I will fix you Бонус 3. Юнги

***      

Юнги, не мигая, наблюдал за секундной стрелкой. Один круг, второй… шестой… Моргал и снова смотрел. На часах четыре утра. Скоро будет рассвет, и Юнги сможет сползти с этого дивана. И настанет двадцать шестой день с тех пор, как Джин его бросил.

Мин болезненно зажмурился, когда телефон высветил новое сообщение. Джуни. Он сегодня в ночную смену.

Ты спишь?

Юни?

Шестнадцать минут назад ты был в инсте

Ответь

У тебя снова бессонница?

смотрели с Джином до упора комедию

только легли

но так смешно

что не могу уснуть

😂😂😂

***

Сколько дней человек может прожить без сна? Гугл говорит, что не больше семи суток. Хотя есть и рекорд — одиннадцать. Но проверить это так просто на практике нельзя — организм вырубит тебя сам. Хотя бы на несколько минут, но вырубит.

А знаете, сколько может присниться снов за эти несколько минут? Возможно, всего лишь один. Но и его достаточно, если тебя в этом сне насилуют. Снова и снова, крепко закрывая твой рот рукой.

Юнги вырубает всего лишь на несколько жалких минут, но вот он уже мечется по узенькому диванчику и, хоть и с диким криком, но всё же просыпается.

Еще дней на пять этого может хватить. Сон засчитан.

***

В его студию стучали уже в который раз, но Мин не реагировал. У него вдохновение, у него наплыв эмоций, которые точно превратятся в шедевр. Главное, не упустить это самое вдохновение.

Кажется, он заперся в своей студии шестнадцать дней назад, на двенадцатый день после того, как Джин его бросил. Он попросту не мог находиться в той огромной квартире один.

В один из дней Сокджин просто исчез. Оставил записку, что уезжает обратно в дом родителей, а Мин может продолжать жить в его квартире.

И с поста главы их агентства ушел. Появился какой-то человек, который взял на себя обязанности Джина.

И трубку не берет, на сообщения не отвечает. Только раз написал, что такая жизнь не для него, слишком сложная, и он вернется к своему обычному легкому бытию.

Что всё это значило, Мин не понимал.

Вначале он просто ждал Джина, вздрагивая от каждого шороха и надеясь, что это вернулся Ким, который со своей фирменной улыбкой прокричит, что это одна из его дурацких шуток.

Но Джин всё не возвращался. Вместо него на четвертый день вернулись ТЕ сны.

Юнги давно живет в этом дерьме. Он успел проработать случившееся (как мог), научился обманывать свой мозг, стал профессионалом в том, чтобы плотно закрывать дверь в подсознание, куда было выпихнуто всё самое темное, что мешало идти дальше.

Да, он знает, что делал всё вкривь и вкось — как мог, как умел (или не умел). Но вроде этот хлипкий домик держался, и на том спасибо.

Он Чонгуку говорил о том, что если перелом неправильно сросся, нужно снова сломать и дать зажить правильно. А сам думал: «У меня как раз всё срослось неправильно». Но он ведь научился с этим жить, значит, все нормально?

Гуки сказал Мину: «Давай договоримся, Юнги-хен. Я разберусь с тем, что натворил много лет назад, а ты — с тем, что случилось с тобой. Обещаешь?» И Юнги пообещал. Чонгук сказал — Чонгук сделал. А вот Мин… Разобрался ли он на самом деле со всем, как пообещал год назад?

Казалось, за этот год жизнь Юнги изменилась на все 180°: он спас жизнь одному хорошему человеку, нашел удивительных друзей, снова стал общаться с людьми, вернулся в когда-то разрушивший его Сеул, перестал зависеть от Джуни, изменил место работы, нашел Джина…

Вот только Джин его бросил. И из-за него вернулись те сны. Из-за него он больше не хочет видеть людей. Всё, что осталось у Мина теперь — лишь его музыка.

Юнги отрывает свой взгляд от циферблата и отбрасывает в сторону плед. Пора приниматься за работу.

Жаль, продукты почти закончились, бутилированная вода — тоже. Но хорошо, что есть вода из-под крана. Этого должно хватить еще надолго. И спал он за эти шестнадцать дней от силы часов пять. Но пока что всё получается. Мин усиленно работал, ежедневно писал Джуни, чтобы тот ничего не заподозрил. Даже ответил Чонгуку, который приглашал его в отель, погреться там на солнышке. До того, как начнется грандиозная реконструкция. Юнги написал, что он бы с удовольствием, но нет времени — кипит работа в студии. Чонгук ответил, что очень рад, что у Юнги всё хорошо. О, да, у Юнги все хорошо. У Юнги всё просто отлично. Материала на новый альбом должно хватить. И тогда, возможно, Джин вернется.

***

Снова стучали, но Юнги не обращал на это никакого внимания. Он в наушниках, он сосредоточен на белых и черных клавишах. Хотя ноты, которые он писал, плясали перед глазами и расплывались. Но это — мелочи, Мин проходил такое не раз. Работать до потери пульса без сна, пытаться успеть записать то, что порхает в голове, до того, как оно исчезнет — это реальность любого творческого человека, углубленного в мир, который видит только он сам.

Юнги осознал, что что-то не так, только когда его рывком подняли со стула и клавиши неумолимо начали отдаляться от него. Он тянул к ним руки, что-то требовательно говорил, но, кажется, его никто не слушал.

Мин ощутил знакомый аромат, и обессиленно прислонился головой к чужой груди. Его куда-то несли, но он не видел куда, так как его глаза медленно закрывались, и Юнги засыпал, слушая возмущенное бормотание о том, что теперь офицер Ким его, Сокджина, точно убьет.

***

Юнги лениво открыл глаза. Обвел взглядом свою утопающую в полумраке комнату и снова зажмурился. Через несколько секунд вновь резко открыл глаза и сел. Ему же не привиделось?..

Он вскочил с постели и выбежал из комнаты. В гостиной пусто. На кухне — пусто. В комнате Джина — пусто. Остановившись в отчаянии посреди коридора, Юнги в панике размышлял, что ему делать дальше.

Послышался шум и прямо напротив Мина открылась дверь ванной комнаты, откуда вышел уткнувшийся в телефон Джин.

— Ты! — заорал Мин. — Ты бросил меня!

И тут же с разбега набросился на офигевшего Кима с кулаками.

— Стой!

— Ненавижу! Мудак! Как же я тебя ненавижу!

— Да стой же! — Сокджину кое-как удалось скрутить эту вертлявую тушку. Он, запыхавшись, отнес извивающегося Юнги в гостиную и бережно усадил на диван, с которого тот тут же вскочил. Оба были в ярости. — О чем ты вообще думал, Юнги?! — тут же набросился Джин. — Мне позвонили из агентства и сказали, что ты три недели не выходил из студии!

— Восемнадцать дней, — сквозь зубы поправил Мин.

— Мне сказали, что там, наверное, уже лежит твой труп!

— Это слишком преувеличено.

— У тебя закончились продукты и вода!

— Там была вода из-под крана.

— Там не было душа!

— Там есть умывальник.

— Блять, Юнги! О. Чем. Ты. Вообще. Думал?!

— Я — социофоб! — взорвался Мин. — Да, я такой есть! И да, я мог сидеть в той комнате до тех пор, пока бы не сдох! Только бы не выходить из нее! Ты! Ты взял за меня ответственность! И ты меня бросил! Я тебе доверился! Ты был первым человеком, кому я доверился после Джуни! И ты меня предал!

— Ты прав, прав! — Сокджин поднял обе руки вверх. — Даже если я на тебя обижен, я не должен был тебя бросать. Я признаю это. Да, я должен был хотя бы уведомить об этом твоего друга, а не просто оставлять тебя одного. Он двадцать шесть с половиной раз брал с меня слово, что я буду приглядывать за тобой.

— Какого хрена, — прошипел Мин, — ты на меня обижен? Что я тебе такого сделал?! — истерично взвизгнул он.

Джин насупился.

— Я видел тебя, — сказал он.

— И что? Ты и сейчас меня видишь!

— Я видел тебя с Хоби, — глубоко вздохнув, исправился Сокджин.

— И что?.. — Юнги постарался спросить это максимально спокойно, чтобы сейчас же не прибить Сокджина.

— Ты его обнимал! И поцеловал в щеку!

— И? — Мин скрипнул зубами. — Он мой друг! Конечно, я обнимал его и целовал в щеку!

— Ахренеть! — охренел Джин. — Значит, Хоби — друг, Чонгук — друг, Намджун — друг! Ты их всех обнимаешь и целуешь в щеки… А я тогда кто?

— Ты — придурок, — прошипел Юнги.

— Объяснись, — сейчас Сокджин был готов придушить этого белокурого и офигеть как раздражающего его ангелочка.

— Я позволил тебе называть меня по имени!

— Ну.

— Я просил тебя потереть мне спинку в ду́ше, а ты сказал, что соседи такого не делают!

— Ну, да… Соседи такого не делают…

— Я предложил тебе прыгнуть с парашютом в тандеме! А ты сказал, что это опасно!

— Конечно, опасно!

— В ТАНДЕМЕ, блять! Вместе! — Юнги истощился и упал на диван.

— Я чего-то не понял? — осторожно поинтересовался Сокджин.

— Я купил нам парные кружки.

— Да… Было… — вспомнил Джин.

— Заказывал роллы для влюбленных.

— Точно, вкусные.

— Мы смотрели вместе «Горбатую гору» и «Зови меня своим именем».

— Ага. Шикарные фильмы.

— Я предлагал тебе пройти тест на совместимость.

— Но по приколу же!

Мин страдальчески закатил глаза.

— Мы разыгрывали парочку, чтобы выиграть первое место в конкурсе.

— Было весело…

— Мы ходили на свидания!

— На дружеские!

— Угораздило же меня… — проворчал Юнги.

— Я правильно тебя понял? — Сокджин стоял посреди комнаты, и прищурившись, смотрел на хмурого Мина, сидящего на кушетке и агрессивно дергающего ногами. — Ты мне на что-то всё это время намекал?

— Да нет, что ты, — фыркнул Юнги.

— Но ты же отказал мне!

— Мы были тогда знакомы дня три! Конечно, я тебе отказал! Сейчас мы знаем друг друга уже почти год! Мы три месяца ежедневно говорили по FaceTime! Мы полгода жили вместе! Мы работали вместе! Мы постоянно были вместе — в студии и дома! Я привык к тебе, я раскрылся перед тобой! Я доверился тебе! А ТЫ МЕНЯ БРОСИЛ!

Джин продолжал сверлить нахохлившегося Мина взглядом.

— Юнги, — сказал он, помолчав, — я… нравлюсь тебе?

— Нет.

— Да что ж такое! — Ким в отчаянии схватился за голову.

— Мне не может нравиться человек, который меня бросает! Я забираю все свои слова и все предложения назад. И свою парную кружку тоже! И уезжаю к Чонгуку. Он меня пригласил.

Джин отрицательно покачал головой.

— Не получится. У Чонгука есть Тэхен, и они до сих пор еще разбирают все те игрушки и приспособления, которые я заказал Гуку на его день рождения. Кажется, Тэтэ упоминал, что они добрались до набора для садо-мазо.

— Кто кого? — заинтересовался Мин.

— Там два набора.

— Оу… Оу!.. Хорошо. Тогда я уезжаю к Джуни.

— Нет, если ты уедешь к офицеру Намджуну, он узнает, что я накосячил и убьет меня. Я не хочу.

— Пфф. Я сохраню твою честь. Вообще-то я могу и к Хоби переехать.

— Чтобы ты его целовал и обнимал? Ну, уж нет!

— Ты вообще знаешь, что с Хосоком? — Юнги нахмурился еще больше.

— А что с ним?

— Фиговый из тебя друг. У него большие проблемы.

— Что-то случилось?..

— Да, случилось! Видел он нас… — недовольно пробормотал Юнги.

Сокджин помолчал.

— Есть еще один вариант.

— Какой?

— Ты остаешься здесь. Я остаюсь здесь. И мы на этих трехстах квадратах решим все наши проблемы.

— У нас нет проблем. Потому что «нас» — нет.

— Есть, Юнги. Мы — есть.

***

— Пожалуйста, не заставляй меня это делать.

— Это как пластырь.

— Я не смогу.

— Ты ведь хочешь ложиться спать без страха?

— Я не могу говорить об этом… Есть слова, которые застревают в горле. И дальше не проходят. Что бы ты ни делал.

— Тогда напиши их. Даже написать — это лучше, чем молчать.

Джин потянулся к столу и положил перед Юнги, плотно закрывшегося на замок, большой блокнот и ручку. Тот даже не взглянул на них.

— Ты был в отключке двое суток… Я вызвал врача, он поставил тебе несколько капельниц. Ты был очень истощен. Скажи, что тебе снится? Почему ты боишься спать?

— Тебе, — медленно начал Юнги, потому что уже было понятно, что Ким не отстанет, — снятся такие сны, когда ты хочешь проснуться, но не можешь?

Сокджин покачал головой.

— Не помню таких.

— А мне снятся. Мне даже пришлось научиться методике осознанных сновидений. Чтобы во сне понимать, что то, что происходит вокруг — всего лишь сон. И постараться контролировать его… Это не всегда получается, но бывает и такое, что ты знаешь, что ты во сне, понимаешь, что происходит, но выбраться из него всё равно не можешь. Однажды мне удалось укусить свою руку, которой я подпирал щеку, чтобы от боли проснуться.

— Что тебе снится, Юнги? — повторил свой вопрос Сокджин.

Мин замешкался, потом всё же взял подсунутый Джином блокнот и ручку и уставился на чистый лист. Некоторое время он колебался, затем вывел:

Сокджин тяжело сглотнул. Конечно, он догадывался. Еще тогда, под вишней, догадался.

Юнги продолжил писать.

Он сделал паузу, коротко взглянув на Кима, и тот ему ободряюще кивнул.

И шрамы на тонких сахарных запястьях Сокджин видел.

«Я впустил его».

По щекам Юнги градом покатились горячие слезы.

«Что часто представлял, как жестко имеет меня».

Сокджин, который пропускал каждую написанную строчку через себя, поколебавшись, осторожно сжал левую ладошку Юнги. Тот не отдернул ее.

Джин приблизился к Мину и легонько его обнял. Тот не отстранился.

— Поплачь, мой ангелочек, — тихо сказал Сокджин, ощутив, как футболка на его плече в мгновении ока промокла. — Иногда слезы лечат. Иногда новые друзья лечат. В жизни есть плохое, но есть и хорошее… Есть плохие люди, а есть хорошие… Свою норму плохого твоя жизнь исчерпала, — Юнги всхлипнул. — Теперь осталось только хорошее.

***

— Значит, теперь я могу официально прикасаться к тебе, обнимать, целовать и… хм… так далее? — Сокджин с улыбкой смотрел на Мина, который, прикусив свой розовый язычок, с огромным усердием выводил на клубничном тортике «Неделя отношений».

— Я подумаю.

— Я могу потереть тебе спинку в ду́ше.

— Это предложение потеряло свою силу, — тут же с капризными нотками вставил Юнги.

— А какие предложения в силе? — Джин лукаво поиграл бровями.

— Я… — Юнги решил расставить все точки над i, чтобы Сокджин понимал. Поэтому повернулся к Киму, оставив тортик в покое. — Я много лет никому не позволял к себе прикасаться ТАК. И сам ни к кому не прикасался ТАК. Ты же понимаешь, что…

— Что я буду первым в твоей новой жизни? Понимаю, Юнги. Я всё понимаю.

***

Сокджин незаметно (нет) водил рукой по внутренней части бедра Юнги. Тот смущался и краснел, как майская роза, и незаметно (нет) подвигал руку Джина ближе к своему паху. Сотрудники агентства лишь стабильно закатывали на это глаза. Но незаметно, потому что официально между директором-нимом и Юнги-ши были исключительно деловые отношения.

— Ты уверен? — спросил Джин.

— В том, чтобы посвятить этот альбом Тэхену? — Юнги кивнул. — 100% — да. Твой друг действительно невероятный. И он так ждал мой второй альбом! А еще благодаря ему и его истории я познакомился с такими прекрасными людьми. И с тобой… Я, когда создавал эту музыку, думал о них с Чонгуком, о том, что у них было, что есть сейчас и что будет дальше. И о тебе думал… Много. Так что да, этот альбом я посвящаю Тэхену. И знаешь, я уверен, что мой подарок будет самым лучшим! — хвастливо закончил Мин.

Сокджин хмыкнул.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Но почему?! — офигевший Юнги обижено топнул ногой.

Джин с усмешкой передал ему свой телефон, на котором была открыта переписка.

Прилетаю. Встречай

Жду. Выскочка 👍