Часть 25. #505050 Цвет мокрого асфальта

Выкладываю сегодня три финальные главы 💜

Первого подозреваемого из возможного списка убийц определить было легко — человек, который поручился за алиби Ари.

Им оказался еще один представитель золотой молодежи — некий Чхве Ливаи. Ему было двадцать девять лет, его родители были предпринимателями, а сам он унаследовал от них сеть ресторанов, которыми и начал заниматься после окончания Стэнфордского университета.

Никаких порочащих на него фактов, в меру гулянок и бизнеса, почти ноль контактов с Ари. Тем более подозрительным выглядело то, что он стал алиби для младшего Хансоля.

Чтобы раскрутить Чхве Ливаи Тэхену понадобился месяц.

Взломанные девайсы и камеры наблюдения помогли выяснить, что у Ливаи есть татуировка на локте с цифрой 10. Что, конечно, добавило подозрений в копилку. Подумав, Тэхен вернулся к инстаграму Ари, ставшим мемориалом его жизни и, пролистав все фото, нашел-таки одно, четко демонстрирующее на предплечье такое же число «10».

Люди любят оставлять подписи, автографы, соединять свои отношения, дружбу, братства какими-то знаками и символами. Тем самым заявляя о себе или о своих узах. С другой стороны, этим же и подставляя себя. Чонгук оставлял на местах преступлений карту туза, и тем самым очень легко для стороннего наблюдателя связывал все свои преступления в одну стройную цепочку. Это же касалось и Юнги с его подписью кота. Ну а сборище убийц очень круто себя выдавало татуировкой с числом «10», которую, судя по всему, набили себе девять отморозков и Ари.

Значит, нужно искать людей из высшего общества, у которых на теле есть такое тату. Пока они ходят по городу, люди будут умирать. Как его дядя, как растерзанный Пак Сончжу и еще много других, о ком никто не знает.

В противовес им Тэхен в один из своих мрачных, полных отчаяния дней, тоже набил себе рисунок — число десять, насквозь проткнутое мечом. Он сделал это совершенно осознанно, прекрасно понимая, что таким образом можно вычислить его самого. Но это помогло ему скрепить с собой обещание не оставлять поиски убийц, и не успокоиться, пока не удастся это тату со своего тела свести.

Всё, на самом деле, случилось достаточно спонтанно. Как-то к Тэхену на улице пристала гадалка, настойчиво предлагая ему погадать. Тэхен пожал плечами, но не ушел, и та тут же быстренько достала из кармана карты таро.

— Уверена, такого красивого молодого человека ждет прекрасное будущее, — приговаривала она, обрадованная, что от нее не отмахнулись. Она перетасовала карты, сняла их и после этого вытащила одну. Улыбка медленно сползла с ее лица.

Тэхен заглянул через ее плечо, чтобы увидеть нарисованного на карте мертвого человека, проткнутого десятью мечами.

Дядя… Тэ смотрел застывшим взглядом на карту и понимал, что это был его дядя.

— Я сейчас другую вытащу, — гадалка, пряча глаза, старалась звучать оптимистично, хотя то, что этому милому парню выпала одна из худших карт колоды, было очень печально.

— Не надо, — он накрыл своей ладонью ее руку. — Я беру эту. Это явно то, что и должно было мне выпасть.

Тэхен заплатил ей, а выпавшую ему карту забрал с собой.

Он шел по городу, по мокрому после обильного дождя асфальту, но ничего перед собой не видел, в глазах стояли горькие слезы от потери дяди, от смерти Ари, от безобразной, кричащей, отвратительной несправедливости этой жизни, в то время как карта Десятки мечей огненным булыжником жгла его карман. Увидев тату салон, Тэхен, даже не раздумывая, свернул к нему.

Он не чувствовал ни боли, ни сомнений, ничего. Тупым безразличным взглядом наблюдая, как игла прожигает его кожу.

Когда-нибудь он сведет эту татуировку. Тогда, когда все десять имен будут вычеркнуты из списка.

После этого Тэхен вернулся к наблюдению за Чхве Ливаи.

В один из дней из пьяного бреда ресторатора проститутке ему удалось вычленить признание, насколько Леваи обожает наблюдать за тем, как электричество проходит через живое тело.

Ари рассказывал, что у каждого из членов организации есть порок, которого тот не стесняется, а наоборот воплощает в жизнь. Видимо, у Леваи это были пытки и убийства током. В этом предположении Тэхена убедили, как ни странно, рестораны, которыми владел Чхве Леваи. Одним из коронных блюд там был «посинтхан» — суп из собаки. Для этих целей у Леваи даже была собственная ферма, где растили и убивали животных. Со временем Тэхен выяснил, что тот нередко лично этим занимался — в смысле, лично убивал собак. Стресс таким образом снимал.

Недолгое наблюдение за Леваи рассказало Тэхену еще кое о чём, еще более жутком.

Периодически ресторатор ездил на свою ферму не только днем, но и ночью. Подумав, Тэхен решил подключиться к камерам фермы. Каким же было его удивление, когда оказалось, что Леваи их отключил.

Он их отключил, но Тэхен их опять включил. И против воли и желания стал свидетелем пыток и последующего убийства.

Грязный секрет Чхве Леваи заключался в том, что он время от времени заманивал бездомных, привозил их на ферму, где со всем своим извращенным удовольствием пытал их током.

После той жуткой ночи у Тэхена появилось достаточно доказательств, чтобы обвинить его и засадить. Единственное — надо было выбрать того, кому он их передаст, чтобы быть уверенным, что они не попадут не в те руки.

Его выбор пал на молодого полицейского, умного и амбициозного. Тэхен несколько раз попадал на статьи, где расхваливалась честность и упрямство Ким Намджуна, так что он отправил пакет с уликами ему, подписав свою посылку именем «Спектр».

Каждый день с нетерпением он ждал огласки дела Чхве Леваи, но ничего не происходило. Тогда он связался с Ким Намджуном по электронной почте, представившись Спектром и поинтересовавшись, как продвигается расследование. Тот вначале долго не отвечал. Потом всё же нехотя написал, что начальство дело забраковало, улики не подходят и вообще, Чхве Леваи — честный уважаемый человек, и всё это — попытки его очернить.

Тэхен в тот момент просто нереально разозлился. Всё, что писал Ари в ночь своей смерти, было правдой — полиция не будет беспристрастно защищать истину, она будет охранять покой тех, у кого есть деньги и власть, и кто ей платит.

Тэ попытался надавить на Ким Намджуна, чтобы тот что-то делал, иначе пусть снимает, нахрен, свой мундир, если, зная правду, он, как и его коллеги, готов закрыть на убийцу глаза. Какой он человек, какой он коп после этого? Он высказал всё, что думал о Намджуне лично и о полиции в целом, и прекратил переписку.

Понимая, что от правосудия ждать нечего — даже от, казалось бы, «честного» полицейского, Тэхен отправил доказательства в высший орган полиции — в центральное ведомство на имя главного суперинтенданта. И его письмо просто… исчезло.

Это тоже оказалось правдой.

Тогда Тэ опять вернулся к копу Ким Намджуну, надеясь, что давление на него подействовало, и тот всё же попытается добиться ареста Чхве Ливаи. Но и здесь его ждала не самая приятная новость — выяснилось, что к тому времени Намджуна уже с позором уволили. За подделку доказательств. Он настойчиво и упорно пытался добиться справедливости, но это привело лишь к тому, что его самого уничтожили. Слишком дерзким тот оказался, слишком рьяно отстаивал свою правоту.

После этого стало окончательно понятно, что в рамках системы работать нельзя. По факту все действия Тэхена были бесполезными — они сразу же блокировались, попутно истребляя попавшихся под руку людей, вроде копа Ким Намджуна. Да и с ним самим такое проделали, когда он пытался добиться нормального расследования смерти своего дяди — вместо того, чтобы проверять и находить улики, они обвинили самого Тэ в невменяемости и заперли его в психушке.

Тэхен оказался перед очередной, казалось, непроходимой стеной. Что может сделать двадцатиоднолетний парень, очень одинокий, у которого был лишь старый дядин дом и студенческий заем, который надо было выплачивать? Без друзей, покровителей, старших родственников. В этом мире даже не было человека, которому он мог бы обо всё рассказать. Ари кричал в пустоту. Да, на той стороне пустоты оказался Тэхен и услышал его. Но кто услышит самого Тэ?

Он как-то попытался что-то рассказать Чимину, но тот грозно переспросил, до невозможности сузив свои и так узкие глаза, не занимается ли Тэхен опять делом дяди, и Тэ лишь негромко ответил, что нет.

В тот момент нахождения перед непреступной каменной стеной, у Тэхена был выбор. Он мог всё оставить. Сказать себе: «Я старался, но ничего не получилось, враг сильнее. А я всего лишь студент. Никто меня не слушает и не послушает. Я должен жить дальше. Эта ноша слишком тяжелая для моих плеч». Или проломить стену.

Он выбрал второе и ни разу об этом не пожалел. Потому что с каждым новым раскрытым членом банды десяти, Тэхен офигевал от степени зла, которое те несли в этот мир.

Он начал выходить за рамки системы, работающей лишь на богатых и тех, кто при власти, и катком проходившей по всем остальным, и брать решение в свои руки. Пока он знал, что по Сеулу ходят убийцы, он не мог перестать их искать.

Приняв для себя такое революционное решение, Тэхен вернулся к убийце номер два.

Исследуя всю биографию и всю деятельность Леваи, он узнал печальную историю зоозащитника Чон Хосока, который совершил нападение на ферму, попал на камеры наблюдения, вследствие чего был заключен в тюрьму на долгих шесть лет.

Ким начал с ним переписку в надежде, что тот что-то знает о Чхве Леваи, и хоть каким-то образом поможет ему в его расследовании. Выяснилось, что тот ничего не знал, но их общение продолжилось. И в какой-то момент Тэ осознал, что лишь их ежедневные письма друг другу спасают Хосока от того, чтобы не сойти с ума.

Тэхен, как и Чон Хосок, знал, что такое одиночество, и он просто не смог не вытянуть его из-за решетки, неожиданно взяв на себя ответственность за другого человека и серьезно преступив закон. Теперь назад пути не было.

Что ему делать дальше, Тэхен не понимал, но продолжал следить за Леваи и собирать на него доказательства.

В одну из ночей, когда тот выбрался на свою прогулку на ферму «снять стресс», по обыкновению выключив на ферме камеры, которые Тэхен тут же включил, Тэ снова стал свидетелем надвигающегося преступления — Леваи опять привез бездомного.

Он застыл от осознания, что сейчас на его глазах произойдет убийство. Его рука потянулась к телефону, чтобы вызвать полицию, хотя в голове была четкое понимание, что те не помогут. Да, приедут на вызов. Но оправдают уважаемого предпринимателя, еще и сделав бездомного виновным. Как уже ранее провернули с его дядей — обвинив в своей смерти его самого, и не поверив при этом показаниям Тэхена.

В загоне стоял сумасшедший лай — ютившиеся одним комом в больших клетках собаки, потревоженные ночью, наперебой рычали, выли и визжали. Они знали, что если включают свет в небольшом боксе в задней части загона, значит будет много боли и мучений — коллективное бессознательное в таких условиях работает безошибочно.

Хотя сегодня мучить и убивать собирались не их собратьев.

В боксе была четкая система процесса умерщвления и все необходимые для этого атрибуты — шейный хомут и фиксаторы для головы животного, ремни для туловища, небольшой конвейер для последующей выгрузки тела, а также приспособление для электрического оглушения, пропускающее ток через мозг и прекращающее его нормальную деятельность. После оглушения собаку подвешивали за задние лапы и перерезали ее сонные артерии и яремные вены.

Считается, что для того, чтобы животное не чувствовало боли, необходимо уложиться в пятнадцать секунд после оглушения. Но это, конечно, было в идеале. Для особо вкусного мяса песик должен перед смертью пострадать. Это же касалось и случаев, когда забоем занимается садист — тогда ему было только в радость, чтобы жертва как можно больше и дольше страдала.

Леваи практически без особых проблем притащил ничего не понимающего мужчину в бокс — он был крупнее его, а тот явно еще и был немного выпившим. Ресторатор попытался зафиксировать свою жертву с помощью ремней. Хоть там всё было создано для размера не самых больших животных, но у Леваи за годы его жуткой деятельности уже были отработаны собственные проверенные способы.

Тэхен, глядя на это, даже особо не обдумывал, правильно ли он делает, нажимая на кнопки открытия дверей. Сотни собак разных пород и размеров, измученные скотскими условиями содержания, голодные и больные, с лаем выскочили из своих клеток. И это было тем, что заставило Леваи от неожиданности замереть и выпустить из своей цепкой хватки бездомного. Ресторатор в шоке и непонимании глядел на воющий рой приближающихся к нему животных.

А вот его жертва оказалась намного смекалистее — как только Леваи его отпустил, он схватил приспособление для оглушения, со всей силы прижимая его к груди нападавшего, к его голове, спине, и пропуская ток через тело мучителя — до тех пор, пока тот в конвульсиях не умер.

После этого мужчина, спотыкаясь, выбрался из загона и убежал в ночь, а потрясенный случившимся Тэхен стер все видеозаписи и открыл все загоны и ворота на ферме, давая возможность счастливым песикам сбежать.

2̶.̶ ̶Ч̶х̶в̶е̶ ̶Л̶и̶в̶а̶и̶

А вот дальше было сложнее, третий номер очень долго не находился. Тэхен исследовал все его контакты, контакты Ари, их возможное пересечение. День за днем он изучал высшее общество Сеула. И на каждом подозреваемом Тэхен искал тату с цифрой «10».

За это время спасенный им хакер Джин обустроился в затерянном доме, туда же пришел и еще один спасенный Кимом человек — защитник животных Чон Хосок. Иногда Тэ давал им какие-то поручения, когда ему не хватало информации или надо было совершить какие-то дополнительные действия.

Дальше к самообразованной организации "Спектр" присоединился вечно недовольный и глядящий на всех свысока Пак Чимин. Его содействие очень помогло Киму в поимке третьего подозреваемого, любившего накачивать девушек наркотиками, устраивать групповушки и рассылать своим друзьям видео изнасилований. Тэхен натравил на него патруль, копы остановили машину этого еблана, и обнаружили в ней под завязку самой разной наркоты. Убегая от них, тот на своей Maserati врезался в бетонное ограждение, чем дал возможность Тэхену вычеркнуть номер три.

Дальше опять, больше чем на год, образовалось затишье, но Тэхен продолжал искать.

Однажды он просматривал полицейские сводки, и попал на знакомое имя.

Вышибала из стрип-бара был задержан за драку и хранение.

Тэхен терпеливо дождался, пока его спустя восемь суток выпустили, после чего написал ему письмо.

Он не сомневался, что бывший коп сразу поймет, кто ему написал — тот, из-за кого его вера в полицию и справедливость была уничтожена.

Намджун после увольнения не сумел найти себя — после того, как его мир пережил сильнейшее землетрясение и цунами в придачу. Вместо того, чтобы строить свою жизнь на светлой стороне, он, бесконечно разочарованный в системе, предпочел сразу уйти на темную.

Возможно, Тэхен бы его не побеспокоил, если бы был уверен, что жизнь Намджуна не летит вниз. Но из перспективного молодого копа буквально за полгода он превратился в опустившегося и обозленного типа. Намджуну нужна было защита — даже от самого себя, и Тэхен ему ее дал.

Хоби нереально обрадовался еще одному члену их организации, еще больше расширяя спектр их криминальной деятельности.

Спустя какое-то время он, очень сомневаясь, но не видя другого выхода, привел в Спектр своего друга Юнги.

Мин Юнги у Хосока ассоциировался с чем-то очень хорошим, светлым и прекрасным. Как яркий цветок в огромной и бесконечной степи. Хотя, наверное, правильнее будет сказать, как цветок, проросший сквозь асфальт.

Нежный, милый, одаренный, и постоянно завороженно глядящий на него, на Чон Хосока. На самого обычного, проблемного, непостоянного и, возможно, не самого умного и самого красивого парня. У которого не было нормальной работы и высшего образования. Да у него даже желания когда-либо остепениться не было. Но Хоби чувствовал себя настолько значимым в этом мире, настолько важным, насколько важным он был для своего Мальтипу.

Хосок всегда был бунтарем, его жизнь не была примерной, и он очень не хотел вмешивать в нее этого милого художника. Он знал, видел интерес Юнги к себе, и даже его возможные чувства… Но не мог переступить через то, что он — что-то непонятное, невнятное, бесперспективное. Полная противоположность одаренному и серьезному Мин Юнги. И его идеалы, его собственная борьба, в тот период жизни были для него на первом месте.

Спустя время Хосок попал в тюрьму, и после этого его жизнь неумолимо и безвозвратно пошла по криминальной тропинке. Тогда он вообще начал ощущать себя тем, кто искренность и чистоту милого Мальтипу собой только замарает. И старался еще реже появляться на его пороге.

А затем в жизни Мина случились большие, нет, огромные неприятности.

Юнги был тем самым проросшим сквозь асфальт цветочком — родился в неблагополучной семье, найдя свою отдушину в творчестве. И старался не иметь ничего общего с делами своих братьев, которые что-то там крутили, во что-то были замешанными, во что-то постоянно вляпывались. Они вечно были должны кому-то деньги, подписывались на всякие темные делишки и не сомневались, что в таком своем авантюрном танго двигаться между капельками смогут еще очень и очень долго.

Да, Юнги старался держаться от них подальше, отгораживаясь от чужой опасной реальности своей вселенной красок и акварели, пока его силой не затянули в другой, темный мир. В один день всё было перечеркнуто — его старшего брата убили, а младшего отправили за решетку. А на самого Юнги навесили долг — настолько необъятный, что погасить его вообще не представлялось возможным. Он обязался ежемесячно переводить тем людям, которым должны были его братья, пятнадцать миллионов вон. Мин своими художествами едва мог прокормить себя, но в секунду попал на огромные деньги, вляпался в кабалу, став вечным должником очень опасных людей.

Хоби, узнав об этом, настойчиво предлагал Мальтипу скрыться. Сбежать.

Но куда бежать, если у них под прицелом его брат? Одна просрочка в оплате, и тот будет убит в тюрьме. А однажды Юнги вообще чуть не забрали те, кому задолжали его братья (чтобы собой отрабатывал, конечно), так что Хосоку, на самом деле, не оставалось ничего другого, как забрать его с собой в Центр. А чтобы тот имел возможность оплачивать долг, они начали заниматься подделками картин.

Первое время Хоуп не понимал, как ему жить под одной крышей с Мальтипу. С одной стороны, ему было не совсем приятно, что тот теперь в курсе всего того, что сам Хосок ранее предпочитал скрывать — о тюрьме и о том, каким образом он зарабатывает себе на жизнь. С другой стороны, он вроде и с благих побуждений, но сделал Юнги таким же преступником, каким был сам.

И Мин значительно всё усложнил, когда однажды ночью пришел к нему в комнату и прямым текстом предложил себя. Так и сказал: «Бери». И опешивший Хоуп не знал, как ему вообще это воспринимать. Было ли это моментом адаптации Юнги к новой жизни? А, может, он таким образом благодарил Хосока за защиту, место, где жить и возможность зарабатывать? И даже если это то, чего на самом деле желал сам Мин, то что в ответ ему мог предложить Хосок? В ситуации, когда Юнги был настолько потерянным и таким уязвимым, мог ли Хоуп позволить себе по-настоящему им увлечься? Мог. Был ли он уверен, что сумеет дать своему Мальтипу всё то, на что тот заслуживает, не подвести его и стать ему надежным тылом? Нет, не мог. Он вообще не был ни в чём уверен, в себе так точно.

Хосок не понимал, умеет ли он любить, потянет ли он серьезные отношения. А то, что с Юнги надо только по-серьезному — в этом сомнений вообще не было. А что, если он в итоге разобьет ему сердце? Что будет с Юнги, который и так потерял слишком много в жерновах несправедливости этой жизни?

Так что он сделал то, что делают многие — смалодушничал. И предпочел зафиксировать их отношения на этапе дружбы.

Их дружба может длиться вечность, их отношения могут длиться секунду, но после них к дружбе уже не вернуться. Так что Хоби выбрал вечность и дружбу, а не секунду и неизвестность.

И с того дня они начали отдаляться друг от друга. А Юнги стал меняться.

Вскоре к их организации подтянулся Чонгук, и они из банды неопределенного вектора деятельности перешли на целенаправленную кражу картин и антиквариата, начав себя именовать ворами международного экстра-класса (название Джин придумал).

Это подходило и Тэхену — он искал убийц среди сливок высшего света, а они все любят собирать и хвастать друг перед другом как раз картинами и антиквариатом. По его заданию Туз проникал в дома тех, кого Спектр подозревал в причастности к банде десяти, чтобы поживиться не только материальной составляющей, но и различной информацией, которая могла помочь Тэхену в его расследованиях.

Часто эти расследования были тупиковыми, наступал момент, когда он осознавал, что гонялся не за тем человеком, но в Центре оставалось похищенное, которое потом сбывали скупщикам краденного, и то, что было бесполезным для Тэхена, становилось отличнейшим уловом для членов его организации.

Так прошли годы. Имена из списка вычеркивались, а Спектр набирал оборотов. Тэхен, пройдя тысячу извилистых троп, вновь вернулся к личности Нигай Хансоля, узнал, что тот нечто очень важное прячет в дешевенькой статуэтке цвета Бедра испуганной нимфы, и… на пороге его дома возник опасный, отстраненный и подозрительный Джей Кей.

***

Тэ послушно пересел ближе к Доку, приготовившись слушать. Если честно, он совсем не понимал, чего хочет от него Намджун, и почему всё настолько тайно и загадочно.

А тот потянулся, порылся в карманах, достал мятую полупустую пачку сигарет, открыл окошко, щелкнул серебряной зажигалкой, затянулся, выпустил сизое колечко дыма в окно и после этого вновь вернул всё свое внимание Тэхену.

— Все эти дни я пытался понять, — наконец, заговорил он. — Но теперь я спрошу тебя напрямую. Почему спустя шесть лет после того, как ты создал эту организацию, ты решил переступить ее порог? Что Спектр делает в Центре?

Некоторое время Тэхен молчал. Было понятно, что Док, все эти годы пытавшийся выяснить его личность, своего всё же добился.

— Почему ты не выдал меня?

Намджун еще раз во все легкие затянулся.

— Ты — мой работодатель. Я решил, что если Спектру нужно быть инкогнито в Центре — значит, так надо, — удивленный таким простым объяснением, Тэхен молчал, и Намджун продолжил говорить: — Я работаю на Спектр уже почти шесть лет, и я всегда восхищался его умом и умением просчитывать детали. И, в отличие от Чонгука, я никогда не считал, что Спектр как-то к нам несправедлив, пытается подставить или что-то еще. Я знаю, что когда-то Спектр старался добиться справедливости в отношении деятельности одного богатого маньяка, пытающего бездомных электричеством. И я знаю, что однажды Спектр вытянул меня из засасывающего по гланды болота, когда мне очень удобно было жалеть себя. А еще я знаю, что Спектр никогда не забирает деньги из своей доли. Они идут на развитие Центра и все его расходы, а всё оставшееся отправляется на благотворительность. Мне Банкир как-то признался — он же всеми его финансовыми вопросами занимается. Такой человек точно не может быть настолько уж плохим, как в этом уверен Туз.

— Я не знаю, плохой я или нет, — Тэхен откинулся на сидении, разорвав зрительный контакт с Доком. — Но я точно не желаю зла никому из вас.

— Так что ты делаешь в Центре?

— Хочу найти предателя.

Док удовлетворенно кивнул, докуривая сигарету и отправляя погасший окурок в пепельницу.

— Это правильно. Одобряю. Только ты в состоянии навести там порядок. Хоуп… он иногда дальше своего носа ничего не видит. Хотя лидер из него действительно неплохой.

Неожиданно найдя союзника в станах Центра, Тэ озвучил то, что сейчас его беспокоило больше всего:

— Чонгук передал статуэтку балерины Чимину, тот — Хоупу. Сейчас она в Центре. Она очень мне нужна. Спектр напишет Хоупу, чтобы ты отнес ее в камеру хранения, а ты отдашь мне. Договорились?

Намджун еще раз кивнул.

— Только ты это… Не держи зла на Чонгука. Туз немного заигрался в свою собственную игру. Но парень он хороший. Знаешь, когда тебя избили в твоем доме, он примчался ко мне, и был на таких жестких нервах. Чонгук хоть и строит из себя такого себе вселенского похуиста, но он очень переживал, что ты из-за него пострадал. Настолько, что мы тогда крупно подрались. Он всё пытался виновного найти, и решил, что это я его сдал.

Тэхен задумчиво наблюдал за проезжающими мимо машинами, вглядываясь туда, куда умчался на своем черном яростном звере Туз.

— Наверное, цвет его сердца не такой и черный, как он говорит.

— Точно не черный.

Тэ опять взглянул на Дока.

— Я хотел извиниться.

— За что?

— За то, что из-за меня тебя выгнали из полиции.

— Извинения приняты. А я хотел бы кое за что тебя поблагодарить.

— За что?

— За то, что меня выгнали из полиции.

***

Попав в Центр, в качестве нового мембера банды международных воров экстра-класса, Тэхен прежде всего установил камеры по всему зданию, а еще прослушку в кабинете Хоупа. На кухне камеру вмонтировал в кофемашину, из-за чего частенько возле нее крутился.

Благодаря тому, что он бывал в логове у Джина, Тэхен точно знал размещение всех камер в Центре, их угол передачи и все слепые зоны. Так что он без проблем расставил свои камеры, ни разу не дав Джину повод в чём-тот начать его подозревать.

Ему даже удалось в первый день мельком заглянуть в мастерскую Кота. Но ничего такого он там не обнаружил.

Каждый из членов его банды выглядел максимально подозрительным, и в то же время было абсолютно непонятно, кто сливал информацию. Это мог быть любой из них.

После нападения на Дока, статуэтка опять зависла — в этот раз уже в сейфе Центра. Тэ не хотел идти с Хоупом на контакт и признаваться ему, кем он являлся — Хоби был одним из подозреваемых. Так что решение могло быть только одно — взять статуэтку самому. Благодаря своим камерам, он видел, куда ее поместили, удалось зафиксировать и код от сейфа, который набирал Хоби. Так что забрать балерину было делом времени.

На самом деле Тэхен впервые делал что-то такое. Обычно вся его деятельность заключалась в работе с компьютером в его уютном хакерском логове. А все полевые задания исполняли члены Спектра.

Док, видимо, это прекрасно понимал, и его решение взять Кима с собой в музей и обманом заставить его помочь ему в афере, было как раз поэтому. Хотел посмотреть, как проявит себя босс в полевых условиях, испытать его.

Тот случай всё же в чём-то был полезен для Тэ — последующее похищение статуэтки из сейфа Центра далось ему почти без дрожащих коленей и потеющих рук.

Но когда он решил отнести балерину к себе и распотрошить ее, чтобы выяснить, что фарфоровая статуэтка в себе скрывает, на перекрестке, практически рядом с его убежищем, его неожиданно поймал Чонгук.

Туз отвез Тэхена на окраину города, к карьерам, усыпанным коричнево-желтыми увядшими листьями, и кормил его мятыми бургерами. Которые, кстати, были очень вкусными. Тэхен тогда крепко держал сумку, и находящаяся в ней статуэтка жгла его руки, пока он общался с вором и обещал ему помочь найти предателя.

Балерина, в итоге, привела Тэхена к банковской ячейке, и его подозрения против Нигай Хансоля полностью оправдались. Кроме грязных и ужасных секретов политика, на видео отчетливо была видна татуировка с числом «10» на его груди.

Номер девять был вычеркнут.