Шепард. Начало (Глава 4. Изгнание из Рая)
В мире нет ничего вечного.
Тринадцатое правило Ньюэмской семьи.
Капориджиме был найден в своём загородном доме недалеко от Борнмута. Ему перерезали горло корсиканским ножом, на ручке которого красовались выгравированные инициалы: D. I.
Орудие убийства принадлежало никому иному, как Данте Иномарато.
Отец был встревожен. Причин для убийства подручного не было ни у кого, тем более у приближенного к боссу мафии, но факты говорили о другом. В период, когда это произошло, папа стал реже появляться дома, пытаясь докопаться до истины.
Данте всё отрицал. И не удивительно, поскольку видимых причин для подобного не было. Но всё было куда сложнее. Мне, маленькой девочке, которая днями напролёт находилась дома в компании своей няни, выжидая дома папу, было неизвестно, что происходит за пределами особняка.
По идее, точнее по правилам Семьи, Данте не должны были оставить в живых, квалифицируя его поступок, как предательство, но отец слишком дорожил своим другом и предпочёл верить ему. Бóльшая часть синдиката готова была спустить шкуру с Иномарато, но отец пошёл против системы, желая докопаться до истины.
Нож принадлежал Данте, но последним держал его в руках мой отец, об этом свидетельствовали оставленные отпечатки пальцев. И в один момент всё резко изменилось. Наружу всплыли факты неоднократных конфликтов отца с Капо. Тот яро поддерживал идею убийств в то время, как одним из главных правил семьи было сведение расправ к минимуму.
Позже выяснится, что подобных стычек было неимоверное количество, а ещё спустя некоторое время отцу выдвинут официальные обвинения. После чего, осознавая всю суть своего положения, глава семьи сведёт счёты с жизнью, оставив меня совершенно одну.
Свой одиннадцатый день рождения я отмечала в кругу семьи Иномарато. Данте заботился обо мне как о своей дочери, к тому же Габриэлла во мне души не чаяла. Всю жизнь хотела дочь, но родила Михаэля.
Я тосковала по папе. Его безумно не хватало, поэтому ночью я позволяла себе вспомнить о нём и поплакать. Но чем старше я становилась, тем больше думала о случившемся. После смерти отца на его место, как особо приближённый, сел Иномарато-старший и справлялся со своими обязанностями весьма неплохо. Увеличив капитал синдиката раза в полтора, он заслужил доверие и заручился поддержкой остальных капориджиме. Об отце он не упоминал, ни дома, ни где-либо в другом месте.
Изо дня в день я прокручивала в голове момент смерти отца и не понимала, что заставило его так поступить. Чем бы я не занималась: рисовала, вязала или просто играла бы с Михаэлем, я всё равно думала о причинах гибели моего дорого отца.
В тринадцать Михаэль признался мне в любви и подарил кольцо, которое было нагло украдено из шкатулки Габриэллы. Влетело ему знатно, но судя по всему, он об этом нисколько не жалел. Подумав о том, что это временное помутнение рассудка, естественно, я не приняла его слова всерьёз, ввиду своего возраста и положения.
Но время шло, а от своих слов он всё так же не отказывался. Он всегда был рядом и всегда был готов помочь, Михаэль был моим единственным лучшим другом, который претендовал на что-то большее.
На протяжении всех лет, пока я жила в доме нового отца, я прислушивалась к каждому слову и шороху в надежде найти хоть какую-то ниточку, которая привела бы меня к ответам на мои вопросы, но тщетно.
Всё было замечательно до того момента, когда я начала активно пытаться что-то выяснить. Данте как-то застукал меня в своём кабинете, когда я спряталась в шкаф, чтобы подслушать его разговор с одним из солдатов. Никакой взбучки он мне не устроил, но видимо задумался о том, что меня все ещё беспокоит и волнует то, что произошло с моим отцом.
По всей видимости, некоторым членам семьи не пришелся по нраву тот факт, что я сую нос не в своё дело. Каждый раз, когда в дом кто-то являлся, я ловила на себе косые и самодовольные взгляды.
Однажды, в один из такой визитов, один из Капо позволил распустить свои руки, хватая меня за грудь. Очередная психологическая травма была получена в шестнадцать. Данте об этом ничего не знал, а Михаэль, питавший все ещё сильные чувства, разозлился не на шутку, устроив скандал, за который получил неплохую выволочку от папы.
Сказка закончилась, когда мне исполнилось семнадцать. Иномарато был вынужден покинуть Англию, оставив меня в семье того самого мерзкого и слащавого Капо, ссылаясь на то, что я буду только мешать работе. Михаэль был отправлен в Италию и с тех пор мы не виделись. Единственным средством связи были письма, которые мы писали друг другу безостановочно.
Я помню Роберта. Высокий, с вечно надменным и похотливым взглядом. От него постоянно несло приторно сладким одеколоном, от которого кружилась и голова.
Данте обещал забрать меня, как только вернётся. Но этого не случилось. И с тех самых пор, на протяжении семи лет я была игрушкой в руках омерзительного ублюдка.
Тринадцатое правило Ньюэмской семьи.
Капориджиме был найден в своём загородном доме недалеко от Борнмута. Ему перерезали горло корсиканским ножом, на ручке которого красовались выгравированные инициалы: D. I.
Орудие убийства принадлежало никому иному, как Данте Иномарато.
Отец был встревожен. Причин для убийства подручного не было ни у кого, тем более у приближенного к боссу мафии, но факты говорили о другом. В период, когда это произошло, папа стал реже появляться дома, пытаясь докопаться до истины.
Данте всё отрицал. И не удивительно, поскольку видимых причин для подобного не было. Но всё было куда сложнее. Мне, маленькой девочке, которая днями напролёт находилась дома в компании своей няни, выжидая дома папу, было неизвестно, что происходит за пределами особняка.
По идее, точнее по правилам Семьи, Данте не должны были оставить в живых, квалифицируя его поступок, как предательство, но отец слишком дорожил своим другом и предпочёл верить ему. Бóльшая часть синдиката готова была спустить шкуру с Иномарато, но отец пошёл против системы, желая докопаться до истины.
Нож принадлежал Данте, но последним держал его в руках мой отец, об этом свидетельствовали оставленные отпечатки пальцев. И в один момент всё резко изменилось. Наружу всплыли факты неоднократных конфликтов отца с Капо. Тот яро поддерживал идею убийств в то время, как одним из главных правил семьи было сведение расправ к минимуму.
Позже выяснится, что подобных стычек было неимоверное количество, а ещё спустя некоторое время отцу выдвинут официальные обвинения. После чего, осознавая всю суть своего положения, глава семьи сведёт счёты с жизнью, оставив меня совершенно одну.
Свой одиннадцатый день рождения я отмечала в кругу семьи Иномарато. Данте заботился обо мне как о своей дочери, к тому же Габриэлла во мне души не чаяла. Всю жизнь хотела дочь, но родила Михаэля.
Я тосковала по папе. Его безумно не хватало, поэтому ночью я позволяла себе вспомнить о нём и поплакать. Но чем старше я становилась, тем больше думала о случившемся. После смерти отца на его место, как особо приближённый, сел Иномарато-старший и справлялся со своими обязанностями весьма неплохо. Увеличив капитал синдиката раза в полтора, он заслужил доверие и заручился поддержкой остальных капориджиме. Об отце он не упоминал, ни дома, ни где-либо в другом месте.
Изо дня в день я прокручивала в голове момент смерти отца и не понимала, что заставило его так поступить. Чем бы я не занималась: рисовала, вязала или просто играла бы с Михаэлем, я всё равно думала о причинах гибели моего дорого отца.
В тринадцать Михаэль признался мне в любви и подарил кольцо, которое было нагло украдено из шкатулки Габриэллы. Влетело ему знатно, но судя по всему, он об этом нисколько не жалел. Подумав о том, что это временное помутнение рассудка, естественно, я не приняла его слова всерьёз, ввиду своего возраста и положения.
Но время шло, а от своих слов он всё так же не отказывался. Он всегда был рядом и всегда был готов помочь, Михаэль был моим единственным лучшим другом, который претендовал на что-то большее.
На протяжении всех лет, пока я жила в доме нового отца, я прислушивалась к каждому слову и шороху в надежде найти хоть какую-то ниточку, которая привела бы меня к ответам на мои вопросы, но тщетно.
Всё было замечательно до того момента, когда я начала активно пытаться что-то выяснить. Данте как-то застукал меня в своём кабинете, когда я спряталась в шкаф, чтобы подслушать его разговор с одним из солдатов. Никакой взбучки он мне не устроил, но видимо задумался о том, что меня все ещё беспокоит и волнует то, что произошло с моим отцом.
По всей видимости, некоторым членам семьи не пришелся по нраву тот факт, что я сую нос не в своё дело. Каждый раз, когда в дом кто-то являлся, я ловила на себе косые и самодовольные взгляды.
Однажды, в один из такой визитов, один из Капо позволил распустить свои руки, хватая меня за грудь. Очередная психологическая травма была получена в шестнадцать. Данте об этом ничего не знал, а Михаэль, питавший все ещё сильные чувства, разозлился не на шутку, устроив скандал, за который получил неплохую выволочку от папы.
Сказка закончилась, когда мне исполнилось семнадцать. Иномарато был вынужден покинуть Англию, оставив меня в семье того самого мерзкого и слащавого Капо, ссылаясь на то, что я буду только мешать работе. Михаэль был отправлен в Италию и с тех пор мы не виделись. Единственным средством связи были письма, которые мы писали друг другу безостановочно.
Я помню Роберта. Высокий, с вечно надменным и похотливым взглядом. От него постоянно несло приторно сладким одеколоном, от которого кружилась и голова.
Данте обещал забрать меня, как только вернётся. Но этого не случилось. И с тех самых пор, на протяжении семи лет я была игрушкой в руках омерзительного ублюдка.