Глава 25. Восемь великих Королей-Драконов (не бечено)

Вспышка пламени, смешанного с дымом и газами, озарила небо над крышами зданий Конохи. Меньше секунды прошло — и взрывная волна налетела на высящуюся над деревней башню, на вершине которой располагался кабинет Хокаге. Матовые стекла низко загудели, но удар выдержали. После того, как их наполнила чакра Дотона, эти окна выдержат даже удар Бьякко или Полуденного Тигра. Правда такая крепость имеет цену.

За моей спиной в контуре нечетной печати находилось пять человек, пальцы которых были собраны в ручных печатях, а тела оплетены линиями раскрывшихся фуиндзюцу. Цунаде и Шизука черпали чакру из Бьякуго но Ин, Курама, Чомей и Мататаби — дали волю части своей силы, раскрыв скрывающую их силу печати. От использованной ими мощи волосы невольно шевелились на затылке, но все равно закрыть всю деревню им было сложно. Контроль над чакрой требовался куда более тонкий, чем даже для создания Биджудамы.

— Да будь ты проклят, Орочимару! — сквозь зубы выругалась Цунаде, волосы которой едва заметно колыхались, словно на ветру из-за наполнившей тело Сенджу силы. — Если хоть кто-то умрет... Если хоть волос упадет с головы моего сына здесь, в Конохе, я убью тебя!

— Пожалуйста, Цунаде-сан, сосредоточитесь на технике, — спокойно попросил Чомей. — Рюджин-сама знал, на что шел.

— Именно! Он знал, на что шел!!! — зло огрызнулась Сенджу.

— Разрешение неопределенностей, Цунаде, — не оборачиваясь и продолжая наблюдать за происходящим в Конохе, сказал я.

— Что?!

— Главная задача стратегии и тактики — разрешение неопределенностей, — пояснил я нетерпеливой подруге. — Знание места, времени, условий и сил противника делают победу. Здесь и сейчас у Акацуки нет шансов на победу.

— Ты... — даже потерялась на миг от моих слов Цунаде. — Ты просто самоуверенный придурок!

— Я самоуверенный придурок, прогнозы которого пока сбывались, — хмуро ответил я. — Занимайтесь своей задачей. И оставьте мне мою. Пора вернуть с Олимпа зарвавшегося божка... И это я не про себя.

— Что такое, этот твой «олимп»? — раздраженно пробормотала Цунаде, но этот вопрос я решил проигнорировать.

Атака Акацуки на Коноху все же произошла. Это не удивительно. Опасения подобного были не беспочвенными прогнозами. Конечно, Акацуки прибегли ко всем возможным и не возможным методам маскировки своего передвижения, но пытаясь обойти системы контроля и наблюдения Унии, они забыли, что в их родной деревне, Амегакуре, защита от шпионажа не идеальная. К появлению путей Пейна Коноха была готова.

Сам Нагато не стал отклоняться от канонной тактики. Первые же удары были попыткой посеять панику и заставить защитников Листа распылять свои силы. Фактически, атака Конохи — это спланированный террористический акт. Под ударом оказались жилые районы с плотной застройкой, их накрыли залпы ракет Шурадо и прошлись призванные животные Чикушидо. К Академии, где как раз собрались генины, выдвинулись Тоби и Кьюкьёку. Несколько марионеток были замечены возле приюта, госпиталей и храмов. Благодаря своевременно развернутому защитному дотондзюцу удалось избежать больших жертв, но это не панацея.

Гакидо со своей способностью поглощать ниндзюцу пока связал боем группы быстрого реагирования. Тендо занят, похоже, примерно тем же — отвлекает на себя моих бойцов. И пока кто-то поднимает шум, Джигокудо, Нингендо и Конан шныряют по деревне в поисках языка. Эта тройка сейчас может натворить бед...

Итак, с марионетками и призванными животными справятся другие. Мне нужен Нагато, но пока его не видно. Значит, будем разбираться с проблемами по мере их поступления.

— Идем, — решил я, убедившись, что ни мои сенсорные возможности, ни разведка пока не дали результатов в поиске Нагато.

— Стой! — резковато приказала Цунаде. — Ничего не забыл?

— Я вопросительно посмотрел на Сенджу.

— Да не ты! Ты хоть провались! — раздраженно сказала Сенджу. — Ты, Дайки!Это не шуточный поединок. Ты можешь не вернуться. Скажи Шизуке хоть слово, раз уж невестой ее своей сделал!

Я переглянулся со своим клоном.

— Я вернусь, — произнес я-Дайки. — Не успеете даже устать.

— Аргх! Самоуверенный придурок, как и отец!

— Ты даже не представляешь, насколько ты права, Цунаде.

Я распахнул окно, в лицо тут же ударил запах гари от разгорающегося вокруг деревни пожара. Сухая и ветреная погода. Хватило искры, чтобы леса охватил огонь. Темный чад собирался над Конхой, скрывая собою солнце и погружая деревню в пелену густого смога. Не туман Киригакуре, но ограничить видимость риннегана поможет. Как и ожидалось.

***

Волна обжигающе холодной чакры вырвалась наружу, крепко вцепившись в землю и вырастая стеной ледяных торосов, отсекших меня от Ринго и уводимых ею генинов. И оставив один на один с парой марионеток Кьюкьёку, Тоби и... Трупом Хибакари.

— Вы славно поработали, — криво усмехнулся я, мазнув взглядом по обожженному телу, — но на сегодня хватит.

Я сделал первый шаг к заключенной в лед марионетке. Из-под ног, словно поднятая пыль, брызнул в стороны туман. Появившаяся из искажений в воздухе рука тут же была окутана зыбкими струями техники. Черный рукав плаща Акацуки тут же задымился, как и перчатка, которая была натянута на руку Тоби. Сама же рука потекла на землю белой жижей.

Кислота заставила Обито быстро стать нематериальным, так что и один из концов замотанного в тряпки шеста пронесся сквозь голову Тоби без каких-либо последствий.

— Ай-яй-яй! Больно же! — завопил отскочивший назад беглый Учиха.

— Больно? Это ведь хорошо? — криво усмехнулся я, опуская шест к земле и чувствуя, как чужая духовная энергия окатывает мой разум.

Кьюкьёку все никак не успокоится, продолжает давить своим сакки. Любопытное создание и страшное по своей сути. Такая духовная мощь не берется из ничего.

— Можешь не кривляться, «Мадара», — насмешливо сказал я, отвернувшись от Тоби. — Когда порабощал Третьего Мизукаге, ты наверняка был посерьезнеет.

— Откуда бы тебе знать, каким я был? — раздался из-за спины голос Тоби.

Хотя нет, это уже голос Обито. Он перестал играть.

— На все воля Рюджина, — легкомысленно ответил я, приблизившись марионетке Кьюкьёку, которую заключил в ледяной глыбе.

До ушей донесся слабый свист засасываемого пространственной воронкой воздуха, а через миг его сменил треск пламени. Избавился от кислотного тумана, переместив его в измерение Камуи и попытался атаковать со спины. Я думал, Обито более любопытен и попытается выяснить что-то еще, продлив разговор. Но он предпочел атаковать. Одновременно с треском пламени за спиной прямо передо мной ледяная глыба треснула и мне в лицо ударил уже знакомый стоп белого огня. В груди возникло уже знакомое шевеление. Очаг чакры словно взбесился, обрушиваясь сам в себя и выпуская на волю тьму.

Метка Стихии Тьмы была сложной печатью, Кама, так ее называла Утатане. По своей сути печать напоминала Бьякуго но Ин, создать которую можно было лишь установив связь, например, с Биджу или иным могущественным существом. В случае Цунаде таким существом стала Кацую. Доставшаяся мне от Хируко и Данзо печать отличалась от Бьякуго, но у меня она тоже была связана с парочкой непростых сущностей, Роеном и Самехадой. Сейчас они практически растворились в фуиндзюцу. Но и печать Стихии Тьмы, и Роен, и Самехада — все они поглощали чакру с особым удовольствием. И слившись в едином фуиндзюцу не утратили своей прожорливой сути.

Пламя техник Обито и Кьюкьёку окутало мое тело, немного мешая обзору. Горячая чакра Катона потекла в меридианы, впитываясь в мою кейракукей, словно вода в иссушенную рыхлую землю. Яркие языки огня с хлопками облизывали кожу, пропадая в ней. Моя рука легла на гладкое лицо высвободившейся из ледяного плена керамической куклы. Белый кукольный лик был словно покрыт глазурью, под ладонью хорошо ощущалась его глянцевая поверхность. Полные губы, широко распахнутые глаза, щели меж идеально подогнанных подвижных частей. Очень качественно сделанная марионетка. Но не основное тело Кьюкьёку.

Керамическая маска под моей рукой треснула. Черепки звонко посыпались вниз, синеватое пламя чакры, впитываемое мною из марионетки, смешалось с гаснущими языками пламени катондзюцу. Погрузив ладонь в расколотую голову куклы я нащупал гладкую сферу. Показавшись на тусклом из-за полога дыма над Конохой свету, она сверкнула красным. На вид обычный стеклянный шар алого цвета размером примерно с кулак. Но в нем были заключены сотни, если не тысячи душ принесенных в жертву при создании Кьюкьёку людей. Отсюда у этой марионетки такое мощное духовное давление.

Легкое давление на гладкую поверхность шара отозвалось глухим звуком, по телу духовной сферы пробежала сеть трещин. А через миг она осыпалась облаком быстро пропавшей без следа белой пыли. Надеюсь, это как-то поможет умершим. Чувствуя внимательный взгляд на своем затылке, я оглянулся и увидел маячившую неподалеку фигуру Обито.

— О, ты еще не сбежал? Может, ты не такое уж ничтожество.

— У тебя странные силы, но не думал же ты, что сможешь меня ими испугать, Юки Кёда, — прозвучал в ответ приглушенный маской голос.

— Наивность не порок, парень, — вздохнув и разворачиваясь ко второй марионетке, сказал я. — Я не буду унижать тебя жалостью. Скажу только, что я не испытываю удовольствия от того, на что пришлось тебя толкнуть. Но ты выполнил свою функцию. И теперь можешь быть свободен. Хашихиме.

— Какой идиот произносит название своих техн... — презрительные слова Обито застряли у него в горле.

Он с болезненным выдохом повалился на бок, когда одна из его ног внезапно просто отвалилась. Так же, как и успевшая к этому времени восстановиться рука. На черной ткани плаща Акацуки медленно расползалось темное пятно крови. По черной земле начал растекаться кисель из клеток Хаширамы, из которых тело Обито состояло практически на половину. Могу только предполагать, что именно сотворил с этим парнишкой Мадара, каким именно образом он превратил его в химеру, состоящую из двух разнородных половинок. Но за прошедшие годы Обито успел хорошо сжиться с неродной своей частью. И пусть старые раны были излечены, часть родных систем и органов с тех пор даже, похоже, восстановилась благодаря естественной регенерации организма. Но жить без клеток Хаширамы Обито не мог.

Он состоял из двух половинок, а незримая тень Хашихиме, преследующая меня то в одном клоне, то в другом, умеет разделять половины. И Камуи от нее не могло спасти. Однако совсем беспомощным Обито не был.

— Все-таки сумел сбежать? — пробормотал я, когда тело Обито пропало в пространственном водовороте.

В любом случае, не далеко. Хотя не стоит забывать об Изанаги. У Обито сейчас нет коллекции глаз всего клана Учиха, но восстановить свой единственный глаз он сможет после Изанаги, если ему вернуться клетки Хаширамы. Правда Обито никогда не был замечен за использованием этой техники.

— Ладно, сейчас есть проблемы серьезнее, — вторая духовная сфера, изъятая из второй марионетки Кьюкьёку, сверкнула зеленью и разлетелась быстро растворившейся пылью.

Я же, сдернув с шеста, который постоянно таскал при себе, тряпки, подошел к бездыханному телу Хибакари. В руки легла холодная ровная поверхность. Особый, сухой, лед скрывал в себе белую массу. Она сильно напоминала то, что растеклось из разрушенного тела Обито. Вот только если там были клетки Хаширамы, но в моей руке лежали скованные льдом клетки моего собственного оригинального тела. Мне не удалось его восстановить, но вырастить культуру индуцированных стволовых клеток все же удалось. Проблема была их удержать в стабильном состоянии. Даже клетки Хаширамы можно было хранить в более простых условиях. Мои же все время норовили ожить и превратиться в некое змееобразное существо.

Подняв, по сути, большую сосульку с заключенными в ней клетками над мертвым телом, я опустил ее острием вниз. И отпустил. Лед брызнул в стороны облаком тяжелого пара, вниз летела уже белая, похожая на жидкое тесто или опару масса. Она, подобно какой-то амебе, облепила обожженный труп, стремительно проникая сквозь спекшиеся покровы, протискиваясь в межклеточное пространство и обволакивая тело снаружи и изнутри. Чтобы через секунду раздался судорожный вздох, а белая, успевшая застыть, пленка клеток на груди Хибакари треснула и расползлась в стороны, открывая свету бледную, совершенно целую кожу. Оставалось только завершить технику клонирования.

— Чёрт! К-ха! Как же тут все-таки дымно, — раздраженно сбрасывая с себя остатки клеточного покрова, словно старую змеиную кожу, выругалась Хибакари.

Или, если быть точным, ее стоит называть Рюсей Охеби. Именно под таким именем она создавалась.

— В этот раз восстановление клона прошло быстрее, чем с Охеми, — задумчиво заметил я. — Свежее материал, хоть и более поврежденный?

— Может быть, — ответил я-Охеби. — Не суть. Не думал, конечно, что придется так быстро использовать клетки, но глаза Итачи того стоили.

Я кивнул в ответ самому себе. Еще один Мангекье Шаринган стоит того. Может быть, они не стоили более десяти лет жизни девчонкой в Конохе, но за сыном хотелось приглядывать, а когда он родился, еще было совсем не очевидно, смогу ли я вообще когда-нибудь сказать, что именно я его отец. Тогда-то я и подумал, что было бы не плохо, помимо Охеми, внедрить в Коноху еще одного клона. Из доступных в то время был этот клон с геномом Хьюга и Хагоромо. То, что он был при этом женского прола — это вынужденная необходимость.

Создать здорового клона-мужчину с совершенным бьякуганом просто нереально. Для идеального додзюцу Хьюга необходимо иметь две женские половые хромосомы, так как на них записана часть Улучшенного Генома белоглазых. Это связано со светочувствительными пигментами и теми самыми колбочками и палочками. У людей за цветовое зрение отвечают именно колбочки, чувствительные к разным спектрам света. И две из них кодируются именно на женских половых хромосомах. И в некоторых случаях, если на двух Х-хромосомах кодируются разные пигменты, то колбочек в глазах может быть не три вида, а четыре. В редких случаях это обеспечивает истинный тетрохроматизм. У Хьюга такие глаза именуются «чистыми». И они появляются только у женщин. Путем традиционной селекции, как у Хинаты. Или путем генной инженерии, как в моем клоне.

— С одеждой проблема, — критично осмотрев клона, заметил я.

— Регенерации не поддается, — согласился мой клон, тряхнув головой.

Белые волосы волной разметались в стороны, стремительно вырастая и окутывая тело, скрывая за собой сожженные обрывки, на лице словно сама собой выросла костяная маска, напоминающая личины шиноби Анбу.

— Все, готово, — раздался из-под маски глухой голос. — Можно идти.

***

Листы бумаги хищно шелестели в воздухе и с легкими хлопками липли к стенам, обступая со всех сторон. Взвизгнувшие и угрожающе загудевшие стальные струны взрезали пространство вокруг, превращая бумагу в мелкое конфетти. Мои пальцы едва заметно подрагивали, направляя движение металлических лесок. Волна жара позади меня заставила немного посторониться. Шар синего пламени пронесся по улице, расчищая дорогу. Хлопья крупного, тлеющего пепла от бумаги неистово закружились в наполненном дымом воздухе.

— Хватит уже привлекать к себе внимание! — раздраженно крикнул я Югито, свернув облако струн и бесцеремонно дернув девушку за руку, ведя за собой.

— Да толку уж прятаться?! — обиженно ответила мне Нии.

Сейчас толку, может, и не много. Но и привлекать к Югито внимание кого-то, кроме Конан, не хотелось бы. Настырная девчонка из Аме чуть ли не в первую же секунду наткнулась на нас, когда я пытался спрятать Нии в Школе, под боком у биджу, чтоб они были все в одном месте, хотя бы. Не успел, удача оказалась на стороне Конан. Что мне теперь с этим делать? Югито ведь еще мешается. Для начала стоит ее привести в безопасное место. А оно, собственно, не так уж далеко.

Пропустив Югито вперед, я сложил пальцы в нужной печати. Чакра заколола изнутри и заклубилась тучами в очаге чакры. Поток густого, темного тумана сорвался с моих уст, сверкая и громыхая злыми разрядами молний.

Нетипичная для Кумо техника Стихии Шторма заполнила пространство проулка, по которому мы бежали от Конан. Клубящаяся и сыпящая молниями тяжелая туча покатилась вперед, постепенно рассеиваясь, но надежно перекрыв путь. Несколько секунд я выиграл, а большего и не надо. Еще один поворот, и Югито практически врезается в появившегося в дыму мужчину. Знакомая одежда храмовой стражи, большой рост, знаки Рюджинкё — тот, кто нужен.

— О, как раз вовремя! — обрадовался я при виде рослого Ибури. — Нам бы в храм!

— Кумо?— хмуро спросил Ибури.

— Нии Югито и Увабами.

Одно мгновение пришлось выдержать тяжелый взгляд охранника, прежде чем он все же соблаговолил кивнуть и отступил в сторону. Прямо за его спиной, словно мираж, из дыма проявился силуэт высокого храма. Гендзюцу было снято не до конца, очертания здания терялись в дыму, появившаяся под ногами ведущая к тяжелым вратам лестница терялась в нескольких шагах позади и превращалась в обычную, ничем не примечательную улицу.

— Ого! — удивленно воскликнула Югито, когда Ибури с натугой приоткрыл перед нами ворота в храм, и тут же возмущенно прикрикнула на меня: — Ты чего, Увабами?

— Иди! — приказал я Нии, с силой пропихивая девушку вперед. — За меня не беспокойся, сейчас ты важнее.

— Эй! Ты не посмеешь...

— Не спорь! — рявкнул я на нее, с гулким стуком захлопнув дверь прямо перед носом Югито.

Ну, одной проблемой меньше.

— Не вмешивайтесь. С этой я разберусь сам, — попросил я у все еще маячившего поблизости Ибури.

Тот только кивнул, вновь исчезая в дыму. Я же, обернувшись, в тот же миг встретился взглядом с девушкой, которая нас с Нии и преследовала уж пару минут как. И какой же у Конан был холодный взгляд. Учитывая, что передо мной оказалось десять ее клонов, то я буквально попал под расстрел светло-карих глаз Ангела Амегакуре.

— Ну, привет... — пробормотал я, пробежавшись взглядом по противнице и ее клонам.

Понять, где настоящая, с додзюцу Увабами не было возможным. Одна прямо передо мной, одна на столбе линий электропередач, остальные рассредоточились по крышам. Нас разделяло примерно метров десять — как раз где-то там начиналась иллюзия, скрывающая храм. И в нее Конан ступать пока не спешила. Но я бы не надеялся, что гендзюцу ее остановит. Не сама пойдет на штурм, так позовет своего рыжего дружка.

В воздухе вновь зашелестел ворох бумажных листов.

— Ты можешь просто отдать мне джинчурики и останешься жив, — холодно произнесла стоящая прямо напротив меня версия Конан.

— И это еще меня называю самоуверенным, — покачав головой и сделав шаг вперед, посетовал я. — Ты путаешь, кто здесь охотник, а к то жертва.

Ворох бумажных листьев на миг замер, чтобы налететь на меня неистовым водопадом сюрикенов. И пусть они напоминали простые поделки вроде аригами, но при встрече покрытой защитным покровом дотондзюцу землей они высекали яркие искры, подобно доброй стали. Но были все же не настолько крепки. Бумажные снаряды со звоном отскочили от моей почерневшей кожи, разорвав кимоно на груди. Техника Стихии Стали покрыла все тело, но с одеждой такой трюк не проходит. Лишь бы не оказаться голышом.

Движения пальцев, сложивших серию печатей, подтолкнули чакру в меридианы, поток заструился по телу и устремился к очагу чакры, чтобы вырваться из него жидким электричеством. Волна искр пробежала по ставшим жесткими, словно проволока, волосам на руках, мимолетное движение засиявших от направленной к ним энергии рук очертило в воздухе светящийся круг. Шагнув в него, я оставил сияющее кольцо из молнии позади. Круг из чакры Рантона повис за спиной, на нем проявились узелки шаровых молний.

Хлопок стальных ладоней отдался низким и гулким звоном, который в тот же миг утонул в резком треске молнии. Стремительный прямой луч вырвался из сияющего круга за моей спиной, пронзив одну из фигур в черном плаще Акацуки. Искры брызнули в стороны от столбов, дуги электричества пробежали меж проводов, сжигая алюминий. В воздухе завоняло паленым металлом, словно не хватало обычной гари.

В груди бумажного клона появилась черная дыра с тускло мерцающими опаленными краями. Он рассыпался облаком бумажных лепестков, вихрем промчавшемся по улице, и словно вбирал в себя все новую и новую бумагу, пока передо мной не оказалась сплошная белая стена.

Хлопок ладоней. Треск грома. Столп сияющей энергии пронзает бумажную стену. Сквозь звон в ушах от грохота молний слышу тяжелое хлопанье крыльев, поднимающих Конана в воздух. И сразу вслед за ним свист устремившихся ко мне дротиков.

По телу словно град прошелся. Чувствительные удары высекали снопы иск из стальной кожи. Голову мотнуло от угодившей в висок бумажной стрелки. Земля вокруг оказалась усеяна ими, словно еж.

Хлопок и треск грома. Луч молнии устремился в небеса и завилял в воздухе, преследуя попытавшуюся ускользнуть от атаки Конан. И это у нее почти получилось. Одна молния угодила в крышу, снеся бак для воды. Но вторая все же настигла цель в облаке взметнувшихся в воздух брызг. А на этом вложенная в технику Рантона чакра иссякла, и кольцо за моей спиной потухло.

Под ногами что-то зашелестело. Окружающие меня бумажные снаряды ожили и, подобно пиявкам, начали липнуть к телу, облепляя его. И уже тлея.

Взрыв кибикифуда подбросил мое потяжелевшее стальное тело в воздух. И уже в полете моя серия печатей завершилась. Чакра жидким металлом устремилась к тенкецу, растекаясь по телу вторым стальным покровом.

Одежда на торсе начала трещать, когда сквозь нее проросли длинные тонкие стальные перья. Они покрыли тело перьевой накидкой и сложились за спиной крыльями, позволив стабилизировать полет и плавно упасть на землю. Хотя рухнул я на нее все равно, с грохотом тяжеленной стальной чушки, в котором утонул тихий шелест зашевелившихся стальных перьев. Подхваченные Стихией Магнетизма, они закружились вокруг меня, превращая острейшими гранями в бумажную пыль стремительно вращающееся кольцо из бумаги. Оно пронеслось по улице, срезав несколько столбов и пропахав борозду в земле, прежде чем со скрежетом угодить на лезвия перьев.

Сложив ладони рупором, я приложил их к губам. Чакра Треххвостого вырвалась из груди оглушающим ревом. Жалобно и тонко зазвенели стальные перья, с тихим гулом отзывались им стекла в окнах домой, Конан ошеломленно замерла, с мукой на лице закрыв уши руками. И почти сразу же стальные перья взмыли вверх, вонзаясь в тела клонов и срезая белоснежные бумажные крылья.

После моей атаки Конан и оставшиеся ее клоны все же смогли плавно опуститься на землю. Куноичи Аме уже готовила следующий свой ход, вот только за ее спиной из земли бесшумно выросла фигура в маске Анбу. Рефлексы шиноби заставили Конан дернуться, но деревянные путы уже замкнулись на ее руках. Холодный взгляд светло-карих глаз поймали глаза, на бягряном поле радужки которых кружился рисунок, напоминающий закрученный четырехлезвийный сюрикен.

Додзюцу Охеми могло определить оригинальное тело Конан. И могло погрузить ее в гендзюцу. В сильнейшее гендзюцу.

Я-Охеми подхватил ослабшее тело, упавшей в обморок Конан. Древесные путы отпустили ее руки и пропали в земле. Устало поведя плечами, я развеял использованные техники и усилием воли загнал поглубже в печать Треххвостого. Со звоном на землю посыпались стальные перья и медленно в след за ними планировали многочисленные листочки бумаги, в которые рассыпались клоны Конан.

— С этим все, — удовлетворенно сказал я. — Идем дальше.

***

Хлопок воздуха резанул ухо, плечо обожгло жгучей болью, заставив Анко болезненно зашипеть. Но куноичи быстро забыла о боли, когда позади раздался крик боли.

— Мибу! — окликнула напарника Митараши, формируя печати.

Искры катондзюцу фейерверком вспыхнули перед Анко, шесть кунаев промчались сквозь облако огоньков, срывая их с места.

— Я в порядке, — тихо произнес Шинобу, когда Митараши резко обернулась к нему.

В порядке он не был, это было видно и не вооруженным взглядом. Кровь растекалась по зеленой разгрузке грязным пятном. Сквозная рана в рапйоне правой ключицы. Чуть ниже — задето легкое. И наверняка сломаны ребра. Шинобу пока держится на ногах, но лицо слишком бледное. Позади раздался звон кунаев, стальные лезвия которых бессильно отскочили от покрытых дотондзюцу стен домов. И сразу же вслед за звоном стали в спину ударил грохот взрыва.

Анко успела вильнуть в переулок, утянув за собой Мибу. Взрывная волна прокатилась по улице в нескольких шагах левее. Горячий воздух бросил в затылок ворох пыли и растрепал волосы. На это Митараши уже не обращала внимание, привычным движением срезая ткань разгрузки и открывая доступ к ране. Вылечить Шинобу она не могла, ее навыков ирьениндзюцу для этого не хватало, но не дать умереть товарищу должен уметь каждый шиноби Унии Дракона.

Мибу застонал от боли, когда чакра грубой медицинской техники влилась в его тело, проникая в ткани вокруг сквозного ранения. Закрыть проникающее ранение, чтобы избежать пневмоторакса, и остановить кровотечение. На долго не такой помощи не хватит, но донести до ирьенинов Шинобу можно будет. Его пальцы, до боли сжавшие ладони Митараши, которые были прижаты к ранам и светились легким светом медицинской чакры, постепенно ослабили хватку, боль уходила.

— Идти можешь?

— Постараюсь, — хрипло ответил Мибу.

Позади раздался новый взрыв, заставивший Анко пригнуться и вжаться в стену.

— Старайся! — резко приказала она, помогая напарнику, который успел тихо сползти по стене на землю, подняться.

Теперь бы еще самой Анко сообразить, куда идти. Черные от пронизавшей их чакры Стихии Земли здания были отличным укрытием от противника, в лабиринте знакомых улочек можно было скрыться. Но нужно было найти медиков. Нужно было найти командование. Отряд Митараши попал под удар появившихся словно из-под земли Акацуки одним из первых. И эта неуязвимая сволочь просто расшвыряла их, как котят! Анко, как и все шиноби в Конохе, была предупреждена, что может произойти нападение. И при встрече с превосходящими их по силе противниками принимать бой не рекомендовалось, так что Митараши с товарищами пытались более-менее организованно отступить, дождаться подкрепления и по возможности обеспечить безопасность мирного населения. Организованно ничего сделать не получилось. Группа рассеяна, и это самое паршивое.

Хотя нет. Самое паршивое, если кто-то погиб. Лишь бы были живы!

Над головой раздался частый грохот. Еле пробивающееся сквозь пелену дыма солнце закрыли собой черные пластины панциря гигантской многоножки. Массивные ноги стучали по крышам, иногда соскальзывая и обрушиваясь на улицы. Анко поторопилась спрятаться сама и укрыть Мибюу по козырьком ближайшей крыши, когда с удивлением поняла, что многоножка-то как-будто не движется. Она упиралась ногами и извивалась всем телом, неведомая сила тащила ее назад. Грохот гигантских ног и стук пластин продолжались, пока над головой не пролетела пылающая янтарным пламенем звезда, врезавшаяся в голову многоножки.

В воздух брызнула желтоватая жидкость. Рядом с Анко на землю рухнул толстенный черный стержень, заляпанный слизью и, видимо, вылетевший из лопнувшей головы сколопендры. Над головой вновь раздался грохот. Воздух с треском прорезал невидимый бич, разрубивший длинное тело многоножки на части. С крыши на землю начала капать гемолимфа вперемешку с внутренностями. Они же стекали с белых костей Кагуя, которыми тот был усыпан. Янтарное пламя Шичи Тенкохо все еще окутывало его тело, когда он мощным прыжком, отскочив прямо от воздуха, устремился к угадываемой в дыму тени другого призванного животного.

— Вот и резервы, — слабо пошутил Мибу, проводив взглядом умчавшегося Кагуя.

— Его бы туда! — раздраженно мотнула головой назад, в сторону оставленного позади члена Акацуки, Митараши, помогая напарнику идти вперед по залитой жижей улице.

— Думаешь, справится? — через силу спросил Шинобу. — Тот человек... Отталкивает все. Мы не смогли даже ранить.

— Кто-то должен справиться! — упрямо ответила Анко, затравленно оглядываясь по сторонам и выбирая путь.

Где-то не далеко был слышен звериный рык и грохот разрываемого Кагуя воздуха. Горло першило от дыма, на голову сыпался пепел и тлеющие листья деревьев. Небеса на западе разрезали яркие лучи света, а через секунды две оттуда же прилетел заставивший присесть грохот грома. В другом направлении снова раздались взрывы, над крышами показалось алое зарево пожара.

Это был ад, но ад, к которому Анко уже привыкла. Война с Югом закончилась совсем недавно. Воспоминания о ней были свежи. Митараши упорно шла вперед, стараясь контролировать окружение. Мибу все больше опирался на ее плече. Анко уже думала просто укрыться в ближайшем здании, чтобы передохнуть и подлечить напарника, когда услышала зовущий ее голос:

— Сюда! Быстро!

Анко обернулась на крик без особой надежды, боясь встретить случайного гражданского. Квартал не успели эвакуировать полностью, тут все еще оставались люди, которые после сигнала тревоги должны были бы попробовать укрыться в подземных убежищах или просто в своих квартирах. Если бы Митараши окликал гражданский, то, скорее всего, это означало бы, что ему нужна помощь. Но ей провезло — звал ее шиноби.

Вот только...

Анко замерла на месте, рефлекторно сжав рукоять одного из оставшихся при ней кунаев. Она уже была готова метнут его. Если бы не болезненно вздохнувший от ее резкого движения Мибу, Анко точно это сделала бы. Потому что шиноби перед ней имел знакомую форму, которая была принята в Конохе. Но на его рукавах не было знаков различий, зато на на плече у него был виден камон клана Сарутоби. Он был шиноби южного Листа, среди которых у Митараши было не много знакомых, но лицо этого ниндзя Анко знала очень хорошо.

Сарутоби Асума!

Митараши замерла на месте, борясь со жгучим желанием немедленно уничтожить этого человека. Метнуть кунай со взрывной печатью. Сжечь в огне Катона! Убийца Охеми не должен ходить по земле! Но война прошла. Слова Дайкаге-сама вновь всплыли в сознании. Сейчас у Анко была иная работа. Сейчас совершенно точно не время и не место для сведения личных счетов.

— Да беги ты уже! — резко крикнул Асума, сам вырвавшись в перед, на ходу формируя ручные печати.

Анко была знакома с этой техникой, она готовилась ко встрече с Сарутоби не один месяц, поэтому поторопилась отшатнуться в сторону вместе с Шинобу. Волна вырвавшегося изо рта Сарутоби дыма лавиной покатилась вперед, проносясь мимо. Проследив взглядом за направлением техники, глаза у Митараши невольно расширились. Позади нее на перекрестке улиц стояла фигура человека в черном плаще с алыми облаками. За чадом пожара его было сложно разглядеть, но вскоре его скрыла пелена куда более густой дымовой завесы.

В это раз Анко выхватила кунай, не раздумывая. Черное лезвие умчалось вперед, утонув в облаке дыма, напоследок сверкнув тлеющим концом взрывной печати.

Взрывная волна прокатилась по телу, оттолкнув Анко с Мибу в сторону неожиданного союзника. Почти тут же их поймала незнакомая куноичи, тоже из южного Листа, похоже. Облако дыма Асумы, в котором взорвалась кибакифуда Анко, жахнуло так, что перетряхнуло все внутренности Митараши.

— Ты дурная совсем? — холодно спросила ее женщина, помогая встать на ноги и мимоходом проверяя состояние Мибу. — Ему сейчас лишняя встряска не нужна.

— Бежим! — вместо ответа, крикнула Анко, торопливо ковыляя с застонавшим Шинобу на плече вперед.

— Да кто же против? — напряженно пробормотал еще один шиноби южного Листа, мужчина из небольшого клана. — Отпустил бы еще кто.

Оглянувшись, Анко увидела, что дым и поднятый взрывом мусор медленно рассеивается. И в нем показался рыжеволосый силуэт. Уже без плаща, его взрывом разорвало в клочья. Но сам нукенин из Акацуки как будто и не пострадал. И теперь Митараши могла заметить, что это был не тот человек, который им встретился в прошлый раз. У этого тоже все тело было усыпано пирсигом, но он был лыс, из головы торчали только черные шипы. Но не это отличало его от прошлого члена Акацуки. У того совершенно точно не было трех рук и трех лиц, как у этого. И его голова не могла раскрываться, как у марионетки, чтобы показать какую-то ослепительно сияющую линзу.

Женщина рядом сложила руки в ручной печати, по ее виску покатилась капелька пота. Луч света, сорвавшийся с головы противника ударил вверх, прорезав небеса. Он замер, пойманный в гендзюцу. Анко сглотнула засевший было в горле комок и уважительно поглядела на женщину рядом с собой. И тут же толкнула ее, отбрасывая в сторону Асума, а сама, вместе с Мибу, покатилась в по земле в другую сторону.

Вовремя!

Там, где они только что стояли, гулко треснула черная твердь земли, приняв на себя удар свалившегося с небес человека. Черный плащ, красные облака на нем, рыжие волосы на голове. И глаза с рисунком ряби на воде. Как же это паршиво...

— Вы наверняка попробуете проявить свое геройство, но можете поступить разумно, — бесстрастно произнес новоприбывший шиноби, с хрустом вынимая провалившиеся в камень ступни ног. — Мне нужны биджу. Скажите, где они или их джинчурики.

— Он может отталкивать предметы! — вместо ответа крикнула Асуме и его спутникам Анко, пытаясь спрятать Мибу хоть где-нибудь. — Попробуйте ниндзюцу!

— Если это ваш ответ, то вы умрете, — поднимая ладони, холодно обронил рыжеволосый шиноби.

Мысли в голове Анко заметались, она пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Но ей не пришлось ничего делать. Блеск молнии ослепил ее, гром на миг оглушил. Ее замутило, было чувство, словно ее подбросило и завертело в воздухе, но она чувствовала, что продолжает лежать на земле. Она смогла проморгаться через долгую секунду, чтобы сквозь радужные круги в глазах увидеть скользящего по уличному покрытию рыжего противника. А на его месте....

— Дайкаге-сама! — облегченно выдохнула Анко, чувствуя, как на миг ослабли ее руки.

Белое кимоно с синей каймой и вышитыми на рукавах лазурными драконами покрыто черной сажей. Пламя Шичи Тенкохо медленно гаснет, прячась под кожей, от ноги поднимается легкий дымок. Остановившийся в десятке метрах в стороне нукенин выпрямился и с хрустом вправил челюсть на место, не сводя взгляда своих необычных глаз с Орочимару.

— Уходите, — спокойно приказал Дайкаге.

Анко поторопилась выполнить приказ, быстро поднимаясь на ноги и хотела уже помочь Мибу, когда, дернувшись от неожиданности, заметила, что рядом появился еще один человек — красноволосый шиноби в кимоно со знаками клана Рюсей, Дайки. Он стоял сел возле Шинобу, раскрыв тому рот и капнув на язык каплю проступившей с пальца крови, почему-то странно мерцающей изнутри. Но не это Митараши удивило больше, а то, с какой скоростью пропали раны на груди ее соратника и как быстро вернулся его лицу естественный цвет.

— Богу — богово, Пейн, — донеслись до Анко слова Дайкаге-сама, который не торопливо шагнул в сторону незваного гостя из Акацуки, к которому успел присоединиться его лысый подельник.

Рюсей Дайки помог Мибу подняться на ноги и жестом приказал Анко и команде Асумы убираться отсюда поскорее. Уже разворачиваясь и готовясь применить Шуншин, Митараши успела заметить, как ладони Дайкаге-сама замерли в печати Дракона. До ушей долетели негромкие слова Орочимару:

— Ямата но Дзюцу: Хачидайрюо.