I will fix you 26-28

***  

— Та лять! Не вертись из стороны в сторону!

— Извини, — пробормотал Тэхен, но всё же снова сделал попытку заглянуть в зеркало, к которому сидел боком. Он так сильно нервничал, а в Сокджина, как назло, вселился Великий Бог Созидания!

Прошло, наверное, сто с лишним часов, пока его друг, наконец, оказался доволен результатом.

— Смотри! — торжественно объявил он.

Тэ тут же крутанул кресло в сторону, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

— Джинни, какого… Ты издеваешься? Я похож на жуткий симбиоз героиновой проститутки и Чаки!

Сокджин максимально возмущенно фыркнул от подобного нелестного сравнения.

— Не настолько всё плохо… — обижено проворчал он.

— Сначала, Джинни, сначала! И в этот раз никакого ютуба!

Так что Джин потратил еще сорок минут, но уже без помощи бьюти-блогеров заново наложил макияж на лицо Тэ. Совсем немного — только выровнял тон кожи и подвел черным контур глаз.

Отойдя от друга на пару метров, он критически осмотрел результаты своих трудов.

— Что ж, в этот раз действительно неплохо, — удовлетворенно отметил он.

— Я могу посмотреть?

— Валяй, — Тэхену явно понравилось то, что он видел в зеркале. А как же иначе? — Ты очень красивый, — помолчав, сказал Сокджин. — Даже не знаю, о чем думал Бог, когда тебя создавал.

Мягкая улыбка коснулась губ Тэ.

— Ты тоже невероятно красивый, Джинни. Ты ведь Всемирный красавчик!

— Я красив, и это бесспорно! Да! Но ты… Ты какой-то нереальный, что ли. Эти твои тонкие, изящные и благородные черты… Мне очень интересно, как ты будешь меняться, пока будешь взрослеть. Каким ты станешь в будущем, лет так через пять. Очень интересно.

— Что будет через пять лет, я не знаю. Но мы точно будем с тобой дружить!

— 100%… — Сокджин всё еще задумчиво смотрел на друга. — Я надеюсь, твой нелюдимый рыцарь поймет, какое сокровище ему досталось. Поймет и оценит.

Тэхен, в это время с интересом вглядывающийся в зеркало, застыл — Джин царапнул по больному.

— Совсем не факт, Джинни…

— Хэй! — Сокджин разволновался, увидев расстроенное лицо Тэ. — Почему ты так говоришь?

Тэхен отошел от зеркала и принялся перебирать одежду, которую Джин вывалил из гардеробной своего друга и сгрузил на кровать.

— Я совсем не уверен, нужно ли ему это… Я ему уже столько знаков внимания уделял. А он так смотрит, что… Возможно, ему это неприятно.

— Пока ты с ним не поговоришь, знать наверняка ничего не можешь.

— Главное, чтобы он мне лицо не разбил после этого, — негромко заметил Тэ.

Сокджин буквально ахнул.

— Если он разобьет такое божественное лицо, я сам ему что-то оторву и разобью!

Тэ посмеялся и постарался успокоить своего разбушевавшегося друга.

Затем они подобрали Тэхену одежду — черные скинни и яркую облегающую футболку с веселым принтом.

— Ты шикарен, Тэ. Я говорю тебе это, чтобы ты в любой ситуации помнил: ты — шикарен. Я не знаю человека — гетеросексуального или нет — который бы смог от тебя отказаться!

В глазах Тэхена всё еще плескалось сомнение. Кажется, он знал одного такого.

Сокджин подвез Тэ к самому дому братства.

— Тебя точно не забирать?

— Нет, Джинни, все в порядке. Я возьму такси.

— Позвонишь мне, когда доберешься домой. И помни два главных правила: не пить ничего, что готовили не при тебе, и трахаться только с резинкой.

Тэхен усмехнулся.

— Я возьму бутылочное пиво, а спать ни с кем сегодня не планирую.

— Тэтэ, господибожежмой, планировать и вечеринки — это два совершенно разные слова, которые никогда не встретятся!

Тэхен всё еще посмеивался, когда вылезал из машины Джина.

— Всё будет хорошо, — сказал он.

— Зависнем на следующие выходные в Everland? Ну!.. Мы так давно там не были! Я буду твоим шугар дэдди, а ты — моей шугар деткой!

— Не получится, — Тэхен рассмеялся и покачал головой. — У нас в универе как раз закрывается сдача курсовых, хочу на пару дней слетать к Чим-Чиму, сделать ему сюрприз. Я спрашивал отца — он, кажется, не против. Только с ней посоветуется.

Сокджин поморщился от одного лишь упоминания о ведьме.

— Надеюсь, ее дражайший сынок устроил в Америке свою личную жизнь… — проворчал он, не закончив фразу «…и, наконец, перестанет на тебя пялиться».

На вечеринки Тэхен ходил редко. Вернее, вообще на них не ходил. Потому что много учился и у него было много всяких разных обязательств. Ну, и потому, конечно, что его на них никто не пускал.

Сейчас же, глядя на то, что происходило внутри здания, он понимал, что ничего, собственно, и не потерял. Даже больше — он был счастлив, что много занимался и на вечеринки его не пускали.

Потому что… Пьяные и полупьяные тела, бьющая по мозгам громкая музыка, крики, визги, гуляющая по рукам травка, облапывающие друг друга руки, сосущиеся парочки малознакомых и даже незнакомых между собой людей.

Если бы кто-то захотел создать ад для правильных и интеллигентных мальчиков и девочек — он бы выглядел именно так.

Тэ взял предложенное кем-то пиво (но проверил, чтобы оно было закрытым), оторвал от своей задницы чьи-то руки и огляделся. Это место определенно было не для него. Он поймал на себе уже десяток похотливых взглядов, а несколько альфачей и томных дев уже уверенно двинулись в его сторону. Петляя, Тэхен увернулся и прошел в другую комнату.

И вот она, удача: там был Чонгук.

Чон и его друзья разместились в углу, оккупировав весь диван. Судя по всему, торчали они здесь уже давно, потому что каждый лениво, утомленно и разморено развалился на своем месте. На столике перед неразлучной компанией красовалась целая батарея бутылок и пластиковых стаканчиков.

В доме было жарко, так что Чонгук снял свою любимую черную толстовку, оставшись лишь в белой облегающей футболке, красиво выделяющей его прокачанные бицепсы и недавно появившиеся первые сложные татуировки на правой руке.

Чон что-то громко говорил, иногда даже перекрикивая музыку. До Тэхена долетали обрывки фраз и слов, но понять о чём тот рассказывал было нереально. Разве что фраза «этот блядский тепличный цветок» резанула ухо.

Тэ некоторое время наблюдал за компанией, спрятавшись в углу заполненной людьми комнаты. Подкаты к себе обоих полов он обрезал сразу же. «Надо подойти», — билось в мозгу. Если он уже здесь — красиво одевшись и накрасившись, сбежав из дома от злой мачехи и проводя свой вечер в месте, которое ему явно не по душé — нужно на это решиться.

Но только Ким собирался отлипнуть от стены, к которой уже минут двадцать как прилип, как к Чонгуку на колени запрыгнула какая-то нетрезвая дева. Чон тут же, даже толком не глядя на нее, приобнял ее за талию.

Тэхен наблюдал, как татуированные пальцы скользнули под короткую блузку и стали поглаживать голую кожу. Не выдержав этого зрелища, Ким отвернулся.

«Никогда не связывайся с натуралами», — так ему сказали однажды. Что ж, самый главный совет своей жизни он проигнорил.

У Тэхена уже как-то были отношения. Ну как «отношения» — в старшей школе почти два семестра он встречался со старшим на год парнем. Вместе они познавали все радости однополых отношений — оба ничего не умели, но увлеченно штудировали матчасть, изучая тела друг друга и свои собственные.

Полное равноправие во всём — и позиции в постели тасовали, и обязанности.

Может поэтому Тэхен так спокойно относился к тому, быть ему в постели активом или пассивом. Он пробовал и то, и то, и знал все плюсы и минусы обеих позиций. Часто роль в постели выбиралась чисто под настроение.

Хотя со временем Ким осознал, что всё же больше ему нравится быть сверху — несмотря на нежную и изящную внешность, врожденная внутренняя сила буквально требовала руководить процессом.

А вот его друг, наоборот, больше впечатлился существованием анального оргазма и возможностью отпустить ответственность и полностью расслабиться.

Эти два семестра пролетели быстро, партнер Тэ выпустился из школы и уехал учиться дальше — в Японию.

Расстались они хорошими приятелями. В их последнюю встречу долго не хотели расходиться, и под конец его друг кое-что сказал Тэхену со всей серьезностью, на которую только был способен.

— Тэ, послушай моего самого главного совета. Никогда не связывайся с натуралами. Настрой свой гей-радар…

Тэхен рассмеялся.

— У меня его нет!

— Тэ, я серьезно, — не разделял его веселья друг. — Ты никогда раньше не сталкивался с подобным, но такое существует. Я знаю предостаточно историй от людей, с которыми знаком лично. Многие долбоебы держатся за свою натуральность, как за главную охренеть какую ценность. Не все, но такие есть, и они могут повести себя очень жестоко. Одного моего друга так избил урод, которому тот признался в чувствах, что он только через пару месяцев смог выписаться из больницы.

Ким во все глаза недоверчиво пялился на него.

— Неужели такое на самом деле бывает?

— Бывает, — его друг кивнул, — и намного чаще, чем ты только можешь себе представить. Девушкам в этом смысле проще — им только льстит к себе интерес барышень с розовой стороны радуги. А вот у многих недалеких самцов в голове не хватает чего-то важного — например, мозгов. Твои чувства, да и само твое существование может стать для какого-то урода худшим оскорблением. Быть геем в нашем обществе — уже само по себе охренеть какой вызов. А ты еще и чеболь, тобой могут захотеть тупо воспользоваться. Но не это главное — ты необычайно хороший и светлый человек… В следующем году ты уже будешь учиться в университете. Найди того, кто будет о тебе заботиться, кто станет надежным тылом. И пожалуйста, будь осторожен.

Тэхен обещал прислушаться к совету своего друга, но в первый же день поступления в университет запал на парня не из своей лиги.

То, что Чонгук был гетеросексуалом, стало понятно еще в первую неделю после начала учебы, когда тот начал встречаться со студенткой по обмену. Тогда Чон еще не познакомился со своими друзьями, поэтому везде и всюду таскался с ней.

Красотка с белоснежной кожей, длинными волосами, большой грудью и пухлыми накачанными губами. И Тэхен проигрывал ей по всем статьям.

Кожа у него была медового оттенка, и он даже на полном серьезе думал начать ее осветлять. Пока Сокджин не сказал, что придушит Тэ, если тот удумает это сделать. Волосы еще можно было отрастить. Но оставался один главный момент: Тэхен не совсем был девушкой. Вернее, он совсем не был девушкой.

Эта Дженет стала настоящим расстройством для всего существования Тэ. Как же он ее ненавидел! Однажды даже, проходя мимо нее, едва ее не толкнул. Хорошо, что смог себя вовремя обуздать. Но ревность настолько сильно бурлила внутри, что иногда дышать было невозможно.

Ким затем много отрабатывал удары ярости и отчаяния со своим тренером по каратэ. А уж как доставалось его спарринг-партнерам!

И вроде попускало, но на следующий день он снова видел эту раздражающую парочку на лужайке перед университетом, чтобы вновь ощутить эту тянущую боль внутри.

К счастью, эта ДжЕнеТ свалила с глаз долой в свою страну спустя четыре месяца ̶(̶п̶р̶о̶щ̶а̶й̶,̶ ̶п̶о̶ ̶т̶е̶б̶е̶ ̶н̶и̶к̶т̶о̶ ̶с̶к̶у̶ч̶а̶т̶ь̶ ̶н̶е̶ ̶б̶у̶д̶е̶т̶,̶ ̶Т̶э̶х̶е̶н̶ ̶т̶а̶к̶ ̶т̶о̶ч̶н̶о̶)̶. Вот тогда Чонгук и познакомился с Мингю, Джинёном, Ёнджуном и перманентно стал зависать уже с ними.

Время проходило, а Чон из сердца и из головы Тэ не уходил. Да что там, он там уже и ремонт сделал, и кресло-качалку прикупил, и теперь мерно покачивался в нем, с язвительной усмешкой наблюдая за метаниями и страданиями Кима.

В первый год учебы Тэхен надеялся, что его отпустит. На второй появилось отчаяние. На третий — уверенность, что нужно что-то делать. Потому что ничего не проходило, не исчезало и не отпускало.

Тэ ощущал себя таким жалким в своих тайных неразделенных чувствах, а Чонгук был таким закрытым, холодным и отстраненным, и хрен поймешь, что он там на самом деле думает.

Джин говорил, что нельзя так сильно вкрашиваться в человека, которого ты толком не знаешь, и с которым провел всего лишь один совместный день. Но для Тэхена этот день значил больше, чем годы и даже десятилетия с кем-то другим.

Чонгук был необычным парнем. Веселым, остроумным и забавным, иногда вел себя как самый настоящий ребенок, надувая губы из-за того, что ему не досталась какая-то вкусняшка. И очень горячим. Очень.

Правда, таким Чонгук был только однажды — в день их с Кимом знакомства. И Тэхен бережно хранил этот образ где-то внутри своего сердца, уже издалека наблюдая, как Гук становился обозленным, закрытым и нелюдимым.

Что с ним произошло — непонятно. Но он никуда не ходил с одногруппниками, на переменах сразу же исчезал, и вообще, увидеть Чонгука в лоне их группы можно было исключительно на занятиях.

Тэхену было больно и неприятно слышать насмешки от других студентов в сторону Чонгука. Конечно, многие из них были еще теми высокомерными заразами, но репутация нелюдимого одногруппника, а вместе с ней и пренебрежительное к нему отношение появилось из-за поведения самого Чона. Он сам ни с кем не хотел общаться, он сам провел между собой и ними черту, он сам стал вести себя высокомерно по отношению к богатым одногруппникам.

Чонгук закрылся ото всех в спасительную раковину и выставил миллион колючек и предупреждений, чтобы никто не подходил ближе, чем на сотни тысяч километров, иначе бабахнет.

И Тэхен не подходил. Только смотрел издалека.

Как сейчас. Когда Чонгук ласкал какую-то девушку, не переставая что-то возмущенно рассказывать своим друзьям.

Тэ развернулся и вышел из комнаты. Очень хотелось сбежать. В горле застыл комок. Возможно, это знак — не стоит приближаться к человеку, который настолько легко тискает незнакомых девушек, при этом уже три года не замечая чьих-то влюбленных глаз?

Тэ прошел дальше по дому, забрел на кухню, откуда как раз выпорхнула парочка зажимающихся первокурсников. Он прислонился к окну, задумчиво царапая этикетку на бутылке, которую так и не открыл, и гипнотизировал взглядом бескрайнюю ночь.

Как раз сегодня ему пришлось здорово напрячься, чтобы забрать флешку Чона у одного мудака, который выдал работу Чонгука за свою. Тэ вернул флешку ее хозяину, но у Гука при этом было такое лицо… Что-то явно было не так. Во многом из-за этого Тэхен решил попытаться пообщаться с ним сегодня еще раз.

Но этот поход на вечеринку оказался полным фиаско. Вся эта любовь, вся затея с привлечением внимания Чонгука — всё это один большой провал. Кто знает, возможно и хорошо, на самом деле, что он приехал сюда — чтобы окончательно в голове всё встало на свои места. Зато теперь Тэ точно понимает, что все эти три года были бессмысленными, что Чонгука с кровью необходимо немедленно вырывать из сердца. Их совместного будущего попросту нет.

Услышав шум и зацепив взглядом шатающееся тело, Ким уже хотел уйти, когда осознал, что это… Чонгук! То, о чём мечтал Тэхен, когда ехал сюда, реально исполняется! Разве это не чудо? Они вдвоем, только вдвоем в этой комнате.

Тэ застыл, пока Чон своим расфокусированным взглядом бродил по кухне, остановив его вскоре на Киме. А затем смотрел, смотрел на Тэхена, а тот буквально растворялся от самого факта того, что Чонгук так долго и так пристально смотрит ему в глаза.

Тэхен доверчиво вложил свою ладонь в ладонь Чона, доверчиво взял стакан из чужих рук, доверчиво примостился на краешке дивана. Он слушал голос Чонгука и буквально проваливался в сон. Тэ очень не хотел засыпать — в кои-то веки он в неформальной обстановке с Чонгуком и его друзьями, но усталость накатила так сильно и так внезапно, что противиться ей было нереально. «Я только на несколько минут закрою глаза, — подумал Тэ, — а потом смогу, наконец, по-настоящему пообщаться с Чонгуком». Тэхен прикрыл потяжелевшие веки.

***

— Где именинник? — возмутился Хосок. — Я же разослал всем увед, что начинаем в пять!

— Скоро будет, — проворчал Джин, с интересом наблюдая, как Юнги своими проворными пальчиками зажигает бумажные фонарики. — Он написал, что немного задержится.

Было еще светло, но Юнги настоял на том, что место празднования должно быть максимально праздничным и максимально освещенным.

Невыспавшийся Чимин был не слишком рад толпе людей у себя дома, и сейчас сидел за столом, уткнувшись в свой телефон. Он даже не взглянул на Намджуна, когда тот примостился рядом, и лишь поворчал:

— Офицер, вы такой настойчивый.

— Это единственное свободное место.

Чимин оглядел незанятые стулья и покачал головой.

— Скажите лучше, — через приличный промежуток молчания проговорил он, — откуда вы столько всего знаете обо мне?

— Когда вы с Чоном уехали — во второй раз — я так и не смог отпустить тебя из своей головы. Решил узнать об этом Пак Чимине больше… И офигел. Весь этот месяц я проводил собственное расследование.

— Видимо, работы в вашем несчастном городишке немного, — сделал вывод Чимин.

— Мне очень помог звонок, который ты сделал из участка, — спокойно продолжил рассказывать Намджун. — Вернее, то, кому именно ты звонил. Это было неожиданно.

Пак стрельнул в полицейского недовольным взглядом.

— Мне казалось, что такая информация конфиденциальная. Нечестно играете, офицер.

— В любви все средства хороши.

— Не согласен. В любви главное, чтобы человек, которого ты любишь, был счастлив.

— Ты хоть сам в это веришь? — Джун вложил в свой тон весь возможный сарказм.

— Я уже много лет живу по этому принципу.

Намджун пялился на Чимина, хотя тот даже не смотрел на него в ответ, продолжая торчать в своем телефоне.

— Он ведь знает?

— Знает.

— Как?

— Я сам ему сказал.

— Признался, а он тебя отшил! Да уж… Полнейшее фиаско!

— Почему бы вам, офицер, не сожрать свой язык?! — Пак пружиной вскочил со своего места и, рассерженный, куда-то умчался.

— Джу-у-ни… Почему ты такой долбоеб? — послышалось печальное сбоку.

— Не знаю, Юни… — вздохнул Намджун, осознав, насколько мастерски он опять оттолкнул от себя Чимина. Ведь знает же, насколько ему неприятно наблюдать за тем, как что-то происходит между Тэхеном и Чонгуком, оставаясь при этом в стороне. А Джун всё равно тыкает его в это и в неразделенные чувства, тыкает. Потому что злится. Потому что ревнует.

Юнги тяжко вздохнул. Если бы они дрались из-за ремонта, то по силе, конечно же, победил бы Джуни, а вот по уму…

— Всем привет!

— Именинник! Наконец-то! — радостно зашумели все вокруг.

Чонгук оглядел преобразившийся двор, теперь похожий на картинку из какого-то романтического фильма: везде украшения, зажженные фонарики, богатый и «вкусный» стол, в костровой чаше уже весело полыхал огонь и мега бонус: вид на лазурную водную гладь.

Гости тоже все были заняты, каждый своим делом: Юнги закончил зажигать фонарики и теперь с укором смотрел на Джуна, Тэхен пытался понять, куда делся Чимин, Хоби крайне профессионально по одной открывал бутылки с соджу, а Джин пытался незаметно (нет) воровать тарталетки с угрем и копчеными сосисками.

Чонгук переоделся (не зря он хоть и на сутки, но слетал домой), и теперь порадовал гостей своим шикарным луком: строгими темно-серыми брюками (вместо обычных шорт и джинсов) и белой приталенной рубашкой (вместо привычных футболок). Рукава рубашки были закатаны, открывая татуированную руку, а пуговицы на груди расстегнуты сразу на три штуки, волосы уложены с помощью средства для укладки, в ушах — множество серег, в брови — пирсинг.

Чонгук выглядел хорошо.

Гости принялись шумно и одобрительно высказываться о таком красивом и эффектном имениннике. Тэхен промолчал, понаблюдав немного за слегка смущающимся от комплиментов Чонгуком, и отправился на поиски брата.

Наконец Юнги, Хоби и Джин выпустили из своих цепких ручек Гука, и он быстренько уселся на свободное место, только позже заметив возле прибора телефон Чимина. Не сдержав любопытства, он разблокировал его (пароль был всё тот же — номер байка), а вот фото заставки — как неожиданно — больше не байк. Совместное с Тэхеном селфи.

Чон, не сдержавшись, зло хмыкнул. Кто бы сомневался, прежде чем сунуть тогда свой телефон в коробку из-под пиццы, явно же подчистил в нем всё, и заглавную картинку поменял.

В раздражении Гук швырнул телефон по столу от себя подальше. Кажется, он услышал жалобный треск. Возможно, по экрану телефона даже пошла трещина. Возможно, Гуку похуй — Пак богатый, Пак еще купит.

Тэхен и Чимин вернулись, и все расселись по своим местам. Только сегодня утром эта же компания вместе завтракала. А теперь вот — совместный ужин.

Чим взял свой телефон и недоуменно уставился на трещину на экране. Скользнул взглядом по всем присутствующим, но у Чона ни один мускул на лице не дрогнул.

Чонгук в противовес принялся разглядывать своих гостей. На самом деле, принарядились все. Многих (например, Джина) Чонгук и не видел такими разодетыми, посвежевшими и красивыми.

Гук сидел рядом с Сокджином, поэтому наклонился к самому уху одного из двух своих любимых хёнов и жарко зашептал:

— Хён, ты такой красивый. Я очень надеюсь, что ты найдешь в себе силы завязать с этой всей херней. Четыре месяца для празднования — в самый раз. Предостаточно.

Сокджин тоже наклонился к уху Чонгука.

— Я планировал остановиться на трех. Но ты приехал, и надо было остаться. Я вообще-то не настолько много пью. Только когда очень страдаю.

Гук притянул голову Джина поближе и вновь зашептал:

— Так чего страдать? Самое поганое закончилось, ты больше не женат! Пора брать жизнь в свои руки. Найди занятие, которое тебе по душе, и направь всю свою энергию туда.

— И что же это? — заинтересовано в ответ прошептал Сокджин.

Все остальные со странными лицами наблюдали за увлеченно перешептывающейся парочкой. Выглядели Джин с Чонгуком слегка… компрометирующе.

— Хм. Нам уйти? — наконец, задал вопрос Тэхен.

Засмущавшись, Гук и Сокджин быстренько отсели друг от друга подальше.

Когда все бокалы были наполнены до краев, слово взял Хосок.

— Босс, Чонгук-а. Хочу сказать, что ты — самый лучший человек, который только встречался в моей жизни! Ты, как василёк, — чистый, лучистый, прекрасный и непорочный, — Хоби сделал вид, что не слышал нестройные смешки присутствующих. — Я хочу сказать, — он зыркнул в сторону Сокджина, который громким шепотом сообщал на ухо Юнги, что Чонгук потерял уже все возможные виды девственности, — что возможно кто-то знает тебя другим, но для меня ты — такой, и ты — лучше всех! И я очень хочу, чтобы ты был по-настоящему счастлив! Чтобы нашел себе прекрасную девушку, женился на ней, — и снова послышались смешки и шепот Джина: «Ему что, еще никто не сообщил о смене… хм… предпочтений его босса?» — И чтобы было много деток! — быстро закончил свою речь Хосок уже под звуки истеричного беременного пингвина, которые издавал Сокджин, представивший себе Тэхена или Чонгука с пузиком. Хоби сел, обижено пробормотав: — Больше не буду говорить речи, вы все — придурки!

Чонгук, как раз толкавший ржущего Сокджина с одной стороны и хихикающего Юнги с другой, поднялся и похлопал Хосока по плечу.

— Спасибо, Хоби, это был прекрасный тост: и про мою чистоту и невинность, и про жену, и про деток — всё в твоей речи было прекрасно.

Он взглянул на Тэхена, слушавшего тост и аудио-суфлер Сокджина абсолютно спокойно, будто Джин намекал совсем не на него. Кажется, Кима лишь забавляла эта ситуация.

Чимин в это время ковырялся палочками в какой-то сложной запеканке, делая вид, что ему всё это неинтересно. Намджун не отрывал своего взгляда от Чимина.

— Чонгук-а, прими от меня подарок — этот парфюм. Он сделан по индивидуальному заказу — специально для моего самого любимого босса! — Гук поблагодарил Хосока за подарок и крепко его обнял. Затем Хоби повернулся к присутствующим. — Подарки начинайте дарить сейчас, а то кто-то может не дожить до пятого или шестого тоста.

Все смотрели честными глазами на Хоби. И не двигались. Глаза Хосока опасно сузились.

Намджун кашлянул, решив принять удар на себя.

— Хотел сообщить тебе лично о том, что тех, кто совершил на тебя нападение, нашли и арестовали. Как ты и сказал, они тусили в Чханвоне. С тобой еще будет связываться следователь, ведущий это дело. У преступников были обнаружены краденые вещи, возможно, ты что-то свое опознаешь.

— Это прекрасная новость! — воодушевился Гук. — Спасибо, офицер Намджун! И кем они оказались?

— Обычными гастролерами. Но мокрушниками. Так что тебе очень повезло, что ты остался в живых.

Чонгук продолжал переваривать всё в своей голове.

— Спасибо еще раз, офицер, — сердечно поблагодарил он.

— Не стоит. Много людей занималось их поимкой. Но теперь ты можешь быть спокойным — они под замком.

— Прекрасный подарок! — похвалил Хосок, оценив слова Джуна. — Кто следующий?

— Наверное, я, — пробормотал Юнги, который тоже, как и все, затупил и не подумал о подарке. — Вот.

— Это же мой телефон! — воскликнул Чонгук.

— Тот самый, из риса? — заинтересовался Тэ.

— Он! — подтвердил Чон. — Работает?

— Конечно! Наш корейский рис не подведет! Но я тебе его не отдавал, потому что играю на нем в Candy Crush… Ты же не побьешь мой рекорд?

— Э-э… Нет, хён, за это можешь не переживать.

— И переписываюсь на нем с Ки, — продолжил делиться Мин. — Он отправлял тебе сообщения в какаоток, а я ему ответил. Он такой милашка!

— Мы говорим об одном Ки? — кисло улыбнулся Гук, вспоминая их единственную с Ки беседу. Тогда тот посоветовал ему остерегаться Чимина. Как в воду глядел.

— Он говорит о нашем Ки? — переспросил Тэхен, поворачиваясь к Джину. Тот кивнул.

— Ки обещал, что когда я приеду в Сеул, мы погуляем вместе, — продолжил рассказывать Юнги.

— Ты поедешь в Сеул? — с видимым неудовольствием переспросил Джун.

— Да, меня Сокджин пригласил, — Мин засиял.

Намджун мрачно покосился на Джина.

Чонгук в это время счастливо вертел в руках свой спасенный телефончик. Когда он был в Пусане, пришлось взять один из своих старых телефонов, в то время как этот, рисовый, был дорогостоящим, навороченным и любимым.

Гук вспомнил, как тот нужен был ему, чтобы показать их совместные с Чимином селфи и доказать Тэхену и Джейби о своей дружбе с Паком.

Дружбе.

Задумавшись, Гук открыл галерею на телефоне. Там было множество фотографий Минни и их совместных селфи.

Минни. Потому что тот, кто сидел за этим столом, не был его другом.

Чонгук принялся по одной открывать фотографии и удалять их. Юнги наклонился и увидел, что тот делает.

— Зачем ты?..

— Так как мы с Чимином больше не друзья, — спокойно ответил Чонгук, — это всё на телефоне мне не нужно.

— Не делай этого! — Мин попытался отобрать телефон, но Гук был проворнее. — Ты же пожалеешь потом! Но их нельзя будет вернуть! — воскликнул Юнги, привлекая внимание к их потасовке всех сидящих за столом.

— Чонгук, Юни прав, — заметил Намджун, тут же бросив быстрый взгляд на Чимина. Тот с кривой улыбкой наблюдал, как Чон вертелся, спасаясь от рук Юнги, и продолжал удалять фотографии.

— Если мы не друзья, может, мне не портить твой праздник и уйти? — предложил Чимин, когда Мин махнул на ситуацию рукой и отвернулся от Гука.

— Может, — ответил Чонгук, даже не поднимая взгляда.

Чимин улыбнулся и поднялся.

— Не смей! — Тэхен был в такой ярости, что за столом в секунду стало тихо. Настолько, что было слышно мерное шуршание волн. Чонгук, наконец, поднял свою голову. — Выйдем, — прошипел Ким, хватая Гука за руку.

Он потащил его к укромному месту — к столу Чимина.

— Ты мне руку оторвешь, — пробормотал Чонгук.

Тэ, наконец, отпустил его и отошел на пару шагов, тут же сложив руки на груди.

— Что ты творишь?! Ты в моем доме, ты в доме Чимина, в конце концов! Не смей так вести себя с Чимом! Он не заслуживает подобного отношения!

— Чимин лгал мне, — упрямо возразил Чонгук.

— А ты лгал мне! Но ты всё еще здесь.

— Мне это тоже интересно, почему? — поинтересовался Гук. Они стояли по обе стороны стола, на котором Хоби и Джин оставили десерты, легкие закуски и напитки — для тех, кто захочет уединиться.

Тэхен такой красивый, такой взволнованный, грудь под рубашкой быстро поднимается и опускается. Великолепный в своей ярости. Приятно увидеть от него эмоции, хотя бы такие.

— Я, Тэхен, весь день сегодня читал твои дневники, — Чонгук подарил ему невеселую улыбку и развел руками. — Прости меня за это. Но ты ведь и так знал, что они у меня, — Тэхен не отвечал, сверля его мрачным взглядом. — Чимин много раз говорил, что ты очень умный. Ты сказал: «Надеюсь, ты найдешь, что ищешь». Давно знал?

— Нашел под сидением, когда отгонял машину на мойку.

— Но ты их не забрал.

— Ты так хотел их прочитать.

— И прочитал, — кивнул Гук. — Прочитал все двадцать семь страниц. Несколько раз. И знаешь, на твоем месте я бы себя не простил. Я тебе скажу больше. Ты не должен прощать никого из нас. Ни меня, ни Чимина, ни своего отца, ни эту суку. Мы все серьезно облажались. Тот список Джина — Топ-4 — очень правильный. Не прощай никого из нас.

— Но жить в ненависти и в обиде — тоже не самый лучший вариант.

— Не самый лучший, — согласился Чонгук. — Я сегодня много думал. Обо всём. О тебе, о нас, о прошлом, о том, что сейчас. И о том, что дальше.

— И?

— Я пытаюсь, но не могу найти к тебе ключ. Ты не подпустишь меня ближе. И это правильно. Ты отдал мне свое сердце, а я его растоптал. Сердце дарят только раз в жизни. А я сделал из всего насмешку. Ты действительно не должен меня прощать.

Они оба молчали. Тэхен, чтобы отвлечься, стал перебирать крошечные десерты в стаканчиках — трайфлы, стоящие в ряд на столе, Чонгук склонил голову, обдумывая то, что собирался сказать. Он сегодня принарядился не просто так.

— Есть кое-что, что я хотел тебе сказать, — Ким поднял глаза и вновь посмотрел на Гука. — Я люблю тебя, Тэхен. Я люблю впервые в жизни, — казалось, Тэ даже перестал дышать, слушая это внезапное признание Чонгука. — И я отдаю свое сердце тебе. Делай с ним всё, что только вздумается. Можешь вернуть мне долг и растоптать его. Лучше всего так и сделай. Если это тебе поможет — я буду рад. В конце концов, карма должна сработать, а бумеранг — вмазать мне по полной. Карма, сука, постебалась хорошо. Когда твое сердце горело, я был холоден. Теперь, когда горит мое — холоден ты. И я просто не знаю, что мне еще сделать.

— Когда я впервые увидел тебя здесь, такого роскошного и уверенного в себе, — продолжил Чонгук, так как Тэ молчал, — я подумал, что карма сработала на отлично, что так и должно быть, и мне здесь не место. Прошел месяц, и теперь я уверен в этом: ты должен быть роскошным и уверенным, а мне здесь не место.

— Так много речей. Долго готовился? — Чонгук вскинул взгляд на хмурого Тэхена.

— Кажется, ты всё же решил топтать.

— Ваши ставки, господа! Кто сегодня победит?

— Ставлю на Чонгук-и — в этот раз он просто обязан всё сделать правильно!

— Так… Юнги ставит на Чонгука. Записал. Намджун?

— Ставлю на Тэхена. Чон бывает реально настолько тупит… Особенно, в отношениях.

— Кто бы говорил, — фыркнул Юнги. — Гуру отношений, блин! У самого ляп на ляпе, — уже в ухо прошипел он Джуну.

— Принято… Намджун ставит на Тэхена… Записал. Хосок?

— Хм… Я во всём этом новичок, вашего Тэхена не знаю. Но уже догадался, насколько мой тост был тупым… Не думал, что мой василёчек… Не думал. Теперь понятно, почему он бросил свой дом и торчит здесь уже месяц. А ставлю я на босса, конечно.

— Окей… Хосок ставит на Чонгука. Записал.

— А ты то сам, Сокджин, на кого поставишь? — поинтересовался Хоби.

— Тэхен — мой любимый и единственный друг. А ставлю я на Чонгука. Записываю: Сокджин ставит на Чонгука.

— То, что ты делаешь, Сокджин, отвратительно.

— Помолчи, выскочка. Ты на кого ставишь?

Чимин вздохнул и некоторое время молчал.

— Я ставлю на то, что Чон, как всегда, обязательно затупит и в чём-то облажается. Но победит…

— Что делаете?

Все тут же встрепенулись, с охреневшими лицами переглядываясь.

— Вы уже вернулись? Так быстро? — Сокджин фальшиво улыбался и быстренько прятал в карман салфетку с наспех нацарапанными ставками.

— А почему мы должны были задержаться? — удивился Тэхен. — Чонгук?

— Да, — Чон прочистил горло. — Чимин, извини меня за мое поведение. Я был не прав, — и поклонился.

Пак слегка приподнял бровь, но кивнул, продолжая, как и все здесь, сканировать пытливым взглядом этих двоих. А у обоих на лицах — покер, блять, фейс. И ни хрена не поймешь.

Хосок недоуменно переглянулся с Юнги, пока тот телепатически передавал ему свое недовольное послание: «Я же говорил, что нужно было подслушивать, а теперь ни черта не узнаем!»

— Хорошо… — произнес Хоби. — В таком случае, давайте, наконец, выпьем и закончим часть с подарками.

«Блин», — подумал Сокджин. Он то считал, что Хосок ему — друг. А друг-то он так себе…

— Чимин, скажешь тост? — предложил Хосок.

— Я?.. — Чимин настолько удивился этим словам, что офигевшим взглядом уставился на Хоби.

— Никто из присутствующих здесь не знает Чонгук-и так хорошо, как мы с тобой. Я не знаю, что между вами двумя произошло за этот месяц, но то, что я точно знаю — что вы двое — лучшие и близкие друзья, которые и минуты не могли прожить друг без друга. Так что не выебывайся, и говори тост, — закончил Хосок.

Да уж, такой подставы Чимин не ожидал! Что он мог сказать Чонгуку? У Пака к Чону такой спектр эмоций, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Все наслоилось конкретно и слишком жестко, ничего не разгадаешь, и не разберешь. И Чимин уже давно устал от всего этого. Чимин вообще давно устал.

Но всё же под обстрелом шести пар глаз Пак поднялся, встретившись сначала с внимательным взглядом Тэхена, затем посмотрел на самого виновника торжества.

— Чонгук, с днем рождения, — «Мало!» — тут же прошипел Хоби, а Пак закатил глаза. — Ты всегда был хорошим другом. Кормил меня, заботился. Мы весело проводили время. Вместе посмотрели всю «Игру престолов», «Морскую полицию» со всеми спин-оффами и «Анатомию Грей». Это было незабываемо… Так что, я тебя поздравляю, найди себя и своё и будь счастлив.

Договорив, Чимин быстро сел, чтобы воплотить в жизнь свой план и планомерно накачаться спиртным.

Чонгук поблагодарил его за хорошие слова, тут же ярко вспомнив, как они ржали, когда вместе смотрели сериалы. И как плакали тоже — скупо и по-мужски. Да, такое тоже бывало — что плакали. А как же по-другому, если Дерек так внезапно умер? И Нэд Старк… Были же когда-то времена…

— Прекрасный тост! — похвалил Хосок, и все дружно выпили. — Подарки!

— Чонгук-и, я заказал тебе презент, но он еще не пришел — сказал Джин, показывая в телефоне файл доставки. Обещают в течение трех дней. Так что жди.

«Выкрутился», — подумал Хосок. Никто его василёчка в этом месте не ценит! Обидно…

— Чимин?

Пак сначала не услышал слов Хосока, так как Тэхен что-то показывал ему в своем телефоне, радостно тыча в экран указательным пальцем.

— А? Что? А, подарок?.. Так я его уже сделал.

— Да неужели? — удивился Хоби. — И какой?

— Чон здесь. Что ему еще нужно? Год назад Куки праздновал свой день рождения один, насколько я знаю. Ну, как один. Были еще Нетфликс, бухло и еда из доставки. Так что да, свой подарок ему я уже подарил.

Чонгук недовольно взглянул на Пака. Когда-то он рассказывал Минни, что последние три года праздновал день рождения один — потому что ни друзей, ни семьи рядом, да ничего и не хочется, кроме как вкусно поесть, выпить стаканчик за свое здоровье и посмотреть хороший сериал. И теперь Чимин настолько нагло и беспардонно вывалил это на обозрение всем.

Хоби задумался.

— Ну, хорошо. Засчитывается. Тэхен?

— Не нужно, — тут же встрял Чонгук. — Не нужно никакого подарка. Всё нормально.

— У меня на самом деле есть, — Тэ вытянул из кармана коробочку и отдал ее Чонгуку. Гук осторожно ее взял, всё еще не веря, что Тэхен приготовил ему подарок. Но открывать не спешил — хотел дождаться момента, когда останется один.

— Что ты заказал ему? — полюбопытствовал Юнги у Сокджина. Так как между ними двумя сидел Чонгук, Мину пришлось перетянуться через него.

«Я вас слышу», — вздохнув, подумал Гук.

— Опустошил кредитную карточку в секс-шопе.

Мин захихикал.

— Я вас слышу!

Но на Чона никто не обратил внимания.

— Покажи список покупок, — попросил Юнги.

Сокджин и Мин ухахатывались, читая позиции заказа, так что Чонгук не выдержал и тоже заглянул в безразмерный список в телефоне Джина.

— Здесь же сотня позиций! Этот подарок мне на слонах будут везти? Зачем мне столько всего?

— Помолчи, это всё не только для тебя, — отмахнулся Сокджин.

А Чонгук в это время выхватывал строчки из заказа.

— Латексный вибратор, 4шт… Анальные шарики… Набор для садо-мазо???.. Два? Вакуумная помпа… И что это такое?.. Зажимы для сосков… Интимные украшения… В смысле, что украшается?.. И что входит в секс-набор №3?

— Получишь — узнаешь, — поиграл бровями Джин.

Так как Тэхен сидел возле Сокджина, он 100% всё слышал, но даже не повернул головы. Он что-то тихо говорил Паку, сидевшему с ним рядом. Чимин лишь кивал в ответ.

Позже, пробуя закуски, Чонгук обратил внимание на перстень Сокджина.

— Хён, что за рисунок на твоем кольце?

— Где? А, это? Наш семейный герб.

Гук присвистнул.

— У вас есть свой герб? Охренеть, с кем я общаюсь… — Чонгук задумался. — А знаешь, хён, я ведь уже раньше видел его.

— Серьезно? Где?

— На здании «Kim Enterprises».

Сокджин проткнул вилкой крошечный помидорчик черри и отправил его в рот.

— А, ну это и понятно. Это ведь моя компания.

Стоп. Простите. Стоп. Что?

— Извини, хён, что?..

— Если конкретнее, то, конечно, это компания моего отца. Но технически она моя — у меня ведь контрольный пакет акций, хотя доверенность на отце и он ее председатель… Так что вот так вот.

Так. Стоп. Еще раз стоп. Чонгук тупо продолжал наблюдать, как хён съел еще четыре помидорки, при этом внутренне охреневая. Конечно, у Сокджина тоже фамилия «Ким», но кто вообще мог такое подумать? Значит, Тэхен срочно ездил в Сеул не к своему отцу, а к отцу Сокджина… Что за муть?!

— Хён, — поинтересовался он, всё еще не сводя своего пытливого взгляда с Сокджина, — а какая связь между твоим отцом и Тэхеном?

— В смысле? — не понял Джин. — Никакой.

«Так какого хрена он срочно к нему летал?! Блять, Сокджин, завязывай с легкой жизнью, и уже разберись, что происходит под твоим носом!»

Чонгук посмотрел на Тэ, который пересел ближе к Юнги и о чем-то с ним беседовал, затем на Чимина, который что-то объяснял Хосоку… И тут его шандарахнула еще одна догадка.

— Хён… Ты не знаешь, случайно, кто такой «Папаша Ким»?

Сокджин кивнул.

— Конечно. Так называют моего отца. Он ведь, как и вся наша семья, является одним из родителей и столпов корейской экономики.

— И ты, конечно, — медленно произнес Чон, — не знаешь, какая может быть связь Чимина с твоим отцом?

Недоуменное лицо Джина было лучшим ответом.

— Блять, хён, берись уже за свою жизнь конкретнее!

Значит, слова Пака: «Ваш драгоценный сынок тоже здесь» — были не о Тэхене, а о Сокджине!

Чонгук вновь посмотрел на Чимина, наливающего себе стопку за стопкой, и прислушался к тому, что тот говорил Хосоку:

— …И это совсем не случайно… Вот скажи мне, ты знаешь, как умирают крысы? — Хоби, который в плане наполненных стопок, не отставал от Пака, пьяно покачал головой. — Они умирают мучительно. А знаешь, почему? — Хосок снова отрицательно покачал головой. — Потому что они — крысы. Крысам — крысиная смерть.

Гук перевел взгляд на Тэхена, который тоже прислушивался к словам Чимина. На лице у него было написано настоящее и неприкрытое беспокойство.

Да что, блять, вообще здесь происходит?!

***

Чимин вышел за пределы поместья семьи Ким и присел на корточки возле своей машины. Голова шла кругом. Он был в каком-то стремном зазеркалье — когда Пак уезжал отсюда в Америку, всё было, как всегда, а когда вернулся, то застал только поле давно оконченного боя и осколки былого благополучия.

Он так и сидел, прикрыв голову руками и даже не двигался. Потому что если он двинется, то должен будет что-то сделать, а он не знал, что должен делать.

Кажется, на задворках сознания Чим услышал, как рядом остановилась машина, а затем хлопнула дверца. Кто-то потянул его за руку.

— Вставай, ребенок, минус на дворе. Мне не нужны замерзшие дети у моего дома.

Чимин позволил затянуть себя в теплый салон дорогого авто — кажется, Maybach S-Class — затем ощутил, как что-то обжигающее силой влили ему в глотку. Он закашлялся.

— Давай, приходи в себя, — ворчал голос. — Совсем закоченел… С ума сошел?

Пак сфокусировал взгляд на голосе. Всё расплывалось, но он сделал над собой усилие. Папаша Ким. Отец Сокджина.

— Я в порядке, — пробормотал он. — Простите за беспокойство, — и склонил кружащую вертолетами голову в полупоклоне.

— Эти воспитанные дети… — продолжал ворчать господин Ким. — Отвыкаешь от такого, когда у тебя дома Сокджин-и.

Еще минут десять они так и продолжали молча сидеть. Печка в салоне работала на полную мощь, и уже вскоре весь холод вышел из тела Чимина, а его щеки зарумянились.

Чимин продолжал держать в руках стакан с виски, подсунутый ему отцом Сокджина.

— Выпей до дна — так быстрее согреешься, — посоветовал тот.

Чимин так и сделал, морщась и захлебываясь жидкостью, но опустошил стакан полностью. Он впервые пробовал крепкий алкоголь и, откровенно, был не в восторге.

— Спасибо за помощь, — еще раз склонил голову, сжимая пустой стакан и не зная, куда его можно деть.

— Расскажешь, что случилось?

Пак испуганно на него посмотрел. Он, конечно, благодаря жизни в новой семье и будущей работе в корпорации отца Тэ сталкивался со многими действительно крутыми личностями, но так, чтобы находиться один на один с настолько высокопоставленным человеком, к которому даже президент страны ездит с поклоном, чтобы взять кредит — такого еще в жизни Чимина не было.

Как он должен реагировать? Особенно зная, что отец Сокджина — давний конкурент бизнеса его отчима? Эти двое из тех, кто при встрече обнимаются и пожимают руки, а разойдясь, ищут слабые стороны друг друга.

— Всё прекрасно, спасибо.

— Конечно, прекрасно. Твой брат был сожран заживо, а на тебя возложили ответственность, о которой ты не просил. Всё действительно прекрасно, — он помолчал, наблюдая, как по лицу Чимина скользнула болезненная судорога, а его губы против воли снова начали дрожать. Но в этот раз уже не от холода. — Знаешь, что бы я сделал, если бы мне в руки попал снимок, на котором Сокджин-и принимает участие в голубой групповушке? Хм, — он улыбнулся, — мне и представлять этого не надо. У меня есть такие фотографии. Как-то меня пытались ими шантажировать. И знаешь, что случилось с шантажистами? Нет? Их никто больше и никогда не видел. А знаешь почему? Потому что никто не имеет права угрожать моей семье! — рявкнул он так, что Чимин против воли сжался.

— Я пойду, — пробормотал он.

— Еще рано, — жестко сказал господин Ким, и, как по щелку пальцев, послышался звук блокировки всех дверей. Водитель продолжал сидеть, не двигаясь, но, видимо, был вымуштрованным до предела. — Я сам не отец года. Мне ну о-очень далеко до этого звания. Но я всё равно буду ставить моего Сок-и выше своего бизнеса и всех остальных бизнесов вместе взятых.

— Вы жените его насильно ради бизнеса, — слабым голосом возразил Чимин.

— Это больше в целях воспитания, — отмахнулся господин Ким. — Да и другу поможет — это тоже будет много для него значить. — Чимин был не согласен с такой позицией, но спорить не стал. В голове только билась мысль: почему родители с таким удовольствием ломают жизнь своим детям, принимая решения за них? — Но если бы какая-то тварь сделала с моим сыном то, что сделали с Тэхеном, — продолжил господин Ким, — самым безобидным моим действием стало бы обращение в полицию. Так, вообще-то, делают родители. Даже когда их дети лажают. Они всегда на их стороне. Что же говорить о ситуации с твоим братом, когда его накачали наркотиками и Бог знает, что еще сделали — в такой ситуации никакие рамки закона меня бы не остановили. Потому что в этой ситуации никакие рамки закона для меня бы просто-напросто не существовали. Ты видел фотографии?

Чимин покачал головой.

— Я не хочу, — но не успел он договорить это, как перед его глазами уже появился телефон с фотографией. Чимин зажмурился. — Пожалуйста… Я не хочу…

— Открой глаза и посмотри, — жестко произнес господин Ким.

Всё, чего Чимин хотел — это сбежать отсюда. Но он был вынужден открыть глаза, чтобы увидеть своего Тэтэ, такого бледного и тоненького, лежащего с закрытыми глазами в окружении полуобнаженных тел. Его замутило, он схватился за ручку двери, но она была заблокирована. Чимин отчаянно задергал ее.

— Пожалуйста… — прошептал. Дверь тут же открылась, и Чимин вывалился прямо на мерзлую землю.

Его рвало минут пять. Тело трясло, как в лихорадке, из глаз без остановки лились слезы, он тяжело и рвано дышал.

Кто-то вытер его лицо белоснежным платком, снова поднял на ноги и затащил в машину. Водитель — потому что господин Ким всё так же сидел в теплом салоне, как коршун, наблюдая за Паком. Он протянул ему бутылку с водой, Чимин дрожащими руками взял ее и сделал несколько глотков.

— В каждой семье есть свои секреты и свои скелеты, Чимин. Разница лишь в том, что их обычно прячут. А знаешь, почему ваша семья вынесла свое грязное белье на всеобщее обозрение? — господин Ким ждал от Пака ответа, и тот обессиленно покачал головой. — Потому что твой отчим, Чимин, выбирая между своей женой и сыном, выбрал жену. Не тебя, нет, а твою мать. И это самое грязное, с чем я сталкивался в своей жизни. А я всю жизнь в чертовом мать его бизнесе! — рявкнул он, и Чимин снова сжался. — Она околдовала его, взяла со всеми потрохами, его горло и мозги уже давно под ее тяжелым каблуком. Ему сейчас и сын не нужен. Вынесли всё на совет директоров только с одной целью — сделать рокировку и поменять твоего брата на тебя. Обезглавили принца и заменили его почти похожим двойником. Скажи, тебе нравится это?

Чимин болезненно прикрыл глаза и отрицательно покачал головой.

— Нет, — прошептал он. — Не нравится.

— Потому что расстановка на шахматной доске совсем не такая, как думает твоя мать и твой отчим, ведь так? Ты играешь в шахматы, Чимин?

— Немного… Тэхен играет.

— Конечно, — господин Ким кивнул. — Шахматы — главный учебник любого полководца. Ты знаешь, что в шахматах самая сильная и самая слабая фигура — это Король? Король уникален тем, что он не может исчезнуть с доски. Игра идет до тех пор, пока он есть на доске. Исчезнет Король — исчезнет всё. А знаешь, какая самая сильная фигура? Ферзь. В шахматной игре главная задача — защищать своего Короля. Что и делает Ферзь, — господин Ким наклонился ближе к Чимину, который вновь сжался от чужого близкого и тяжелого дыхания. — На одной стороне шахматной доски Король — твой отчим. На другой Король — Тэхен. На одной стороне доски Ферзь — твоя мать. На другой Ферзь — ты.

— Чего вы хотите от меня? — сухими губами прошептал Чимин.

— Того же, чего хочешь и ты — справедливости. Почему бездушная компания оказалась дороже собственного сына? Его попросту прирезали, как бычка во время жертвоприношения. Должна ли существовать такая компания? Если да — значит, она действительно важнее твоего брата. Что думаешь, а? В этот раз сделай правильный выбор.

— Только не говорите, что делаете это ради Тэхена, — прошептал Чимин, с болью глядя в окно.

— Я делаю это ради себя. А вот ты будешь делать это ради Тэхена.

Чимин всю ночь не спал, а на следующий день отправился в Пусан, чтобы увидеть Тэ. У него была твердая цель — забрать брата домой. Решить все вопросы с матерью и отчимом самому. Вернуть Тэхена домой, в компанию, в семью. Но всё пошло не по плану.

Тэхен был чужим и жалким в своей слабости, но решительным в своих действиях. Когда он сто раз пролепетал, что боится за репутацию Чимина и компании, Паку настолько хотелось это расслышать, что он едва не проломил своей головой стекло. Почему эта компания настолько важна, что все согласны пожертвовать Тэхеном, даже сам Тэ так делает?.. Зачем вообще эта корпорация, если там не будет его брата?!

Тэхен сбежал, а Чимин так и продолжал сидеть и пялиться перед собой. Кажется, прошли часы, пока он, в конце концов, смог вылезти из тянущих его на дно мыслей.

Пак достал свой телефон, разблокировал его, еще раз взглянув на их с Тэтэ общее фото, и написал сообщение.

Мне уже поздравлять?

Съебись ублюдок

Так поздравлять?

Да

Поздравляю. Деток побольше

Съебись ублюдок!

Что сделали с Тэхеном?

Кто именно

Они

Физически вроде ничего

Чимин с силой выдохнул.

Вы были в больнице или в полиции?

Нет. Тэ боялся за репутацию семьи

— Какая нахуй семья?! — заорал Чимин. — Где вы видите семью?!

Я видел его

И?

Он похож на привидение

Я хочу найти виновных

Посмотри в зеркало

Чимин достал из кармана визитку, которую ему вчера сунул отец Сокджина и, не медля, тут же набрал указанный на ней номер.

— Господин Ким, поздравляю с таким важным в жизни любого отца событием, — без приветствия язвительно начал он.

— Чимин.

— Сразу разъясним. Я делаю это не потому, что вы такой умный и вчера подмяли меня шахматами и фотографиями. Я делаю это, потому что сделал бы в любом случае. С вами или без вас. Это не вы используете меня. Мы используем друг друга.

— Я услышал тебя.

— Я хочу разрушить всё до фундамента. Если там не будет Тэхена — там не будет никого. И каждый, кто проголосовал тогда на совете директоров за уничтожение моего брата — все поплатятся.

— Договорились.

— О, и еще, счастья Сокджину и его избраннице, — не без насмешки закончил он.

Господин Ким отключился.

Так что с первого дня своего назначения на пост главы корпорации Чимин работал на главного конкурента. Он был Ферзем своего Короля.

Дни монотонно тянулись один за другим, и так прошло почти два года. Пак много работал, успевая везде. Домой приезжал только ночевать. Мать видел редко, делая всё, чтобы минимизировать их даже самые короткие встречи. Отчим не мог нарадоваться такому трудолюбивому пасынку. Фотографии Тэхена, его вещи, грамоты и награды так и пылились в чулане. Чимин их потом все собрал и вывез из дома.

Единственным светлым пятном каждого такого безрадостного дня были ежедневные отчеты Джейби. А уж если тот присылал фотографии Тэ — тогда день у Чимина действительно удавался.

В день, когда ему позвонил Джейби, Чим был на важном заседании, но тут же взял трубку. Потому что Джейби ему никогда не звонил.

Тот громко всхлипнул в трубку.

— Беда, Чимин-ши…

Чимин тут же вскочил и вышел за дверь, не обращая внимания на недоуменные взгляды присутствующих.

— Что случилось?

— Тэтэ попал в историю…

— Давай быстро и по существу.

Еще пару минут раздраженный Чимин слушал всхлипы, пока Джейби, в конце концов, не выложил ему, что случилось.

— В отеле особые гости… Они там, в своем корпусе. Им подвезли всяких разных мальчиков и девочек… Всё как всегда… Тэхен и я обслуживали гостей в качестве официантов. И одному… господину очень понравился Тэ… Он прямо… Но его смогли успокоить. Но потом Тэтэ относил закуски, когда они обсуждали что-то очень важное, и тот решил, что Тэхен — шпион, и подслушивает… Он набросился на него, но Тэтэ… Он просто вмазал ему… Этот сошел с ума! Охрана скрутила Тэ и избила… Они заперли его в нашей комнате и возле двери стоят амбалы… Я слышал, управляющий сказал, — голос Джейби опустился до леденящего шепота, — что Тэхен — сирота, и искать его никто не будет… Чимин-ши… Спасите его… Если этот увезет его из отеля, мы Тэтэ больше не увидим!

Пока Джейби с перерывами на всхлипы рассказывал, Чимин успел спуститься в подземный гараж компании.

— Я всё решу. Я уже по дороге в аэропорт.

— У вас нет на это времени! Они могут увезти его в любой момент! Чимин-ши!

— Я сейчас отключусь, а ты следи за всем и держи меня в курсе! Ты меня слышишь, Джейби?

— Да… Чимин-ши.

Пак нажал на «Отбой» и набрал номер единственного человека, способного ему сейчас помочь.

— Чимин-и, дорогой. Что?

— Отель, в котором работает Тэхен, он же принадлежит одной из ваших шестерок. Я знаю, я проверял, когда Тэ начал там работать.

— Чимин-а, это какой-то опрос?

Чимин уже выруливал со стоянки.

— Если в течение пяти минут Тэхена не освободят, я уничтожу уже вас.

— Ты можешь объяснить, что случилось?! — господин Ким начал сердиться.

— Всё только ради Тэхена. Его не будет — ничего не будет.

— Объясни!

— Какие-то политиканы в отеле, они заперли Тэхена. Я хочу, чтобы его немедленно освободили. Позвоните своей шестерке, пусть он сейчас же разберется!

Господин Ким помолчал.

— А что мне за это будет?

— Вы с ума сошли? Жизнь Тэхена в опасности!

— Хочу то, о чем мы говорили.

— Я сказал, что этого не будет!

— Чимин-и, тебе придется выбирать. Жизнь твоего брата или…

Чимин задыхался от безысходности. Не было даже секунды на раздумья!

— Жизнь брата.

— Хороший выбор. Ты куда-то едешь?

— В аэропорт.

— Никуда не двигайся, — прошипел господин Ким. — Счет идет на дни! Не смей рушить все!

Он бросил трубку, а Чимин съехал к тротуару и заглушил мотор.

Прошло шесть минут (Чимин засекал), когда позвонил Джейби и шепотом сообщил.

— Амбалы ушли.

— Срочно выводи Тэхена из отеля. Вещи не собирайте, потом заберешь. Отвези его… в Согвипхо или Чеджу. Возьмите такси. И быстро!

— Я не могу сейчас уйти… Я на работе!

— Нахуй работу! Отвези Тэхена в Чеджу — он дальше. И пусть ни в коем случае не возвращается в отель. Делай сейчас же! Потом отчитаешься.

Чимин отключился, и тут же его телефон взорвался новым звонком.

— Я так понимаю, тебе уже сообщили хорошую новость. Не благодари. И больше, Чимин, не смей мне угрожать! Ты меня сегодня очень расстроил. Ведь ты мне как сын.

— Серьезно? — фыркнул Чим. — Шантажируете собственных детей?

— Ну да. Я же говорил тебе когда-то, что до отца года мне очень далеко. Но я всегда защищаю своих детей. Ты же не забыл, что должен будешь сделать?

Чимин не ответив, отключился. Сегодня он еще раз продал свою душу. И снова за Тэхена.

***

— Когда я впервые увидел тебя здесь, такого роскошного и уверенного в себе, — сказал Чонгук, сгорая внутри от страха и напряжения, — я подумал, что карма сработала на отлично, что так и должно быть, и мне здесь не место. Прошел месяц, и теперь я уверен в этом: ты должен быть роскошным и уверенным, а мне здесь не место.

Гук проклинал эту способность Тэхена просто молчать, когда он толкал ему такие серьезные речи! Вот и сейчас Чонгук не мог прочитать по хоть и напряженному, но безэмоциональному лицу Кима ничегошеньки!

Наконец, Тэхен оставил в покое трайфлы, которыми как будто играл в шахматы и посмотрел Чону прямо в глаза.

— Так много речей. Долго готовился?

Чонгук вскинул взгляд на хмурого Тэхена.

— Кажется, ты всё же решил топтать.

— Чонгук, — Тэхен вздохнул. — Сейчас не самое лучшее время для таких признаний.

— А когда лучшее? — Гук начинал злиться.

— Давай решим всё после празднования, — примирительно предложил Тэ. — Нас уже заждались. Я знаю, что Сокджин устроил тотализатор, а я терпеть не могу, когда он зарабатывает на мне деньги. Тем более, он 100% поставил на тебя.

Чонгук кивнул.

— Хорошо, договорились. Я понимаю и не давлю. Тебе необходимо время, чтобы всё обдумать. Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Но Тэхен не оценил его слова, насмешливо заметив:

— Ты так легко бросаешься обещаниями. Сколько за этот месяц было слов, сколько решительных действий, сколько: «Я не предам и не уйду». Но сегодня ты мне говоришь, что тебе здесь не место и ты даже будешь рад, если я тебя пошлю с твоими возможными чувствами.

— Я такого не говорил!

— А я услышал именно это. Бла бла бла, я уезжаю отсюда, бла бла.

— Ты тупо перекручиваешь мои слова! И мои чувства не «возможные», а настоящие! Но я уже понял, что ты мне не веришь.

Тэхен помолчал. Сейчас, в эту самую минуту, внутри него шла настоящая битва. Одна часть хотела сдаться, вторая требовала воевать. Одна хотела поверить в любовь того, кого сам Тэхен (хотел он этого или нет) любил уже много лет, вторая наотрез отказывалась верить в искренность его чувств.

— Ты прав, мне действительно нужно время, чтобы всё обдумать.

— Как я уже сказал, я не буду торопить, — безэмоционально ответил Гук и повернулся, чтобы уйти.

— Но прежде, — Тэхен прикоснулся к его плечу и подождал, пока Чон повернется к нему лицом, — извинись перед Чимом. Ваши взаимоотношения — это ваши взаимоотношения. Но не смей его унижать. Особенно при мне. Ты ничего не знаешь о Чимине. Осколки его души еще нужно собрать и попытаться склеить. Не разбивай их еще больше. Так, чтобы потом их вообще нельзя было собрать.

Чонгук кивнул.

— Я понял. Извини.

Потом, когда пьяные гости разбрелись по своим бунгало и номерам, Тэхен отвел уже практически спящего брата в его комнату. Сам Тэхен почти не пил. Ему хватило одного бокала в ту ночь, чтобы на всю жизнь приобрести иммунитет к желанию выпить.

— Тэтэ… — пробормотал Чимин, когда Ким осторожно укладывал его в постель и накрывал одеялом. — Ты знаешь, как умирают крысы?..

Тэхен постарался не расплакаться, хотя слезы уже наполнили глаза и выжигали их.

— Ты не крыса, Чимин.

— Крысы должны умирать…

— Нет, Чим, ты будешь жить долго и счастливо.

— Я ведь тебе больше не нужен, ведь так? — Чимин глядел настолько осмысленно на Тэхена, будто и не накачивался весь вечер соджу.

— Ты всегда будешь мне нужен, Чим, — возразил Тэ.

Он поправил одеяло и поцеловал брата в лоб. Чимин вытянул руку и сжал ладонь Кима.

— Тэтэ, не уходи… Побудь рядом, пока я не усну.

— Я не уйду.

Тэхен еще немного посидел, слушая успокоившееся дыхание Чимина. Слезы всё же текли по его щекам, но он их не стирал.

Потом вышел во двор, где всё еще присутствовали остатки недавно закончившегося праздника. Уже была глубокая ночь, второе сентября, по ночам становилось прохладно.

Тэхен принялся убирать тарелки и остатки еды. Посуду перемоет завтра, а вот еду нужно запихнуть в холодильник, весь мусор собрать, а многочисленные источники света — погасить.

Тэ повел плечами — действительно холодно. Но не успел он подумать о том, что нужно вернуться в дом и теплее одеться, как что-то теплое укутало его плечи.

Тэхен тут же развернулся — позади него стоял Чонгук. Он снял свою толстовку и теперь был в одной лишь белой футболке.

— Ты писал, что однажды хотел бы надеть мою черную толстовку. Эта не черная, но она тоже моя.

— Пожалуйста, не делай этого…

— Я не могу. Не могу не обнимать тебя, не целовать, не могу не заботиться о тебе и не защищать. И уйти я не смогу. Потому что я, наконец, дома. И я тебя люблю.

Из глаз Тэхена полились слезы. Это был слишком эмоциональный день. Он сам притянул к себе Чонгука и сам его поцеловал.

Над Чеджу понемногу поднимался рассвет. Бледные солнечные лучи лениво скользили по верхушкам деревьев и горным пикам, чтобы затем исчезнуть в прозрачной воде.

Тэхен и Чонгук всю ночь просидели у костра, наблюдая за тем, как языки пламени прорываются сквозь звездную решетку. Они кутались в один плед, крепко держась под ним за руки. Чонгук задумчиво перебирал пальцы Тэхена, слушая его рассказы и рассказывая сам. Рядом стояли два высоких бокала для шампанского и пакет апельсинового сока.

— Моя мама была потрясающей, — говорил Тэхен. — Очень красивая и очень добрая. И она любила рассказывать мне сказки. Только не сказала, что жизнь — это совсем не сказка… Наставляла, что я всегда должен быть хорошим человеком. Что мерило человека не то, сколько он заработал и чего достиг. А то, сколько в нем при этом осталось доброты, сочувствия и любви… Такие вещи с восторгом принимаются в детстве. Потом, когда жизнь давит, а люди предают, ты считаешь это просто красивыми, бессмысленными и оторванными от реальности словами. Но позже снова возвращаешься к ним. Потому что да, классно, что ты заработал много денег, но кем при этом ты стал? — Чонгук согласно кивнул. — Жестким и обозленным быть легко. А ты останься при всей дерьмовости этого мира глубоко чувствующим человеком. Вот это действительно подвиг. Это действительно нелегко. Знаешь, каждый раз перед принятием важного решения, когда внутри буря, я обязательно вспоминаю ее слова: «Тэтэ, всегда и в любой ситуации прежде всего оставайся человеком».

— Твоя мама действительно была невероятная… Жаль, что мне не удалось с ней познакомиться.

Глаза Тэхена наполнились слезами, и он постарался силой мысли заставить их уйти. Он запрокинул голову, но одна слезинка всё же скользнула по щеке вниз. Чонгук при этом крепче сжал ладонь Тэ.

— Мой отец никогда не был плохим человеком. Но он был слабым человеком. После смерти мамы и до того, как он женился во второй раз, мы очень неплохо сосуществовали. Отец много работал, а я много учился. Когда мы виделись, то обязательно шутили над чем-то, обсуждали какие-то вещи, которые с нами случились… Но он не влезал в мою жизнь, а я — в его. Мы как-то по умолчанию принимали друг друга такими, какими были. Я даже был уверен, что когда скажу ему о том, что мне, кажется, нравятся мальчики, а не девочки, он достаточно спокойно примет это, только скажет что-то вроде: «Тэтэ, главное — не пались». У нас действительно всё было хорошо.

— Пока не появился Чимин и его мать.

— Появление Чимина — одно из главных и самых лучших событий в моей жизни. И это не изменится. Появление его матери — одно из худших.

— Чимин молчал, когда его мать издевалась над тобой, — обвиняюще заметил Чонгук.

— О, вы с Джином — великие морализаторы! Но забываете одну важную вещь. Моя мачеха — это его МАМА. Которая родила его, воспитала, за юбку которой он держался на похоронах своего отца. Когда за долги у них отобрали всё, она недоедала, чтобы накормить своего сына. Для меня она стала проклятием, но для него она была его единственным родителем, его любимой мамой. Чим вошел в мой дом испуганным подростком, который боялся буквально всего, — продолжил Тэхен. Видно было, что слова Гука его разозлили. — Он боялся моего отца, всего этого богатства и благополучия, которые свалились ему на голову после практически нищеты, в которой они с его матерью до этого существовали. Конечно, он принимал всё то, что делала его мать, хоть и с тяжелым сердцем, но принимал. И при этом делал всё, чтобы облегчить мою жизнь. Ты этого не понимаешь, но до появления Чимина я был очень, очень одинок. С Джинни мы виделись не так часто, у каждого была своя жизнь, мы учились в разных школах и жили в разных районах. К тому же, Сокджин старше меня на три года. Когда вы — подростки, это действительно большая разница. С отцом я вообще виделся редко — он либо пропадал на работе, либо был в командировках. И именно Чим стал моим лучшим другом, а я — его. С его появлением в доме, впервые после смерти моей мамы, я наконец, перестал быть одиноким.

— Если у Чимина было такое непростое детство, теперь понятно его стремление к роскоши, — заметил Чонгук. А сам подумал: как бы это эгоистично с его стороны не звучало, а всё равно злость на Пака не отступала.

— Я никогда ни в чём не обвинял Чимина, потому что я всегда всё видел и всё понимал, — продолжил Тэ. — Ты думаешь, обрабатывая моего отца, она не обрабатывала при этом и своего сына? Да я сотни раз слышал, проходя мимо или заходя в комнату, что она говорила Чиму гадости обо мне. Но я был уверен, что когда она, наконец, нападет, я буду к этому готов. И сумею защитить и себя, и отца, и Чим-Чима. Я просто не ожидал, что когда она всё же это сделает, я буду уже мертв. Убит тобой. И мне станет всё равно. И бороться больше не захочу. А буду хотеть только оставить всё позади и исчезнуть.

Чонгук тяжело вздохнул. Всё всегда возвращается к его поступку. Обвиняя Чимина, не забудь и о бревне в своем глазу.

А Тэхен крепко сжал руку Гука, мысленно возвращаясь в тот роковой день.

До сих пор всё случившееся кажется каким-то кошмарным сном или просмотренным поздней ночью ужастиком. Когда в памяти остались лишь какие-то вырванные куски событий, собственные зашкаливающие эмоции, а еще паника и страх.

Всё началось, когда он увидел на столбе в кампусе распечатки тех самых фотографий, мгновенно узнав на них Чонгука. Тэхен, не дыша от страха, приехал домой. В голове всё смешалось — шок от того, что произошло, ужас от того, что будет дома, когда станет обо всём известно.

С силой, как птица в клетке, билась только одна мысль: он проиграл. Его сердце выбрало не того человека, и всё самое худшее, что могло случиться — произошло.

Тэхен плакал в своей комнате от боли и унижения, пока не уснул. А проснулся от того, что мачеха вытаскивала его за волосы из постели.

— Ничтожество! Извращенец! Позор семьи! — орала она ему в самое ухо.

Сначала она швырнула сонного и ничего не понимающего пасынка в комод, и он охнул, так как удар пришелся прямо в расслабленный живот. Потом потащила его, спотыкающегося, в ванную и толкнула на пол. Следующим было плечо, на которое Ким неудачно упал, и которое приняло на себя весь удар.

Тэхен задыхался от паники и слез, когда она снова схватила его за волосы и прошипела:

— Урод… Ты не достоин быть в этой семье! Ты — ее позор! Ты — ошибка!

Затем она швырнула Тэхена лицом прямо в зеркало, так, что по зеркалу пошли трещины.

— Смотри! Я сказала, смотри на себя! Видишь? Так выглядят уродцы!

Мачеха была не такой уж мощной, но силы ей давали ее ярость и злость. А Тэхен в те времена был слишком изящным и даже худым как для того, кем нельзя было швырять в стены.

Лицо Тэ уже было разбито, из носа текла кровь. Он почти не осознавал, что происходило, когда она кромсала его волосы. Он даже боли не чувствовал.

— Когда-то так клеймили падших — остригали волосы, чтобы все видели, насколько порочными и ничтожными они были, — говорила она, брезгливо отбрасывая мягкие светлые локоны в сторону.

Тэхен плохо понимал, что происходит, позволил избавить себя от одежды, оставшись лежать бесформенной кучей на полу. Мачеха ушла, напоследок бросив:

— Ты вообще не должен был рождаться! Как бы я хотела, чтобы тебя не было… Придет твой отец — пусть он сам с тобой разбирается.

Тэхен продолжал лежать на полу ванной, обхватив себя руками, дрожа и всхлипывая. Он даже не мог найти в себе силы подняться, попытаться выйти из комнаты. Чонгук и его мачеха слились в его голове в один образ. Этот образ бил его, истязал и унижал. Это не прекращалось в его голове ни на секунду. Он не мог выбраться из этой липкой паутины непрекращающегося ада.

Прошли часы, прежде чем Тэ, голый и избитый, с трудом сумел подняться на ноги. Посмотрел на себя в зеркало. В ответ на него смотрело нечто. Лицо наливалось синяками, губа разбита, нос опух, на голове какие-то бесформенные клочки.

Стирая кровь и слезы, Тэ умылся, промокнув белоснежным полотенцем свое лицо, оставив на нем красные следы.

Подошел к запертой двери и некоторое время тупо на нее смотрел, держась обеими руками за стены. Замок был хлипким, он это знал. Несколько раз на пробу Тэхен попытался толкнуть ее, но плечо тут же прострелило резкой невыносимой болью.

Потом послышался щелчок — кто-то открыл дверь с той стороны. Но когда Тэ вышел, в коридоре было пусто.

Спотыкаясь, он дошел до своей спальни, из шкафа достал первую попавшуюся одежду — чистое белье, штаны, футболку и толстовку. Еще раз посмотрел на себя в зеркало и поморщился от того, что там увидел. Затем вышел из комнаты и спустился по ступенькам вниз — ему необходимо было найти отца и всё ему объяснить.

Внизу слышался крик, орала мачеха, что-то истерично доказывая отцу. Тэхен накинул на голову капюшон и зашел в кабинет отца.

— Вот он! Ничтожество, которое развалит всё, чего ты добивался своим тяжелым трудом! Уродец! Извращенец! Ненормальный!

Она вновь схватила его, причем, за пострадавшее плечо, отчего Тэхен болезненно поморщился, и потащила его ближе к столу, за которым сидел хмурый отец.

Отец смотрел на него с какой-то примесью жалости и отвращения.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — грозно спросил он.

— Я не знаю… Я не знаю, что произошло, — тихо и морщась от боли произнес Тэ.

— Так вот значит, чем ты занимаешься вместо того, чтобы учиться! Вот как развлекаешься! — рявкнул он.

— Я не знаю, что произошло, — упрямо повторил Тэ.

— Я в тебе так разочарован… Ты даже представить не можешь, насколько же я в тебе разочарован! — отец впечатал кулак в стол. — Ты ничего не ценил! Я давал тебе в этой жизни всё, ни в чём не отказывая! Но вылезла дурная кровь, и вот!

— Дурная кровь — это мама? — безэмоционально задал вопрос Тэхен.

— Я хочу, чтобы ты немедленно покинул этот дом! Ты больше не мой сын и не часть этой семьи. Ты — ее самое позорное пятно!

Некоторое время Тэхен просто смотрел отцу в глаза. Он говорил: «Папа, я твой сын. Я стою перед тобой избитый и опороченный… Пожалуйста, помоги мне… Пожалуйста, спаси меня…»

— Он — грязь, — послышалось из угла, где стояла мачеха и до этого молча наблюдавшая за ними. — Позор для всех: для семьи и для компании.

Тэхен продолжал смотреть в глаза отцу, и тот, не выдержав, отвернулся.

— Уходи, — сказал, даже не глядя на сына. — Не хочу больше тебя видеть. Собери свои вещи, возьми всё, что хочешь, и уходи.

— Если это сделает тебя счастливым, отец, — пробормотал Тэ, неловко повернулся и вышел из комнаты.

Возле лестницы стоял испуганный один из их самых старых слуг.

— Послушайте, он немного позлится и успокоится, — быстро протараторил тот. — Вы сейчас уйдите, а потом возвращайтесь. Вот увидите, он отойдет! Вы же его сын!

Тэхен кивнул. Ни на что другое больше не было сил. Он с трудом поднимался по лестнице, еле передвигая ноги — тело болело и было чужим. Потом всё же оглянулся.

— Спасибо, что открыл дверь.

В своей комнате Тэ собрал чемодан, побросав одежду, документы, любимые безделушки и даже несколько учебников. Делал всё на автомате. Сегодня он мало думал, всё было как в каком-то тумане, мозг функционировал с большим трудом.

Уже в прихожей на него вновь набросилась мачеха.

— Ты ни на что не имеешь права! — заорала она. — Такой грязи, как ты, ничего принадлежать не может!

Она выхватила из слабых рук чемодан и швырнула его об стену. Тэхен не двигался. Силы покидали его. Он не мог думать, не мог действовать. Его только очень мутило и хотелось лечь спать.

Он снова окунался в какую-то прострацию, уже плохо соображая и с трудом осознавая, что чужие руки шарят по его карманам, вытаскивая оттуда телефон и портмоне с документами.

Телефон тоже полетел в стену. Кажется, Тэ видел, как она разрезала ножницами пластик его паспорта, водительских прав и студенческого.

— Не смей больше пользоваться нашей фамилией! Не смей позорить своего отца и своего брата! И никогда больше не смей переступать порог этого дома!

Она выпихнула несопротивляющегося Тэхена за дверь и захлопнула ее. Затем повернулась к слуге, с ужасом наблюдавшего за всем этим, и прошипела:

— Кому-нибудь расскажешь об этом — уволю и сделаю так, что больше никогда и нигде не сможешь работать!

Тэхен долго бродил по улицам, не понимая и не осознавая, что ему делать дальше. Поздней осенью быстро темнеет, уже везде зажигались фонари. Тэ оказался перед смутно знакомой высоткой, и он долго смотрел на нее, пытаясь вспомнить, где же мог ее видеть.

Они были здесь недавно с Джинни… Конечно, это дом, в котором живет Ки.

Тэ тупо наблюдал, как из нужного подъезда вышла женщина с собачкой и придержала для него дверь.

— Ну, молодой человек, вы заходите?

Тэхен сглотнул и зашел в подъезд. Поднялся на нужный этаж и долго звонил в дверь, где жил Ки. Никакой реакции.

Кажется, он должен помнить код для входа, который, благодаря общительности Ки, знали все. Замерзшими пальцами Тэхен набрал пароль — 2505 — и чудо, дверь с тихим щелчком открылась.

Он вошел в темноту прихожей, ощущая, как силы стремительно покидают его тело, предавая его. Его сила и уверенность уходили, растворяясь и исчезая.

Непослушными пальцами Тэ снял трубку домашнего телефона и набрал номер, который помнил всегда.

— Ки?

— Джинни, — прошептал в трубку Тэхен и обессиленно рухнул на пол.

— Алло… Тэхен?.. Ки?.. Алло!..

Паникующий Джин нашел своего друга на полу гостиной Ки — код от двери этой квартиры действительно знали все.

— Я не понимаю… Что случилось?.. — причитал он, осматривая избитого и изуродованного друга, который совсем не обращал внимания на Сокджина, ментально пребывая не здесь.

Джин был в такой панике, что по его щекам не переставая текли слезы. Он укачивал Тэхена, дрожащими пальцами приходясь по его коротким волосам, а в некоторых местах и по запекшейся крови, которую оставили после себя острые ножницы.

— Что ты будешь делать? — Тэхен на это только безразлично повел плечами. — Я поговорю со своим отцом, он всё устроит. Послушай меня, Тэтэ, — Джин присел на корточки перед Тэхеном, — что бы ты ни решил, тебе необходимо закончить образование и получить диплом. Если ты не сделаешь этого сейчас — ты пожалеешь, — Тэхен продолжал смотреть на Сокджина пустым взглядом, а тот ощущал громадную панику. — Я поеду домой и решу всё с отцом. Потом вернусь сюда и привезу тебе вещи, телефон, новую симку и всё, что тебе будет нужно. Я звонил Ки, — продолжил Джин, с болью глядя на разрушенного друга, — он в отъезде, его еще долго не будет. Сказал чувствовать себя как дома.

Они сидели на кухне, Джин сделал им ромашковый чай, который сам не любил, но надеялся, что тот поможет Тэхену хотя бы немного расслабиться и отпустить эту кошмарную ситуацию.

— Может, позвонить твоему брату? — предложил Джин. — Он хоть и мудак, но он тебя…

— Нет, — Тэ, который до этого безучастно слушал всё, что говорил Сокджин, встрепенулся и схватил его за руку. — Ни в коем случае не звони Чим-Чиму. Нельзя.

— Но почему?!

— Ему лучше не общаться со мной, — прошептал Тэхен. — Пусть всё идет так, как идет. Эта ведьма не даст ни ему, ни мне житья, пока я буду рядом.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Сокджин.

Но Тэхен только покачал головой.

Джин ненадолго вышел из комнаты и вскоре вернулся с пачкой чистых листов.

— Смотри, Тэтэ, я хочу, чтобы пока меня не будет, ты поспал. Спал так долго, сколько сможешь. Но сначала возьми эту ручку, — Сокджин вложил в безвольную руку друга ручку, которую нашел в шкафу. — Извини, она с перьями, но у Ки других просто нет… И напиши обо всём, что болит здесь, — он коснулся груди Тэ, — расскажи всё самое страшное и самое тайное. Хорошо? Этого никто, кроме тебя, не прочитает. Слышишь меня, Тэтэ? — Ким заторможено кивнул. — Мы потом сожжем это. Психологи говорят, что такая фигня помогает. Я скоро вернусь Тэ, хорошо? Жди меня.

Сокджин поцеловал друга в лоб, обнял его еще раз на прощание и ушел.

В следующий раз они увидятся только спустя почти два года.

Тэхен взял ручку и посмотрел на белоснежные листы. Написать о том, что болит в сердце? Он вывел два слова: «Чон Чонгук». Долго смотрел на эти слова, потом дописал: «Любовь разрушает».

Спустя три дня молчания и одиночества в дверь позвонили. Тэхен набросил на голову капюшон всё той же толстовки и посмотрел в глазок. Водитель Сокджина.

— Это вам от господина Кима, — и отдал увесистый бумажный пакет.

Тэхен открыл его — все его восстановленные документы и бумаги на перевод в университет Корё.

— Я не хочу оставаться здесь, — пробормотал Тэхен. — Хочу уехать из Сеула.

— Я передам. И для вас также есть сообщение. Не пытайтесь связаться с младшим господином Кимом.

Тэхен кивнул.

— Я понял.

Еще спустя два дня тот же водитель принес новые документы на перевод — в Пусанский национальный университет, а также билет на поезд в Пусан.

Тэхен поблагодарил водителя и закрыл дверь.

Утром следующего дня он стоял на вокзале. В той же одежде, в которой ушел из дома и без вещей. Во внутреннем кармане легкой, совсем не по погоде курточки лежали его восстановленные документы и пропуск в Пусанский университет. В руках Тэхен держал исписанные двадцать семь листов. Это всё, с чем Тэ уезжал из Сеула.

Он вздохнул — нет, эти раны больше не болели. Только ныли в особо дождливые дни.

— Я принес это, — произнес Чонгук, поднявшись на ноги и найдя в кресле бумаги, которые положил туда ранее. — Хотел отдать и еще раз извиниться за то, что без спросу их взял и прочитал. Это, конечно, не мое дело, — осторожно добавил он, — но тебе всё же следует от них избавиться.

— Да, — Тэхен кивнул. — Они и написаны были только для того, чтобы потом их сжечь.

— А почему не сжег?

Тэ пожал плечами.

— Обстоятельства.

— Тогда, — предложил Гук, — давай сожжем их сейчас.

— Сейчас? — Тэхен растерялся. — Я так никогда их и не перечитывал, но хотел бы. Чтобы помнить, как всё было, и как именно я тогда смотрел на мир.

— Без проблем, — ответил Чон, снова садясь у костра и накрываясь их общим пледом. — Я тебе зачитаю вслух.

Тэхен был не в восторге от такого, но промолчал.

— Хм, — Чонгук прочистил горло и взял одну из страниц. — Кажется, это самая первая. Читаю. Меня зовут Ким Тэхен, мне 26 лет. Я невъебенно красивый кореец, возможно даже, что самый красивый мужчина в мире. Я умный, интеллигентный и интеллектуальный выходец из элитного класса своей страны, — Ким, который сначала не понимал, что делает Чонгук, сейчас, не сдержавшись, улыбнулся. — У меня не самая простая история жизни, мне пришлось столкнуться и выдержать бой со многими демонами — с теми, которые были рядом, и с теми, которые били изнутри. Но из всех этих битв я вышел победителем. У меня есть классный брат, который ради меня отдаст и продаст свою душу, и будет делать это столько раз, сколько придется. У меня есть потрясающий друг детства, который ни секунды не колеблясь, отдал за меня лучшие годы своей жизни, и не жалеет об этом. У меня есть еще один друг, который прошел со мной сложными тропами и который миллион раз меня выручал. А еще у меня есть просто невероятно красивый, умный и сексуальный парень, который любит меня больше всего на свете и обещает всегда быть рядом. У меня есть крыша над головой, любимое занятие и я живу в райском месте. Так что можно сказать, что я — счастливчик. И дальше у меня всё будет только хорошо. И даже лучше.

— И там всё так и написано? — засомневался Тэ.

— Ага, — подтвердил Гук, давая Тэхену первую страницу, которую тот сразу же, не читая, опустил в огонь.

— А что на остальных двадцати шести страницах?

— О, там красочные описания того, насколько сильно ты любишь своего парня.

Тэ настолько мило захихикал, что влюбленное сердечко Гука сначала на мгновение остановилось, а затем поскакало бешеным галопом.

Тэхен сжег по одной все страницы, даже ни разу не заглянув в них.

Чонгук молча наблюдал за Кимом, потом негромко сказал:

— Если бы в словаре нужно было поставить картинку к слову «сила» — там было бы твое фото. Ты — самый сильный человек из всех, которых я только встречал в своей жизни. И твоя мама может тобой гордиться — несмотря ни на что, ты стал хорошим человеком, — помолчав, Гук продолжил: — Тэ, я не знаю, как я могу загладить свою вину. Но я готов делать это каждую минуту каждого мгновения до самого последнего своего дня.

Тэхен хмыкнул и иронично поднял бровь.

— Это предложение?

— Да, — кивнул Чонгук.

Гук был уверен, что видит смущенного Тэхена. Кажется, это было впервые на его памяти здесь.

И он не мог этим не воспользоваться. Поэтому притянул Тэхена к себе еще ближе, чтобы снова, уже в миллионный раз за эту ночь, прижаться своими губами к его. Тэ прикрыл веки, отдаваясь ласке, но Чонгук своих глаз не закрывал, чтобы смотреть на такого нежного и податливого Тэхена, снова и снова отпечатывая этот образ во всех возможных застенках своей памяти.

Он скользнул губами по его шее и оставил на ней первый, и пока единственный свой засос.

Так, чтобы никто не перепутал — Тэхен теперь с Чонгуком, и это не изменится.

— Я хочу тебя… — пробормотал Тэ. — В себе.

Чонгук широко раскрыл глаза. Ему ведь не послышалось? Правда?..

За то, чтобы взять Тэхена, он готов свою душу продать всем возможным божествам и этого острова, и всей Вселенной.

Гук быстро посмотрел на дом — нет, они не будут заниматься ничем таким в месте, где есть Чимин!

Тэ отстранился, отбросил плед в сторону, и поднялся на ноги.

— Давай закончим уборку.

Чонгук погрустнел. Ок, уборка так уборка…

Еду они сложили в контейнеры и поставили в холодильник еще в начале ночи, но оставался неубранным мусор, не собрана посуда и не потушен костер.

Они очень быстро справились со всем, и уже ничего не напоминало о том, что еще вечером здесь было веселое гуляние.

Гук взглянул на часы — пять утра. Еще немного, и курортное побережье начнет просыпаться.

Тэхен вышел из дома, куда относил дополнительные стулья.

— Пойдем к тебе? — обратился к стоящему на крыльце и задумчивому Гуку.

Чонгук осторожно кивнул, на всякий случай, не надеясь ни на что.

И зря.

Потому что уже в номере Тэхен толкнул Гука, и тот упал прямо на широкую кровать. Чонгук лежал и смотрел, как Тэ с лукавой улыбкой медленно снимал с себя рубашку.

У Тэхена широкие плечи, узкая талия, красивые округлые бедра и длинные ноги. «Идеальный», — в который раз подумал Гук.

Они долго обнимались и целовались, перекатываясь по постели. Потом Чонгук уткнулся подбородком в ложбинку между ключицами Кима, оставляя крохотные засосы и так напоминая о своей любви.

Он смотрел на Тэхена с такой нежностью и с таким обожанием, что если бы в словаре нужно было поставить картинку к слову «любовь» — это было бы его фото.

Тэ откинулся назад, шире разводя свои стройные ноги и глядя на Чонгука из-под опущенных ресниц.

Понимал ли Гук, что это — величайший знак доверия к нему со стороны Тэхена? Конечно. Осознавал ли, что для Тэ показать свою слабую сторону и стать зависимым от него — это огромный, просто невъебенно огромный шаг? 100% да.

Тэхен доверился ему еще раз. Третьего раза не будет. Но Чонгук и не допустит этого.

Не допустит, чтобы еще хоть раз у Тэхена повторились кошмары. Чтобы его накрыла настолько сильная паника, что его мозг предпочел закрыться, потому что опасался, что не переживет эту боль и отчаяние снова. Это ужасно видеть, как сильных людей ломает, и как сильные люди плачут.

Чонгук всё еще помнит тяжесть тела Тэхена, когда держал его в своих объятиях там, на полу кабинета Чимина. Как мелко тот дрожал, как сухие губы бессвязно шептали о том, какое он ничтожество. Как тело Тэхена не пропускало в себя тепло, и насколько Тэ было холодно в том месте, в котором его запер мозг, всё еще не смирившийся с тем ужасным днем.

Нет, Чонгук больше этого не допустит.

Тэ сцепил ноги вокруг поясницы Гука и застонал от плавных движений внутри своего тела. Тэхена хотелось брать нежно, тягуче и долго, постоянно осыпая поцелуями. Так Чон и делал.

— Любовь разрушает, — шептал он, неотрывно глядя в красивые глаза напротив, — но она же и исцеляет.

***

Утром они сидели за завтраком на веранде и, жутко голодные, уплетали за обе щеки.

— Я был плохим другом, — сказал Чонгук. — Поверхностным. Не замечал, что творилось у меня под носом. Видел только то, что хотел видеть. У меня был удобный для меня Минни, и дальше этого я не заходил. В это время с Паком творилось Бог знает что, он играл роль, скрывал и скрывался, сражался со своими внутренними демонами, но я ничего из этого тупо не замечал. Я реально херовый друг.

— Есть возможность исправиться, — заметил Тэ.

— Это то, что я хочу сегодня сделать. Я знаю, что он не видит во мне своего друга. Но я вижу. И в этот раз хочу сделать всё правильно.

— Конечно, чужая душа — потемки, — осторожно проговорил Тэ. — Но с тех пор, как я знаком с Чимом, он по-настоящему дружил и был близок только со мной. Второй человек, с которым он сблизился — это ты.

— Вынужденно.

— Возможно. Но всё же, не это было причиной того, что он столько времени находился с тобой рядом. Думаю, ты ему действительно понравился. Но так как много всего смешалось и наслоилось, то это очень сложно…

— Я понимаю, — Чонгук кивнул. — Поэтому и хочу пообщаться с ним нормально. Пройти через эту его язвительную часть и найти моего Минни. Потому что он там есть. Я это знаю.

— Чим очень хороший, искренний и светлый человек. Ты со мной не согласишься, но для меня главная жертва всей этой истории — он, а не я.

— Конечно, не соглашусь! — возмутился Гук.

— Я всего лишь попадал из ситуации в ситуацию, и вынужден был с ними как-то справляться, — отмахнулся Ким. — А Чимина жизнь каждый раз ставила перед выбором. Нелегким, непростым, ужасным. У него был выбор, но не было возможности не выбирать. И что бы он в итоге не выбирал, Чим обязательно чувствовал вину перед кем-то, из-за чего потом сходил с ума.

— Думаю, здесь каждый из нас останется при своем мнении. Да, Чимина жизнь ставила перед выбором. Но для меня это был выбор не между его матерью и братом (или человеком, которого он любил). А между жертвой и палачом.

Тэхен вздохнул.

— Ты прав, у каждого свое мнение. Но знаешь, мы все — люди. Мы все совершаем ошибки и принимаем неверные решения. Не думаю, что за день до того, как ты сделал те снимки, ты думал: «Сейчас я сдам лабораторную, а завтра накачаю Ким Тэхена наркотиками и опозорю его на весь мир». Но это случилось. Не думаю, что Чим думал: «Сейчас я промолчу, когда моя мать ни за что отчитала брата, ну и что, что потом она будет разбивать его головой зеркала».

Чонгук болезненно поморщился, лишь представив себе это.

— Вот поэтому и существует такая фигня как карма, — сказал он. — Ты делаешь хуйню и думаешь, что прокатило. А потом эта хуйня облетает земной шар, снова возвращается к тебе и херачит со всей силы. Тебя или тех, кто рядом.

В итоге каждый из них остался при своем мнении.

— Для меня Чим всегда будет в приоритете, — добавил Тэхен. Чонгук должен это понимать. Теперь, когда они вместе. — Он — моя семья. Мы с Чимином — двое детей, оставшиеся без родителей.

— Теперь у вас еще есть я.

Тэхен усмехнулся.

— Значит, нас теперь трое.

Чонгук, усиленно желавший поухаживать за своим парнем, намазывал ему маслом уже шестую булочку, и Тэ не знал, куда их девать. Чтобы отвлечь Гука от булочек, Тэхен показал ему сообщение в своем телефоне.

— Это пришло вчера вечером. И сделало меня очень счастливым.

Чонгук скользнул взглядом по отправителю.

— Джексон? Тебя сделало счастливым сообщение от Джексона?

— Балда! — возмутился Тэ. — Сообщение читай!

— «Твой брат теперь в безопасности. С тебя ужин». Ты будешь ужинать с Джексоном?!

Тэхен охреневшим взглядом смотрел на своего парня.

— Ты прикалываешься? Это всё, что ты увидел?

— Ты имеешь в виду часть о Чимине? Ну, видимо, у него были какие-то проблемы, а Джексон их разрулил. Ты мне мозги не запудривай, давай поговорим о второй части сообщения!

Тэхен, не сдержавшись, стукнул Чонгука рогаликом.

***

Чимин неотрывно наблюдал за счастливой парочкой. Да уж… Он покачал головой и внутренне сам себе усмехнулся. Что ж, можно сказать, что он стал ее крестной феей. Или Купидоном. Отвратительно.

— Джейби, ты сделал всё, как я сказал?

— Да, я вывел байк из подвала. Вы уверены, — с сомнением спросил он, — что это хорошая идея?

— Я всего лишь покатаюсь.

— Тэхен против.

— А мы ему не скажем.