Отряд Гаюновича
— Отходим! К болоту!
Сергей махнул рукой и повернулся к дороге, прикрывая отступление огнем. Партизаны, отстреливаясь, один за другим скрывались в непролазной чаще.
— Собаки, слышишь? – тяжело дыша, рядом упал Василий. — Догонят, всем хана, лейтенант.
— Уходи, я прикрою, — прицелившись, он дал очередь по неосмотрительно выскочившим гитлеровцам, один со стоном рухнул.
— А ты? — Партизан резко вскочил и, метнув гранату, рухнул за дерево.
— За меня не беспокойся, — не отрываясь от дороги, прохрипел Сергей. — Это приказ, старшина, встретимся у болота. Ждите полчаса, не больше. Если не вернусь – уводи группу. Командиру передай, что попали в засаду, немцы ждали.
— Значит, кто-то предал, — скривился Василий и протянул лейтенанту два магазина. — Держи, удачи тебе, командир.
На минуту стрельба прекратилась. Раздавались только отрывистые команды, изредка прерываемые злобным лаем.
«Кто же сдал? — Сергей осторожно отполз к поваленному дубу. — Свои ведь, только свои знали».
Оглянувшись, он увидел, что его группа благополучно растворилась среди огромных деревьев. Теперь нужно продержаться минут двадцать, не больше, чтобы партизаны успели выйти к болоту. А там уже никакие собаки не страшны. Да и немцы не сунутся. Размышления лейтенанта были прерваны злобным рычанием: оскалившись, на него неслись две овчарки.
«Вот, значит, как...» — Сергей аккуратно прицелился и выстрелил.
В ответ на надрывные вой и скулеж умирающих псов раздалась беспорядочная стрельба.
«Если они решили, что здесь вся группа, то не пойдут, жить всем хочется, — усмехнулся партизан. — Замолчали опять, интересно, что задумали?».
В ответ раздался глухой «пум». Через секунду справа ухнул взрыв.
«Миномет, значит, ошибки нет – ждали и были готовы», — прижавшись к земле, лейтенант стал быстро отползать вглубь леса.
Пум!
Скатившись в засыпанную хвоей и листьями ямку, Сергей выдохнул: над головой просвистел рой осколков.
Пум! Это позади.
«Наугад лупят», — отстраненно отметил лейтенант.
Пум! Пум! Пум!
Взрывы неожиданно прекратились и, повинуясь отрывистым командам, немцы цепью двинулись вперед. Стараясь не выдать себя, лейтенант перекатился в сторону огромной, посеченной осколками ели. Взяв на мушку гитлеровца, Сергей дал короткую очередь и, перекатившись в сторону, еще одну.
Немцы залегли, поливая градом пуль старую ель и все вокруг: сыпалась сорванная кора, взлетали потревоженные прошлогодние листья, падали срезанные ветки.
Пум! Слева.
Пум! Сзади.
Пум!
Что-то больно ударило в плечо, в голове загудел колокол.
Пум!
Левый рукав был вспорот и залит кровью.
Пум!
Со стоном лейтенант рванулся вправо и рухнул в свежую воронку. Казалось, пули и осколки летят сплошной пеленой, сшибая все на своем пути: кусты, тоненькие деревца, потревоженный ягодник и даже прошлогоднюю листву.
«Пум... пум!
В резко наступившей тишине слышались только собачий лай и крики гитлеровцев. Они приближались.
«Вот и все, отвоевался ты, лейтенант», — усмехнулся Сергей и достал гранату. Осторожно приподняв голову, он тут же спрятался. Метров сто, не больше.
Просвистела очередь. Скорее, не прицельно, а просто так, для собственного спокойствия. Затем вторая, третья, но выстрелы почему-то ушли вправо. Казалось, что гитлеровцы кого-то заметили. И этот кто-то, словно дразня, лихо уворачивался от щедро посылаемой смерти.
«Наши»? — не поверил лейтенант.
— А то, — в воронку с сопением прыгнула девушка. Улыбнувшись, она подмигнула Сергею: — Что ж это вы, товарищ лейтенант, прохлаждаетесь, ваша группа давно у болота. Пора уходить.
— Не могу, я ранен. — Партизан внимательно посмотрел на неожиданную гостью.
Девушка лет двадцати, явно из местных. Русые косы, присыпанные землей и ярко-синие смеющиеся глаза.
— Ты кто?
— Алеся, — улыбнулась девушка. — Да вы лежите. Я сейчас.
Не обращая внимания на свист пуль и приближающиеся крики, она что-то достала из висевшей на плече сумки.
— Уходи, дуреха.
— Так, что тут у нас... — Алеся склонилась над раной. — Ничего, до свадьбы заживет. Или вы женаты?
— Слышишь, уходи! — Лейтенант попытался оттолкнуть девушку, но с удивлением почувствовал, что не может пошевелиться.
— Не волнуйтесь, все будет хорошо. А гранату я уберу, она меня отвлекает.
— Немцы идут, слышишь? – сделал последнюю попытку Сергей.
— Пусть идут, – колдуя над раной, невозмутимо ответила Алеся. — Лежите спокойно, их встретит отряд Гаюновича.
— Кого? — переспросил Сергей.
Вместо ответа он услышал треск падающих деревьев, крики ужаса и грохот. Земля вздрогнула.
— А вот и они, — улыбнулась девушка.
И, аккуратно накладывая повязку, Алеся повторила:
— Я из отряда Гаюновича, это мой дедушка.
— Никогда не слышал, — удивился лейтенант.
— Значит, плохо слушали, — рассмеялась Алеся, откинув русую косу за спину. — Как сейчас, не болит?
Сергей попробовал пошевелить раненой рукой.
— Нет, — он улыбнулся. — Ты до войны кем работала?
— Я животных лечила. Они меня любят, я – их.
— Ветеринар, значит, — кивнул Сергей и, прислушавшись, добавил: — Что-то замолчали.
— Некому стрелять, — добродушно раздалось сверху, — поднимайтесь.
— Это дедушка! — Синие глаза блеснули.
Выбравшись из воронки, лейтенант увидел, как седой дед обнимает прильнувшую к нему девушку.
— Здравствуйте, спасибо вам за помощь, — протянул руку Сергей.
— Доброго здоровья, — ответив крепким пожатием, улыбнулся Гаюнович. — Как ты, герой?
— Спасибо, еще повоюю, — улыбнулся партизан. — Ваша Алеся просто волшебница, ей после войны обязательно в медицинский надо, будет врачом от Бога.
— Она у меня не только врач. — Дед подмигнул внучке. — И на все руки мастерица. Кстати, возьми, трофеи.
Старик протянул часы и планшет:
— Офицер немецкий очень просил тебе передать, так меня уговаривал, на коленях стоял. Возьми, говорит, это для партизанского командира. Специально для него собирал карты и документы. А часы — в подарок, настоящие, швейцарские. Клялся и божился, что они ему без надобности. Грех было не уважить.
— Вы его... — начал было партизан.
— Отпустил, конечно, — улыбнулся старик. — Молодой еще, пусть живет. Правда, поседел он чего-то. А уж как бежал, как бежал — только пятки сверкали.
Сергей рассмеялся:
— Умеете вы уговаривать.
— Конечно, — согласилась Алеся. — Дедушка все может, и уговорить, и наказать, и…
— Цыц, — беззлобно остановил старик, — ну, хватит молоть языками, идти пора.
Подняв раненого, Гаюнович и Алеся медленно двинулись в сторону болота.
— Давно партизаните? — через некоторое время спросил Сергей.
— С лета сорок первого, — охотно ответил дед. — Как немец пришел. Поначалу окруженцев выводили и беженцев, а потом уж и воевать стали. А ты?
— И я с лета, — вздохнул лейтенант. — Получил назначение после училища, а до места так и не добрался. Эшелон разбомбили, чудом выжил. Вместе со старшиной — он из отпуска возвращался — вышли к какому-то местечку, а там немцы хозяйничают. Местные нас укрыли, а ночью вывели в лес.
— Значит, опытный, третий год партизанишь, — задумчиво протянул старик. — Что же тогда, как дети малые, в засаду попали?
— Предатель есть, — жестко ответил Сергей. — Кто-то сдал. Видели, как немцы минометом прошлись? Знали, что мы придем, и подготовились на совесть. Доберусь до отряда, найдем эту крысу обязательно.
— Не беспокойся. — Гаюнович переглянулся с Алесей. — Нет больше предателя, он себе приговор уже подписал.
— А мы его... — начала было девушка, но старик движением руки заставил ее замолчать.
Посмотрев на деда с внучкой, лейтенант задал мучивший его вопрос:
— Скажите, а где ваша база?
— Неподалеку, мы только в пуще, дальше не уходим. Родной лес всегда и поможет, и защитит. Здесь каждый кустик, каждая травинка знакома.
— И нас все знают, — добавила Алеся.
— Я не знаю, — возразил партизан.
— Теперь знаете, — не согласилась девушка. — Устали?
— Есть немного.
— Отдохни чуток, — бережно усадив раненого возле сосны, дед отвел внучку в сторону.
Сергей махнул рукой и повернулся к дороге, прикрывая отступление огнем. Партизаны, отстреливаясь, один за другим скрывались в непролазной чаще.
— Собаки, слышишь? – тяжело дыша, рядом упал Василий. — Догонят, всем хана, лейтенант.
— Уходи, я прикрою, — прицелившись, он дал очередь по неосмотрительно выскочившим гитлеровцам, один со стоном рухнул.
— А ты? — Партизан резко вскочил и, метнув гранату, рухнул за дерево.
— За меня не беспокойся, — не отрываясь от дороги, прохрипел Сергей. — Это приказ, старшина, встретимся у болота. Ждите полчаса, не больше. Если не вернусь – уводи группу. Командиру передай, что попали в засаду, немцы ждали.
— Значит, кто-то предал, — скривился Василий и протянул лейтенанту два магазина. — Держи, удачи тебе, командир.
На минуту стрельба прекратилась. Раздавались только отрывистые команды, изредка прерываемые злобным лаем.
«Кто же сдал? — Сергей осторожно отполз к поваленному дубу. — Свои ведь, только свои знали».
Оглянувшись, он увидел, что его группа благополучно растворилась среди огромных деревьев. Теперь нужно продержаться минут двадцать, не больше, чтобы партизаны успели выйти к болоту. А там уже никакие собаки не страшны. Да и немцы не сунутся. Размышления лейтенанта были прерваны злобным рычанием: оскалившись, на него неслись две овчарки.
«Вот, значит, как...» — Сергей аккуратно прицелился и выстрелил.
В ответ на надрывные вой и скулеж умирающих псов раздалась беспорядочная стрельба.
«Если они решили, что здесь вся группа, то не пойдут, жить всем хочется, — усмехнулся партизан. — Замолчали опять, интересно, что задумали?».
В ответ раздался глухой «пум». Через секунду справа ухнул взрыв.
«Миномет, значит, ошибки нет – ждали и были готовы», — прижавшись к земле, лейтенант стал быстро отползать вглубь леса.
Пум!
Скатившись в засыпанную хвоей и листьями ямку, Сергей выдохнул: над головой просвистел рой осколков.
Пум! Это позади.
«Наугад лупят», — отстраненно отметил лейтенант.
Пум! Пум! Пум!
Взрывы неожиданно прекратились и, повинуясь отрывистым командам, немцы цепью двинулись вперед. Стараясь не выдать себя, лейтенант перекатился в сторону огромной, посеченной осколками ели. Взяв на мушку гитлеровца, Сергей дал короткую очередь и, перекатившись в сторону, еще одну.
Немцы залегли, поливая градом пуль старую ель и все вокруг: сыпалась сорванная кора, взлетали потревоженные прошлогодние листья, падали срезанные ветки.
Пум! Слева.
Пум! Сзади.
Пум!
Что-то больно ударило в плечо, в голове загудел колокол.
Пум!
Левый рукав был вспорот и залит кровью.
Пум!
Со стоном лейтенант рванулся вправо и рухнул в свежую воронку. Казалось, пули и осколки летят сплошной пеленой, сшибая все на своем пути: кусты, тоненькие деревца, потревоженный ягодник и даже прошлогоднюю листву.
«Пум... пум!
В резко наступившей тишине слышались только собачий лай и крики гитлеровцев. Они приближались.
«Вот и все, отвоевался ты, лейтенант», — усмехнулся Сергей и достал гранату. Осторожно приподняв голову, он тут же спрятался. Метров сто, не больше.
Просвистела очередь. Скорее, не прицельно, а просто так, для собственного спокойствия. Затем вторая, третья, но выстрелы почему-то ушли вправо. Казалось, что гитлеровцы кого-то заметили. И этот кто-то, словно дразня, лихо уворачивался от щедро посылаемой смерти.
«Наши»? — не поверил лейтенант.
— А то, — в воронку с сопением прыгнула девушка. Улыбнувшись, она подмигнула Сергею: — Что ж это вы, товарищ лейтенант, прохлаждаетесь, ваша группа давно у болота. Пора уходить.
— Не могу, я ранен. — Партизан внимательно посмотрел на неожиданную гостью.
Девушка лет двадцати, явно из местных. Русые косы, присыпанные землей и ярко-синие смеющиеся глаза.
— Ты кто?
— Алеся, — улыбнулась девушка. — Да вы лежите. Я сейчас.
Не обращая внимания на свист пуль и приближающиеся крики, она что-то достала из висевшей на плече сумки.
— Уходи, дуреха.
— Так, что тут у нас... — Алеся склонилась над раной. — Ничего, до свадьбы заживет. Или вы женаты?
— Слышишь, уходи! — Лейтенант попытался оттолкнуть девушку, но с удивлением почувствовал, что не может пошевелиться.
— Не волнуйтесь, все будет хорошо. А гранату я уберу, она меня отвлекает.
— Немцы идут, слышишь? – сделал последнюю попытку Сергей.
— Пусть идут, – колдуя над раной, невозмутимо ответила Алеся. — Лежите спокойно, их встретит отряд Гаюновича.
— Кого? — переспросил Сергей.
Вместо ответа он услышал треск падающих деревьев, крики ужаса и грохот. Земля вздрогнула.
— А вот и они, — улыбнулась девушка.
И, аккуратно накладывая повязку, Алеся повторила:
— Я из отряда Гаюновича, это мой дедушка.
— Никогда не слышал, — удивился лейтенант.
— Значит, плохо слушали, — рассмеялась Алеся, откинув русую косу за спину. — Как сейчас, не болит?
Сергей попробовал пошевелить раненой рукой.
— Нет, — он улыбнулся. — Ты до войны кем работала?
— Я животных лечила. Они меня любят, я – их.
— Ветеринар, значит, — кивнул Сергей и, прислушавшись, добавил: — Что-то замолчали.
— Некому стрелять, — добродушно раздалось сверху, — поднимайтесь.
— Это дедушка! — Синие глаза блеснули.
Выбравшись из воронки, лейтенант увидел, как седой дед обнимает прильнувшую к нему девушку.
— Здравствуйте, спасибо вам за помощь, — протянул руку Сергей.
— Доброго здоровья, — ответив крепким пожатием, улыбнулся Гаюнович. — Как ты, герой?
— Спасибо, еще повоюю, — улыбнулся партизан. — Ваша Алеся просто волшебница, ей после войны обязательно в медицинский надо, будет врачом от Бога.
— Она у меня не только врач. — Дед подмигнул внучке. — И на все руки мастерица. Кстати, возьми, трофеи.
Старик протянул часы и планшет:
— Офицер немецкий очень просил тебе передать, так меня уговаривал, на коленях стоял. Возьми, говорит, это для партизанского командира. Специально для него собирал карты и документы. А часы — в подарок, настоящие, швейцарские. Клялся и божился, что они ему без надобности. Грех было не уважить.
— Вы его... — начал было партизан.
— Отпустил, конечно, — улыбнулся старик. — Молодой еще, пусть живет. Правда, поседел он чего-то. А уж как бежал, как бежал — только пятки сверкали.
Сергей рассмеялся:
— Умеете вы уговаривать.
— Конечно, — согласилась Алеся. — Дедушка все может, и уговорить, и наказать, и…
— Цыц, — беззлобно остановил старик, — ну, хватит молоть языками, идти пора.
Подняв раненого, Гаюнович и Алеся медленно двинулись в сторону болота.
— Давно партизаните? — через некоторое время спросил Сергей.
— С лета сорок первого, — охотно ответил дед. — Как немец пришел. Поначалу окруженцев выводили и беженцев, а потом уж и воевать стали. А ты?
— И я с лета, — вздохнул лейтенант. — Получил назначение после училища, а до места так и не добрался. Эшелон разбомбили, чудом выжил. Вместе со старшиной — он из отпуска возвращался — вышли к какому-то местечку, а там немцы хозяйничают. Местные нас укрыли, а ночью вывели в лес.
— Значит, опытный, третий год партизанишь, — задумчиво протянул старик. — Что же тогда, как дети малые, в засаду попали?
— Предатель есть, — жестко ответил Сергей. — Кто-то сдал. Видели, как немцы минометом прошлись? Знали, что мы придем, и подготовились на совесть. Доберусь до отряда, найдем эту крысу обязательно.
— Не беспокойся. — Гаюнович переглянулся с Алесей. — Нет больше предателя, он себе приговор уже подписал.
— А мы его... — начала было девушка, но старик движением руки заставил ее замолчать.
Посмотрев на деда с внучкой, лейтенант задал мучивший его вопрос:
— Скажите, а где ваша база?
— Неподалеку, мы только в пуще, дальше не уходим. Родной лес всегда и поможет, и защитит. Здесь каждый кустик, каждая травинка знакома.
— И нас все знают, — добавила Алеся.
— Я не знаю, — возразил партизан.
— Теперь знаете, — не согласилась девушка. — Устали?
— Есть немного.
— Отдохни чуток, — бережно усадив раненого возле сосны, дед отвел внучку в сторону.
Остановившись, они, поглядывая искоса на лейтенанта, начали что-то с жаром обсуждать. Сергей прикрыл глаза, вспоминая странный бой. Ему казалось, что он упустил что-то очень важное, что-то такое, что нельзя было упускать.
Стоп! База! Какая база, если здесь нет никого, кроме их отряда. Значит, дед что-то темнит? Только на предателя ни он, ни Алеся не похожи. Но и о Гаюновиче лейтенант слышал впервые. Может, из местных? Все равно непонятно. Сергей партизанил уже третий год, и в пуще знал наизусть все тропинки, проходы и полянки. Никакого отряда здесь отродясь не было. И если Гаюнович – командир, то…
— Лейтенант, — кто-то осторожно потряс за плечо, — очнись.
Открыв глаза, Сергей увидел свою группу. Старика и Алеси не было.
— Ты как? — Василий протянул фляжку. —На, попей.
— Я приказал уходить через болото, — закашлялся лейтенант. — Как вы здесь оказались?
— Тут такое дело, — неожиданно смутились партизаны, — заблудились мы.
Командир удивленно посмотрел на группу:
— Шутите. Как заблудились?
— Сам не понимаю, — вздохнул старшина. — Дорогу знаю с закрытыми глазами, а тут как пелена упала: шли к болоту — пришли сюда. Еще и Саня пропал. Ничего, дорогу найдет, не маленький.
«Нет больше предателя…» — всплыли вдруг в памяти лейтенанта слова старика.
— Не найдет он дорогу, и мы его не найдем... никогда... — задумчиво протянул Сергей. — Кстати, а Гаюнович куда ушел?
— Кто?
— Старик, с ним еще внучка была, Алеся, — объяснил Сергей. — Где-то в пуще их база, они меня и вытащили. Отряд Гаюновича, из местных, наверное.
Партизаны, переглянувшись, недоуменно пожали плечами. Василий незаметно постучал пальцем по лбу, остальные согласно кивнули.
— Может, ушли. Давай, командир, пора.
Осторожно подняв раненого, партизаны медленно двинулись в сторону болота.
Стоп! База! Какая база, если здесь нет никого, кроме их отряда. Значит, дед что-то темнит? Только на предателя ни он, ни Алеся не похожи. Но и о Гаюновиче лейтенант слышал впервые. Может, из местных? Все равно непонятно. Сергей партизанил уже третий год, и в пуще знал наизусть все тропинки, проходы и полянки. Никакого отряда здесь отродясь не было. И если Гаюнович – командир, то…
— Лейтенант, — кто-то осторожно потряс за плечо, — очнись.
Открыв глаза, Сергей увидел свою группу. Старика и Алеси не было.
— Ты как? — Василий протянул фляжку. —На, попей.
— Я приказал уходить через болото, — закашлялся лейтенант. — Как вы здесь оказались?
— Тут такое дело, — неожиданно смутились партизаны, — заблудились мы.
Командир удивленно посмотрел на группу:
— Шутите. Как заблудились?
— Сам не понимаю, — вздохнул старшина. — Дорогу знаю с закрытыми глазами, а тут как пелена упала: шли к болоту — пришли сюда. Еще и Саня пропал. Ничего, дорогу найдет, не маленький.
«Нет больше предателя…» — всплыли вдруг в памяти лейтенанта слова старика.
— Не найдет он дорогу, и мы его не найдем... никогда... — задумчиво протянул Сергей. — Кстати, а Гаюнович куда ушел?
— Кто?
— Старик, с ним еще внучка была, Алеся, — объяснил Сергей. — Где-то в пуще их база, они меня и вытащили. Отряд Гаюновича, из местных, наверное.
Партизаны, переглянувшись, недоуменно пожали плечами. Василий незаметно постучал пальцем по лбу, остальные согласно кивнули.
— Может, ушли. Давай, командир, пора.
Осторожно подняв раненого, партизаны медленно двинулись в сторону болота.
***
— И все-таки, они были. Василий, слышишь? Как я раненый выбрался?
— Мало ли, в бреду, сам не помнишь.
— А немцы?
— Завтра сходим на разведку и проверим. Ты не волнуйся, лейтенант, тебе нельзя.
— Часы у меня, откуда? А карты?
— Наш брат и в забытьи немца душит, — рассмеялись партизаны.
— Тьфу на вас! Говорю же, были они.
— Были, были, мы верим.
— Сам ты рехнулся, старшина.
— Я этого не говорил.
— Но подумал. Если бы я тебе не знал третий год.
— Знаю, товарищ лейтенант, объявили бы мне трое суток ареста, — и, хмыкнув, Василий добавил: — на базе Гаюновича.
Приглушенный хохот прерывался лишь возмущенным хрипом лейтенанта.
— Мало ли, в бреду, сам не помнишь.
— А немцы?
— Завтра сходим на разведку и проверим. Ты не волнуйся, лейтенант, тебе нельзя.
— Часы у меня, откуда? А карты?
— Наш брат и в забытьи немца душит, — рассмеялись партизаны.
— Тьфу на вас! Говорю же, были они.
— Были, были, мы верим.
— Сам ты рехнулся, старшина.
— Я этого не говорил.
— Но подумал. Если бы я тебе не знал третий год.
— Знаю, товарищ лейтенант, объявили бы мне трое суток ареста, — и, хмыкнув, Василий добавил: — на базе Гаюновича.
Приглушенный хохот прерывался лишь возмущенным хрипом лейтенанта.
***
— Они не догадались, дедушка?
— Нет, внучка. — Старик улыбнулся и погладил русые волосы. — И не нужно им. Пойдем.
— Куда?
— Впереди еще много дел. Отряд Гаюновича, к бою!
И под звонкий девичий смех две фигуры растворились в лучах заходящего солнца.
— Нет, внучка. — Старик улыбнулся и погладил русые волосы. — И не нужно им. Пойдем.
— Куда?
— Впереди еще много дел. Отряд Гаюновича, к бою!
И под звонкий девичий смех две фигуры растворились в лучах заходящего солнца.
Эпилог
В каждом белорусском лесу есть свой хозяин – Гаюн, или Гаевый дед. Старик добрый и покладистый, и как все дедушки, он очень любит своих внучек – гаевок, которые славятся русыми косами и ослепительной красотой. И лось, и маленькая птичка, если заболеют или поранятся, идут к гаевкам за помощью, потому что знают: те залечат раны и выходят.
Проказницы часто нарушают запрет деда, покидая лес. Но горе тому, кто посмеет их обидеть — взбешенный Гаюн завалит деревьями так, что и следа не останется.
Правда, кого-то старик может и пощадить, в назидание остальным. Предварительно отобрав карты и документы. И дав хорошего пинка, чтобы бежал очень быстро, не оглядываясь. И не останавливаясь. До самого Берлина.
Проказницы часто нарушают запрет деда, покидая лес. Но горе тому, кто посмеет их обидеть — взбешенный Гаюн завалит деревьями так, что и следа не останется.
Правда, кого-то старик может и пощадить, в назидание остальным. Предварительно отобрав карты и документы. И дав хорошего пинка, чтобы бежал очень быстро, не оглядываясь. И не останавливаясь. До самого Берлина.
автор - Андрей Авдей