Праймс 19-21

***

Чонгук на мгновенье прикрыл веки, затем вновь нехотя их открыл. И вроде надо было бы сказать Тэхену твердое "нет". Но почему-то не говорит, почему-то постоянно мямлит, и от этого аж самому становится противно.

Это потому, что он не может отказать Киму? Или всё же оттого, что на самом деле ему и самому хочется попробовать что-то такое охрененно-возмутительно-запретное? Что точно "фу", что точно мужчины не делают и делать не должны?

Но где именно проходит эта грань: можно — нельзя? И кто ее определяет?

Для Тэхена всё так просто, легко, он даже ни о чем особо не задумывается, и никаких внутренних метаний или сомнений у него нет.

Для Чонгука это тяжело. У него и друзей или знакомых геев никогда не было. А вот суровое воспитание было. И то, что "неправильно" очень усердно вдалбливалось в его голову. И вдруг он стоит в одних боксерах перед зеркалом ванной недорогого мотеля, сжимая в руках розовые женские трусики, и не понимает, почему не сказал "нет".

Чонгук закусил губу, когда всё же подцепил резинку белья и стянул его вниз, к самым щиколоткам. Шумно сглотнул, когда отбросив свои трусы, принялся надевать это легкое и невесомое атласное кружевное нечто, завороженно наблюдая в зеркало, как оно изящно и призывно скользит вверх по его ногам.

И внутри будто всё подобралось, Чону казалось, что он даже не дышал, настолько всё это выглядело... горячо, соблазнительно, чувственно, возбуждающе.

Надев трусики полностью, провел кончиками пальцев по тоненькой резинке, нежному и изящному бантику, мягкому кружеву, после чего скользнул прямиком к своему ощутимо выпуклому бугорку и поласкал пальцами головку. Из его губ вырвался прерывистый вздох, когда на атласе расползлось мокрое пятно от смазки.

Чонгук смотрел на себя и осознавал, что он бы себя трахнул — этого парня в зеркале, высокого, красивого, с румянцем на щеках и лихорадочными, беспокойно горящими глазами. В розовых атласных трусиках с белоснежными кружевными вставками по краям. Он бы развернул его к себе задом, нагнул, стащил трусы до колен и выебал бы.

Блять.

У него встал на самого себя.

Движения его руки стали настойчивее и быстрее, а дыхание — гуще. Чонгук не закрывал глаза, потому что не мог оторвать взгляда от того, что видел в зеркале. Еще недавно он кончал в ду́ше от руки Тэхена, а теперь снова готов был спустить — от того блядского вида перед собой.

Он в истоме до крови прокусил свою губу, очень быстро лаская себя, подключив и соски, и пока одна рука занималась стояком, вторая уже нырнула под футболку и усиленно крутила набухшие и покрасневшие горошины.

Понимая, что не выдерживает, Чон полностью вытащил свой член из трусов и принялся быстро надрачивать, не отрывая горящего взгляда от картины перед собой. Кончил он быстро, и при этом практически проскулил, очень надеясь, что Тэхен этого не услышал. А затем обессиленно прижался лбом к зеркалу.

Что с ним не так?.. Он спустил, глядя на себя, одетого в кокетливые розовые женские трусы.

Это какой-то ебаный пиздец.

После всего Чонгуку пришлось вновь поспешно принять душ и снова натянуть на себя этот розовый лоскуток, а еще в придачу к нему — черные сетчатые колготки.

Он поправил свой член (женское белье не совсем подходит для пениса и мошонки), снова взглянул на себя в зеркало и едва не выругался.

Ебать... Как женщинам удается не обкончаться каждый раз, когда они видят себя такими? Аппетитными, эффектными и сексапильными? Да Тэхен выебет его сразу, как только увидит... И Чонгуку не светит сегодня встретиться с преподавателем Чоном — потому что его будут драть в дешевом мотеле! И разве можно такому удивляться — ЧОНГУК САМ НА СЕБЯ ТОЛЬКО ЧТО ДРОЧИЛ!

Как всё это уместить в своей башке?

И почему Тэхен знает его лучше, чем он сам себя?

Джинсы Чонгука остались в комнате, так что, прочитав короткую молитву, состоящую из робкой просьбы: "Прошу, пусть меня не выебут сразу же, как только увидят!", вышел из ванной.

— Ты какого там застрял? — недовольно протянул Тэхен, услышав звук открывающейся защелки на двери ванной комнаты и поднимаясь на ноги.

Но едва он увидел Чонгука, как замер и из его груди вырвалось только:

— Блять.

Тэ крепко прикрыл веки, но было уже поздно — гладкие, жилистые и рельефные бедра Чонгука в крупной черной сетке отпечатались на его подкорке уже навечно.

Кролик стыдливо пытался натянуть как можно ниже свою футболку, но Тэхен быстро подошел к нему и силой поднял края белой ткани. И отчаянно простонал.

Это было слишком.

Он, конечно, знал, что это утонченное шелковое белье подойдет красивой фигуре Чонгука... Но блять!

Практически наощупь найдя чужие губы (мозги давно укатили на экстренном лифте вниз, а с ними, кажется, и все его органы чувств, включая зрение), и жадно впиваясь в них, Тэхен уже вовсю сжимал шикарную задницу Чона, обтянутую атласной тканью белья и натянутой черной сеткой.

— Ты же понимаешь, что сегодня я тебя трахну? — жарко зашептал ему в ухо, продолжая с силой мять его твердые и упругие мячики. — Сначала обстоятельно вылижу твой никем не тронутый и давно ждущий меня зад, потом отымею языком твою дырку, ну а дальше по самые яйца засажу тебе.

Чонгук несколько нервно рассмеялся — обычно такое говорил он, а никак не ему. И конечно, он должен был сразу же возмутиться, отодрать от себя бесстыжие руки Кима, уже практически лишавшие его девственности, и сказать что-то вроде: "Хуй тебе, а не мой целомудренный цветочек!", но вместо этого лишь подставлял свои губы для нового поцелуя, гортанно стонал и млел от шарящих по его телу чужих рук.

Да, он хотел попробовать. Даже Тэхену прямо о таком не скажет, ни за что ему не признается. Но он хочет узнать как это — когда тебе хуй по самые яйца засаживают. Комфортят всячески, комплименты разбрасывают, зацеловывают. Ни с кем подобного не хотелось, да никого другого он бы в жизни к себе не подпустил.

Но это Тэхен.

— Не выебать такую конфетку — это грех, — шептал между тем Ким, покусывая скулу Чонгука, и Чон понял, что Тэ так же далек от любой из религий, как и он сам. Потому что такого пункта он точно нигде и никогда не встречал. — Гейский бог меня не простит, — продолжал мурлыкать Тэхен.

Да, Чонгук мог прервать Кима.

Но не хотел. Сейчас он хотел быть конфеткой.

Изнывая от этих грязных и развратных разговоров, он сжал член Тэхена, так, чтобы и скулящему при этом Тэ было мало их недавних развлечений в ду́ше. А потом укусил куда-то в плечо, наслаждаясь их суетливыми и жаркими объятиями.

— Как смотришь на то, — прошептал ему в самое ухо Ким, — чтобы купить еще и другие штучки? Ну, там чулочки, развратное боди, платьице, юбочку... Я там видел такой офигенный комплект для ночи... Беленький, прозрачный, твои сосочки точно видно было бы... С пояском и кружевами. Там был твой размер, драгоценный... Тебе пойдет что-то, что будет открывать твой охуенный животик... Если честно, то я уже в другом магазине купил прикид японской школьницы.

Тэ опустился на колени, ощупывая эти охуенные бедра. Развернул несопротивляющегося выгульщика к себе задом и впился зубами в его жопку. Буквально вцепился, ну точно бульдог — хрен его теперь от этой вкусной ягодки отдерешь.

Эти полупопки хотелось искусать полностью — до синяков и четких и выразительных следов от его зубов. Конкретно и обстоятельно пометить эту охуенную задницу собой, чтобы размашистая подпись Ким Тэхена осталась на ней на века.

Нет, кролик от него больше никуда не денется.

Чонгуку с трудом удалось отлепить от себя Кима (время уже конкретно поджимало), и он быстро продолжил одеваться.

У него в общаге было всего лишь две пары джинсов. И, наверное, как-то предчувствуя задницей (а ведь точно жопа что-то чувствовала!), Чон надел те, что без каких-либо дырок. Ну разве не удача? Надень он другие джинсы — точно сгорел бы со стыда перед преподавателем Чоном. Явился бы в сетчатых колготках на ознакомительный тур. Астроном года, блин.

Они договорились встретиться с Чон Хосоком в час дня. Еще надо было добраться в кампус Вонджу, который находился за городом, так что было решено перенести обед на потом.

Преподаватель Чон ждал их при въезде в кампус, и неизвестно, чему он удивился больше — крутому красному кабриолету, своему абсолютно счастливому студенту (когда Хосок его видел, тот обычно был хмурым и замкнутым) или Ким Тэхену.

Тэхен, кстати, тоже удивился.

— Так твой препод — Чон Хосок? — спросил он Чонгука, прежде чем выбраться из тачки.

— Ага... — тот тоже удивился — он не знал, что Ким посещал занятия по астрономии. — А ты с ним знаком?

— Немного, — уклончиво ответил Тэ.

— Тэхен-а, давно не виделись, — Чон Хосок улыбнулся, и Тэ кивнул ему в ответ. — Так ты и есть тот плюс один?

— Так ты и есть тот самый крутой препод, настолько заинтересовавший Чонгука астрономией? Не знал, что ты уже вернулся, — заметил Ким после приветствия.

— Я только недавно в Сеуле. Соскучился по городу, вдали всегда тяжело. Очень захотелось домой.

Когда Хосок ушел разбираться с пропусками, Чонгук снова задал вопрос:

— Откуда ты знаешь преподавателя Чона? Да еще и так близко?

— Он сын знакомых моих родителей. Знаешь, вроде сына маминой лучшей подруги. А мой старший брат — Сокджин — он когда-то был с ним очень дружен, хоть между ними и приличная разница в возрасте. Но из-за того что наши родители раньше часто тусили вместе, всем детям тоже приходилось тусить вместе. Пару лет назад Хосок-хен уехал работать за границу. Я даже не знал, что он вернулся.

Чон Хосок махнул им рукой, давая понять, что проезд разрешен, и они двумя машинами въехали на территорию студгородка.

Кампус Вонджу будто вынырнул из каких-то самых ярких фантазий, потому что даже представить нельзя было, что учеба может проходить в настолько эффектном месте — под студенческий городок, университетские корпуса и лаборатории было отведено 500 акров, окруженных лесом, с живописным озером и возвышающимися рядом горными вершинами.

— Здесь учатся в основном старшекурсники и иностранные студенты, обучающиеся по программе обмена Global Village, — сообщил Хосок, когда они прогуливались по территории, внутренне улыбаясь произведенному на гостей эффекту. — Всего около 8000 человек. Здесь функционирует 35 научных отделов, обучение ведут 400 преподавателей.

— Хенним часто сюда ездит, но я даже не знал, что кампус находится в таком великолепном месте. Точно бы с ним напросился, — пробормотал Тэ.

Он не сомневался, что Джин срывается и едет сюда не только по учебным целям, но и чтобы расслабиться после шумного и иногда бесящего Сеула. Вот Тэ с Джинки нашли такой уголок на Мёндоне. Но зависнуть хотя бы ненадолго посреди этого райского леса — без сомнения, намного круче.

— Сокджин занимается важными исследованиями, — кивнул препод. — Он очень одаренный. Ёнсе — вообще идеальное место для науки. О техническом оснащении кампусов можно судить по сложности исследований, которые проводятся на их территориях – нейрология, атомная физика, микробиология, генная инженерия, климат, энергетика. Многие из работ, которые начинались как студенческие проекты, в дальнейшем становились серьезными научными разработками. Университет предоставляет всё необходимое. Не только помещения и оборудование, но и научных сотрудников, кураторов, менторов. Так что если вам будет интересно заняться чем-то таким — Ёнсе обязательно пойдет вам навстречу. Есть много стипендий и грантов. Фонд Кимов, кстати, — Хосок кивнул на внимательно слушающего его Тэхена, — предоставляет много возможностей для научного и не только развития.

— Это место очень впечатляет, — согласно кивнул Чонгук.

— Астрономия в Ёнсе насчитывает уже более ста лет, — продолжил рассказывать Хосок. — Эта наука здесь развита очень хорошо, и все три корпуса понемногу ею занимаются. Главная кафедра находится в Синчхоне, где ты и учишься. В Ильсанском кампусе есть огромная обсерватория, радиообсерватория и другие исследовательские центры. Он находится в Сеуле, но на окраине. Из-за такого разброса мне приходится постоянно курсировать между всеми тремя кампусами. Но я, конечно, не жалуюсь. Обожаю астрономию, своих студентов, преподавать и вообще всё в Ёнсе. Космос — это величие и красота. Он — моя первая любовь, которая не проходит. Не исчезает, а лишь с каждым днем увеличивается. Если космос увлечет и тебя, мне кажется, ты можешь многое привнести в науку.

Пока Хосок рассказывал, Тэхен вполглаза наблюдал за мнущимся и ерзающим Чонгуком. Он знал, что колготки явно сковывают движения его кролика, возможно, где-то натирают, из-за чего ему очень неудобно.

Может Ким Тэхен и извращенец, но ему нравилась мысль о том, что выгульщик сейчас мучается из-за тесного белья и колготок. Кто знает, возможно они постоянно дразнят его член, и тот сейчас тверже камня. А Чонгук, слушая препода, только и думает, как бы потрогать свой пах. Или о том, как было бы круто, если бы Тэхен взял кролика-младшего в рот.

А еще Кима с ума сводила одна только мысль, что если задрать сейчас его футболку, то все увидят на талии у Чонгука резинку и кусочек колготок в черную сетку.

Такой себе маленький секрет Чон Чонгука, известный только ему.

В какой-то момент Тэхен осознал, что его член проснулся и крайне увлеченно его слушает. Так, надо срочно завязывать с порнушными мыслями.

До этого ни Тэхен, ни Чонгук в обсерватории не бывали, поэтому она, конечно, произвела на них впечатление. Но из-за того, что там шло сразу несколько лекций, увидеть всё в подробностях не получилось.

Препод очень извинялся — одна лекция была незапланированная, так что сейчас людей в обсерватории было полно, и не было никакой возможности приблизиться к телескопам.

— А мы можем подъехать сюда поздно вечером? Когда на небе будут звезды? — спросил Тэ после того, как они втроем вышли на свежий воздух.

— Мне жаль, ребята, но как раз сегодня — аншлаг... — сокрушался Хосок. — Я вчера смотрел расписание, и ничего не было заявлено. А уже сегодня планы поменялись, и вечером здесь будет проходить исследование.

— А что насчет поздней ночи? — не отставал Тэхен. — Если Чонгук всё же выберет своим профильным предметом астрономию, он должен быть полностью уверенным в своем решении.

Препод вздохнул.

— Тэхен-а, честно, не уверен, что мне получится задержаться до поздней ночи.

— Так мы сами можем, — тут же вызвался Тэ. — Ты нам сейчас всё покажешь, а мы посмотрим сами.

— Конечно же я не разрешу вам одним остаться в обсерватории! — возмутился такому предложению Хосок.

— Хосок-хен, ты же знаешь, что можешь мне довериться, — давил Тэ. — Мы с тобой не чужие люди. И с Чонгук-и мы ни к чему притрагиваться не будем, кроме того, что ты нам покажешь и разрешишь.

Чон Хосок, очень сомневаясь, ушел и его не было минут пятнадцать. За это время Тэхен и Чонгук успели друг друга немножко полапать и обменяться взаимными призывными взглядами. Астрономия астрономией, но вообще-то хотелось как можно скорее закрыться в номере и помочь снять друг дружке напряжение.

В итоге Хосок привел к ним какого-то долговязого парня — одного из студентов, который подрабатывал в обсерватории. Тот пообещал дождаться их после окончания последнего семинара и всё им показать.

Распрощавшись с преподом, они еще немного погуляли по студгородку и решили приземлиться в одном из местных общепитов.

— Можно задать вопрос? — и когда Тэхен, уплетавший чачжанмён кивнул, Чонгук продолжил: — До того, как ты исчез. Помнишь, в ду́ше?

Тэ ухмыльнулся, слизывая с губ сладкий черный бобовый соус.

— Мой милый Куки, как такое я вообще могу забыть? Сначала ты напугал меня до усрачки своей белой простыней, а потом практически поимел меня своим ртом. Такое знаешь ли, не забывается.

— Я хотел спросить тебя, — Чон, между тем, даже не улыбнулся. — Я знаю, что у меня нет опыта, и тренировок никаких не было, но после этого я долго думал, потому что ты бросил меня и все дела...

Ким нахмурился.

— Я не бросал тебя.

— Да, но... Именно так я тогда и думал, — сынок миллионера поигрался, а когда ему стало скучно, послал нахер. Но такой формулировки Чонгук ему не озвучил. И хотя Тэхен никогда не козырял тем, кем являлся — более того, все расходы в своем путешествии они делили на двоих, и у Кима не возникало проблем с необходимостью жить в дешевой гостинице и питаться в недорогих заведениях, даже больше — он еще и честно отработал купленный ему двойной кофе и шоколадку, всё равно забывать о том, кем он являлся, всё же не стоило. — Я вот что хочу узнать... Насколько всё было плохо?

— Что именно? — не понял Тэ.

— Мой... отсос?

На лице у Тэхена в секунду расцвела хитрющая усмешка.

— Я не распробовал, — нагло заявил он. — Повтори, чтобы я понял наверняка.

— Придурок, — Чонгук тоже не сумел сдержать улыбку. — После твоего охуенного отсоса в тачке на скорости, я окончательно осознал, насколько то, что я делал в душевой, было ж̶а̶л̶к̶и̶м̶... не таким крутым.

— Не знаю. Для меня это было самым крутым за много-много лет. Офигенный красавчик с разбитой головой, с ушибленными ребрами и с синяками по всему телу, опустился передо мной на колени и разбитыми губами впервые в своей жизни сделал минет. Нет, я даже больше скажу — ничего круче в моей жизни точно еще не было.

Они надолго замолчали, молча пережевывая свою еду. Наверное, обоим после такого было немного неловко.

"Скорее всего, Тэхен не привык к такой пище", — думал в это время Чонгук, наблюдая за своим сотрапезником. Кимам даже приносят каждый день спецзаказы из какого-то ресторана. Они не питаются той бурдой из их университетской столовки.

Что вообще Тэхен делает рядом с ним?

— Знаешь, никто раньше для меня такого не делал, — спустя какое-то время нарушил он тишину.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты сделал с ублюдочным Кан Юджэ. Никто раньше ради меня настолько не подставлялся. И я обязан сказать тебе, что ты не должен был вмешиваться, и это так. Ты не должен был вмешиваться. Но я очень совру, если скажу, что это меня не впечатлило. Меня это впечатлило. Но больше такого не делай. Я сам разбираюсь со своими проблемами, своими врагами, и со всем, что происходит в моей жизни. Не нужно вмешиваться. Я серьезно, Тэхен. В следующий раз я могу очень разозлиться.

— А ты бы ради меня такое сделал?

— Что именно?

— Если бы компания недоносков напала на меня со спины, вырубила и прошлась по моим ребрам ногами, а потом выложила всё это на потеху в сеть. Ты бы ничего не сделал?

— Я бы их убил, — даже не задумываясь сказал Чонгук. И если бы та история с Лиёном произошла сейчас, а не тогда, когда он Кима почти не знал, Намджун и доберманы показались бы мерзкому бывшему Тэ сказкой против ярости Чона.

— Бросим кости? — Тэхен, решив сменить тему разговора, достал из кармана пять порно-кубиков.

Чонгук шумно выдохнул. Значит того, что на Чоне сейчас розовые трусики и колготки, Киму мало?? Ведь точно Чонгуку выпадет что-то такое, из-за чего ему в очередной раз надо будет позориться!

— Кидай первым, — проворчал он, уже толком не помня, чья сейчас очередь.

Тэ усмехнулся, всем своим видом давая понять, что не боится того, что может запросить это коварное эротическое Джуманджи.

Он вальяжно бросил на стол все пять кубиков, и оба с интересом наблюдали за их недолгими передвижениями.

Кубик желаний:

Нежный секс

— Нежные поцелуи, нежный секс... Эти кости такие романтики, — пробормотал Тэхен.

Кубик позы:

На это Тэ только ухмыльнулся.

Кубик места:

На улице

Охренеть, конечно, кости развлекаются.

Кубик действия:

Ок, это хотя бы логично.

Кубик части тела:

— А что со спиной делать? — не понял Чонгук.

Тэ задумчиво пожал плечами.

— Не знаю... В процессе придумаем.

— И что, мы прям сейчас на улице начнем до оргазма заниматься нежным сексом? — хмуро поинтересовался Чон, уже не понимая, на что может его подтолкнуть развратный Ким Тэхен.

— Оставим это на потом, — решил Тэ, уже кое-что придумав, и в его голове сложилась яркая картинка. И насколько же всё идеально получается! Вот реально кубики знают и могут намного больше, чем можно только представить. — Теперь ты кидай.

Чонгук решил не изменять своим правилам, и снова бросил лишь одну кость — кубик желаний.

— Да блять!! — воскликнул он. Настолько громко, что на него тут же оглянулось несколько студентов и пожилой кассир с конкретно осуждающим взглядом. — Почему мне постоянно выпадает этот вариант?! Ты их заколдовал? Там магнит какой-то?

Чонгук схватил все пять кубиков и принялся их внимательнейшим образом рассматривать.

Тэхен же наблюдал за ним с огромной дозой умиления: иногда выгульщик бывает таким забавным!

— У меня есть желание, — с елейной улыбкой выдал он, когда Чон, что-то возмущенно бубня себе под нос, запрятал все кубики в свой карман, решив на досуге с ними обстоятельно разобраться. — Я хочу, чтобы мы сейчас поменялись своими штанами.

— Что? — не понял Чонгук. — Прямо здесь? И нахера?

— Нет, не прямо здесь. В туалете, — Тэ сделал весомую паузу, давая кролику возможность догнать всё самому. И когда тот догнал — судя по его охреневшему лицу, добавил: — Ну что, расплачиваемся и идем меняться?

— Праймс.

— Ты опять за свое! — расстроено протянул Тэ. — Ну сколько можно праймсать??

— Разве это не стоп-слово? Когда я отказываюсь что-то делать? — слегка рассерженно бросил Чон.

— Ну смотри, — Тэхен помолчал. — Ты впервые в жизни надел колготки. И возможно даже, что в последний раз. И неужели ты не хочешь в этот один безумно-возмутительный раз зайти немного дальше? Будет о чем вспомнить. А так, сделать шаг, а потом сразу десять назад? И нахрена тогда вообще был этот один шаг?

— Но ведь и стоп-слово существует не просто так. Оно дает право выбора. Хочу я это делать или нет.

— Хорошо, — согласился с его доводом Тэ. — Ты прав. Свобода выбора — это важно. И забирать ее нельзя. Давай так. Если ты три раза скажешь слово "праймс", значит это окончательно и я сразу же от тебя отстану. В смысле, вместо трех невнятных праймсов у тебя есть один — но железобетонный.

— Охренеть. Значит, вместо трех у меня теперь только один праймс?

— Но один лучше, чем ноль.

— Три лучше, чем один.

— Но у тебя нет трех. Ты же видишь, каждый раз когда ты говоришь "праймс", ты сам хочешь, чтобы тебя переубедили. Иначе ты бы не велся на мои примитивные доводы. Тебе ведь всегда было интересно то, что я предлагаю. Ну, так что? Договорились?

— Офигеть. Я не понимаю, каким образом у меня пять минут назад было три праймса, а теперь только один.

— Милый Куки, будешь много говорить, ни одного не останется. Еще раз: один лучше, чем ноль. Если нельзя достигнуть всего, не нужно отказываться от части. Три праймса — и я сразу же от тебя отступаю. Как говорится, на кон ставится всё. Главное, чтобы оно того стоило. Ты готов сейчас использовать весь свой запас праймсов, чтобы не меняться штанами?

— Пошли в туалет, — проворчал Чонгук, поднимаясь на ноги, пока Тэ довольно ухмылялся.

Проблема со штанами была вот в чем: у Чонгука они были без дырок, а вот у Тэхена... Его штаны выглядели так, будто за ним гналась стая диких бульдогов. И догнала.

— Только отвернись! — скомандовал Чон уже в туалетной комнате, которую они нагло закрыли на защелку. — А то снова вцепишься зубами в мой зад!

Тэхен хмыкнул, но сделал так, как сказал кролик. Он стащил свои джинсы и бросил их назад, даже не поворачиваясь. В то время как Чонгук, облизнувшись, смотрел на его стройные голые ноги и соблазнительный зад — ну точно два твердых и лакомых орешка. Он бы и сам вцепился в них зубами. Но нет, Тэхену он в этом не признается.

А еще в голове мелькнула мысль — сколько, интересно, отдал бы Хоши, чтобы узнать любимый цвет трусов Ким Тэхена? Чонгук об этом знает. Но нет, он никому не скажет.

Он снял с себя джинсы и повесил Киму на плечо. Тот молча их взял и принялся надевать. Но не повернулся.

И вновь Чонгук смотрел на свое отражение — в этот раз в небольшой и тесной туалетной комнате с не совсем чистым зеркалом. И не мог не признать — эта черная сетка, конечно, ебать охуенная.

— Ну как, ты всё? — послышалось недовольное, и в тоже время нетерпеливое.

— Еще нет!

Чонгук быстро натянул на себя джинсы Кима. Они с Тэхеном почти одной комплекции, но почти. У Чонгука бедра накачаннее и соответственно, более рельефные, Тэхен немного выше и тоньше. Но в целом, конечно, легли они на фигуру Чона нормально. Только передняя пуговица не сразу застегнулась, и он оставил ее пока расстегнутой.

Тэхен, устав ждать, развернулся и тут же крепко зажмурился. Фак.

Джинсы с низкой посадкой, наполовину расстегнутая ширинка, незастегнутая пуговица, дырки на коленках, на бедрах и под правой ягодицей, ткань плотно облегает крепкие бедра. И через все рваные дыры выглядывают эти блядские колготки.

— Мне на панель пора, — неловко хмыкнул Чонгук, наблюдая за Кимом через зеркало. — Сколько бы ты за меня дал?

— Всё! — не раздумывая, ответил Тэхен. И его член был с ним полностью согласен.

— Мы уходим! — быстро сообщил Чонгук, едва увидел эти горящие голодом глаза Кима, и борясь с тут же подкатившим к паху возбуждением. Валить из студгородка надо. А то будет и секс на улице, и запрет им обоим ступать на территорию Ёнсе.

— Меня либо побьют, либо арестуют, — ворчал Чонгук, когда они вышли из кафе.

Тэ, который шел прямо следом за Чоном (он гипнотизировал взглядом правую ягодичку кролика), попытался его успокоить.

— Думаю, ты переоцениваешь свой внешний вид. Мы в студгородке, здесь и не такое видели. И точно решат, что ты либо проиграл пари, либо это какая-то постановка, либо ты айдол, рокер или же детка с крутым стилем. И ты же слышал своего любимого препода — здесь восемь тысяч студентов. Нас никто и не запомнит. Так что не дрейфь.

Как ни странно, но Тэхен оказался прав — их провожали заинтересованными взглядами, но не более того. Никто в обморок не падал, полицию не вызывал и драться не лез.

— Ты выглядишь охуенно, — шепнул Ким на ухо Чонгуку, едва сдерживаясь, чтобы не шлепнуть по его выпуклой и аппетитной заднице. И тот понемногу расслаблялся.

Да, он выглядел охуенно.

Это было видно и в стеклах окон и витрин, и во взглядах встречающихся им парней и девушек. Судя по восклицаниям, чаще всего их принимали за айдолов, ну или за трейни — слишком красивыми и яркими были оба.

Чонгук вдруг понял, что ничего страшного не случилось — небо на землю не упало, никакой катастрофы не произошло из-за того, что на нем была эта чертова сетка. Зато он чувствовал себя сейчас таким живым, раскованным, уверенным в себе и свободным — впервые за последние месяцы. Как раньше.

Они обошли весь студгородок, посидели немного у озера, съели мороженое на лавочке и много болтали.

— Мы — парочка айдолов, влюбленных друг в друга, — сочинял Тэ, греясь на солнышке.

И обоим было настолько хорошо и легко, будто так и должно было быть. И возвращаться в Сеул с его правилами и установками очень не хотелось. Еще хотя бы эту ночь смотреть на звезды и представлять, что всё намного проще, чем только может быть.

— Столько всего нагнать надо из-за больничного... — проворчал Чонгук.

— Может, репетитора наймешь? — когда тот лишь отрицательно качнул головой, Тэ спросил: — А я чем-то могу помочь?

— Поможешь мне учиться? — Чонгук почти что с мольбой посмотрел на него.

Тэхен едва не рассмеялся.

— Ну... Естественные науки — точно не мое... Но... Какой предмет тебе дается хуже всего?

Чонгук несколько безразлично пожал плечами.

— Да практически все.

Ким нахмурился.

— Куки... Ты уверен, что ты на том факультете, который тебе подходит?

— Уверен, — буркнул Чонгук, закрывая тему.

Они купили еще горячих сладких рисовых пирожков и разместились возле озера, наблюдая за катамаранами и белоснежными моторными катерами, скользящими по аквамариновой глади.

— Ты действительно собираешься сегодня меня поиметь? — спустя какое-то время нарушил тишину Чонгук.

Тэ повернулся к нему всем корпусом, внимательно рассматривая своего кролика.

— Но ведь к этому всё идет, ведь так? Я знаю, что подобное тебя пугает. Но это то, что ты должен попробовать, прежде чем всё для себя понять.

Тэхен о Чонгуке всё и так уже давно понимал, но Чону, конечно, нужно было пройти весь этот путь, чтобы окончательно осознать, что он б̶и̶с̶е̶к̶с̶у̶а̶л̶ь̶н̶а̶я̶ ̶ц̶ы̶п̶а̶ ГЕЙ.

— Ты говорил, что гейская жизнь намного разнообразнее, чем жизнь натурала. И в чем же?

— Я не буду долго рассуждать, в конце концов, ты должен всё узнать сам. Но быть с тем, кто одного с тобой пола — и в плане встречаться, и в плане секса — намного проще. Многое не надо объяснять. Особенно, если и не объяснить. И за многое извиняться не надо.

— Типа за утренний стояк и разбросанные по всей квартире носки?

— Типа да. Да и вообще за многое. А еще, знаешь, геи очень внимательно относятся к телам друг друга. Как к драгоценности. И знают много способов доставить удовольствие.

Чонгук хмыкнул.

— Без тык-тык?

— Ага, без тык-тык. На самом деле, не все пары занимаются анальным сексом. Некоторые вообще никогда. Некоторые изредка. Другие — достаточно часто. Вообще всё очень индивидуально.

— А ты часто занимаешься?

— Бывает, — в глазах Тэхена плескалась хитреца. — Вот сегодня планирую заняться. И еще ночью.

— А ты типа... актив или пассив? Или как там у вас говорят? По чесноку, я не совсем понял, что тебе нравится.

С Лиёном Тэхен точно был снизу. Но так, как он ведет себя с Чонгуком — будто помешанный на сексе альфач.

Наверное, он бы очень удивился, если бы узнал, что Тэхен помешан не на сексе.

А на Чонгуке.

— Я типа уни. Честно, немного в своей жизни встречал чистых пассивов. Ну а ты должен попробовать всё сам и понять, что подходит именно тебе. Вот, к примеру, девчачьи трусики тебе понравилось носить?

Чон неопределенно пожал плечами — он не собирался ни в чём признаваться. Хотя уже понимал, что видимо кинк на ношение женского белья у него имеется (кто бы такое вообще мог предположить??).

А Тэхен решил не напирать. Чонгук раскрывался очень неохотно и очень понемногу. Будто постоянно ждал подвоха или предательства, сохраняя возможность сразу же откатить всё назад.

Это понятно — те, кто считают себя натуралами, но не являются ими, очень не хотят сознательно переходить в другой лагерь. А даже если это и делают, то всегда оставляют дверь для бегства открытой.

— Я дам тебе все инструкции о том, как подготовиться. Так что сегодня для тебя великий день. Ты, мой милый выгульщик, качественно расширишь свои границы. Это как с колготками или бельем: попробуешь раз, а дальше сам решишь — нравится тебе это или нет, хочешь еще раз повторить или нет.

Тэхен затребовал, чтобы после душа и всего необходимого, Чонгук снова надел футболку и колготки, но уже без трусов.

Так что в третий раз за день Чон, не мигая, смотрел на свое отражение. На то, как черная сетка эротично обнимала и поддерживала его полувставший хрен. Чонгук повернулся и взглянул через плечо в зеркало на то, как выглядел его зад. После чего вздохнул.

Выебут. Сразу, как только увидят. Как сказал бы Ким Тэхен — такой зад грех не выебать.

С шумом выдохнув, Чонгук вышел из ванной, ожидая всего.

Но только не того, что Тэхен... МАТЬ ЕГО БУДЕТ СПАТЬ!

Глубоко, крепко, безмятежно и сладко.

Обескураженный Чон бросил взгляд на висящие на стене часы — пока он тщательно мылся, делал себе о̶х̶ ̶б̶л̶я̶т̶ь̶ ̶з̶а̶б̶ы̶т̶ь̶ ̶к̶а̶к̶ ̶с̶т̶р̶а̶ш̶н̶ы̶й̶ ̶с̶о̶н̶ ̶э̶т̶и̶ ̶п̶я̶т̶ь̶д̶е̶с̶я̶т̶ ̶о̶т̶т̶е̶н̶к̶о̶в̶ ̶с̶т̶ы̶д̶а̶ клизму и даже крайне неумело попытался себя растянуть (всё, что он понял — стенки внутри ануса бархатистые и охренеть насколько нежные, и да, больно), прошло уже больше часа. Значительно больше.

На тумбочке стояла наполовину опустошенная бутылка недорогого красного вина — они вдвоем выпили по бокалу по приезде из студгородка, а на кровати лежал мирно посапывающий Тэхен. В той же одежде и со спутанными после езды в кабриолете волосами.

А Чонгук как бы тщательно помытый, усердно внутри вычищенный, чистенький, гладко причесанный, в шлюшных колготках и без трусов.

Нет, Ким Тэхен, так не пойдет.

Чон уже всё для себя решил — сегодня он конфетка и позволит себя нагнуть. Вот только его нагибатель разве что только не храпит.

Чонгук не поддался первому порыву громко и возмущенно разбудить Кима. Вместо этого он тихонько забрался на кровать, перекинул через спящего Тэхена свою развратную (в таких-то колготках!) ногу и очень легонько проехался членом по его паху. Тэ слегка поморщился, поерзал, но не проснулся.

А у Чонгука ухмылка расцветала на лице — от осознания, что Ким сейчас полностью в его власти. Он наклонился и поцеловал Тэхена в губы — коротко и очень нежно. И снова ноль реакции. Следом Чон тихонечко задрал его футболку и лизнул соленую от пота кожу на животе. Потянул ткань еще выше и поцеловал выглянувший сосок, еще один поцелуй подарил тому розовому цветущему кусту на ребрах, под самым сердцем у Тэ.

Уши — известная эрогенная зона, поэтому Чонгук не отказал себе в удовольствии засосать и слегка куснуть сначала одну мочку, затем — другую.

Прошелся крохотными поцелуями по шее, осторожно лизнул кадык — его бы сейчас укусить, будто сладкое медовое яблочко, но успеется.

Тэхен спит крепко — Чон это уже давно понял, и что-то шкодливое, каверзное и очень азартное проснулось в нем, что-то из его прошлой жизни. Он, всё еще усмехаясь, потянулся к тумбочке, чтобы взять бутылку вина.

В паху становилось горячо и сладко от понимания, сколько же всего пиздецки сексуального ждет их сегодня.

Держись, Ким Тэхен, просыпаться придется быстро.

Чонгук зубами открыл пробку, и абсолютно не церемонясь, плеснул рубиновую жидкость на голый живот своего "нагибатора". Когда Тэ резко дернулся, Чон, по-прежнему плутовато ухмыляясь, наклонился, чтобы слизать с подрагивающего от холода тела терпкое вино.

— Ты вкусный, миллионер, — пробормотал он. — Хватит одного глотка с тебя, чтобы сойти с ума и опьянеть.

Чонгук поднял взгляд на Тэхена, чтобы увидеть, как сонная дымка стремительно исчезает из его глаз, вместо нее заполняясь безудержным пламенем.

Он поставил бутылку на тумбочку и снова потянулся к Тэ, в этот раз припадая к чужим губам не нежным, а раскаленным жестким поцелуем. А проснувшийся Ким так же яростно целовал его в ответ, обеими руками сжимая роскошную задницу.

— Кому-то не терпится, чтобы его трахнули, — прошептал Тэхен, пока его руки усердно мяли ягодицы Чона.

— Кто-то очень оборзел и дрых, пока я там жуткие вещи делал.

— Моя конфетка кончила от своих пальцев в ду́ше? — промурлыкал Ким.

— Твоя конфетка сейчас тебя самого трахнет, — у Чонгука слова не расходились с делом, он отодрал руки Тэхена от своих полупопий и крепко сжал чужие запястья, распиная их по обе стороны кровати.

— В ролевухи потом поиграем, — Тэхен вовсю улыбался. За такого страстного, расслабленного и раскрепощенного Чонгука и жизнь можно отдать.

— Официантка и байкер? — со смешком вспомнил Чон. — Чур, только я — байкер. Передник на голое тело ты будешь надевать. Как там еще было? Ах, да. Белоснежка и развратный гном. Кем будешь — Белоснежкой или гномом?

Тэхен фыркнул. Выбор, конечно, еще тот.

— Наверное, всё же Белоснежкой, — решил он. — Я у хеннима в шкафу видел бантик — прицеплю себе на голову. А ты какие ролевухи знаешь?

Чонгук сделал вид, что задумался.

— Дерзкий миллионер и бисексуальная цыпа. Ну или же — выгульщик с привилегиями и бунтарь в красной куртке.

— Мне кажется, мы в них и так уже играем, — негромко произнес Тэхен, и Чонгук снова наклонился, чтобы в этот раз неторопливо захватить губами приоткрытые в беззвучной просьбе чужие.

— У меня созрел вопрос, — прошептал Чон. — Ты, как главный спец по гейскому сексу, можешь просветить меня — в почете ли у вас поза 69?

— Блин... — Тэхен даже дышать перестал только от одной мысли об этом. — Очень, мой сладкий кролик, очень...

И Чонгук, которого всё еще волновал вкус Тэхена, смешанный с вином, быстро расстегнул свои джинсы, надетые сегодня на Кима, после чего стащил их и отбросил в сторону.

— Хочу твою дырку, — хрипло произнес Тэ, устраиваясь удобнее, и через минуту на его лицо приземлилась голая задница Чона, исчерченная черными ромбиками сетки. — Блять!

Слишком горячо!

Тэхен обеими руками вцепился в такую желанную жопку, поправляя колготки так, чтобы анус был в центре очередного такого ромбика.

— Ебать... — бормотал он, жадно облизывая сфинктер и покусывая его пульсирующие края. — Хочу всегда так просыпаться...

Тело в его руках дрожало, каждый раз, когда кончик языка Кима толкался в дырку, Чонгук дергался, а его дыхание становилось всё тяжелее и возбужденнее.

— Это я тебя еще языком не трахал, — самодовольно протянул Тэхен, наслаждаясь эффектом от его пока еще нехитрых ласк. Осознание того, что Чонгука там еще никто и никогда языком не ласкал, было для Тэхена настоящим кайфом. — Я покажу, насколько это охуенно. Лишу девственности твою дырочку — языком и своим хером. Будешь просить еще.

— Ты поменьше болтай, а больше доказывай, — выдохнул Чонгук, кусая губы, чтобы не стонать, будто какая-то девка в борделе. Но ведь, блин, охуенно!

Надо бы заняться чужим стояком — решил Чон и вылил на него щедрую порцию вина, полностью искупав в нем член.

— Блять! — завыл Тэхен, не зная, от чего его кроет больше — от вина на своем пенисе и яйцах, или горячего языка, похотливо слизывающего напиток.

И, кстати, надо не забыть оставить щедрые чаевые отелю за явно уже испорченное постельное белье.

Пальцы Кима с силой развели в стороны ягодицы, оставляя на гладкой коже следы от ногтей, а язык с удвоенной энергией принялся вылизывать анус, щедро проходясь по расселине и толкаясь языком в еще пока нераскрытый, хотя и натянутый пальцами вход. Тэ смочил слюной поджавшийся сфинктер, дразня его прикосновениями, после чего его язык на полную ввинтился внутрь. Услышав протяжный глухой стон, Тэхен улыбнулся.

Чонгук в это время насаживался на его пенис, и его кидало между ощущениями от ласки в своем заднем проходе до растягивающего его губы члена в своем рту.

Ким же вовсю усердно и старательно засовывал свой язык в его анус, и Чон в какой-то момент осознал, что он сам начал подмахивать задом и насаживаться на язык. Потому что... хотелось глубже. Быстрее. И чтобы его член в это время не забывали ласкать. И, возможно, еще соски́.

"Блять, я такой гей..." — в очередной раз ошалело подумал Чонгук.

В общем, промежуточные результаты.

Поза 69 — 100 баллов из 10.

Римминг — 1000 баллов из 10.

Едем дальше.

— Ну как, выгульщик с привилегиями, тебе нравится? — Чонгук не ответил, занятый посасыванием и облизыванием его хера, и Тэ, хмыкнув, вновь припал ртом к его входу.

Вдоволь нализавшись, он решил, что пора приступать к следующему этапу — жопка кролика сама себя не выебет.

Он еще раз размашисто лизнул по анусу, замер, так как Чонгук в это время особенно удачно насадился на его член, гулко простонал, после чего, затаив дыхание (будто собирался раскрыть подарок от Санта-Клауса, а может, так оно и было), обеими руками разорвал сетку, прямо в том месте, куда он Чону сегодня засадит по самые яйца.

Прикусил кожу на одной полужопке, потом на другой. Затем сделал два симметричных засоса на каждой. И снова пылко присосался к дырке, сыто порыкивая. По-блядски вкусно, отлипать от нее не хочется. В очередной раз толкнулся языком в сфинктер, размашисто шлепнул по упругой ягодице, и пока Чонгук хныкал, посылая приятные вибрации по члену Тэ, засунул в рот свой указательный палец и хорошенько его обслюнявил.

Влажной подушечкой сначала прошелся по входу, поласкал его, а дальше понемногу стал забираться внутрь, заменяя язык и по чуть-чуть раскрывая покрасневшую дырочку. И не останавливался, пока не оказался там по самую костяшку. Чонгук хоть и напрягся, но пенис Кима из своего рта не выплюнул и никак не воспротивился наглому и беспардонному вторжению в свой зад.

Выдержка у кролика хорошая, что не может не радовать.

Тэхен вынул палец, подождал пару секунд, после чего загнал его обратно полностью, и проделал так пару раз. Понемногу расширяя вход, он пытался найти простату, чтобы показать Чону, чего же всем настолько сдалась чужая задница. Пока на своей шкуре не почувствуешь, хер поймешь.

— Как ты там, Куки? — поинтересовался он.

— Нормально, Белоснежка, — сквозь зубы процедил Чон, которому подобные манипуляции особой радости не доставляли.

Но следом послышался резкий всхлип и зад дернулся. Тэхен ухмыльнулся и принялся загонять палец именно под таким углом, по ходу добавляя уже и второй.

— Растяжка — дело не самое простое, — произнес он, стараясь своей болтовней немного упростить Чонгуку этот этап. — В первый раз кажется, чтобы ты еще хоть раз прошел через это — да ни в жисть. Что может быть хорошего, когда тебе пальцы в жопу запихивают? Но потом ты понимаешь, что даже растяжка приносит кайф. Сам ты себя растягиваешь, или партнер — это так же охуенно, как и секс, минет или дрочка.

— А тебе что нравится? Когда сам себя растягиваешь? Или кто-то другой?

Чонгуку вдруг подумалось, что пальцы мерзкого Лиёна могли быть в Тэхене, и ему вместе с хером этого ублюдка захотелось отрубить и его клешни. Ну, или пусть их отгрызут Бан и Тан.

— Люблю растягивать себя сам, — признался Тэхен, а Чон ощутил нереальное облегчение — ок, доберы, отмена, пальцы сегодня не едим. — Всякими игрушками.

И вновь Чонгук дернулся — но не от искр удовольствия в своем заду (хотя там теперь было хорошо, и Ким к уже трем пальцам вновь подключил свой язык), а от яркой картинки перед глазами — Тэхен лежит на своей кровати, закусив губу и широко разведя ноги, засовывает в себя большой фаллоимитатор и тихонечко хнычет, чтобы не услышали домочадцы.

— Я хочу смотреть, — вырвалось из него.

Тэхен хмыкнул и особенно метко ударил по простате, и Чон, всхлипнув, закричал.

По его позвоночнику пробегала приятная дрожь от этих движений внутри него, пальцы на ногах поджимались и покалывали, в голове плескалась приятная пустота. Чон всё больше подавался назад, хотя куда уж более развратно мог выглядеть — с членом во рту и призывно выпяченной задницей. Но в животе скручивалось в тугой узел от желания насаживаться до самых костяшек, чтобы удары по простате были сильнее и жестче.

Тэ, решив, что его кролик уже достаточно растянут, а сам он в шаге от того, чтобы кончить от губ Чонгука на своем стволе, еще раз шлепнул по его ягодице.

Так что они расплелись из своего эротического клубка и, полностью освободившись от одежды (кроме сетки, конечно) долго целовались на залитых красным вином простынях, и Тэхен негромко спросил, глядя своему кролику в затянутые дымкой похоти глаза:

— Доверяешь мне?

— Еще бы не доверял... — выдохнул Чонгук, целуя его в шею и оставляя там внушительный засос.

Если бы не доверял, не сказал бы: "Хочу". Не прятал бы свое лицо, когда Чонгуку было очень, очень плохо на его груди, на том самом кусте с розами, слушая стук чужого сердца и так успокаиваясь. Не украл бы Тэхена от всех и не привез бы в этот городок. Не надел бы розовые женские трусики с бантиком и колготки в сетку. Не поменялся бы джинсами. Не лежал бы сейчас здесь — полностью раскрытый и открытый. Уязвимый.

Тэ кивнул. Ему так много всего хотелось сказать, но он не дал словам выйти, потому что, наверное, еще слишком рано. Хотя для себя он уже и так всё давно понял. После тех слов Джинки в машине, когда они сидели на Мёндоне и ели абсолютно неполезную, но очень вкусную пищу.

Он перевернул Чона, укладывая его на спину, уселся перед ним на колени, широко развел его ноги в стороны, при этом не удержавшись, чтобы каждой щиколотке подарить по нежному поцелую.

Чонгук очень красивый. Не смазливой, а мужской красотой. На него долго хочется смотреть, каждый раз находя что-то новое, чем можно бесконечно восхищаться и лицезрением чего хочется очень долго заниматься. У него красивая фигура, длинные ноги, крепкие бедра, хороший пресс и рельефные грудные мышцы. Гейские ангелы хорошо потрудились над его созданием.

Тэхен распечатал презерватив, зубами разорвав фольгу, и раскатал по своему стояку. Затем выдавил на ладонь смазку из флакончика и провел ею по всей длине своего члена. Чонгук же в это время с какой-то дичайшей смесью ужаса и интереса завороженно за ним наблюдал. Боли он не боялся, но всё равно всё то, что сейчас происходило, было непривычно, из-за чего, конечно и слегка стрёмно.

Тэ посмотрел на него, пеленгуя эту легкую дрожь, улыбнулся и подмигнул.

— Наверное, когда ты сказал "Хочу", то и не думал, что всё закончится тем, что я выебу тебя в мотеле в Вонджу, — он плутовато ухмыльнулся.

— Ты идиот, — фыркнул Чонгук, но всё же расслабился. Тэхен еще раз развязно подмигнул и приподнял его ноги так, что чужой анус теперь был напротив его члена.

Провел своим возбуждением по раскрытой в ожидании траха дырке, пытаясь совладать с тем предвкушением, сжигающим его нахрен до самого основания.

Сейчас он будет в Чонгуке. Войдет в него полностью и сорвет с этих губ громкий и отчаянный стон. Блять.

Тэ пристроил головку у входа, после чего потянулся и впился в чужие губы поцелуем. Провел рукой по лицу своего кролика и немного приподнял его подбородок. Еще раз очень крепко его поцеловал, таким образом скрепляя их единение.

Первый толчок, второй, он двигался по чуть-чуть. Для Чонгука это впервые, и Тэ прекрасно осознавал, что ему сейчас больно и неприятно, но из Чона, тем не менее, не выходило ни звука.

— Как ты? — спросил он, уже наполовину войдя и потихоньку расширяя с неохотой растягивающиеся стенки.

— Жду, когда будет хорошо, — буркнул Чонгук, сцепляя свои лодыжки на спине Кима.

Тэ хмыкнул и продолжил свое вхождение, медленно проталкиваясь на всю длину. Всё быстрее и резче. Войдя полностью, вынул свой пенис и еще раз с тихим стоном вошел. В этот раз было свободнее, анус, наконец, принял его, а значит, пора показать выгульщику небо в алмазах.

— Держись, Куки, — негромко проговорил он, вынимая член и загоняя его по новой. — Я классно трахаюсь.

Ебля в исполнении Ким Тэхена — это что-то сумбурно-неожиданное. Он не придерживался ни одного темпа, но отдавался процессу воодушевленно и на полную. Двигался то бесперебойно, то сбито и неритмично, заставляя Чонгука только всхлипывать и скулить от метких попаданий по простате. Он сжимал свой пенис, но даже дрочить не было сил — потому что он буквально горел с каждым толчком толстого горячего члена в своем уже растраханном заднем проходе, с каждым словом, вылетающим из Кима, у которого абсолютно грязные словечки чередовались с нежным воркованием.

Сочетание несочетаемого — вдруг понял Чонгук. Это и есть Тэхен.

— Мой милый выгульщик, пора становиться на колени.

В коленно-локтевой всё пошло еще веселее, кровать ходила ходуном, стоны никто из них уже не сдерживал, особенно когда Тэхен взял рваный быстрый ритм. Это было громко, влажно, сладко и горячо. Чонгук пылал с каждым движением внутри себя, с каждым прикосновением ловкого языка к своей шее и спине, с каждым засосом и с каждым укусом. Наверное, он потом нереально охуеет, когда посмотрит на себя в зеркало. Придется врать, что на него напала стая вампиров. В̶а̶м̶п̶и̶р̶о̶в̶-̶г̶е̶е̶в̶

По коже Тэхена уже стекали капли пота, он смотрел на то, как его пенис входил в Чонгука, и как выходил из него, и жалел, что не заказал тот костюм развратной горничной, который вчера видел на одном сайте.

Выебать жопку Чонгука, выглядывающую из-под короткого платьица — только от одной мысли кроет. Как бы не кончить раньше времени.

Но ничего, еще успеется и платье купить, и в ролевуху поиграть.

Тэ очень быстро облизал свои губы. Вынул член и потерся им по обнаженным и красным от частых шлепков, укусов и засосов ягодицам, пока Чонгук не переставал стонать распахнутыми и искусанными губами. Тэ снова вогнал член в уже конкретно разработанный анус, затем повернул голову Чонгука к себе, чтобы в очередной раз засосать его, пока тот не прекращал хрипло постанывать в поцелуй.

Провел ладонью вверх по позвоночнику Чона, схватил у основания шеи, крепко сжал ее, нагнул Чонгука еще ниже и ускорил темп. Поместив свою руку на руку выгульщика, лежащую на его подрагивающем в такт толчков стволе, стал надрачивать ему. Другой рукой сжал потяжелевшие от возбуждения яички и услышал очередной хриплый от сбитого голоса скулеж.

— Тебе ведь понравилось чувствовать мой член в себе? — прошептал Тэхен, ощутимо кусая Чонгука за загривок, когда тот кончил, всхлипывая после особо глубокого толчка. — Твоя невинность, Чон Чонгук, полностью принадлежит мне, — он поцеловал лопатку своего любовника. — Будешь лежать бессонными ночами в своей постели и вспоминать, как я тебя трахнул, как заставил стонать и похотливо и бесстыдно подмахивать моему стволу.

Ким вставил в ослабевшее тело еще пару раз и осторожно выскользнул, чтобы снять презерватив и спустить на подрагивающие после оргазма грудь и живот своего раскинувшего руки и зажмурившегося от ощущений кролика.

Они спали почти до самой ночи — сплетясь потными и затраханными телами, прикончив перед этим те несколько глотков красного вина, еще оставшегося в бутылке. Проснулись от будильника — у них вообще-то запланирована индивидуальная экскурсия в обсерватории!

Сначала долго плескались в душе, где Тэхен расцеловывал ноющую жопку Чона, с удовольствием про себя отмечая, что вход всё так же покрасневший и разъебанный.

Потом Чонгук пошел одеваться, жалуясь на большой хер Кима и то, насколько ему теперь неудобно, а Тэ, хихикая, еще какое-то время плескался в ду́ше в одиночку.

В машине ерзающий Чонгук не уставал срывать с уст Кима смешки удовольствия — он лишил девственности эту прелесть, дырка этой прелести всё еще растраханная и не дает кролику ни на секунду забыть, кто был его первым и последним любовником.

— Есть какие-то важные правила гейского секса? — спустя какое-то время смешного бурчания спросил Чонгук.

Тэ провел рукой по своим волосам, которые ночной ветер без устали трепал. То, что выгульщик задал такой вопрос, означает одно — он собирается повторить. Значит, ему всё же понравилось.

— На вскидку могу назвать три. Первое — всегда пользуйся презервативом. Дело не в доверии или чувствах, а в том что трахаться без презика опасно для здоровья — туда можно что-то занести или оттуда что-то подхватить. Второе — не злоупотребляй клизмой. Эта хрень точно до добра не доведет. Ну и третье — тот, кто сверху, комфортит того, кто снизу. Это закон.

Чонгук кивнул, и больше ничего не сказал.

В обсерваторию они попали в половине второго ночи. Тот парень, которого Чон Хосок попросил провести им ночную экскурсию, был очень недоволен их достаточно небольшим опозданием.

Он провел их наверх — в помещение с куполом. Именно там находился главный телескоп кампуса Вонджу.

Долго рассказывал об этом крутом оптическом инфракрасном телескопе, а Чонгук даже пытался что-то записывать.

Больше всего Тэхена впечатлил момент, когда купол раскрылся, и прямо над ними, будто из ниоткуда, вынырнуло чернильно-черное небо с миллионами ярких звезд на нем.

Провожатый настроил телескоп, и они с Чонгуком по очереди наблюдали звездные скопления, многочисленные кратеры, расщелины, моря и борозды на Луне, планеты Солнечной системы, небольшие бесцветные пятнышки, которые оказались далекими и пугающими галактиками.

Пока Чонгук рассматривал одну из красивейших двойных звезд — Альбирео в созвездии Лебедя, Тэхен отвел их гида в сторону.

— За сколько свалишь? — без обиняков спросил он. Этот заебанный старшекурсник явно нуждался в отдыхе и деньгах, так что Тэ решил не тратить их общее время.

И когда тот промолчал, он просто сунул студенту в карман рубашки несколько крупных купюр.

— Преподаватель Чон поручился за нас. Нам нужно больше пространства, чтобы изучить Космос и все дела. Будь добр, отключи здесь камеры, иначе тебе первому влетит, что оставил посторонних без присмотра, и дай мне все необходимые инструкции.

Когда задумчивый и восхищенный увиденным Чонгук отлип от огромного телескопа, в здании обсерватории они были уже только вдвоем.

— А где он?..

— Ушел. И доверил нам всё здесь закрыть.

— Почему? — не понял слегка растерянный Чонгук. Они с Чон Хосоком не так договаривались.

— Помнишь, Куки, сегодня нам кубики загадали еще одну задачку. Нежный секс на улице.

— Нет! — сразу же заявил Чон. — Тэхен, ты издеваешься?.. Мой зад только недавно был выебан!

Тэ не сдержал улыбки.

— Я помню. Это я тебя ебал. Но, видишь ли, кубики то задание загадали мне.

— И что? — недовольно переспросил Чонгук, готовый биться за свою ноющую жопку до последнего.

— Это значит, что хм... трахать должен не я. А меня, — и пока до замершего Чона доходила информация, Тэ напомнил: — Не забыл? У нас был уговор: если наденешь сетку, то однажды я очень тщательно растяну себя для твоего большого хера, залью там всё смазкой и закрою себя анальной пробкой, украшенной дорогими камнями. И дам себя выебать там, где ты захочешь, так, как ты этого захочешь. И столько раз, сколько ты этого захочешь. А кубики только приблизили это.

Зрачки Чонгука были темнее ночи над ними, когда он негромко произнес:

— Нежный секс на улице в позе наездника до оргазма.

— Мы почти на улице, — Тэ кивнул на звездное небо. — Там еще что-то было со спиной...

Он не успел договорить, потому что Чонгук уже был возле него и закрывал его рот жадным поцелуем.

— А как же твоя задница? Больше не болит? — поддел его Тэхен, когда выгульщик притащил откуда-то два покрывала и бросил их на пол, прямо под самым куполом.

— Скоро у кого-то тоже задница будет болеть, — невозмутимо парировал тот.

— Так секс же нежный! — напомнил Тэ, в то время как мурашки по его телу бегали туда-сюда от этого абсолютно голодного и похотливого взгляда. Если он сам так смотрел на Чонгука, теперь понятно, отчего тот постоянно настолько робел.

Наверное, если бы они могли, они бы друг друга съели.

Чонгук опустился на покрывало.

— Хочу, чтобы ты разделся, — неторопливо произнес он. — Сам.

Тэхен, кусая губы и отчего-то чувствуя какую-то странную неуверенность, сначала сбросил с себя толстовку, после чего поддел края своей красной футболки и медленно ее снял.

Вжикнул молнией на джинсах (уже своих), стянул и их. Он не отводил своего взгляда от этих темных омутов, завороженно и неотрывно за ним наблюдающих.

Избавился от последней детали — трусов, и вновь закусил губу, когда повернулся задом и, широко расставив ноги, показал кончик пробки с мерцающими камушками в своем заду.

Тэхен не изменял себе — даже камушки в его анальной пробке были красными.

Ким Тэхен — это как всё то яркое, но запретное, на что ты смотришь тайком, в щелочку и даже не представляешь, что однажды это может стать твоим.

Чонгук вжикнул молнией, расстегнул штаны и, не раздеваясь, вытащил наружу свой член.

— Мы на улице, — напомнил он удивленному Киму их "легенду". Тэхен хмыкнул, наблюдая, как Чон несколько раз провел по пенису рукой, бесстыдно при этом глядя на него. "Я хочу смотреть" — вспомнилось ему недавнее. Интересно, если бы Тэ ублажал себя, а Чонгук при этом смотрел на него, насколько быстро он бы кончил? Насколько быстро кончили бы оба?

Чон приглашающе указал на свой член — как бы, присаживайся. И Тэхен, облизав языком сначала верхнюю, затем — нижнюю губу, очень медленно вытащил из себя пробку. Его глаза при этом закрылись, а губы приоткрывались в протяжном и беззвучном стоне.

Чонгук ощущал, что у него рвет крышу от такого нежного Тэхена. Такого же, как на том видео, с которого всё и началось.

Медленно, будто в слоу-мо, Тэ насаживался на его член, и неотрывно смотрел при этом на Чонгука, а Чонгук смотрел на него.

— Тебе снова придется потрудиться, — прошептал Чон, целуя его в лоб, и Тэхен, выдохнув, начал двигаться.

Его ритм был таким же неровным, как и ранее сегодня — то резким и бесперебойным, то неторопливым и мягким, но он так же отдавался процессу на полную. Темные волнистые волосы Тэ беспорядочно прилипли ко лбу и вискам, губы приоткрывались и выпускали густые и насыщенные стоны, когда член Чонгука утыкался в его простату. Он выглядел как самый настоящий грех. Пленительный, роскошный и бесконечно одухотворенный. Эстетика в чистом виде.

— Для меня звезды теперь всегда будут напоминать только тебя, — тихо произнес Чонгук, подняв голову вверх, к усыпанному звездами небу. Ему повезло держать сейчас в руках одну из них. — Я запомню эту поездку навсегда.

***

Утром выписавшись из гостиницы, немного погуляв по городу и пообедав в пиццерии, беглецы загрузили свои нехитрые пожитки в кабриолет и взяли курс обратно — в Сеул.

Расставаться не хотелось ни на минуту, и по дороге они сделали несколько остановок, чтобы вдоволь нацеловаться.

Их никто не попалил ни когда они заехали на территорию дома Кимов, ни когда припарковали в гараже наконец-то выгулянный кабрио.

Чонгук, подхватив свой рюкзак, выбрался наружу, Тэхен нехотя вышел за ним.

— Я пошел, — прошептал Чон, с нежностью глядя в его глаза. — Надеюсь, тебя не очень будут ругать.

Тэхен сжал его за руку, так как возможности поцеловаться уже не было.

Чонгук по дороге в Ёнсе улыбался, счастье и ощущение полноценной, настоящей свободы от этой поездки всё еще не отпускали его.

— Студент Чон, у вас посетитель. Давно вас уже ждет, — охранник на проходной в общежитии кивнул в ту сторону, где находились кресла для визитеров.

Чонгук тут же посмотрел туда, и улыбка медленно сползла с его лица.

"Мое второе имя — удача", — думал Тэхен, напевая что-то веселенькое себе под нос и раскладывая в шкафу свои вещи. Когда он зашел в дом, его никто не попалил. И он очень надеялся, что Джинки сделал то, о чем он его попросил. И, видимо, у него получилось, потому что на столе лежал возвращенный отцом смартфон!

Это точно лучшие выходные, которые у него только были. Два дня с его строптивым кроликом, много секса, впечатлений и чувств. Тэхену даже казалось, что в какой-то момент его изнутри разорвет от этих чувств. Их было так много, они распирали его, с каждой секундой увеличивались в миллион раз, расцветали яркими красками. Хотелось кричать об этом, хотелось, чтобы все знали, насколько же Ким Тэхен сейчас счастлив. Кончики пальцев рук и ног покалывало, хотелось что-то такое делать... Но что, он не знал. Поэтому просто улыбался, как самый настоящий идиот. Ему даже казалось, что уголки его губ уже практически касаются ушей. Еще чуть-чуть, и лицо точно треснет. От счастья.

Интересно, Чонгук уже добрался до общаги? Что делает? Быстро ли уснет сегодня после всех их приключений? После секса и звездного неба?

Услышав пиликанье телефона (а у Тэ звуковой сигнал стоял лишь на самых близких — папу, маму, хеннима, хёна, Джинки, а вот теперь и на Чонгука), он не сумел сдержать улыбку, увидев целых три сообщения от своего кролика.

Но оказалось, что хоть сообщений и три, в них было всего одно слово, но целых три раза.

И как контрольный выстрел, да еще и с закрывающей точкой, уничтожающий всё, что было до этого.

У Чимина есть крохотная родинка на шее. Обычно ее не видно. Но если присмотреться, если наблюдать так долго и так внимательно, как это делает Намджун, тогда не заметить ее невозможно. И глаза потом тяжело от нее отвести.

— Лучший секс — тот, когда сексом занимаются не только тела, но и души.

— Ты всё еще ходишь на те курсы пансексуалов?

Чимин нахмурился. Он исподлобья наблюдал за тем, как Намджун, даже не пытаясь скрывать свою саркастическую усмешку, подложил в его тарелку еще один кусок запеченного мяса.

— Нет… Я наелся, — попытался он его остановить, и даже слегка несмело дернул его за руку. — Я больше не буду.

Но Джун обратил на его слова ровно ноль процентов внимания. У Чимина проблемы с едой — это уже и так всем давно понятно. Он не разрешает себе есть — и это тоже видно. А ведь он явно давно похудел до того размера, к которому стремился. Но не останавливается и продолжает худеть.

Намджун не в курсе, точно ли у Чимина РПП, но он всё же проштудировал несколько сайтов о том, как помочь таким людям.

Умники там рассказывали, что напрямую заводить разговор не стоит — человек с пищевым расстройством свято убежден, что его никто не понимает и его боль никто разделить не в состоянии. Поэтому риск того, что он закроется, а дальше нихуя тебя слушать не будет, почти стопроцентный.

И Намджун напрямую не говорил. Но каждый раз старался показать Чимину, насколько еда — это хорошо. И что без всяких вкусностей жить намного грустнее. Используя свой авторитет в его глазах и то, что их гость явно им увлечен, он не слушал это робкое «нет». И даже сам слегка подзабил на свою собственную строгую диету для набора мышечной массы.

— Кайфовый секс, — продолжил свою «лекцию» Чим уже во время десерта, — это тот, после которого ты получаешь завышенную самооценку.

— «Кайфовый секс»… — Джун хмыкнул очередному забавному заявлению. — Надо запомнить. И что же это за чудо такое?

— Это здоровый секс. После него ты удовлетворен, счастлив и уверен, что ты — мега крутой и мега классный. А такое ощущение может подарить только твой партнер и его забота о тебе. Ведь секс — это не только оргазм. Это намного, намного больше. Вот поэтому и нужно выбирать правильного партнера — чтобы быть счастливым и после секса.

— И много ты занимался сексом? — еще один саркастический хмык.

И вновь Чимин насупился.

— У меня был секс, — обиженно заявил. — И не раз.

Они обедали только вдвоем — большой дом Кимов в этот субботний день был пуст. Непривычно. И даже немного странно.

А еще не менее странным было то, что говорили они исключительно о сексе. Хотя Намджун вел себя абсолютно по-джентельменски и к Чимину даже ни разу не притронулся к̶ ̶б̶о̶л̶ь̶ш̶о̶м̶у̶ ̶е̶г̶о̶ ̶с̶о̶ж̶а̶л̶е̶н̶и̶ю̶. Но это именно Джун завел этот разговор, спросив у Чимина: «Что для тебя значит хороший секс?»

И вроде Чиму надо возмутиться на такое неприкрытое ироничное отношение к его словам, но он всё равно рассказывает. О здоровых отношениях в спальне и за ее пределами. Таких, какими они и должны быть, даже если это просто идеальная картинка. Да, Чимин романтик. Но кто запретит ему мечтать и стремиться к лучшему?

Намджун смотрел на него с насмешкой, но всё равно слушал. Всё равно спрашивал, уточнял. И опять он задумался о том, на ком в итоге остановит свой выбор этот ледяной принц? Роскошная топ-модель? Серьезная бизнес-леди? Или же…

— Чимин, — и когда их гость перевел на него недоуменный взгляд (Джун редко обращался к нему по имени), тот продолжил: — Я хотел бы попробовать.

— Что именно? — не понял Чим.

— Стать для тебя тем самым заботливым партнером. С которым у тебя будет кайфовый секс.

После этих слов Чимин, конечно же, в секунду покраснел, а Намджун внутренне усмехнулся — их гость иногда бывает настолько открытой книгой.

Он наклонился и прошептал своему сотрапезнику на ухо, опаляя его горячим дыханием и заставляя его зрачки возбужденно расшириться:

— Я не знаю, с кем у тебя был секс до этого, как часто, в каких позах и насколько тебе понравилось… Но могу сказать точно, что со мной ты ни о чем не пожалеешь.

Он коснулся своими прохладными губами разгоряченной щеки, а затем отстранился с таким видом, будто ничего такого не сделал и не сказал. А Чимин едва не задохнулся от всех тех ощущений, вспыхнувших в его теле и в его сердце.

Дальше они общались на отвлеченные темы, и Чим немного расслабился (усмиряя полыхнувшее возбуждение от тех мурашек, что разбежались по его телу после шепота и того крошечного поцелуя), рассказывая о своей научной и о том, что в процессе исследований ему пришлось с головой погрузиться в мир граффи́ти.

— Ты знал, — спросил он уже после их ужина, когда они сидели в белых плетеных креслах (гордость мамы Ким) во дворе. Намджун чесал Бана за ушком, Тан усиленно обижался, а Чимин всё еще робел в присутствии косящихся на него с подозрением доберманов. — Ты знал, что первое в мире граффи́ти датируется еще Древней Грецией, и это была реклама услуг… этих…

Чимин вдруг остановил свой рассказ, споткнувшись об этот мгновенно вспыхнувший огонь в глазах напротив.

— Кого? — Намджун, поймав чужой взгляд, не собирался так просто его отпускать. Его голос стал тише, глубже и проникновеннее, в то время как губы Чимина непроизвольно приоткрылись.

— Тех, кому платят за секс, — негромко произнес Чим, не понимая, почему даже безопасное обсуждение стрит-арта неожиданно снова вернуло их к той теме, когда внизу живота начинает сладко ныть, а кое-что — мучительно твердеть.

— Ты когда-нибудь платил за секс?

Чимин пару раз удивленно моргнул. Очень странный вопрос. Подобное никогда раньше ему в голову не приходило.

— Нет… Зачем мне это делать?

— Конечно, — Джун улыбнулся. — Уверен, тебя все и так хотят.

Чимин слегка нервно хмыкнул на подобный достаточно неоднозначный комплимент.

— Тебя тоже, — вернул он ему похвалу. Было бы странно считать, что высокий, крепкий, умный, уверенный в себе загадочный красавчик с опасным взглядом и с двумя доберами по бокам может кому-то не нравиться.

Намджун ухмыльнулся, а затем откинулся в кресле, прежде чем ответить.

— Иногда за секс платить безопаснее. Так что я вполне понимаю, почему первая в мире реклама была именно об этом.

— Безопаснее… Что ты имеешь в виду?

Джун повел плечами.

Безопаснее для сердца.

Безопаснее для души, если бы она у него еще была.

— Секс, даже без обязательств, по любому ведет к каким-то проблемам и последствиям. Если же ты этот секс оплачиваешь, вся история заканчивается со списанием суммы с твоей карты. У всего есть своя цена. И я не вижу в этом ничего плохого.

— А сколько бы стоил секс со мной? — поинтересовался Чимин после длительной напряженной паузы, задумчиво кусая себя за нижнюю пухлую губу.

Один красный кабриолет Bentley Bacalar One, которых всего лишь восемь в мире.

И это в дополнение к сексу.

— Я скажу тебе сегодня ночью. Проведешь эту ночь со мной?

И потом Чимин весь день до самого вечера мучился. Правильно ли вообще это всё? Господин Ким пустил его в свой дом, а он соблазняет его сына (хотя еще вопрос, кто кого соблазняет).

Но ведь Намджун ему давно нравился, а после того, как Чим переехал сюда, стал с ним почти ежедневно общаться, целоваться, сходил с ним на свидание, после того, как Джун купил ему магнитик с писсуаром Марселя Дюшана и так внимательно слушал его… После того, как дал ему много толковых советов с его научной. После того, как стащил с него брюки и своими губами, своей глоткой подарил ему такой нереальный кайф… После всего, очень хочется вкусить еще больше. Даже если это будет всего лишь на мгновение.

Так что проведя сам с собой несколько особо кровопролитных баталий, использовав при этом все возможные аргументы с обеих сторон, проиграв себе же и выиграв у себя же, Чимин в одиннадцать вечера постучал в нужную дверь.

Оставалась одна последняя надежда — что Джуна не будет в комнате, и тогда…

Убежать не удалось, потому что дверь почти сразу открылась и его практически втянули в комнату. Чтобы впиться подавляющим поцелуем, не оставляющим и шансов на сопротивление. Особенно, когда сопротивляться не очень-то и хочется. А хочется только нежно и сладко стонать, когда тебя бесцеремонно притягивают к своей широкой твердой груди, и глубоко и властно захватывая твои губы своими.

Доберманов нет — видимо, Джун их на ночь куда-то сплавил. Значит, сегодня они точно дойдут до конца.

Намджун не спеша стащил с Чимина его широкую блузу, с удовольствием наблюдая, как появляется всё больше голой молочно-белой кожи, как обнажаются выпирающие ребра и ключицы, которые очень надо пометить поцелуями. Но мягкими, почти невесомыми, потому что с Чимином хочется обращаться необъяснимо осторожно, будто он рассыплется на части от любого неосмотрительного движения.

Но трахать его хочется жестко.

Тоненький, изящный, соблазнительный. Согласный на всё. Иногда жизнь делает офигенные подарки.

— Ты будешь здорово смотреться на моем члене, — пробормотал Намджун, отбрасывая блузу в сторону и касаясь губами чужой кожи. Плечи, ключицы, грудь, соски́… Он желал их гостя до зуда в кончиках пальцев. Очень хотелось быть внутри него, двигаться быстро, сильно, бесперебойно и до упора, чтобы тот даже вздохнуть не мог, только всхлипывал и скулил, и дико и неистово просил еще.

Джун не сомневался в том, что Чимин — очень отзывчивый любовник. Этот огонь в глазах обмануть не мог. Но возможно, он еще многого о себе не знает.

Как хорошо, что Намджун когда-то настоял на звукоизоляции своей комнаты из-за по ночам резвящихся и лающих тогда еще щенков. Пригодилось.

Когда он, зацеловывая каждый кусочек тела своего любовника, повернул его к себе спиной, то не сумел скрыть удивления, даже на секунду застыв — позвоночник Чимина оказался холстом для россыпи татуировок, изображающих все фазы луны, выстроенные в ровненький ряд.

— Пак Чимин… Вот уж неожиданно... Ты загадочный, как эта луна.

Облизать, поцеловать и засосать каждую татуировку, провести пальцами по каждой угловатой косточке позвоночника — теперь это уже закон.

Этим Джун и занялся, сжимая в руках покорное тело и слушая нежные стоны, которые не уставали литься из Чимина. Пока в какой-то момент не осознал, что его сейчас нахрен разорвет на части — настолько ему нужно было выебать их гостя, а потом бурно кончить.

— Не социолог, а какой-то афродизиак, — проворчал он, быстро освобождая Чимина от остальной одежды, пока тот хихикал этому ворчанию и тихонечко наслаждался тем, что Ким Намджун настолько сильно его хочет.

Как Джун и обещал Чимину ранее, он взял его на весу, уперев своего любовника спиной в стену, пока тот сцепил свои лодыжки на его пояснице, и вытрахивая из него всю, нахрен, душу.

Грубый, жесткий, горячий секс — это точно в стиле Намджуна.

И точно то, что понравилось Чимину.

Уже потом, когда они лежали, Джун, поглаживая своего ночного гостя, грудь которого бурно вздымалась от пережитых эмоций и сильного оргазма, спросил о настолько заинтересовавших его татуировках.

— Я их раньше не видел… — слегка недовольно заметил он. Иногда Чимин бывает слишком таинственным. Появляется, исчезает, постоянно темнит, тая́ в себе и невинность, и глубину. — Твоя одежда всегда скрывала их.

— А я и не хотел, чтобы их видел кто-то еще. Я мою луну делал не для других. А для себя.

— Твоя луна? — Намджун хмыкнул и чмокнул Чимина в нос. — А у нее есть какое-то значение? Или это всё же дань красоте или моде?

— Конечно, есть… — почти возмутился Чим тому, что Джун на полном серьезе мог решить, что тот забил свою спину бессмысленными трафаретными рисунками. — Я долго думал, что именно хочу набить. Но когда мне попалась луна, я сразу понял, что это именно то, что мне нужно.

— Так что она означает?

— Фазы луны означают цикличность, возрождение и бесконечные изменения. Растущая луна — начало и непорочность. Полная — совершенство и завершенность. Убывающая — самоограничение и сдержанность, конец предыдущего пути и неизбежное начало следующего. А всё вместе, это я — Пак Чимин.

Луна — одинокая и загадочная, появляется и исчезает. Самая яркая на всём необъятном небосводе. И в то же время самая таинственная. Прячет свою обратную сторону, которую никому не показывает.

Такая же обратная сторона есть и у солнечного Чимина. И эту свою обратную часть он тоже скрывает.

— Ну как, секс был кайфовым? — спросил Намджун, нежно целуя засыпающего Чимина в лоб.

Тот, сонный и бесконечно счастливый, расплылся в широченной улыбке.

— Кайфовый! — с готовностью подтвердил.

— И ты считаешь себя сейчас мега крутым и мега классным?

— Считаю, — еще одна улыбка, пока руки обнимают Намджуна и прижимают к себе еще крепче.

— Я же обещал.

Ким Намджун — заботливый любовник.

Для Пак Чимина. Больше — ни для кого.

— Так мы теперь… — Чим помедлил от пришедшей в голову мысли, которая тут же смахнула с него всю дрёму.

— Что? — подтолкнул его к продолжению Намджун.

— Ну вроде как… парочка?

«Ну нахрена ты это спрашиваешь?» — тут же стал себя корить. Ведь точно сейчас попросят за дверь! Один секс, пара разговоров, и он уже пытается покрепче к себе привязать своего любовника. Пак Чимин, тебе бы язык укоротить!

Но прежде, чем Чимин успел усиленно себя похлестать розгами и предать анафеме, как Джун слегка насмешливо поинтересовался:

— А ты бы этого хотел?

— Ну… да? — неуверенно не то ответил, не то спросил Чим.

— Ну тогда значит, что парочка, — легко подтвердил Намджун, пока Чимин пытался не запищать, будто малолетняя фанатка на концерте своей любимой группы.

— У настоящих парочек обязательно должно быть что-то парное! — выдал его рот, хотя мозг настойчиво рекомендовал заткнуться.

— Должно? Значит, будет.

Счастливый Чимин после этого бурного клубка эмоций тут же уснул, а Джун продолжал поглаживать под одеялом его доверчиво прижатое к нему тело, не сводя взгляда от этого тонкого и изящного лица.

Намджун ощущал… много всего.

Это странное пари закончилось. Он победил великолепного Джина и благородного Джинки. Средний сын сделал всех. И получил всё.

Проснулся Джун когда не было еще и шести — пусть и выходной, но Бан и Тан, навострив свои ушки, уже ждали своей законной воскресной прогулки. Тем более, прилично обиженные из-за того, что их выставили за дверь, и эту ночь они хоть и провели в своих привычных лежаках, но не в комнате хозяина, а в гостиной.

Чимин тоже проснулся, сонно наблюдая за одевающимся в спортивные шорты и борцовку своего… парня?

— Ты надолго? — хриплым от сна голосом спросил он.

— Погуляю с крошками. А ты еще спи.

Но Чимин уже понимал, что после того, как Джун уйдет, ему следует очень незаметно выскользнуть из комнаты и, пока никто его не попалил, вернуться в свою.

— Можно взять почитать у тебя какие-нибудь книги? — попросил он. — У меня с собой только учебники.

— У нас в доме есть целая библиотека, — Намджун улыбнулся, подошел к кровати и чмокнул его обнаженное плечо. — Там миллион книг. У нас все любят читать.

— Да… — пробормотал Чим. — Но мне немного неудобно заходить туда.

Его обычный маршрут включал только гостиную, кухню, выделенную ему комнату и (вот уж неожиданно) спальню Джуна.

Намджун еще раз улыбнулся, добравшись до соска и лизнув его, с удовольствием впитывая в себя чужую утреннюю дрожь. Перевернул хихикающего Чимина на живот и прошелся языком по позвоночнику, по каждой из лунных татуировок.

— Возьми на полках какие хочешь, — шепнул он. — А потом я проведу тебе экскурсию по нашей библиотеке.

Вернувшись с пробежки и организовав своим псам вкусный и полезный завтрак, Джун заглянул на веранду, где помятый, в одних пижамных штанах Сокджин очень лениво и очень задумчиво пил кофе.

— Братец, — и когда тот хмуро взглянул на него, продолжил: — Я выиграл пари, — сообщил он. — Так что не смей приближаться ни к моему кабриолету, ни к Пак Чимину.

Джин лишь досадливо поморщился — утро добрым не бывает.

Чимин в своей комнате разложил на столе книги, которые легально стащил у Намджуна.

Здесь было несколько крутых учебников по юриспруденции (он хотел знать о Намджуне всё и говорить с ним на одном языке), парочка нашумевших бестселлеров, а еще классика — и Чим уже знал, что первым делом он перечитает «Убить пересмешника» Харпер Ли.

В одной из книг закладкой служила смятая салфетка. С условиями пари.

***

В понедельник в 7:30 утра Тэхен уже садился в машину отца. Он снова был одет в дорогой костюм, строгую рубашку, на шее тугим узлом красовалась удавка в виде шелкового брендового галстука. Волосы были тщательно уложены в аккуратную прическу. Глаза серьезные, а взгляд — отсутствующий.

— Ну что, сынок, ещё один рабочий день, — проговорил отец после приветствия.

Тэ кивнул, но не произнес ни слова.

— Не выспался? — сделал отец еще одну попытку разговорить сына. И когда Тэхен и на это никак не отреагировал, уставившись в окно, добавил: — Ты видел, что я вернул тебе твой телефон?

— Да. Спасибо.

— Вы хорошо провели выходные с Джинки?

— Да. Спасибо.

Тэхен говорить не хотел, и отец, лишь пожав плечами, погрузился в изучение биржевых сводок.

Тэ застывшим взглядом смотрел на их с Чонгуком переписку. Хотя «их» — это, конечно, очень громко сказано. Он смотрел на те десятки сообщений, которые этой ночью отправил Чонгуку. Сообщения без ответа, хотя каждое и было отмечено как прочитанное.

Тэхен прокрутил их сначала в одну сторону, затем — в другую. Зашел в профиль Чонгука. На аватарке не было фотографии, вместо нее — только серый безликий круг. Но Тэ смотрел на этот круг и ему казалось, что он почти что видит там лицо Чонгука, его темные красивые удивительные глаза. Улыбку — такую редкую в обычной жизни, но как же много он улыбался и смеялся во время их путешествия в Вонджу! Родинка небольшая над верхней губой. Слегка капризный изгиб губ. И как они немного удивленно приоткрывались, когда ему было очень, очень хорошо. И не забыть тот взгляд, каким Чонгук смотрел на него тогда, в обсерватории. Во время нежного секса под яркими и загадочными звездами. Только бескрайнее ночное небо оказалось заинтересованным, но безмолвным свидетелем того, что происходило между ними. И Тэхена никто и ничто не переубедит, что в ту ночь занимались любовью не только их тела, но и их души.

А еще тот последний взгляд, когда они прощались. Столько нежности было в его глазах. Тогда почему?.. Почему праймс? Что Тэхен сделал не так?

Был слишком непосредственным? Говорил то, что думал, не скрывал огромного влечения к своему кролику? Отпугнул?

Чонгук сам пришел к нему. Сам сказал: «Хочу». И сам же его потом и бросил.

В его тюрьму-кабинет заглянула "Долорес". Голубой костюм, милейшая улыбка и глаза адовой с̶у̶к̶и̶ змеи.

— Младший господин Ким, вы же не забыли? Время обеда. Ваш отец вас ждет, — сладко пропела она, и Тэхен нехотя поднялся со своего места, засовывая телефон в карман и застегивая пуговицы пиджака.

— Надеюсь, на обед сегодня цианид, — проворчал он, проходя мимо хмыкнувшей ведьмы, мысленно уже подкладывающей на стол Тэхена новые стопки документов, которые ему нужно будет до вечера ночи обработать.

На удивление, за столом в ресторане, где отец обычно любил обедать, он был один. Тэхен недоуменно оглянулся.

— Я первый? — спросил он, не торопясь присаживаться. Сейчас придут старшие и надо будет вскакивать и всем приветственно кланяться.

— Почему я не могу пообедать с собственным сыном? — удивленно заметил отец.

Тэхен промолчал и занял свое место за столом. Некоторое время они переговаривались исключительно о меню и о том, на чем остановить свой выбор.

В итоге Тэхен заказал только салат-коктейль с креветками и кальмарами, отец же себе — полноценное меню от шеф-повара.

Тэхену казалось, что в него и эти кальмары не влезут, настолько не хотелось сидеть здесь и есть. Всё, чего он хотел сделать сейчас — это бросить всё, добраться в Ёнсе, найти там своего кролика, затащить его в выручай-комнату и допросить с пристрастием — о том, что с ним произошло буквально за один час, пока они не виделись. И почему он настолько решительно выложил на стол то смертельное комбо — из трех «праймсов». А потом можно зацеловать этого упрямца, и возможно даже, что стянуть с них обоих штаны и пропустить всю следующую пару. Да пофиг. Учеба еще будет. А вот Чонгук…

— Я буду скучать по нашим ежедневным поездкам и совместным обедам, — между тем проговорил господин Ким. На удивленный взгляд сына пояснил: — Сегодня твой последний рабочий день. С завтрашнего дня ты полноценно возвращаешься к учебе.

Тэ, у которого сердце поскакало бешенным галопом, всё же не спешил радоваться.

— А на каких условиях?

— В университете ты сам всё узнаешь.

Тэхен взял стакан с апельсиновым фрешем и в два глотка прикончил его полностью.

Ну что ж. Держись, Чонгук-и. Завтра тебе придется много кончать.

— Джинки показал мне то видео, — выдернул господин Ким Тэхена из его приятных мыслей.

— Какое видео? Из столовой? Ты же его уже и так видел.

— Нет, видео с избиением твоего друга, — и когда Тэхен побледнел (блять, Джинки! Нахрена ты показал эту запись? Тэ очень не хотел, чтобы она расшаривалась и дальше), отец продолжил: — И я всё равно не отказываюсь от того, что говорил тебе не раз. Насилие насилием не решить. Даже если есть очень большие основания для его применения. Ты ведь помнишь: если убить убийцу…

— Да-да, — перебил его Тэхен, уже зная, что дальше последует любимое выражение его отца, — я всё помню.

— Если убить убийцу, — не обратил на его слова внимания отец, — количество убийц в мире не уменьшится. И проблемы нужно решать не кулаками.

— А чем? — буркнул Тэ.

— Собрать доказательную базу и обратиться к вышестоящим инстанциям. Так, Тэхен, поступают взрослые люди. Так поступают в наш просвещенный двадцать первый век. А хочется выкинуть злость — надевай боксерские перчатки и иди лупить грушу. У твоего брата в доме целый зал для этого организован. Или как, по-твоему, он выкидывает свою агрессию?

Тэхен в ответ на эти нравоучения решил не настолько показательно закатить глаза. Он не жалел о том, что сделал — какое бы наказание ему за это и не впарили в универе. Сейчас в его голове был только Чонгук, которому завтра не поздоровится. Жаль, кубики остались у кролика. Но ничего, он и без них справится.

Придя с обеда, Тэ сел за свой стол, и пока та сука не увидела, что он отлынивает от работы, снова открыл в своем телефоне окно «диалога» (ок, монолога Тэхена) с Чоном. Долго смотрел на свои сообщения, проигнорированные и оставшиеся без ответа. Пальцы сами стали набирать текст.

И не поверил, когда сообщение сразу же отметилось прочитанным.

У Чонгука сейчас тоже открыта их переписка!

Тэ гулко вздохнул, подобрался и быстро набрал еще одно.

И снова прочитано.

Тэхен не успел дописать свое следующее сообщение, так как окно чата вдруг стало неактивным.

Какого?..

А следом появилась надпись:

Пальцы Тэхена мелко подрагивали, когда он медленно выключил и отложил свой телефон в сторону.

Кажется, для Чонгука три праймса всё же были концом.