Перед тем, как ты уйдешь. Часть II (8-10)

Они стояли перед Сокджином оба — и Чонгук, и Тэхен, пока тот в полнейшем охренивании глядел на них в ответ.

— Вы совсем ёбнулись?.. — первым нарушил он молчание.

Они практически ворвались в секционную, где Сокджин как раз делал первый разрез на теле пожилого мужчины, лежащего на большом металлическом столе.

— Если вы сейчас же не выйдете отсюда, вам обоим навсегда будет запрещен вход в это здание. Понятно? — почти прошипел он, потому что они молчали, а Сокджин, стоя над несчастным мертвым мужчиной в эту минуту жутко ненавидел эту парочку.

— Сокджин, нам срочно необходимо с тобой переговорить, — сказал Чонгук. Тэхен разрешил ему выйти из полицейского участка только на пятнадцать минут, и эти пятнадцать минут уже заканчивались (оказывается, Тэхен хорош в установлении латентного рабства. Надо будет обязательно провести такую ролевую…). — Это, — он постарался говорить не так строго, как надо было бы, чтобы не обидеть друга. Но и не настолько мягко, чтобы Сокджин не отдубасил его той металлической миской, в которой лежали какие-то стрёмные хирургические инструменты, — официальный визит.

— Да, официальный, — кивнул Тэхен, не сводя с Сокджина внимательного взгляда.

— Ждите меня в моем кабинете, — бросил судмедэксперт, решив, что убивать их лучше без свидетелей, вроде этого пожилого джентльмена.

Напарники быстренько ретировались, потому что у Сокджина от возмущения едва пар ушами не шел. И, возможно, это было бы забавным зрелищем, если бы тот реально не мог их прибить. Но он мог.

— Как-то, — задумчиво проговорил Чонгук, пока они шли мимо малой секционной, куда через отдельный вход привозили и вскрывали инфекционные трупы, — он побил санитара чьей-то отрезанной рукой. Потому что санитар облажался и случайно на ночь отключил морозильные камеры. И это не миф, как ты мог бы подумать… Я сам тогда разбирался с этим делом. Как коп.

Тэхен хмыкнул.

— Странно, что его после этого не уволили.

— Нет, не уволили… — Чонгук не сдержал улыбки. — После этого его сделали главным судмедэкспертом города.

Гук провел Тэхена к кабинету Сокджина коротким путем — мимо лаборатории и рентгеновского кабинета.

На самом деле, их судебно-медицинская экспертная служба была одной из выдающихся особенностей города, известного тем, что здесь размещалось крупнейшее бюро судмедэкспертизы во всём регионе. К ним приезжали из многих соседних городов, включая и крупные. Так что Ким Сокджин не зря выбрал именно этот, вроде ничем не примечательный город. Как для специалиста в области патологической анатомии, это было абсолютно верным решением.

Кабинет Сокджина оказался незапертым, и они без стеснения зашли внутрь. И пока ждали злого судмедэксперта, который точно явится сюда по их души, Тэхен, пройдясь несколько раз по комнате, оперся в ожидании о рабочий стол, заваленный стопками документов и папок. А Чонгук разместился в кресле Сокджина.

— Расскажи мне о нем, — попросил Тэ. — Он давно в городе? Как вы, такие разные, вообще смогли подружиться?

Чонгук задумался. Если бы не сложившаяся ситуация с отпечатками пальцев Сокджина на месте преступления, он бы тут же с воодушевлением принялся рассказывать обо всех особенностях своего друга, приправляя это комичными историями и своим смехом.

Но сейчас всё было по-другому. Каждое его слово должно быть тщательно обдуманным. Потому что, кроме того, что Чонгук и Тэхен — пара, они еще и копы. И сейчас, пока они при исполнении, всё, что скажет Чон, можно будет смело относить к показаниям, которые бы он давал как лучший друг подозреваемого в двух убийствах.

И в то же время, любые свои слова Гук должен анализировать ещё и как детектив, ведущий это дело.

— Сокджин — самый загадочный и самый необычный человек, которого я только знал. Кроме тебя, конечно, — быстро поправился он. Но Тэхен НАСТОЛЬКО загадочный и необычный, что для него следует придумать особое определение, и вообще, для Чонгука Тэ вне любой системы координат, и стои́т значительно выше и недосягаемее кого бы то ни было. — Он приехал сюда весь такой уверенный, шикарный, на крутой дорогой тачке. Ледяная принцесса. Так его когда-то звали, как только он переехал сюда. Потом перестали, потому что он однажды побил кое-кого за это. В баре. Разбил бутылку с виски, приставил розочку к горлу, и сказал, что вовсю исполосует ею лицо пиздевшего на него. В общем, ему поверили, и больше с тупыми прозвищами не приставали.

— Я смотрю, он парень с характером, — заметил Тэ.

— Да, — Гук кивнул. — Он не только на словах борзый, как у многих это обычно бывает. Он вполне может и втащить, если решит, что кто-то зарвался. Даже не предупредив перед этим.

Тэхен внимательно впитывал всё, что говорил Чонгук. Это всё была очень нужная и важная информация.

— У вас с ним никогда не было никаких конфликтов или стычек?

— Нет! Никогда.

— Как вы сошлись? Когда он рукой отдубасил санитара? Или когда розочку к горлу мудака приставил?

Чонгук, вспоминая, не смог сдержать улыбку.

— Когда он только приехал сюда, я запеленговал его, так как он значительно превысил скорость. Представь, раннее воскресное утро, осень только-только началась, и так приятно чиллить на свежем воздухе, пока еще все в постельках дрыхнут, птички поют и все дела. Я с утра на работу ехал…

— Утром в воскресенье?

— Ага, — Чонгук сверкнул ухмылкой, скосив взгляд на задумчиво перебирающего на столе Сокджина бумажки и канцелярские принадлежности Тэхена. — Тогда в моей постели еще не было одного сексуального бэд боя, который любит спать голышом и сверкать своей упругой пятой точкой. Так что да, тогда я ездил на работу и по воскресеньям. И только выехал c лесной дороги на трассу, как мимо меня с космической флэшевской скоростью что-то промчалось. Реально! Только синий цвет мелькнул. И в сторону города! Ну, я нацепил мигалку и погнался следом. Представляешь, пустить такого психа на наши улицы!

Ким слушал его с огромным интересом.

— Только не говори, что ты его догнал! — не поверил он. Если это тот же спорткар, что у Сокджина сейчас, он ни одной машине Чонгука не даст даже свои задние фары увидеть.

— Нет, конечно… Этот дьявол гоняет, как не в себе. Сумасшедший, капец… Никто не смог с ним совладать. Даже права грозили отобрать… Даже отбирали. Но он их выманил обратно и продолжает гонять.

Это очень вязалось с тем, что знал Тэхен.

— И что было дальше?

— Я потерял его из виду, а потом уже в самом городе у ресторана увидел припаркованный синий спорткар…

— Это насыщенный королевский цвет лазурного минерала азурит, идиот, — проворчал Сокджин, заходя в кабинет. — Твоя консервная банка только сзади слегка пыли пожрала из-под колес моей красотки.

Он прошел к столу и попытался согнать Чона со своего места. Но Тэхен мгновенно остановил поднимающегося на ноги Гука и усадил его обратно.

— Он болен и вообще находится здесь с кучей оговорок. Постоишь немного, — бросил он Сокджину. — Кто виноват, что у тебя нет гостевого стула?

— У меня нет гостевого стула, чтобы гости не приходили, — сухо ответил судмедэксперт. — Не зря тебя называют собачкой Чонгука. Хорошо отрабатываешь.

— Стараюсь. Эту беседу буду проводить я, чтобы впоследствии ни у кого не возникло сомнений в честности проведенного следствия. Так как Чонгук — твой лучший друг. Это предварительный опрос, и мы проводим его не в допросной из уважения к тебе, как к человеку, входящему в структуру наших правоохранительных органов. Если у нас возникнут дополнительные вопросы или всплывут какие-то новые сведения, следующий опрос будет проходить уже в участке. Несмотря на то, что это — предварительная беседа, она носит официальный характер и будет проводиться под запись. Так что, Сокджин… Соберись.

Патологоанатом бросил непонимающий взгляд на Чонгука, кусающего свои губы и глядящего на него почти умоляюще. Что вообще происходит? Когда они сказали, что у них к нему официальный разговор, он решил, что это связано с одним из дел, над которыми они совместно работают. Но теперь решительно ничего не понимал.

Тэхен же в это время включил диктофон на своем телефоне и положил его на середину стола. Он зачитал для протокола все необходимые сведения и еще раз предупредил о том, что разговор официальный и идет под запись.

Взгляд Сокджина всё больше мрачнел по ходу того, как говорил Ким.

— Назовите свое полное имя, возраст, домашний адрес и телефон, род занятий и должность.

Сокджин вновь взглянул на Гука, у которого в глазах была вся мольба этого мира — чтобы тот не выебывался и под запись предоставил им всю нужную информацию, засунув свою гордость, пафос и всё, что мешает ему вести себя адекватно, куда-то глубоко себе в задницу.

Судмедэксперт с силой укусил себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы грязно не выругаться и не послать эту парочку из своего кабинета куда подальше.

— Ким Сокджин, 37 лет. Специалист в области патологической анатомии. Главный судебно-медицинский эксперт этого города, — после чего он назвал все свои контактные данные, а затем холодно взглянул на Тэхена в ожидании следующего вопроса.

— Как давно вы проживаете здесь?

— С сентября 2018.

— Вы всегда работали только в патологоанатомической отрасли?

Сокджин помедлил.

— Нет, — в конце концов, сказал он. — Раньше я был доктором.

Чонгук вскинул на него удивленный взгляд — о таком он никогда не слышал.

— И какой была ваша специализация?

— Абдоминальная хирургия.

— Очень интересно... — протянул Тэ. Он засунул руки в карманы и отступил на шаг в сторону, чтобы находиться прямо напротив напряженного Сокджина, который стоял у противоположной стены. — И что же случилось? Потому что... Странно всё это... Сменить востребованную, уважаемую и высокооплачиваемую работу в… Где?

— Сеул, — сквозь зубы бросил Сокджин. Он понимал, что Ким специально встал таким образом, чтобы максимально давить на него. Кабинет был слишком маленьким для троих взрослых мужчин. Несмотря на то, что судмедэксперт находился сейчас в своем любимом месте, в котором проводил по 15 часов в день, сегодня впервые он почувствовал себя в нем неуютно. Как будто эта комната больше не принадлежала ему — теперь она была во власти этого человека.

— Сменить востребованную, уважаемую и высокооплачиваемую работу в Сеуле на… Работу в секционном зале небольшого городка?.. — продолжил допытываться Тэхен, всем своим видом показывая, что такое решение мог принять только идиот или тот, кому есть что скрывать. — Необычно, не находите? — он, словно представитель диких опасных кошачьих недоверчиво сузил глаза.

— Не нахожу, — раздражаясь, бросил в ответ Сокджин, сложив руки на груди и максимально закрываясь от ситуации и парня своего друга. — Сейчас я — квалифицированный специалист в патологической анатомии и признанный эксперт в области судебной медицины.

— Всё равно мелко, — скучающе произнес Тэ. — Так что случилось? Убили кого-то на операционном столе? Возмущенный пациент выиграл охуительный по количеству своих нулей в чеке иск? Ваше личное докторское кладбище оказалось непомерно большим и ночью приходило к вам в кошмарах?

Чонгук как можно тише выдохнул. Тэхен был слишком хорош в допросах. Он был настолько холодным и настолько пугающим, что, честно говоря, хотелось рассказать ему всё, и даже больше, только бы он отстал.

Обычно допросы проводил Чонгук, Тэхен в основном предпочитал не вмешиваться, больше пасуя Чону мяч колкими или наводящими вопросами, давая ему возможность самому дожимать подозреваемого.

Но сегодня допрос проводил только Ким, и Гуку определенно было на что посмотреть.

Обидно только, что увидеть это Чонгуку пришлось на своем лучшем друге.

— Если вы поднимете мои данные, то увидите, что показатели моих неудачных операций были одними из самых низких по стране.

— Тогда в чём дело? — не отставал Тэ.

Сокджин повел плечами, будто от сквозняка. Но в его маленьком кабинете не было окон, и сквозняков тоже не было.

— Выгорел в своей профессии. Больше не видел себя в ней. Захотел работать один и с минимумом контактов с живыми людьми.

— Вам нравится ваша работа?

— Мне нравится моя работа. Я полностью доволен и своим решением изменить специализацию, и идеей переехать из мегаполиса сюда.

— Почему судебная медицина? Это очень отличается от патологической анатомии, разве нет? Я не очень большой специалист в таких вещах, признаю... Но выбор углубиться в криминальную медицину ведь неслучаен?

Сокджин, подумав, переместился к другой стене. И, конечно же, Ким отошел на шаг, чтобы снова быть прямо напротив Сокджина.

Такое давление мешало ясно думать, а чувство дискомфорта добралось до самого горла и плескалось уже там.

Судмедэксперт прекрасно понимал, что это делается для того, чтобы не дать ему возможности сочинять на ходу и вынудить даже против его воли говорить только правду.

— Работа патологоанатома ограничена рамками. А мне нравится не только проводить вскрытие, выписывать заключения о смерти и делать биопсию. Мои интересы гораздо глубже. Я хочу видеть качественный результат своей работы. А это дает как раз судебная медицина, помогающая устанавливать правду, которую пытаются скрыть. Заключение судмедэксперта становится доказательством в суде и причиной для вынесения приговора. Это дает завершенность моим внутренним потребностям, как специалиста.

— Что входит в ваши обязанности? Расскажите подробно, — попросил Тэхен, доставая из кармана телефон и проверяя наличие новых сообщений. Опять тот фермер жалуется на кражу куриц. У них с Гуком очаровательная профессия. Сейчас они разберутся с серийным убийцей-мстителем, а потом отправятся на поиски похитителя пернатых.

— 20% моей работы — это вскрытия тел умерших. Установление причин смерти, причин появления телесных повреждений и причиненного вреда здоровью. 25% — это исследования потерпевших. Живых. Снятие и документальная фиксация нанесенных им травм. 50% занимают специальные лабораторные исследования — криминалистические, генетические, биологические, цитологические, гистологические, химические и другие. Остальное — это участие в следственных действиях на местах происшествий, экспертизы в суде и выполнение сложных комиссионных экспертиз. Кроме этого я участвую в ликвидации медицинских последствий в результате чрезвычайных ситуаций. Достаточно подробно?

Тэхен кивнул.

— Достаточно, — он достал из кармана распечатанную фотографию Пак НаРы и показал ее Сокджину. На фото НаРа ярко улыбалась, демонстрируя свою идеальную улыбку. — Ваша девушка? Красивая. Практически завидую.

— Что?.. — Сокджин в непонимании глядел на фото. — Я не знаком с ней.

— Да прям! Никогда не были в ресторане быстрого питания «Овечка»? — притворно изумился он.

Судмедэксперт фыркнул. Какая нахрен «Овечка»??

— Пфф. Я не ем в подобных местах.

— Нормальное место, — проворчал Чонгук. — По четвергам в меню входят дополнительные пельмешки.

Тэхен бросил быстрый взгляд на Гука, а затем глазами указал ему на диктофон. Но тот только безразлично махнул рукой. Тэ и так ранее надиктовал, что при опросе присутствует и детектив Чон, так почему бы не возмутиться наездом на «Овечку»?

— Значит, — продолжил Тэхен, — вы утверждаете, что не знакомы с этой девушкой?

— Впервые ее вижу.

— Вы когда-нибудь бывали по этому адресу? — Тэхен назвал улицу и номер дома, где проживала убитая Пак НаРа.

— Нет.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно, — сухо проговорил Сокджин. Его уже конкретно достала вся эта бессмысленная беседа. К тому же он видел кучу знаков вопросов в глазах Чонгука, наверняка обиженного, что Сокджин ему о себе многого не рассказывал.

— Ситуаций, в которых бы вы… Ну, не знаю, выпили и познакомились в баре с девушкой, она привела вас к себе, вы провели вместе ночь, а затем рано утром ушли, даже толком не помня, где были… Такие ситуации возможны?

— Нет, — тон Сокджина был абсолютно категоричным. — Меня не интересуют девушки в интимном плане. Я вам даже больше скажу: у меня не встает на девушек. Я — гей. Открытый и стопроцентный. Поэтому такая ситуация исключена.

«Сокджин, ты себе не помогаешь…» — в отчаянии думал Чонгук. Можно было бы сойтись, что он когда-то был в квартире, провел ночь и больше никогда туда не возвращался. А так… Учитывая, что над девушкой не было совершено никакого сексуального насилия, а первому убитому его хрен засунули в зад… Признание Сокджина в своей ориентации шло ему совершенно не на пользу.

И вообще, сегодня был какой-то ебанный день открытий. Оказалось, Сокджин был доктором, оказалось, он открытый гей (насколько же он открытый, если никогда этого вслух Гуку не говорил??).

— А с парнями такое бывало? — продолжил гнуть свою линию Тэхен. — Чтобы снять ночью в клубе, поехать к нему или к вам и провести вместе ночь. А наутро разойтись в разные стороны навсегда. Такое бывало?

Сокджин облизал пересохшие губы. Ким душил его своими вопросами, и он знал, что не имеет права лгать — ведь выяснят всё сами. В особенности, такая бешеная гончая, опасная ищейка, как Ким Тэхен.

— Бывало.

— Когда такое было в последний раз?

— Точно не помню... — но так, как Тэхен продолжал сверлить его вопросительным взглядом, добавил. — Кажется, в прошлую пятницу.

Неожиданно.

— Вы сейчас в отношениях?

— Нет.

Чонгук удивленно глядел на друга. Подождите. Стоп, что? А как же суперинтендант?

— Вопрос для следствия, — вступил он в беседу. — Какую позицию ты занимаешь в постели?

— Что? — Сокджин в непонимании глядел на друга, будто только сейчас увидел, что тот тоже присутствует при допросе.

— Первое убийство, которое мы расследуем — в нем присутствует сексуальный подтекст. Поэтому мне нужно знать твою позицию в постели.

Сокджин скрипнул зубами. Когда-нибудь он прибьет Гука — тот сумел сделать эту беседу максимально некомфортной. Хотя, до этого Сокджин думал, что более некомфортно уже некуда. Спасибо, друг.

— Я — актив.

Чонгук, несмотря на ситуацию, всё же почувствовал восторг. Он выиграет это долбанное пари!

А Тэхен на этом запнулся. В смысле — актив? Но Намджун сказал ему другое…

Да и выглядит Намджун как топ, и поведение у него стопроцентного топа, в то время как Сокджин…

— Ким Сокджин, — продолжил говорить он, пообещав себе подумать об этом позже, — ваши отпечатки пальцев обнаружены в доме убитой вчера Пак НаРы. Девушку пытали, отрезали ей волосы, а затем задушили. Это всё произошло в ее собственной квартире. Там же, где были обнаружены посторонние отпечатки пальцев. Ваши.

— Этого не может быть, — быстро проговорил Сокджин. — У вас произошел сбой в системе. Я эту девушку не знаю и никогда по адресу ее проживания не был.

— У вас бывают отключки или потери памяти?

— Нет.

— Вы принимаете лекарственные или наркотические препараты?

— Нет.

— Как часто вы пьете алкоголь?

— Умеренно. Могу выпить пиво вечером или что-то крепче на выходных... Но это никогда не выходит за нормы разумного.

— Вы садились когда-нибудь пьяным за руль?

— Нет.

— У вас есть постоянный сексуальный партнер?

И снова Сокджин запнулся.

— Нет.

Тэхен вздохнул, понимая, что им придется снять еще и показания с суперинтенданта.

— Вам знаком этот человек? — он сунул Сокджину под нос фотографию Кан Сонхо. Тот взглянул на фото, затем раздраженно проворчал:

— Конечно, знаком! Я делал его вскрытие. Впервые я увидел его на месте обнаружения его останков позавчера.

Блять, если ситуация Сокджина усложнится, могут принять решение о повторном вскрытии Кан Сонхо. Тогда придется иметь дело с Сонни Джи.

Тэхен задал Сокджину вопросы об алиби — что на первое убийство, что на второе оно было шатким. Обе ночи тот провел, по его словам, дома один, подтвердить это, соответственно, никто не мог.

Тэ уже почти засобирался, но прежде, чем закончить предварительный опрос и выключить диктофон, задал еще один вопрос:

— Ким Сокджин, скажите, у вас есть враги?

Тот вскинул на него утомленный этой неожиданной беседой взгляд.

— Что? Какие враги?

— Люди, — терпеливо стал пояснять ему Тэхен, — которые испытывают к вам настолько сильные негативные эмоции, что могли сфальсифицировать результаты дактилоскопии, — он проследил за шоком, промелькнувшим на лице Сокджина. — Ну, так что? Есть такие люди?

В голове у судмедэксперта стремительным галопом скакали полярные по своей сути мысли, и это было понятно по тому, как быстро эмоции сменялись одна на другую на его лице. Последняя эмоция, появившаяся и быстро исчезнувшая, прежде чем Сокджин нацепил на себя маску безразличия, была абсолютная паника.

Тэхен сам себе внутренне удовлетворенно отбил пять.

— Вы согласны повторно сдать отпечатки пальцев и сделать ДНК-тест?

Когда Сокджин дал согласие, Тэ закончил запись и выключил диктофон.

— Какого хера?! — воскликнул Чонгук и подорвался на ноги. — Какого хрена ты ничего не сказал о суперинтенданте?! У тебя нет алиби на две ночи, ты — конченный придурок!

— А что я должен был сказать? — разозлился Сокджин, мысли и эмоции в котором в эту самую секунду бурлили на самых высоких градусах. — Что я был с шефом полиции?! Чтобы его карьера тут же рухнула вниз? Не смейте привлекать в ваше расследование Нама, — с нажимом произнес он. — Официально у нас с ним никаких личных отношений нет, пусть так и будет.

— Если ты окажешься единственным подозреваемым, если кто-то действительно пытается тебя подставить, это придется обнародовать! — бушевал Гук.

— Пока я — не единственный подозреваемый, — процедил Сокджин, — мы все будем молчать!

Тэхен не произнес ни слова во время этой вспышки эмоций, а затем спокойно порекомендовал:

— Подготовь список своих врагов. Он нам пригодится.

— У меня нет врагов, — быстро произнес судмедэксперт.

Тэ безразлично кивнул.

— Понимаю. Но ты всё же подумай над этим. Вдруг кого-то вспомнишь.

К примеру, того, о ком ты подумал первым, и из-за чего на твоем лице отразились паника и испуг.

Как только напарники вошли в здание участка, их тут же перехватил суперинтендант.

— В мой кабинет, быстро!

И ушел, даже не дожидаясь их.

— Ты вернешься к нам, — безапелляционно заявил Тэ.

— Но…

— У нас день латентного рабства, не забыл? Мы и так провели у Сокджина почти час, на тебе штраф в сорок пять минут.

— Охренеть! — возмутился Чон. — Мы же вместе там были!

— Не считается. Марш.

Он проследил, пока возмущенный Гук скрылся за поворотом, и поспешил к шефу.

— Дай мне его запись, — сразу же сказал Намджун, едва Тэхен переступил порог кабинета.

Ким без лишних слов достал свой телефон и отправил боссу запись допроса.

Затем он наблюдал за бледным и мечущимся по кабинету другом.

— Насколько всё плохо? — спросил тот.

— Есть прямая улика — отпечатки пальцев на одном из мест преступления. В остальном же никаких связей с жертвами нет, даже косвенных. Но мы, конечно же, проверим это детальнее. Нужно будет показать всем тем, кого мы опрашивали в связи с делом Кан Сонхо, фотографию Сокджина. Пусть это сделает кто-то из младших.

Намджун задумчиво кивнул.

— Я рад, что этим делом занимаетесь вы с Чоном, — наконец, сказал он.

— Мы сделаем всё, что в наших силах. Я не знаю, каким образом туда попали его отпечатки. Но либо его кто-то подставляет, либо он нам чего-то не договаривает. Поверить в то, что он хладнокровно убил двоих… Нет, поверить я в такое могу — он мужика отрезанной рукой избил. Но всё же… Те две ночи вы были вместе?

Намджун сглотнул.

— Только одну из них. Первую. Даже если использовать мои показания, этого будет недостаточно. Потому что у него мог быть сообщник. Сокджину необходимо твердое алиби на ВСЕ дни. И тогда отпечатки ничего значить не будут.

***

Их планерка осложнялась наличием в команде унылого Квона — тот в обязательном порядке на каждое сказанное предложение вставлял свои пять вон, был недоволен ни одним из шагов, сделанных следствием, и сразу же записал на доске подозреваемым №1 Ким Сокджина, значительно понизив в очереди и Ли Раима, и Юи Аясе.

Чонгук с Тэхеном только переглянулись, но сделать что-либо они были не в состоянии — против Сокджина были прямые улики, и он на самом деле (как бы им не хотелось этого отрицать), был подозреваемым номер один.

Кёныль, насупив брови, всю планерку помалкивал. Кажется, после результатов дактилоскопии его настроение тоже значительно понизилось.

Поверить в причастность к убийствам Ким Сокджина было невозможно, к тому же, у него отсутствовал главный компонент — мотив.

— Если говорить о физических данных, а также о возможности совершить оба преступления — Ким Сокджин мог это сделать, — через силу сказал Чонгук, пока унылый Квон что-то быстро строчил в своем блокноте. — У него нет убедительного алиби на оба убийства.

— Насколько я знаю, — протянул Квон, — ваш судмедэксперт не раз участвовал в драках. Его психическая составляющая нестабильная.

— Его психическая составляющая стабильная, — сухо парировал Тэхен. — Участие в драках не является показателем нестабильности психики.

— Он постоянно нарушает правила дорожного движения, — продолжал давить Квон.

— Это тоже не является признаком склонности убивать.

Тэ повернулся к патрульному.

— Ты поискал, как я просил? Есть какие-либо истории, связанные с Кан Сонхо или с тем местом, где было обнаружено его тело?

Кёныль отрицательно покачал головой.

Судя по всему, только Ли Раим способен рассказать ему то, что прольет свет на мотив этой жестокой мести — в этом Тэхен не сомневался.

Чонгук прочистил горло, которое продолжало усиленно клевать зараженное бешенством стадо диких воробьев. Но Тэхену он об этом не скажет — а то тот точно запрет его дома и не выпустит оттуда ближайшие лет сто. У него уже и так проступок за мокрые ноги, штраф в 45 минут и в будущем на целый день — вибратор в заднице.

А у них, между тем, важная миссия — очистить имя Сокджина и обнаружить убийцу до того, как тот убьет снова.

А еще Гуку очень хотелось, чтобы Тэ перестал трястись над ним, словно курица наседка, и вспомнил, что Чонгук еще и его горячий бойфренд.

Честно, Чонгуку очень хотелось качественного секса, с кучей фиолетовых засосов и взаимных укусов, чтобы оба потом валялись потные, уставшие и затраханные до невозможной невозможности, и чтобы даже пошевелиться было лень.

Но пока Чон болеет — секс в их спальне 100% под запретом.

Увы.

— Давайте подробно пройдемся по делу Пак НаРы, — вздохнув, сказал он. — Спасибо первому участку за первичное расследование и собранные данные, — он кивнул унылому Квону, а тот уныло кивнул в ответ. — Детектив Квон, вы были на месте преступления?

— Пфф. Нет... Я этим убийством не занимался.

Отлично. Зачем он вообще здесь?

— Пак НаРа, 29 лет, родилась и всю жизнь прожила в этом городе. Окончила местную школу, высшего образования нет. Последние шесть лет работала официанткой в общепите "Овечка". Неконфликтная, общительная. В десять вечера ушла с работы, была в хорошем настроении. Домой обычно ходит пешком, ее работа находится в двадцати минутах ходьбы. На следующий день была не ее смена, так что там ее не хватились. Мама приехала, привезла продукты. Открыла своим ключом дверь — а там в спальне уже холодный труп.

— Жесть... — пробормотал Кёныль.

— Девушка была убита ночью. Следов сексуального насилия или прижизненных пыток нет. Рот сургучом был запечатан посмертно. Ее обнаружили сидящей в кресле, на шею была наброшена веревка — муляж. Девушку задушили руками, при этом она была в сознании. Из весомого — на столике возле кресла, в который усадили труп, были обнаружены отпечатки пальцев. Эти отпечатки идентифицированы как отпечатки Ким Сокджина.

— Жесть... — снова повторил Кёныль.

— Что касается личных отношений, то по словам опрошенных знакомых и соседей она периодически сходилась и расходилась с Чан Сушимом, 32 года.

— Чан Сушим... Что-то знакомое, — пробормотал Тэ.

— Район 31, племянник владельца дома №8, — вклинился Кёныль, его голос был тихим.

Тэ и Чонгук переглянулись.

Ну, конечно... Скользкий племянник, друг Пак Бёнчхоля, один из подозреваемых в их прошлогоднем деле о маньяке.

— Он же вроде не живет в этом городе, — заметил Чон, отойдя от первоначального шока. Он принялся рыться в материалах дела, пока Тэхен рыскал в памяти, вспоминая всё, что они знали о Чан Сушиме. Гук пробежался взглядом по показаниям пожилой соседки родителей НаРы. — Любовник Пак НаРы еще со школы, токсичные отношения, травка в плохой компании и все дела. Когда он окончил школу, они со скандалом разбежались и он уехал покорять Сеул. Вместе с будущим учителем зарубежной литературы Пак Бёнчхолем. Впоследствии Чан Сушим периодически приезжал сюда, но родители давно уехали жить на побережье, так что он останавливался в пустующем доме своего дяди в районе №31.

— Где он сейчас? — спросил Тэхен.

— Информации нет.

Все новые данные они понемногу вносили на доску. Некоторое время разгребали и обрабатывали информацию, а также пытались обнаружить связь между двумя убитыми. Но видимой связи не было.

Несмотря на то, что оба прожили всю свою жизнь в этом городе, они нигде не пересекались. Абсолютно. И даже надеяться на то, что Кан Сонхо обедал в "Овечке" тоже не приходилось — заведение, где работала девушка, располагалось ни рядом с его домом, ни рядом с фабрикой.

— А что если... — Чонгук отхлебнул из чашки Тэхена немного кофе, потому что Тэ не разрешил ему сегодня никаких кофейных напитков — только некрепкий цветочный чай и горячее молоко с медом (что??). Постоянные рецепты лечения и ухода за больным присылал Вишенке Оракул (не настолько Чонгук был больным, но кому это доказывать?? Ради всего святого, будто он впервые простужался...). — Что если Пак НаРа была той девушкой, с которой встречался в день своей смерти Кан Сонхо?

Тэхен, подумав, кивнул.

— Такое вполне возможно. У него точно было любовное свидание — он принял виагру. Нужно будет установить подробные передвижения девушки в тот день. И ее алиби на момент убийства Кан Сонхо. Она могла быть соучастницей в первом преступлении. А затем ее убили саму. Пак НаРа, совершенно не боясь, впустила убийцу в свой дом. Никаких следов взлома обнаружено не было. Да, такое могло быть. Патрульный, займешься этим. И еще выясни всё о Чан Сушиме — где он сейчас и есть ли у него алиби на оба убийства.

— Этот племянник — мерзковатый тип... — проговорил Гук, незаметно воруя еще немного кофе из чашки Тэ. При этом даже унылый Квон с жалостью взглянул на Чона, потому что все, кроме Чонгука видели, что Тэхен наблюдает за своим напарником через зеркало, висевшее возле стеллажа, где хранились все открытые дела. Никогда не недооценивай отражающие поверхности. — Я тогда, если честно, когда мы допрашивали его, думал, что убийца — он. У него прям на лбу написано: "Замешан в куче незаконных и мерзких дел". Даже расстроился, когда понял, что он — не виновен.

Тэхен подошел ближе, наклонился, и пока остальные были заняты своими делами, прошептал ему на ухо настолько низким, бархатистым голосом, посылая при этом толпы мурашек по всему телу Чона, что, честно, не кончить при этом было крайне непростым делом:

— Мокрые ноги... Штрафные 45 минут... Ворованный кофе... — он коснулся губами мочки уха Гука, в то время как Кёныль, заметив это, очень быстро закрыл собой обзор ленивому Квону, показывая офигевшему и недовольному детективу карту местности южного побережья. — Я продлю наш рабовладельческий строй до самой ночи... — рука Тэхена легонько пробежалась по талии Гука и коснулась наручников, прикрепленных к ремню.

"Да!!!" — с придыханием закричало всё внутри Чонгука. У них сегодня ночью будет секс! Секс в наручниках! Да!!

— Спасибо, детектив Ким, — громко сказал Чонгук, отстраняясь и стараясь хоть каким-то образом замаскировать счастливые нотки в своем голосе. — Это интересная версия. Мы ее проверим.

Патрульный отошел от стола Квона, в то время как ему вслед полетело максимально недовольное:

— Так я не понял... Что ты мне показывал?!

— Южное побережье, — удивленно сказал Кёныль.

— Но зачем?!

— Я там отдыхал в детстве. С родителями. Хорошее место. Ага.

Патрульный кивнул и вернулся к доске, на которую до этого выписывал показания из отчета экспертно-криминальной службы.

— Странный мальчик... — проворчал унылый Квон, продолжая сверлить спину Кёныля недовольным взглядом. Все в этом участке какие-то нереально странные. Эти двое детективов стопудов ебутся, им только таблички говорящей об этом на лбу не хватает. Патрульный какой-то мутный. Местный суперинтендант помешан на мужских гениталиях и спит с судмедэкспертом... Куда он вообще попал?..

Позже Тэхен отлучился, пообещав на обратном пути купить для всех у уличных торговцев вкуснейшие пельмени с кимчи.

— Ли Раим, — Тэхен широко улыбнулся.

В этот раз он нашел фермера на его поле, где тот занимался сбором урожая. Финик, увидев детектива, и уже принимая его почти за родного, завилял хвостом.

Бывший военный остановил трактор, выключил зажигание и не спеша вылез оттуда, глядя исподлобья на Кима.

— День, когда вы не придете, я отмечу в календаре красным. Как праздничный.

Тэхен продолжал улыбаться.

— Не радуйтесь заранее. Он придет нескоро. Разве что, — Тэ подошел ближе и потрепал алабая за ухом. Тот еще радостнее завилял хвостом. — Разве что вы расскажите мне самую позорную историю Кан Сонхо. За которую ему отомстили.

— Мне нечего сказать! — насупился фермер.

Тэхен достал телефон и показал фотографию Ким Сокджина.

— Видели его?

— Нет.

Тогда он показал фото Чан Сушима — а вот его Ли Раим узнал сразу.

— Один из отбросов этого города, — прокомментировал он.

— Расскажите о нем, — попросил Тэ.

— Да я ничего и не знаю. Я много лет был в разъездах из-за работы. Знаю только, что он был из тех детей, что доставляют всем вокруг проблемы. Мелким промышлял в какой-то банде. Проводил всё свое время в неблагополучных районах города. Когда глаза смотрят в небо, в них отражается небо. Когда в болото — в них отражается болото. Это всё, что можно сказать о Чан Сушиме.

— Не соглашусь, — возразил Тэхен. — Иногда у людей нет выбора, на что именно смотреть. Но в глазах у них, на что бы они не глядели, отражается то, что в их сердце, — фермер на это безразлично пожал плечами. Каждый остался при своем мнении. Тэхен думал, что если бы он разрешал своим глазам отражать всё то, на что ему в жизни приходилось смотреть, он бы никогда не посмел подойти к Чонгуку, и нарушить тем самым его внутреннюю чистоту. — Чан Сушим был замешан в той истории?

— В какой истории? — в очередной раз нахмурился фермер.

— В той, о которой вы упорно молчите.

— Мне нечего сказать, — Ли Раим повернулся и направился к своему трактору. — У меня много работы! — бросил он, даже не оборачиваясь.

— Конечно, — пробормотал Тэ, — как скажете, — он еще раз погладил собаку, после чего та ускакала вслед за своим хозяином.

Было бы прекрасно, если бы тот не упрямился, и рассказал ему всю правду.

Было бы прекрасно, но не было.

— Я завтра еще приду! — крикнул он вслед фермеру.

— Терпения не хватит меня дожать, — парировал тот, пропуская собаку внутрь и захлопывая дверь трактора.

Да неужели? Там, где кончается терпение, начинается выносливость.

Тэхен заехал на рынок, где, он знал, находится лучшее место с уличной корейской едой. Он накупил для всех пельмешек с кимчи, а на десерт немного традиционных сладких "золотых рыбок" пуноппан.

Уже на стоянке возле участка, когда Тэ выгружал брошенные на заднее сидение заманчиво пахнущие бумажные пакеты с едой, он почувствовал, как кто-то стремительно подошел к нему сзади.

Одной рукой подхватив пакеты, а другой нащупав оружие, Тэ медленно выпрямился и захлопнул дверь внедорожника.

— Дикая пантера, — услышал он позади. Тэхен обернулся, уже зная, что увидит Ким Сокджина. Тот был одет легко, только наброшенная на медицинскую робу куртка с чужого плеча. Волосы были в беспорядке, очки съехали на самый кончик носа. Видимо, несколько последних часов дались судмедэксперту нелегко. — Пантера — именно тот зверь, что мне нужен, — с легким смешком добавил он. Но его глаза совсем не улыбались. — Только хищник вроде тебя победит другого жестокого хищника, — Тэхен молчал, одной рукой прижимая к груди пакеты и продолжая изучать своим рентгеновским взглядом напряженного судмедэксперта. — Меня подставили. Я не знаю ту девушку и никогда не был в ее квартире. Но если меня подставил тот, о ком я думаю... — Сокджин не сдержался и гулко сглотнул. — Мне понадобится помощь и защита кого-то вроде тебя... Помнишь, ты задолжал мне услугу? Тогда, когда я позволил тебе увидеть тело Чхве Бомгю? Ты мне должен, Ким Тэхен. И я пришел обналичить эту услугу.

— Я вот о чем подумал, — Чонгук в двадцатый раз перебирал отчеты на своем столе. У него немного слезились глаза и чувствовал он себя неважно. Конечно, Тэ прав — за один день нереально вернуться в норму, но всё же было обидно, что собственный организм настолько подводит своего хозяина именно тогда, когда необходимо максимально собраться и бросить все силы в работу. — Помнишь, за день до убийства Кан Сонхо мы свидетельствовали суицид?

Тэхен помедлил. А ведь действительно.

Он сидел за своим столом и как раз набирал сообщение Чимину. Но после слов Чона отложил телефон.

— Конечно... Ави Сакаи, суицид через повешенье. Жена была категорически не согласна, что это самоубийство. Еще накричала на нас из-за этого.

Тэхен и Чонгук обменялись обоюдными задумчивыми взглядами. Слишком много удушений за последние дни. Слишком подозрительно.

— Думаешь, кто-то мстит за то, что Сакаи покончил с собой? — выдвинул версию Тэ.

— Или это — самое первое убийство, — заметил Гук. Ему всё больше казалось, что они нащупали правильную ниточку. — Если предположить, что смерть Ави Сакаи каким-то образом связана с нашими убийствами, нам следует заняться этим делом снова.

— Вскрытие делал Сонни Джи. Неожиданно, но нам это на руку — Сокджин сейчас под подозрением, — Тэхен вскочил на ноги и подошел к окну. Унылый Квон куда-то делся, патрульный занимался порученными ему делами. Так что сейчас они были в комнате совершенно одни. Хорошая возможность обсудить дело без посторонних. — Ок... Давай смоделируем. Если смерть Ави Сакаи была самым первым преступлением... Тогда оно очень отличается от двух остальных. Инсценировка самоубийства. Плюс никаких надписей и никаких посланий.

— Согласен. Но убийство Сакаи могло быть спонтанным. Убийца пришел выяснить отношения, предъявить ему его прошлые грешки. Что-то пошло не так, он вспылил и убил Сакаи. Впопыхах инсценировал самоубийство. Вернулся домой, а потом осознал, что этим убийством открыл в себе ящик Пандоры — проснулась жажда крови и желание отомстить всем остальным, по списку.

— Такое могло быть, — согласился Тэ. — Ты заметил, что по степени жестокости оба убийства отличаются друг от друга? Да, и Пак НаРу и Кан Сонхо убили, изуродовали и оставили послания. Но если к Кан Сонхо были применены нереальные прижизненные пытки, то НаРу при жизни не пытали, а сургучом рот залили уже после смерти.

— Потому что степень их вины — разная.

— Именно. И убийца это четко понимает. Это не маньяк, убивающий без конкретной цели, ведомый только своей жаждой убивать или живущий в своем нереальном мире. Этот человек мыслит здраво. И воздает каждому по заслугам. И ты прав: у него есть список. Что-то по типу: "Убить в первую очередь". Первым был Кан Сонхо — степень его вины самая большая. Он участвовал в чем-то нехорошем лично. Пак НаРа растрепала что-то, что, в итоге, и привело к тем ужасным последствиям. Сработал эффект бабочки. И наказанием ей за это была смерть. Но Кан Сонхо лично участвовал во всем, поэтому убийца измывался над ним по максимуму, чтобы тот при жизни понимал и осознавал, за что именно он страдает и почему умирает.

— Думаешь, будут еще убийства?

— Вполне вероятно. Хотя, конечно, та история могла закончиться только двумя виновными — такое тоже возможно.

Чонгук быстро черкал в своем рабочем блокноте новые рабочие гипотезы.

— Смерть Сакаи могли представить как суицид, — медленно проговорил он, — чтобы никто не связал его с последующими убийствами. Возможно, связь между ними слишком большая и слишком палевная для преступника.

Тэхен кивнул.

— Знаешь, что еще привлекает мое внимание? — спросил он Гука, наблюдая в окне за спешащим по своим делам прохожим. — Послания убийцы. Он будто пытается рассказать свою историю и почему он в такой ярости. Я уверен, — добавил Тэ, — что этот человек — психически здоров. Но он слишком зол.

Чонгук нашел и зачитал оба послания:

— Первое убийство, Кан Сонхо. "Пусть Бог будет милосерден к моим врагам. Потому что я не буду". Второе убийство, Пак НаРа: "Мои внутренние демоны смотрят на меня и сомневаются, что демоны — это они". Да... Думаю, в твоих словах есть смысл. Убийца осознает, что делает ужасные вещи. Но остановиться уже не в состоянии. Боюсь, нас ждет убийство номер три... — вынужден был признать Гук.

— А что если... — Тэ быстро облизал губы, захваченный новой идеей. — А что если возле тела Ави Сакаи тоже было послание? Только мы этого не поняли? Мы искали предсмертную записку — но ее не было. Если его смерть действительно была первым убийством, убийца должен был оставить какой-то свой маркер. Подпись. Он не смог бы уйти просто так, даже несмотря на то, что сделал всё, чтобы смерть Ави Сакаи была представлена как суицид. Знаешь, как те, кто подделывают картины великих? Очень часто они не могут удержаться и оставляют какой-то скрытый знак, подпись — о том, что это их работа.

Чонгук задумчиво кусал губы. С одной стороны, если они сейчас глобально уделят время суициду, они могут упустить что-то в делах Кан Сонхо и Пак НаРы. Да и третье убийство уже на пороге. И если этот вариант — битый, они потеряют бесценное время впустую. Но с другой стороны, если смерть Ави Сакаи и эти два убийства — звенья одной цепи, тогда они значительно продвинутся в расследовании.

Тэхен терпеливо ждал — Чонгук был старшим детективом, но даже и без этого — Тэ изначально отдал ему всю инициативу во всех рабочих вопросах. И как Чон решит, так и будет.

Но сам Ким ставил на то, что Гуки прав — смерть Сакаи попахивает связью с убийствами, которые они сейчас расследуют.

— Если исходить из версии, что мотив преступлений — месть, из этого вытекает два вопроса, — пока Гук размышлял, Тэхен продолжил мозговой штурм. — Первый: мстят за себя или за кого-то другого? Второй: то, за что сейчас прилетает виновным расплата — насколько давно это произошло? Я могу ошибаться, но в отличие от Кан Сонхо и Пак НаРы, супруги Сакаи — оба неместные, и живут здесь только последние года два. Кажется, Пинки Сакаи перевели сюда по работе, а муж трудился на дому.

— Берем в работу дело о суициде, — принял решение Чон. Вероятность того, что смерть Сакаи связана с убийствами — большая. Если они проигнорируют это — подобное им может здорово аукнуться. А что касается ресурсов... У них есть патрульный Юн и унылый Квон... Справятся.

— Ави Сакаи, 28 лет, урожденный города Саппоро, Япония. Национальность: японец, но он наполовину кореец — его мама родилась и до замужества жила в Кури, что в провинции Кёнгидо. Учился в Корее по стипендии, в Корейском институте передовых наук и технологий в Тэджоне. В Японию решил не возвращаться. Оттуда к нему переехала его девушка — Пинки Сакаи, до замужества — Пинки Миура. Они поженились три года назад и жили в Кенджу. Еще во время учебы Ави попал в страшную автомобильную аварию, вследствие которой обе его ноги были повреждены. Пинки выходила его, одна нога Сакаи заработала, а вот вторая — нет.

— У меня есть версия! — воскликнул Кёныль, перебив Чонгука. Унылый Квон поджал губы — он не любил, когда молодежь перебивала старших. — Кан Сонхо и Пак НаРа были любовниками и убежали в лав отель в Кенджу. И во время своих свиданок сбили на арендованном авто Ави Сакаи. Они не остановились и сбежали с места наезда, и несчастный японец едва не истек кровью. Когда Ави покончил с собой, Пинки решила отомстить за его смерть, нашла обоих виновных и убила их! Конец.

— Прекрасная версия, — Чонгук хмыкнул такому рвению молодняка. — Я продолжу? — патрульный кивнул, и Гук, еще раз хмыкнув, вернулся к чтению дела, которое последние несколько часов по крупицам они собирали все вместе. А Кёныль подумал, что если бы это было год назад, детектив Чон откусил бы ему голову и выплюнул. Всё же детектив Ким крайне благотворно влияет на своего напарника. — Супруги переехали в наш город чуть меньше двух лет назад. Пинки работает при посольстве Японии в Корее. В нашем городе открыли благотворительную организацию, и Пинки перевели из Кенджу сюда. Муж поехал с ней, так как он преимущественно работает дома. Ави Сакаи — композитор и создатель популярных рингтонов для телевидения и рекламных блоков.

— Он же учился в научном институте? — подметил Тэ.

— Да, — Гук кивнул. — После аварии он оставил учебу и сконцентрировался на своей главной любви — музыке. Раньше он откладывал ее в дальний ящик, считая сочинения мелодий — ребячеством. Но после того, как он едва не отдал Богу душу, решил делать то, что хочет. А именно — писать музыку. У него получилось, заказы поступали регулярно и они с Пинки не бедствовали.

— Насколько я помню, — снова вступил Тэхен, — жена Ави утверждала, что от депрессий он не страдал, и никаких причин совершить суицид у него не было. Казалось бы, авария в таком молодом возрасте, практически неработающая нога — такое может привести к внутреннему упадку. Но, видимо, это не о Сакаи. Я прослушал несколько его мелодий и песен — в них столько любви. Я бы даже сказал: красивой и возвышенной любви. Видимо, он очень любил Пинки. Как можно было добровольно оставить человека, которого настолько любишь? — мыслями Тэ снова вернулся к Юнги. Он не понимал причин его поступка. Что-то должно было произойти. Иначе понять, почему Мин оставил Чимина, Тэхен был не в состоянии.

— Да, видимо, там была огромная любовь. Я помню, что Пинки Сакаи была безутешна. Она утверждала, что в их отношениях всё было прекрасно. Они были счастливы, они любили друг друга, каждый реализовывался в своей нише. И то, что Ави приходилось ходить с тростью, никак не влияло ни на него, ни на их брак. Если бы вдруг патрульный был прав, — продолжил Гук, — и Пинки Сакаи мстила за его смерть, ей бы понадобился сообщник. Потому что в жизни не поверю, что девушка ростом метр пятьдесят семь и с крошечными ладонями могла бы кого-то задушить. У нее бы банально это не получилось. Ей был бы нужен сообщник, готовый ради нее убивать. Такими характеристиками может похвастать любовник. Но брак супругов Сакаи был слишком крепким. И, конечно, она могла бы соблазнить кого-то ради этого, в конце концов, мне кажется, я видел подобный сюжет в нескольких десятках старых голливудских фильмов. Но Ави умер 26 октября, а Кан Сонхо был убит 27 октября. Чтобы провернуть такое убийство, необходимо намного больше времени. А Пинки была занята похоронами, а еще постоянной руганью с нами — тем, что мы не ищем убийцу ее мужа.

— Вы слишком много времени уделяете этому делу! — возмутился унылый Квон. — Оно вообще никакого отношения к убийствам не имеет! Всё, что вы назвали — жутко притянуто за уши!

— Да, из Пинки Сакаи так себе кровожадный убийца-мститель, — вынужден был признать Чон. — Но вот то, что смерть ее мужа может быть напрямую связана с теми преступлениями, которые мы расследуем — вероятность этого большая. Тех фактов, что у нас на руках, пока маловато. Нужно будет еще раз побеседовать с судмедэкспертом, который вел это дело — с Сонни Джи. А еще с Пинки Сакаи — это обязательно. И провести повторный осмотр квартиры, где Ави наложил на себя руки.

— Вам никто не даст ордер! — снова возмутился Квон. — У вас даже нет малейших косвенных доказательств, что эти дела вообще хоть как-то связаны! Дело о суициде закрыто! Вы сами его закрыли!

— Пинки была уверена, что смерть ее мужа — убийство, — заметил Тэхен, не обращая никакого внимания на выпад детектива первого участка. — Если поговорить с ней и убедить, что мы верим ей, и что мы на ее стороне, она может добровольно предоставить нам любое разрешение. Она действительно была очень сильно влюблена в своего мужа. Это было видно.

— Детектив Ким прав, — Чонгук поднялся, подошел к столу Тэ и, взяв его чашку с недавно заваренным крепчайшим кофе, сделал большой глоток. В конце концов, ворованный кофе уже и так записан в его штрафах, а еще раз греть молоко на кухне — нет уж, увольте. Другие копы уже и так ржут над ним. Суровый детектив, а греет молоко на рабочей плитке. Но что поделать — рядом стоял Тэхен, внимательно наблюдающий за всеми его действиями, советующий сделать меньший огонь и добавить больше меда. Кулинар года, блин.

Во время реорганизации участка Чонгук сам придумал установить портативную настольную плиту. Теперь дико жалел о таком своем опрометчивом решении. Вот и выгребает смешки от коллег.

Пока Кёныль и унылый Квон с любопытством наблюдали за тем, что происходит, и с интересом ждали развязки, Тэ с полуулыбкой откинулся на своем стуле, прожигая Чонгука взглядом. Он знал, что тот делал — хотел добавить в свою копилку как можно больше плохих дел. Хочет максимально раздраконить Тэ. Это значит, что сегодня ночью Гук хочет быть не хорошим мальчиком. А плохим.

У Чонгука был кинк на похвалу. Он любил, когда во время секса Тэ хвалил его за каждое правильно совершенное действие. Они не всегда прибегали к этому, но, всё же, частенько.

Похвала низким голосом Тэхена действовала на Чонгука не меньше, чем отборная валериана на мартовского кота. Его мозги отключались и превращались в кисель, кровь усиленно приливала в нужное место, и любая стимуляция получала в миллион раз сильнейший отклик.

Как-то Чон, смущаясь — не без этого — признался, что так на него действует только Тэхен.

Он, правда, не рассказал ему, почему.

Всё началось еще с тех самых времен учебы в академии, когда Гук смотрел на своего крутого соседа по комнате и отчаянно желал, чтобы тот отметил его достижения (крайне мелкие по сравнению с умениями и высотами Кима), а еще — чтобы он прикоснулся к нему. Нет, не по-дружески и не во время спаррингов или обучений... А по-настоящему.

В принципе, так и случилось. Однажды Тэхен, после долгих месяцев осады безумно влюбленным Гуком, на какую-то ерундовую вещь (вроде переписанного для Кима конспекта) сказал, что Чонгук — хороший мальчик. А затем, насмешливо глядя ему в глаза, засунул руку Гуку в штаны и крепко сжал его член.

Чонгук буквально задохнулся от всего происходящего — от того, что сосед впервые проявил к нему недвусмысленный интерес, и что он оценил все его титанические, но такие мелкие по сравнению с самим Тэхеном старания.

Ладонь Кима была широкой и прохладной, и Чонгука мгновенно выгнуло так, что очнулся он только на узкой постели соседа после бешеного оргазма от самой обычной дрочки. А Тэ полулежал рядом, опершись рукой о голову, и наблюдал за ним. Его глаза, как всегда, были насмешливыми, но в них было целое море нежности, когда он сказал:

— Ты сиял... Как самая настоящая звездочка.

Так что да, у Чонгука был кинк на похвалу. Хотя, возможно, это был кинк на всего Тэхена целиком.

Но быть плохим мальчиком — значит, получать не похвалу. А наказание.

Насколько Ким знал, у Гука не было кинка на наказание.

Чонгук за что-то чувствует вину. И считает, что должен быть наказан.

— Чонгук, присаживайся.

Гук сел, на всякий случай оглядевшись по сторонам — не вылезет ли из-за занавески Тэхен и не впаяет ли ему еще один штраф?

Суперинтендант в непонимании тоже оглядел свой кабинет.

— Что?..

— Да ничего... Простите, шеф... Но если Тэ увидит, что я вышел из нашей комнаты...

— А почему тебе нельзя?..

Чонгук вздохнул.

— Он очень беспокоится о моем здоровье.

Слишком беспокоится! Наседка, блин!

Намджун внимательным ощупывающим взглядом осмотрел Чона. Вроде всё норм — две руки, две ноги, всё целое, кровь не из чего не хлещет.

— А что с тобой не так? — всё же полюбопытствовал он.

— Простыл немного, — и, видя, что шеф всё еще не догоняет, добавил. — У нас сегодня день латентного рабства.

— О, нет! — очень быстро проговорил Нам и даже несколько раз взмахнул руками. — Только без этих ваших подробностей! Вы еще те извращенцы! Надеюсь, на тебе не надеты портупея, чулки или ошейник? — на всякий уточнил он, всеми силами стараясь не допустить в свою голову соответствующих картинок.

Чонгук вспыхнул.

— Как вы вообще могли такое предположить?! — возмутился он, подрываясь на ноги.

— Сядь! — почти рявкнул Нам, и Гук сел. А суперинтендант тяжело выдохнул. Этот день был бесконечным и лучше не становился. Он провел рукой по взмокшему лбу. — Детектив Чон, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили?

— О чем? — Гук отчаянно рылся в памяти.

— О дне рождении твоего отца.

— Ох.

Ну, конечно.

— Мне сегодня пришло это, — суперинтендант сунул Чону под нос официальную бумагу с отцовской размашистой подписью и мокрой печатью. — Это прислали со срочной почтой, — хмуро добавил Намджун.

Чонгук тупо уставился на буквы, но они никак не хотели соединяться в слова, и затем — в предложения. Потому что Гук отказывался верить, что отец мог дойти до такого.

Но нет. Он всё же дошел.

В очередной раз использовал свой статус и власть, чтобы принудить Чонгука делать то, что он хочет.

Ничего не меняется. Отец всё так же пытается контролировать его жизнь и принимать за него решения.

— Как ты видишь, — со вздохом прокомментировал документ Намджун, — это официальная бумага из генерального ведомства. О том, что детектив Чон Чонгук обязан быть — дата и место — на официальном мероприятии, посвященном дню рождению генерального комиссара Чона. Не как родственник, а как представитель нашего участка. Знаешь, что это значит? — помрачневший Гук молчал. — Это значит, что ты не имеешь права отказаться. Если ты не посетишь указанное мероприятие, ты получишь взыскание и наказание. Вплоть до увольнения. И весь наш участок пострадает. И я в том числе.

Некоторое время в комнате стояла тишина. Были слышны только звуки проезжей части, доносившиеся из приоткрытого окна.

— Я не поеду, — тихо, но твердо сказал Чонгук. — Простите, шеф. Мне жаль, если из-за меня вы пострадаете... Но я своего решения не изменю.

— Чонгук...

— Поехать — это значит, простить их. А я их не прощу. Это значит показать, что Тэхен для меня значит меньше, чем они. А это не так. Это будет означать, что время стирает обиды. Но я с таким не согласен — то, что они сделали, то, как поступили с Тэхеном и со мной — этого так просто не стереть и не забыть.

Намджун глядел на этого парня с легкой грустью. Наверное, это непросто — нести такой непомерный груз вины. Чонгук ничего большего для Тэхена, чем он делает сейчас, сделать не может.

Всё, что он может — только любить.

Но разве это способно перекрыть разрушенную жизнь и разорванную на клочки душу?

Десять лет одиночества. Десять лет постоянной борьбы за выживание, борьбы с собой и с окружающими его обстоятельствами. Ни секунды на передышку, всегда нужно быть готовым отразить удар, всегда следует быть начеку.

Тэхену пришлось жить так и делать то, чего в любых других ситуациях он бы делать не захотел.

Намджун читал досье на Кима, составленное Чон Хосоком. Намджун всё знает.

А Чонгук пытается хоть что-то сделать для своего Тэ. Но, по сути, всё, что он может для него сделать — только его любить. Верно и безусловно.

Иногда любовь — самый лучший пластырь. Самое действенное заживляющее.

— Детектив Чон... Чонгук. Не хочешь думать о своей семье, родителях или о нашем участке — твое право. Но подумай о Тэхене. Пока ты противишься им, они будут давить. И знаешь, кто из-за этого пострадает? Не ты, нет. Он.

Гук с трудом сглотнул — в горле пересохло еще больше. Зараженные бешенством воробьи клевали его еще усерднее. В груди стучало, как во время, мать его, тахикардии.

— Если я вернусь к семье, даже на один день, я предам его.

— Чонгук, с тех пор, как Тэхен работает здесь, твоя семья ни разу не вмешалась ни в твои, ни в его дела, ни в жизнь участка. Они ни на кого не давили и ничего от тебя не требовали. Всё, чего хочет твоя семья — чтобы ты присутствовал на юбилее. Будет много высокопоставленных людей, из-за рубежа в том числе. Для человека ранга твоего отца объяснять отсутствие своего сына — это унижение. Все сразу же поймут, что что-то не в порядке. И это может быть ощутимым репутационным ударом, — Намджун пытался проявить весь свой дар убеждения. — Всё, что от тебя требуется — приехать туда, побыть рядом несколько часов и уехать обратно. Твоя семья успокоится, и жизнь вернется в привычное русло. То, что ты стоишь на своем — это похвально... Но всё же, иногда стоит понимать, где и в чем необходимо уступить, чтобы избежать очень плохих последствий. Это называется мудростью, детектив Чон, — он глядел в опустевшие глаза Чонгука, и знал, что сумел его переубедить. — Я отправлю ответ, что наш участок на мероприятии по случаю дня рождения генерального комиссара представит детектив Чон Чонгук. Свободен.

***

Пинки Сакаи жила в небольшой квартире почти в самом центре города. Еще несколько дней назад она делила эту жилплощадь с горячо любимым мужем. Но всё меняется. И вот она — одна в чужом городе, в чужой стране. Одна в этом чужом мире.

— Ави был для меня всем, — она равнодушно посмотрела на Тэхена, уделив большее внимание Кёнылю, предложив ему аппетитное печенье с шоколадной крошкой. Патрульный уже почти занес руку над фарфоровой тарелочкой с разрисованными вручную красными цветочками по бокам, но жесткий взгляд детектива Кима заставил его одернуть руку.

Интересно, он злится потому, что они при исполнении, или потому, что Пинки предложила печенье только Кёнылю?

— Нам нужны ваши полные показания о том, что произошло с вашим мужем, — негромко произнес Тэхен.

Пинки безразлично кивнула и уставилась в окно.

— Только не говорите, что вы поверили мне, — негромко проговорила она.

— У нас есть некоторые предположения, что смерть господина Сакаи может быть связана с другими смертями. Пока что эти предположения бездоказательны, — добавил Тэ. — Мы сейчас находимся в поиске всей необходимой информации и установлении всех возможных связей. Ваша помощь будет крайне ценной, — Пинки, не поворачивая головы, кивнула, а Тэхен продолжил: — Вы провели весь день дома и никого постороннего в вашей квартире не видели. Так почему вы так уверены, что вашего мужа убили?

— Ави не мог покончить с собой, — словно мантру в который раз повторила она. — Он любил жизнь. В нем было столько любви и света... Он был очень хорошим и добрым человеком... А что касается того, что в квартире никого постороннего не было... Я... Дура! — из глаз девушки потоком потекли слезы, и полицейским стало неудобно, что они наблюдают за этим. — Дура! — она несколько раз с силой ударила себя кулаком по голове.

Тэхен вскочил, подбежал к Пинки и схватил ее за обе руки. Несколько минут девушка всхлипывала, затем кивнула детективу, что он может ее отпустить.

Когда Тэ вернулся на свое место на кушетке, она продолжила:

— Я — дура... На всю громкость включила эту тупую дораму и провела полдня на кухне... Чай пила с плюшками, серию за серией смотрела... Но я точно слышала посторонние голоса и даже шум! Даже раз уменьшила звук в телевизоре. Подумала, что показалось. Но в квартире точно кто-то был! Кто-то, помимо Ави и меня! Но я, дура, полдня не вылезала из кухни из-за этого тупого сериала...

Она снова прикрыла лицо руками. Ее плечи вздрагивали, слезы вытекали сквозь ее пальцы и струились вниз.

На такое смотреть было действительно больно.

— У вашего мужа были враги? — задал вопрос Тэ, когда Пинки Сакаи взяла себя в руки и перестала плакать.

Она молчала долго. Тэхен даже думал, что она, по примеру родных Кан Сонхо будет рассказывать о безгрешности и святости своего мужа, но она сумела его удивить.

— Пару недель назад, когда я вернулась домой, Ави был беспокойным, не таким, как обычно. Знаете, иногда днем он выходит... Выходил гулять в парк, что в соседнем квартале. Он просто медленно шел, дышал свежим воздухом, впитывал в себя всё, что видел... Он ведь творческий человек, вы знаете... Был творческим человеком... — губы Пинки в очередной раз ломано изогнулись из-за едва сдерживаемых слез, но она очень быстро взяла себя в руки. — Он долго не хотел мне ничего рассказывать, но потом всё же, когда мы ложились спать, сказал, что в парке встретил своего давнего знакомого. Это было удивительно, ведь мы почти никого в этом городе не знаем и близко ни с кем не общаемся. Я ничего не уточнила у Ави, и зря...

— Он еще что-то сказал об этом знакомом? Это была приятная встреча?

— Однозначно, нет. Мне кажется, Ави был встревожен и напуган. Он сказал только... Я хочу, чтобы вы понимали, что Ави — очень хороший, добрый и светлый человек!

Тэ кивнул.

— Мы понимаем.

Кёныль на всякий случай тоже это подтвердил.

— Ави бы никогда ничего плохого не сделал... Но тогда, в тот вечер, он сказал, что однажды ему пришлось участвовать в чём-то нехорошем, за что ему очень стыдно. И эта встреча ему об этом напомнила.

— Он встретился с человеком, с которым делал это что-то плохое, — ухватился за ее слова Тэ, — или которому это плохое сделал?

— Я не знаю... — тихо ответила Пинки. Она бездумно помешивала в своей чашке чай, давно остывший, но который даже ни разу не пригубила.

Тэхен глядел на эту сломанную девушку. Ей всего 25, а она уже вдова. Было отчетливо видно, что жить дальше она не хочет и вообще не понимает, почему она всё еще здесь.

Несмотря на это, одета она была аккуратно, гладко причесана, на лицо с утра был нанесен макияж, давно смытый потоком слез.

— Не уверена, но мне кажется, что он мог встретить того, перед кем чувствовал вину.

— Скажите, у вас есть близкие люди здесь? — когда Пинки отрицательно покачала головой, Тэ предложил: — Может ли кто-то из родных приехать к вам? Из Японии? Пинки-сан, вам ни в коем случае нельзя находиться здесь в одиночестве.

— Я не знаю... — заторможенно ответила она. — Может мама или папа... Или брат... Или кузина...

— Они знают о том, что произошло?

— Да, я им сообщила, — Пинки еще раз неконтролируемо всхлипнула.

— Пожалуйста, попросите кого-то из них приехать к вам, — негромко сказал Тэхен. — Патрульный Юн проследит за этим, — Кёныль тут же согласно кивнул. — Возможно нам понадобятся от вас некоторые разрешения на официальные действия.

— Я дам согласие на всё.

Тэхен показал ей фотографии Кан Сонхо и его жены, Пак НаРы, Ким Сокджина, Ли Раима, Юи Аясе, Кан Сонхи, Кан Миры, Чан Сушима. Но Пинки никого не узнала.

— Извините... Я в этом городе почти ни с кем не общалась и всех этих людей вижу впервые.

После опроса полицейские прошли в комнату, где умер Ави Сакаи. Существенно там с того дня, когда здесь был Тэхен в последний раз, ничего не изменилось. Разве что комната была тщательно убрана, а в вазе на столе стояли цветы.

— После ухода полиции вы не находили никаких записок или чего-то, что можно было бы принять за послание?

Пинки Сакаи неуверенно пожала плечами.

Понимая, что больше не имеют права ее терзать, детективы попрощались.

— Печальное зрелище, — с сожалением сказал патрульный, едва они вышли на улицу.

Терять любовь всей своей жизни всегда нелегко.

— Судя по всему, заново занявшись расследованием смерти Ави Сакаи, мы сделали правильный ход. Он действительно может оказаться первой жертвой.

Все присутствующие, кроме унылого Квона, конечно, были согласны с Чонгуком.

Тэхену очень хотелось обнять Гука, хотя бы на мгновение, после той эмоционально выматывающей встречи.

— Детектив Чон, выйдем на минутку, — излишне официальным тоном сказал он. Настолько, что Квон и Кёныль, не сговариваясь, переглянулись.

Уже в коридоре Гук уточнил.

— Время пить молоко? Принимать лекарства? Тэхен, серьезно, это — обычная простуда! Мне уже стыдно перед окружающими!

Он, конечно, дает своему парню проявлять заботу, в конце концов, настолько заботливым и трепетным он его еще никогда не видел. Но всему же должен быть предел!

Тэхен же молча затянул его в туалет (тот самый, где когда-то Юнги снимал с него рубашку, запачканную кровью Малыша, и обрабатывал прокушенную руку), и закрыл дверь на защелку.

Он взглянул в огромные непонимающие глаза Чонгука и в очередной раз утонул в них.

— Моя звездочка... — прошептал Тэ, прижимая Гука к стене и властно накрывая его губы своими. Колено Кима раздвинуло ноги Чонгука и уперлось прямо в пах.

Чон сладко простонал в поцелуй, приоткрывая рот и впуская чужой язык.

Тэхен целовал отчаянно и горько, где-то на периферии его сознания плескалась мысль, что они нарушили данное Намджуну слово.

Но, если честно, ему откровенно было пофиг. Они и так целых полгода держались. Нам должен был догадываться, что рано или поздно подобное случится.

— Я еще возьму тебя на столе у суперинтенданта, — прошептал он между поцелуями. В этот раз это больше не эротическая фантазия. В конце концов, Намджун же когда-то уходит домой.

А руки Чонгука уже давно забрались Тэ под одежду, лаская настолько обожаемое им тело. Он, конечно, был застигнут врасплох таким напором Тэхена, но точно не возражал против этого, засовывая руки под ремень Кима и пощипывая его задницу.

Когда Чон вернулся в кабинет, унылый Квон и патрульный, не сговариваясь, опять переглянулись. Потому что на шее у Чонгука алел свежий засос.

Кёныль прикрыл лицо руками — как он вообще мог решить, что между детективами — броманс?? Троечка с минусом за наблюдательность патрульному Юн Кёнылю.

Унылый Квон же булькнул ухмылкой в свой паршивый кофе, который привозил из дома, потому что брезговал здешним, и что-то записал в свой блокнот.

А вот Тэхена прямо в коридоре поймал дежурный и сообщил, что его срочно ждет у себя шеф.

Чонгук в панике взглянул на напарника. Ну, не мог же суперинтендант так быстро узнать о том, что произошло!

По дороге в кабинет Намджуна Тэхен размышлял об этом же. Камеры в туалете? До такого мог додуматься только Оракул в своем желании контролировать каждое действие Юнги и считать все контрабандные съеденные им желейные мишки. Но после окончания задания они убрали каждую из камер — в этом Ким был уверен точно.

Но он всё же с неким опасением, улыбнувшись в приемной секретарю и по привычке сжав в кармане металлического медвежонка, заглянул к суперинтенданту.

Намджун стоял у окна, сложив руки за спиной, и наблюдал за происходящим на улице.

— Нам, ты не настолько старый, чтобы копировать позу престарелых боссов и политиканов, — бросил он, заходя внутрь и сразу же направляясь к давно облюбованному креслу.

Суперинтендант повернулся и скользнул по нему своим самым мрачным взглядом. Таким, что даже бывалому в жизни Тэхену стало максимально неуютно.

Ну, не может же быть камер в туалете! Ведь нет?..

— Я прослушал опрос Сокджина, — после минутного молчания проговорил Намджун. — Несколько раз слушал, вообще-то, — добавил он, вздохнув, и вернулся к своему креслу.

Тэхен терпеливо ждал. Он и так понимал, какая часть допроса настолько повлияла на Нама, что теперь его глаза были пустыми, а губы крепко стиснутыми.

Но Ким ждал, чтобы об этом сказал сам Намджун.

— Он... Изменяет мне? — не то вопросительно, не то утвердительно произнес суперинтендант.

Началось.

— Прежде чем ответить, скажи... Вы официально встречаетесь? У вас были какие-то обещания друг другу? Словесное утверждение степени глубины ваших отношений?

— Что? Нет... Ничего такого... Но что, это значит, что можно спать со всеми подряд?! — рявкнул Нам и Тэ поморщился. — Неужели ему настолько меня мало? Неужели я настолько ничего для него не значу? Почему?! — крикнул он. Крикнул настолько громко, что Тэ был уверен — секретарь в приемной тоже это услышала. Наверняка пойдут пересуды, что детектив Ким сегодня настолько знатно накосячил, что даже всегда лояльный к нему суперинтендант его конкретно отчитывал.

Намджун вскочил со своего кресла и заметался по кабинету. Его глаза покраснели от едва сдерживаемого гнева. Он схватил с полки какую-то медаль в коробке, бездумно посмотрел на нее, а затем со всей силы швырнул ее в мусорную корзину. Тэхен продолжал молчать.

Пока суперинтендант нарезал круги по своему кабинету, Ким был абсолютно бесстрастным и не произнес ни слова.

И только когда Намджун выдохся, и снова рухнул в свое кресло, он спросил:

— В вашей паре ты — топ?

Нам бросил на него раздраженный взгляд.

— Какого хера ты это спрашиваешь? Я же тебе уже говорил!

— Это значит, что ты? — невозмутимо переспросил Тэ.

— И?.. — почти прорычал Нам.

— А Сокджин — принимающий, я прав?

— Скажи мне, каког...

— Это значит "да"?

— Да! — рявкнул суперинтендант. — Я — актив, он — пассив! Что ты еще хочешь знать?! В каких позах мы обычно это делаем?!

— Вынужден тебя расстроить, — сухо заметил Тэхен. — Ким Сокджин — такой же актив, как и ты.

— О чем ты вообще?..

— В вашей паре два стопроцентных актива. Но Сокджин решил тебя не расстраивать и взял на себя роль, которая совершенно ему не подходит, — и пока Намджун глядел на него максимально охеревшим взглядом, добавил: — Чтобы удовлетворить себя, он периодически ходит в клубы, снимает там мальчиков и, как я понимаю, вытрахивает из них душу. А потом возвращается к тебе и снова становится принимающим.

— Ты хочешь сказать, — после длительного молчания сквозь зубы процедил Нам, — что я... Не удовлетворяю своего партнера?

— Нет, я такого не говорил, — быстро возразил Тэ. Ох, уж это мужское эго. — Хотя, если технически... — Ким задумался. — Знаешь, возможно, что да... — всё же вынужден был признать он.

— Вон! — рявкнул Намджун. — Больше никогда не смей заходить в этот кабинет!

Тэхен, вздохнув, поднялся на ноги. Но уже возле двери его нагнал новый приказ:

— Стой! — а следом после паузы несмелое: — Он сам тебе об этом рассказал?

Тэ повернулся лицом к Намджуну. Даже жаль друга — тот настолько расстроенный, такой разбитый. На губах трагический излом, в глазах — вся боль этого мира. Наверняка сейчас Нам не знает, что хуже — то, что ему изменяют, или то, что это потому, что он не в состоянии полностью удовлетворить своего партнера.

— Нет, — Тэхен отрицательно качнул головой. — Но нетрудно было об этом догадаться. Я хорошо знаю тебя, а Чонгук — Сокджина. Мы оба были уверены, что вы — активы, потому что мы знаем вас. И мы оба были правы.

— Но почему.. Почему он мне этого не сказал?

Тэ пожал плечами.

— Не знаю. Может, ты постоянно вещал ему о том, что способен быть только сверху, вот он и принял такое тупое решение, — Тэхен проследил, как в шоке вытянулось лицо друга. — Ага, судя по всему, именно так и было.

— И что, он типа... Несчастлив со мной?

— Понятия не имею, что там у вас и как, и знать не хочу.

— Вон, — устало проговорил суперинтендант.

Но только Тэхен взялся за ручку двери, как Нам вновь задал вопрос:

— Если бы ты был на моем месте... Что бы ты сделал?

Ким снова развернулся и окинул взглядом несчастного друга.

— А я и есть на твоем месте, Нам.

— И что это значит? — недовольно поинтересовался шеф.

Тэ вздохнул. Тупое, конечно, дело, рассказывать о жизни за закрытыми дверьми своей спальни. Но так, как они с Гуком уже и так забрались с ногами в постель к Намджуну и Сокджину...

— Я — актив. А Чонгук — универсал, — сказал Ким, и пока суперинтендант во все глаза пялился на него, переваривая то, что услышал, он, пожав плечами, продолжил: — Вот такой вот у нас расклад. И да, я мог бы сделать его только принимающим. Я знаю, он бы пошел на это. Но еще я знаю, что в таком случае он был бы несчастлив. И не до конца удовлетворенным. Хотя, конечно, никогда бы мне об этом не сказал. Поэтому я принял другое решение. Я стал, как и он, — уни.

— А он об этом знает?

— Уверен, что догадывается. Поэтому дает мне больше свободы, — Тэхен, не сдержавшись, улыбнулся. — И всегда, прежде чем присунуть мне, тщательно всё продумывает, чтобы мне точно понравилось. И мне всегда нравится.

— И как тебе это?.. — с сомнением полюбопытствовал Нам. — Быть принимающим?

— Да нормально. Чонгук крайне хорош в этом. Я просто, — Тэ улыбнулся и развел руками, — расслабляюсь и получаю удовольствие. Намджун, послушай меня, — он поймал мечущийся взгляд друга, — в том виде, в котором это у вас сейчас, продолжаться больше не может.

— Я его душу́?

— Нет, я так не думаю, Нам... Серьезно, я уверен, что ему хорошо с тобой. Скорее, он сам не понимает, что делать, потому что изначально выбрал самый тупой вариант решения проблемы. Знаешь, какой самый хуевый расклад? Молчать о том, что тебе не нравится, и надеяться, что оно как-то само рассосется. Спойлер: не рассосется. Но одно я могу сказать тебе точно — он дорожит вами, иначе давно бы либо послал тебя, либо нагнул.

Намджун устало потер виски. Он-то думал, что у них всё хорошо, а оказывается... Оказывается, он дальше своего носа и не видел. Хотя, если призадуматься, всё всегда было на поверхности. Чаще всего всё обходилось взаимными минетами, дрочками, нежностями и поцелуями. Нам думал, что это потому, что полноценный секс — дело довольно затратное, к нему готовиться обстоятельно надо, а после хочется долго валяться в постели, а Сокджин часто посреди ночи домой спешил, потому что не любит из чужого дома на работу ехать. А вот как всё оказалось... Чертов Ким Тэхен всегда видит больше, чем все остальные.

Может поэтому Сокджин и не торопился давать их отношениям какой-то статус, хотя Нам не единожды на это намекал.

Конечно, это полностью его вина — многое принял как должное, был невнимательным.

— Что мне делать?

— У тебя есть два варианта. Первый — разойтись с ним. Двум активам ужиться сложно. Но не невозможно. Было бы желание. Для этого случая есть второй вариант — вам обоим стать уни. Дело ведь не в физиологии, нет, — продолжил Тэ, внимательно наблюдая за полностью читаемым лицом Намджуна. — Всё дело в психологии. Активу тяжело представить себя в другой роли. Но это совсем не значит, что эта другая роль ему не понравится.

— На словах у тебя всё так ладно звучит, — проворчал Намджун.

Тэхен ухмыльнулся.

— Если хочешь сохранить ваши отношения и его в своей жизни — для начала дай себя хорошенько оттрахать, — он проследил за ужасом, нарисовавшимся на лице шефа, и не смог сдержать ухмылку. — Судя по всем этим колам в своей заднице, о которых ты постоянно вещаешь — ты этого и так давно хочешь, хотя сам себе и не признаешься. Если тебе это ни в каком виде не понравится — физически или психологически, тогда вам лучше как можно скорее разойтись. Но кто знает? Я вот, к примеру, ставлю на то, что ты будешь приятно удивлен, — он немного помолчал, наблюдая за калейдоскопом самых разнообразных эмоций на лице своего друга. Затем его улыбка исчезла, а голос стал жестче. — Ты задолжал Сокджину. Он пошел на жертву ради тебя, чтобы ты, случаем, не почувствовал себя ущемленным и менее мужественным. Но теперь твой черед.

— Вон, — проворчал Намджун, и Тэ с улыбкой вышел.

Интересно, перекроет ли это то, что они с Чонгуком немного пошалили в туалете?

Тэхен надеялся, что да.

— Гуки, может мне в семейную сексопсихотерапию пойти? Думаю, я хорош в этом.

Чонгук вылез из кипы распечаток, в которой закопался по самое не могу.

— О чем ты?

— Мы с тобой случайно обнаружили проблему в одной хорошей паре. И если бы не мы, они бы вскоре разбежались — так всё равно долго не могло продолжаться. А ты и я дали им шанс. Все подробности вечером, мое чихающее сокровище.

Чон фыркнул на этот сомнительный комплимент, и очень понадеялся, что их коллеги в лице патрульного Юна и детектива Квона этого не слышали.

Зря.

Тэхен разместился за своим столом и только собрался заняться давно ждущими его записями камер наблюдения у дома супругов Сакаи, как на его телефон пришло сообщение. Прочитав его, Тэ мгновенно помрачнел.

Ну, что ж, этот миг всё же настал.

— Гуки, у меня срочные дела, я ненадолго отлучусь. Если вдруг не успею вернуться к шести, пусть Кёныль тебя домой отвезет, договорились?

Чонгук проводил его ошарашенным взглядом, но промолчал.

На стоянке, возле черного внедорожника, его ждал Сокджин, нервный и притоптывающий на месте. В его руке была дорожная сумка.

— Ты уверен? — Тэхен разблокировал машину и судмедэксперт сразу же забрался внутрь. — Тебя могут объявить в розыск — ты подозреваемый в тяжком преступлении.

— Я уже ни в чем не уверен, — пробормотал Сокджин, застегивая ремень безопасности. — Я вообще ничего не понимаю, и не знаю, что ему от меня нужно... Но мое нутро орет мне, что нужно бежать и не ждать, во что это всё выльется. Вот, что я нашел на своем рабочем столе, — он протянул Тэхену небольшой клочок бумаги с каким-то нарисованным черной краской символом. Тэ только бросил на него взгляд, но в руки не взял. — Они были, блять, в моем кабинете!!

— Он у тебя никогда не запирается, — спокойно заметил Ким, заводя мотор.

— Они были в здании судмедэкспертизы! Туда без пропуска не зайти! Я не могу сейчас думать! Я сначала убегу, а потом подумаю, что мне делать дальше, — после вспышки эмоций Сокджин с трудом выпустил весь воздух из легких, затем снова вдохнул полной грудью. Вдох-выдох, вдох-выдох... Так вроде надо? — Ты предупредил своего друга? — уже спокойнее поинтересовался он.

Тэ кивнул, и внедорожник мягко, несмотря на свой грозный вид, выехал со стоянки.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — уже в пути, после длительного молчания, сказал Тэхен, — чтобы тебя не объявили в розыск и как можно скорее сняли с тебя все обвинения. Доверься мне.

Кванджу — шестой по величине город Республики Корея, известный не только знаменитым Восстанием в Кванджу, но еще и тем, что является родиной многих знаменитых айдолов.

Да, Чимин и Юнги выбрали его из-за возможности регулярной психотерапии у доктора Ли Тэмина, но они ни разу не пожалели о своем решении. Ну, потому что Кванджу — прелестный старинный город, с множеством достопримечательностей, впечатляющих парков, рынков и современных кварталов.

Тэхен и Чонгук за эти полгода приезжали сюда не раз, отдыхая и хорошо проводя время в компании Чимина и Юнги. А вот Сокджин, как оказалось, был здесь впервые.

— Он же не будет против, если я у него пару дней поживу? — в сотый раз поинтересовался он.

— Нет, ему сейчас скучно, а вдвоем вам будет веселее.

Тэхен припарковался возле дома Чимина и Юнги, зная, что вскоре ему нужно будет ехать обратно. Пока он глушил мотор, Сокджин подхватил свою сумку и выскочил наружу.

Как только Тэхен набрал номер квартиры на домофоне, Чимин сразу же им открыл, будто ждал их возле входной двери.

Нужная квартира была на двенадцатом этаже, и пока они с Сокджином ехали в лифте, Тэхен внимательно за ним наблюдал.

Обычно уверенный в себе и саркастичный патологоанатом сейчас определенно выглядел не лучшим образом. С тех самых пор, как Тэхен спросил его о возможных врагах, Сокджин с каждым прошедшим часом становился всё более нервным и неуверенным в себе.

Всклоченные волосы, искусанные губы, в глазах — волны опасения.

— Дай мне ключ, — сказал Тэхен, — я позже пригоню твою машину.

Сокджин слегка замешкался, но затем порылся в кармане и достал брелок от своего спорткара. Тэ как раз прятал его в карман, как двери лифта плавно разъехались в разные стороны.

Чимин ждал их прямо возле лифта. Он схватил Сокджина за руку и потащил его в свою квартиру.

Тот, если и удивился такому напору совершенно незнакомого ему человека, то вида не подал.

Тэхен вздохнув, зашел за ними следом.

— Пак Чимин, — представился Чимин прямо в прихожей, не отводя пытливого взгляда от Сокджина.

— Ким Сокджин... — он прищурился. — Ты ведь Оракул, правда? Серьезно?? Мне Чонгук много о тебе рассказывал! — Сокджин повернулся к Тэхену, молча наблюдавшему за ними. — Почему ты не сказал мне, что друг, к которому мы едем — это Оракул?

— Не будем стоять в дверях, — негромко сказал Тэ, и они прошли в большую гостиную.

— Спасибо, что позволил немного пожить у тебя, — искренне сказал Сокджин Чимину. — Под охраной двух агентов я чувствую себя намного лучше. Я ведь не буду тебе мешать?

Оракул улыбнулся.

— Не переживай, всё будет хорошо.

Сокджин бросил сумку на пол и с интересом огляделся. Утром, матерясь и просыпаясь от ебучего будильника на работу, он даже не догадывался, что ночевать будет в другом месте, в чужом городе рядом с человеком, которого видел впервые в жизни.

Гостиная была обставлена дорого и со вкусом — прямо обложка AD Magazine.

— У тебя здесь классно. Ты сам занимался дизайном?

— Да... Гостиная — это биение сердца всего дома. Свято верю, что именно эта комната задает тон стиля во всех других комнатах. Мы делали основную ставку на большую площадь окон и игру с контрастом отдельных элементов интерьера. Знаешь, держали комнату "в воздухе", балансируя большие куски с меньшим количеством мебели, чтобы ничего не перегружало ее. Сахарочек, — Чимин запнулся, — он мне тоже помогал. Тем, что не мешал, — Оракул еще раз вымучено улыбнулся. — Я приготовил нам перекусить. Сейчас принесу.

Он взглянул на Тэхена и поднял бровь вверх. Тэ стиснул зубы. А Чимин тихо вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Сокджин присвистнул, заценив винтажную барную стойку и целую россыпь бутылок и хрустальных бокалов.

— У Чимина свой бар, — пояснил Тэхен. — Здесь, внизу. На минус первом этаже.

Судмедэксперт кивнул.

— Да, Чонгук рассказывал. Жутко хочу туда попасть. Я столько о нем слышал. А разве, — он повернулся к Тэ, — сейчас бар не работает?

— Да, конечно, работает. Но Чимин специально пришел, чтобы разместить тебя и показать здесь всё. Он позже туда вернется.

Пока Сокджин рассматривал пластинки, удивляясь, что кто-то в наше время их еще слушает, Тэхен достал из-за пояса пистолет.

Сокджин понял это только когда услышал характерный щелчок — Ким принялся медленно его разбирать.

— Знаешь, — сказал он, даже не глядя на Сокджина, — это — самый лучший пистолет в мире. Glock 17. Мы с ним — не разлей вода. Уже много-много лет. Вместе побывали во всяких передрягах. Он не раз мне спасал жизнь. То оружие, что на вооружении корейской полиции — Smith&Wesson Model 60 — забавная игрушка против моего. Поэтому я всегда ношу два пистолета. Один — такой же, как у Гука. И у твоего Намджуна. Но этот пистолет — моя настоящая защита. Представляешь, — Тэхен показал на оружие в разобранном виде, — у него нет предохранителя. Поэтому, привести его в боевую готовность можно за одну секунду. Пистолет всегда готов к стрельбе, — судмедэксперт был весь во внимании. Он не понимал, почему Тэхен вдруг стал ему всё это рассказывать, но слушал крайне внимательно. — Он прочный и легкий. Можно даже стрелять под водой. Патроны — мои любимые. 9×19 мм Парабеллум. Автоматика работает по принципу отдачи ствола с коротким ходом. Знаешь, я пробовал Glock 18 и Glock 19... Да я вообще все модели перепробовал. Но эта — лучшая.

Тэхен не спеша загрузил патроны, собрал обратно пистолет, вплотную подошел к Сокджину, у которого глаза расширялись по мере его действий, и приставил оружие прямо к его лбу.

— А еще это — идеальный пистолет для игры в смертельную рулетку — никаких осечек или ошибок. Каждый выстрел найдет своего победителя.

— Что ты делаешь?.. — тихо спросил Сокджин. Бледность его лица могла соперничать со стоящей здесь белоснежной кушеткой, гордостью и любовью Оракула. Тэхен молчал, бесстрастно глядя в глаза человека, которого сейчас держал на прицеле.— Пожалуйста, не делай этого... — попросил Сокджин. Он не узнавал того, кто перед ним стоял. Это был кто-то другой, а не вечно позитивный Тэхен, постоянно говорящий о своем Гуке.

— Помнишь, я спросил тебя о врагах? Тех, которые испытывают к тебе настолько сильные негативные эмоции, что могли сфальсифицировать результаты дактилоскопии? Ты сразу же подумал об одном человеке. Я знаю, о ком ты подумал, — губы Сокджина задрожали, он ничегошеньки не понимал. Неужели Тэхен... Работает на него?.. — Но нет, должен тебя обрадовать или огорчить. Это не он. Человек, испытывающий к тебе настолько сильные негативные эмоции, что нарушил закон, чтобы тебя подставить — это... Пак Чимин.

— Что?.. Но... Почему?.. Я ничего не понимаю... Да я даже не знал его до сегодняшнего дня! — голос Сокджина сорвался на крик. — Да я даже не знаю его!!

— Не знаешь, — легко согласился Тэ. — Зато он тебя знает. Чимин! — Тэхен повысил голос.

— Я не смотрю! — послышалось приглушенное из-за двери.

— Чимину нельзя смотреть на насилие, — пояснил дрожащему, будто от безумного холода, Сокджину Тэхен.

— Какое... Насилие?

— Которое сейчас произойдет здесь.

— Тэхен... Что же ты делаешь?.. Подумай о Чонгуке!

— Я всегда думаю о Чонгуке. А ты лучше подумай о том, чтобы правильно ответить на один-единственный мой вопрос. Если ты меня расстроишь... Тебе лучше этого не делать.

— Что... Что за вопрос?! Чего ты от меня хочешь?!.. — заорал Сокджин. Паника, возмущение и страх разрывали его на части изнутри.

— Тсс, — Тэ приложил указательный палец другой руки к его губам. — Если не хочешь, чтобы мой палец соскользнул на курок, тебе лучше не двигаться. — Сокджин мгновенно застыл. Он не понимал, что происходит. Возможно, Тэхен сошел с ума. Возможно, это какой-то дикий кошмар, и Сокджин скоро проснется. А возможно холодное безэмоциональное лицо Ким Тэхена — это последнее, что он видит в своей жизни.

— Что ты хочешь знать? — прошептал он сухими обескровленными губами.

— Один вопрос, один ответ. Нет ответа — есть выстрел. Ты понял правила нашей игры?

Сокджин, не в состоянии ответить, закрыл и открыл дрожащие веки.

— Молодчинка, — негромко произнес Ким. — Итак, мой вопрос, — его указательный палец переместился на курок и занял свою позицию. И Сокджин в панике сглотнул. — Что ж, мой хороший, скажи мне. Где Мин Юнги?

— Что?.. Я не понимаю... Откуда я... Откуда я могу знать, где Мин Юнги?! — ошалело заорал Сокджин и попытался оттолкнуть Тэхена. Тот схватил его другой рукой за ворот и заставил стоять смирно.

— Еще раз, Сокджин. Где сейчас находится Мин Юнги?

— Я не знаю!! — крикнул тот.

Тэхен расстроенно покачал головой и нажал на курок.

— Что значит, Юнги тебя бросил?.. Ты, вообще, о чем сейчас?

Тэхен со всем возможным недоверием глядел на своего друга. Что за бред? Юнги бы никогда не ушел от Чимина. Это аксиома. Они уже давно крепко-накрепко вросли друг в друга. И это не считая того, что Юнги отлично знает, если он хоть как-то обидит Оракула, Тэхен его уничтожит.

— Чим, — как можно спокойнее сказал он, глядя на поникшего друга, — давай ты сейчас расскажешь всё, как есть, без своих ребусов, загадок и излишних гипербол. Я должен понять: мне убивать Юнги или спасать?

Чимин помедлил, прежде чем в очередной раз отлипнуть от своих бесконечных счетов, и поднял взгляд на Тэхена. Его глаза блестели от непролитых и пролитых слез.

— Спасать… — почти прошептал он. — Шуга в большой беде.

Тэхен терпеливо дождался, пока Оракул закончил все свои срочные дела, договорился с одной из сотрудниц, что закрытие бара сегодня ложится на ее плечи, и, в конце концов, они с Тэхеном отправились к Чимину домой.

Юнги и Чимин жили в том же здании, в котором находился и их бар. Более того, их улица соседствовала с той, где проводил свои приемы доктор Ли Тэмин.

Всё для того, чтобы обеспечить Чимину максимально короткий промежуток времени пребывания вне привычных для него стен, где он чувствовал себя в полной безопасности.

— Будешь? — Чимин кивнул на барную стойку в их с Юнги гостиной. Оракулу очень нравилась идея сделать макет барной стойки в их квартире. И ему понадобилось много времени и усилий, чтобы продумать такой интерьер, который бы подобная конструкция не портила, а наоборот, дополняла.

Тэ покачал головой.

— Нет, я за рулем. Чонгук меня ждет.

— А я буду.

Чимин не спеша налил из большой затемненной бутылки какую-то настойку, кажется, в этот раз баклажанную. Тэхен при этом не сводил с него своего мрачного взгляда.

Прошло, наверное, минут десять, пока Оракул всё же повернулся к другу лицом. Он не подошел ближе, а сел на высокий стул возле барной стойки.

— Юнги, — начал свой рассказ Чимин, — после ранения, после комы… Он изменился. Нет, не в худшую сторону… — поспешно добавил он, понимая, как это может прозвучать. — Совсем нет… — Чим старательно подбирал слова. —  Он стал более задумчивым, молчаливым. Мне кажется, Юнги постоянно размышлял о прошлом, о том, что было раньше. Да еще и возвращение в полицию в качестве телохранителя Чонгука напомнило ему, насколько сильно он любил свою работу. Работу копа.

— Он во что-то вляпался?

— Это я виноват, — Чим с сожалением покачал головой, слеза раскаяния сбежала по щеке и упала в стакан, который он держал в руке. — Четыре года назад, в ту ночь, когда я привел Сахарочка к нам в агентство… Я тогда ему сказал, что сгоревшие улики — это знак, что его расследование следует прекратить. Я практически заставил его это сделать… Но это было неправильное решение. Я должен был тогда выяснить, что за расследование он вёл, и нашими общими усилиями его закончить. Сделать всё, как и хотел Юнги. Я думал, что если он прекратит, забудет, то всё наладится. Но прошлое… Знаешь, Тэ. Если проблемы не решить, они обязательно в будущем вернутся. Чтобы в этот раз их точно решили… Они ударят по тебе в двойном, в тройном, в каком-то хер-его-знает-каком размере. По-другому не бывает. А я тогда всё сделал неправильно…

— Не стоит брать всю вину на себя, — сухо заметил Тэхен, вертя в руках бутылку с холодным персиковым чаем, которую сам же достал из холодильника. — Юнги — взрослый мужчина и старше тебя на 8 лет. За свои решения пусть сам и несет ответственность.

— Ты не понимаешь, — возразил Чимин. — Я сказал ему, что сгоревшие улики — это знак. Думаю, когда некоторые вещи вернули его в прошлое, он решил, что это тоже знак. Знак того, что он должен возобновить то старое дело.

— И что, он просто взял и заново занялся расследованием? — недоверчиво поинтересовался Тэ.

Он всё еще не понимал, что могло заставить Мина добровольно оставить главную ценность своей жизни. И этой ценностью были отнюдь не расследования.

В первое время, когда Юнги и Тэхен еще присматривались друг к другу, притирались, у них нередко случились стычки, и не только словесного характера. На почве Чимина, естественно. И Ким не раз прямым текстом говорил Шуге, что если что… То капец Шуге.

Но день за днем, наблюдая за Юнги, за его трепетным отношением к Оракулу, на которого он едва что не молился, на то, насколько Чимин, как по чьему-то щелчку стремительно стал меняться — как будто он только и ждал все эти последние годы, когда же, в конце концов, появится ТОТ САМЫЙ человек, чтобы позволить себе отпустить прошлое и разрешить своим ранам начать заживать.

Шуга оказался отменным специалистом, хорошим товарищем по оружию и очень умным и проницательным человеком. И прошло, на самом деле, достаточно немного времени, прежде чем Тэхен перестал глядеть на него откровенно подозрительно, подговаривать всех своих сотрудников не спускать с Мина глаз и обо всех его действиях докладывать Киму немедленно и в самом срочном порядке.

Больше всего для Тэхена показательным стало то, что Шуга безропотно согласился быть Сахарочком. Потому, конечно, что это предложил Оракул, и сам Чимин тащился от такого имени своего возлюбленного.

Для мрачного и немногословного Юнги стать Сахарочком было действительно серьезным поступком. Тем более, когда другие спецы их агентства, каждый раз озвучивая его позывной, в обязательном порядке отпускали какую-то шуточку. И не обязательно смешную. И не обязательно невинную. Доходило до драк. Но, тем не менее, Мин ни разу не изъявил желание сменить свой позывной.

Потому что он нравился Чимину.

Шуга очень быстро влился в их крепкий и сплоченный треугольник — Тэхен-Чимин-Бомгю. И как-то совершенно естественно сочельник они праздновали уже вчетвером. Яркое и пышное торжество проходило у Чимина дома — потому что Оракул обожал Рождество, а все остальные обожали Оракула.

И когда Тэхен вышел на балкон вдохнуть холодный морозный воздух, чтобы хмельная голова немного проветрилась — почему-то в этот вечер он очень отчетливо вспомнил Чонгука, все эскизы, иллюстрации и кадры киноленты о котором Тэ давно крепко-накрепко запер где-то очень глубоко, Юнги вышел за ним следом.

Мин немного потоптался, ходил вокруг да около, попытался обсудить с Тэхеном какой-то матч по крикету (оба никогда не смотрели ни одного матча по крикету), и Тэ не выдержал:

— Говори, — достаточно резко сказал он ему. И по тому, как Шуга беспокойно глядел на него, как теребил собачку замка на своей новой, подаренной Чимином толстовке, как кусал и облизывал свои губы, Тэхен понял, что тема разговора действительно серьезная.

И он вдруг подумал, что Юнги скажет: «Извини, я обещал заботиться о Чимине, и быть с ним рядом, но я понимаю, что так не получится, это очень большая ответственность, а Оракул — крайне серьезная ноша. Я хочу уйти и бла-бла-бла…». И впервые за много лет, за очень много лет у Тэхена в глазах стало нестерпимо жечь.

Он наблюдал через окно, как Чимин что-то воодушевленно рассказывал Малышу и трепал его за волосы, а тот ухохатывался с рассказа Оракула. Тэ всё еще отчетливо видел перед собой красивое лицо Чонгука, упорно не желавшее исчезать. Образ, прорвавшийся в его мысли, несмотря на все замки и запреты. И думал, что это будет отчаянно несправедливо по отношению к Чимину, если его сейчас бросят. После всего, что ему пришлось вынести в этой блядской жизни. Тогда где вообще в этой Вселенной хотя бы какая-нибудь справедливость?..

— Извини, — волнуясь, начал Юнги, — я знаю, что это может быть сейчас совершенно не в тему… Но, — Тэхен прикрыл глаза, чтобы не видеть ничего вокруг — возможно, тогда будет не настолько больно и обидно за друга, — я хочу попросить у тебя разрешение подарить сегодня Чимину это.

Пребывая в легком недоумении, Тэ открыл глаза и сразу же увидел перед собой на ладони Мина темно-красную коробочку для ювелирных украшений.

Тэхен молниеносно забрал ее из его рук и быстро открыл.

Внутри, изящно переплетаясь, лежали два обручальных кольца. Кажется, с витиеватой гравировкой, но было бы некрасиво читать надписи, предназначенные совсем не ему.

Тэ перевел ошарашенный взгляд на уже паниковавшего Юнги, который, в принципе, справедливо ждал, что его сейчас перебросят через перила и отправят в свободный полет прямо с 28 этажа этой высотки.

— Чимин не общается с родителями, — быстро заговорил Шуга, боясь не успеть высказаться, — а ты — главный человек в его жизни... И у кого, как не у тебя спрашивать разрешения... — он несколько нервно хмыкнул и немного помолчал, собираясь с мыслями. — Мы смотрели «Зови меня своим именем», и Чимин долго плакал после его завершения. Очень долго… Говорил, что так не должно быть, что любовь всегда обязана побеждать. Что если она настоящая, люди должны быть вместе. Они должны пожениться, должны сказать самые главные клятвы, обязательно глядя друг другу в глаза… Потому что любить — это значит обещать… И я с ним полностью согласен! Любить — значит оберегать, защищать и обещать всегда быть рядом… Ну, что думаешь? — взволнованно спросил Юнги, пытливо вглядываясь в лицо своего босса, всё еще державшего эти кольца в руках, не отводя от них застывшего взгляда.

Тэ с трудом сглотнул, его мысли рассыпались на части и безжизненными обломками падали на холодный пол.

— Я согласен, — тихо сказал он.

— Охренеть, Тэхен у меня мужика увел… — послышалось от двери. Тэ перевел взгляд к источнику звука, чтобы увидеть любопытную мордашку Бомгю и сияющие глаза Чимина.

Он захлопнул коробочку, сунул ее Мину обратно в руки и быстро подошел к Бомгю.

— Мы уходим, — он потянул Малыша за руку. — У нас с Бомгю еще есть планы. Всего доброго, хорошо вам отпраздновать Рождество. До января можете на работу не выходить.

Пришлось тянуть упирающегося Малыша, отчаянно желавшего стать свидетелем того, как Оракулу-хену сделают предложение.

Потом они вдвоем сидели в круглосуточном McDonald’s, и пока Малыш запихивался чизбургером, запивая его молочным коктейлем, а сотрудники заведения с некой жалостью наблюдали за парочкой, проводящей рождественскую ночь в общепите, Тэ задумчиво глядел на редкие блестящие снежинки, пролетающие за окном.

— Босс, как думаете, Шуга-хен встал на одно колено?.. — прорывался в мысли Тэхена возбужденный голос Бомгю. — Чимин-хен плакал?.. И что написано на кольцах?!

Тэ на все вопросы только пожимал плечами, продолжая смотреть в окно, где темнота ночи и снежинки сливались с его отображением в стекле.

Интересно, как там поживает Чонгук? Они ведь в одном городе, ходят по одним улицам… И как же н̶е̶п̶р̶а̶в̶и̶л̶ь̶н̶о̶ правильно и п̶л̶о̶х̶о̶ хорошо, что жизнь их больше не сталкивала.

Ким благоразумно ни разу не искал о Чоне никакой информации, и не знал о нем буквально ничего.

Но он был уверен, что у Чонгука всё хорошо. Он отучился, наверняка на «отлично», сейчас трудится в одном из лучших полицейских участков Сеула, делает стремительную карьеру. Вскоре может составить конкуренцию брату в каком-нибудь ведомстве. Возможно даже, что уже женился или находится в крепких и хороших отношениях…

Тэхен постарался улыбнуться своему отражению. Чонгук заслуживает только всего самого лучшего. Единственный луч света, который был в его жизни.

— Будешь еще? — он повернулся к Бомгю.

— Да! — мгновенно просиял тот, и Ким поднялся и прошел к электронной кассе самообслуживания. У Бомгю не желудок, а бездонный мешок — туда падает и там пропадает буквально любая еда, и Малыш постоянно хочет еще. Подобное характерно для многих, выросших в бедности или, как Бомгю, в детском приюте. Так что Тэ набрал всего и много, а затем обратился к сотруднику на кассе выдачи.

— У вас в Хэппи Мил, в этих детских наборах, или как там они называются… Там есть медвежата?

— Могут попасть разные игрушки… — заученным голосом начал тот, но Тэ его перебил:

— Мне. Нужен. Медвежонок. — ледяным тоном сказал он, доставая несколько крупных купюр и кладя их на прилавок. Посетитель был настолько суровым, что работник благоразумно решил ему не возражать.

— Вот, нашел возле касс на полу, — Тэхен небрежно бросил смешного белоснежного медвежонка из диснеевского мультика на столик.

Бомгю улыбнулся.

Этот рождественский медвежонок Тэ всегда занимал особое место в сердце и в коллекции Малыша.

Потому что в тот вечер Юнги-хен сделал предложение Чимину-хену.

А еще это был единственный раз во всей его жизни, когда он видел, как его хен плакал, пока смотрел в окно и при этом пытался улыбаться своему отражению, а Бомгю в это время старался отвлечь его тупыми вопросами.

Юнги и Чимин до второго января действительно не вышли на работу. Хотя Оракул присылал Тэхену до двухсот фотографий в день, так что тот был в курсе каждой минуты длительного и необузданного празднования их помолвки.

А весной все вчетвером отправились за границу, где Юнги и Чимин провели официальную церемонию бракосочетания на берегу океана, и дали друг другу клятвы.

И с тех пор у Тэ не было причин сомневаться в Юнги. Они подружились и не раз прикрывали друг другу спины в их особо сложных миссиях.

Не было причин сомневаться в Шуге до этого дня.

— Почему он взялся за это дело, я не знаю. Но у меня есть кое-какие мысли на этот счет, — Чимин сглотнул, приближаясь к самому главному.

— Расскажи всё с самого начала, — попросил Тэхен.

— Сначала?.. Хорошо, сначала... Что было сначала? — спросил сам себя Чимин. — Однажды Юнги подошел ко мне… Я как раз сортировал стикеры — мы проводим акцию: три напитка и четвертый за счет заведения. И еще в каждом полноценном обеде есть орешек с предсказанием… Эта фишка очень хорошо работает — у нас стали заказывать еду намного чаще. Пришлось даже взять еще одного повара, мы составили собственное меню от шефа, и теперь к нам стали приходить не только выпить и посидеть, но и поесть... Даже корпоративные обеды и бизнес-ланчи теперь делаем! Отбоя нет, пустых столиков — никогда! Я еще одного баристу нанял, мы стали экспериментировать с кофейными напитками, они очень популярные... Все эти глясе, фраппе, латтечино и коретто... Сахарочек предложил взять опытного баристу, и мы так и сделали. И это тоже был очень правильный ход... Сразу взлет потока посетителей! Изменился их средний возраст и их социальная прослойка стала намного выше... Женщин стало много приходить, девушек, парочек, и даже парочек постарше... Очень постарше... Это так мило наблюдать за очень взрослыми людьми, проводящими время в пятничный вечер друг с другом... Это значит, даже спустя много лет брака и отношений они всё еще хотят пятничный вечер проводить вместе и вне дома!.. В общем, мы реально перестали быть просто баром и только для тех, кто хочет прийти и просто надраться, качественно погудеть или кого-то снять... Для меня настолько громадным опытом стал тот бар, который мы брали в аренду в вашем городке — я уже знал все минусы и все плюсы, а Сахарочек вообще, как оказалось, безумно хорош в маркетинге...

Тэхен терпеливо ждал, пока поток речи Оракула иссякнет — тот явно волновался и боялся перейти к главному.

— ...И он спросил: согласен ли я отпустить его на две недели. Потому что ему необходимо закончить кое-что неожиданно нарисовавшееся, связанное с тем старым делом, — закончил Чимин и, судорожно выдохнув, замолчал.

— И ты отпустил его? — недоверчиво спросил Тэ.

— Я понимал, насколько это опасно… — с сожалением подтвердил Чим. — Но да, я его отпустил. Как я мог сказать ему, чтобы он не делал того, чего требует его душа? Это уже эмоциональное насилие, нет?.. Я знал, что ему непросто было это сделать — сказать мне, что он оставляет меня. Пусть на две недели, но оставляет. Значит, это действительно было очень важно... Ведь так?

Тэхен неопределенно повел плечами. Нет, он так не считал.

Смог бы он сейчас оставить Чонгука и ввязаться во что-то опасное? Определенно, нет.

Разве что... Разве что от этого зависело бы что-то действительно серьезное.

— Две недели уже прошли?

— Еще нет... Сегодня одиннадцатый день.

— Тогда...

— Когда мы давали клятвы, тогда, на берегу, ты же помнишь... Сахарочек пообещал мне ежедневно говорить о том, что он меня любит. И с тех пор, как он уехал, каждый день на мой телефон приходили слова: "Я тебя люблю". Каждый день... Четыре дня назад они перестали приходить.

— Сообщения присылались с номера телефона Юнги?

Чим покачал головой.

— Нет, с какого-то другого. Номер был не определен. Уезжая, Юнги оставил свой телефон, документы... Всё, что могло бы его идентифицировать.

Тэхен задумался.

— Ты же понимаешь, что это ни о чем не говорит? Если сообщение было стандартным, он мог поставить его на ежедневную отправку. Телефон разрядился или выключился и сообщения перестали приходить. Да такое и без телефона можно провернуть — из сети всё делать. И вообще, не мне тебе о таком рассказывать.

— Я знаю об этом... И я изначально понимал, что это автоматическая отправка. Но знаешь, Вишенка, пока эти фразы приходили, я еще держался. Но когда перестали... Мне жутко страшно. Страшно, что с Юнги могло случиться что-то ужасное. Те люди — они нелюди. Они хотели его убить — в ту ночь. Они стреляли нам вслед и преследовали нашу машину... А в итоге Сахарочек спустя четыре года вернулся в их лапы добровольно.

Тэхен молчал. Он не мог понять действий Мина.

— Почему ты ничего не рассказал мне сразу, как только Юнги уехал?

— Он просил этого не делать. Не хотел, чтобы ты в нем разочаровывался. Твое уважение для Сахарочка значит очень много. 

— Ты сказал, что догадываешься, что могло стать причиной того, что Шуга вернулся к тому старому делу, — напомнил Тэ.

— Да... У меня есть очень серьезные подозрения на этот счет. Я тогда, в ту ночь, когда квартиру Юнги сожгли, — после паузы продолжил Чимин. — Буквально минут за десять до этого сфотографировал все стены с уликами. А Юнги об этом не рассказал. Потому что… Да потому что он тут же снова занялся бы этим чертовым делом!

— Те фотографии еще у тебя?

Тэхен задал этот вопрос, но тот был совершенно риторическим. Потому что Тэ отлично знал, что всё, что в себе хранит хотя бы кроху какой-либо информации, Оракул поместит в одну из миллионов бесконечных сот — своих виртуальных архивов памяти.

И наверняка, на соответствующей папке была надпись: «Дата… Расследование Сахарочка. Не открывать!»

Чимин кивнул. Он взял свой телефон и отправил Вишенке нужные фотографии.

Пока Тэхен разглядывал полученные файлы, Чимин плеснул в свой стакан еще немного приторной настойки.

— Взгляни на фото номер пять.

Тэ открыл нужную фотографию, скользя взглядом по одной из стен в давно сгоревшей квартире Мин Юнги. Пока его глаза не расширились от хрен какого по своему уровню шока.

— Охуеть! — вырвалось у него, пока он рассматривал фотографию Ким Сокджина, прикрепленную к стене. Через его фото тянулось несколько желтых линий, указывающие на множественные связи Сокджина с другими людьми и событиями на стене расследования Юнги.

— И не говори, — хмыкнул Чимин и залпом выпил то, что было в стакане.

— Каков шанс, что Юнги не узнал Сокджина, когда стал телохранителем Чонгука? — после некоторого периода молчания задал вопрос Тэхен.

— Нулевой. У Сахарочка отличная память.

— Но он ничего никому не сказал, — пробормотал Тэ.

Если бы Сокджин был опасным преступником, прячущимся в глуши, Юнги бы среагировал. Но он промолчал.

Так кто такой Ким Сокджин?

И… Сокджин ли он?

Под фото была всего одна подпись: «Джин». Ниже были прикреплены и другие бумаги, но они все висели лицевой стороной к стене, и прочесть что-то было нереально.

— Ты проверил его?

— Да, пробил по всем возможным базам. Самый настоящий Ким Сокджин, имя свое он не менял. Не в розыске. Видимо, «Джин» — это сокращенное от Сокджина. Ну, или это его бандитское прозвище, — с презрением добавил Чимин.

Хотел бы Тэхен возразить ему — в конце концов, не все те, чьи фото висели на стене, были преступниками. Здесь были и жертвы, и те, роль кого Юнги так и не разобрал.

Но было кое-что, что не дало Киму не согласиться с Оракулом.

На фото Сокджин был в облегающей черной футболке без рукавов, щедро открывающей красивые мускулистые руки и вязь татуировок, идущих от левого плеча и до самого локтя.

Бандитских татуировок.

Если уж совсем откровенно, то патологоанатом Ким Сокджин и бандит (?) Джин выглядели настолько разными, насколько это вообще возможно. Как будто два брата-близнеца, лицом и структурой тела одинаковые, но при этом совершенно разные.

— А у него случайно…

— Никаких братьев-близнецов, — тут же перебил его Оракул, его взгляд стал жестким. Чимин беспокойно сжимал и разжимал свои кулаки. Он жил в этом аду уже почти две недели. Он смотрел на фото Сокджина и ненавидел его с каждым днем всё больше и всё сильнее. — Он — единственный сын у своих родителей. И если мы сейчас не обсуждаем сюжет «Зиты и Гиты» или других старых индийских фильмов… Ким Сокджин и Джин — это один и тот же человек.

Тэхен продолжал внимательно разглядывать фото Сокджина. В его голове царил хаос. Он не мог понять, как не сумел вычислить, что друг Чонгука — не тот, за кого себя выдает.

— Мы же проверяли всех, когда взялись за дело Гука. Ты проверял каждого из его окружения!

Чимин вспыхнул — Тэхен до этого никогда не сомневался в его профессионализме.

— Я проверял! — сквозь зубы бросил он. — Но Ким Сокджин не был в розыске. И никаких пятен на его биографии не было!

— Кроме того, что он — бандит, — съязвил Тэхен.

Он вздохнул, потому что плечи Чимина безвольно опустились. Да Тэ и так отлично понимал, что подобные перепалки сейчас ни к чему не приведут.

— Когда он приехал в наш город? — уже спокойнее поинтересовался Тэхен.

— Четыре года назад. Понимаешь? Всё случилось четыре года назад, — взволнованный, Чимин вскочил на ноги. — Сахарочек прекратил свое расследование, а Сокджин спрятался в глуши — всё в один период!

— Спрятался ли? — с сомнением произнес Ким. — Он бы не смог стать главным судмедэкспертом, если бы за ним тянулось нечто незаконное.

Тэхен в очередной раз вернул всё свое внимание фотографии номер пять.

Четыре года назад Сокджин реально был другим человеком. В меру подкачанный, с татуировками, без очков, с темными, как смоль, чуть удлиненными волосами.

Теперь объяснимо, к чему эти вечные свитера — чтобы закрывать тату. Даже летом Сокджин в обязательном порядке надевал что-то с длинным рукавом. И всячески избегал ситуаций, где ему нужно было бы обнажиться.

Чонгук как-то пытался вытянуть друга в жаркий день к ним на пикник к озеру, но у него ничего не получилось.

Значит, пытался скрывать не самые приятные подробности своего прошлого. Значит, есть что скрывать.

Допустим… Но ведь суперинтендант не мог не видеть эти татуировки!

Он поделился своей мыслью с Чимином. На это тот только иронично хмыкнул.

— Да наврал ему с три короба, что был молодым, глупым, друзья потянули его сделать тату! А он только потом узнал, что там зашифровано нечто криминальное. Поверь мне, ваш шеф его, бедненького, еще пожалел.

— Но ведь так и могло быть, — задумчиво проговорил Тэ, быстро пробегаясь взглядом по остальным фотографиям. — Попал не в ту компанию, недолго пробыл там, ушел, после чего обстоятельно взялся за свою жизнь. Неизвестно, сколько этому фото лет. Оно могло быть снято и пять, и десять лет назад.

Из уст Чимина послышался раздраженный хмык. Как он и думал, Тэхен будет бойкотировать эту информацию.

— Ты, Вишенка, кое-чего не разглядел… Но у меня было предостаточно времени, и я эти ебанные стены выучил наизусть. Хочу тебе показать нечто увлекательное. Фотография номер 6.

На этом фото, кроме всего прочего, была и фотография ББ — большого босса.

— На что мне смотреть?

— На его запястье. Ну, как тебе это? Ты настолько хочешь его оправдать… — Оракул совершенно не разделял точку зрения Тэ, пытающегося отыскать возможные доказательства непричастности Сокджина к деятельности ББ. — Потому что он — лучший друг Чонгука? Или уже и твой друг? Ведь признайся, он тебе нравится! Я это знаю! И ты не хочешь, чтобы он оказался негодяем! Знаешь, я думал, что твой друг — я! — в голосе Чимина откровенно прорезались обвиняющие нотки. Затем он только обессиленно махнул рукой и отвернулся к окну.

Тэхен благоразумно решил не рассказывать Оракулу, насколько он в последние месяцы сблизился еще и с Намджуном.

Некоторое время он разглядывал фото Большого Босса, затем вернулся к пятой фотографии.

— Мы с Сокджином приятели, а не друзья, — медленно проговорил Тэхен. — Но он действительно — лучший друг Гуки. И мне, на самом деле, эта ситуация крайне неприятна.

— А уж как мне неприятно, что Юнги в беде!

Оракул был прав. Дело было не в Сокджине и в том, что он мог оказаться запятнанным в чем-то незаконном. А в Юнги, жизнь которого в эту самую минуту могла висеть на волоске.

Тэхен поднялся со своего места и подошел к Чимину, крепко обнявшему себя руками и глядящему глазами полными отчаяния в непроглядность ночи.

Тэ повернул друга лицом к себе и ободряюще сжал его за плечи.

— Мы разберемся во всём, обещаю. Мы найдем его. Но пока не пройдет две недели, назначенные Юнги сроком своей миссии, мы не можем вмешиваться. Потому что, ничего не понимая, мы можем сорвать его план и сделать только хуже. И в этот раз уж точно подвергнуть его жизнь опасности. Но по истечении четырнадцатого дня мы вмешиваемся.

Оракул устало потер глаза и благодарно кивнул Тэхену. Вишенка всегда знает, что сказать и что делать. Но целых три дня — Чим столько не выдержит, ему нужны хотя бы какие-то действия уже сейчас, потому что его сердце орет ему, что Юнги сейчас плохо, что Юнги в опасности. О том, что Юнги у них.

— Гука привлекать не будем. Если что-то пойдет не так... Нужно, чтобы он был вне подозрений. Перешли мне все данные по этому делу, — попросил Тэ и, наконец, сделал первый глоток персикового чая. Он облизал губы от этой приторной сладости. — И распечатай в качестве все фотографии из расследования Юнги.

— Уже, — Чимин кивнул на пухлую папку, лежащую на кофейном столике.

Тэхен поставил бутылку, подошел к нему и быстро просмотрел содержимое.

— Юнги расследовал совсем не то, о чем мы все думали. Видимо, сначала он пытался просто очистить свое имя. Но по мере того, как он копал под ББ, он обнаружил кое-что похлеще наркотиков.

— Да... — Оракул вновь забрался на барный стул и положил голову на стойку. — И из-за этого мне еще больше стыдно. Что я заставил его прекратить это расследование. Но это как раз то дело, которое должно было быть доведенным до конца.

— Мы это и сделаем, — уверенно сказал Тэ. — Мы положим их деятельности конец. Юнги сумеет завершить дело, мучающее его уже много лет. И выдохнет, наконец, спокойно. И всё вернется в норму.

— Спасибо, Вишенка... — Чимин поднял от стойки голову и устало улыбнулся другу. — Не знаю, что бы я без тебя делал...

— Ты должен был рассказать мне всё намного раньше, — укоризненно заметил Тэхен.

— Юнги просил не говорить тебе... Прости. Ты, конечно, прав. Но ты уверен... — Оракул умоляюще взглянул на Кима. — Что нам нужно ждать целых три дня? За три дня ведь может что угодно произойти!

— Уверен.

— Но... Мы могли бы прижать Ким Сокджина уже сейчас! Юнги мог видеться с ним после отъезда отсюда, тот мог дать ему какую-то информацию или вообще он мог сдать моего Юнги этому уроду!!

— Чимин, послушай меня, — строго заметил Тэхен. — Первое. Мы ждем еще три дня. Если бы это была моя миссия, я бы не хотел, чтобы мне мешали. Юнги такой же. Второе. Мы не считаем Сокджина виновным, пока не будет доказано обратное, — Чимин в этом месте показательно фыркнул. — И третье. Никакой самодеятельности.

Чим беспокойно кусал губы.

— Привези мне Ким Сокджина, — он умоляюще посмотрел на Тэ. Тэхен медлил, и голос Оракула стал жестче. — Привези мне Ким Сокджина. Я взгляну в его глаза и пойму, причастен ли он к исчезновению Юнги. И если да — ему не жить.