамы в Сан-Франциско, штат Калифорния. Неизбежно, они опоздали на этот лайнер, и им пришлось две недели ждать следующего - "Президент Кливленд".

Как только они оказались на борту, все пошло в гору. Дневная остановка в районе острова Оаху (Гавайи) стала приятной сменой обледенелым сибирским железнодорожным платформам. Кульминацией стало поднимающееся на горизонте побережье Калифорнии. Спустя годы Гёдель все еще говорил с энтузиазмом: "Сан-Франциско - самый красивый город, который я когда-либо видел". Оставалась последняя формальность перед въездом: иммиграционные документы с их неприятными вопросами - "Были ли вы когда-нибудь пациентом учреждения по уходу и лечению душевнобольных?". Нет.

Еще один железнодорожный билет; еще одна трансконтинентальная поездка, теперь уже в элегантном спальном купе Pullman; и наконец, после почти двухмесячного путешествия, безопасное убежище в Принстоне. Давний друг Гёделя, экономист Оскар Моргенштерн, записал в своем дневнике 12 марта 1940 года: "Гёдель прибыл. На этот раз с женой. Через Сибирь. На вопрос о Вене ответил: "Кофе ужасный!".

Обогнув три четверти земного шара, Гёдель добрался до порога Эйнштейна. Наконец-то он смог выполнить свою миссию. Несмотря на все препятствия, послание Тирринга дошло до него. Вполне возможно, что оно может спасти мир.

И здесь Гёдель потерпел неудачу.

Он признался в этом Тиррингу более трех десятилетий спустя: при встрече с Эйнштейном Гёдель передал не предупреждение, а всего лишь "привет от Тирринга". Странное оправдание: он, Гёдель, считал, что цепная ядерная реакция возможна только "в отдаленном будущем".

Что думает по этому поводу Тирринг? Мы можем только гадать. Он пережил Третий рейх несломленным, вновь занял профессорскую должность и стал одним из самых решительных противников ядерного вооружения. Однако к тому времени письмо Эйнштейна Рузвельту, написанное по инициативе Сциларда, стало достоянием общественности. Сын Тирринга Вальтер, тоже физик-теоретик и мой коллега в Вене, позже рассказал мне, что его отец всегда испытывал беспокойство по поводу своей (воображаемой) роли в проекте атомной бомбы. Ганс, который был заядлым пацифистом, считал себя звеном в причинно-следственной цепи, которая привела к ужасам атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки в Японии в 1945 году. Только в 1972 году, незадолго до смерти, уже ослабленный инсультом, он узнал, что его послание так и не достигло цели.

Как секретный агент Гёдель оказался неудачником. Но опять же, призрак гитлеровской атомной бомбы тоже не вызвал больших потрясений.
Оригинал в Nature