Перед тем, как ты уйдешь. Часть II (23-24) ФИНАЛ

***        

— Почему ты здесь?

Насупленный Чимин раздраженно повел плечами.

— Меня выгнали! Сказали, что нельзя залезать к больным в постель! Что за мерзкие законы??

— Ох, уж эти нелепые больничные правила... — пробормотал Тэхен, сочувственно потрепав друга по волосам.

Ночью Чимин, забравшись к Мину в кровать, сорвал капельницу, за что потом конкретно выгреб и от медсестры, и от лечащего врача.

— И не говори... — возмущенно проворчал тот, поднимаясь на ноги. Он одиноко сидел на узеньком синем диванчике возле палаты и гипнотизировал взглядом свои коленки, пока не услышал вопрос Тэ. Чимин сразу же приободрился, потому что теперь он был здесь не один. Но достаточно ему было посмотреть на Вишенку, как его голос тут же изменился, приобретя напряженные нотки. — Что случилось? — быстро спросил он.

Тэхен выглядел осунувшимся и даже погасшим, что, конечно же, не мог не заметить Оракул, очень хорошо знавший его в течение многих лет. И подобное состояние Тэ не могло не вызывать у Чимина беспокойство.

— О чем ты? — тем не менее, отмахнулся Ким. — Всё в порядке.

Тогда Оракул перевел взгляд на молчавшего до этого Чонгука. Прищурившись, он рассматривал его, как бы спрашивая: "Это ты довел Вишенку до такого состояния?? Тебе же будет лучше, если это не так!"

А затем, когда Тэхен пошел искать кого-то из медперсонала, провел большим пальцем по шее, глядя Гуку прямо в глаза.

Тот только закатил глаза.

Полицейский значок творит чудеса, поэтому медсестра разрешила детективам и навязчивому другу больного войти в палату.

Прежде чем впустить их внутрь, она крайне строго наказала ни в коем случае не волновать пациента и дала им не более десяти минут.

Чонгук слегка опасливо заходил туда. К счастью, Юнги выглядел значительно лучше, чем на том снимке с газетой, который ночью ему показывал Тэхен.

Цвет лица с землистого понемногу стал приобретать если еще не здоровый, то уже хотя бы близкий к этому. Но черные круги под глазами пока еще были на месте. Как и сильная худоба, граничащая с истощением. Глаза Мина казались огромными на его впалом лице.

На запястьях виднелись синяки и порезы от наручников. На голове — пугающая медицинская повязка. Но всё равно он выглядел лучше, чем на той фотографии — та реально была словно стоп-кадр из какого-то ужастика. И Чонгук даже представить не мог, что почувствовал Оракул, когда ее увидел.

Сейчас, глядя на Мина, Чон не мог поверить, что на самом деле пребывал в полнейшей уверенности в том, что Юнги-хен всё это время был у родителей и помогал им с их огородом. Юнги-хен и огород??.

Тэ подошел к самой кровати и крепко обнял Мина.

— Надеюсь, Чимин тебе подробнейшим образом высказал всё, что мы все думаем о твоем поступке, — укоризненно заметил он.

— Чимин страшен в гневе, — с улыбкой согласился Юнги, бросив полный обожания взгляд на своего мужа.

— Я такой! — подтвердил Оракул, предупреждающе посмотрев на Чонгука, и тот вновь старательно закатил глаза.

— Спасибо, что пришел за мной, — с благодарностью сказал Мин. — Хотя план у тебя — дерьмо, если честно. Пообещай больше никогда и никем не рисковать, спасая меня.

— Пообещай больше не влипать в неприятности, — тут же проговорил Тэхен.

Юнги согласно кивнул. Всё, чего он хотел — побыстрее забыть обо всём, что случилось, и влиться обратно в свою сладчайшую и безоблачную жизнь с Чимином. Но он еще не знал, что Оракул в своем кабинете на полстены развесил его позорное фото с газетой.

— Мне жаль, что тебя тоже в это втянули, — с сожалением добавил Мин, обращаясь уже к Чонгуку.

— На самом деле, меня ни во что не втягивали, — Гук с легкой обидой посмотрел на безмятежного напарника, продолжающего внимательно разглядывать Юнги.

— Не обижайся на него, — попросил Мин. — Тэхен всё правильно сделал. Он защищает свое самое ценное. И за это его нельзя винить. Кстати, о ценном. Хочу рассказать о том, зачем я вас позвал.

Тэхен кивнул, усаживая Чимина в кресло для визитеров, а сам становясь у окна. Чонгук подошел ближе к кровати, на которой лежал его экс-напарник.

— Это хорошая идея, — сказал Ким, — а то скоро нас всех отсюда попросят. Объясни мне, почему ты влез в это? Даже никого не предупредив? Неужели то старое дело настолько тебе не давало покоя?

— Я совсем не собирался ни во что влезать! — запальчиво, насколько позволяло его состояние, возразил Юнги. — И расследованиями не собирался больше заниматься. Для меня это всё давно в прошлом. Я люблю наш с Чимином бар и нашу жизнь... Конечно, после ранения и комы, после того, что с случилось с... — он не договорил, чувствуя, что не способен назвать при Тэхене имя Бомгю. — Было немного беспокойно, как будто что-то недоделано, как будто в чём-то я когда-то провалился... Но я еще раз повторяю, что ничем таким не собирался заниматься, и ни во что не планировал ввязываться.

— Тогда каким образом ты всё же оказался замешанным в делах Сато?

— Со мной связался один мой старый информатор. Я удивлен, что он вообще сумел меня отыскать — после того, как я присоединился к твоему агентству, я и номер телефона менял, и несколько раз переезжал... Но оказалось, он доверял в делах только мне и хотел сообщить кое-что именно мне. Поэтому приложил усилия, чтобы найти меня уже в Кванджу.

— Кем является твой информатор?

— Одним из приближенных людей Сато. Раньше он был бесконечно преданным и лояльным своему боссу. Пока тот за какую-то оплошность не убил его сестру. Сато думал, что таким образом приструнит своего человека, сделает его послушным, но случилось всё ровно наоборот — из верного помощника тот превратился в его заклятого врага, и стал жить только лишь местью. Сначала он попытался слить какие-то сведения в полицию, но нарвался на человека, работающего на Сато. Хорошо, что он тогда действовал не под своей собственной личиной и его не раскрыли. Взбешенный Сато в те времена провел конкретную чистку своего ближайшего окружения, но истинного виновника так и не обнаружил. Тогда мой информатор принялся искать другие пути и таким образом вышел на меня. Именно он навел меня на Ким Сокджина, и я даже некоторое время следил за ним. Изначально я думал, что доктор — любовник Сато и соучастник в его делах, связанных с черным рынком донорских органов. Тем более, к тому времени я уже был в курсе того, что отец Сокджина занимался лечением людей Сато. Но потом я стал свидетелем нескольких сцен и понял, что Сато наоборот его преследует.

— Поэтому когда ты увидел Сокджина в качестве судмедэксперта в небольшом городке, ты промолчал? — спросил Чонгук.

— Конечно. Я понимал, что тот просто пытается жить дальше. На самом деле, в то время, когда я работал с тобой, я мало с ним общался — всё боялся себя выдать. О том, что знаю, кто он такой.

— Так что насчет твоего информатора? — напомнил Тэ.

— Вскоре после того, как я оставил расследование, — вернулся к своему рассказу Мин, — моего информатора посадили за что-то. Он провел за решеткой два года и после своего освобождения вернулся к Сато уже как герой, который отсидел, но никого не выдал. О своей мести к тому времени он не забыл. Но в этот раз он никаких действий, чтобы ничем себя не выдать, не совершал — только собирал информацию. Перекачивал любые файлы — их бухгалтерию, списки продажных политиков и чиновников, поставки оружия и наркотиков, имена и данные партнеров Сато как в нашей стране, так и за рубежом, фиксировал все возможные преступления, совершаемые членами организации... До недавнего времени ему всё это удавалось. Но он погорел на торговле живым товаром. Его вычислили — заметили, что он собирает данные, и доложили обо всём Сато. Тогда мой информатор нашел меня и попросил... Нет, не убежища. А забрать всё, что ему удалось наскрести за эти годы, и попытаться всё же развалить эту империю зла.

— Где эта информация? — тут же поинтересовался Чонгук.

Юнги вздохнул и покачал головой.

— Она не у меня. Я так и не успел до нее добраться.

Чимин ободряюще сжал его ладонь, с огромнейшим умилением глядя на Мина. Всё-таки его Сахарочек такой прекрасный герой!

— Моего информатора убили до того, как он успел мне всё передать. А меня схватили, когда я пытался что-то выяснить.

— Печально... — пробормотал Тэ. — Но, главное, что ты жив, — в качестве позитивного итога заключил он.

— Но я же не сказал, что не знаю, где она! — поспешно возразил Юнги. — Я всего лишь не успел до нее добраться.

Они поселили Чимина в гостинице, прямо напротив больницы. Оракул категорически отказывался уходить, но Тэхен привел главный аргумент, который бил любые другие возможные.

— Ты же не хочешь выглядеть непривлекательно перед Юнги?

Чимин, в секунду напрягшись, быстренько засобирался, а Мин бросил на Тэхена благодарный взгляд.

— Юнги пока отдохнет, а ты приведешь себя в порядок, освежишься, а затем вернешься, и с новыми силами будешь доставать весь медицинский персонал.

Чимин по дороге в гостиницу на все его увещевания согласно кивал. Ведь Вишенка абсолютно прав! Как он может быть настолько мятым и несвежим перед своим мужем! Сахарочку и так плохо, а он еще вынужден смотреть на такого всклоченного и опухшего от слез и бессонной ночи Чимина!

— Ты же знаешь, как Юнги любит твои глазки, которые всегда улыбаются... — продолжал Тэхен. — Тебе обязательно нужно хорошо поспать, чтобы выглядеть на один миллион процентов.

Точно! Обязательно нужно поспать! Чтобы его лицо снова сияло!

— Ты же привез мою косметику?? — Оракул бросил подозрительный взгляд на друга.

— Конечно, мы всё упаковали, — за своего парня ответил Чонгук. — Держи нас в курсе здоровья хена, — на прощание попросил он, когда они уже собирались уходить.

— Ты не голоден? — на всякий случай спросил Чимина Тэ.

— Неа... Идите уже.

Чимин закрыл дверь своего номера и завалился на кровать.

— Мне лень, я — пельмень... — пробормотал он и мгновенно вырубился.

— Ты — манипулятор, — с улыбкой заметил Чонгук, когда они садились в машину.

— С Чимином по-другому нельзя, — Тэхен недоуменно покачал головой. — До сих пор не могу поверить, что он на самом деле считает, что Юнги важна его внешность.

— Если бы я был некрасивым, ты был бы со мной? — тут же заинтересовано спросил Гук.

— Конечно, — без сомнений ответил Тэ, глядя в зеркало заднего вида и выруливая со стоянки, и Чонгук в очередной раз ощутил это — счастье.

***

— О, мои работники года наконец-то явились! — язвительно прокомментировал их появление суперинтендант, встречая свою лучшую пару детективов у самого входа в полицейский участок.

Тэхен страдальчески выдохнул.

— Я так понимаю, Сокджин еще не объявлялся.

На самом деле, судмедэксперт Ким уже некоторое время находился в участке, вот только Намджун об этом факте был не в курсе.

Сокджин сидел за столом Чонгука, закинув ногу на ногу, и давал унылому Квону показания.

— О, Гук-а, Тэхен, — он кивнул напарникам, как только те вошли в свой кабинет.

— Ты еще не виделся с Намджуном? — тут же с порога поинтересовался Тэ, которому уже до чертиков надоел недотраханный Нам. Он очень надеялся, что лучший друг Гуки сразу же займется решением этого крайне важного и животрепещущего вопроса.

Но Сокджин только нахмурился и ничего не ответил. И Тэхен, если честно, не совсем въехал в эту странную реакцию.

Оказалось, что Сокджин прибыл сюда незадолго до приезда напарников — сделал это совершенно добровольно. И причин было две: отдать детективам доказательства его непричастности к убийству Пак НаРы, любезно предоставленные ему Оракулом, и забрать ключи от своего кабинета, в свое время конфискованные Чонгуком.

После того, как все доказательства были тщательно изучены, унылый Квон пробубнив себе под нос что-то вроде: "Ну, допустим...", подошел к их доске и торжественно стер имя Ким Сокджина из списка подозреваемых.

Кёныль даже поаплодировал этому, но мгновенно прекратил после того, как детектив Чон бросил на него строгий взгляд.

Чонгук отдал другу связку ключей и попросил Сокджина напомнить Сонни Джи, что процедура с увлажнителем воздуха не отменяется, а пока только откладывается.

А Сокджин впервые за долгое время выдохнул спокойно.

Он больше не беглый преступник, Мин Юнги фантастическим образом спасен и даже Сато неожиданно перестал в этом мире быть и нести угрозу всему его существованию. Хотя последнее Сокджин пока не успел ни осознать, ни принять, ни понять. Для этого понадобится еще много чего внутри себя пройти. А еще придумать, как освободить его отца — это тоже процесс непростой и длительный. Потому что если Сокджин был нужен исключительно одному только Сато, то отец завязан уже в структуре организации. И его освобождение от смерти босса, увы, не зависит.

— Суперинтендант на месте? — поинтересовался Сокджин у секретаря, переступая порог приемной начальника полиции.

— Да, — та кокетливо улыбнулась красивому патологоанатому. — Вы в шахматы с ним поиграть? Это очень хорошо! Это даже очень прекрасно! В последние дни он такой нервный и злой... Больше обычного, — принялась она доверчиво ему сообщать. — А после ваших партий у него всегда ЗНАЧИТЕЛЬНО улучшается настроение!

Сокджин кивнул и направился к двери в кабинет шефа.

И вроде приходил сюда не раз, но впервые он чувствовал себя настолько зажато. Раньше он был уверенным в себе и в том, что происходило, с легкостью относясь к их с Намом связи. А теперь он признался ему в любви. И Намджун ему признался... И как после этого смотреть ему в глаза? Стыдно как-то... И что будет далее в их отношениях? Что вообще люди делают после того, как признаются друг другу в любви?.. У Сокджина кроме печального опыта двадцатилетней давности и не было больше подобного в жизни.

Глубоко вдохнув и вобрав в свои легкие как можно больше воздуха, он смело открыл дверь.

Намджун сидел, с максимально суровым видом изучая какие-то бумаги. Услышав шум, он поднял голову и раздраженно взглянул на визитера.

Сокджин постарался не испугаться этого взгляда — раньше его только смешили все эти грозные гримасы Нама. А теперь как-то неудобно... А вдруг он на него злится — ну, за то, что тот так и не ответил ему в переписке? И вообще за всё, что Нам выяснил о нем за последнее время?..

Сокджин осторожно закрыл за собой дверь и сделал шаг к начальственному столу. Но Намджун вдруг резко поднялся со своего места и устремился к нему навстречу. Но, в итоге, прошел мимо Кима.

Только лишь для того, чтобы закрыть дверь на ключ и тут же силой припечатать Сокджина к стене.

И взглянул так жадно в его глаза, что у Сокджина все внутренности по несколько раз кульбиты сделали, а внизу живота так стянуло, что до боли захотелось прикрыть в истоме глаза и глухо простонать.

Сокджин даже не объяснит, каким образом Намджун снова оказался в своем кресле, а сам Сокджин максимально развратно оседлал его бедра, поглаживая крепкое тело, упакованное в строгий полицейский мундир.

Большой палец Намджуна прошелся по мягким губам Кима, и из губ судмедэксперта сорвался первый прерывистый выдох. Нам надавил на нижнюю, заставив того послушно приоткрыть рот. А затем, прикрыв глаза, прикоснулся своими губами к его.

  Губы Сокджина терпкие, со вкусом ментоловых сигарет, которые тот иногда курит. А еще он точно пил что-то с ароматом персика, а может, это вкус его гигиенички...

Нестерпимая жажда мучила обоих, поэтому оба на полную отдавались поцелую, всё теснее прижимаясь и голодно сминая чужие губы, пока руки бесцеремонно блуждали по горячим телам друг друга.

Сокджину даже казалось, что то, что они вытворяли в эту минуту своими языками, можно было бы и в графу полноценного секса записать.

В головах у обоих была полнейшая пустота, Намджун что-то неразборчиво шептал, а Сокджин ничего кроме обволакивающего его тепла и томной неги не осознавал.

Он легонько провел носом по щеке Нама, глубоко вдохнул запах его кожи, приправленный легкими кислыми нотками парфюма, который Сокджин настолько обожал.

— Ты, Ким Сокджин, у меня из головы даже покурить не выходишь... — шептал Намджун между поцелуями, пока Сокджин, словно ванильное мороженое, беспечно оставленное на солнце, таял под его прикосновениями. — Давно уже прочно там обосновался... Но был таким холодным, таким высокомерным, таким самоуверенным... — Нам прикрыл глаза. — Иногда мне казалось, что я для тебя ничего не значу. А иногда — что значу всё... Я так боялся больше никогда тебя не увидеть. И до боли скучал... Если бы это был не Тэхен, если бы я настолько ему не доверял... Я бы бросил всё и искал тебя, искал, пока не нашел... Не делай так больше... — тихо попросил он.

Сокджин взял его лицо в свои ладони, а затем поочередно легонько поцеловал его прикрытые веки.

— Я — самоуверенный сукин сын. И еще та зараза. Но я люблю тебя.

Оказалось, это легко — снова признаться в любви. Второму человеку за свою уже достаточно долгую жизнь.

Намджун прерывисто и облегченно выдохнул.

— Я тоже... — на грани слышимости прошептал он, прислоняясь своим лбом ко лбу замершего Сокджина. — Тебе, кстати, не идет без меня. И все те люди, кто у тебя на плече, или в клубе, или в телефоне... Тебе идет быть только со мной.

Как же хорошо теперь, как же спокойно. И с этого мгновения всё будет по-другому.

Тем более, у Намджуна есть подробный алгоритм действий.

В его телефоне последнее в их переписке сообщение совсем не от Сокджина. И даже не от самого Нама.

"Это же надо настолько обожать шахматы... — в это время недоуменно думала секретарь. — В каком бы отвратительном и зверском настроении ни был суперинтендант, но только сыграет партию с судмедэкспертом Кимом, так сразу становится таким веселым, позитивным, расслабленным... Чудеса просто..."

***

Кан Сонхи ощущал нереальную злость. Она в нем росла, множилась и потихоньку взрывалась. Ему хотелось придушить каждого, кто сейчас с деловым видом сновал по его гаражу. А в особенности эту раздражающую парочку детективов. Зря он не добил одного из них, когда у него была такая возможность.

Он демонстративно фыркнул, когда ему под нос ткнули ордером на изъятие его автомобиля. Он наблюдал за тяжелым взглядом детектива Кима и внимательным — детектива Чона. И едва не скрипел зубами от досады.

Как они вообще догадались проверить машину, записанную на компанию?

Всё это из-за той твари, расцарапавшей ему лицо.

Конечно, у них есть ДНК нападавшего и они стали копать под него глубже. Так и обнаружили машину.

Какое же невезение, что этот коп приперся тогда на склад! Пришлось бросить тело необработанным, сорвать всю цепочку так долго и тщательно вынашиваемых убийств.

Теперь он понимал, что поступил опрометчиво — нужно было порешить детектива на том складе. Сделать всё, что нужно с телом охранника, а труп копа либо забрать с собой, либо же бросить рядом.

Теперь остается только наблюдать, как эти невежды бродят по его гаражу.

Кан Сонхи поправил белоснежные манжеты рукавов своей идеально выглаженной рубашки.

Что дальше? Машина зарегистрирована на компанию, но доверенность на вождение — только у него. В этом пикапе всего лишь однажды перевозили труп — его ублюдочного отца. Копы, скорее всего, обнаружат там следы его ДНК. И он не может им сейчас никоим образом помешать.

Но у него есть план на подобный случай.

Намджун, Тэхен и Чонгук наблюдали через стекло за сидевшим в допросной Кан Сонхи.

— Он изъявил желание сделать признание? — немного недоуменно спросил Тэ.

— Да, — Нам задумчиво потер рукой свой подбородок. — Пришел еще до того, как нам доставили заключение криминалистов. Видимо, он прекрасно осознает, что любые следы можно впоследствии обнаружить, даже если он тщательным образом и вымыл машину.

— Не нравится мне это, — Тэхен понимал, что всё не так. — Доктор Ли Тэмин предоставил свой психологический портрет. И он не сходится с этим лощенным идиотом.

— Ну, во-первых, — заметил суперинтендант, — заключение психиатра не является стопроцентной уликой. Все люди ошибаются, мог ошибиться и этот доктор.

— А во-вторых, — негромко заметил Гук, до этого хранивший молчание, — Знаешь, о чем я думал вчера и сегодня? — он повернулся лицом к Тэхену. — А если заключение доктора Ли — полностью правдивое, вот только у Кан Сонхи — раздвоение личности? Или же он настолько умен, что отлично отыгрывает посредственную личность? Заметь, о двух преступниках сообщил только графолог. Тэмин же написал исключительно об одном убийце. И если это — действительно о Кан Сонхи, тогда он сейчас перед нами играет спектакль. Потому что, на самом деле, является очень умным. А прийти к нам до того, как появятся результаты — довольно умный шаг. Он собирается выторговать для себя что-то значительное.

— Проведите сначала допрос, а потом уже будем решать по его результатам, — огласил свой вердикт Намджун.

Тэхен, выходя из комнаты, хлопнул друга ладонью по груди.

— Ты такой лапочкой неожиданно стал, — насмешливо шепнул он ему. — Всё-таки любовь творит чудеса.

— Кан Сонхи, вы что-то хотели нам сообщить? — равнодушно проговорил Чонгук, заходя в комнату для допросов.

И снова Кан Сонхи сидел на этом же стуле, что и день назад, вновь в высшей степени уверенный в себе.

Тэхен постарался абстрагироваться от своего первоначального впечатления и посмотреть на их подозреваемого как на того, кто сознательно выдает себя за совершенно другой тип личности. Не истинный образ. Обманка.

— Я пришел к вам с подарком. Признанием.

Тэхен кивнул.

— Мы вас слушаем.

— 27 октября этого года я убил своего отца.

Тэхен обменялся быстрым взглядом с Чонгуком.

Что это? Убить 5 человек, а затем просто признаться из-за страха обнаружения каких-то следов ДНК в своей машине?..

— Этот разговор происходит под запись, — на всякий случай напомнил Чонгук. — И всё, что вы скажете, мы официально можем использовать против вас. С последующим арестом, — подчеркнул он. — Ваше признание также будет использоваться в суде в качестве доказательства против вас. Вы всё это понимаете?

Кан Сонхи покровительственно ухмыльнулся.

— Да, детектив Чон. Вот только знаете, у меня жажда разыгралась. А мне еще предстоит много говорить. Не принесете мне чего-нибудь прохладительного? В жестянке — из того автомата, что стоит у вас при входе?

И хмыкнул, глядя на Чонгука.

Да он играл с ними! Неужели Кан Сонхи действительно умнее, чем Тэ решил с самого начала?

— Я принесу, — Тэхен кивнул Чонгуку и вышел из допросной.

Совершенно очевидно, что подозреваемый хотел поддеть его напарника, поэтому и собирался сделать из него своего прислужника.

Задумчивый, Тэ вышел из комнаты и направился к автомату с напитками.

Его сразу же нагнал Намджун.

— Какие выводы?

Тэ пожевал свою нижнюю губу.

— Пока не могу сказать. Нужно с ним еще пообщаться. И выслушать то, с чем он к нам пожаловал.

Они остановились у автомата и Тэхен потратил время, чтобы выбрать напиток. Какой наиболее мерзкий вкус? Лимонад с дыней? Берем.

Тэхен вспомнил, что так и не попробовал в этом году дыню. Интересно, Ли Раим хотя бы на одном из своих восьми гектарах выращивает дыню? Надо будет уточнить у него.

И еще на тракторе поездить. А то ракетный истребитель сажал, а за рулем трактора побывать никогда как-то и не довелось...

— Что у вас с Сокджином? — поинтересовался он у Намджуна.

— Да ничего... — тот пожал плечами. — Немного поговорили, потом он ушел на работу.

— Не забыл, что мы с тобой обсуждали?

— Иди на допрос! — отмахнулся от него Нам, наблюдая, как Ким забирает из отсека выдачи напиток. — Не забыл, — добавил он уже в удаляющую спину друга.

— Господин Кан рассказывает любопытные вещи, — обратился к Тэхену Гук, едва тот переступил порог комнаты.

— И какие же?

Тэхен поставил жестянку перед Кан Сонхи, но тот даже не посмотрел на него. Он взял банку, ловким движением открыл ее и глотнул содержимое, не глядя на этикетку. И не высказал никакого неудовольствия довольно необычным вкусом газировки.

— Я рассказывал, — вступил в разговор Сонхи, не давая возможности Чонгуку продолжить, — что совершенно хладнокровно убил своего отца и раскромсал его тело.

— Зачем?

— Потому что он всю жизнь изводил мою мать, мою сестру и меня.

Тэ иронично поднял бровь.

— И вы как-то сели и подумали: "А почему бы мне не завалить его?..". Всё так и было?

Сонхи усмехнулся.

— Почти. У меня в очередной раз переполнилась чаша терпения. Я больше не хотел, чтобы ему всё сходило с рук. И нет, предупреждая ваш вопрос: я не жалею об этом.

— Пак НаРа, Чан Сушим, Ли Дэхен, — перечислил имена убитых Чонгук. — Это тоже ваших рук дело?

Допрашиваемый помедлил, видимо, прикидывая в голове, признаваться ему в остальных убийствах или нет.

— Да, — наконец, сказал он. — Их всех убил я.

— А их зачем? — всё так же насмешливо поинтересовался Тэ. — Они тоже плохо к вам относились?

— Ну почему же... Это всего лишь несчастные сопутствующие жертвы. С их помощью я пытался отвести подозрения от себя. Единственный, кого я хотел убить — это мой отец. Конечно, я помнил ту историю с несчастным повесившимся парнем. В конце концов, этот город должен был ответить за всё то зло, что принес. И он ответил.

— Кто еще есть в вашем списке? — спросил Чонгук.

— Еще четыре друга Чан Сушима, травивших друга моего кузена.

— Предоставите нам их имена.

Тот кивнул.

— Конечно.

— Что насчет Ави Сакаи? — Тэхен прошелся по небольшой комнате, не понимая, почему Сонхи так просто и даже с удовольствием им обо всем рассказывает. — Он — девятая жертва?

— Японец убил себя сам. Хотя, не скрою — незадолго до этого я был в его квартире.

— Расскажите подробнее, — Чонгук еще раз переглянулся с напарником.

— Недели три назад я встретил его в парке. Мы разговорились, а потом я неожиданно осознал, что это — тот мерзавец со школьного радио. Чуть позже я пожаловал к нему домой. Его жена была на кухне, сериал смотрела. Мы с Сакаи немного побеседовали. Я ушел, а потом узнал, что он повесился. Видимо, нервишки сдали. Вот тогда в моей голове и возникла идея убить эту мразь — моего отца, и обставить всё как деяния таинственного мстителя, наносящего ответный удар за ту поруганную любовь. Как будто это всё делает мой вернувшийся из своих дальних странствий кузен — Юи Хекджэ.

— Если у вас всё так отлично получалось, — недоверчиво поинтересовался Тэхен, — зачем нам сейчас во всем признаетесь?

— Потому что мое обнаружение было делом времени — я совершил ошибку с нападением на детектива Чон на складе, а затем — с пикапом. Когда у вас на руках будут все доказательства, мое положение будет крайне невыгодным. Сейчас же условия буду ставить лично я сам. Я подробно расскажу о каждом из совершенных мной убийств, а за это вы гарантируете мне договор с прокуратурой со сносными условиями отсидки. Мой адвокат скоро будет здесь и уже подробнее вам всё объяснит. Затем мы заключим сделку и я подпишу полное признание.

Намджун сунул телефон в карман своего кителя.

— Прокурор вскоре подъедет.

— Прокуратура согласилась? — уточнил сомневающийся Чонгук.

— Да. Четыре убийства — это вам не шутки. Конечно, никто этому убийце Лас-Вегас вместо тюрьмы не организует, но на некоторые уступки они готовы пойти — вроде не особо строгого режима или обещания скостить на несколько лет общий срок... В любом случае, подъедет его адвокат, наш прокурор и мы всё обсудим. Поздравляю, детективы, с закрытием сложного дела, — Намджун пожал руки Тэхену и Гуку. — Сегодня ваш день, ваша команда — победитель. А победители получают всё! Так что после закрытия дела даю вам пару дней выходных на все эти ваши... штучки. Может, тогда будет меньше разврата в моем участке с вашей стороны, — "Я бы на это не надеялся", — насмешливо подумал Тэ. — Как всё сложилось, — почти восхитился суперинтендант, — нападение на тебя, Чонгук, вывело нас на след настоящего убийцы. Которого мы еще долго могли не вычислить из-за того, насколько этот Кан Сонхи организованный и аккуратный... Ну, а пока заполняйте свои рапорты. И ждем адвоката и прокурора.

Намджун ушел в свой кабинет, а напарники в полной тишине остались стоять в коридоре возле допросной, где сидел их безмятежный убийца.

— Слишком просто? — задал волнующий вопрос Тэ.

— Да... — признался Чонгук. — Но знаешь, это только в фильмах, чтобы арестовать преступника в обязательном порядке приходится пройти кучу всякого дерьма. В жизни бывает и такое — тот приходит и во всем сознается сам.

Они вернулись в кабинет, где Кёныль и унылый Квон, наблюдавшие за допросом через зеркало, живо обсуждали его результаты. Тэхен подумал, что эти двое в последнее время очень близко сошлись.

Он взглянул на часы — полчетвертого. Видимо, рабочий день в участке сегодня точно затянется допоздна. Зато сдвиг в расследовании значительный.

В его голове без устали мелькали аппетитные желтобокие ломтики дыни. И Тэхен неожиданно понял, что если он сейчас не полакомится ею, то... В общем, надо пойти и купить на всех четверых поесть, а на десерт — в обязательном порядке дыню. Работать им придется еще долго.

— Я выйду на полчасика, — шепнул он Гуку. — Максимум — на час. Всё равно пока нет ни адвоката, ни прокурора.

Чонгук, быстро печатая рапорт допроса Кан Сонхи, кивнул.

— Только дашь знать, если задержишься! — крикнул он ему вслед, пока Ким, на ходу надевая свою куртку, быстро вышел из кабинета.

Город, в котором Ким Тэхен волею судьбы так неожиданно обосновался, был сравнительно небольшим, но зато ярким и интересным. У него была длительная история, истоки которой начинались еще во времена знаменитой эпохи Корё.

Полицейский участок №2 размещался почти возле самого центра, так что Тэхен направился именно туда — он знал там отличную стойку с фермерскими продуктами. Может еще и домашней еды удастся купить — вообще будет круто.

Он окинул взглядом площадь, проследил за немногими неторопливо прогуливающимися людьми.

Погода была замечательная. Даже удивительно, что после всех этих пасмурных дождливых дней, сегодня было ясно и даже тепло.

Тэхен запрокинул голову и посмотрел на небо. Лазурное.

Он улыбнулся, когда ощутил солнечные лучи на своем лице. Кажется, ему на нос едва не села бабочка. И его улыбка стала еще шире.

— Эм... Детектив Ким! — послышалось неуверенное.

Тэ тут же открыл глаза и посмотрел на говорившего.

Кан Со У.

— Оу... Привет.

Тот несмело улыбнулся.

— Простите, что потревожил вас... Вы были таким расслабленным...

— Всё в порядке, Со У. Как ты? Как школа? Не обижают? Не дразнят?

Тот покачал головой.

— Нет... После той истории я вообще героем школы стал... Но учитель Пак постоянно говорит мне, что если ко мне будут цепляться, обязательно рассказывать ему. Но всё вроде бы пока в порядке.

Ок, Пак Бёнчхоль не такой уж и отморозок, хотя его откровенная, наглая и пошлая тяга к Чонгуку не дает Тэхену относиться к нему хотя бы немного лучше.

— Ты же уже заканчиваешь обучение, правильно? — спросил он.

— Да, через несколько месяцев будут финальные экзамены.

— Какие дальнейшие планы?

На лице Со У показалась робкая улыбка.

— Хочу строить. Здания.

— Быть строителем? — уточнил Ким.

Со У улыбнулся шире.

— Архитектором. Я буквально болею проектированием! Подобрал уже колледж в Сеуле. Ну, или еще один — в Пусане. Очень надеюсь, что хотя бы один из них примет мои документы... Оценки у меня хорошие!

— Это очень интересно! — восхитился Тэ. — Уверен, в будущем ты станешь отличным специалистом либо в Сеуле, либо в Пусане.

— Нет! — тут же замахал обеими руками Со У. — Я отучусь и обязательно вернусь сюда. Я люблю свой город и хочу делать его еще красивее и еще интереснее. И жить тоже хочу здесь.

— У тебя всё получится, — подбодрил его Тэхен. — Ты через многое прошел. Но ты — молодец... — только сейчас он вспомнил, что у мальчика на руке — протезы трех пальцев. Он понадеялся, что хотя бы не на его рабочей руке. Всё же архитектор должен много рисовать. — Со У... — обратился Тэхен к мальчику. — Извини, если я был холоден на месте преступления.

— Что вы! Совсем нет! — почти возмутился и даже испугался тот.

— Я знаю, что это не так, — возразил Тэ. — Я был не прав. Прости меня.

— Я понимаю, — помолчав, заметил Со У. — Это из-за офицера Чхве.

Тэхен помедлил. А затем, неожиданно даже для себя, достал из кармана медвежонка и показал его своему собеседнику.

— Этот брелок... Я дал ему в день его... В тот самый день. "28", видишь? Он сам нацарапал. Циркулем. Кто в наше время использует циркуль?.. Это был двадцать восьмой медвежонок, который я ему подарил. И ему было двадцать восемь лет...

Тэхен провел подушечкой большого пальца по животику медвежонка с неровным числом "28".

— Мне жаль... — прошептал Со У, не мигая глядя на фигурку. В уголках его глаз скапливались горячие слезы.

— Тебе не должно быть... Всё в порядке, — Тэхен постарался улыбнуться. Ни с кем он не был способен об этом говорить — ни с Гуки, ни с Чимином, ни с Юнги, ни с доктором Ли. А с этим парнишкой неожиданно захотелось поделиться. — Ведь важно не то, что он ушел, а то, что он был. Ведь так?

Погрустневший Со У кивнул.

— Ты будешь отличным архитектором. Уверен, мы с... моей любимой половинкой обязательно закажем у тебя проект, как только ты откроешь здесь свое архитектурное агентство.

— Правда?! — тут же просиял Со У, и Тэхен снова улыбнулся.

— Вот в этом не сомневайся, — он против воли посмотрел на его пальцы. И не поймешь, где — искусственные.

Со У, верно интерпретировав его взгляд, тут же поднял обе руки и немного поиграл пальцами.

— Я сроднился с ними. Это даже круче, чем было!

Тэ покачал головой. Такой позитивный и светлый парнишка. Было бы очень несправедливо, если бы ополоумевший Чо Янсон, слушающий голоса, на самом деле его убил.

— Очень хорошо, что твои родители сумели заказать тебе такой отличный протез, — заметил он.

— Так это... Это детектив Чон... Он оплатил его, — сообщил мальчик, глядя на шокированного собеседника. — Заказал самый лучший. Из Европы. Я так сильно благодарен ему за это... Вы ведь помните мою семью... Всё, что мне светило — это социальный протез, и то не скоро.... Эти социальные протезы — они ужасные! — возмутился Со У.

"Мой парень", — с теплотой подумал Тэ о Чонгуке. Просто сделал и даже ни разу об этом не упомянул.

Его сердце наполнилось настолько большим количеством любви, что она уже грозила перелиться через край.

Жаль, что нельзя о ней никому говорить, нет возможности на весь мир кричать о своих чувствах. Но Тэхен очень надеялся, что однажды всё изменится.

— Это нереально крутой протез! — продолжил, захлебываясь, рассказывать Со У. — Он создавался индивидуально под мой случай, у меня была куча примерок и замеров! Протез проектировался и изготавливался по технологиям 3D-печати и это так нереально круто! Я будто киборг... Но только хороший киборг!

— Рука тебя слушается?

— Полностью! Видите, здесь на кончиках, — показал Со У Тэхену свою руку, — есть специальный материал, и благодаря ему я взаимодействую с тачскрин-экранами!

— Это очень впечатляет! — восхитился настолько подробному рассказу Тэ.

Со У еще немного живописал свои невероятные способности и продемонстрировал роботизированные пальцы во всей красе.

— Я уже пойду, — в конце концов, сказал он. — Я и так вас очень задержал!

— На самом деле, — признался Тэхен, — я был очень рад с тобой поговорить.

— Вы же расследуете сейчас убийства, связанные с тем повесившимся много лет назад школьником? — вспомнил Со У, уже сделав шаг от детектива, но затем вернувшийся назад.

— Да. Но дело движется к полному завершению, — проинформировал его Ким. — А ты что же, слышал о той истории? — удивился он.

— Конечно!! Еще спрашиваете! Она у нас вроде местной страшилки. Из-за этого июнь в нашем городе считается проклятым месяцем.

— Почему июнь? — не понял Тэ.

— Ну, как? — запальчиво воскликнул Со У, пораженный, что тот о таком не в курсе. — Он же повесился в июне! А его имя — Джун У — означает...

— Июнь... — медленно закончил за него Тэ. Что-то вертелось в его голове и он пытался это поймать...

— Я пойду! — мальчик на прощанье помахал детективу рукой и убежал, а пораженный Тэхен остался истуканом стоять на месте.

Июнь.

Некоторое время, пока в его голове складывались пазлы, он продолжал пялиться на вывеску овощной лавки.

Всё, как он и думал — Кан Сонхи — всего лишь жалкая марионетка. Мегамозг — некто совсем другой.

Не теряя времени и, в особенности, стараясь успеть до того, как Сонхи подпишет признание и заключит договор с прокуратурой, Тэхен поспешил проверить свою догадку. В конце концов, сообщать обо всем Гуку без единого доказательства, когда у них в допросной сидит готовенький к отправке в тюрьму, бодро щебечущий показания подозреваемый — было бы откровенной глупостью.

Тэ вернулся к участку, взял свою машину и отправился искать улики. Он беспрепятственно прошел в нужное здание, внимательно всё просмотрев и даже сделав несколько фотографий, затем спустился и прошел к закрытой автомобильной парковке.

Услышав за спиной шум, быстро обернулся, и ему в глаза тут же распылили перцовый баллончик.

Тэхен закричал от бешеного жжения в глазах и рухнул на колени. Но даже в таком состоянии он успел ощутить, как в его шею воткнули иглу и ввели препарат.

Прежде чем окунуться в тяжелое и липкое забытье, он успел подумать о том, что такого оглушительного провала в его жизни еще не было.

Прежде чем подать какие-то признаки жизни, Тэхен оценил свое положение.

Хуевое, между прочим, положение.

Вчера он самоуверенно бросил Хосоку, что не попадает в плен.

Так вот, эта информация уже устаревшая — теперь попадает...

Во рту неприятно горчило — видимо, от того снотворного или наркотика, впрыснутому ему в кровь. Голова была тяжелой. Глаза немного покалывало.

Он ощущал, что полулежит в кресле, его руки, судя по всему, были плотно примотаны скотчем к массивным деревянным подлокотникам, а ноги — к ножкам.

Тэ попытался легонько повести ногами, но стул стоял крепко — скорее всего, один из тех, привинченных к полу.

— Можешь больше не притворяться, — послышалось спокойное.

Тэхен, помедлив, открыл глаза и поднял свою до этого безвольно висевшую голову. На удивление, глаза не жгло, никаких серьезных остаточных явлений попадания в них ядовитого вещества не было. Видимо, пока он был без сознания, их ему промыли.

Тэ бегло осмотрел помещение. Он находился в каком-то доме, скорее всего, где-то в лесу — судя по плотной стене деревьев за окном.

Его похитительница сидела прямо напротив, в руках — белоснежная фарфоровая чашечка с чаем. И с совершенно безмятежным видом наблюдала за ним.

— Вижу, ты не удивлен, — заметила она.

— Обезумевшая от горя Пинки Сакаи мстит за смерть своего мужа, — проговорил Тэ, едва ворочая тяжелым после дозы снотворного языком. — С помощью своего любовника — Кан Сонхи.

Некоторое время она молчала, продолжая с интересом его разглядывать.

— Ты красивый. Очень. Я сидела и думала о том, насколько же сильно повезло твоему парню. Детективу Чону, — она сделала паузу, но Тэхен хранил молчание. — Не спросишь, как я узнала о вас двоих? — с легкой полуулыбкой поинтересовалась Пинки. — Нет? Ничего, я сама расскажу. Я поняла это в тот же день, когда вы приехали свидетельствовать смерть Ави. Каждый раз, когда вы ловили взгляды друг друга, планеты взрывались. И для вас двоих время безусловно останавливалось... — она усмехнулась. — Не понимаю, почему этого никто не замечает, — и после непродолжительного молчания иронично добавила. — Не зря ведь говорят — у каждого красивого парня есть свой красивый парень.

— Ави Сакаи не существует. И никогда не существовало.

— А вот это неправда, — возразила Пинки. — Это имя моего кузена. Он, кстати, и учился в Тэджоне. Думаю, когда вы проверяли время учебы Ави, у вас не возникло никаких несостыковок. Потому что там недолго учился мой балбес кузен. Хекдже взял его имя несколько лет назад, когда мы решили переехать сюда. Сакаи — фамилия моей семьи.

— Юи Аясе знала об этом?

— Конечно. Хекдже переехал сюда, чтобы быть поближе к матери. Она была единственной, с кем он за всё это время виделся. Но Хекдже не хотел, чтобы его узнавали и обсуждали. Поэтому и взял другое имя.

Тэхен отметил, что Пинки совершенно спокойно и с готовностью отвечает на все его вопросы. Означает ли это, что она собирается вслед за этим его убить? Или ей настолько скучно, что не с кем поговорить? Или же — всё вместе?

Это вызывало вопросы — неужели она действительно собирается испачкать о него свои руки? Тэ не сомневался, что лично Пинки Сакаи никого не убила.

Об этом косвенно говорил и Тэмин — что убийца относился к своим жертвам с пренебрежением, так что доктор считал необычным, что преступник лично отрéзал пенис у Кан Сонхо и поместил его в анус убитому.

Вот только Пинки Сакаи всю грязную работу делала руками своего любовника. Она — инициатор, вдохновитель и мозг, он — тупой исполнитель, без единого проблеска собственной мысли. Поэтому Тэмин и не увидел второго убийцы, хотя и не исключал его существование.

— Всех четверых убил Кан Сонхи? — задал Тэхен вопрос Пинки.

— Их убила я, — возразила та. — Руками Сонхи. Каждый из них несет груз своей вины за смерть Хекдже.

— Ави лишь отдаленно напоминает себя времен юности. Он показался мне знакомым на состаренном фото самого себя, но не более того... Он делал пластику?

Пинки некоторое время снова молча его разглядывала. Затем поднялась и вышла. Вернулась со стаканом с водой и поднесла его к губам Тэ.

В другой ее руке был его пистолет, дуло которого она прислонила прямо к его груди.

— Пей, — сказала невозмутимая похитительница. — Я знаю, что тебя сейчас сушит. И нет. В воду ничего не подмешано.

Тэхен, помедлив, сделал, как она ему сказала.

Периодически он пытался пошевелить своими руками и ногами, но они были крепко связаны и не двигались. Ким не сомневался, что всё равно сумеет выбраться, нужно только время и хороший план.

Пинки вернулась к своему креслу и вновь заняла место напротив Тэ.

— Когда Хекдже узнал о смерти Джун У, он выбросился из окна. С шестого этажа. Выжил. Сломал ноги, его лицо было изуродовано до неузнаваемости. Да, ему делали пластику. Вынужденную. Впоследствии одну ногу удалось восстановить, другую — нет.

Значит, тот слух о самоубийстве Юи Хекдже появился не просто так.

— Я слушал музыку Ави Сакаи, — произнес Тэ. — Она необычайно нежная и в ней столько любви... Я думал, она посвящена вам, его жене. А оказалось...

— Он всё посвящал ему.

— Когда я слушал его музыку, — продолжил говорить Тэхен, — я подумал, что она о самой красивой и возвышенной любви, которая только может существовать в этом мире.

— Он всегда любил только его.

После этих болезненных слов Пинки устало потерла своими небольшими ладошками глаза.

Пинки Сакаи вся такая миниатюрная, тоненькая, изящная. Тэхен прекрасно осознавал, что потом его каждая собака будет стебать за то, что Ким Тэхена сумела повязать крохотная японская вдова.

— Он любил Джун У, а вы любили его.

— Он любил Джун У, а я любила его, — словно эхо, повторила за ним Пинки.

— Уверен, это нелегко, — пробормотал Ким.

— Вы правы. Нелегко. Насколько сильно Хекдже любил Джун У, настолько сильно я любила его. Оказалось, что любовь не всегда совпадает. Вам с вашим напарником повезло, — она потянулась и вновь взяла со стола свою чашечку с чаем. — Расскажите лучше, как вы вышли на меня.

— Было три момента, касающиеся вас, которые казались мне подозрительными. Поклон, радио и из последнего — июнь.

Пинки заинтересовано подняла красиво прорисованную черную бровь.

— Объясните.

— Когда вы пришли к нам и принесли поминальную еду, вы совершили одзиги — глубокий поклон. А, конкретнее, поклон сайкэйрэй — высшую форму приветствия, выражающую глубину уважения или раскаяния. Я еще тогда подумал, что как-то это всё странно. Но решил, что ваш поклон отражает момент уважения. А оказалось, что раскаяния.

— Всё так, — она согласно кивнула, — я хотела извиниться за те неудобства, которые своими преступлениями принесла в ваш город и в вашу жизнь. Что насчет радио?

— История о причастности Ави Сакаи к травле Джун У была словно состряпана на коленке. Как будто, вы придумывали ее на ходу.

Японка пожала плечами.

— И здесь вы правы. Я не ожидала, что полиция так быстро выйдет на историю с Джун У. Тем более я понимала, что вы уже успели заметить мое особое отношение к его несчастному брату. И когда ваш напарник спросил об этом, мне пришлось быстро что-то придумать, чтобы отвести от себя любые подозрения. Поэтому я сделала Ави стопроцентно причастным, чтобы его смерть рассматривали только со стороны одной из жертв мстителя и никак иначе. Насчет июня я догадываюсь.

— Ави Сакаи повесился на фоне картины "Июньское утро", лицом к ней. Он умирал и видел перед собой тот сюжет. Наверное, так ему легче было уходить.

— Эту картину написал Хекдже. Как свое воспоминание об одном из незабываемых дней, проведенных вместе со своим возлюбленным.

— Как вы с ним познакомились?

Пинки не ответила, отведя взгляд к каминной полке. Тэ решил уже было, что она проигнорирует его вопрос, поэтому почти удивился, когда японка всё же принялась, хотя и немного отстраненно, обо всем рассказывать.

— Мы познакомились с ним, когда мне было тринадцать. После школы в качестве общественных работ я была волонтером в нашем городском центре лечения сложных травм, связанных с опорно-двигательным аппаратом. Хекдже привезла туда его мама, Юи Аясе, после той неудавшейся попытки суицида.

— И вы его выходили.

— Да... Я без ума влюбилась в таинственного обезображенного корейца. Он в то время был с повязками на лице, со сломанными ногами и постоянно молчал. Он не хотел разговаривать со мной. Хотя... Он ни с кем не хотел говорить. Ни со своей мамой, ни с врачами, ни со мной...

— А его отец?

Пинки хмыкнула.

— Вы хоть знаете, что сделал его отец совместно с Кан Сонхо?

Тэ отрицательно покачал гудевшей головой.

— В этом городе все молчат о той истории, — объяснил он свою неосведомленность. — Никто не хочет говорить.

— Все знают только, что Хекдже сразу же, после того, как его отношения с Джун У раскрылись, увезли отсюда. Но никто не знает, куда.

Тэхен облизал пересохшие губы и еще раз попробовал незаметно пошевелить руками и ногами — по-прежнему неудачно.

— И куда его увезли?

— Лечить от греха, — иронично протянула гласные буквы Пинки. — Кан Сонхо — ярый гомофоб. Его ненависть и отвращение не к таким, как он, граничила с настоящей манией. Узнав о том, что его племянник встречается с таким же мальчиком, как и он сам, он подбил своего шурина исправить Хекдже, наставить его, так сказать, на путь истинный.

Тэхен шумно выдохнул. Почему-то он был уверен, что они совершили нечто ужасное.

Ограниченный, поверхностный, самовлюбленный, религиозный, не умеющий мыслить. Типичный портрет среднестатистического гомофоба.

— Кан Сонхо настолько агрессивно ратовал за традиционные отношения — мужчины и женщины, — продолжила иронично рассказывать Пинки, — что избивал свою жену и детей, изменял и вообще вел себя как последняя свинья. Был какой-то неудачной карикатурой на человека. Пфф. Не лучшая реклама для гетеро, — она возмущенно поджала свои губы. — Знаете, почему-то самые рьяные гомофобы чаще всего — отборное быдло. Это отличный показатель того, что, на самом деле, проблемы не существует. Есть только нетерпимость. А нетерпимость равняется глупости. Сочувствую, но такие, как вы, — добавила она, — в этом мире в касте отверженных.

Тэхен протестующе стиснул зубы.

— Значит, пришло время этот мир менять.

Пинки усмехнулась, задумчиво кивнув.

— Кан Сонхо объявил этой напасти — я имею в виду гомосексуальности — войну на уничтожение. Они с отцом Хекдже отвезли его к каким-то недолюдям, взявшимся за его перевоспитание. Начиная с ежедневного морального насилия, и заканчивая тем, что попытались заставить шестнадцатилетнего мальчика переспать с проституткой. Когда у них ничего не получилось, они сделали по их мнению самое действенное. Знаете, что?

Напряженный, Тэ покачал головой.

— Они подвергли его химической кастрации. Чтобы у него точно никогда не встало ни на одного представителя его же пола. И вообще больше не встало. Причем, выбрали какие-то запрещенные препараты, которые привели к необратимым последствиям.

Тэхен не мог поверить в то, что он только что услышал. Осознание произошедшего заставило его мозг вскипеть.

— И его отец позволил этому всему случиться??

— Не уверена, что он действительно знал, каким образом его сына "лечат" от гомосексуальности. В отличие от Кан Сонхо. Этот урод обо всем этом был в курсе.

— А потом?..

— Потом отец опомнился и забрал Хекдже... Он вызвал сходящую с ума в неизвестности жену. Юи Аясе решила больше не возвращать сына в этот город, а обосноваться в Сеуле. Но потом Джун У повесился, а Хекдже после этого выпрыгнул из окна. И впоследствии она вернулась в город уже одна.

— Куда делся отец Хекдже?

— Когда Аясе узнала, что он сделал, она сказала, что если он еще хоть раз подойдет к ней или к ее сыну, она его убьет. И это не была пустая угроза. Отец Хекдже осознавал свою громадную вину — то, что повелся на убеждения шурина, что не защитил своего сына, а наоборот, практически его уничтожил. Он уехал из страны и больше не возвращался в Корею.

— Это он присылает Юи Аясе открытки, — догадался Тэхен. — Каким образом вы с Хекдже поженились?

— Мы подружились, много времени проводили вместе. Я хотела этого безумно... Возможности называться его женой. А ему было всё равно...

— А что насчет Кан Сонхи? Как он оказался в этой истории?

— Хекдже действительно однажды столкнулся с Сонхи на прогулке. И, на удивление, тот его узнал. Но было это не три недели назад, а два года назад. Вскоре после того, как мы сюда переехали. Сонхи пришел к нам в гости, тогда я с ним впервые и увиделась.

— Вы сразу стали любовниками?

— Да. Вы же понимаете, что у нас с Хекдже никогда ничего не было. Он воспринимал меня как соседку по жилплощади.

— Он знал о вас с Кан Сонхи?

— Я думаю, он догадывался. Может не сразу, но потом всё понял.

— Как-то обсуждал это с вами?

— Нет. Мне кажется, он даже был рад, что теперь я не одна.

— Когда вы решили начать убивать? Только не говорите, что после смерти Юи Хекдже — к тому времени у вас уже был готовым подробный план.

Пинки вновь поднялась на ноги и на некоторое время вышла из комнаты.

Тэхен тут же напряг мышцы, пытаясь определить степень фиксации своих конечностей. Японка связала его очень хорошо. Эта мелкая вдова продумала всё до мелочей.

Наверняка, увидела, как он крутился возле ее квартиры. Конечно, скорее всего, она (руками Кан Сонхи), установила камеры на этаже своего дома.

Тэ хотел на месте рассмотреть то, насколько настоящим было видео с рукой, нажимающей на дверной звонок. Слишком уж показательным казалось то, что рука была одета в перчатку.

После того, как Пинки увидела своего мужа в петле, она решила разыграть историю о том, что он, на самом деле, был убит. Вероятно, японка обнаружила его намного раньше, чем рассказывала при даче показаний полиции. Так как супруги жили на первом этаже, ей не составляло труда выбраться из квартиры через окно, надев при этом перчатки, и нажать на дверной звонок, зная, что в кадр муниципальной камеры попадет только ее рука.

Пинки — низкого роста, но по видео так и не скажешь. Значит, всё продумала, взяв с собой стул или что-то, на что встала. Затем она тем же путем вернулась в квартиру. Сделала всё, что нужно было сделать, и только после этого позвонила в полицию, сообщив, что из-за сериала весь день не заходила к мужу в его рабочий кабинет. Да еще и сделала весомый намек на вероятное убийство, рассказав, что слышала шум и голоса в своей квартире.

Пинки хотела, чтобы смерть Ави Сакаи связали с последующими убийствами — потому что только так и должно было быть. Чтобы месть была полной, Юи Хекдже должен был незримо присутствовать в этой истории. А может, она делала это еще и для того, чтобы и самой оставаться в ней, чтобы были причины приходить в полицию и узнавать детали расследования. Что ж, достаточно умный ход.

Чонгук сидел и на повторе набирал номер телефона Тэ. Чон был максимально мрачный и едва не матерился вслух.

Адвокат и прокурор уже были на месте, обсуждали вместе с задержанным Кан Сонхи и суперинтендантом сделку. Гук тоже мог бы там присутствовать, но вместо этого не мигая глядел на бесполезный кусок металла и пластика по имени "телефон".

Он-то думал, что Тэхен его тогда услышал. Но, видимо, нет. Он всё так же не доверяет ему свои дела, забывает о нем, когда занимается чем-то своим и не хочет предупредить о том, что задержится. Чонгук сдавленно выдохнул и сунул телефон в карман.

Пинки вернулась с большой кипой в руках, и с трудом поместила на стол множество тетрадей, блокнотов и сотни исписанных листов.

Она снова села в кресло, с трудом выдохнув от веса своей ноши.

— Мы с Сонхи два года планировали это. Хотя, как планировали... Говорили об этом, обсуждали, по крупицам собирали информацию о том, что именно тогда случилось и кто во всем виноват. Мы всегда встречались только в этом доме — он принадлежит каким-то дальним родственникам Сонхи. Лежали с ним в постели и часами обсуждали всё это. О том, кто виноват, и как эти люди своей дремучей глупостью разрушили столько жизней. Не знаю, действительно ли мы решились на это, если бы не внезапная смерть Хекдже.

Тэхен слушал внимательно, не перебивая. Затем спросил о том, что не давало ему покоя.

— О чем конкретно знала Юи Аясе?

— Мы с Хекдже переехали сюда, чтобы быть ближе к ней. А еще потому, что он хотел находиться в том же месте, где нашел свое последнее пристанище Джун У. Его мать приходила к нам минимум раз в неделю. Каждый свой выходной. Вы же знаете, она живет в интернате. Да, она видела, что Хекдже меня не любит, знала, что мы с ним — больше друзья и соседи, но никак не пара и супруги. Но она всегда хорошо ко мне относилась. Была рада, что Хекдже не один, что о нем кто-то заботится, и что кто-то его очень любит. Когда она узнала о суициде Хекдже... Она едва с ума от горя не сошла.

А Тэ вспомнил, какой измученной и больной она выглядела. Гуки тогда предположил, что Юи Аясе чем-то болеет. А оказалось, что она в этот период переживала потерю своего сына.

— Неужели она не поняла, что за убийствами стоите вы?

— Скорее всего, догадалась. Но ничего мне не сказала. Мне кажется, ей было почти всё равно. Для нее ничего не имело смысла в сравнении с потерей ее сына.

Тэхен вдохнул воздух на полные легкие. Ужасная история, ужасная ситуация. Ему было жаль Юи Аясе, которая не могла прокричать на весь мир о своей боли, и вместо этого ей приходилось делать вид, что в ее жизни всё, как обычно. Ему было жаль Пинки Сакаи, жизнь которой сложилась именно таким образом.

Пинки поймала его взгляд и с мукой в голосе добавила:

— Вторая его попытка самоубийства оказалась намного успешнее первой... Хекдже ведь оставил записку... "Я больше не могу и не хочу жить в мире, где его нет. Прости...", — она сделала паузу, о чем-то глубоко задумавшись. — Знаете, детектив Ким, у каждого человека есть светлая и темная сторона. Всё случившееся пробудило во мне темную. Иногда я думаю о том, каким бы прекрасным был мир без гомофобии. Тогда я бы никогда не познакомилась с Хекдже. Не узнала боль неразделенной любви и не стала убийцей.

Она вновь поднялась на ноги и медленно прошлась по комнате — от одной стены и к другой.

— Почему вы выбрали именно этих людей для мести? — задал еще один вопрос Тэ.

Пинки недолго постояла у окна спиной к нему, наблюдая, как на землю опускалась густая ноябрьская темнота.

— Кан Сонхо — моральный урод, прикрывающийся семейными ценностями, — она снова повернулась лицом к своему пленнику. — Он уничтожил личность Хекдже. Поэтому он и был первым в списке. Я встретилась с ним на следующий день после смерти мужа — в столовой недалеко от фабрики, где он обычно обедал. Три минуты пококетничала с ним, и он уже был готов в очередной раз изменять своей жене. Тварь. Я назначила ему свидание, но когда он после окончания своего рабочего дня радостный туда прибежал, вместо меня в машине был Сонхи. Он ввел ему снотворное и привез своего отца сюда.

— Вы убивали Кан Сонхо здесь? В этом доме?

Она кивнула.

— Да. В подвале. На много миль здесь никаких соседей, его криков всё равно никто бы не услышал.

— Вам не было его жаль?

— Жаль?.. Ха... Почему я должна жалеть этот кусок грязи, — с едва сдерживаемой злостью поинтересовалась японка, — изуродовавший снаружи и внутри моего Хекдже?

— А что насчет Сонхи? Это же был его отец.

— Сонхи всю жизнь ненавидел его. Тот искорежил жизнь его матери, сделал из нее ограниченную и тупую дуру, давно махнувшую на себя и свою семью рукой. Сонхи всегда опекал свою сестру и очень боялся, что его отец сделает ей что-то плохое. Мира́ и так после детства, наполненного руганью, скандалами и рукоприкладством выросла такой... Слабой. Постоять за себя не может, постоянно чем-то болеет. Хотя умная и одаренная — Сонхи дипломы мне ее и грамоты показывал. Я с ней лично не знакома, хотя хотела бы как-то с ней пообщаться...

— Почему Сонхи помогал вам мстить?

— Разве это не очевидно? — удивилась Пинки. — Он меня любит.

— А он знает...

— Конечно. Я никогда от него не скрывала, что в моем сердце есть место только для Хекдже. Как я вам ранее и сказала, детектив Ким, любовь часто не совпадает.

— Кто отрезал орган у Кан Сонхо?

— Его сын. Всё делал он. Я только наблюдала. И нет, мне не было никого из них двоих жаль. Мы поместили пенис в его зад в качестве послания. Сделав гомофоба геем.

— Вы сообщили ему, за что он умирает?

— Да... — она брезгливо поморщилась. — Но эта свинья только орала как резанная и молила о пощаде.

Тэ кивнул. Они правильно изначально определили — убийца мстил. Но только они были уверены, что мстит он за смерть Юн Джун У. А он, как оказалось, мстил за смерть Юи Хекдже.

— Что насчет Пак НаРы?

— Вот ее мне было немного жаль... Глупая трещотка. Но за всё надо платить. Она и заплатила. Сонхи познакомился с ней незадолго до этого, чтобы наладить контакт и посмотреть, что она из себя представляет. Так что беспрепятственно прийти к ней домой не составляло труда.

— Как она отреагировала когда поняла, за что умирает?

— Плакала и просила прощения... Я же говорю, убивать ее было непросто.

— Чан Сушим?

— Такой же кусок дерьма, как Кан Сонхо, только поменьше. Плут и мошенник. Всё пытался торговаться. Обещал несметные сокровища и даже помощь в дальнейших убийствах. Слизняк.

— Ли Дэхен?

— Такой же, как и его друг Чан Сушим. Разницы никакой. Но только мы его убили, как появился ваш парень.

— Это вы брызнули перцовкой в его глаза?

Она кивнула.

— Я. Дальше действовал уже Сонхи. Он хотел пойти за ним и добить. Но я была против. Тем более, вы тоже были где-то рядом. Нам пришлось бы убить сразу двоих непричастных к нашей мести людей. Я была против такого.

— Вы делали надписи на английском по причине того, что корейский — не ваш родной язык, правильно? И вы не хотели сделать в посланиях ошибки, — Пинки согласно кивнула. — Почему вы сделали паузу в убийствах?

— Если вы помните, я пришла к вам в участок в день, когда убийства прекратились. У меня начался период траура по Хекдже, и я не хотела в это время осквернять его память подобной грязью. Он же был очень добрым, светлым и категорически против любого насилия...

— Поэтому на кости домино было разделение периодов убийств — 3+5... А что насчет оставшихся четырех людей в вашем списке?

— Там три друга-урода Чан Сушима, издевавшихся над Джун У, и еще один крайне важный, ключевой человек, которого я оставила на завершение моей мести. Число восемь было выбрано не просто так — оно означает божественное правосудие и неотвратимость судьбы.

Тэхен напрягся. Кан Сонхи сказал, что осталось четыре друга Чан Сушима, но ведь Пак Бёнчхоль говорил, что в банде его экс-приятеля кроме Сушима всего было четверо. А Ли Дэхен уже выбыл... Значит, Кан Сонхи соврал!

— Кто восьмая жертва? — быстро спросил Тэ. Он знал, он чувствовал, что ответ ему не понравится.

Пинки встала, подошла к столу и достала из кипы бумаг листочек, вырванный из блокнота.

Затем подошла ближе к Тэ и показала его ему.

1̶.̶ ̶К̶а̶н̶ ̶С̶о̶н̶х̶о̶

̶2̶.̶ ̶П̶а̶к̶ ̶Н̶а̶Р̶а̶

̶3̶.̶ ̶Ч̶а̶н̶ ̶С̶у̶ш̶и̶м̶

̶4̶.̶ ̶Л̶и̶ ̶Д̶э̶х̶е̶н̶

Кто такой Юн Ханыль? Кажется, он уже слышал это имя ранее...

— Отец Кёныля! Нет! — Тэхен в гневе сжал зубы и попытался вырваться из своих пут.

— Тихо... Всё равно не получится сорвать их. Ты же не Годзилла и не Халк.

Пинки вновь разместилась в своем кресле, молча наблюдая за яростно вертящемся детективом.

— Знаете, — спустя время проговорила она, — я хотела первым и восьмым — тем, кто будет начинать, и тем, кто закончит мою месть, убить самых виновных. Тех, кто довел Хекдже и Джун У до самоубийств и причинил им обоим больше всего вреда. Да еще и те, кто были взрослыми. Кто должен был быть разумнее, кто должен был защищать их, а не уничтожать... Но сейчас, когда Сонхи за решеткой, а полиция уже дышит мне в затылок, я изменю график и убью Юн Ханыля следующим. Он, кстати, скоро будет здесь. Я заказала ему доставку мяса. Когда спустя время сюда всё же кто-то забредет, здесь обнаружат два тела — Юн Ханыля и ваше, детектив.

— Неужели вам не жаль Кёныля? — укоризненно бросил Тэхен. — Он и так перенес столько всего... А теперь вы хотите отобрать у него и отца! Мне казалось, вы ему симпатизируете!

— Симпатизирую, — согласилась Пинки. — Но это никаким образом не отменит вины его отца.

— И в чем же его вина?

— Из-за него Джун У набросил петлю на свою шею. Если бы этого не случилось, я бы, в итоге, много лет спустя не стала бы убийцей. Это всё его вина!

— Так что он сделал? — снова спросил Тэ. С одной стороны он злился на себя, что оказался таким беспечным и попался убийце на крючок. С другой теперь понимал, что если бы этого не произошло, завтра они с Чонгуком расследовали бы уже смерть отца Кёныля. А, значит, Тэхен оказался здесь совсем не зря.

— После всего случившегося, после того, как Хекдже уже пару месяцев жил в Сеуле, он тайно вернулся сюда. Хотел встретиться с Джун У. Но отец Джун У увидел его возле их дома и выгнал. Это же неправильная любовь — как такому можно потакать? — сыронизировала Пинки. — А на следующий день Джун У умер. Знаете, детектив, он ведь оставил предсмертную записку. Сказать, что он написал?

— Что? — поколебавшись, спросил Тэ.

— "Он меня не любит". Понимаете? Джун У убил себя не из-за ненависти и преследования местных уродов. Он это терпел и был способен стерпеть всё и дальше. Он сделал это потому, что посчитал, что Хекдже уехал отсюда и сразу же о нем забыл. Не приезжал, не звонил, не передавал никаких от себя вестей. Конечно же, любые возможности их контактов друг с другом разрывались на любых уровнях. Поэтому Хекдже и сбежал и приехал к своему возлюбленному лично. Если бы отец Джун У позволил им увидеться, вся история пошла бы совсем по другому пути. Взрослые считали, что то, что между ними двумя происходило, было извращением, ошибкой, юношеской блажью... Они не понимали, что это была любовь.

— Пинки-сан... — снова подал голос Тэ. — Прошу, не лишайте Кёныля его отца. Таким способом вы только увеличите количество несправедливости в этом мире.

— Господин Ким, — жестко проговорила японка, — это уже не обсуждается. Я не могу и не хочу останавливаться. Я доведу свою месть за Хекдже до конца. Но мне жаль, что вы тоже стали невольной жертвой.

— Вы же понимаете, что мой напарник будет меня искать? — попытался посеять в ее мыслях сомнения Тэхен. — Я исчез и очень скоро он меня найдет.

— Я понимаю это, — она согласно кивнула. — Поэтому вы сейчас напишите ему сообщение.

— Я не пишу ему сообщений. Он удивится такому.

— Хорошо,— немного подумав, сообщила Пинки, — будь по вашему. Можете ему позвонить. Но только без фокусов. Скажете, что... — она задумчиво и с долей сожаления наблюдала за своим пленником. — Скажете, что сегодня домой не вернетесь. И завтра тоже. Пусть вас больше не ждет. Если вы действительно дорожите своим возлюбленным, Тэхен-сан, вы не дадите ему ложную надежду — чтобы он зря вас ждал. Попрощайтесь. Потому что больше вы к нему не вернетесь.

Тэхен в очередной раз яростно дернул связанными руками. Ситуация обострялась и становилась всё более неконтролируемой.

— Пинки-сан, я ведь знаю, что вы — очень умный, просвещенный, умеющий чувствовать и сопереживать человек, — попытался он образумить вдову, хотя и осознавал, что для нее месть сейчас — на высочайшем первом месте. — Вы же понимаете, что меня в вашем списке нет.

— Значит, вы вне списка. Простите, Тэхен-сан, — она на мгновение извиняюще склонила голову, но сразу же после этого снова посмотрела на него, и ее взгляд приобрел стальную твердость. — У вас есть три минуты, чтобы попрощаться и не позволить вашему парню стать еще одной моей жертвой. Потому что дальше я приду за ним. Сделайте всё правильно.

Она достала телефон — не Тэхена — тот она выбросила по дороге — а один из запасных своих.

— Диктуйте номер.

Тэхен, кусая губы, продиктовал номер телефона Чонгука.

Взгляд у японки был спокойный и суровый. Она не дрогнет, хоть это и будет ее первым настоящим убийством. А потом она убьет отца Юн Кёныля и, возможно, еще троих бывших друзей Чан Сушима. А затем уедет отсюда и постарается стереть все следы своего существования в этом мире. Чтобы никто и никогда не сумел ее обнаружить. И начнет свою жизнь заново. Пока Кан Сонхи будет за них двоих отбывать наказание в тюрьме.

Надо что-то сказать Чонгуку, как-то его предупредить, дать какой-то знак. Хотя сейчас Тэ и сам не понимал, что он должен сделать — попытаться оградить Гука от обезумевшей вдовы, которая на полном серьезе может попытаться навредить ему, или же постараться дать ему в разговоре понять, что его напарник в опасности.

Прежде чем нажать на "Вызов", Пинки взяла пистолет Кима и навела его на него.

— Одно слово, которое мне не понравится, и я вас убью. Я не шучу, господин Ким. Я в тюрьму не пойду, — ее голос был недовольным от одной только мысли, что Тэхен ее обманет. — Поэтому вам придется умереть. Не забирайте с собой на тот свет и человека, которого вы любите.

Она нажала на вызов, включила громкую связь и положила телефон на колени Кима.

Затем отступила на метр, держа пистолет обеими руками, и наведя его прямо в голову своего пленника.

Хмурый Тэхен отсчитывал мерные гудки.

— Слушаю, — послышалось в динамике.

Тэхен поднял взгляд от телефона и посмотрел на Пинки, а затем в дуло своего же пистолета, нацеленного на него.

— Звездочка... — мягко произнес Тэ. — Это я.

— Тэхен! Ты где сейчас?

— Помнишь, я говорил, если мне придется уйти, я обязательно с тобой попрощаюсь?

Он же поймет, что это значит, что Тэхен в беде?..

— Тэ... — напряженно произнес Чонгук. — Ты что такое говоришь?..

— Прости меня, — быстро сказал Ким, чтобы прекратить возможный поток слов своего напарника. — Но я не вернусь. Пожалуйста, живи хорошо и не ищи меня. Так будет лучше.

— Объяснись, — помолчав, попросил Гук.

— Помнишь, как мы собирались кое-куда поехать, а вместо этого поругались из-за Мин Джуна?

— Да, — всё так же напряженно сказал Чонгук.

Они тогда собирались поехать к Пинки Сакаи. Интересно, Гуки его поймет?

Только сейчас он впервые по-настоящему осознал, насколько Чонгук был прав, когда пытался достучаться до него, создать какие-то их общие правила безопасности.

Но Тэхен слишком легко к этому относился, продолжая держать Гука на значительном расстоянии от той своей опасной жизни. Как будто это могло гарантировать, что никакая опасность не коснется Чона.

Но Чонгук не просто его звездочка или сын генерального комиссара, которого нужно оберегать. Чонгук — коп, хороший коп. Чонгук — его напарник. Тэхену давно нужно было переломить свое внутреннее убеждение, что Гука постоянно надо от всего защищать. И дать ему такие же права — возможность защитить Тэ и прикрыть его спину в случае опасности.

И да, они должны были разработать собственный кодовый мир, который ранее был в агентстве Тэ. У них там было всё, что нужно — каждый знал кодовые фразы (они с Оракулом вообще составили целый толковый словарь), места, куда приезжали по умолчанию в случае целого ряда непредвиденных обстоятельств, разбросанные по всей стране тайники, куда можно было в любом состоянии прийти и взять оружие, деньги, временные документы и т.д.

Если бы они с Чонгуком до этого разработали свой шифр или Ким хотя бы поделился с ним давно созданным словарем и подробным протоколом действий их с Чимином агентства, этот разговор мог бы быть совсем другим. Да и вообще, вся эта ситуация могла и не произойти.

— Ты же понимаешь, что так не может продолжаться, — проговорил Тэ.

Чонгук ведь никогда не подумает, что он такое говорит взаправду?..

В это время Пинки Сакаи глядела на Кима максимально подозрительно. Пистолет в ее руке, несмотря на то, что был тяжелым, совершенно не дрожал. Она нахмурилась и поместила свой палец на курок. Как будто понимала, что Тэ сейчас отчаянно виляет в этом разговоре.

Не издавая ни звука, она одними губами прошептала: "Заканчивай".

А Тэ не мог закончить. Всё это было похоже на какой-то дурной сон. Он не хотел прощаться с Чонгуком.

— Ты же найдешь меня?.. — спросил он и, помедлив, поднял свой взгляд на Пинки. А та, не сомневаясь и больше не теряя времени, нажала на курок.

Прозвучал выстрел. И не один. Но Тэхен даже не зажмурился, хотя отчаянно звенело рассыпающееся на части стекло и было шумно, но он продолжал смотреть Пинки в глаза. Как из них уходит жизнь, как они гаснут, и как замертво она падает на пол.

Тэ перевел свой напряженный взгляд в раздробленное окно, чтобы в плотной темноте за ним увидеть Чонгука — держащего в одной руке телефон, а в другой — пистолет.

Его взгляд был мрачным, когда он подошел к окну и своим оружием выбил несколько торчащих в раме осколков, а затем осторожно залез внутрь.

Гук прошел мимо тела и подошел к стулу, на котором сидел его связанный напарник.

— Вот скажи, что мне с тобой делать? — спросил он, склоняясь над ним и пытливо вглядываясь в его глаза.

— Любить? — через паузу тишины промолвил Тэхен.

Глаза Чонгука потеплели, он наклонился ниже и крепко поцеловал своего парня в губы.

— Всегда.

Уже когда Гук освободил Тэхена от пут, и они обследовали помещение, Тэ проговорил.

— Помнишь, когда ты болел, ты сказал, что тяжелее всего арестовывать тех, кому сочувствуешь? — он перевел взгляд на бездыханное тело Пинки Сакаи. Ему хотелось чем-то ее накрыть, но нельзя — скоро дом наполнится криминалистами и место ее убийства начнут обследовать со всех сторон. У Гука заберут его оружие и отдел внутренних расследований займется изучением правомерности его действий. Но Чона вскоре оправдают, потому что в этом доме доказательств против Пинки Сакаи и Кан Сонхи более чем достаточно. — Это так... Мне даже почему-то кажется, что она догадалась, что за окном уже могла быть полиция. Поэтому и сделала это. Она бы не пошла в тюрьму... Как ты вообще меня нашел? Ты здесь один?

— Унылая машина унылого Квона застряла недалеко в болоте... — принялся рассказывать Гук. — Так что Кёныль и детектив Квон остались возле нее и всеми силами пытаются ее вытащить. Ну а я побежал.

Тэхен подцепил подбородок Чонгука и еще раз, пока дом не наполнился людьми, его поцеловал.

— Ты снова спас мою жизнь... — прошептал он ему в губы.

— Всегда... — вновь эхом повторил Чонгук, и Тэхен невольно зажмурился от переполняющих его эмоций.

— Детектив Чон... А детектива Кима здесь нет?

Кан Со У немного стеснялся, но желание еще раз пообщаться с Тэхеном было сильнее.

Чонгук, которого позвал дежуривший офицер, окинул мальчика удивленным взглядом.

— Его нет, он вышел. Я могу тебе чем-то помочь?

— А он еще не ушел домой? — продолжал упорствовать паренек.

— Нет, он вернется. Я только не знаю, когда именно. Расскажешь, почему настолько хочешь его увидеть?

Со У замялся.

— Мы сегодня с ним разговаривали...

— Когда? — удивился Чонгук.

— Было где-то часа четыре, наверное... Я после школы в магазине манги завис... Хотя надо было готовиться к тесту, — он насупился и с опаской взглянул на копа, будто тот должен был его после подобных слов выругать за беспечность. Когда этого не произошло, Со У уже увереннее продолжил. — И мы с ним говорили и о протезе, и об архитектуре и много о чем говорили! — Чонгук кивнул, внутренне улыбнувшись тому факту, что Тэ настолько обстоятельно общался с этим мальчиком. — Он пообещал когда-нибудь заказать у меня проект! А потом сказал, что он не знал об июне, и это было неправильно! Как вы можете расследовать ваши дела, не зная о таком! — возмутился он.

— Стоп, — Чонгук выставил вперед ладонь, словно регулировщик. — С этого места поподробнее. Вы разговаривали с ним о тех преступлениях, что мы с детективом Кимом сейчас расследуем? Правильно?

Со У быстро закивал головой. Гук ощутил, как неприятный холодок пробежался по его натянутому, словно струна, позвоночнику. Не нравится ему всё это.

— Детектив Ким сказал, что не знал, что июнь у нас считается проклятым месяцем! Да что вы вообще знаете о той истории??

Чонгук слегка напрягся подобному наезду.

— А ты что знаешь? — осторожно поинтересовался он.

— Вот поэтому я побежал домой и немного поискал на чердаке... — рассказывая это, Со У копался в своем рюкзаке, а затем вытащил отчаянно смятую кипу разнообразных бумажных листов. В то время как Чон внимательным образом за ним наблюдал. — Это когда-то дал мне Янсон... — он замолчал, затем с наигранным безразличием продолжил. — Вы же знаете, он изучал историю нашего города, много времени в библиотеке проводил... Был уверен, что в этой местности какие-то древние духи обитают. Это он мне о Юн Джун У рассказал. Янсон даже знаком с ним был когда-то. Вот!

Со У вытащил старое фото. На нем были сфотографированы два улыбающихся подростка, сидящие на земле в лесу. Скорее всего, они поставили фотоаппарат на таймер.

— Кёныль! — громко произнес Чонгук, краем глаза увидев в коридоре мелькнувшего с чашкой кофе патрульного. Тот тут же изменил свой маршрут и приблизился к ним.

— Привет, Со У, — поздоровался он с визитером.

— Патрульный Юн, взгляни на это фото, — сказал ему Гук.

Едва Кёныль посмотрел на предложенный ему снимок, он тут же смертельно побледнел.

— Это же мой брат!.. — громко прошептал патрульный. — И Юи Хекдже. Откуда у вас эта фотография? — он впился глазами сначала в детектива, затем в мальчика. — Я никогда не видел ее!

— Это Янсон мне когда-то притащил, — ответил сконфуженный Со У. — Он мог ее откуда-то и украсть... Он был немного помешанным на сборе информации.

И вообще он был помешанным...

— Они на той же поляне, где умер мой брат... — шепотом проговорил Кёныль. — Так вот, почему он сделал это именно там... Я еще постоянно думал: почему в лесу? Мой брат не был любителем уходить далеко от дома, да еще и в лес...

Задумчивый, Чонгук кивнул. Видимо, это было их место.

— Что-то не верю я в версию о том, что вся эта месть — только лишь прикрытие убийства Кан Сонхо, — хмуро проговорил Чонгук. Кан Сонхи водит их за нос. Тэхен поговорил с Со У, занялся дорасследованием и исчез. — Что именно ты сказал детективу Киму? — быстро обратился он к их нежданному визитеру.

— Что имя "Джун У" означает июнь... И что Джун У убил себя в июне. И из-за этого июнь считают проклятым месяцем... — Со У порылся в памяти. — Вроде больше ничего... Нет, точно ничего! А детектив Ким вдруг открыл рот и был таким ошарашенным. Но я ушел... — закончил школьник уже безрадостно.

Чонгук повернулся к Кёнылю.

— Ну, что скажешь? Ни на какие мысли это тебя не наводит?

Тот в растерянности развел руками.

— Всё так... Имя моего брата действительно означает слово "июнь", и ушел он от нас в июне. Но я не понимаю, на что натолкнула эта информация детектива Кима...

Гук протяжно выдохнул. Он тоже не понимал. Но ему это и не нужно.

Он быстрыми шагами пересек холл и направился в кабинет, где разместили Кан Сонхи. Рывком распахнув дверь, Чон с самым безмятежным видом просканировал четыре пары глаз, вопросительно уставившихся на него.

— Все посторонние — вон, — после того, как глаза суперинтенданта и прокурора в глубочайшем охуении распахнулись, Чонгук повысил тон. — Вон! — рявкнул он.

— Детектив Чон! — предупреждающе произнес Намджун.

— Адвокат может остаться, — добавил Гук.

Шеф подошел к нему ближе и хотел было что-то сказать, но увидев едва сдерживаемую ярость и понимая, что Зверь вернулся, он решил в это не вмешиваться.

Поэтому повернулся к замершему и максимально возмущенному прокурору.

— Прокурор Джэ, у меня к вам важный разговор, выйдем на минуту?

Когда тот, хоть и нехотя послушался суперинтенданта, и за ними обоими закрылась дверь, Чон поочередно взглянул сначала на недоуменного адвоката, затем — на откровенно перепуганного сценой Кан Сонхи.

— Сделка отменяется. Мы знаем, что у вас есть сообщник, господин Кан. Который и является мозгом вашего веселого убийственного тандема. Вы нам соврали, — Чонгук холодно глядел в паникующие глаза Сонхи, — что только значительно утяжеляет ваше положение. Господин адвокат, можно ли лгать полиции и прокурору и надеяться при этом на смягчение приговора?

Тот кашлянул, но ничего не ответил.

— Не хотите изменить показания? — на всякий случай поинтересовался Гук, особо не надеясь на успех. Тот демонстративно отвернулся.

Чонгук знал, что теперь его можно расколоть, и даже сравнительно быстро — Кан Сонхи был напуган — но на это у Гука катастрофически не хватало времени.

— Можете рассказать вашему подзащитному, что на нем не только четыре убийства, в которых он ранее признался на допросе и это зафиксировано, но еще и нападение на полицейского при исполнении с намерением его убить. Если он действительно хочет выторговать себе что-то, ближайшие двадцать минут я жду его показания. Дальше — уже нет.

Одно сделал — не дал Кан Сонхи водить правоохранительные органы за нос, избежать полноценного наказания и выгородить своего сообщника. Но осталось дело намного важнее этого.

Гук так же быстро вышел из комнаты, на ходу набирая номер Оракула.

— Чонгук-и, как дела? — пропел в трубку Чимин, с удовольствием занимаясь кормлением своего мужа манной кашей с ложечки.

— Ты не в курсе, как можно отследить Тэхена? Только быстро.

— Конечно, — он пожал плечами и салфеточкой промокнул губы Мина, — я поставил маячки на его телефон, внедорожник и личную вещь.

— Срочно дай мне его координаты, — быстро попросил Чон, внутренне облегченно выдыхая.

Оракул, больше ни о чем не спрашивая, отложил ложку и потянулся к своему телефону.

— Все три маячка в разных местах, — через пару минут задумчиво проговорил он. — Отправляю тебе координаты. Буду держать в курсе, если они начнут двигаться. Вишенка... он в опасности? — негромко спросил Чимин, а Юнги, до этого почти не прислушивающийся к разговору, тут же напрягся.

— Я дам тебе знать, когда найду его.

Чонгук отключил вызов, подумав, что когда он обнаружит своего парня, то привинтит ему маячок на лоб, чтобы тот больше никогда не вздумал от него ускользать.

К слову, Кан Сонхи уже через пятнадцать минут готов был изменить свои показания и сказать всю правду, но Гук с Кёнылем и унылым Квоном к этому времени уже уехал. А Намджун, умаслив злого прокурора, решил вспомнить времена своей юности и провести допрос сам.

Внедорожник они нашли на парковке в жилом квартале. Телефон был выброшен на обочине при выезде из города. А личная вещь давала беспрерывный сигнал из леса.

Почему-то Чонгук вспомнил, как Тэхен год назад тоже исчез, а потом лежал в лесу, и Гуку стало до одури страшно. Потому что быстро стемнело, и Чон, держа пистолет в руке, бежал между деревьев, не понимая, куда он бежит и что именно его там ожидает, держа в другой руке телефон с мигающим на сенсорном экране маячком. Ветки плотно растущих кустарников больно хлестали его по бокам и по лицу, ботинки опасно скользили по рыхлой земле (он так пока еще ни разу и не надел армейскую обувь — подарок Тэ, так как боялся ее испачкать), а в голове была тысяча мыслей и ни одной...

А потом он смотрел, как Пинки Сакаи направила на связанного Тэхена оружие, а Тэ ему говорил: "Звездочка, помнишь, я обещал, если мне придется уйти, я обязательно с тобой попрощаюсь?"...

— Если ты еще хоть раз мне скажешь о том, что звонишь попрощаться перед тем, как уйдешь, — сухо произнес он, наблюдая за полицейскими и криминалистами, снующими по двору под прожекторами, освещающими тьму, — я тебя прибью. А затем привяжу тебя к себе, и больше ты от меня никуда уже не денешься. И еще маячок на лоб повешу.

Тэхен придвинулся так, чтобы тихонько сжать холодные пальцы своего парня.

— Больше такого не будет.

— И ты всегда будешь сообщать мне, когда задержишься.

— Обещаю.

— И мы навсегда вместе.

Тэхен не сумел сдержать улыбку.

— Это предложение? — лукаво поинтересовался он.

Чонгук повернулся к нему.

— А ты бы его принял? — помедлив, спросил. Отблески от прожекторов играли на его лице, плескались во всё еще взволнованных после пережитого стресса глазах. Ветер без устали теребил его волосы. И Тэхен не мог поверить, что это необычайное мягкое и волшебное волшебство — полностью и безоговорочно — только его.

— Я бы его принял, — подтвердил он.

Их Вселенные застыли, они так и продолжали глупо пялиться друг другу в глаза.

Один из криминалистов последние пять минут стоял прямо перед ними и не мог понять, свидетелем чего он только что стал.

— Эм... — недоуменно произнес он.

— Кёныль, ты мне очень дорог, — послышалось рядом ворчливое. — Давай никогда не расставаться...

— Да, да, конечно! — тут же подтвердил тот.

Охреневший криминалист перевел взгляд уже на них.

— Чё уставился?? — недовольно бросил ему унылый Квон. — Не знал? Сегодня всемирный день броманса. Все признаются друг другу в чувствах!

— Серьезно?? Уже бегу! Мне стольким нужно это сказать!

— Эй, малой, — обратился унылый Квон к патрульному, — иди к своему отцу. Здесь и без тебя хватает тех, кто путается под ногами. Можете валить отсюда — предварительные показания у него уже взяли.

Слегка поколебавшись и еще раз осмотрев наполненный людьми двор, Кёныль побежал к фургону их магазина, где сидел слегка перепуганный отец. Который уже знал, что сегодня чудом избежал смерти. Как и то, за что именно его хотели убить.

Кёныль забрался в фургон и постарался улыбнуться.

За столько лет они давно стали чужими друг другу. Отец нес свой неподъемный груз вины, мама так и не сумела пережить смерть своего первенца, а Кёныль... Кёныль рос сам по себе.

— Мне попалось это фото...

Он достал из кармана снимок, который принес Со У, и поместил его на приборную доску.

На фотографии было то же место, которое нарисовал Юи Хекдже, и на которое он смотрел в свои последние секунды жизни.

Губы отца Кёныля задрожали, едва он увидел своего счастливого и улыбающегося давно ушедшего из этой жизни сына.

— Давай поедем к маме, — предложил Кёныль, когда тишина стала слишком неловкой.

— Ночью в больницу не пускают, — пробормотал отец, уставившись в пыльное лобовое стекло с большой старой трещиной.

— Тогда давай возьмем в круглосуточной столовке токпокки или пулькоги и посидим там?

Отец кивнул и неловким движением завел в фургоне мотор.

— И ты расскажешь мне больше о Джун У, — добавил Кёныль. — Я никогда не слышал от вас о нем. Ни слова, — отец сглотнул и снова кивнул, выезжая со двора. — Хотя уже и так знаю о нем главное. Он любил и был любим... Ты знаешь... Мне кажется, они уже встретились.

По морщинистым щекам отца покатились слезы, и он снова кивнул. И Кёныль, стараясь звучать оптимистично, сказал, наблюдая за удаляющимся в окне домом в лесу.

— А значит, теперь они вместе и у них всё хорошо. И нам больше не о чем жалеть. И нужно всё отпустить. И Джун У отпустить.

— "Личная вещь" — как ты думаешь, что это? — задумчиво поинтересовался Чонгук.

— Мне кажется, я догадываюсь, что это, — проговорил Тэ, сжимая медвежонка в кармане.

⭐️🍒⭐️🍒⭐️🍒

— Как ты мне и сказал, я завел кота, — с важным видом сообщил Тэхену Хосок, удобно устраиваясь в совершенно неудобном кресле слева от Кима. Он поправил свой темный в крупную белую полоску костюм.

— Вау... — восхитился Тэ, чувствуя себя совершенно неорганично в полицейском мундире и жмущими ему шею наглухо застегнутой верхней пуговицей белой рубашки и черного галстука. — Не думал, что ты сделаешь это. Как назвал?

— Сивилла, — безмятежно ответил брат Чонгука, рассматривая торжественно украшенную сцену. — Вернее, это маленькая и миленькая кошечка, но она с таким крутым характером.... — с нежнейшей улыбкой проворковал он.

— Ты же шутишь, ведь так?? — Тэ в шоке уставился на Хосока, хотя тот на него даже не смотрел.

— Почему это шучу? — обиделся Чон. — По-моему, величественное, красивое и необычное имя.

Некоторое время Тэхен, скривившись, его разглядывал. Но Чон Хосок продолжал с преувеличенным интересом пялиться на сцену.

— А впрочем... Знаешь, — Ким махнул рукой, — делай, как хочешь.

— И буду! — угрюмо проговорил Хосок.

— Вы бы заткнулись! — прошипел сидящий справа от Тэхена Намджун, отлично себя чувствующий в своем парадном мундире. — Концерт давно идет, а вы не затыкаетесь! Здесь все ведомственные шишки! Ради всего святого, не позорьте меня! В отличие от вас мне еще карьеру делать!

— Когда Чонгук выступает? — уже тише поинтересовался Хосок.

— Если судить по программке, то следующим, — так же тихо ответил ему Ким. Нам в это время раздраженно закатил глаза.

— Поверить не могу, что тебе удалось уговорить его выступать на большой сцене, — продолжил вещать Хосок, а Намджун при этом рассерженно поджал губы. — И вообще на сцене. Он всегда стеснялся публично петь...

— Достаточно Киму показать свой член, и тот на что угодно согласится! — гневно бросил Нам, видя, что на них уже обращают внимание его высокопоставленные коллеги, с которыми Намджун очень хочет дружить!

— Кстати о членах, — насмешливо парировал Тэ. — Оказалось, что кое-кому больше нравится, когда чей-то (Сокджина) член в нем, а не он в ком-то.

Намджун в праведном шоке раскрыл рот. Он же по секрету это рассказал!!

— И это говорит тот, кого повязала и едва не пристрелила японка ростом в сто пятьдесят семь сантиметров и весом в сорок восемь килограмм! — ехидно вставил он.

Хосок от смеха несдержанно булькнул.

— А вот это уже некрасиво... — ахнул и обиделся Тэхен, и Намджун тут же сочувственно похлопал своего лучшего работника по плечу.

— Ты конечно же мега крутой, — успокаивал он его, — Джеймс Бонд, Итан Хант и Индиана Джонс просто отдыхают... — приговаривал Нам, не забывая при этом обмениваться с Хосоком ехидными взглядами.

— Тсс, придурки, мой брат выступает!

Действительно, на сцену в это время вышел проклинающий всё и всех (а в особенности своего хитрого парня) Чонгук. Он чувствовал себя максимально неудобно на большой сцене, в ярком свете софитов. Тем более, в середине зала сидел мрачный отец и Чон Бонхва, а ближе к самой сцене — ехидная троица Тэхен-Хосок-Намджун.

Одел, накрасил и уложил ему волосы Оракул, и вообще, Гук выглядел как смазливый айдол мега популярной группы, а не крутой детектив по прозвищу Зверь.

Он вздохнул. Всё ради Тэхена. Всё ради Тэхена. Еще раз тяжко выдохнув, поднес микрофон к губам.

Чонгук запел, и на губах Тэ тут же расцвела яркая улыбка.

— Я же говорил, он охуенно поет, — шепнул он внимательно слушающему песню Намджуну. — Первое место стопроцентно его. Пусть только попробуют ему его не дать! — сурово добавил он.

— Мне Гуки рассказывал, — вновь зашептал Хосок, и Нам в очередной раз мученически закатил глаза, — что в прошлом месяце вы все толпой собирались и занимались огородными делами. Это правда?

— Ага... Помогали одному фермеру собрать урожай. Я, Гуки, Чимин, Юнги, Нам и Сокджин. Все были. Я даже на тракторе покатался. А Юнги сломал лопату, потому что она его раздражала, — Тэ хмыкнул, неотрывно глядя на своего офигенного парня.

— Гук-а говорил, что весной вы снова соберетесь, чтобы помочь посадить ему огород.

— Ага... И что?

Хосок повернулся и внимательно посмотрел на Кима.

— Возьмите меня с собой. Я по дискавери видел, как именно копать нужно.

— Зачем тебе это? — Тэ, в конце концов, удостоил его взглядом, даже на секунду оторвав жадные глаза от своей звездочки. — Я имею в виду... Ты уверен в этом?

— Ты подразумеваешь, что там будет твой друг? Это всё не имеет значения, это всё в прошлом, — взгляд Тэхена при этом менее чем скептическим назвать было нельзя. — Я с братом своим хочу рядом быть. Мы видимся... Практически никогда. А у меня никого кроме него ближе нет. Мне 38, у меня есть пятнадцать темно-синих костюмов в полоску и кот... Я хочу больше времени проводить рядом с моим братом.

— Хорошо, — Тэ кивнул, возвращая всё свое внимание сцене. Конечно, кошка по имени Сивилла доверия не вызывает, но допустим. — Готовь на весну лопату. И еще парочку туториалов по копанию по дискавери глянь.

Говоря это, Тэхен достал из кармана свой смартфон и зашел в нужное приложение.

Его лицо прорезала ухмылка, когда он открыл его и крутанул предложенное колесико.

Хосок заинтересовано заглянул ему через плечо, чтобы через долгую секунду осознать, ЧТО ЭТО ЗА ПРИЛОЖЕНИЕ.

— О нет... — прошептал он сам себе. — Теперь придется увеличить моему психологу ставку... Раза в четыре, не меньше...

В то время как у Чонгука, берущего во втором куплете высокую ноту, глаза наполнились полнейшим охуеванием.

Потому что игрушка в его анусе совершенно неожиданно активно завибрировала, принявшись отчаянно биться о пышущую нервными окончаниями простату.

Гук перевел свой охуевший взгляд в хитрые и абсолютно бесстыжие глаза своего парня. А затем в истоме закатил глаза. Его голос надломился, приобретя хриплость и отчаянную тягучесть. В то время как улыбка на лице Кима стала еще шире.

— Я убью тебя, Ким Тэхен!.. — шептал в кладовой за кулисами Чонгук, пока Тэхен его обнимал, целовал, кусал, шарил по податливому телу руками, прижимал своим коленом горящий от напряжения член Гука. — Дай мне кончить... Дай мне кончить... — на надрыве лепетал Чонгук, который был уверен, что фейерверком взорвется здесь и сейчас, если этого в данную секунду не произойдет.

— Кончишь от моего члена в себе, — горячо шептал ему в ухо коварный искуситель по имени Ким Тэхен. — Не раньше, мое сокровище... Только когда я буду иметь тебя снова и снова... А ты будешь стонать и просить еще.

— Отец, — Чонгук кивнул, отчаянно надеясь, что у его развратного парня хватит ума не включать игрушку в присутствии его родителя.

Они с Тэ подошли к генкомиссару и уж слишком недовольному Бонхва. Рядом с ними уже стоял Хосок.

— Поздравляю с первым местом, — отец кивнул на награду в руках своего младшего сына.

— Это всё Тэхен, — тут же сказал Гук и кивком головы указал на своего парня. — Это он уговорил меня принять участие.

— Ага... — достаточно пресно согласился отец. — Я был удивлен, что ты настолько расчувствовался на словах о беспрекословном служении полиции.

Тэхен постарался при этом скрыть свою усмешку.

— Да, я такой... — пробормотал Чонгук, осознавая, что именно на этих словах в его заду радостно заработала вибропуля.

Хосок в это время размышлял о том, что нужно будет сменить количество визитов к своему психологу с четырех до пяти, а то и до шести дней в неделю.

— Чонгук, — продолжил отец, — завтра Рождество. Твоя мама собирается испечь какие-то сладости, — он с намеком кивнул, давая понять, что именно это будут за десерты. — Мы ждем тебя завтра у нас. Хосок-а тоже будет.

Тэхен не двигался и никак не реагировал на слова генерального комиссара. А Чонгук, бросив на него долгий взгляд и показательно при этом улыбнувшись, сказал:

— Извини, папа. Но у нас на завтра другие планы.

— И какие же? — нахмурился отец. — Вы ведь остановились в гостинице, ведь так?

— Да, — кивнул Чон. — В очень хорошей гостинице.

Генеральный комиссар нервно куснул губу.

— Я... Мы с твоей мамой ждем и Тэхена тоже... — он подарил Киму максимально кислую улыбку.

"Ох, не притворяйся отец, — подумал Гук. — Тебе же нравится Тэхен".

— Но, — тут же быстро добавил генкомиссар, чтобы часом не потерять свою репутацию сурового родителя, — ночевать вы будете в отдельных комнатах.

— Извини, отец, — повторил Гук, бросив еще один откровенно нежный взгляд на своего парня. — Как я уже и сказал, у нас другие планы.

— Хорошо! — прошипел генкомиссар. — Мы ждем вас вдвоем, и вы можете ночевать в одной спальне!..

— Мы будем! — тут же просиял Чон.

Намджун ждал их поодаль, чтобы ликующе перехватить у Чонгука его приз.

— Это первая награда нашего участка, за весь период его существования!.. — с придыханием проговорил он, горящими глазами разглядывая статуэтку. — Поставим ее в моем кабинете!

Напарники переглянулись.

— Нам, — вспомнил Тэ, — мы останемся в Сеуле еще на один день — проведем время дома у родителей Гуки.

— Без проблем... — Намджун насмешливо показал награду своему конкуренту — суперинтенданту одного из столичных участков, и тот тут же возмущенно от них отвернулся. — Поменяетесь дежурствами с Кёнылем и детективом Квоном.

Убедили Нама замять дело патрульного Юна Чонгук и унылый Квон.

Гук потом постарался объяснить изменение своего решения Тэхену.

— Я много думал об этом... Меня воспитывали по черно-белой схеме. Отец всегда говорил, что полутона ведут к анархии и беззаконию. И в жизни я старался поступать именно так — не искать отмазки, а всегда отвечать за свои поступки. И ждал того же от других. Но время, проведенное с тобой, заставило меня усомниться во многом — в том, что раньше я считал железобетонными постулатами... Сейчас я всё больше склоняюсь к тому, что нужно думать о причинах и следствиях того или иного поступка... Поэтому мне кажется, стоит начать учиться различать полутона. Уверен, — он улыбнулся, — ты мне в этом поможешь.

А насчет унылого Квона, всё оказалось еще занимательнее.

— Детектив Квон, — объяснял Намджун Тэхену, — в своем участке — белая ворона. Его поэтому и отправили к нам — потому что не жалко было. Он был одним из немногих, кто в свое время не принимал участия в травле нашего участка. Недавно он пришел ко мне и попросил не увольнять Юн Кёныля и не отдавать его на съедение отделу внутренних расследований. Детектив Квон пообещал взять обучение Кёныля на себя и выступил гарантом, что тот больше никогда не поступит вразрез с клятвой полицейского. Так что мы договорились с шефом первого участка о том, что пребывание детектива Квона у нас расширяется на неограниченный срок.

— А что насчет тебя? Будешь ночевать в Сеуле или сразу после мероприятия поедешь домой? — поинтересовался у друга Тэ, пока тот облизывал взглядом с̶в̶о̶ю̶ ̶ Чонгука награду.

— Остаюсь здесь, — Намджун довольно хмыкнул. — Через пару часиков за мной заедет один офигенный гонщик, у которого, конечно же, давно стоило бы отобрать водительские права... Мы пообещали родителям Сокджина провести у них Сочельник.

Тэхен совместно с Чонгуком сумел найти запрятанные информатором Юнги материалы о деятельности организации Сато, и ее разрушением от первого и до последнего камня занимался выздоровевший и вернувшийся на службу Чон Хосок.

Именно он сумел заключить сделку с отцом Сокджина — подробные показания доктора Кима о своем сотрудничестве с Сато в обмен на полную неприкосновенность.

— Заедем по дороге обратно в Кванджу?.. — Тэхен в такси через одежду ласкал член Чонгука, пока тот несдержанно стонал, а водитель отчаянно делал вид, что он — великий слепой. И великий глухой. — Я обещал Чимину оценить его нового помощника.

— Да... — у Гука в голове и по всему телу взрывались фейерверки, потому что его парень продолжал при этом увлеченно крутить колесико в приложении руководства выбропулей, беспрестанно долбившей по простате уже откровенно плохо соображающего Чона.

— Чимин тащится от этого парнишки. Говорит, что собирается его усыновить. И мне почему-то кажется, что это — не фигура речи, — задумчиво отметил Ким. — Хотя мальчик так еще пока и не произнес ни одного слова. Но, думаю, его молчание ненадолго.

— Да... — жалобно прохныкал Чонгук.

— Приехали! — излишне радостно объявил таксист, паркуя возле гостиницы с бешеным визгом свою машину в лучших традициях стритрейсинга.

— Еще немного... — обещал Тэхен в лифте висящему на нем и скулящему от постоянной стимуляции Гуку. Он сжал его умоляющий о внимании и ласке твердый, колом стоящий член, вырывая благодарный протяжный вздох из губ Чона.

А затем уже в их номере, забросив ноги Гука себе на плечи, с глухим стоном погружался в его пышущее жаром нутро, в отлично разработанный игрушкой вход. Было охуительно тесно и сладко, его член бешено пульсировал, обласканный горячим и радушным приемом. А Тэ неотрывно наблюдал за быстро сменяющимися эмоциями на лице Чонгука, почти сразу после этого громко и обильно кончившего.

Пока Гук приходил в себя после бешеного оргазма, Тэ лежал рядом, задумчиво подперев ладонью подбородок, и наблюдал за ним.

— Ты сиял... — сообщил он, как только к Чону вернулась способность видеть, слышать, мыслить и говорить. — Как самая яркая звездочка...

— Хочу на столе у суперинтенданта, — томно протянул Чонгук, эротично облизывая свои пересохшие от секса и страсти губы.

— Принято, — Тэ неотрывно следил за кончиком розового языка, скользившего по влажным и сочным губам. А отметивший это Чон расплылся в соблазнительной усмешке. — Я работаю над этим. Ты, моя звездочка, такой громкий, когда тебя дерут, что придется намного тщательнее всё продумать.

— А я тебя в туалете участка, — не унимался Гук, наклоняясь и скользя языком по его шее, скуле и пробираясь к любимым губам. Ким не мог сдержаться от стона, кайфуя от этого путешествующего языка — юркого, горячего и такого томного, что умереть не жалко ради этого.

— Только без юбочки! — всё же предупредил он, забрасывая свою ногу на бедро Чонгука и притягивая его к себе еще ближе. — Я же не заставил тебя сегодня надеть кружевное белье.

— А может, я хочу? — лукаво заметил Гук и по телу Тэ прошлась сладкая судорога. Его пальцы вновь подобрались к всё еще пульсирующему входу и, помедлив, коварно ворвались внутрь. Чонгука выгнуло и он чувственно простонал, откидывая голову назад.

— Ну что, раунд номер два? — Тэхен в секунду оседлал его бедра, любовно поглаживая тренированное тело, коленом раздвигая чужие ноги и крепко вжимаясь в него.

Потом они лежали, изредка касаясь друг друга и хихикали, потому что настолько устали, что не могли решить, кто из них принесет из бара холодной водички.

— Я люблю твои глаза... — прошептал Тэхен. — Люблю твои губы... Люблю твои руки... Я... — на вдохе он сделал совсем невесомую паузу, — люблю тебя.

Чонгук от неожиданности застыл и некоторое время даже не дышал... А затем благодарно прикоснулся кончиками пальцев к его щеке.

— Я тоже тебя люблю.

Тэ облегченно выдохнул, на его лице расцвела счастливая улыбка, а с груди будто рухнул многотонный груз.

Они еще крепче обнялись, но их негу прервало жужжание телефона Тэ.

Он нехотя взглянул на пришедшее сообщение, а затем поморщился.

— Айщ... На нас числится еще один висяк... Возвращаемся после Рождества и сразу же беремся за расследование.

— Что за дело? — мгновенно напрягся Гук.

— Дело о пропаже двух десятков кур. Мы с тобой, мой милый, — укоризненно проговорил Тэхен, выставив вперед указательный палец, — так и не довели его до конца.

Чонгук мило хихикнул.

— Какой план, напарник?

— Организуем засаду! В крайнем случае, будем ловить на живца!

— Я прям вижу, — продолжал хихикать Гук, — как мы арестовываем койота или лису!

Тэхен с громадной нежностью смотрел на свою веселую звездочку.

— Я люблю тебя, — повторил он.

Чонгук улыбнулся.

— Я тоже люблю тебя. Навсегда.

💜💜💜