Праймс 8-11

***

А вот сейчас Джину резко стало как-то уже не смешно. Он таращился на брата и не верил, что тот на полном серьезе мог выдать подобную ересь.

— Ты выпил?.. У тебя какой-то дикий приход? Или ты окончательно сошел с ума? — бросил Сокджин, с неудовольствием глядя на Джуна.

Вообще Намджун, как тот доберман, всегда начеку — и ему кажется, что в этот раз он не пропустит угрозу. Но всё-таки должны же быть хоть какие-то рамки в его вечных поисках грозящих семье опасностей!

Но Джун, тем не менее, смотрел на него в ответ абсолютно невозмутимо. Как будто был готов к любой, даже самой худшей реакции на свои слова. И будто у него были какие-то неопровержимые доказательства. Несгораемая база для его абсолютно абсурдного предположения. И Джин ощутил, как что-то неприятное расползается по всем его внутренностям. Какого хера сейчас лепит его брат?..

Намджуна же резко-отрицательно-негодующее поведение Сокджина никаким образом не смутило, и он продолжил — негромко, и даже с некоторой сочувствующей ноткой (сочувствующей — потому что сейчас он разобьет розовые очки своего брата. А розовые очки, как известно, бьются стеклами внутрь):

— Когда я был подростком или около того… — начал он, оглянувшись и убедившись, что в гараже сейчас они точно только вдвоем. — Подслушал, как родители ругались. Думал, они мои косяки обсуждали, поэтому и прилип к двери. У них какие-то свои тёрки были, семейные. Типа «ты меня не любишь, цветы не даришь…» и всё наподобие этого. В общем, обычное семейное дерьмо. И мама сказала: «Я простила тебя тогда, не заставляй меня жалеть о своем решении».

— И?.. Это всё? — Сокджин с откровенным раздражением глядел на брата.

— Она сказала еще что-то о четвертом сыне отца.

Джин с шумом выдохнул через нос. А вот это уже перебор.

Он схватил Намджуна за воротник его черной джинсовки — так, что та даже тоскливо затрещала — тут же ощутив твердые, будто камень, мышцы. Чёртов качок.

— Ты это только что придумал?

— Я тогда никому об этом не рассказал. Не хотел, чтобы ты или Тэхен-и мучились из-за этой истории. Из-за предательства отца. Из-за того, что он не такой правильный, как нам всегда говорили. А наша семья не настолько идеальная, как мы привыкли думать. Но много лет ждал, что однажды четвертый сын появится. Потому что о нем знают родители, потому что он не может не появиться. И вот в наш дом вошел он.

— Ты мне новую серию «Санты-Барбары» пересказываешь? — с неудовольствием поинтересовался Джин, отпуская из своей цепкой хватки куртку младшего брата, даже чисто гипотетически отказываясь верить в подобную хрень.

— Ну почему сразу «Санта-Барбара»? — не согласился с этим и даже возмутился Джун, который за много лет обдумал и обсосал эту историю со всех возможных сторон. — В мире восемь миллиардов людей. Из них половина — мужчины. И сколько из них, по-твоему, изменяют своим партнерам? До хера. И сколько детей рождается от таких связей? До хера. И сколько потом ищут своих настоящих отцов? До хера! А уж если папаша богатенький — тогда точно в сто раз чаще.

— Ты мог что-то не то услышать или не так понять. Ты сам сказал, что был еще незрелым. Они могли говорить о каких-то гипотетических ситуациях! Или вообще о чем-то другом, а ты из-за своей ненависти к отцу понял всё самым тупым образом!

— Тогда, Сокджин, — едва слышно произнес Намджун, отступая от Джина на шаг назад и ощущая ту самую тупую, хотя и застаревшую боль внутри, — я еще не ненавидел нашего отца.

Джин еще больше нахмурился (хотя, казалось, куда уж больше). Неужели это и есть тот самый ответ — почему Намджун просрал свою юность в драках, пьянках и гулянках, каждый раз доводя отца до всё более истеричного витка его бешенства?

— Если Пак Чимин действительно наш брат, — добавил Джун, — тогда отец изменял маме, когда она была беременна мной.

Сокджин при этом стоял и тупо смотрел на брата, а в его мозгах творилась какая-то отборнейшая хренотень. Или, скорее, имел место бешеный и сумбурный бразильский карнавал, где в жопу пьяные мысли лихо танцевали, бухали и увлеченно потрахивали друг друга.

— Ты сейчас так спокойно обвиняешь нашего отца в измене, в том, что он бросил своего ребенка, хер знает, в чём еще… — помолчав, проговорил Джин. — Вот только всё это — не о нашем отце. И у наших родителей прочный и счастливый брак.

Намджун издевательски хмыкнул. Он проводил взглядом Чонгука, который как раз пришел забирать Бана и Тана на прогулку, бездумно наблюдая за ним через небольшое окошко в гараже, прежде чем ответить:

— Ты всегда смотрел на нашего отца сквозь премилые розовые очочки.

— А вот ты всегда смотрел на него сквозь искривленные… — Джун просто пожал плечами, предпочитая на этот вопрос не отвечать. У них с Сокджином была разная юность — Сокджин учился, а Джун разбивал об кого-то костяшки; Джин глубоко уважал их отца, а Намджун его ненавидел. — Дай-ка суммирую, — после паузы сухо проговорил Сокджин, с трудом, но вернув себе свое обычное железное самообладание, отправив весь тот бразильский ебле-карнавал нахуй. — Ты считаешь, что Пак Чимин — сын нашего отца. И заставил меня поспорить, что я его… нагну?.. Ты совсем ебанутый?! — заорал он, уже не думая о том, что его крики могут привлечь внимание.

Губ Намджуна коснулась легкая полуулыбка.

— Если он действительно сын, тогда он по-любому знает об этом, потому что скрывает своих родителей. И он бы никогда не позволил тебе зайти дальше, чем можно зайти с братом.

Джин неверяще пялился на абсолютно безмятежного Джуна.

— Ты использовал меня… — медленно, будто сам не веря в свои слова, проговорил он. — Бросил кость и наблюдал, как будут разворачиваться события… Как я буду своими руками делать грязную работу. А сам только смотрел. И ждал…

— Ты перегнал мою тачку в свой отсек, — невозмутимо заметил Намджун, покачиваясь с носка своих туфель на каблук — туда и обратно. Ему не было жаль брата — тот сыграл нечестно, а в их семье играть нечестно было запрещено.

— Она ничейная! — прошипел Сокджин.

— Да. Но ты забрал ее себе. Так что… За всё надо платить. В курсе такого, нет?

— Знаешь… — старший брат тяжко выдохнул. — Иногда я удивляюсь, что мы с тобой — братья. Потому что ты — тупой, как пробка! — крикнул он. — Не проще было сделать тест на ДНК?!

— Во-первых, это незаконно, и отец узнает.

— Незаконно? — офигел Джин. — Так вот что тебя останавливало?

— Любая лаборатория требует согласие обеих сторон. Я проверял.

— Но, я так понимаю, пока ты проверял все лаборатории города Сеула, ты забыл, что учишься в университете Ёнсе — первой, МАТЬ ТВОЮ, медицинской вышке страны! У нас здесь целый медицинский кампус и 123 исследовательских центра! И твой старший брат раз в неделю ездит в кампус Вонджу проводить исследования! В лаборатории!

— Ты можешь сделать тест втихаря? — помолчав, спросил Джун.

— Да, блять! И ты просто нереально сказочный долбоеб, братишка!

Намджун, тем не менее, не расстроился подобному видимому упущению, а лишь безразлично пожал плечами.

— Но это всё равно не отменяет второй причины, по которой я решил подписать тебя на этот спор.

— И какой же?

— Ты пытался забрать мою тачку. И думал, что тебе так просто это сойдет с рук.

Но Джин отмахнулся от этого, так как сейчас его мозги были забиты совсем иным.

— Я не собираюсь играть в игры и мучиться, как ты, в непонятках. Я выясню правду. И если он наш брат — я тебя прибью за то, что ты заставил меня сделать. А если нет — тогда я тебя прибью за то, что заставляешь меня сейчас переживать это дерьмо. В любом случае тебе не жить, придурок!

Он стукнул Намджуна кулаком в плечо (очень больно, кстати, но больно было больше Джину, так что он разозлился еще сильнее, едва сдерживаясь, чтобы не потереть свой бедный пострадавший кулак), после чего в бешенстве выскочил из гаража. А тяжко выдохнувший Джун забрался в машину — ебаные курсы никуда не испарятся, и его присутствие на них обязательно. Они — одно из условий, выставленных ему отцом. Да, Намджун всё еще был на счетчике, и отец по-прежнему ему не доверял.

На самом деле для Джуна во всей этой ситуации приоритетным было одно: чтобы Тэхен-и не узнал о предательстве отца. Младший брат, как и Сокджин, искренне и по-детски верит, что их отец — примерный муж и самый лучший в мире семьянин. Сокджин заслужил битые розовые очки. Но только не Тэхен-и.

***

— Чон Чонгук.

Чонгук поднял голову от книги, которую как раз листал.

— Здесь.

Новый преподаватель скользнул по нему из-под опущенных на самый краешек носа очков внимательным взглядом и кивнул, но вместо того, чтобы продолжить перекличку, добавил, по-прежнему обращаясь к Чону:

— Останьтесь после окончания занятия. Хочу с вами пообщаться.

Удивленный, Чонгук кивнул. Пока продолжалась перекличка, он всё ждал, что преподаватель кому-то еще скажет остаться после пары, но этого не случилось. Что, конечно, было странным (Чонгук находился в стенах Ёнсе всего-то пару с лишним недель, и был уверен, что никому к̶р̶о̶м̶е̶ ̶К̶и̶м̶ ̶Т̶э̶х̶е̶н̶а̶ здесь особо не интересен). Но отчего-то новый препод захотел пообщаться только с ним и больше ни с кем.

Далее началась лекция, и Чонгук честно пытался сконцентрироваться на учебном материале, тем более преподаватель каким-то хером оказался в Чонгуке заинтересованным. Ну и еще потому, что у Чона не было лэптопа, в отличие от подавляющего большинства студентов (а туда автоматически транслировались слайды лекции), и многое надо было успеть записать в тетрадь или хотя бы сделать для себя соответствующие пометки — чтобы потом найти это в читалке или в сети.

Да, Чонгук хотел бы сконцентрироваться. Но не мог. Потому что в голове и перед глазами была только язвительная ухмылка блядского Ким Тэхена.

Ну а дальше…

Тэхен ухмыльнулся, окатив Чонгука насмешливым взглядом. И с иронией произнес:

— Извини, крольчонок, но ты пока что вне системы координат моего доверия. Сам, знаешь ли, виноват. Так что… Хочешь, чтобы доказал? Ну так… Убеди меня в этом.

И, всё еще посмеиваясь, ушел.

Так что да, паршивец Ким Тэхен таки его сделал.

Всё-таки отомстил.

Хотя, конечно, приятно было увидеть шок на его лице, который Ким не сумел скрыть, услышав это его: «Хочу».

Когда занятие закончилось, Чонгук, как и просил преподаватель, остался в аудитории. А тот указал ему в сторону своего кабинета, спрятанного в нише между проектором и большим белым шкафом.

И только когда они оказались в небольшом кабинете и Чонгук получил возможность лучше рассмотреть препода, он с огромным удивлением осознал, что тот, вообще-то, ему знаком!

Знаком этот взгляд, эти прищуренные глаза, эти четкие губы и даже непослушная прядь волос, всё норовящая упасть на глаза.

Возраст нового преподавателя — приблизительно в районе тридцати. Среднего роста, стройный, в строгом сером костюме, лакированных черных туфлях и тонких золотистых очках, удобно разместившихся на аккуратном носу.

Его черты лица действительно были очень интересными и необычными. Но, конечно, Юнги еще стоило поработать над своим умением прорисовки глаз, скул и в особенности — крыльев носа.

— Чонгук, — голос преподавателя хотя и был твердым, но разговаривал он негромко, поэтому приходилось прислушиваться и постоянно концентрироваться на том, что тот говорил. Возможно даже, что эта была одна из преподавательских уловок — для того, чтобы студенты не отвлекались и всё время прислушивались. — Я просмотрел дела всех студентов твоего потока и оказалось, что мы с тобой в одинаковом положении, — в ответ на недоумение в глазах Чона, добавил: — Я, как и ты — новичок, и пришел сюда в середине семестра. Для рабочей загрузки мне необходимо, чтобы хотя бы один студент занимался научной семестровой работой под моим руководством. Но так, как я только сейчас перевелся сюда, у всех уже есть свои научные руководители. Кроме тебя.

Чонгук кивнул, наконец-то услышав причину, почему его оставили после пары.

— Конечно… Без проблем.

Казалось, преподаватель немного удивился настолько быстрому ответу.

— Тебе всё равно по какому предмету писать научную? Ты уверен, что астрофизика — то, что тебя по-настоящему интересует? С третьего курса у тебя начнутся профильные предметы, и если ты уже знаешь, на чём именно собираешься сконцентрироваться, тебе лучше для научной выбрать тот предмет, который в будущем станет для тебя профильным.

Чонгук пожал плечами.

— Мне подходит астрофизика.

Но преподавателя всё еще не удовлетворял его ответ.

— Я просмотрел твое личное дело. И очень удивился подобной смене специализации, по сравнению с твоим прошлым университетом. Честно, подобной кардинальности решений в своей жизни я еще не видел. Почему естественные науки?

Чонгук крепче стиснул лямки рюкзака, прежде чем ответить.

С одной стороны ему было на руку то, что первые два курса, благодаря в основном общей для всех факультетов учебной программе, дают возможность определиться, чем ты хочешь заниматься в этой жизни. И при необходимости сменить не только направление, но и вообще специализацию.

У Чонгука в жизни именно так и получилось — ему пришлось менять специализацию, и он выбрал то, в чём более-менее шарил. Ну еще и потому, что обучение на факультетах естественных и социальных наук стоило меньше всего (всего лишь три с половиной миллиона вон за год). Социальные науки его не привлекали от слова «совсем». Так что простейшим методом исключения оставался лишь один доступный ему вариант.

Чон не знал, где он будет в следующем учебном году, но на всякий случай решил выбрать то, что в будущем он будет в состоянии хотя бы как-то потянуть (со стипендией или кредитами). Поэтому при переводе в Ёнсе указал именно факультет естественных наук. Хотя честно — и приблизительно не понимал, какой может быть его будущая профессия.

С другой стороны, отделение естественных наук Ёнсе включало в себя математику, химию, астрономию, физику, геологию-географию, атмосфер-климат, наномедицину… И разве он из подобного увесистого набора в итоге не сумеет выбрать что-то для себя? Так что, почему бы и не астрофизика?

— Я всё еще ищу себя. И так как первые два курса позволяют присматриваться, к третьему я хочу точно быть уверенным, какой именно дорогой мне идти. Так что, преподаватель Чон, мне вполне подходит астрофизика для научной.

— Хорошо… Тогда я перешлю тебе список возможных тем с моими личными пометками. Если у тебя будут вопросы — не стесняйся и спрашивай. Я дам тебе несколько книг, они помогут определиться с тематикой, способной тебя заинтересовать.

Пока преподаватель рылся в шкафу, перебирая книги, Чонгук продолжал с интересом изучать его лицо. И, кажется, в какой-то момент тот это осознал. Он бросил быстрый взгляд на своего студента.

— Почему вы настолько пристально смотрите на меня, студент Чон?

Чонгук смутился.

— Извините… Просто… Я видел ваши портреты. И сейчас сравниваю, насколько ваше настоящее лицо сопоставимо с ними.

— Мои портреты? — удивился его собеседник, поворачиваясь к Чону всем корпусом. — И где ты их видел?

— В скетчбуке.

— Серьезно?.. — еще больше удивился тот. — И кто же меня рисовал?

— Юнги, — произнес Чонгук, прежде чем прикусить свой язык.

Да… Не зря говорят, что молчание — золото. И Чонгук в очередной раз в этом убедился.

Потому что преподаватель Чон сначала побледнел, затем покраснел, и снова побледнел.

— Юнги?.. — еще тише, чем обычно, переспросил он, в абсолютной растерянности уставившись на своего студента.

Чонгук, сильно помедлив, всё же согласно кивнул.

«Бляяяять!!!» — в это время ебучими фейерверками взрывалось в его голове. И кто его тянул за язык?

— А где?.. Где ты его видел?

— Здесь, в Ёнсе…

— В Ёнсе?! — в непонимании воскликнул преподаватель Чон. — Но ведь он уже давно должен был выпуститься!

— Так он же… Он же в аспирантуре!

— Какая аспирантура?! Юнги ненавидит науку!

Чонгук четко осознал, что ему пора заткнуться. Он нихренашеньки не понимал, но подозревал, что с каждым новым произнесенным словом аспирант Юнги будет убивать его всё более изощреннее.

— Юнги сейчас в Ёнсе? — достаточно нервно задал препод ему еще один вопрос, и когда шумно сглотнувший Чонгук кивнул, сунул ему в руки книги, которые держал в руках, и выставил его за порог своего кабинета.

Растерянный Чонгук посмотрел на книги и тут же постучал в захлопнутую перед самым его носом дверь.

— Преподаватель Чон… Это книги по астрономии, а не астрофизике!

Но так, как ему никто не ответил и дверь не открыл, Чон, костеря себя на чём свет стоит, тяжко выдохнул и отправился на обед — большая перемена не настолько вообще-то и большая.

***

Так как Сокджин всю вторую половину вчерашнего дня провел за городом — в кампусе Вонджу — а утром уехал, даже не позавтракав, он был, мягко говоря, удивлен, когда в обед за их еще недавно печально одинокий стол прибыло пополнение — причем, сразу в тройном размере.

Сначала пришел Ли Джинки, и следом за ним — Чимин. Джин обрадовался, и на всякий случай окинул взглядом шумную столовую, но младшего брата не увидел. Вздохнув, он вернулся к своему салату с сельдереем и мускатным орехом, когда услышал над ухом насмешливое:

— Хённим, судя по твоему салату, тебя сегодня ждет… Хм… Отсос?

Сокджин молниеносно поднял голову, чтобы столкнуться с родными смеющимися глазами. Он подскочил на ноги и порывисто обнял младшего брата, пока на заднем фоне Джинки обижено бубнил, что Тэхен украл его шутку, а два раза повторенная шутка уже не смешная.

— Я не воспитывал тебя таким пошляком! — заявил Джин, отвесив брату легкий подзатыльник (очень легкий, чтобы не повредить его в кои-то веки сделанную укладку).

— Хённим, ты на тринадцатилетие подарил мне Камасутру, — хмыкнул Тэ, бросая на стол свою сумку и привычно садясь между Джинки и Чимином.

А еще — и этого Тэхен уже не озвучил — когда он осознал свою ориентацию, именно Сокджин, вооружившись обучающей литературой и подпиской на Pornohub, учил его с помощью созданных им самим слайдов делать минет. Неловко при этом было обоим.

Потом Джин, давно позабыв о своем обеде, счастливо пялился на Тэхена, который с полным ртом что-то доказывал Джинки.

Намджун всё это время невозмутимо продолжал есть, хотя и обменялся с Тэ быстрыми взглядами. Они друг друга поняли без слова: ссора — в прошлом, братья — навеки.

— Ну, что там по нашему делу? — спустя какое-то время негромко поинтересовался Джун у старшего брата, покосившись на Чимина, увлеченно принимающего участие в беседе с Тэ и Джинки.

Тот фыркнул, но так как Намджун вернул Тэхена, он решил его не игнорить.

— Я вчера до ночи сидел в Вонджу, — так же тихо ответил Джин. — Надо было бы, конечно, взять мазок изо рта, но пришлось довольствоваться волоском, оставшимся на расческе, и слюной со стакана в его комнате. Мой друг, заведующий лабораторией, сказал, что и этого хватит.

— Когда будет результат?

— Исследование вообще-то длительное, но мне пообещали в кратчайшие сроки. Ты, придурок, выгребешь от меня в любом случае. Но если он, — Сокджин посмотрел на смеющегося над какой-то шуткой Джинки Чимина, — наш брат, — одними губами проговорил он, — я тебя нахер убью.

Тэхен, между тем, поддерживая лившуюся за столом беседу, изловчился, чтобы незаметно посмотреть на стол неформалов. Но выяснилось, что посмотрел он не настолько незаметно, как ему изначально казалось, потому что он тут же впечатался во взгляд одного строптивого выгульщика.

И, как оказалось, тот был не только строптивым, но еще и наглым.

Потому что, поймав взгляд Тэ, он при этом… хмыкнул! А затем ухмыльнулся и с вызовом толкнул языком в щеку.

Тэхен быстро отвел глаза, в то время как на его лице застыло абсолютное непонимание. И ЧТО ЭТО, БЛЯТЬ, ЗНАЧИТ?

Поэтому, конечно, абсолютно логичным было выловить Чонгука, когда тот, отправив мусор в ящик, а поднос — на специальную стойку, вышел из столовки.

В отличие от первого дня здесь, когда кролик в прямом смысле слова сбежал от него, в этот раз он сам ждал Кима у выхода из столовой.

— Поговорим? — небрежно бросил Чонгук Тэхену, едва только в дверях показалась темная макушка и вызывающе красная футболка-поло с короткими рукавами. Ким Тэхен не изменял своим привычкам, освещая всё вокруг своим безудержно ярким образом и отменным стилем.

Тэ усмехнулся, с одной стороны поражаясь изменениям, произошедшим в выгульщике, с другой — наслаждаясь таким Чонгуком.

— Я так понимаю, ты собираешься меня убеждать? Настолько не терпится получить доказательства?

Чонгук пожал плечами, и Тэ, забив на следующую пару, которая должна была очень скоро начаться, повел Чона в одну заброшенную аудиторию на минус первом этаже, которую студенты называли местной «выручай-комнатой» — потому что, кажется, руководство кампусом давно позабыло о ее существовании. А вот студенты — нет.

Они зашли внутрь пыльного помещения, забитого сломанной мебелью и всякими-разными ненужными вещами, и Тэхен сразу же закрыл дверь на замок. В конце концов, неизвестно, какой оборот примет их беседа, но на всякий случай нужно быть готовым ко всему. И лучше, если во время этого «всего» им никто не помешает.

— Ну так?.. — он повернулся от двери, скрестив на груди руки. Чон стоял в паре метров от него, не отводя своего слегка вызывающего взгляда. Интересно, о чем он думает? Прочитать его сейчас было нереально.

Чонгук же медленно облизал свои губы. И проследил за взглядом Тэ, который, совершенно не стесняясь, бесцеремонно скользнул по блестящим от слюны губам. Сделал это Чонгук специально — чтобы увидеть эти полыхнувшие темным пламенем глаза. Чтобы ощутить, как тут же от этого взгляда прострелило жарким томлением в его члене.

— И что заставило тебя передумать? — задал интересующий его вопрос Тэ. — Весь такой непрошибаемо уверенный в своей натуральности… Прям на все миллион процентов. И вдруг это «хочу».

̶П̶о̶т̶о̶м̶у̶ ̶ч̶т̶о̶ ̶д̶у̶м̶а̶ю̶ ̶т̶о̶л̶ь̶к̶о̶ ̶о̶ ̶т̶е̶б̶е̶,̶ ̶д̶р̶о̶ч̶у̶ ̶т̶о̶л̶ь̶к̶о̶ ̶н̶а̶ ̶т̶е̶б̶я̶,̶ ̶т̶ы̶ ̶м̶н̶е̶ ̶с̶н̶и̶ш̶ь̶с̶я̶ ̶в̶ ̶о̶т̶б̶о̶р̶н̶о̶й̶ ̶и̶ ̶с̶а̶м̶о̶й̶ ̶г̶р̶я̶з̶н̶о̶й̶ ̶п̶о̶р̶н̶у̶х̶е̶,̶ ̶с̶м̶о̶т̶р̶ю̶ ̶н̶а̶ ̶т̶е̶б̶я̶ ̶и̶ ̶у̶ ̶м̶е̶н̶я̶ ̶в̶с̶т̶а̶е̶т̶,̶ ̶д̶а̶ж̶е̶ ̶с̶е̶й̶ч̶а̶с̶ ̶м̶о̶й̶ ̶о̶р̶г̶а̶н̶ ̶о̶ж̶и̶л̶,̶ ̶д̶о̶с̶т̶а̶т̶о̶ч̶н̶о̶ ̶б̶ы̶л̶о̶ ̶п̶о̶д̶у̶м̶а̶т̶ь̶ ̶о̶ ̶т̶о̶м̶,̶ ̶ч̶т̶о̶б̶ы̶ ̶т̶р̶а̶х̶н̶у̶т̶ь̶ ̶т̶е̶б̶я̶ ̶н̶а̶ ̶т̶о̶й̶ ̶с̶л̶о̶м̶а̶н̶н̶о̶й̶ ̶п̶а̶р̶т̶е̶.̶

— Интересно стало. Почему тогда на тебя повелся. Я ведь натурал, — добавил Чонгук, и Тэхен ухмыльнулся. — И собираюсь доказать с̶е̶б̶е̶ ̶ тебе, что то, что тогда произошло — абсолютная случайность. Возможно, интерес. Что-то необычное. То, чего еще не было. Может, желание поэкспериментировать. Но после того, как ты продемонстрируешь всё, на что способен, я смогу с полной уверенностью тебе сказать: «Ты меня не убедил. Я не гей».

Тэхен хмыкнул. Какой интересный план у выгульщика. Собирается с его помощью доказать себе, что он — натурал. Неприятный будет для него сюрприз, когда единственное, в чем он убедится — так это в том, что является б̶и̶с̶е̶к̶с̶у̶а̶л̶ь̶н̶о̶й̶ ̶ц̶ы̶п̶о̶й̶ стопроцентным геем.

Подумав, он подошел ближе к Чону, который, хоть и против воли, но сразу же напрягся.

Они стояли совсем близко друг к другу, и Тэ в который раз подумал, что Чон Чонгук очень красивый. Правда, отчего-то потерянный в этом большом городе и, скорее всего, очень одинокий.

Он наклонился к самому лицу Чонгука, чтобы затем медленно скользнуть губами по чужой скуле, бегло пробираясь крошечными поцелуями прямиком к мгновенно заалевшему уху.

— После того, как я продемонстрирую всё, на что способен, — прошептал он, касаясь своими мягкими губами чужой мочки, и от этого обжигающего шепота бешенные мурашки сумбурной толпой разбежались по всему телу Чонгука, — ты осознаешь одно: ты — гей. И знаешь, лучше понять это раньше, чем позже. Так что я предоставлю тебе уникальный шанс не просрать свою жизнь не теми отношениями и не с теми людьми… Хотя, знаешь, есть и минус… С этого мгновения ты всегда и во всех будешь видеть только меня. Потому что меня, выгульщик Чон Чонгук, не так просто забыть.

Тэ отстранился, а затем вжикнул молнией его штанов, чтобы без промедления коснуться через тонкую ткань белья чужой плоти. И Чонгук едва не застонал, настолько это было именно тем, чего всю последнюю неделю упорно требовало его тело.

— Давно секса не было? — сочувствующе произнес Тэхен, пряча усмешку. — Можешь не отвечать. Я же вижу, что у тебя сперма разве что ушами не идет.

А Чонгук и не собирался отвечать, отдаваясь своему не самому разумному с его точки зрения решению, но не имея ресурсов противиться самому себе. И давно похерив то, что прозвенел звонок и его пара у того нервного профессора уже началась.

— Ты будешь делать всё, как я скажу, — произнес Тэхен, с интересом наблюдая за тем, как Чон едва губы не кусал, настолько хотел отдаться ощущениям на полную, но продолжал упорно себя останавливать.

— Мне это не подходит, — тут же возразил Чонгук. Тэхен нахмурился и отнял от него свою руку. — Нужно стоп-слово, — быстро добавил Чон, который реально опасался, что Тэхен кинет его сейчас с этим болезненно ноющим стояком. — Если мне не понравится и я захочу прекратить.

Тэхен очень сомневался, что Чонгуку что-то не понравится, но всё же, немного поразмышляв, согласно кивнул.

— Ну хорошо, как скажешь… И какое же у тебя будет стоп-слово? — он немного пощекотал подушечкой большого пальца чувствительную головку, а затем легонько сжал пенис Чона ладонью.

— Праймс… — выдохнул Чонгук. — Мое стоп-слово — «праймс».

— Праймс?.. — задумчиво переспросил Тэ. Странное слово. Ну, а в принципе, какая ему разница? Пусть будет «праймс». — Только ты особо не злоупотребляй им, — предупредил он. — Иначе у нас с тобой ничего не получится.

Тэхен крепче сжал член Чонгука, и тот, закатив глаза и откинув голову назад, с силой толкнулся в ласкающую его руку. Тэ улыбнулся. А кролик всё-таки попался.

Чонгук закрыл глаза. Он снова и снова прокручивал в голове то, как Тэхен ему сегодня дрочил. Властно, жестко и блять, насколько же пиздецки охуенно...

Ни одна из девушек и рядом не стояла с тем, как делал это Ким — не быстро, не медленно, а именно так, как надо. Как будто Чонгук ласкал себя сам. Вот только это делал не он, и широкая ладонь с блядски длинными пальцами была не его.

Тэ с какой-то ленцой и видимой насмешкой низким и глубоким голосом, этим его приятным бархатным тембром мурлыкал какие-то пошлости, не отрывая при этом пытливых глаз от безудержно поплывших зрачков Чонгука, пока тот отзывался на каждое движение его руки шумными вдохами и редкими стонами.

Чонгук не противился и ни о чем не спрашивал. Он брал то, что Тэ сейчас ему настолько щедро давал. А Тэхену явно нравилось всё то, что происходило. Нравилось, что в эту минуту Чонгук был полностью в его власти. Но только Чон ни на секунду не сомневался, что однажды они поменяются ролями, и это Тэхен будет кусать губы и исступленно кончать, а он неторопливо и невозмутимо будет наблюдать за его раскаленным и абсолютно расфокусированным взглядом.

Чонгук пройдет этот странный путь — со своим внезапно вспыхнувшим влечением к другому парню. С тем, что сейчас не в состоянии на девушек даже посмотреть, гетеро порнуху не включает, грудастых дев с тонкими талиями и пышными бедрами не представляет, а думает только о том, как бы смачно он выебал Ким Тэхена.

Так что да, он поддастся соблазну, разберется со всем этим странным дерьмом, а потом обо всём забудет и вернется к своей обычной жизни и своим обычным предпочтениям.

Чонгук открыл глаза, почувствовав, что больше не один.

И вновь возле него стоял Ким Намджун, не смотрел в его сторону, а только безэмоционально наблюдал за своими резвящимися крошками.

Как почувствовал, блять, что Чонгук сейчас думает о его брате. И совсем не в благочестивой и максимально возвышенной манере. Полиция нравов, блин.

Сейчас еще спросит, нашел ли Чон того, кто назвал его брата педиком. Интересно, что бы он сделал, если бы Чонгук ответил, что это был он?

Еще более занимательно, как бы Ким Намджун отреагировал, если бы узнал, что как раз сейчас в своих мыслях Чонгук разложил его младшего брата здесь же и входил в него сразу одним махом и на полную, держась за те его эстетические ямочки на пояснице и лаская пальцами небольшую татуировку?

Да уж... Если бы он только не увидел то видео, если бы не осознал, каким Ким Тэхен может быть, когда сбрасывает одежду и отдается на волю своим ощущениям... Так и остался бы стопроцентным натуралом (нет).

— Как они сегодня? — поинтересовался Намджун, и Чонгук принялся подробно рассказывать об их с доберами прогулке и обо всех проказах Бана и Тана.

— Курсы закончились раньше? — спросил он Джуна, и тот как-то неопределенно повел плечами. На самом деле, Намджун тупо бросил учебу и вернулся домой, потому что мысли только о том лядском ДНК-тесте, который проводит сейчас друг Сокджина в лаборатории кампуса Вонджу.

И что значит это его — результаты будут скоро? Насколько скоро?

Джун как раз собирался подозвать доберманов к себе, как ему на телефон пришло сообщение от старшего брата. И там была всего лишь одна фраза: "Результаты у меня".

Он шумно выдохнул и постарался успокоить рвавшееся из груди в бешеном беге сердце. Ну, вот и всё. Сейчас всё и выяснится.

Только в эту минуту Намджун вдруг осознал, что сам намеренно оттягивал момент выяснения правды. Так как после этого обратной дороги уже не будет. Потому что он окончательно поймет, что был тогда прав. О том, что отец всю жизнь им всем врал. Что их за́мок построен из хлипкого песка вранья.

"Я еще на курсах" — отби́л он брату сообщение и подозвал к себе псов.

И вновь Тэхен удивил Чонгука, когда не вышел к нему после того, как тот вернулся с прогулки.

С одной стороны, теперь вроде у Чонгука и спрашивать ничего не надо, нервы ему трепать Киму больше не интересно. А с другой... А с другой как-то обидно. В универе возле пыльной сломанной мебели яростно надрачивал ему, сперму заботливо вытер своим платком, который после этого выбросил. А потом хмыкнул, молнией на штанах Чона вжикнул, в лобик чмокнул и ушел.

После того, как Чонгук, слегка обалдевший от всего, что произошло, выбрался из выручай-комнаты и поспешил на давно уже начавшееся занятие, он выслушал порцию отборнейшего яда от бесконечно нервного препода. Но, тем не менее, чувствовал при этом себя спокойно, умиротворенно и даже расслабленно.

Последние месяцы были очень... непростыми. Чонгук сжался внутри, будто пружина, и так и не сумел после всего произошедшего выдохнуть. Это напряжение въелось в него, стало частью каждой самой мельчайшей клетки его тела. Оно заблокировало, подчинило себе его эмоции, стремительно бежало по венам вместе с перегоняемой сердцем кровью.

И только в той пыльной комнате Чонгук впервые сумел вздохнуть спокойно, выплеснув бурлящую и разъедающую его изнутри энергию. Чего ему никак не удавалось сделать, когда он дрочил себе сам.

Да, паршивец Ким Тэхен был прав — у Чона уже приличное время не было секса. И разрядки, которая бы помогла расслабиться, тоже давно не было.

И кто знает, возможно, это и есть та причина, по которой его тогда в туалете настолько завел ни в каком виде не похожий на девушку Ким, насколько бы пьяным ни был тогда Чонгук? (нет)

Уже когда Чон закончил с псами и собирался уходить, лишь только тогда он заметил на тумбочке конверт, на котором четким почерком было выведено: "Выгульщику".

Чонгук хмыкнул и взял конверт в руки. Внутри он обнаружил небольшой отрывной листочек с указанием адреса и времени. Вместо подписи — нарисованная забавная рожица с кривоватыми глазами. Чонгук невольно усмехнулся. Видимо, Ким Тэхен нарисовал себя.

— Хенни-и-им! — послышалось у Сокджина над ухом протяжно-тоскливое. Он нехотя вынырнул из книги, которую как раз читал.

— Чего тебе?

— Дай код от своей квартиры.

Личные апартаменты Сокджину были оплачены из средств его трастового фонда, как будущему главе семейной компании. И хотя родители предоставили ему свое жилье с условием, что тот переедет туда только после окончания университета, Джин и сам не хотел никуда уезжать из семейного дома — здесь тепло, сыто, какие-то неизвестные приходящие эльфы еду готовят, вещи стирают, убирают, братья рядом — чего ему вообще спешить сваливать отсюда?

Сокджин с подозрением прищурился.

— И зачем тебе?

— Трахаться буду.

— Ты же помнишь о защите? — на всякий случай уточнил он, продиктовав код.

— Хенним, я сексом занимаюсь с пятнадцати лет.

— Ты говорил мне, что с шестнадцати!

— Серьезно? — Тэхен шкодливо ухмыльнулся. — Я соврал, — и пока Джин размышлял о том, ограничиться ему животворящим подзатыльником или хватит безмерно укоризненного взгляда, добавил: — О, и сообщишь родителям, что я ночую у Джинки.

И лишь когда младший брат выскользнул за дверь, Сокджин понял, что укоризненного взгляда явно было недостаточно.

Только поздно вечером у Намджуна закончились отмазки, почему он не может срочно зайти к старшему брату. Так что пришлось всё же к нему идти.

Да, возможно кто-то скажет, что он малодушничал. Но с другой стороны, Джун всё равно рано или поздно узнает правду. И он решил, что пусть это будет поздно.

— Ты! — прошипел Джин, едва увидел Намджуна. — Иди сюда, убивать тебя буду!

Джун вздохнул — Сокджин иногда бывает слишком экспрессивным. А Джин, между тем, вскочил на ноги, так, что едва не перевернул кресло, в котором до этого удобно разместился, и в два шага приблизился к хмурому Намджуну.

— Это тебе за то, что втянул меня в это дурацкое пари! — он треснул увесистым учебником по молекулярной химии Джуну по башке. — Это — за то, что задумал меня использовать! — еще один не менее болезненный удар. — И контрольный! За то, что наврал, что наш гость — это наш брат!

Третий удар оказался настолько ощутимым (молекулярная химия — реально тяжелая штука), что до Намджуна не сразу дошла информация. А когда дошла он, будто юный шуганный филин в ночи, уставился на в высшей степени разгневанного Сокджина.

— В смысле... не брат?

— Менее десяти процентов, придурок! Совпадений — менее десяти процентов! Ты —нереальный долбоеб! Пак Чимин и семейство Ким на разных полюсах совпадений в мире ДНК!

Но Намджун уже настолько крепко впитал в себя то, что их таинственный гость — стопроцентное доказательство предательства отца, что поверить в то, что это вообще-то не так, было очень непросто.

— Это... Это точно? — тщетно пытаясь запрятать бурлящее внутри напряжение, переспросил он.

— Давай еще, начинай сомневаться в науке! Которая существует дольше и глубже, чем ты, мудила!

Когда Сокджин немного успокоился, в ярости несколько раз пробежав вдоль и поперек своей комнаты, пока Джун, засунув руки в карманы своих серых домашних штанов, мрачно за ним наблюдал, он тяжко выдохнул и спросил:

— Что будем делать с пари?

— В смысле?

— Ты организовал его, потому что ты — долбоеб. Но сейчас вопрос с родством решился — его попросту нет. Что будем делать с пари? Кабриолет всё еще не разыгран. И всё еще, между прочим, плачет без моего тепла.

— Ты прав: кабриолет всё еще не разыгран, — сухо произнес Намджун. — А значит, пари будет продолжаться. На тех же условиях, которые мы определили раньше. Кто нагнет Пак Чимина — тому достанется Bentley. Из-за того, что я считал, что мы можем делить с ним одну кровь, я ничего не делал. Но теперь я буду играть по-крупному.

Сокджин издевательски фыркнул.

— Пока ты хуйней страдал, я зашел далеко вперед, братец. Поцелуй и уже 2:1. В мою пользу.

Намджун хмыкнул и стремительно вышел из комнаты.

Ему надо было хорошенько обдумать всё, что только что произошло. Так что Джун отправился на кухню, потому что его мозги требовали холодного пива и тяжелого рока в наушниках.

На кухне горел свет. Сначала Намджун увидел открытую дверцу холодильника, и уже хотел, матерясь, ее закрыть, как его взгляд обнаружил кое-что еще — чью-то выпяченную пятую точку на полу у холодильника.

Когда он кашлянул, привлекая внимание, пятая точка исчезла, а вместо нее появилось взволнованное лицо и полные паники глаза.

Джун молчал, безэмоционально разглядывая испуганного Чимина, пока тот не бросил отчаянный взгляд на пол. Тогда Намджун и увидел, что тот был весь усеян фиолетовым нечто, которое Чимин спешно пытался собрать в большую миску.

Черника.

И сам Намджун, судя по всему, уже успел наступить не на один десяток ягод.

Помедлив, он опустился на корточки и тоже начал их собирать, по-прежнему не говоря ни слова.

При этом исподтишка наблюдал за их таинственным гостем — за его быстрыми и суетливыми движениями, за плотно сжатыми губами, за небольшими колечками в мочках ушей, двигающимися точно в такт движений рук.

Чимин был в той одежде, в которой, видимо, спал — короткие, на вид мягкие шорты, открывающие худые коленки, и в кои-то веки не оверсайз футболка, мягко и изящно очерчивающая бока и талию. Видимо, перед сном захотел полакомиться черникой, а тут такое. Да еще и страшный волк его при этом запалил. Намджун внутренне сам себе усмехнулся.

Чим же, ощущая на себе чужой тяжелый взгляд, волновался всё больше. Из-за чего своими неосторожными движениями успешно раздавил несколько ягод, испачкав руки в фиолетовом.

А Джун продолжил лишенным эмоций взглядом наблюдать за ним. Он не был как Сокджин обходительным, или как Джинки — милым. Он был тем, кем был. И действовал так, как действовал.

Поэтому протянул руку, запутав свои пальцы в светлых шелковистых волосах, и притянул Чимина за затылок ближе, чтобы тут же без предупреждения впиться своими губами в распахнувшиеся от шока его.

Несколько секунд он сминал их, а затем отстранился, справедливо ожидая как минимум пощечины, оскорблений или слез, а как максимум — крика и отцовского гнева.

Вот только ничего не произошло.

Чимин глядел на него потрясенно, его пухлые, налитые красным губы, как и пушистые ресницы, мелко подрагивали.

А затем он сделал то, что полностью нокаутировало Намджуна. Он потянулся и сам его поцеловал, доверчиво прижавшись своими губами к его.

И каким бы ни был офигевшим Джун, он тут же, не теряя времени, прижал их гостя к себе крепче, куснув за мягкую нижнюю, забрался сразу глубоко языком в рот, лаская десна, нёбо, задевая чужой язык. Поместил свою ладонь на затылок Чимина, осторожно перебирая волосы, чтобы не спугнуть и не дать ему отстраниться.

А Чимин в ответ обнимал его настолько крепко, пачкая белую футболку Джуна в чернильном ягодном соке, что его руки уже практически начали неметь. Он цеплялся за одежду Намджуна, пока тот нависал над ним и, не разрывая поцелуй, скользил ладонями под легкую футболку Чима, крепко сжимая его бока.

Когда Джун всё же отстранился, всё это время держа в голове, что их могут запалить в этой безусловно компрометирующей ситуации, то тут же утянулся в омут лихорадочно мерцающих глаз Пак Чимина. Губы Чимина блестели от их общей слюны, грудь вздымалась быстро-быстро, дыхание было частым, а на обычно бледных щеках горел яркий румянец.

Мысли, стремительно сменяя друг друга, вертелись в голове Джуна.

Так вот в чём, оказывается, дело... Вот почему Чимин так реагировал на подкаты Джина.

Не тот брат оказывал ему знаки внимания.

Неожиданно Намджун вспомнил, что Чимин ни разу не посмотрел ему в глаза дольше двух секунд подряд. Он-то думал, что это оттого, что их гость его боится. Как, впрочем, практически каждый, кто с ним знаком или кто о нем слышал. И Джун давно привык к подобным рваным и непродолжительным взглядам. Кто же знал, что за этим волнением скрывается нечто другое?

Он нравился Чимину. Чимин его смущался.

Намджун спецом привлек Сокджина, так как был уверен, что их гость скорее клюнет на его красивого и статного старшего брата — ведь Джин нравился всем.

А дело оказалось значительно занимательнее.

Намджун наклонился, цепляя пальцами подбородок Чимина, и еще раз мягко поцеловал его в губы, в этот раз абсолютно не пошло. Он практически невесомо коснулся губами четко очерченной скулы, подрагивающего плотно прикрытого века. И теперь уже окончательно отстранился.

Потом они так же молча прибрались на кухне — во время их спонтанного поцелуя были раздавлены практически все ягоды и они оба безнадежно измазались в черничном соке. Фиолетовые разводы были даже на коленках Чимина.

После чего Намджун развернулся, чтобы уйти, но затем, слегка помедлив, вновь повернулся к их гостю.

— Я — плохой парень, ты же это понимаешь?

Чимин, глядя на него всё теми же мерцающими глазами, несмело кивнул.

Джун помолчал, а затем понимающе хмыкнул.

— Хорошего мальчика потянуло на плохих?

— Видимо, да, — негромко произнес Чимин, настороженно наблюдая за каждым его движением.

Намджун еще раз хмыкнул, и вышел из кухни, взяв курс на комнату старшего брата.

— 2:2! — сообщил он ему с порога и тут же захлопнул дверь. А Сокджин раздраженно закатил глаза.

***

Из-за того, что такси Тэхена застряло в пробке, он опоздал, и уже почти поверил, что Чонгук ушел, предпочитая его не дожидаться. Но выдохнул с огромным облегчением, когда всё же увидел Чона, поднимающегося с пола в коридоре возле двери в апартаменты Сокджина.

— Кто тебя пропустил внутрь? — хмыкнув, произнес Тэ, стараясь своей ухмылкой замаскировать неловкость от того, что он приехал практически на полчаса позже на встречу, которую сам же и организовал.

Чонгук предпочел не отвечать, так как был прилично раздражен — в какой-то момент он на полном серьезе решил, что Ким Тэхен попросту посмеялся над ним. Кинул с э̶т̶и̶м̶ ̶с̶в̶и̶д̶а̶н̶и̶е̶м̶ этой встречей.

Тэ быстро разблокировал дверь и отступил на шаг, приглашая гостя зайти первым.

Уже в квартире Чонгук, не отходя далеко от порога, поинтересовался:

— Ну, и зачем ты меня позвал?

Тэхен не сумел сдержать усмешку, скидывая свою отливающую синим кожанку и бросая ее на кушетку в гостиной:

— Ты аж сюда приехал и столько времени меня дожидался только чтобы об этом спросить?

Чонгук вмиг нахмурился и придвинулся ближе к входной двери, но Тэ уже понимал — если этот насупленный кролик решился сюда приехать, так просто отсюда он не уедет. В конце концов, апартаменты Джина находятся на приличном расстоянии от общаги, а уже вообще-то восемь вечера.

На самом деле Тэхен по дороге сюда усиленно размышлял над тем, как правильно выстроить свое общение с Чонгуком — тот постоянно выставлял наружу свои колючки (кто бы подумал, что у кроликов есть колючки!), демонстрировал абсолютную незаинтересованность и отстраненность, твердолобость, если хотите, как и то, что в любой момент готов без сожаления послать его нахуй и полностью прекратить их общение.

Но сегодня в выручай-комнате за всей этой показушной отчужденной мишурой Тэхен увидел кое-что еще. В тот момент, когда Чон кончал, когда обессиленно запрокинул голову и крепко зажмурился, он прочно схватил Тэхена за руку, как будто боялся, что тот его оставит. Что тот уйдет. И был в этот момент настолько хрупким и даже каким-то невесомо-призрачным, что Тэхену очень захотелось прикоснуться к его губам своими, здесь и сейчас стать его неотделимой частью, поймать в плен каждый судорожный и протяжный вздох, отдать ему всю свою силу, и взамен выпить до дна его. Но в итоге Тэ ограничился всего лишь легким и бесконечно целомудренным (на фоне того, что за мгновение до этого творила его рука) поцелуем в лоб и ушел.

— Ты настолько долго и упорно меня доставал, — фыркнул Чонгук, раздумывая над тем, насколько разумно он сделал, что вообще приехал сюда, потому что наглая ухмылка Кима охереть насколько его раздражала, — со своим "хочешь, докажу?" — спародировал он голос Тэ, — что мне реально стало интересно, чего ты там на самом деле можешь доказать. Хотя, подозреваю, ни на что особо ты не способен. Потому что и доказывать там нечего.

И вновь на губах у Тэхена расцвела та самая раздражающая Чона ухмылка, и он нараспев протянул, неспешно подходя к Чонгуку настолько близко, что, кажется, тот без труда мог поймать дыхание Кима:

— Ты, мой милый пушистый и испуганный кролик — охуеть насколько гей. Ну, ок... В крайнем случае — милейшая бисексуальная цыпа. Но я всё же ставлю на гея, — он приблизил свое лицо и куснул Чонгука за мочку уха, ощутив, как тот в мгновение ока напрягся, его тело, как струна, вытянулось и так и застыло. — Потому что, — прошептал Тэхен, — люди, которые ТАК смотрят на чужой член, автоматически исключаются из рядов натуралов, — он хмыкнул. — В ту же секунду. Я знаю, что тогда, в туалете, ты думал о том, как бы органично мой ствол смотрелся в твоей глотке. Как бы ты прошелся по нему своим горячим и жаждущим язычком. И насколько твои губы были бы опухшими и красными после того, как они снова и снова безжалостно растягивались бы вокруг моего члена.

— Неправда... — так же негромко проговорил Чонгук, но во рту пересохло от нарисовавшихся в его голове красочных и пошлых картинок. И он не мог поверить, что подобное на полном серьезе способно его возбудить. — Я трахну тебя и пойму, что мне это даже не понравилось.

Тэхен удивленно хмыкнул, секунду подумал, а затем неожиданно ловко отвернул Чонгука от себя, жестко уперев его щекой в стену, обеими руками сжав его запястья и прижавшись своей ширинкой к его округлому заду.

— Мне кажется, — тихо произнес он Чону на ухо, чтобы затем захватить зубами кожу на его шее и оттянуть ее. А после мучительно медленно лизнуть покрасневшее место языком, — ты что-то не так понял. Не думаю, что замена одной дырки на другую способна хоть что-то тебе доказать. И ты снова потом пропоешь мне, что представлял вместо меня какую-то девицу. Так что единственного, кого здесь выебут, — и снова сильный укус в то же место, а после горячий шепот прямо в ушную раковину: — это тебя.

— Праймс! — крикнул Чонгук, быстро выпутываясь из чужой хватки.

Тэхен закатил глаза, хотя нехотя и отступил в сторону от Чона на шаг.

— Ты обещал этим не злоупотреблять!

— Ничего я тебе не обещал!

— Мы еще даже толком не начали!

— Ты обслюнявил мою шею!

— Но тебе ведь понравилось!

— Нет! — соврал Чон, быстро касаясь пальцами шеи и стирая чужие следы. — И вообще, знаешь, я передумал!

Чонгук схватился за ручку входной двери, но застыл, когда услышал сзади небрежно-презрительное:

— Трус.

Чон рвано выдохнул, с шумом выпуская через ноздри воздух, а после стиснул зубы — настолько сильно, что они предупредительно скрипнули, и медленно повернулся. Ким Тэхен способен вывести из себя и святого. А Чонгук святым не был.

— Что ты сказал? — с тихой угрозой переспросил он.

— Кролик-трусишка, — насмешливо произнес Тэ, ничуть не испугавшись предупреждения, красными лампочками мигавшего в зрачках его визави. — Боишься посмотреть правде в глаза. И постоянно сбегаешь. С первой нашей встречи убегаешь практически после каждого разговора. Меня уже конкретно подзаебало наблюдать твой поспешно удаляющийся затылок. Я начинаю подозревать, что ты меня... Как бы это помягче сказать... — он хмыкнул. — Боишься. Или же что ты — трус. Ну, или и то, и другое.

— Бояться типа в красной кожаной куртке? — Чон фыркнул. — Тоже мне, бунтарь без причины. Ты много на себя берешь.

Но Тэхен ничуть не смутился подобной насмешке.

— Может, ты и не боишься, что я тебя побью. Но боишься, — он ухмыльнулся, — что я тебя соблазню. И тебе это понравится. И захочется еще. Еще и еще. Бесконечно.

— Бесконечно мне может хотеться только того, чтобы ты заткнулся. Мне кажется, я тебе говорил это раз двести. Но так и быть, скажу еще: ты мне не нравишься. И ты меня раздражаешь.

Тэ кивнул.

— Конечно. Именно поэтому свой пятничный вечер ты проводишь в чужой квартире хер знает где и со мной.

И прежде чем Чонгук успел выдать что-то еще более язвительное, он добавил:

— Я заказал нам ужин. А у хеннима должен быть хорошо упакованный бар. Мы оба застряли сейчас здесь. Ну, так что?

И очень в тему в этот момент послышалась резкая трель звонка домофона.

— Доставка, — сообщил Тэ хмурому Чонгуку, подходя к двери, чтобы впустить курьера.

Тэхен особо не был в курсе кулинарных предпочтений их выгульщика, поэтому взял то, что способно понравиться практически каждому — два вида пиццы (сытную баварскую с охотничьими колбасками и четыре сыра с вкуснейшим соусом Бешамель), несколько упакованных в мелкую тару закусок и мороженое с шоколадной крошкой.

А из реально отлично загруженного бара Сокджина достал сразу несколько бутылок — какой-то ягодный ликер, красное вино и ви́ски.

Они разместились в гостиной, почти молча поглощая пищу, подливая друг другу огненный ви́ски и переговариваясь практически ни о чем.

— Это неестественно, — неожиданно произнес Чонгук, и так как до этого они ничего такого не обсуждали, то Тэ, слегка удивившись, уточнил:

— Что именно неестественно?

— Пихать член в задний проход. Я гуглил, — нехотя добавил он.

Тэхен забросил в рот оливку, которую выковырял из баварской пиццы, и поинтересовался:

— Ты занимался когда-нибудь анальным сексом с девушкой?

— Ну.

— Что "ну"? Нахуя ты это делал? Это же неестественно. И секс, наверняка, был во время ее месячных. Нет? — Чон промолчал, и Тэ хмыкнул. — Это, между прочим, тоже "неестественно".

— У девушек вагина хотя бы предназначена для этого, — проворчал Чон, беря еще один (последний) кусок сырной пиццы. Вкусная, зараза.

Так странно, но за всё то время, что он живет в Сеуле, Чонгук впервые ужинал не один.

— Тогда зачем мужчинам дана напичканная нервными окончаниями простата? — резонно заметил Тэ. — Мне кажется, природа более сложная и изобретательная, чем многие хомо сапиенсы привыкли думать. И не забывай о таком крутом понятии как "эволюция". Развитие и качественное изменение — двигатель всего. Ну, типа, когда-то у нас были хвосты, а теперь вместо хвоста — копчик. Так что... Изначально природа создала вариант попроще. Потом она немного поразмышляла, пораскинула мозгами, покумекала и четко осознала, что ее размах как-то уж слишком мелковат. Чересчур много рамок. А это нереально скучно. Вот она и расширила свои же возможности, — на лице Тэхена промелькнула озорная ухмылка. — И создала меня.

И Чонгук тоже не сумел сдержаться, растянув свои губы в улыбке. Он прекрасно догадывался, что Ким Тэхен нравится буквально всем. Он легкий, веселый, смешной, забавный и н̶е̶р̶е̶а̶л̶ь̶н̶о̶ ̶к̶р̶а̶с̶и̶в̶ы̶й̶.

— Как ты осознал что ты... Ну...

Чон замолчал, и Тэхен после продолжительной паузы всё же сжалился, увидев его неловкость и продолжив за него:

— Гей? Любитель аппетитных упругих булочек? — он развратно подмигнул Чону и тот едва не покраснел от настолько явного намека — буквально полчаса назад массивный болт Кима по-хозяйски упирался в задницу Чонгука. — Сначала, конечно, не знал. Дрочил, как и все, на всяких красоток. И не догадывался, что может и должно быть по-другому. А однажды как-то втихаря перебирал коллекцию порнухи хена на его компе. А там, кроме всех прочих, были и видео с мальчиками. В общем... Включил для интереса. Сначала думал: что это за хрень?? Но продолжал смотреть. А потом меня как накрыло... Башню сорвало напрочь. Так яростно в своей жизни я еще не дрочил. Чуть из своего члена огонь не высек, — Тэ усмехнулся, но Чонгук не улыбался. Потому что это было именно тем, что случилось с ним ночью в душе общаги после просмотра видео, на котором Тэхен сидел на хрене своего омерзительного бывшего. И вроде видно было, что это охуеть насколько не девушка, и возбуждение в виде набухшего эрегированного члена Кима было налицо, но... Чонгук хотел, чтобы Тэхен сидел на нем, кончал от его члена внутри себя и надеялся еще хотя бы раз увидеть это бесконечно мечтательное выражение на его лице. — После этого порнуху с натуралами ни разу не включал. Вернее, включал, но себя уже не ласкал. Не вставляло, да и интересно больше не было... Мы все разные, Чонгук, — последнее предложение Тэхен произнес серьезно, и Чону эта серьезность тоже передалась. В конце концов, Ким Тэхен настолько редко демонстрировал свою глубокую и рассудительную сторону, что за этим обязательно что-то скрывалось. Как тогда, когда он убеждал его не относиться к Намджуну с предубеждением. — И мы созданы не под копирку. Есть только приблизительный эскиз, а дальше у каждого уже свой рисунок получается.

Возможно Тэхену легко было о таком говорить, потому что он давно своими извилистыми тропами этот путь прошел. Но всё, что у Чонгука сейчас было в голове — это отборнейшая и абсолютно безвкусная каша.

— Я это уже говорил тебе в выручай-комнате, — продолжил Тэ, внимательнейшим образом наблюдая за каждой мелькнувшей на лице Чона эмоцией, — но с подобным лучше разобраться как можно раньше. Чтобы не похерить свою жизнь. И не поиметь в дальнейшем свою душу. Я дам тебе возможность получить ответ на один очень важный вопрос. Кто ты.

После этих слов Кима Чонгук помрачнел еще сильнее.

Он не знал, кто он. С недавнего времени весь его мир перевернулся с ног на голову. И сам он теперь тоже живет будто вверх тормашками. Ему пришлось выбирать. И Чонгук не знал, правильный ли выбор он сделал. Аспирант Юнги был прав: бывают ситуации, когда правильного выбора попросту не существует. Есть просто выбор между одним дерьмом и другим. Между одной правильной вещью и другой правильной. Между одним долгом и другим.

— Так что вот мое предложение, — Тэхен, заметив сумрачное состояние Чона, подлил ему еще ви́ски и отдал свой нетронутый кусок сырной пиццы, переложив на его тарелку. — Срок — до конца семестра. Я покажу тебе настоящий секс и настоящее удовольствие, а не то недоразумение, которым занимаются натуралы. И после окончания семестра ты мне скажешь: убедил я тебя или нет. Ну, что думаешь?

Чонгук думал, что в это дерьмо вмешиваться не стоит. По-хорошему ему надо распрощаться с Тэхеном здесь и сейчас, оставить работу выгульщика доберов и взять пару смен официантом в одном из общепитов Ёнсе. Учиться усиленно надо, потому что естественные науки — это охереть насколько сложно. И постараться исправить все свои проёбы. Стать геем — это совершить еще один нереально огромный проёб, который по своим масштабам перечеркнет все предыдущие.

Поэтому да, ему надо подняться со своего места и распрощаться с Ким Тэхеном. А не медленно кивнуть, проговорив:

— Ну... Тогда давай... попробуем. Только если обманешь меня!.. — Чонгук не договорил, но взглядом дал понять, что шуток с такими важными вещами он не допустит.

Тэхен довольно хмыкнул, будто и не сомневался в решении Чона, после чего залез в правый карман своих кожаных брюк, достал две игральные кости и бросил их на стол. В ответ на недоуменный взгляд Чонгука, из левого кармана достал еще два кубика и снова кинул их на стол, и они разбежались и спрятались между блюдцами с закусками. После чего из нагрудного кармана достал еще одну кость, любовно чмокнул ее и тоже бросил на стол.

— Что это? — с явным неудовольствием поинтересовался Чонгук. Он постоянно ждал от Кима какого-то подвоха (и справедливо ждал!)

— Игральные эротические кости, — с готовностью пояснил Тэ. — Пять кубиков с шестью и двенадцатью гранями. Первые два кубика: Место + Поза. Следующие два: Действие + Часть тела. Ну и последний, пятый кубик — Желание. Бросать их можно в любой комбинации и в любом количестве. Главное — обязательно исполнять то, что там указано.

— Праймс.

Тэхен недовольно зыркнул на него.

— Что опять не так?

— Я только напоминаю, что у меня есть право вето. Если мне не понравится то, что я должен буду сделать, я им воспользуюсь.

— Слушай, а давай ты не будешь играть в недотрогу! Отныне у тебя есть только три права вето! Так что, мой милый выгульщик, используй их с умом.

Чон насупился, но всё же не возразил. Его заколебало, что Тэхен так просто кидался словами вроде "трус". Чонгук не боялся. Чонгук опасался. А это всё же разные вещи.

Тэ кивнул на кубики.

— Бросай.

Чонгук хмыкнул, помедлил, еще раз хмыкнул и, как бы сомневаясь (но ни хрена не сомневаясь!) и не отрывая своих глаз от смеющихся зрачков Кима, он, чтобы не брать кубики с нарисованными трахающимися телами, взял кубик с желаниями и бросил его на стол.

Они оба одновременно склонились над столом, чтобы прочитать выбитое на одной из граней игривым курсивом:

Тэ поднял правую бровь.

— Хорошее начало, — он довольно кивнул. — Начинай.

— Что начинать? — не понял Чонгук.

— Начинай нежно меня целовать.

И пока Чон охеревшим взглядом таращился на него, Тэхен довольно мило улыбался в ответ. Затем развел руки, как бы приглашая исполнить указанное на игральной кости действие.

Они стояли почти рядом, и Чонгук, стиснув зубы, потянулся вперед и быстро чмокнул его в губы.

— Ты же шутишь?.. — возмутился Тэ. — Давай, нормально нежно целуй!

— Это и был нормальный нежный поцелуй! — проворчал Чон, ощущая жуткую нервозность. — Теперь ты бросай.

Тэхен прищурился и некоторое время разглядывал Чонгука, демонстрирующего в этот момент абсолютную невозмутимость.

— Будешь должен, — в конце концов, сдался он. — Или заберу одну из трех твоих возможностей наложить вето. И ты вряд ли захочешь использовать его на подобную мелочь. Впереди, — он хмыкнул, — еще много всего гораздо более увлекательного.

Тэ выловил со стола первые три попавшихся на глаза кубика и, продолжая ухмыляться, с легкой ленцой бросил их на стол.

И Тэхен, и Чонгук, тут же с интересом прочитали на первых двух:

Третья же игральная кость после небрежного броска Кима плюхнулась в широкий низкий бокал Чонгука, наполненный дорогим выдержанным ви́ски Сокджина.

Поспешив заглянуть в него они увидели:

Тэхен выпрямился, даже не пытаясь скрыть свою широченную ухмылку. Он был любимчиком фортуны, что в очередной раз и было доказано.

Видимо, мать ее карма или что там движет этим вертящимся шаром, на котором они все застряли, жаждала продолжения зрелища. Она и попкорном запаслась, и кресло-качалку притащила, а тут такой облом.

Так что Тэхен, совершенно не смущаясь, взял бокал Чонгука и сделал глоток крепкого напитка, захватив в рот и плавающий там развратный кубик. После чего, обсосав его со всех сторон, медленно вытащил, с удовольствием чмокнул теперь уже его любимую игральную кость, и кивком головы указал Чону на стену.

А Чонгук смотрел на все его действия расширившимися глазами.

Не от смущения, не от злости, не от отторжения всего происходящего.

А потому, что ощутил сильную волну возбуждения, пробежавшуюся по его телу после этого: "Ласкай у стены... попку". После того, как Тэхен, не отводя своего порочного взгляда от его застывших в тщетно скрываемом предвкушении зрачков, обсосал этот блядский кубик, поласкав его напоследок розовым кончиком этого абсолютно бесстыжего языка. После того, как властно кивнул на стену.

Чонгук медленно, словно во сне, как будто не он руководил своим телом и своей волей, поднялся и подошел к стене в гостиной, и там в нерешительности застыл.

Он так и стоял и смотрел на Тэхена, пока в глазах Кима разжигалось адское испепеляющее нахрен всё живое пламя.

Если Чонгук будет настолько покорно и добровольно следовать его желаниям, он кончит только от одной мысли об этом и только лишь наблюдая за ним. А если при этом Тэхен еще и притронется к нему — точно сдохнет от передоза эмоций.

А Чон стоял и прямо, почти без смущения смотрел на Тэ, ожидая его дальнейших действий.

Тэхен с силой куснул себя за нижнюю губу, чтобы приструнить рвавшееся изнутри сжигающее всё под самый корень желание. Он хотел этого строптивого кролика с их первой встречи. Поэтому и доставал его.

Тэ, так же не спеша, поднялся со своего места, подошел к Чонгуку вплотную и, не разрывая их поединка взглядов, проделал это еще раз — резко развернул Чона к себе спиной, прислонив щекой к стене.

И Чонгук позволил ему это сделать.

Тэхен сглотнул, потому что покорность Чона сбивала, сшибала с ног покруче ви́ски, который они сегодня пили, похлеще самого термоядерного шота.

Он зажмурился, чтобы затем медленно провести руками по бокам Чонгука, залезть пальцами под его футболку и легонько ущипнуть.

Кожа у Чонгука гладкая, горячая и подрагивает, когда Тэхен ее касается.

Он продолжал мягко оглаживать бока, изредка пробираясь к хорошо подкачанному прессу (и Чон, ощущавший каждое такое касание тысячью горячих игл, простреливающих у него внизу живота и между крепко сведенных ног, хотел сказать, что это вне правил, заявленных игральной костью, но промолчал). А когда Тэ вытащил свои руки из-под его футболки, то вообще едва не попросил вернуть их обратно. Возможно, ему было легче смириться со всем тем, что сейчас происходило, потому что он ничего не видел, только ощущал. И мог не прятать свои эмоции — его полураскрытые в беззвучном стоне губы и расширенные от возбуждения зрачки видела только абсолютно безмолвная стена.

А Тэ, между тем, уложил свои большие ладони на оба его округлых и твердых полупопия и с силой их сжал.

"Их бы обнажить и искусать", — промелькнуло в его голове. Но он отогнал от себя эту шальную мысль. Не потому, что она ему не понравилась, а потому, что всему свое время.

То, как напрягся при этом Чонгук, только еще больше распалило Тэхена, и он принялся мять ягодицы, щипать их, проскальзывая пальцами между этими упругими булочками и касаясь напрягшегося члена и мошонки. И лившееся из уст Чона прерывистое и загустевшее дыхание было лучшей и самой возвышенной музыкой для меломана Тэ.

Поэтому, недолго думая, он притянул Чонгука за пояс к себе ближе, пока его шаловливые пальцы расстегивали замок на чужих джинсах. Рывком стянул к щиколоткам штаны и трусы Чона, и легкая попытка помешать ему в этом не стоила ничего — Чонгук, если бы хотел, оттолкнул бы его, избил, выпотрошил из него душу. Но он не хотел. И Тэ это отлично понимал. Так что эта робкая и жалкая потуга воспротивиться даже не учлась Тэхеном как что-то стоящее внимания.

А Чонгук, ощутив прохладу воздуха на своей обнаженной коже, едва бесконечно развратно не застонал. Всё внутри него орало, чтобы он ни в коем случае не показывал Киму, насколько это заводит его, в какой степени каждое, даже самое легкое касание, ощущается, как будто тот ему уже неистово дрочит, а не просто трогает и гладит.

Тэхен вновь накрыл своими ладонями подрагивающие ягодицы, ощущая чистейший, без каких-либо примесей кайф, касаясь голого зада Чонгука. Мать его, кто же создал эту красоту?? Округлые и твердые, а когда мнешь — так и пружинятся. А какие же красные следы на молочном белом остаются, после того, как ущипнуть! И вновь захотелось укусить, но Тэхен сдержался. Но не от того, чтобы не сделать увесистый шлепок по правой полупопке. И когда Чонгук на это действие напрягся и всхлипнул в стену, но не отстранился и ничего не сделал, Тэхен с силой шлепнул и по левой. Облизал пересохшие губы, жадно наблюдая за расцветающими яркими и соблазнительными алыми цветами на местах шлепков.

Чонгук, оттопырив свою задницу, дышал глубже и порывистее, всё еще возбраняя себе стонать, пока Тэ, продолжив касаться его кожи, скользил ладонью по внутренней стороне бедра, всё увереннее лаская и раздразнивая. Пробежался кончиками пальцев по шовчику, соединяющему анус и мошонку, уверенно и настойчиво поглаживая там, но оставляя, тем не менее, ствол Чона без внимания.

— У тебя охуенная жопа, — шепнул он ему на ухо. — Кости знали, что предложить. Зашли, так сказать, с козырей.

Чонгук лишь прерывисто вздохнул, потому что то, что должно было его возмутить и возможно даже, что разозлить и оскорбить, завело еще больше, терпким сиропом уверенно пройдясь по его поплывшим от желания мозгам. Он беспрестанно касался своим членом стены и от этого незначительного, практически невесомого трения от ощущений сходил с ума.

И следующее, что Ким сделал — это тихонько вжикнул молнией на своих штанах, достал давно уже налитый кровью и тяжелый от возбуждения член. Пришлось в очередной раз до крови прикусить губу, чтобы сдержать себя, и всего лишь провести влажной от истекающей соком головки между ягодицами Чона, не сделав ничего более.

Еще и еще раз. Он дышал так же тяжело, как и Чонгук.

Чон дернулся.

— Что ты... Чем ты?..

Тэхен не ответил, сглотнул и раздвинул ягодицы, проведя головкой по панически сжатой дырке. Осторожно, на пробу, трогал анус, наслаждаясь тем, как этот вход в рай сжимается и разжимается, тяжело пульсируя, ничего еще не понимая, но уже нуждаясь в заполненности. Он пачкал его своим членом, уже не скрываясь и плотно касаясь входа и даже имитируя вхождение и толчки.

В какой-то момент Чонгук подался своим задом на ствол Тэ, прогибаясь в спине и слегка покачивая бедрами. И честно — тяжело было в этот момент не наплевать на всё и не трахнуть эту оттопыренную попку.

Тэхен продолжал имитировать вхождение, и очень скоро Чонгук сильно задрожал, его бедра непроизвольно дернулись, живот поджался, он всхлипнул, зажмурился и обессиленно прижался лбом к стене. Его глаза жгло от влаги, прочно скопившейся в них и требующей выхода. Тяжело дышал и не понимал, какого хера, даже не допуская для себя права позорно при этом заскулить.

А Тэхен, между тем, обжигая своим горячим дыханием, прошептал ему на ухо:

— Ты кончил, даже не касаясь себя, потому что другой парень дразнил твой анус и почти запихнул в него свой член. Ты всё еще считаешь, что ты — не гей? И если позволишь...

Он несколько раз провел своим возбуждением между ягодицами Чона, продолжая раззадоривать собой эту сладкую дырку, после чего, быстро надрачивая свой член, спустил на всё еще подрагивающую после незапланированного оргазма задницу Чонгука, пачкая ее своей спермой.

Когда Чон, в конце концов, нашел в себе силы и повернулся к Тэхену лицом, его глаза были мутными и поплывшими. В то время как в зрачках Тэ всё еще плескалось никуда не девшееся возбуждение.

— Кубик сказал, что только ласкать... — пробормотал Чонгук.

— Так я и ласкал! — почти возмутился Тэхен. — Своим членом.

— Я обкончал твою стену.

— Всё норм. Это стена Сокджина, — Тэ ухмыльнулся. — А мы ему не скажем.

После того, как они приняли душ (по отдельности, хотя Тэхен и предлагал сэкономить Джину счет за горячую воду), переодевшись в домашнюю одежду Сокджина, Тэ предложил своему гостю побаловаться игрой в Playstation, протянув удивленному Чонгуку игровую консоль.

Чон, хоть и окинул Тэхена пристальным и задумчивым взглядом, консоль принял.

А Тэ хмыкнул.

— Это один из несомненных плюсов встречаться с парнем.

Чонгук немного неуверенно посмотрел на Кима. Потому что "секс" и "встречаться" — это, как бы, разные вещи...

Они увлеченно резались в приставку до самой ночи, успешно прикончив оставшуюся пиццу, мороженое и вино с ликером, пока Чонгук вдруг совершенно неожиданно не осознал, что уже давно за полночь, а общественный транспорт, вообще-то, курсирует по городу далеко не круглосуточно.

— Оставайся, — тут же предложил Тэ, верно интерпретировав мгновенно появившуюся растерянность на лице своего недавнего партнера по ласкам членом у стены. — Я точно буду ночевать здесь. А завтра с утречка и разъедемся. А можем и не совсем с утречка. В конце концов, суббота, не грех и поспать.

Чонгук задумчиво кусал губы, пока Тэ с интересом залипал на этом.

— Ты на своих колесах? — в конце концов, спросил Чон. Тэхен отрицательно качнул головой.

— У меня нет прав, — а в ответ на недоумение, тут же живо нарисовавшееся на лице Чонгука, лишь безразлично повел плечами. — Возьму такси или Джинки заедет, и подброшу тебя до общаги. Ну, так что?

— Только разные комнаты! — заявил Чонгук.

— Иногда ты бываешь таким забавным, — с улыбкой заметил Ким, даже не собираясь спать не в одной кровати с этим насупленным и постоянно ожидающим подвоха кроликом.

— Но футболку не дам снять! — почти прошипел Чон в ответ на попытки Тэ раздеться.

Тот только закатил глаза, но свой незапланированный стриптиз всё же не продолжил.

И как бы Чонгук ни переживал, что Тэхен притащит в постель эротические игральные кости и заставит их бросать, но тот утомленно завалился на подушки и почти сразу же вырубился.

Вначале Чон предполагал, что это может быть какая-то уловка (с Ким Тэхеном всегда следует держать ухо востро!), но по факту оказалось, что тот реально очень быстро и очень крепко уснул. Хорошо, хоть не храпел.

Чонгук еще немного поковырялся в своем телефоне, но затем, тоже утомленный этим неровным по своей эмоциональной шкале днем, выключил свет и почти сразу окунулся в липкий и удушающий сон.

Проснулся он раньше Тэхена. Сквозь занавески пробивались первые робкие утренние лучи, тут же оседая на всех поверхностях спальни Ким Сокджина.

Чонгук нехотя разлепил веки и, помедлив, повернулся к Тэ.

Паршивец всё-таки снял ночью футболку, и теперь светил полностью обнаженным торсом. Так что следующие пару десятков минут Чон потратил на то, чтобы самым внимательным образом рассмотреть спящего Тэхена.

Сейчас, пока Ким спал, его черты полностью разгладились. Исчезло это насмешливое выражение, эта вечно проскальзывающая язвительность, эта готовность в любой момент выкинуть какую-то проказу. Он выглядел намного моложе, намного юнее, еще изысканнее и еще прекраснее. Будто нежный, изящный и бесконечно одухотворенный ангел, сошедший с картин Боттичелли, Рафаэля или ожившая скульптура Микеланджело. Такое лицо и такое тело рисовать бы и рисовать, отбрасывая исчерченный мазками лист, чтобы начать всё по новой.

На ребрах, под сердцем, находилась изящная татуировка цветущего розового куста, где каждая из роз сплеталась с остальными.

Эти выпирающие под медовой кожей ребра будто были созданы для того, чтобы целовать их, оставляя там бесконечные фиолетовые засосы, соперничающие по насыщенности с чернилами выбитого под сердцем рисунка.

Иногда очень хочется поддаться соблазну. А Чонгук за последние дни будто разучился держать себя в руках и говорить себе "нет". Поэтому он подвинулся ближе к Тэ, наклонился и осторожно, едва ощутимо прикоснулся губами к этим цветам, нарисованным на безусловно самом роскошном холсте, который Чонгук только видел в своей жизни. Он захватил губами теплую кожу и какое-то время ее не отпускал. После провел кончиком языка по татуировке, и даже слегка засосал кожу, пока не почувствовал своими губами нетерпеливое шевеление. Он поднял взгляд и увидел, как нехотя затрепетали ресницы Тэхена, избавляясь от сладости недавнего сна.

Когда Тэ открыл свои затуманенные глаза, Чонгук выпрямился, но только для того, чтобы наклониться к самому его лицу, утопая в этой дымке нежности и мечтательности, всё еще плескавшейся в зрачках Тэхена, и коснуться его губ своими.

— Нежные поцелуи, — прошептал он. — Я задолжал тебе нежные поцелуи.

— И что? Ты тоже поцеловал его в щеку? — поинтересовался Сокджин, заряжая ружье. Это субботнее утро они проводили в загородном клубе для избранных сливок столичного общества, раскинувшегося на несколько акров в черте города.

Джин приезжал сюда часто, а вот Намджун этот напыщенный сброд терпеть не мог, поэтому если в прошлом вместе со старшим братом они наведывались в это место едва ли не каждые выходные, то за последний год Джун был здесь от силы раза три.

Этим утром он попытался пообщаться с Чимином, но оказалось, что тот уехал из дома даже раньше, чем Намджун вообще проснулся.

— Он постоянно куда-то надолго исчезает, — флегматично сообщил ему Сокджин, сидящий в удобном кресле на веранде в коротких домашних шортах, закинув одну голую ногу на другую, наслаждаясь утренней дозой кофеина и наблюдая при этом за беспечными бабочками, весело порхающими над небольшой ухоженной клумбой. В отличие от младшего брата, который интересовался их гостем исключительно только в разрезе возможного предательства отца, а больше никаким образом тот не был ему интересен, Джин все эти дни усиленно наблюдал за Пак Чимином. И да, не брат. Но он точно что-то скрывал — в этом Джуна его чуйка не подвела. — Сегодня вряд ли кто-то вырвется в нашем пари вперед. Так что... Поедешь со мной?

Намджун, поразмыслив немного, в итоге равнодушно кивнул. И теперь наблюдал за старшим братом, целящимся в мишени-тарелки, которые каждые сорок пять секунд выплевывала неугомонная метательная машина. И на его вопрос лишь буркнул что-то невразумительное.

— Он очень милый, — продолжил Джин после того, как задержав дыхание ровно на две секунды, плавно нажал на курок клубного гладкоствольного ружья, и дробинки раскроили летящую тарелку на множество осколков. — Реально милый. С ним понадобится много времени, пока доберешься хоть до какого-то серьезного действия. В школе я с девочкой встречался, — Сокджин задумчиво улыбнулся. — Только чтобы взять ее за руку, понадобились недели. А уж чтобы поцеловать... И с нашим гостем такая же история. Пройдет много времени, прежде чем он решится на настоящий поцелуй.

— Угу... — вновь пробурчал Намджун, пряча глаза.

Сокджин еще немного поупражнялся в стрельбе, ловко и безошибочно поражая каждую мишень, летящую со скоростью двадцать метров в секунду. И после каждого удачного выстрела довольно кивал сам себе.

Джун же отошел от брата, снял защитные наушники и отрешенно наблюдал за разлетающимися и безвольно падающими на землю ярко-оранжевыми осколками.

Ему, на самом деле, было удивительно, что он, как оказалось, нравился Чимину. Что между его безусловно блистательным по всем параметрам старшим братом и им их гость отчего-то выбрал его.

Так уж повелось, что обычно Намджуна не выбирали.

Джин был выдающимся, Тэхен — милым и ярким. Их все любили. И всегда выбирали именно их.

Возможно, это проклятие среднего ребенка, возможно, что-то еще.

Но вчера ночью на кухне, когда Чимин прямо и абсолютно без страха или предубеждения смотрел в его глаза этим своим чистым взглядом, у Джуна появилось ощущение, что впервые кто-то по-настоящему его увидел.

Да, Пак Чимин выбрал его. Вот только как бы он о своем выборе не пожалел.

Обедали они тоже в клубе, заняв любимый столик Сокджина у окна.

Джин очень любил смотреть через идеально прозрачное стекло на беспрестанно текущую за ним жизнь, и сейчас с удовольствием наблюдал за отчаянно трепыхающимися на ветру зелеными листьями, пока вышколенный официант лихо, буквально со скоростью света, сервировал их стол.

— Как поживают твои исчадья ада? — именно так Сокджин "ласково" называл Бана и Тана. Их антипатия была абсолютно взаимной — Джину не нравились псы, а псам не нравился Джин. Но все эти годы сосуществования в одном доме они сохраняли полный нейтралитет — не смотрели и даже не плевали в сторону друг друга, как будто второй стороны и вовсе не существовало. И такое положение вещей устраивало всех.

Намджун кивнул, отпивая из стакана глоток прохладной воды и откидываясь на спинку стула.

— Растут. На следующей неделе повезу их на медосмотр.

— Надеюсь, это просто выражение такое, и расти Люцифер и Сатана больше не будут? — на всякий случай уточнил Джин, так как эти два порождения преисподней с острыми клыками и хитрыми мордахами нехило уже так вымахали — до размера молочного теленка точно.

— Будут, — ухмыльнулся Намджун, чтобы полюбоваться на закатанные в раздражении глаза старшего брата.

— С удивлением осознал, — продолжил тот после своего показательного закатывания глаз, — что их выгульщик уже недели две, так точно не менялся. Это близнецы? Одного твоя нечисть съела еще в первую неделю, и теперь его заменил второй?

Джун хмыкнул, оценив шутку.

— Чон Чонгук. Неплохой парень. Бан и Тан его приняли. Это вообще первый человек кроме нашей семьи, кого они приняли. Для меня это даже как-то удивительно. И, кстати, кажется, он неплохо поладил и с Тэхен-и.

Сто процентов поладил — иначе как еще объяснить тот факт, что Тэхен только Чон Чонгуку рассказал о том, что его шантажировал Пак Лиён?

Надо будет позже рассказать Сокджину о том, что натворило это премерзкое чмо, чтобы тот был в курсе — вдруг они где-то пересекутся, и Джин, не зная ничего, начнет еще мило с этим уродом болтать.

А Сокджин, между тем, усмехнулся, понадеявшись, что у их самого младшего брата в его квартире вчера был отменный секс.

— Сокджин-и! Намджун-и! Рад вас обоих видеть!

Братья синхронно повернулись на звук.

Ча Джан Ми, один из давних партнеров отца, спешил к их столику, бросив своих друзей, с которыми, судя по их нарядам и инвентарю, собирался играть в гольф.

— Рад вас, мальчики, встретить! Намджун-а, а тебя я уже и не помню, когда в последний раз здесь видел! Бросил нас, стариков! — укоризненно добавил.

Джун вежливо улыбнулся, и вслед за старшим братом пожал партнеру отца руку.

— Ох, моя Соён так много о тебе говорит! — продолжил Джан Ми, обращаясь уже к Сокджину. — Только и слышу от нее: Сокджин-оппа такой красивый! Сокджин-оппа такой умный! Сокджин-оппа будущий председатель огромной компании!

— Она красавица, — с улыбкой произнес Джин, жестом приглашая собеседника присоединиться к ним за столом. Но тот принялся активно отказываться — его друзья уже в нетерпении поглядывали на часы и всячески сигнализировали, чтобы он поторапливался.

— Вы — пара, созданная на небесах! Уж поверь мне, мой мальчик, но мы с твоим отцом не могли быть более довольными, чем зная, как хорошо вы поладили друг с другом и насколько вы будете счастливы вместе! — Джан Ми заговорщицки подмигнул Джину и пару раз хлопнул его по плечу.

Когда он, еще минут пять поболтав, подарил каждому из братьев по широкой улыбке и откланялся, Намджун, поколебавшись, всё же спросил:

— Так всё уже решено? Вы поженитесь?

Сокджин безразлично пожал плечами, подливая в свой стакан еще порцию свежеприготовленного персикового фреша.

— В плане бизнеса — это выгодный брак. Так что не вижу причин отказываться.

Кроме того, если он женится, это обезопасит Тэхен-и от скорого брака в случае, если родители вдруг узнают о его не совсем традиционных взглядах на секс и любовь.

— Не понимаю я тебя... Я бы точно так не смог, — с сомнением глядя на брата, проворчал Намджун. Он вообще не понимал, как можно связать свою жизнь с человеком, который тебе особо даже и не нравится. Лучше уж с Баном и Таном всю жизнь прожить, чем непонятно с кем. — А если ты вдруг влюбишься, что тогда? — всё же полюбопытствовал он.

Сокджин усмехнулся с этой недовольной, но в то же время очень забавной мимики на лице Джуна.

— Я не влюблюсь, так что насчет этого можешь не переживать.

— Как ты можешь быть настолько уверен?! — воскликнул Намджун, возмущенный беспечностью брата. Ранее они подобные темы не поднимали. И вполне вероятно, что зря!

— Я не боюсь полюбить, — через небольшую паузу проговорил Джин, продолжив наблюдать за листьями за окном, — потому что я уже люблю. Так что... В принципе, мне всё равно, на ком жениться.

Сказать, что Намджун охренел — это ничего не сказать.

Он не был в курсе НИ ОДНОГО, даже малейшего увлечения брата!

— И кто это?.. Почему ты никогда мне об этом не рассказывал?! — почти крикнул Джун, уставившись на Сокджина самым тяжелым взглядом из всего своего мрачно-необъятного арсенала.

— Ты мне тоже о своих блядях не рассказываешь, — невозмутимо парировал Джин, кивая на противоположный конец зала. И тут же послышалось переливистое:

— Джуунии! — изысканная фея в мягком розовом костюмчике, состоящем из приталенной блузы и ультракороткой юбки, с улыбкой подплыла к их столику. — Давненько я тебя здесь не видела!

Кихо была постоянным членом этого элитного клуба, но приезжала сюда только для того, чтобы найти себе очередного престарелого папика с безлимитной кредиткой или же молодое крепкое тело — как у Намджуна, которое после секса еще и оплатит парочку ее счетов в бутиках Victoria's Secret или Dolce & Gabbana.

Джун, бросив недовольный взгляд на старшего брата, поднялся на ноги и чмокнул подошедшую девушку в щеку. После чего, наспех попрощавшись с ним, ушел с Кихо играть в теннис (что предполагало сначала понаблюдать за ее выглядывающими из-под короткой юбки трусиками, когда она как бы "случайно" будет очень низко наклоняться, затем трахнуть ее где-то, а после этого перевести на счет милой красотки какую-то сумму).

Сокджин, глядя вслед брату, расстроено покачал головой. Намджун спал только со шлюхами. Элитными, и косящими под светских львиц, но всё же.

И Джин брал за это вину на себя. Он слишком рано стал таскать младшего брата с собой по вечеринкам. Тэхен-и для него изначально был ребенком. А вот Джун стал его приятелем.

Когда это произошло — когда он заметил, что его брат встречается только с теми, кому потом платит за секс?

Сначала он думал, что это по молодости, что это пройдет. Но, судя по всему, оказалось, что не прошло.

Неужели это действительно связано с тем подслушанным когда-то разговором, который в итоге и перевернул весь его мир?

Сокджин не то чтобы был силен в психологии, но подобное впечатление всё же складывалось.

Он, не спеша, в одиночку закончил свой обед, решив в качестве послеобеденной релакс-терапии еще прогуляться по местному розовому саду.

***

— Нежные поцелуи, — прошептал Чонгук. — Я задолжал тебе нежные поцелуи.

Он склонился над Тэхеном, даря ему крошечные поцелуйчики — в щеки, в нос, в скулы, и самые сладкие — в губы.

Эти нежность и ласка рвались у него изнутри. Их очень хотелось подарить этому сонному, растрепанному и ничего не понимающему Тэхену, на щеке которого всё еще отчетливо виднелся след от подушки, а губы и веки были очаровательно припухшими после крепкого и, вполне вероятно, что захватывающего сна.

Чонгук не без удовольствия зафиксировал, как у того от его действий покраснели щеки и даже немножко кончики ушей.

Куда делся вчерашний язвительный ловелас, швыряющий секс-кости в бокал с ви́ски и едва не трахнувший его у стены, и почему сейчас Ким Тэхен и в реале похож на того самого Ангела, о котором еще пять минут назад размышлял Чонгук?

Тэ, наконец, включился, вплел свои пальцы в такие же растрепанные после сна волосы Чона, и его юркий язык проскользнул в рот своего утреннего соблазнителя. И член Чонгука отреагировал на это мгновенно, сладко заныв и настойчиво заявив о себе.

У Тэхена был утренний стояк, у Чонгука он как бы тоже имелся.

И вновь Чон удивил сам себя, когда его рука ну точно без его личного приказа пробралась к резинке пижамных штанов Тэ, чтобы затем без какого-либо колебания проскользнуть внутрь.

Возможно, ему опять-таки было проще всё это делать, потому что он ничего не видел, только ощущал. И в этом ничего плохого или какого-то не такого, неправильного, не чувствовалось.

Едва его пальцы прикоснулись к напряженной плоти Кима, тот глухо простонал, закрыв веки и откинув голову назад.

— Да... — прерываясь на бесконечно томные вздохи, бормотал он. — Делай это... О, да, мой крольчонок... Да!.. Быстрее, солнце... Ты просто пиздецки ахуенный... Ах... — пока Чонгук жадно вслушивался в эту мелодию глубокого и красивого голоса Тэ.

Не то чтобы он умел это делать, и не то чтобы он когда-либо касался чужого члена (на самом деле — никогда!), но, кажется, Тэхену всё нравилось.

Хотя в какой-то момент он открыл глаза и достаточно резко вытащил руку Чонгука из своих штанов. И не успел тот конкретно так обидеться подобному необъяснимому поведению (да, он неопытный в таких вещах и, мать его, Ким Тэхен мог бы сделать на это скидку!), как Тэ быстро стащил свои штаны, нетерпеливо отбросив их кончиками пальцев ног куда-то на пол, и прикоснулся к штанам Чонгука.

— Сними, — просипел он всё еще хриплым ото сна голосом.

И не сразу, но до Чона дошло — когда показался его стоящий по стойке "смирно" член, Тэхен соединил оба их стояка ладонью Чонгука.

— Теперь, — прошептал он, вновь закрыв глаза и откинувшись на подушку.

Ага, значит Тэ хочет, чтобы он доставил им обоим удовольствие одновременно.

Возможно, он слегка переоценивает абсолютно целомудренного в плане гейских утех Чонгука. С другой стороны...

С другой стороны Чон слегка расширенными (от шока, нетерпения и возбуждения) глазами, глядел на эти два члена в своей руке.

В общем, охренеть.

Он-то еще мгновение назад радовался, что ничего не видит, и поэтому вроде как: "Не вижу, значит, ничего и не происходит". А вот теперь, блять, происходит.

Большой. Толстый. Член.

Большой, толстый член Ким Тэхена, увитый, как канатами, крупными фиолетовыми венами и с широкой розовой подрагивающей от нетерпения головкой у него в руке. А еще он видит увесистую мошонку, в которой сперматозоидам (и судя по ее размерам, их там очень много!) уже давно как невтерпеж поскорее выбраться наружу.

Мозг Чонгука закоротило до такой степени, что он попросту тупо замер, продолжая пялиться на этот чужой пенис в своей руке, с какой-то дичайшей жадностью его рассматривая.

— Ну же!.. — нетерпеливо вскинул свои бедра Тэхен, не открывая глаз, но явно ожидая знатной дрочки в исполнении Чонгука.

Пауза становилась уже неприличной, и Чонгук понимал, что должен хоть что-то сделать, так как он уже какое-то время сидел с этими членами, как с букетом, в своей руке.

И тогда, осознавая, что еще немного, и Ким Тэхен примет его как минимум за человека с одной дополнительной хромосомой, который только и делает, что сидит и таращится на чужой хер, он сделал первое движение.

Неудачное, конечно. Потом еще и еще одно. Рассинхрон был ебать насколько непристойным. Члены выскакивали из руки, к тому же, насухую делать это было как минимум тупо. Тогда он попытался совершать движения двумя руками — и вновь как-то уж слишком кривовато.

У Чона в голове мелькнула беспокойная мысль, что так сильно в своей жизни он еще не позорился, и вообще-то, он может и лучше. Тем более, Тэхен всё так же лежал с закрытыми глазами, по голове его за корявую дрочку не лупил и никак не реагировал на его идиотский ступор и вялые попытки что-то сделать с их каменными и буквально молящими об оргазме членами. Чонгуку даже показалось, что оба члена смотрят на него как-то уж очень неодобрительно.

Тогда Чон крайне решительно взял себя в руки, разъединил их почти сплетенные стояки, быстро облизал свою ладонь, и вновь обхватил пенисы.

В этот раз получилось намного лучше. Осознав, что дело потихоньку спорится, он ускорился, принявшись двигать рукой быстрее, мысленно нахваливая себя за скорую, прилежную и усердную учебу и ставя себе авансом двенадцать баллов (ну, хорошо, одиннадцать). Из возможных ста.

Пока он им дрочил, в голове бегущей разноцветной строкой летала мысль: "Охуеть!.. Я сам это делаю... Своими руками! Мне не стыдно, не мерзко, не странно... Я хочу это делать... Я чувствую себя счастливым, когда делаю ЭТО... Я всё-таки гей!!"

Тело Чонгука пробирала приятная дрожь — потому что было пиздецки кайфово. И потому что Тэхен приоткрыл рот и из него выпорхнул первый чувственный и протяжный стон. А за ним еще, и еще один.

В этот момент он был настолько ломким, отзывчивым и чувствительным, плавно двигая своими бедрами, чутко уловив темп Чонгука, что Чон буквально подзавис на нем, околдованный этим флером чувственности и красоты. Разрываясь между ощущениями в своем члене и нарисованным чистейшим блаженством на лице Кима.

Чонгук чувствовал в себе эту силу — быть властителем ощущений и эмоций Тэхена. Делать его таким податливым, томным и хрупким. Таким же, каким он был на том видео. И от этого Чон испытывал окутывающие его тело охрененное упоение и восторг.

И когда Тэ кончал, Чонгук, уже окончательно осмелев, бесперебойно трахал своим языком его рот. После чего кончил сам, упав на голую грудь тяжело дышащего Кима. В головах у обоих была полнейшая пустота, тела плавились от легкости неги, пока солнечные лучи весело скользили по их горячим телам.

— Офигеть какое "доброе утро"... — пробормотал Тэхен, притягивая чужую макушку ближе к себе, чтобы сорвать еще один, теперь уже не сонный и более жгучий поцелуй.

Душ они снова принимали по отдельности, хотя Тэ всё еще очень заботился о счетах Сокджина за горячую воду. Но Чонгук был непреклонен — надо спешить медленно, решил он. Плюс к этому, он догадывался, что в ду́ше его таки могут лишить девственности, с упоением оттрахав его вчера почти что выебанную задницу, а к этому он точно был не готов.

Перед тем, как разъехаться по домам, Тэхен предложил вместе позавтракать, и Чонгук ничего не имел против этого. В конце концов, утро субботы, впереди еще целые выходные.

Но прежде чем выйти из квартиры, они еще минут пять зажимались у входной двери, лапая друг друга и неистово и очень грязно целуясь, будто сорвавшись со всех возможных тормозов.

Целоваться с парнем... необычно. Совсем не так, как с девушкой. С девушкой, даже с самой бойкой и самоуверенной, поцелуем всё равно руководишь ты. А с Ким Тэхеном это похоже на безумное и бесконечно огненное противостояние, где нет проигравших, и в выигрыше оба.

День способствовал прогулке, солнце светило, птички щебетали и все дела. Чонгук смеялся, потому что Тэхен рассказывал какие-то забавные истории буквально о каждом здании и месте, мимо которого они проходили.

Как-то в голове Чона неожиданно всплыла мысль, что он ни разу за последние месяцы не смеялся. А с Тэхеном это происходило очень естественно, с ним было легко, весело и комфортно.

Тэ привел Чонгука к зданию компании его семьи, так как апартаменты, в которых они провели эту занимательную во всех смыслах ночь, находились сразу рядом с ним — Джин должен был связать свою жизнь с компанией, и жилье ему подыскали на той же улице.

Позавтракать они решили здесь же — в милом семейном итальянском ресторанчике на открытой веранде, увитой декоративной зеленью.

— Можно вопрос? — проговорил Тэхен, уплетая омлет с беконом и ломбардийским сыром.

Вообще-то традиционный итальянский завтрак включает в себя корнет (или бриошь, или круассан) и чашку капучино или эспрессо. Но хозяева заведения расширили его, добавив классические утренние блюда вроде омлета, обязательных корейских каш и французских тостов. И Чонгук с Тэхеном заказали себе буквально всё меню — настолько утренние шалости вымотали обоих.

— Будто если я скажу "Нет", это тебя остановит, — сыронизировал Чон, втихаря даже от самого себя наслаждаясь этим неожиданно приятным и неспешным утром. Наблюдать за прохожими, рассматривать красивые высотные здания, поглощать вкусную пищу и видеть напротив себя увлеченно жующего "Мистера Краш Ёнсе". Интересно, как бы Хоши отреагировал, если бы узрел эту картину? Наверняка спросил бы, правда ли, что у Ким Тэхена красные трусы. Чонгук ответ знал, но Чонгук этим ответом ни с кем не поделится.

Тэ хмыкнул.

— Ну что ж... Здесь ты, конечно, прав. Так вот, мой вопрос: почему у тебя нет одежды?

Чонгук слегка нахмурился, так как в голове всплыла его идиотская доверчивость и ублюдок-таксист.

— Да так... Одна тупая история. Когда я приехал в Сеул, меня сразу же ограбили. На этом тупая история заканчивается.

Ох... Неприятно, конечно. На лице Тэ прорезалось сочувствие.

— А родные не могут выслать тебе твою одежду из дома?

Чонгук буквально распилил его надвое своим недовольным взглядом.

— Не могут, — мрачно буркнул он, всем своим видом давая понять, что обсуждение этого вопроса закрыто.

Тэхен кивнул. Можно было бы, конечно, и промолчать, но атмосфера всё же способствовала откровению, так что Тэ, вложив всё возможное вселенское понимание в свой голос, поинтересовался:

— У тебя какие-то проблемы с твоими родителями?

— Ну если то, что мой родной отец не хочет признавать во мне своего сына — это проблемы!.. — раздраженно бросил Чонгук, но тут же прикусил язык, злясь на себя за неожиданно вырвавшуюся из него откровенность, которая нахрен никому не нужна.

— Мне жаль... — пробормотал Тэ. У него не было каких-то очень больших проблем с родителями, и каждый раз, когда он слышал все эти истории о вечных бедах отцов и детей, ему становилось по-настоящему грустно.

— Могу задать ответный неудобный вопрос? — прервал его Чонгук, таким образом давая понять, что к предыдущей теме они больше не вернутся. И когда Тэ согласно кивнул, он спросил: — Почему у тебя нет водительских прав? У тебя какие-то проблемы с тем, чтобы различать цвета? Или...

— Мне не разрешено сдавать на права по решению суда.

Ох ты ж блять! Вот такого ответа Чонгук точно не ожидал!

— И что же ты такого натворил? — осторожно поинтересовался он.

Тэ слегка закусил свою губу, размышляя над ответом, проводил взглядом парочку с вертлявой собачкой на поводке, затем отпил из большой чашки немного приторный латте.

— Когда мне было семнадцать, я украл машину отца. Напился и всю ночь гонял пьяным за рулем по городу. Меня преследовали патрульные с мигалками. Я же с ними устроил такой себе стрит-рейсинг... Они меня не догнали — мне удалось ускользнуть. Потом в итоге въехал в небольшой магазин, разбил там всё... И сбежал с места преступления, оставив машину в магазине. Утром полиция заявилась ко мне домой, и меня арестовали.

У Чонгука глаза были — каждый с круглое и охеревшее блюдце. Так что Тэ даже усмехнулся, наблюдая за его реакцией.

— Мой отец... Он очень разозлился. В ярости был конкретной. Мог замять это дело — я же даже еще несовершеннолетний был. Но он решил меня показательно покарать — в назидание мне и моим братьям. Так что позволил, чтобы меня забрали копы и заперли в обезьяннике.

Отец был в нереальном гневе и если он настолько разозлился на Тэхёна, который, в принципе, особо никогда не причинял лишнего беспокойства своим родителям, то что было бы, если бы на его месте был Джун? Его старший брат после этого точно не выжил бы. И военная академия показалась бы ему милой сказкой.

Начиная со средней школы, Намджун успел отметиться буквально во всём — были и пьяные загулы, и курение, и травка, и мелкие кражи в супермаркетах, и гонки посреди ночи, и двойки и прогулы в школе, и бесконечные ссоры с отцом. На самом деле, было всё.

В конце концов, до крайности взбешенный отец выставил своему среднему сыну недвусмысленный ультиматум: либо он прекращает, либо его ждёт строгая военная академия.

И Намджун не прекратил.

Однажды ночью Тэ застукал абсолютно бухого хена в прихожей. Он проводил его в комнату, обработал ссадины и раскроенную бровь, и уложил спать. А утром — еще не было и семи — к ним заявилась полиция. Охуевший отец поднял с постели всех троих сыновей и выстроил их в гостиной, перед строгой парой полицейских, глядящих на всех троих будто на самых жестоких бандюганов. "Кто?!" — рявкнул отец. Намджун, не поднимая всё еще бухой головы, хмыкнул и открыл рот, но сказать ничего не успел. Так как Тэхен уверено выступил вперед и произнес: "Я".

Офигевший Сокджин, как и смертельно побледневший Намджун наблюдали, как на младшего Тэхен-и надели наручники, вывели из дома и посадили в патрульную машину.

Мама плакала, насупленный отец молчал. А Намджун неожиданно осознал, что он заигрался.

— И долго ты сидел?

Тэхен поморщился.

— Да нет. Всего пару дней. Такой себе воспитательный момент. Потом мне пришлось пройти общественные работы и оплатить штраф, который тоже надо было отрабатывать общественно-полезным трудом, так как я — несовершеннолетний.

— И как тебе было в тюрьме? — помолчав, поинтересовался Чонгук.

— Хуево. А как иначе? Точно не то место, куда хотелось бы вернуться.

Тот понимающе кивнул.

— И что, ты никогда в жизни не сможешь сесть за руль?

— Да нет... Я должен был сдавать на права в восемнадцать. После случившегося мне запретили это делать. Но в двадцать один, в мое полное совершеннолетие, этот приговор может быть пересмотрен. Так что жду не дождусь следующего года.

— Разве на несовершеннолетних надевают наручники? — спустя какой-то период тишины спросил Чон.

— На самом деле — нет. Это уже было требованием моего отца. Он хотел, чтобы я навсегда запомнил этот момент унижения перед моей семьей, полицией и самим собой.

Но, по сути, единственный, кто тогда чувствовал сжигающее его унижение — был Намджун.

Тэ, взяв чужую вину на себя, так никому правды и не рассказал — ни родителям, ни даже Сокджину или Джинки. Просто записал этот проступок на свой счет и продолжал с ним жить.

— Никогда бы не подумал, что ты способен на подобное, — пробормотал Чонгук.

Тэхен усмехнулся.

— В таком случае... Сюрпрайз, мазафака.

Далее они перешли к десерту, и Тэ начал рассказывать какую-то байку, чтобы сгладить не совсем приятную историю, когда Чонгук кивком головы указал на заезд к зданию компании семьи Тэхена.

— Это случайно не тот парень, который сидит с вами за столом в универской столовке?

Тэ тут же перевел взгляд туда, куда показывал его сотрапезник.

И действительно, из такси выбрался и теперь ждал, пока его пропустят внутрь, Пак Чимин. В голубых джинсах и белой объемной блузе, нетерпеливо постукивая по асфальту ногой.

— Ага, — негромко проговорил Тэхен, внимательно наблюдая за тем, как поднялся шлагбаум и Чимина пропустили внутрь.

Вскоре на телефон Тэ пришло сообщение, что Джинки, которого он попросил приехать, уже на месте и ждет их.

— Он — мой личный водитель, — с усмешкой сообщил Тэхен Чонгуку.

"Только ли водитель?" — сам себе задал вопрос Чон, наблюдая за мягким и нежным с виду блондином, сидящем за рулем быстрого канареечно-желтого Nissan.

Он отлично помнил, как они держались за руки в столовой. Почему-то у него мелькнула мысль, что они могут быть друзьями по сексу (или как там их называют?), ну или у них что-то могло быть в прошлом, но даже после окончания отношений они продолжили быть приятелями.

"Но меня это не касается!" — сам себе заявил Чонгук, стараясь погасить внутри это неприятное чувство, которое появилось, едва он подумал, что Тэхен после того, как отвезет его в общагу, будет кончать и от тонких пальчиков Джинки тоже.

Хотя, конечно, Джинки вел себя с Чонгуком очень мило. Он отпустил несколько шуточек о Тэхене, пока тот фыркал, пару раз поинтересовался у Чона, не сделать ли мощность кондиционера ниже и даже предложил ему мятные леденцы, которые купил из-за своего саднящего горла.

На все предложения их водителя Чонгук отвечал вежливым отказом и попросил высадить его возле заезда в Ёнсе.

— Но тебе же еще топать и топать до общаги, — нахмурился Тэ.

Но Чон был непреклонен.

— Всё нормально, я хочу пройтись. И у меня еще есть дела.

Он действительно хотел прогуляться, наслаждаясь этим неспешным и приятным майским днем.

— Ну, как хочешь.

Казалось, Тэхен был недоволен, но всё же махнул ему на прощанье рукой, не забыв хмыкнуть и развязно подмигнуть, как бы напоминая о том, что было между ними еще совсем недавно, и гремя пятью игральными кубиками в своем кармане.

Чонгук в ответ тоже хмыкнул и нырнул в студгородок, стараясь не думать о том, сколько всего на этих кубиках написано и нарисовано, и что кое-что ему придется исполнять, ведь праймсов-то у него всего три!

— Он тебе настолько нравится? — невозмутимо поинтересовался Джинки, выруливая со стоянки свою желтую акулу и даже не глядя при этом на Кима.

Тэхен, застегивая ремень, всем корпусом повернулся к нему с молчаливым вопросом на лице.

— Ты просто так старался. Переигрываешь, правда, немного в этого... — Джинки замолчал, подбирая идеальное слово, которое бы охарактеризовало то поведение, что он сегодня имел возможность лицезреть в исполнении Тэ за ту недолгую поездку в Ёнсе. — Мачо.

Тэ фыркнул, откинулся на сидении и прикрыл глаза.

Пока они добирались к дому Кимов, он представлял, как медленно он будет входить в Чонгука. Сначала Чону будет немного больно — пока член Тэ постепенно будет расширять это узкое, но всё же очень эластичное пространство. Затем, когда Тэхен войдёт полностью, он даст крольчонку привыкнуть к его размерам и к этим новым для него ощущениям, выйдет и загонит свой болт по новой, сразу же, с размаху упираясь в тот волшебный комочек нервов. И Чонгук закричит. И в этот раз уже не от боли. А потом и сам будет подмахивать своими бедрами ему навстречу, сам будет искать тот самый идеальный угол вхождения, самолично яростно будет насаживаться на его ствол. И кончать будет ярко и с громкими стонами, а может всхлипами или даже криками. Интересно, как стонет Чонгук? Пока что он не дал Тэхену возможности насладиться этим. Но Тэ и на секунду не сомневался, что стонет тот просто нереально охуенно.

А Чонгук только засыпая после заполненных учебой выходных вспомнил, что они так и не помыли стену и не поменяли постельное белье в квартире Ким Сокджина.

В общем, неудобно как-то получилось...

***

В понедельник зарядил дождь. В принципе, в это время такое бывает нередко — последний месяц весны частенько "радует" сеульских жителей затяжными дождями.

И в обеденное время в университетской столовой народу было еще больше, чем обычно — те, кто любили проводить большую перемену под нежным солнышком, вынуждены были довольствоваться четырьмя стенами столовки. Так что людей сюда набилось, как кильки в банку.

Намджун, которому не удалось за все выходные зацепить их гостя, впервые после их черничного поцелуя увидел Чимина только здесь.

Сначала тот всячески прятал от него свой взгляд, мило переговариваясь с Джинки (который с каждым днем бесил Джуна всё больше). Но потом всё-таки нашел в себе смелость посмотреть на буравящего его нечитаемым взглядом среднего брата. Посмотрел и улыбнулся.

— Мне кажется, я этот зачет не сдам, — проворчал Тэ, бросая свою сумку на стол и стаскивая мокрую красную кожанку. Хуевое занятие у бесконечно ненавистного препода.

Но стоило ему только, усаживаясь, перевести свой взгляд на стол неформалов, и встретиться с глазами Чонгука, как херовое утро перестало быть настолько херовым. Тэ едва сдержался, чтобы не подмигнуть ему. Ну, ничего, он поймает своего кролика после обеда. И, возможно, сумеет уговорить его на выручай-комнату.

Дрочку в их исполнении выручай-комната уже видела, а вот минета — точно нет.

Чонгук же всячески усмирял себя, чтобы не растянуть свои губы в улыбке — Тэхен был слишком умилительным. Он был мокрым и замерзшим, его волосы, как всегда, были в живописном, но крайне возбуждающем беспорядке. Как в то утро.

Чонгук всё еще помнил, какими вкусными были губы Тэхена, и как нереально сладко тот от его рук кончал.

Хоши что-то увлеченно рассказывал, но Чон его почти не слушал, поглощенный переглядываниями с Тэ. И он практически пропустил тот момент, когда к их столу кто-то подошел. Понял, что что-то не так, лишь боковым зрением увидев, что голова Хоши как-то неестественно дернулась.

Чонгук быстро повернулся к своему побелевшему другу, чтобы стать свидетелем того, как ему прилетел еще один тычок прямо в ухо.

— Совсем охуел?! — рявкнул он нависающему над Хоши придурку.

Тот, как будто только сейчас увидев, что его жертва за столом не одна, с насмешкой оглядел умолкнувших неформалов, а затем посмотрел на сжавшего кулаки Чонгука.

Хмыкнул, взял тарелку с супом Чона в руки, а затем с шумом харкнул в нее. И поставил тарелку на место.

В столовке стало тихо — оказалось, это заметили все. И, затаив дыхание, наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой: местный уеблан дал старт всеобщего буллинга над новичком.

Под скулами Чонгука заходили жесткие желваки. Он с шумом отодвинул стул и резко поднялся на ноги.

Тэ дёрнулся, но Намджун тут же схватил его за запястье, крепко его окольцевав.

— Ты куда? — хмуро поинтересовался он.

Тэхен перевёл быстрый взгляд на Сокджина. Лицо Джина было жестким.

— Не вмешивайся.