Праймс 16-18

***

Прямо над входной массивной дверью в административный корпус Университета Ёнсе выбит его девиз: "The truth will set you free". Правда тебя освободит.

Правда — очень забавное понятие. Ну попросту гулящая девка, которой невероятно легко вертеть, и имеют ее все, кому не лень. Потому что правда может быть разной. Смотря с какой стороны на нее посмотреть.

А вот истина — она одна.

Джин хмыкнул и забросил ногу на ногу, проведя кончиками пальцев по острой стрелке своих темных дорогих брюк. Он знал, что этот бой не выиграет. Но попытаться всё же стоило.

У кого больше ресурсов и влияния — правда того и победит. Но, кажется, в этот раз его правда слегка проигрывает свои позиции.

У Сокджина были личные счеты с преподобным Сонгом — как его называли иронично и за глаза. С деканом Сонгом, первым проректором, замещающим ректора Хвана, уехавшего на лечение за границу.

Был бы ректор Хван на месте, всё было бы по-другому. Но приходится иметь дело с его заместителем. Который его, Ким Сокджина, терпеть не может.

Они не раз цапались по самым разным поводам, Джин не единожды предъявлял ему претензии по поводу халтурного управления универом (вроде закупки плохих и неудобных кресел, спустя рукава проведенной последней олимпиады по физике, когда Ёнсе превратился в какой-то наполненный левыми людьми бордель, из-за чего участились кражи, или отказ заменить имеющиеся микроскопы на ультрасовременные, но ультрадорогие). Но больше всего декана Сонга выбесило, что ежегодный грант Кимов, который он планировал отдать своему племяннику, Сокджин в прошлом году выбил совсем для другого, никому не интересного студента.

Так что да, у Джина с преподобным Сонгом были свои счеты. И жаль, что из-за этого пострадает Тэхен-и.

— Радуйтесь, что я полицию не вызвал.

— Ну что вы, декан Сонг, — вальяжно протянул Сокджин. — Какая полиция на территории Ёнсе? Отродясь ее здесь не было, а тут вдруг из-за игр студентов и сразу копов. Как-то... Хм. Предвзято?

— Ударить беззащитного студента головой об стол — по-вашему, это безобидно?? — проректор даже не смотрел на безмятежно развалившегося в кресле визитера, предпочитая возмущенно расхаживать по кабинету ректора Хвана, куда сразу же после отъезда ректора перебрался Сонг. — На глазах у студентов и преподавателей! Это сняли на свои телефоны десятки человек!

Сокджин подумал, что Тэхен-и всё же вырос, как бы он ни хотел, чтобы тот всегда оставался милым ребенком.

— Назвать Кан Юджэ беззащитным — это как назвать беззащитной... хм, гиену. Вам так не кажется, декан Сонг? Вы ведь сами не раз выдвигали его дело на рассмотрение совета. А тут вдруг такая забота.

— Да, — пафосно заявил Сонг, — я на его стороне в ситуации, когда он — пострадавшая сторона. Разве перед законом не все равны?

Джин на это только улыбнулся.

И Сокджин, и декан Сонг прекрасно знали, что в нашем мире все равны, но кто-то всё же равнее, и так будет всегда. Потому что дело не в законе. Дело в людях.

— На один проступок Тэхен-и я найду, даже не напрягаясь, сто проступков Кан Юджэ. Так что если взвесить на весах Фемиды их провинности... Боюсь, Кан Юджэ победит с невероятно большим отрывом. Это первое правонарушение Тэхен-и за всё время, пока он учится в Ёнсе. Не думаю, что оно тянет на что-то большее, чем устное разовое предупреждение.

— А вы не думайте, студент Ким, — декан Сонг с удовольствием сделал акцент на том, что Джин — всего лишь студент, кем бы он там себя здесь не возомнил. — Отстранение на неделю с возможным продлением и вынесение дела на заседание совета попечителей Университета Ёнсе, который и решит дальнейшую судьбу вашего брата.

— Вы ведь знаете, — Сокджин, никак не отреагировав на его слова, улыбнулся, — что через четыре года я возглавлю корпорацию Ким? — он дождался раздраженного утвердительного кивка Сонга, еще раз улыбнулся и только потом продолжил: — И знаете, что я первым делом сделаю на этом посту? Нет? Так и быть, я вам расскажу. Я прекращу любое финансирование Ёнсе, отменю работу нашего фонда и ежегодные гранты и стипендии в университете.

— Вы этого не сделаете! — отрывисто бросил Сонг, с неохотой, но всё же поворачиваясь к студенту лицом.

— О, нет. Сделаю. Первым же своим решением. А знаете почему? Нет?

Он вновь улыбнулся и поднялся на ноги, деланно медленно отряхивая и собирая невидимые пылинки с чистых и идеально выглаженных брюк.

— Мне кажется, к тому времени вы надеетесь уже полноценно заменить ректора Хвана в этом кабинете. Плохое начало карьеры на новом посту, не находите?

Он окинул преподобного Сонга максимально высокомерным взглядом и вышел из кабинета.

Есть истина, и есть правда. Истина — то, как обстоят дела на самом деле. А правда — устраивающая тебя версия.

У каждого из них была своя правда, и каждый выставил на бой свою.

Сегодня ставка Сонга победила. Но это только сегодня.

Тэхен ждал старшего брата в коридоре, сидя в кресле для посетителей и гипнотизируя взглядом большие настенные часы.

Он находился здесь проклятый битый час. Шестьдесят, мать его, минут или сколько-то там, хер знает сколько, секунд безвозвратно вычеркнуты из жизни. Впору нацарапать возле этих часов: "Здесь было безжалостно и абсолютно бездумно убито время".

Сначала минут сорок декан Сонг хуесосил его, орал и визжал во всех известных миру тональностях и требовал полного отчета обо всех его действиях.

Но Тэхен молчал.

Всё, что во время этого бесполезного крика вертелось в его голове — только то, что Кан Юджэ получил слишком мало. И когда он после своего больничного вернется в универ, Тэхен тоже туда после своего отстранения как раз вернется. И Кан Юджэ не жить. Ему и его шавкам.

Юджэ не только как ебаная крыса из грязной подворотни напал на Чонгука сзади (в документах из больницы указана тупая травма затылка). И не только оставил свою жертву валяться без сознания на земле (опять же, в доках написано, что Чонгук был обнаружен случайными прохожими).

Кан Юджэ вдобавок ко всему еще и унизил его, полностью уничтожил его репутацию, выложив то видео в сеть. И теперь любая крыса уверена, что может подобное с Чонгуком повторить.

На весах репутация Чонгука и его нормальная дальнейшая жизнь в стенах Ёнсе.

Так что да, Кан Юджэ не жить.

Потом, в конце концов, разрешили зайти Сокджину, и хенним отправил Тэ за дверь.

И, казалось бы, Тэхену всё же стоило задуматься о том, что с ним будет дальше. Но теперь в мыслях сидело только то, поел ли Чонгук, уснул ли после его ухода, не болит ли у него голова и не забыл ли он выпить после еды таблетки.

На голову Кан Юджэ ему было абсолютно похер.

— Расскажешь?

Сокджин повернулся к младшему брату, разместившемуся на пассажирском сидении его тачки, с твердым намерением вытрясти из того всю правду. Но достаточно Джину было увидеть ТО САМОЕ выражение на лице Тэхен-и, он тут же отвернулся, уже зная, что тот ничего не скажет.

Такое же упрямое и замкнутое выражение, такие же холодные глаза и плотно сжатые губы были у Тэ, когда он кого-то защищал. В основном, Джинки.

Неужели всё дело в нем?

Сокджин, больше ничего не говоря, завел мотор, и вырулил со стоянки кампуса.

Ему пришлось пропустить два своих занятия, чтобы пообщаться с этой ящерицей — преподобным Сонгом, и отвезти брата домой.

Отстранение от занятий... Если отец узнает, им всем пиздец.

А отец ведь узнает. И после той истории, когда Тэхен-и пьяным разбил отцовскую тачку, публичное нападение на другого студента — это ебаная нереальная жесть. И предугадать последствия невозможно — отец всегда действовал так, что хрен поймешь, как он отреагирует и что у него на уме. Так что единственное, чего Джину пока удалось добиться от декана — это не уведомлять о случившемся родителей. Пока.

Если дело в Джинки, если Кан Юджэ тронул его друга (а видимо тронул, судя по поведению Тэхен-и), Тэ не отступится. В личной иерархии младшего брата, если не говорить о семье, сначала идет Джинки, и только потом — всё остальное.

У Тэхена есть этот ген — защищать тех, кто ему дорог. У Джуна это на уровне низменного инстинкта. У Тэ же — на уровне сердца.

Тэхен — открытый, яркий и солнечный человек. В нем живут невероятная внутренняя сила и доброта, которые он маскирует вечными смешками и юмором. Он умеет заботиться о других — но так, чтобы те не ощущали груз ответственности за это. С ним не бывает скучно или грустно — он обязательно поднимет настроение, развеселит, утешит, если надо. В нем действительно очень много света.

Они с Намджуном не такие. Они циничнее, мрачнее, более закрыты, менее доверчивы и поменьше отдают себя.

Отдавать себя — так, чтобы полностью и без остатка, доверяя спину и даже рискуя собственным благополучием — такое можно делать только ради семьи. Остальные должны еще заслужить подобное.

Тэхен же, в отличие от старших братьев, действует сердцем. Наверное, поэтому они с Намджуном настолько трепетно охраняют и защищают его. Чужое сердце поранить очень легко. И чаще всего люди не задумываются об этом, бездумно разбрасывая болезненно жалящие стрелы налево и направо.

А вот разбить сердце может только самый близкий, самый любимый. Кому удалось забраться тебе в душу, найти тот самый ключик в твое сердце.

Вон сам Джин живет с бережно собранными мелкими осколками собственного. Бережно собранное, бережно склеенное и запрятанное для остальных, открытое только для самых близких — мамы, папы, Намджуна и Тэхен-и.

А остальные еще должны заслужить.

***

Тэхен вернулся домой только по одной причине — чтобы выгулять доберов.

Во время прогулки Бан и Тан постоянно и крайне вопросительно поглядывали на него — типа, ты, конечно, прикольный, но где наш новый любимый выгульщик? Доберманы периодически всё еще иногда подшучивали над Чонгуком, но уже без фанатизма первой недели. А теперь вот вообще соскучились.

Тэ как бы тоже жутко соскучился, поскорей бы в общагу, к теплому и сонному кролику, под его искусно вылепленный бочок. А там можно и руки куда-то засунуть, что-то потрогать, где-то лизнуть, куда-то сладко так поцеловать.

— Ты же планировал собирать легион, — первое, что укоризненно бросил Джинки, как только Тэхен забрался в его машину после того, как выполнил все обязанности выгульщика, и доберманы, отужинав, остались преданно ждать возвращение Джуна после его курсов. — Так какого хера ты натворил?

— Некогда было его собирать, — проворчал Тэ, пристегивая ремень и откидываясь на сиденье. Он любил эту желтую акулу — в ней всегда было уютно. И это хорошо. Потому что, судя по всему, ему еще долго пользоваться услугами извозчика Ли Джинки...

— Я, кстати, погуглил, — проворчал Джинки. — В легионе от двух до десяти тысяч человек. Пехотинцы и всадники. Где ты их всех собирался найти?

— Оу... Серьезно? — Тэхен задумчиво куснул нижнюю губу. — Я вообще-то думал, что нас двоих хватит — ты будешь пехотинцем, а я — всадником.

— А почему это я — пехотинец?? — тут же возмутился Джинки, который не спешил заводить мотор и теперь негодующе пялился на него.

— Потому что я — старше. А старшим надо уступать место в седле.

— Идиот, — буркнул Джинки. — Так мы должны были с Кан Юджэ драться? И его уебанами?

— Получается, что да.

— Так какого лешего ты полез один?

— Это было уже делом чести.

— А в темном переулке нельзя было?

— В темном переулке нельзя было. Он отхлестал Чонгука публично. И въебать ему тоже надо было публично.

Джинки расстроенно покачал головой — уж если Тэ что-то втемяшит в свою башку, хрен это оттуда выковыряешь...

— Надо будет передать запись преподобному Сонгу, — Джинки наконец-то завел мотор, и знакомая каждому обитателю дома Кимов желтая акула мягко тронулась с места.

— Нахрена? — не понял Тэ. — Мы сами этого дятла отпиздим. Его и его шушваль.

— Отпиздить-то мы его отпиздим. Дело в другом. Его надо убрать из Ёнсе — чел реально опасен. Кан Юджэ надо привлечь к ответственности и он должен понести наказание за то, что сделал с Чон Чонгуком.

— Чонгук не согласится быть свидетелем, — сразу же отмел этот вариант Тэхен. — Я бы на его месте тоже не согласился.

— Ты хоть понимаешь, — со вздохом заметил Джинки, уже когда они выехали на прямую дорогу к универу, — что можешь попрощаться с водительским удостоверением? Если запись о нападении всё-таки появится в твоем личном деле?

Тэхен безразлично отмахнулся.

— Пфф... Был без него, еще побуду.

Джинки молчал.

— Надеюсь, твой Чонгук хотя бы наполовину осознает, насколько много он для тебя значит, — проговорил он, не глядя на Тэ. — А как же поехать к морю и встретить там рассвет? — напомнил ему Джинки.

— Ты меня отвезешь, — тут же ответил Тэхен, но в голове почему-то всплыла яркая картинка: он, нет, не с Джинки, а с Чонгуком вдвоем, штанины закатаны, ноги по щиколотки в тихо шуршащей нагретой за день воде, и смотреть, как над водной гладью лениво зарождается бледно-розовый рассвет. А потом до онемевших губ целоваться, сидя на капоте машины.

— Сегодня я ночую у тебя, — бросил Тэ, когда акула привезла его прямиком к общажным зданиям Ёнсе.

— Да я уже понял, — отмахнулся Джинки. — Иди.

Тэхен сразу со своей подушкой (которую захватил у коменданта, как и разрешение на ночевку), явился в комнату Чонгука и сообщил всем троим, что ночевать будет с ними.

В конце концов, нахрена им четвертая пустая кровать, если там не будет Тэхена?

Возражений принимать он не собирался, но в принципе, никто и не возражал им же лучше.

Чонгук, правда, попытался состроить независимую и абсолютно незаинтересованную гримасу, но Тэ его уже раскусил. Кролику нравилось его внимание. Он жаждал его. Но показать это открыто по каким-то причинам не хотел или не мог.

Они все вкусно поели — курочку и пиво, которые заказал Тэхен.

Чонгуку пиво было нельзя, поэтому он в основном обиженно куксился и в итоге рано уснул. А Тэ еще долго, но очень тихо переговаривался с ребятами.

Они оказались очень даже прикольными, так что уложились по постелям, когда было уже далеко за полночь, и когда была съедена вся курочка (плюс две дополнительные доставки) и выпито всё пиво (плюс три доставки).

***

— Кто он вообще нахер такой?

— И тебе привет, старший братец, — недовольно буркнул Намджун, которого Сокджин отвлек от чтения. Если раньше все вечера (как и ночи) он проводил вне дома, то теперь (опять же по договору с отцом) Джун практически постоянно торчал в родных стенах. Больше всего этому были рады его крошки, которые сейчас сладко спали на своих удобных индивидуальных спальных местах.

Джин с трудом пролез в узкую щель между дверью и Намджуном, так как тот отказывался отступать в сторону.

— Ты там что, дрочил? — раздраженно задал вопрос Сокджин, а когда Джун промолчал, лишь сердито фыркнув, удивленно поднял бровь.

— И на кого? — заинтересовался он.

— Чего приперся? — Намджун угрюмо кивнул на псов, и это было лучшим доказательством, что он ничего такого не делал. Ну не при крошках же!

— Кто он вообще нахер такой? — повторил свой вопрос Джин, зайдя в комнату и плюхнувшись на чужую кровать.

Он пришел к младшему брату, хотя обычно старался не нарушать его уединение. Но в этот раз он опасался, что кто-то может услышать их разговор.

— Хз. Какой-то мусор.

Намджун сложил руки на груди. Но гневался он не на Сокджина — на себя. Что допустил, чтобы вся эта ситуация вообще произошла.

Сокджин стрельнул в Джуна недовольным взглядом.

— Этот мусор обидел моего брата. Вывел настолько, что тот потерял над собой контроль. Я хочу, чтобы он заплатил за это. И мне похер, что именно он натворил. Он должен ответить за то, что сделал Тэхену.

Джину вообще было поебать — прав Тэхен в этой истории или нет. Он будет на его стороне и будет защищать его и рвать всех на куски за него в любом случае. Хотя, конечно же, прекрасно понимал, что если Тэ это сделал — значит, у него были самые веские причины так поступить.

— Я понял, Сокджин. Мне не нужны указки, — отбрыкнулся Намджун. — И без тебя знаю.

Этому Кан Юджэ — пиздец. И так понятно.

Он стал поперек дороги одному из Кимов. Даже сомневаться не приходилось, что студенческая туса уже успела вычеркнуть его из всех анналов истории и отпеть заупокойную мессу.

Но едва Джун выпер за дверь брата, и только вновь засел за книгу, как снова постучали.

— Я же сказал, мне не нужны указки! — рыкнул он, настежь распахивая дверь, чтобы увидеть на пороге застывшего Чимина.

Эти глаза, в которых сейчас плескалась паника и стремление сбежать из-за не самого радушного приветствия, Намджун хотел увидеть весь день.

Он, не медля, тут же втянул Чимина в комнату и запер дверь, разглядывая визитера особо мрачным взглядом и всё еще не отпуская из своей хватки чужую тонкую кисть.

Чимин соврал ему. Сказал, что занят, но уехал с ебаным Ли Джинки. Он врет о том, кто такой и что делает в их доме. Но у него такие честные и порою даже наивные глаза... Так что пока хрен разберешь, какие именно ингредиенты входят в этот долбанный коктейль по имени "Пак Чимин"!

Сейчас бы впиться в эти пухлые, созданные для греха губы самым жестким поцелуем, бросить это тело на кровать и смотреть, как оно будет извиваться и стонать, когда Намджун будет его зацеловывать и брать. Снова и снова.

Всё, о чем Джун мог думать, глядя сейчас на Чимина, в эти его внимательные и задумчивые глаза, как бы красиво их гость смотрелся на его члене. И как бы предельно сладко он стонал своим высоким переливчатым голоском в такт его толчкам.

Намджун вздохнул и бросил быстрый взгляд на собачьи лежаки, в то время как Бан и Тан подняли головы и настороженно наблюдали за ними, почувствовав присутствие чужака. Но увидев, что хозяин не источает флюиды агрессии (разве только возбуждения), тут же снова уложили головы на лапы, чтобы вернуться к своему сну.

— Чё как? — буркнул Джун, отпуская руку Чимина и отходя от визитера на пару шагов, чтобы не сделать чего-то такого, из-за чего ему потом будет стыдно перед своими крошками.

— Извини, что я так поздно и без приглашения... — начал Чимин, пытливо вглядываясь в чужое замкнутое лицо.

— Проходи, — Намджун указал на кресло возле своего рабочего стола, подождал, пока гость послушно усядется в него, и только затем продолжил: — Можешь приходить, когда захочешь. Никаких проблем в этом нет.

Чимин лишь согласно кивнул. Но он бы очень удивился, узнав, что к Джуну в комнату не приходят даже домочадцы, так как знают, что он этого не любит.

— Ты говорил, что поможешь мне с научной... — начал рассказывать Чим, глубоко вздохнув, так как не знал, как всё правильно преподнести, чтобы Намджун точно его понял. — Мне нужны советы. И твой трезвый взгляд на эту ситуацию. Есть один фонд, который я хочу вывести на чистую воду. Буквально — на чистую воду. Потому что главная задача этого фонда — прикрывать то, что некоторые промышленники выбрасывают отходы от своих предприятий в наши водоемы. Вместо того, чтобы утилизировать их по всем правилам. Но это ведь очень затратно. А сбросить в речку — почти что бесплатно.

Намджун молчал. Как только Чимин начал рассказывать, он принялся задумчиво расхаживать по комнате. Но затем остановился возле плотно прикрытого темными жалюзи окна.

Понимая, что Джун ничего не хочет говорить, пока он не расскажет всё, Чим немного поспешно продолжил:

— Один активист вышел на деятельность этого фонда. И они его убили. Сейчас я пишу научную как раз о нем и о том, в какой мере он повлиял на людей как инфлюэнсер нашего времени. Но уже во время работы я неожиданно осознал, насколько она будет пустой и безликой, если я просто расскажу о его деятельности, но закрою глаза на то, что цель, из-за которой он был убит, так и не была им достигнута. Тот фонд продолжает свою работу. Всё неугодное подчищено. А он, получается, умер ни за что.

Некоторое время Намджун задумчиво разглядывал его, переваривая всё то, что услышал.

— Не влезай в это, — достаточно жестко сказал, бросив взгляд на мирно посапывающих доберманов — они могли воспринять его тон как знак агрессии. — Если всё то, что ты рассказал — правда, не влезай в это. И я не думаю, что он умер ни за что. Он отдал жизнь за то, во что верил и что хотел изменить. Мне кажется, тебе, как социологу, важно понимать, что нельзя всё мерить по конечному результату. У моего старшего брата тоже мозги ученого. И я знаю, насколько люди науки нацелены на результат. Но именно он сказал мне фразу, что-то вроде... — Джун свел брови к переносице, пытаясь вспомнить. А Чимин прям залюбовался этим. — "Теперь я знаю столько-то неправильных способов чего-то там..." — крайне неудачно процитировал он и из-за этого еще больше нахмурился.

Чим кивнул, стараясь изгнать со своего лица улыбку умиления — вряд ли этот суровый зверь заценит такое.

— Томас Эдисон. "Я не терпел поражений. Я просто нашел 10 000 способов, которые не работают". Но видишь ли, в конце концов, он нашел тот самый верный способ.

— Если говорить об электричестве, то да. Но я уверен, что он много что изучал и много что пробовал. И безрезультатно. А ученые после него, используя те самые неправильные способы, закончили его дело. Так что говорить что что-то было зря — слишком поверхностно. Если меня чему-то жизнь и научила — так это тому, что ничто не напрасно. Неоспоримый факт в том, что у каждого действия есть последствия. И то, что мы о них не знаем, не говорит о том, что их нет. Я не социолог, я — юрист. И наша братия очень в курсе о последствиях любого, даже самого мелкого действия. То, что ты пишешь о том активисте — это важно. А вот то, что ты пытаешься в это влезть — вот этого делать не нужно. Не забывай о том, что в итоге случилось с тем человеком, о котором ты пишешь свою научную.

Чимин насупился.

— Тебе не кажется, что ты противоречишь сам себе? Ничто не напрасно, но ничего не делай.

— Ничто не напрасно — да. Ничего не делай — тоже да. У каждого в этом мире свое задание. Твое — рассказать. Кого-то другого — что-то сделать. Серьезно, — добавил Джун. — Только научная. Ничего более. Ты хотел мой трезвый взгляд? Вот он. Как называется фонд?

— "Rainforest Nature Fund", — всё еще насуплено сообщил Чим.

— Я помогу тебе с любыми вопросами, которые у тебя будут возникать. Но перед каждым действием обязательно сообщай мне об этом. Договорились?

— Да, — буркнул Чимин.

— Обещаешь? — с нажимом повторил свою просьбу Джун.

— Обещаю, — со вздохом сдался тот.

— Отлично. А теперь...

Намджун быстро подошел к столу, рывком поднял Чимина с кресла и потянул его за шкаф. Это было единственное место, где его крошки не могли их видеть, и Джун тут же притянул к себе своего позднего визитера.

— Я так рад, что ты пришел... — шептал он, целуя покрасневшие щеки и приоткрытые в предвкушении губы.

Он подхватил Чимина на руки, и тот уже привычно сомкнул свои лодыжки вокруг его талии.

Джун приблизил губы к чужому уху, чтобы прошептать:

— Я трахну тебя на весу.

И Чимин только безудержно всхлипнул, но не возразил, вливаясь в жесткий поцелуй и запуская свои пальцы в его волосы. Так что это точно было "да".

***

Тэхен проснулся от того, что кто-то заслонял ему мягко лившийся солнечный свет сквозь не полностью задернутые шторы. Он поморщился и нехотя открыл веки.

Прямо над ним нависал очень сонный и очень помятый Чонгук.

— Ты чего не ушел? — сразу же произнес, как только увидел, что Тэ проснулся. — Чего спишь?

— Потому что люблю спать... Спать любит меня. У нас это взаимно.

— Они уже ушли на пары. А ты чего нет? — продолжал бубнить Чонгук.

— У меня... — Тэхен широко зевнул. — Лабораторные всякие... Практика. В общем, на пары пока ходить не надо.

— Круто тебе... — Чонгук поджал губы — он бы тоже так хотел, чтобы на пары не надо было ходить.

— Да не то слово. Так все ушли?

Чон кивнул.

— Тогда... — Тэ приглашающе откинул одеяло. И Чонгук (к удивлению Тэ) почти не раздумывал, прежде чем молча забраться в постель, тут же опутав его руками и ногами, и снова спрятал свое лицо на его груди. Видимо, Чонгук нашел свое безопасное место.

Но только в этот раз Тэхен был не в роли большой подушки-обнимашки. А в роли уже полноценного обнимателя в ответ.

Он крепко прижал Чонгука к себе, ощущая, как счастье быстро-быстро разбегается по всему телу, стремительно скользит по всем его кровеносным дорожкам.

— Как ты? — спросил немного погодя Тэ.

— Голова болит, — очень тихо ответил Чонгук. — Всё кружит перед глазами. Будто в каком-то темном зимнем озере тону... Ухожу под черный лед, пытаюсь всплыть, и вроде получается... Но трескается в руках лед и я опять ухожу под воду.

Тэхен едва слышно выдохнул. Чонгук с ним разговаривает, он открыт, не строит из себя кого-то, кто независим, и кто всё решает сам.

— Еще немного, еще несколько дней, и это пройдет, — так же тихо проговорил он в ответ, очень нежно его поглаживая.

— Я знаю, — прошептал Чонгук. — Спасибо... что рядом... — пробормотал Тэхену в грудь. Возможно, он считал что Тэ это его невнятное бормотание не услышит. Но Тэхен услышал.

Они как-то почти одновременно уснули, а потом также почти одновременно спустя часа два проснулись.

Долго нежились в объятиях друг друга, очень мягко и разморено целовались. Если рай есть, то он здесь — в этой небольшой общажной комнате на узкой кровати.

— Надо поесть, — Тэхен, не выпуская Чонгука из объятий, лениво ковырялся в телефоне на сайте доставки еды, когда за дверью послышался грохот и шум.

Тэ настолько запаниковал, что в одно мгновение подорвался на ноги, как раз за секунды две до того, как дверь распахнулась и ворвался один из соседей Чона — тот же, кого Тэхен встретил здесь в первый раз. Он опять что-то забыл, и опять матерился, что ни хера не успевает.

Сосед почти не заметил их, схватил нужную папку и выбежал за дверь.

А застывший Тэхен так и стоял возле кровати в той же позе с задранной футболкой и едва державшимися спортивками на его тазовых косточках (Чонгук как раз перед этим грел свои руки в его штанах), размышляя, что это за странный звук рядом. Он повернулся к Чону и оказалось, что тот... ржет над ним!

Именно так — просто угорает над испуганным ситуацией Кимом. Так Тэхен же не за себя боялся! За репутацию Чонгука переживал!

Он нахмурил брови, раздумывая, обидеться ему на то, что над ним угорают, или радоваться, что едва ли не впервые слышит настоящий и искренний смех Чонгука.

— Не будь ты такой побитой зайкой, я бы тебя... защекотал, — грозно проговорил Ким.

— Только защекотал? — Чонгук всё еще улыбался.

— Вижу, кто-то чувствует себя лучше, — заметил Тэ, ощупывая этого крольчонка своим взглядом, стараясь не думать о том, что хочется очень жарко его целовать, обнимать и брать. Утомленно засыпать на его плече, и просыпаться от того, что целуют уже его, что Чонгук раздвигает его ноги и мягко погружается в него до упора.

Он тряхнул головой. Кажется, его зависимость от кайфовой иглы по имени "Чонгук" увеличивается в геометрической прогрессии. Причем, очень стремительно.

— Ты неплохо справляешься с обязанностями медсестры, — сообщил его "пациент" после того, как они вкусно и с аппетитом позавтракали в постели (только теперь в кровати Чона).

— Только неплохо?? Сейчас такой скандал учиню!.. — пробормотал Тэ, в очередной раз захватывая своими губами его. Так бы и съел эту вкусняшку. — Не хочешь переехать пока на квартиру Сокджина? — предложил он. — Там нам никто не помешает трахаться.

Чонгук в замешательстве уставился на Тэхена, даже перестав жевать свой очень вкусный десерт (творожный тортик с малиной).

— Нахера? Я здесь живу.

— Ну, как тебе сказать... В кубики здесь не поиграешь, в одной кровати ночью не поспишь. А так как ты пока на больничном, а у меня... лабораторные, мы могли бы пару дней провести не здесь. Всё равно на пары ходить нам не надо.

Чонгук ничего не ответил, но Тэ подумал, что его можно будет дожать. Поэтому принялся размышлять, какой еще разврат они могли бы совершать, как только Чонгук придет в норму. В конце концов, нельзя упускать такое, что им обоим не нужно ходить в универ!

— Слушай, — обратился он к Чону, — а как ты относишься к легкому БДСМ? Ну, там наручники, кляп, хлыст, на колени, сука, и соси мой член?

— Никак, — буркнул слегка офигевший Чонгук. — Не пробовал.

Тэ поморщился.

— Я же говорил: натуралы слишком скучные. Хотя, — он ухмыльнулся, — ты, Куки, не натурал. А гей. Ну, в крайнем случае — бисексуальная цыпа.

Чонгук насмешливо фыркнул — давненько он не слышал о бисексуальной цыпе. Даже почти соскучился.

— Ну, а в ролевухи играл? — не отставал от него Ким. — Официантка и байкер? Белоснежка и развратный гном?

— Ну, не то, чтобы…

— Подожди, стоп. Я запутался… А как у тебя секс обычно проходит?

— В смысле как происходит? — Чонгук раздражался. — Ну, берешь и трахаешь.

— Значит, тык-тык… — грустно резюмировал Тэ. — Тебя еще учить и учить. Выгульщик, знаешь, ты такой... предсказуемый.

Чонгук насупился еще больше.

Во второй половине дня вернулись соседи, а Тэ так никуда из комнаты и не выходил — он развлекал Чона своей болтовней, а когда тот засыпал, сторожил его сон, залипая в своем телефоне и переписываясь с Джинки.

Ужинали снова все вместе. Уснул Тэхен быстро и крепко, но проснулся среди ночи потому что явно что-то было не так...

Он нехотя открыл глаза и едва вновь в панике не зажмурился. Прямо над его кроватью нависало нечто!

— Ох ты ж блять!!

Тэхен лучше продрал глаза, чтобы теперь понимать, что перед ним стоял Чонгук. В темноте белела только простынка, в которую он был завернут, и белки его глаз.

Если честно, во тьме всё это выглядело слегка жутковато.

— Помоги мне помыться, — ровно и абсолютно безэмоционально произнес Чонгук.

Тэхен быстро-быстро закивал и очень поспешно вскочил с кровати, едва не навернувшись при этом прямиком лицом в пол. Спасибо вытянутой из-под простынки руке — спасла.

Тэ полуобнял простынку и вывел ее из комнаты.

Они оказались в душевой достаточно быстро — она была на том же этаже, в самом конце коридора. Внутри никого не было (как-никак, полчетвертого утра), и Тэ подумал, что это очень хорошо — он не хотел, чтобы его крольчонка видели в таком далеко не самом лучшем состоянии.

Но когда он повернулся к Чонгуку, чтобы помочь ему раздеться, то эта легкая паника, появившаяся в нем, когда он проснулся, опять вернулась. Глаза Чона, глядевшего прямо на него, сияли каким-то мерцающим загадочным светом, и Тэ подумал, что кто-то явно накидался обезболивающими.

— Впервые я дрочил на тебя именно здесь, — торжественно сообщил Чонгук и обвел рукой помещение.

Тэхен тоже обвел глазами помещение (общий душ на шесть мест с перегородками) и кивнул, чувствуя себя как перед гидом на экскурсии.

А следующее, что Чонгук абсолютно неожиданно сделал — это схватил его за руку и затащил в одну из кабинок, после чего включил на всю мощь воду.

Струя горячей воды брызнула Тэхену прямо в лицо, вода быстро стекала по одежде, но он практически не шевелился. Потому что смотрел на Чона, и его взгляд темнел. Чонгук стянул простынку, под которой ничего, кроме белья, не было. А дальше он прижал Тэхена к стене, увлекая его в очень грязный поцелуй.

— Нельзя... мочить... — бессвязно бормотал между поцелуями Тэ. — Голова... напрягаться... нельзя...

Но Чонгук вообще никак не реагировал на его очень слабые попытки воспротивиться, и Тэхена утягивало в какую-то параллельную Вселенную, где только очень приятная невесомость и пустота.

Последней связной мыслью, как раз перед тем, как Чонгук рывком стянул с него спортивки вместе с трусами, после чего лизнул головку такого же охуевшего, как и Тэхен, члена, было только одно — их точно попалят.

Не все обещания, которые мы даем, мы способны выполнить. Поэтому, конечно, лучше поменьше обещать.

Наверное, это надо вытатуировать на своем лбу. Тэхену так точно.

"Я скоро вернусь", — сказал он Чонгуку. И вот уже восемь дней его не видел.

Тэ стиснул зубы и вернулся к своей работе — сверке данных отчетов с документацией, которая к ним прилагалась.

На нем надет раздражающий его темно-серый деловой костюм от Brioni, белоснежная рубашка от Giorgio Armani, черные кожаные оксфорды от Gucci и даже шелковый бордовый галстук от Eton Ties. На запястье — часы от Jacob & Co. Его волосы причесаны и уложены — волосок к волоску. Лицо холодное, дорогое, равнодушное, на нем нет и следа улыбки, даже глаза больше не улыбаются.

Ким Тэхен выглядел именно так, как и должен выглядеть миллионер-наследник. Красивый, ледяной, дорогой, престижный и неприступный.

А внутри, под этим костюмом, под лоском, под внешним арктическим холодом — сердце горит, лава бурлящим потоком вытекает из кратера, новые звезды рождаются, ярко горят и через миллионы лет умирают, распадаясь на бесконечные части, планеты взрываются. Но снаружи... Снаружи Ким Тэхен — наследник-миллионер. Отстраненный и высокомерный.

Отец орал на него... знатно. Когда преподобный Сонг конечно же не выполнил своего обещания, данного Сокджину, и рассказал обо всём произошедшем их отцу.

А ведь начиналось всё просто охрененно.

С охуительного минета в душевой.

Кто вообще мог предположить, что "натурал" Чон Чонгук способен на такое?..

— Ты говорил, что я предсказуемый.

— Теперь охуеть насколько непредсказуемый.

Тэхен зажмурился, потому что тотчас же его член (у которого такая же прекрасная память, как и у Тэхена) радостно и предвкушающе зашевелился.

Чонгук развел его тогда — в душевой. Тэ всё дергался, нервничал, переживал, что сейчас кто-то зайдет и их попалят на самом интересном. А после такого — хоть вещички собирай и из универа выселяйся (а заодно и из своего дома, и вообще с этой планеты).

А вот Чонгуку было абсолютно пофиг. Он только старательно и воодушевленно делал свое дело. Проводил горячим языком по каменному стояку Кима, посасывал головку и мял яйца, а Тэ метался и не знал, что ему делать — в волосы старательно отсасывающего кролика пальцы не вплетешь (голова болит), глотку своим хреном не протаранишь (губа еще не зажила). И НАХРЕН КТО-ТО МОЖЕТ СЕЙЧАС ВОЙТИ!

В общем, его ноги дрожали, тело прошибало электричеством, Тэхен кое-как держался руками за мокрую плитку и буквально скулил от своих эмоций, адского нетерпения и желания как можно скорее спустить. Всё это добавило, конечно, отборнейшего чилийского перчика в рваный и сильный оргазм Тэ. Вода хлестала его по щекам, мокрая одежда липла к телу, и эта охуенная разрядка в итоге почему-то вырвалась жгучими слезами из его глаз. Хорошо, что и так мокрый, хорошо, что не видно.

А потом оказалось, что негодник, едва они только зашли в душевую, закрыл изнутри дверь на ключ. И обезболивающим не накидывался. Тупо развел за это: "Выгульщик, ты такой... предсказуемый".

Потом они мокрые, хихикая, вернулись, Тэ уложил Чонгука, и тот мгновенно уснул — подобные активности, конечно, не лучшее лечение (по крайней мере, в рекомендациях из больницы ничего не было об отсосе в полчетвертого утра в студенческой душевой). А утром Тэхену пришло сообщение от мамы с просьбой срочно приехать.

Он изловчился, и пока никто не видел, чмокнул сонного Чонгука на прощанье и пообещал через пару часов вернуться. Но дома его сразу же позвал к себе отец, который, как выявилось, не уехал на работу. И то сообщение на самом деле было не от мамы, а от него. Отец швырнул в Тэхена телефоном с записью из столовой. И да, орал он на него знатно...

— Я, видимо, слишком много дал тебе свободы! Твой старший брат изучает все дела компании, чтобы в будущем стать ее великим главой. Твой средний брат ежедневно посещает дополнительные занятия, чтобы после окончания университета сразу же открыть свою собственную юридическую фирму. А ты чем занимаешься?

Чем Тэхен занимается?.. На пары ежедневно ходит, учится, живет, с Джинки на его желтой акуле гоняет, в Чонгука вот влюбляется...

— Я знаю, что тебя не очень интересуют международные отношения. Так что думаю, тебе стоит начать приносить пользу нашей семейной компании. Если ты будешь стараться, не сомневаюсь, что Сокджин возьмет тебя на работу. Так что привыкай.

— Отец...

Тот только иронично поднял бровь:

— А ты что же думал, отстранение от занятий — это что-то вроде веселых летних каникул? Ты отработаешь каждую минуту своего отстранения. И я не буду помогать тебе на совете университета. Как он решит, так и будет. Разговор окончен, — бросил отец напоследок, перед тем, как выйти из того миниатюрного кабинета без окон, куда Тэхена, будто бандерольку, отправили — сидеть и работать без права сказать "нет".

Так что да, отец решил обстоятельно взяться за своего младшего сына.

Тэ вздохнул. И это он еще не знает, что Тэхен — гей. И в будущем не собирается скрывать свою ориентацию.

С того дня Тэхен как проклятый работает в компании отца. В 7.30 утра он уже в отцовской машине.

— Теперь ты будешь ездить со мной. Туда и обратно.

— Но бывает, ты до полуночи торчишь на работе!

— Значит, и ты будешь там торчать до полуночи.

Через несколько дней его отстранение продлили, так как совет Ёнсе не собрался, а значит — минимум еще одна неделя строгой офисной жизни вместо свободной университетской.

Тэ вырубается мгновенно, как только поздно вечером попадает домой и его голова касается подушки.

А в 7.30 утра он уже опять в машине отца.

Телефон у него, кстати, отобрали. И приставили противную тетку следить за всеми его передвижениями по компании.

Конечно, Тэхен не был взаперти и прям бесправным. Он сразу же отправил Чонгуку с чужого телефона сообщение, что не приедет, так как нарисовались срочные дела. На следующий день такое же сообщение. Потом — еще одно.

На первое Чонгук ответил, что ждет. На второе — тоже. В третьем было только лаконичное "Ок." А после вообще не отвечал, хотя сообщения отмечались прочитанными.

Тэ просил рассказать, как он себя чувствует, придерживается ли больничных рекомендаций, принимает ли лекарства и всё в том же духе. Но Чонгук ему больше не писал.

Конечно же, обиделся. Конечно же, степень его доверия резко откатилась назад...

У Тэхена в компании жесткий распорядок. Он работает под началом такой себе местной Долорес Амбридж. Только эта старая дрянь не в розовых шмотках ходит, а в небесно-голубых.

Сука.

Вздохнуть не дает, и даже в туалет с ним тащится!

Видимо, отец сказал приглядывать за ним. Видимо, эта сука знает, что он здесь в качестве наказания. И видимо, она очень любит это самое наказание приводить в исполнение.

Тэхену казалось, у него скоро глаза выпадут от этих бесконечных сверок, от обилия стозначных цифр и стопок документов, которые не уменьшались. Потому что эта стерва постоянно подкладывала еще!

— «Rainforest Nature Fund»... — бормотал себе под нос Тэ, сверяя документацию в ежемесячных отчетах с финальным годовым.

— Обед, младший господин Ким, — крайне мило сообщила "Долорес", просунув голову в дверь. А взгляд при этом ну точно как у змеюки.

Тэ вздохнул, отложил свою работу, поднялся на ноги, на ходу поправляя и застегивая на все пуговицы пиджак, и вышел из своей каморки, даже не глядя на ехидно наблюдающую за ним надзирательницу.

В обед он в обязательном порядке встречался с отцом. Такие обеды — единственная возможность Тэхена без контроля выйти из своей рабочей комнаты.

Нет, вдвоем они — как отец с сыном — не едят. Это постоянно какие-то деловые встречи с людьми в таких же дорогих деловых костюмах, с такими же отстраненными лицами и со скучными (для Тэхена) разговорами.

Но отец сказал: "Привыкай". Значит, он уже решил, что будущее Тэ — в их компании. Поэтому и начал его знакомить со всеми, а всех — с ним.

Сейчас — очередной такой обед. И Тэ, пробуя салат из рукколы, карамелизированной груши и горгонзолы (он бы лучше съел чизбургер с картошкой фри в машине Джинки на Мёндоне, а еще лучше — курочку с пивом на узкой общажной кровати, в обнимку с Чонгуком), услышал тоненькое:

— Оппа?..

Тэхен удивленно поднял глаза.

— Здравствуйте... — он пытался вспомнить имя девушки — ведь точно раньше ее где-то видел, а один из сотрапезников, между тем, тут же поднялся на ноги, чтобы тоже ее поприветствовать.

— Привет, дорогая, — он чмокнул тоненькую, будто лоза, девушку в щеку, добавив, обращаясь ко всем, но глядя при этом только на Тэхена: — Это моя дочь, Мираи. Тэхен, ты же помнишь ее?

Тэ, стараясь подавить в груди тяжкий вздох, попытался изобразить на своем лице что-то наподобие улыбки (отец в это время внимательно наблюдал за ним, так что вести себя невежливо точно было нельзя).

— Почему бы вам не разделить десерт? — предложил отец. — А мы пока обговорим наши дела. Я знаю, Тэхен-а, что не всё из того, что мы здесь обсуждаем, тебе интересно.

Будто их раньше останавливало обсуждать при нем то, что ему неинтересно.

Видимо, отец решил взяться за младшего сына не только в плане его рабочей загрузки.

Тэ кивнул, отложил салфетку в сторону и поднялся на ноги.

Он был учтив, вежлив и хорошо воспитан. По большому счету, Тэхен не любил доставлять родителям неприятности. Наверное, еще и поэтому было настолько обидно, что отец так жестко отреагировал на то видео и отстранение сына от учебы. В конце концов, кроме той истории с разбитой машиной, Тэхену-то и предъявить было нечего. Он никогда не шел наперекор отцу или матери, исполнял их просьбы и наставления, не докучал старшим братьям. Его не ловили в подростковом возрасте на краже в супермаркете, не разнимали во время драк (хотя такие и были), он не палился с сигаретой (хоть иногда и курил), его успеваемость всегда была на уровне (что в школе, что в универе), родителей никогда не уведомляли о проблемах с его дисциплиной или учебой. Так что да, подобная реакция отца была слишком жесткой. Неоправданно жесткой.

Он даже не поинтересовался мотивами его поведения. Хотя и бросил (видимо, догадываясь, что Тэхен не просто так приложил другого студента головой об стол):

— Насилием проблем не решить. И отвечать насилием на насилие — только увеличить концентрацию этого насилия. И стать таким же, как и они.

Наверное, отцу с высоты его лет говорить такое просто. Возможно, дорогого ему человека не избивали ногами и не выставляли запись этого на потеху другим.

Но Тэхен не сомневался: иногда насилие оправданно. Когда случается это "иногда" — решает каждый сам в силу своих моральных ориентиров.

Тэ не жалел о том, что сделал. И знал, что не пожалеет. Поэтому и принимал любое наказание абсолютно безропотно.

Даже если это наказание — разделить десерт с девушкой, которую старшие уже точно определили ему в пару.

Деловой обед проходил в одном из самых престижных ресторанов этого района. Поэтому, конечно же, всё выглядело максимально эффектно: красивый парень, красивая девушка в роскошном месте за небольшим белоснежным столом с элегантной сервировкой, с выдержанной цветочной композицией из аллиумов, ирисов, сирени, эустомы и фрезий в небольшой низкой вазе, перед каждым чашка с напитком и блюдечко с замысловатым десертом. Эстетический оргазм наблюдающим обеспечен стопроцентно и надолго. Эту картинку хоть сейчас на страницу какого-нибудь романтического каталога или в рекламу шоколада ко дню Святого Валентина — высокие продажи гарантированы.

Ну и что, что парень — гей. И вместо изящной девушки напротив хотел бы видеть подкачанного парня с разбитой губой и красивыми темными глазами.

Хотя Тэ очень надеялся, что к этому времени губа Чонгука уже зажила и больше не доставляла ему дискомфорта.

— Мы с вами уже несколько раз виделись, — Мираи скромно потупила взор, а Тэхен вежливо этой скромности поверил.

На самом деле он ее почти не помнил — его глаз вообще на девушках особо не застревал. А заинтересованных взглядов в силу своей внешности и статуса он получал настолько много, что давно перестал обращать на них внимание.

— Рад видеть вас снова, — ответил, подливая из заварочного чайника в ее чашку цветочный чай, прекрасно осознавая, как много пар глаз за ними сейчас наблюдает. — С каждым разом вы всё красивее и красивее.

Они говорили ни о чем — обсуждали свои учебные заведения и будущие профессии, нашли нескольких общих знакомых и сошлись на том, насколько обоим понравилась осенняя Ницца.

На прощанье обменялись номерами телефонов, и Тэхен пообещал как-нибудь куда-нибудь ее пригласить.

Уходя, он кивнул отцу, поклонился его собеседникам, вежливо улыбнулся Мираи.

Свои обязанности Ким Тэхен выполнил, можно было и сваливать.

В душе пылало от горечи чая и десерта, хотелось стянуть эту удавку с шеи, выбросить в урну дорогой пиджак и вообще уйти отсюда нахрен.

Но он вернулся в каморку без окон, чтобы продолжить свою работу.

По пути, правда, успел заметить перед входом в здание Чимина. Позвал его, обрадовавшись, увидев хотя бы одно знакомое лицо. Но тот его не услышал и ушел. Жаль. Еще один унылый день в череде его унылых дней-наказаний.

— Как тебе Мираи? — поинтересовался отец, едва Тэхен сел в машину. Уже было почти одиннадцать вечера, а Тэ еще даже не ужинал.

— Судя по всему, она хорошая девушка, — вежливо, но совершенно отстраненно произнес он.

— Вы могли бы встречаться с ней чаще.

Могли бы.

Спасибо, но нет.

— Извини, отец, я не могу, — Тэ сделал паузу. — И не хочу.

Господин Ким блеснул взглядом.

— И почему? Не расскажешь? Сам же сказал, что она хорошая девушка.

— Мне не нужна хорошая девушка.

— Хм... — отец сделал паузу, внимательно разглядывая замкнутое лицо сына. — Тебе нужна... плохая девушка?

Мне не нужна девушка.

— У меня уже есть человек, который мне нравится.

Господин Ким удивленно поднял бровь, всем своим видом давая понять, что подобное заявление — большой для него сюрприз.

— Как интересно. Вот так новости. А мы с твоей мамой и не в курсе такого. И кто же она? Я ее знаю?

— Не думаю.

— Это кто-то из твоего университета? — продолжал допытываться отец, не сводя с Тэхена своего цепкого взгляда.

— Да. Это кто-то из моего университета.

Голос Тэхена был твердым. И каждый, кто хорошо его знал, прекрасно понимал, что давить на него — абсолютно бесполезное дело. Это уже что-то совершенно для него решенное.

Если начистоту, Тэхен хоть сейчас рассказал бы отцу всю правду о своей ориентации, как и о том, что он не собирается скрываться и жить так, как твердит ему общество. Он не боялся признаться. Но понимал, насколько разрушительными могут быть последствия. Джин прав — родители тут же начнут его перевоспитывать. И сейчас, пока он без образования, собственного жилья, работы и дохода, они могут сделать с ним буквально всё. Поэтому и приходилось молчать и не поправлять отца, когда он говорил "она".

— Ты познакомишь нас? Я бы этого хотел.

— Не думаю что пришло время. Мы еще не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы знакомиться с родителями.

— Это из-за нее ты напал на местного хулигана? — проницательно заметил господин Ким.

А ведь отец всё знает. Как минимум о том, что Кан Юджэ — не белая пушистая и невинная овца. Так почему он настолько жестко и бескомпромиссно повел себя с сыном?

Тэхен не успел ответить — от неудобного вопроса его спасло то, что их машина как раз подъехала к пропускному пункту.

Аджосси, который сидел в будке охраны, поднимал шлагбаум и проверял пропуски, Тэхен знал почти всю свою жизнь. Сколько Тэ себя помнил, он всегда здесь работал, а было время, когда даже трудился в их доме.

У всех троих братьев Ким сохранились самые лучшие воспоминания о нем — он постоянно угощал сыновей своего босса лимонными леденцами и печеньем в форме рыбок, которые вечно таскал в своих карманах.

— Аджосси, — Тэ улыбнулся и почтительно склонил голову.

Тот засиял своей теплой улыбкой, едва увидел младшего сына господина Кима.

— Я очень рад видеть вас, Тэхен-ши! Это так прекрасно, что вы уже помогаете своему отцу. Вы выросли великолепным молодым человеком. Мое сердце радуется, когда видит вас таким... Долгих лет вам жизни... — на прощанье сказал охранник, его глаза увлажнились, и он постарался быстро взять себя в руки.

Тэ поблагодарил, а отец обменялся взглядами с аджосси, прежде чем шлагбаум открылся и водитель нажал на газ.

По приезде домой Тэ сбросил осточертевший галстук, костюм, рубашку, носки и в одних трусах буквально заполз в постель. Завтра суббота, но это ничего не значит — хоть он на работу и не поедет, но жесткий домашний арест без любых средств внешней связи никто не отменял.

Прежде, чем окунуться в глубокий и пустой сон, он понадеялся, что у Чонгука всё хорошо и ему уже лучше.

***

Ничего необычного. Ким Тэхен немного поиграл в больничку, потом ему стало скучно, и он свалил. Конечно, с больным Чонгуком тоскливо. С ним в кубики не поиграешь и, наверное, минет он тогда сделал откровенно плохо и абсолютно неумело. Вот Тэхен в нем и разочаровался.

Он и так уделил ему массу своего драгоценного времени. Наверное, пошел кому-то еще свое время и себя такого невъебенно крутого уделять.

Конечно, обидно, что Тэхен потерял к нему интерес сразу после того ночного приключения в душе. Как будто всё, что ему было надо от Чонгука — только это. А как удовлетворился, так сразу и исчез. Типа у него охренеть насколько срочные дела. Уже вторую неделю. Ага. Но он точно появится, когда Чон полностью выздоровеет (не зря же постоянно пишет) — чтобы получить еще больше.

Чонгук вздохнул и перевернулся на другой бок. Сон всё не шел. В груди сдавило и никак не желало отпускать из своих тисков его запертое в клетке обиды дыхание.

Злился на себя, что доверился, что ощущал себя в безопасности в чужих объятиях, когда прятал лицо на его груди и, замерев, слушал стук сердца Тэхена.

Этот вечер Чонгук, пришедший в норму и начавший снова выходить на улицу, провел с Юнги — в привычном уже японском саду Ёнсе. Но первый же вопрос, который ему задал аспирант, был:

— Ты принес мой скетчбук?

Блять. А вот о чем Чонгук забыл, так это о своем полном фиаско с преподавателем Чоном и абсолютно возмутительно отжатой вещью. И судя по всему, препод с Юнги не встретился и скетчбук ему не отдал.

— Извини, я его забыл... — пробормотал Чон, злясь, что приходится на ровном месте врать. Вот попалит его аспирант Юнги на лжи — точно не захочет больше с ним общаться! — Я немного... Как бы...

— Да, я видел видео, — с сожалением произнес Мин, которому, как и многим другим в Ёнсе, переслали запись, которую сделал Кан Юджэ.

На лице Чонгука тут же прорезалось любопытство.

— Какое видео?

Обескураженный Юнги несколько мгновений тупо пялился на своего собеседника.

— Я люблю видео смотреть, — в конце концов, напряженно проговорил он. — Всякие, разные, любые.... Ютуб, Тик Ток, Фейсбук, даже в инсте. Телевизор вот смотрю.

— Оу... Прикольно... Ты только не увлекайся этими видео, — на всякий случай предупредил Чонгук. — А то знаешь, много телевизора — это не к добру.

— Ага! — быстро-быстро закивал Мин и постарался тут же изменить тему разговора (кто же знал, что новичок-второкурсник не в курсе существования и распространения видео с его избиением!) — Как твои дела вообще? Что нового?

Чонгук пожал плечами, не зная, как именно на этот вопрос ответить.

Дела откровенно были так себе. С понедельника он планирует полноценно вернуться к учебе и начать снова посещать лекции. Сегодня вот встречался с преподавателем Чоном — тот постоянно ему писал, спрашивал о самочувствии. Так что Чонгук решил лично зайти к нему и сообщить, что он уже в порядке. Заодно немного поспрашивал насчет пройденной без него темы.

Хоть Тэхен строго-настрого и наказывал ему не читать и не учиться, но когда Ким исчез, Чонгук потихоньку взялся за неподдающиеся предметы (хорошо хоть староста исправно пересылал ему пройденные темы). Тэхена рядом не было, чтобы надавать ему по башке за это, так что Чонгук в итоге последние несколько дней усиленно учился.

А когда выходил на улицу, постоянно озирался по сторонам, надеясь увидеть уёбка Кан Юджэ. Обнаружит его — точно этому куску говна придет песец. Но выцепить его так и не удалось.

Когда же после встречи с преподавателем Чоном он шел по кампусу, то столкнулся с Ким Намджуном. Чонгук начал было оправдываться, что настолько подвел его с выгулом доберов, но Джун тут же его прервал:

— Тэхен-и всё порешал, так что не переживай. Место за тобой.

Намджун опять, как это когда-то уже было, в разговоре приобнял его за плечи. Что, конечно, заставило Чонгука нереально так напрячься. Потому что тот не отпускал его на протяжении всего времени, пока они говорили.

И только когда Джун ушел, и Чон проследил за взглядами студентов, нацеленных прямиком на него, он осознал, зачем Ким Намджун это делал тогда, и почему делает это сейчас.

Кстати, Чон Хосок предложил Чонгуку на выходных съездить в кампус Вонджу и посетить обсерваторию, когда она будет закрыта для посетителей. Он даже пообещал выписать ему пропуск на посещение всего кампуса, если его студент всё же приедет.

Кто знает, возможно, Чонгук так и сделает. Если бы Тэхен объявился, они могли бы вместе погулять по Сеулу (наконец-то погода перестала быть хмурой и сопливой и вернулись теплые дни). Но теперь уже очевидно, что Ким Тэхен с ним попросту играет.

— А у тебя было такое... — Чонгук поморщился от унизительности своего вопроса, но всё равно продолжил: — Чтобы у тебя кое-что не получилось в... сексе? Ну... Ты чего-то не умел? А партнер... Он тупо ушел после этого?

— Какое-то у него потребительское отношение к тебе, — пробормотал Юнги, бросив быстрый взгляд на Чона. Он подвинул ближе к нему еще горячие рисовые пирожки, и этот вечно голодный второкурсник тут же благодарно схомячил один. — Ты так не считаешь? Уверен, что тебе на самом деле нужен такой партнер?

— Так я же не о себе рассказываю! — возмутился Чонгук, едва не подавившись пирожком.

— Конечно, — опять пробормотал абсолютно неубежденный Мин.

— Слушай... — Чон попытался объяснить доходчивее. — Двое собрались ради секса. И один не всё умеет. А второй просто ушел после этого. Что делать?

— Послать нахер. Даже если вы собрались ради секса, подобных перцев надо сразу посылать по известному маршруту.

— Так я же не о себе, — проворчал Чон. Некоторое время он молчал, наблюдая за плавными движениями карандаша Юнги, рисующего в своем новом скетчбуке. — Я так часто лажаю. И не понимаю, как мне с этим разбираться. Иногда голова взрывается из-за этого. Всё думаю, как исправить.

— Мы все часто лажаем, Чонгук. В этом у тебя нет никакого приоритета. Ты знаешь молитву Билли Пилигрима?

Чонгук отрицательно качнул головой. Он был далек от любой из религий. Было то, во что он верил. Было то, во что — нет. И было то, в чем он сомневался. Для того, чтобы понимать всё это, ему не нужна была никакая религия.

— Это англиканство? — попытался угадать он.

Юнги усмехнулся.

— Это литература. Курт Воннегут «Бойня номер пять или Крестовый поход детей». У проповедника Билли Пилигрима на стене висела молитва. И многие, кто видел ее, говорили ему потом, что она их очень поддержала. Звучала молитва так: "Господи, дай мне душевный покой, чтобы принимать то, чего я не могу изменить, мужество — изменять то, что могу, и мудрость — всегда отличать одно от другого".

Чон кивнул. Да, такое он слышал.

— Я это к тому, — продолжил Мин, — что иногда надо поменьше заморачиваться и мучить свою голову. Есть вещи, которых не изменить. С ними надо просто смириться.

Юнги замолчал. Потому что перед его глазами возникло лицо, которое он продолжает рисовать, хотя с потерей этого человека ему надо было смириться уже очень давно. Тупо сапожник без сапог. Вон второкурснику такие мудрые вещи втирает. А сам всё еще втихаря и тайно даже от самого себя верит в то, во что верить и смысла нет. Что всё вернется и будет таким, как было два года назад.

Но ведь не вернется же.

— Знаешь, что самое сложное? Отличать одно от другого.

— В чем и вопрос, — проворчал Чонгук.

— Я для себя так определяю: если что-то идет очень сложно, нужно башкой проламывать стену, прыгать выше своей головы — это то, что следует оставить в покое. То, чего не изменить и что менять вообще не нужно. А ты что думаешь? — обратился Юнги к Чону.

— Наверное, есть вещи, ради которых всё же стоит проламывать башкой стены.

Мин кивнул. Да, наверное. Всё-таки самое сложное — отличать одно от другого.

Юнги нравились эти неспешные философские беседы с второкурсником. Есть люди, с которыми комфортно даже молчать. Чонгук из таких. Юнги и сам не заметил, как стал каждый вечер ждать его появления в саду камней.

Он открыл термос и сделал глоток горячего какао. Предложил своему собеседнику, но тот отказался.

— Это вопрос из разряда: должен ли я побежать? — продолжил развивать тему Юнги.

— О чем ты вообще? — не понял Чонгук, который к тому времени глубоко ушел в свои мысли.

— Аниме есть такое, — пояснил Мин. — "Девочка, покорившая время". Люблю его пересматривать. Вчера как раз в очередной раз смотрел. И там есть слова, они всегда меня цепляют: "Если кто-то опаздывает к назначенному часу, ты ведь побежишь ему навстречу?"

Чонгук вздохнул и нервно перевернулся на другой бок. Бежать навстречу есть смысл, если тебя там ждут. А это абсолютно не тот случай.

Послышался шум — это вернулись с каких-то диких гулек его соседи, да еще и гостей с собой притащили. И их небольшая общажная комната наполнилась топотом, ржанием, музыкой и галдежом. И не было здесь Ким Тэхена, чтобы надавать им всем по башке.

Чон натянул одеяло на голову и всё же наперекор всему попытался уснуть.

***

Намджун бросил раздраженный взгляд на свои наручные часы — восемь вечера, а Чимина всё еще нет. Оказалось, Сокджин тогда подметил всё верно — их гость часто и надолго пропадает.

Он прошел в комнату домашней библиотеки, где его старший брат закинул свои ноги на стол и что-то меланхолично попивал из небольшого стакана.

— Что пьешь? — буркнул Джун.

Тот прикрыл глаза и сделал медленный глоток, смакуя всеми своими рецепторами напиток.

— Текилу.

— Фу, — фыркнул Намджун. — Ее пьют залпом. С солью и лаймом. А ты цедишь.

— Отвянь, душнила. Хочешь?

Намджун не ответил, а молча сходил на кухню и принес себе бутылку холодного пива.

— Родителей еще нет? — поинтересовался он, прекрасно понимая, что явно нет, если Джин позволяет себе настолько комфортно бухать.

— Неа. Мама будет примерно через час. А отец — хз.

Джун помрачнел.

— Он всё еще таскает с собой мелкого?

Сокджин вновь прикрыл глаза и залпом допил содержимое своего бокала.

— Всё еще таскает, — безэмоционально ответил.

— Нахера он это делает? — раздраженно бросил Намджун, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги перед собой. Его жутко бесило то, в какую ситуацию попал его младший брат, как и то, что отец теперь увлеченно взялся за его перевоспитание.

— Думаю, побоялся пропустить момент, если вдруг Тэхен-и решит пойти по твоим стопам. Вот и запаниковал.

— Мы с Тэхеном абсолютно разные, и отец должен это понимать, — раздосадовано отмахнулся Джун, которому, как и всем домочадцам, не нравилось то, что происходило. Сокджин молчал, и Намджун спросил его: — О чем так жестко задумался?

Джин плеснул в свой стакан приличную порцию текилы.

— Мечтаю, как буду засовывать кочергу в сморщенное сжимающееся очко преподобного Сонга. Вот, размышляю, раскалить ее перед этим или и так сойдет?

— Раскали, — посоветовал Джун. — А потом прокрути ее пару раз.

— Я согласен с тобой, братец, — Сокджин потянулся и чокнулся своим бокалом с бутылкой Намджуна. — Если стреляешь в короля, лучше стреляй насмерть, — пробормотал он, а его глаза загорелись холодной яростью. — Преподобному Сонгу не быть ректором — он для этого очень тупой. И слишком мстительный, — Джин поморщился. — Тэхену надо было провернуть всё умнее, и бить не по фейсу, а по тезису.

— Иногда надо бить не по тезису, а как раз по фейсу, — возразил Намджун. — Я на его стороне.

— Кто бы сомневался. Так всё дело в выгульщике?

Его брат кивнул.

То, что дело не в Ли Джинки стало очевидным, когда расшарилось то видео.

— Они очень сдружились.

Джин иронично хмыкнул.

— Ах, дружба, ну точно.

— Да брось! — отмахнулся Намджун. — Этот парень — натурал!

Сокджин скептично выгнул бровь.

— Ты нашего Тэхен-и видел?

— Да о чем ты! Мелкий сдружился с Чон Чонгуком, он его так же защищает, как и этого Ли Джинки.

— Ты это серьезно? — не поверил Сокджин и даже слегка протрезвел. Но судя по упрямству на лице младшего брата, тот был абсолютно убежден в светлой и чистой дружбе этих двоих. Намджун иногда бывает такой слепошарой... А вот сам Джин не сомневался в том, кто причастен к запятнанности некогда непорочной чести стены в его квартире и обкончанным любимым простыням (Тэхен-и еще выгребет за это!) — Как твои дела с нашим гостем? — Намджун на эту смену темы разговора только пожал плечами и отхлебнул из бутылки пиво. А Сокджин задумчиво провел языком по своей нижней губе. — Я решил, что уже достаточно предварительных ласк. Пора приступать к самому главному.

Джун едва не скрипнул зубами.

— Что ты имеешь в виду?

— Вступаю в активную фазу. Как только этот птенчик поймет, как ему может быть хорошо со мной, он сам попросит ласки. Так что думаю, в эти выходные я всё решу.

Некоторое время Намджун безэмоционально разглядывал старшего брата, затем кивнул и поднялся на ноги. Надо заканчивать это нелепое пари. Чимин хочет его, он согласен заняться с Джуном сексом. Так что да, пора нагнуть Пак Чимина. До того, как Сокджин хотя бы пальцем прикоснется к нему. Иначе придется ему этот палец сломать.

***

Тэхен проснулся раньше, чем планировал. Он хотел в это тоскливое субботнее утро выспаться, но почему-то сон упорхнул от него еще когда не было и восьми.

Так что Тэ просто лежал с закрытыми глазами во флере легкой полудремы, пока его мысли порхали с одного цветочка на другой.

Скрипнула дверь, и Тэхен слегка поморщился — кого к нему принесло? Да еще и без стука? Только не говорите, что суббота отменяется, и будет еще один унылый офисный день...

Кто-то подошел к самой его кровати, но Тэхен мстительно не желал открывать глаза.

Пока его губ не коснулись губами.

Тэ тут же распахнул веки, чтобы врезаться в красивые темные и такие желанные глаза.

А Чонгук, увидев, что тот проснулся, опять наклонился к самому его лицу. И второй поцелуй был глубже, пронзительнее и жарче. И когда Чон с неохотой отстранился, Тэхен обеими руками вцепился в его футболку, не желая его отпускать. Но Чонгук оторвался от этих сладких, влажных и распухших от поцелуев губ, только чтобы прошептать ему на ухо:

— Я пришел тебя украсть.

— Ты охереть насколько нарвался, братец! — разъяренный Намджун рывком стащил с упирающегося Сокджина одеяло. — Пари еще не закончилось! И я конем не ебу, какого хуя ты вообще решил, что у меня нет никаких шансов его выиграть!

— Потому что хорошим мальчикам нравлюсь я, а не ты, — пробормотал Джин, со вздохом громаднейшей и вселенской печали стаскивая с головы розовую маску для сна с нарисованными белыми альпаками. — Ну и хули ты разбудил меня в такую рань? — поморщился он, с неохотой встретившись с солнечным светом.

— Уже почти десять!

— Я вчера бухал. Сгинь.

— Сокджин, блять, ты нереально нарвался!

— Да какого хера ты орешь?? — уже более раздраженно поинтересовался Джин, глядя на рассерженного брата.

— Где тачка?

— Какая, блять, тачка?!

— Моя тачка! Bentley!

— Не твоя, а наша, — тут же поправил его Сокджин. — И в каком это смысле "где"?

— В том смысле, что она нахуй исчезла!

— Что? — он рывком сел на постели и едва не взвыл, так как башка отчаянно трещала. Половина вчерашней выпивки явно была лишней.

— Ее нет в гараже! Только не говори, что ты не в курсах! Не поверю!

— Я не в курсах, — пробормотал Джин, нехотя сползая с кровати.

— Реально нет... — они вдвоем стояли в гараже и четыре минуты таращились на пустое место, где еще раньше обитала новенькая, сияющая, только сошедшая с конвейера Bentley Bacalar One.

— Отец мог ее взять? — спросил Намджун, который, как и его брат, не имел ни малейшего понятия, что произошло, но очень хотел вернуть кабриолет, который уже практически был в его руках.

— Наверное, мог... — неуверенно произнес Сокджин, не понимая, нахера их отцу понадобилась эта выпендрежная тачка.

Они бы еще долго так стояли, если бы не феерическое появление их мамы. Их мама всегда появлялась феерически — впереди шел насыщенный аромат кофе, и только затем появлялась, собственно, госпожа Ким. Кофе — исключительно Blue Mauntain с просторов Ямайки, растущий высоко в горах ямайской Голубой горы, стоимостью около двухсот тысяч вон менее чем за кило.

И если в одной руке мамы Ким была чашка с кофе, то в другой — ее телефон, который она практически никогда не выпускала из рук, решая рабочие вопросы буквально каждую минуту (и здесь в плане деловой активности она оставляла далеко позади своего мужа, который руководил многомиллионной корпорацией).

Госпожа Ким была невысокого роста (Чимин тогда очень верно измерил ее своей виртуальной линейкой) — 155 с половиной сантиметров, и казалась настоящей Дюймовочкой среди своих статных мужчин.

— Доброе утро, мои мальчики, — проворковала она, поцеловав каждого сына в щеку. — Вы Тэхен-и не видели? Полчаса ищу моего маленького медвежонка, мне кажется, я только в шкаф для пылесоса не залезла... Он же не очень обижается на вашего отца? — на всякий случай уточнила она, хотя и представления не имела, как можно обижаться на ее милого мужа.

У обоих — и у Намджуна, и у Джина — сначала что-то очень громко щёлкнуло в головах, после чего они синхронно перевели свои взгляды на пустое место (там, где должен был находиться предмет их спора), затем переглянулись и дальше почти одновременно выдали:

— Тэхен в доме!

— Я отправил его мыть пробирки,— быстро добавился Сокджин.

— Зачем? — нахмурилась госпожа Ким.

— Ну, он же младший, пусть моет, — Джин бросил быстрый взгляд на своего брата, с явным призывом "Хелп!"

— А где именно он их моет? — поинтересовалась слегка сконфуженная мама.

— Он их в разных местах моет, — ответил Намджун и тоже посмотрел на Джина.

Да, врать маме — не самое лучше дело, особенно, если мама — милейший цветочек. Милейший цветочек в их доме и настоящий дракон на работе. И главным для всех домочадцев было случайно не вызвать этого дракона в домашних стенах. Поэтому, конечно, маме врать не хотелось. Но приходилось.

— Как только он домоет все пробирки, он должен будет еще пересадить бегонии, — добавил Намджун и поморщился, так как не понимал, какого хера он ляпнул и как вообще эти бегонии выглядят.

— Да, я скажу, чтобы он обязательно зашёл к тебе, — кивнул Сокджин, тоже не понимая, какие нахер бегонии. — Ты сегодня дома?

Максимально обескураженная мама медленно кивнула.

— Пока да... Но скорее всего потом поеду на работу.

Братья облегченно переглянулись — мама через час-другой точно уйдет из дома, и значит, Тэхена она не попалит. Но вот отец...

— Какие к ебеням бегонии?? — первое, что спросил Джин, как только мама ушла. — И ты на полном серьезе считаешь, что Тэхен-и украл машину и сбежал из дома? Притом, что у него нет прав?

— Ты знаешь, сегодня утром, — медленно начал Джун, всё еще охеревая от своей догадки, — когда мы с моими крошками выходили на пробежку, мне кажется, я видел возле нашего дома Чон Чонгука.

Джин, в это время широко зевавший и одновременно с этим чесавший свою пятую точку (его абсолютно наглым образом подняли с постели, не дав толком проснуться), резко перестал и зевать, и чесать.

— Охренеть... — пробормотал он. — Охренеть история. Ты хочешь сказать, что выгульщик Чон Чонгук украл нашего Тэхен-и из-под домашнего ареста, и они... сбежали на краденной тачке? Ахуеть... Вот это я понимаю отношения... — мечтательно протянул и почти даже прослезился. — Мой романтикобарометр зашкаливает и уже практически взрывается от передоза.

— О чем ты вообще? — Намджун с непониманием взглянул на брата. — Какие отношения? Они просто друзья!

— Ты это серьёзно? — офигел Джин. — Нет, ты реально серьёзно?!

— Ну да. Они очень сдружились, поддерживают друг друга. И это... мило.

— Да ты, блять, прикалываешься надо мной!

Намджун нахмурился, но свое мнение не поменял. Друзья, братишки, настоящие бро. А как может быть по-другому?

— Что будем делать дальше? — спросил он Джина. — Надо как-то отвлечь отца. Ну сколько мы сможем водить его за нос? Час? Два? Мы же не в Диснейленде живем, у нас обычный дом. Если отец весь день будет здесь, рано или поздно он поймет, что мелкого нет. Надо его отвлечь. А это возможно, только если его не будет дома. И это, мой братец, твоя задача.

— А почему это моя? — возмутился Джин.

— Потому что только ты можешь выманить его отсюда. Вы поедете куда-то что-то там делать — две крутые шишки, отец и его любимый сын и все дела.

— Ну здрасьте. Я не его любимый сын!

Джун на это только хмыкнул.

— А кто тогда? Не я, так точно.

— А ты-то сам не хочешь выманить его из дома?

И вновь красноречивым ответом Намджуна был саркастичный хмык.

— О нет, мои полудохлые отношения с отцом такого не выдержат. Всё закончится тем, что мы подеремся и загремим за решетку, и тебе придется в срочном порядке нас оттуда спасать. Для репутации отца это точно не вариант. Так что ты сам, братец. Только ты. Отвези его в загородный клуб, поиграйте в гольф, обсудите свое мировое господство... Или что вы там делаете, когда остаетесь вдвоем, — не сдержался и съязвил Намджун, на что Сокджин лишь фыркнул тюленем в самый разгар брачного периода, пытаясь сымитировать максимально ироничный смех. — Ну, и как тебе план?

— Хуевый.

— Но у тебя ведь нет выхода.

— Но у меня ведь нет выхода.

Надо спасать влюбленного беглеца.

***

Запись того, как Тэхен бьет Кан Юджэ, Чонгук посмотрел двадцать девять с половиной раз. И каждый раз он смотрел не на того уёбищного ублюдка и не на людей за кадром, а только на лицо Тэхена. И каждый раз ощущал... Восторг. Восторг, что имеет возможность лицезреть это охеренное лицо, эти сжатые губы, этот опасный блеск в глубине зрачков, появляющийся ровно за секунду до того, как его рука пизданет голову Кан Юджэ в стол. Эта решимость, эта уверенность, эта опасность, это... Это чистый секс.

Это было уже второе видео с Тэ, которое Чонгук посмотрел тайком от него. И если то первое со слизняком Лиёном приводило к оргазму в его теле, стоило Чонгуку только вспомнить искусанные губы и одухотворенное лицо Тэхена, полное наслаждения и неги, то это — к оргазму в его мозгах из-за этого пиздецки сексуального выражения на его лице. От Тэхена веяло опасностью и сексом. Да еще и эта его красная куртка. Ну точно бунтарь без идеала.

Ключевым в тех двух видео было одно. Оргазм.

— Да не могут его выпереть из универа! Вы совсем ёбнулись! — возмущался друг соседей Чонгука по комнате. — Чтобы одного из Кимов выперли — да ни в жисть! Они главные как их там... меценаты Ёнсе!

Чонгук прислушался, хмыкнув — видимо, его работодатель Ким Намджун куда-то влип.

— Да еще и "Мистера Краш Ёнсе"! "Мистера секс Ёнсе" будет вернее! — продолжал возмущаться говоривший, и Чонгук медленно стянул одеяло с головы. Чтобы узнать о недавнем происшествии в столовой, о длительном отстранении Тэхена от занятий, о том, что декан Сонг взъелся на него и что Тэ находится под строгим домашним арестом.

Лица соседей Чонгука по комнате при этом были крайне виноватыми — оказалось, Ким попросил их ничего Чону не рассказывать.

Так что эту ночь Чонгук почти не спал. Сидел на кафельном полу в пустой душевой и раз за разом смотрел то видео. Один раз взглянул на запись с собственным избиением, чтобы почти сразу ее выключить. И сделать себе пометку: Кан Юджэ — пиздец.

А еще по сто раз перечитал все сообщения от Тэхена за эти дни.

И с самого утра, бросив нужное в рюкзак, отправился по знакомому маршруту к дому семьи Ким.

Он знал, что Намджун рано утром выгуливает своих крошек. Еще раньше приходит повар — женщина, которая готовит завтрак, после чего сразу уходит. Так что нужно было проскользнуть и не попасться на глаза этим двоим. И если с ними он разобрался без проблем, то кое о чем забыл. Вернее, кое о ком.

Бан и Тан.

Доберманы вычислили его раньше, чем Чонгук осознал, что от них тоже надо прятаться. Сначала Тан, а потом и Бан навострили уши, почувствовав присутствие своего любимого пропавшего, но вновь найденного выгульщика, который прятался за большим деревом.

Они заволновались, и Намджуну даже пришлось на своих крошек прикрикнуть. Джун тоже посмотрел на то дерево, пока Чонгук, не верящий ни в одну из религий, на ходу придумывал молитву.

Видимо, это помогло, потому что Намджун, постояв немного и повертев головой, всё же ушел, и Чон смог, в конце концов, пробраться через заднюю дверь в дом.

Он знал, где находится комната Тэ (память тут же услужливо подбросила воспоминание о том охуенном эротическом массаже), и очень надеялся, что дверь в место, где держат узника, не заперта.

Дверь была не заперта, и Чонгук тихо вошел внутрь.

Залитая солнечным светом комната, а на кровати, почти обнаженный, спит самый красивый человек, которого Чону только доводилось видеть во всей его жизни. Одеяло практически сползло на пол, оголяя тело, будто созданное из меда, красоты, вдохновения и страсти.

Чонгук подошел ближе, и едва удержался от того, чтобы не провести кончиками пальцев по длинной голой ноге.

Он наклонился над Тэхеном, заворожено наблюдая, как свет мягко и изящно скользит по чужим щекам.

Невероятный. Его бы рисовать и рисовать, воодушевленно и окрыленно переносить на бумагу это величайшее произведение искусства. Чон наклонился и легонько прикоснулся губами к губам Тэ.

Он никак не ожидал, что тот тут же откроет глаза, так как был уверен, что Тэхен крепко спит. И Чонгука сразу же утянуло в этот нежный и мечтательный омут восхитительных глаз, затянутых дымкой непонимания и даже смятения. И он склонился снова, освобождая пламя той тщательно запрятанной страсти, которая упорно и ежедневно сжигала его изнутри.

— Я пришел тебя украсть.

Следующие полчаса пролетели как одно нереально сладкое мгновение — за объятиями, поцелуями и тихим хихиканьем в теплой и уютной постели.

Тэхен был в одних трусах, так что Чонгук не уставал мять соблазнительные булочки и поглаживать чужой член, срывая тихие стоны и жалобные вздохи с губ Тэ.

Больше всего Чонгуку хотелось стянуть с себя одежду и усовершенствовать свои навыки в дрочке двух членов одновременно (уж в этот раз он точно будет почти что гуру!), но, конечно, разумнее было бы отсюда свалить.

Так что общим согласием они, пусть и нехотя, но выбрались из уютной постели. И пока Чонгук горящими от возбуждения глазами наблюдал за полуголым Тэ, который метался по своей комнате, тот быстро натянул первые попавшиеся под руку джинсы, любимую красную футболку и, бросив в дорожную сумку парочку вещей (а еще, ухмыляясь, кое-что из бутика Victoria's Secret), уже готов был похищаться.

— Ну что ж, похититель, я полностью в твоей власти, — промурлыкал он и даже вытянул запястья вперед.

И Чонгук не удержался, и прежде чем выйти за дверь, шлепнул по упругой и обтянутой джинсовой тканью ягодице. Тэ прерывисто выдохнул. А Чон осознал, что рай всё-таки существует.

— Мы не поедем на электричке! — заявил Ким хмурому Чонгуку, практически за руку притащив его в гараж и доставая из электронной ключницы ключ от нужной машины. — Когда здесь стоит красотка, никому не нужная и давно заскучавшая! Это преступление, так бездушно ее бросить... Старшие братья вообще офигели! — возмущался он, и Чону не оставалось ничего другого, как занять место водителя.

— Как же мне нравится этот кабрио... — рассказывал Тэхен, когда они, успешно выбравшись за пределы дома Кимов, выехали на большую дорогу. — Я постоянно проходил рядом и не понимал, почему она настолько никому не нужна. Яркая, быстрая... Всё как я люблю. Когда я всё же сяду за руль, у меня обязательно будет крутая красная скоростная тачка!

Погода была отличная — идеальная для путешествия в открытой машине. Утренняя прохлада ласкала обнаженные руки беглецов, ветер без устали трепал их волосы, а улыбки не сходили с лиц. Это утро точно можно записать в копилку памяти самых лучших утр.

Тэ, воспользовавшись телефоном Чона, написал сообщение Джинки:

И пока он увлеченно описывал охеревшему Джинки ситуацию, Чонгук наслаждался всем — скоростной поездкой в открытой машине, своим п̶л̶е̶н̶н̶и̶к̶о̶м̶ ̶ пассажиром и тем, что они вот так просто в это солнечное субботнее утро буквально пулей вылетают из этих суровых каменных джунглей.

Тэ забросил ноги на приборную панель и откинулся на стального цвета обивку, с удовольствием озираясь по сторонам.

Кабрио дарит то самое ощущение свободы. Будто весь мир принадлежит только тебе. А еще путешествие с открытой крышей позволяет увидеть намного больше. Заметить то, чего не замечал раньше. И даже ощутить особый запах каждой местности. Проезжаешь мимо фермы, и сразу же окунаешься в запахи коров, молока, навоза и свежескошенной травы. В общем, ни больше, ни меньше — 7D кинотеатр.

Ну и, конечно, есть возможность сделать много-много эффектных вау-фоток.

У Тэхена хотя и не было своего телефона, он без зазрения совести юзал смартфон своего похитителя, фотографируя всё, что только попадалось ему на глаза, делая свои селфи, фото сосредоточенного на дороге Чонгука и их общие селки.

— Я есть хочу... — заныл Тэ, когда ему наскучило фотографировать. — Давай хотя бы кофе выпьем. Ни крошки во рту с самого утра, кроме твоей слюны, милый!

— Белóк будешь? — невозмутимо поинтересовался Чонгук, даже не глядя на него.

Тэхен замер, после чего ему пришлось немного поерзать на кожаном сидении, так как его член быстро сказал: Да!", в то время, как охуевший желудок — твердое "нет".

— Слушай, похититель, так ты что же, не прикуешь меня наручниками? — сексуально протянул и провел языком по нижней губе, когда беглецы всё же заехали на первую попавшуюся им по дороге заправку. Чонгук хмыкнул и подумал, что кто-то очень нарывается. — А вдруг я сбегу? — продолжал упорствовать Ким.

— Тогда я тебя догоню. И выебу.

И взгляд при этом у Чона был настолько самоуверенно блядский, что Тэ вдруг осознал, что Чонгук наконец-то себя отпустил.

— Не худшая перспектива, — пробормотал он, наслаждаясь таким уверенным и открытым ему выгульщиком.

— И что же ты хочешь? — задал вопрос тот, выбираясь из машины. — Кофе и шоколадку?

И вновь Тэхен замер.

— Кофе двойной, а шоколадку большую! — крикнул Тэ вслед Чону, уговаривая свой ноющий член потерпеть хотя бы до того, как они снова отправятся в путь.

— Похититель, ты такой сексуальный, когда за рулем, — пропел он, заедая свой двойной кофе большой шоколадкой с фундуком и карамелью, и не отрывая при этом взгляда от чужих крепких рук, уверенно держащих руль.

— А когда не за рулем, значит, не сексуальный? — поддел Чонгук, бросив веселый взгляд на своего пассажира.

Тэ улыбнулся на это, расправляясь со своим завтраком. Ехать им оставалось совсем недолго, поэтому надо было спешить. Он засунул в бардачок мусор и отстегнул свой ремень безопасности.

После чего потянулся к ширинке водителя.

Улыбка тут же слетела с губ Чонгука.

— Нет! Потом.

Вы когда-нибудь пробовали в чем-то разубедить Ким Тэхена, когда он для себя уже всё решил?

— Мы 100% разобьемся! — сделал Чон еще одну попытку вразумить Тэхена, но его и самого крыло от мысли, что Тэ будет делать ему минет на большой скорости, пока тот будет за рулем В ОТКРЫТОЙ, БЛЯТЬ, МАШИНЕ! Ему казалось, что он разобьет тачку еще даже до того, как Ким вообще притронется губами к его члену — от ебаного переизбытка эмоций.

— Я всего лишь немного поласкаю твоего мальчика, — абсолютно спокойно заявил Тэхен, расстегивая пояс на штанах Чона, вжикая собачкой замка и доставая уже прилично затвердевший член. В то время как кончики пальцев на руках и ногах Чонгука онемели, а в голове сгущался дикий и непроходимый туман — от этого "твоего мальчика", от того, как мягко прохладный ветер коснулся его обнаженной плоти, и от тихого голоса этого совратителя.

— Какой нахрен "мальчик"?.. — с трудом выдохнул он.

— А как ты хочешь, чтобы я его называл? — негромко поинтересовался Тэ, лаская член Чона пальцами, и рисуя замысловатые узоры на его головке.

— Ему обязательно нужно имя?

— Конечно.

— И у твоего есть? — несколько нервно спросил Чонгук, прикидывая, что именно напишут на их надгробиях. "Два дебила — это сила"? "Отсос был слишком хорош, чтобы затормозить"? "И всё-таки оно того стоило"?

— Ну да. Он умеет чувствовать. И даже думать. Так почему тогда отказывать ему в собственном имени? — убежденно и даже немного недоуменно заметил Тэ.

— Удивительная мысль. И как же зовут твоего?

— Ха. Так просто не скажу. Угадаешь — исполню любое твое желание. Ну, так что? Поласкать ротиком этого жаждущего кролика-младшего? Или, может, маленького зайчонка?

— Фу, ты весь настрой сбиваешь! И он не такой и маленький! — возмутился сравнению Чонгук. — Точно не меньше твоего!

— Ну, так что? Поласкать?

А ведь, нахрен, реально змей-искуситель... Да еще и ответственность на него всю перекладывает.

Чонгук облизал пересохшие и обветренные губы.

— Поласкай.

— Руками или губами? — не отставал Тэ, с полуулыбкой наблюдая за мучениями Чона из-под своих блядских опущенных ресниц.

— Губами, — окончательно сдался Чонгук.

— Затормозишь, когда поймешь, что больше не можешь, — проинструктировал Тэхен. — Договорились?

— Ага. Приступай, — поторопил Чон, который уже больше не мог ждать. — Отрабатывай кофе и шоколадку.

Ким усмехнулся.

— Вижу, кто-то уже на пути к абсолютной твердокаменности, — промурлыкал он, наклонился и нежно поцеловал головку. И Чонгук едва не взвыл, когда Тэхен сразу после этого резко насадился на его член, заглотнув его полностью. Чон протяжно застонал.

"Не закрывать глаза!" — как мантру повторял он себе. В то время как Тэхен подумал, что впервые выгульщик при нем расслабился настолько, что дает себе волю и не скрывает свои охуительно эротичные стоны.

Тэхен, удобно опершись о чужие бедра и соблазнительно выпятив задницу, облизнулся и подался вперед, проведя своим ловким и гибким языком от самого основания пениса и до головки. После чего вновь насадился на чужой ствол.

Горловой? Любим, умеем, практикуем.

Тэ впускал в свой рот большой член снова и снова, пока Чонгуку казалось, что его от жалящих мозги и тело ощущений без анестезии разрывает на тысячу частей. И каждая умоляет о том, чтобы как можно скорее кончить. Глаза Чона опасно почернели, туман из головы не уходил, руки и ноги были ватными, и всё, о чем он мог думать, только об одном: не потерять контроль.

Тэхен завел ствол за щеку, играясь с ним языком, перекатывал в руках яички и наслаждался этой приятной тяжестью на языке и вкусом Чонгука. И вытянул член из своего рта, только чтобы это и сообщить:

— Выгульщик, ты невъебенно, просто нереально вкусный.

И снова заглотил.

Чонгук почти всхлипнул от того, насколько мастерски Тэхен сосал его член, стимулировал и перекатывал его потяжелевшие яйца. И ему до одури хотелось выебать этого дьявола-искусителя в красной футболке в этот его постоянно ухмыляющийся рот, челюсти сводило от того, насколько крепко он сжал зубы, и как сладко сжималось и скручивало всё внизу живота.

Это был чистый кайф. Как будто он стремительно несся по дороге в ад, и по дороге в ад ему делали охуительный минет.

В какой-то момент Чон ощутил, как веки тяжелеют, рот открывается в беззвучном стоне и пальцы практически сползают с руля.

Тэ вынул член из своего рта, чтобы быстро сказать:

— Тормози!

И Чонгук, уже почти ничего не соображая, но слушая и повинуясь этому властному голосу, резко вырулил и затормозил у обочины. И ему было похер, запрещена здесь остановка или нет. И даже сумел на автомате выключить зажигание, прежде чем откинуться назад и резко толкнуться бедрами в чужую глотку. Он схватил Тэхена за затылок, прижал и силой держал его рот на своем паху, упершись головкой в стенку чужого горла, пока не кончил, выплескивая горячую сперму глубоко в чужую глотку.

И только тогда отпустил голову Кима. И тот отстранился, медленно высвобождая ствол Чона из своего рта.

Тэ, улыбаясь, порочно слизал со своих губ слюну и сперму Чонгука.

— Ты просто пиздец... — пробормотал тот, притягивая своего пленника ближе, чтобы мокро и абсолютно грязно его поцеловать.

Это безумие, но разве был он когда-либо счастливее, чем сейчас, сидя рядом с этим роскошным парнем, сделавшим ему на ходу в открытой тачке минет? И это видело явно много охуевших людей, сидящих в пролетающих мимо них машинах.

Чонгук потянул Кима на себя, и тот без слов забрался Чонгуку на колени.

— Что может быть хуже унылой жизни? — спросил Тэхен улыбаясь, делая засос на его шее и затем любовно разглядывая плоды своего труда. — Поверь мне, не так много.

***

Джинки как раз вышел за порог дома Кимов, когда на него практически налетел Чимин.

— Ты здесь! — он радостно и с улыбкой обнял его. — Отвезешь меня? — и когда тот, тоже улыбаясь, кивнул, добавил: — Через пять минут буду!

Чим метнулся в дом.

А из дома вышел Намджун.

Если бы он мог, он бы испепелил своим взглядом этого бесящего Ли Джинки на месте, но ограничился только словами:

— И что ты здесь делаешь? Моего брата дома нет.

Джинки кивнул.

— Я знаю. Я знаю, в какую ситуацию он попал. Я постараюсь ему помочь.

— Ты? — Намджун насмешливо выгнул бровь. — Я спрашиваю, что ты здесь делаешь до сих пор? — Джун сложил руки на груди, а Бан и Тан тут же заняли свои места у его ног. Хозяин зол. Хозяин источает агрессию. Поэтому доберы тут же зарычали, обнажая свои крупные и острые клыки. И Намджун их не осадил, а значит, они всё делали правильно.

— Жду Чимина, — спокойно ответил Джинки, усиленно стараясь не отвести своего прямого взгляда от лица Ким Намджуна. Хотя даже тупой бы догадался, что тот только и ждет возможности спустить на него своих псов.

— Чимин занят. Он с тобой не поедет. Так что проваливай. И вообще не смей к нему подходить.

Джинки постарался удержать в груди прерывистый вздох. Кажется, он сейчас даже не дышал.

— Чимин будет решать сам. Не ты.

— Ты... — обалдевший Джун провел языком по верхней губе. В его мозгах произошел взрыв от одной мысли, что эта мелкая дрянь ему хамила. — Ты забыл о воспитании?

— Извини, — Джинки продолжал смотреть прямо ему в глаза. — Извини, Намджун-ши. Но вряд ли то, что ты поспорил на него, — легкий кивок в сторону дома, — дает тебе право принимать решения за Чимина.

В одну секунду Намджун оказался рядом с Джинки, жестко оттолкнув его к самой стене и подцепив пальцами ворот его бледно-голубой рубашки.

— Ты что сказал? Быстро повтори! — угрожающе рыкнул он, а доберманы мгновенно приняли боевую стойку. Но нападать без приказа не имели права.

— Не знаю, говорили ли тебе это, но спорить на людей нельзя. Они не игрушки. И Чимин тебе не достанется. Ни тебе, ни твоему брату. Это ты не смей к нему подходить. Иначе я расскажу ему всю правду.

— Я скажу это только раз, — негромко произнес Намджун, крепче стискивая чужую рубашку своими руками. — Еще раз подойдешь к нему, или будешь вертеться возле него, или еще хотя бы раз он сядет в твою машину. Не посмотрю, что знаю тебя с самого мелкого возраста. И что ты — лучший дружок моего младшего брата. Уничтожу. Это не угроза. Это — предупреждение. Не смей лезть в мою жизнь и в жизнь Чимина.

— У тебя и у твоего старшего брата конкретно сбиты ориентиры, — упрямо продолжил Джинки. Он прекрасно осознавал, что может сейчас остаться без зубов, уйти с подбитым глазом или без куска своего тела после атаки доберманов. Но всё равно не отводил свой взгляд. Хотя внутри было до ужаса страшно. Но Тэхен ему всегда говорил: смотри Намджуну в глаза. Намджун презирает трусов. — Если бы вы вдвоем с ним не сочинили такие тупые правила, если бы вмешивались, когда происходит в Ёнсе хуйня, Тэхен бы не попал в такую ситуацию и настолько крупно бы не влип.

— Подожди... Подожди. В том, что случилось с мелким, ты обвиняешь... меня? — Джун с силой толкнул Джинки в стену. — Ты сейчас вообще охренел. И тебе лучше свалить.

Он выпустил его из захвата и отошел на шаг назад.

Потому что реально, нахрен, убьет. Да и плюс услышал шум — точно Чимин сейчас появится.

Он и появился. Со своей наплечной сумкой и легкой кофтой в руках.

— Чимин, — Джун повернулся к парню. — Сегодня дома никого нет. Давай вместе пообедаем.

— Ох... Но мне надо ехать, — с сожалением произнес Чим. — Давай вечером.

Но Джун покачал головой.

— Вечером я не могу. Только сейчас. Ну, так что? Останешься? У нас так редко бывает возможность пообщаться.

Взволнованный ситуацией Чимин не знал, что ему ответить, поглядывая то на Намджуна, то на хмурого Джинки.

— Хорошо... — неуверенно пробормотал он, взглядом извиняясь перед другом Тэхена.

— Ну и отлично, — Джун победно усмехнулся, глядя на еще более помрачневшего Джинки. — Езжай осторожно.

"И не возвращайся" — осталось за кадром.

Когда Джинки всё же уехал, Намджун приобнял всё еще сомневающегося в своем решении Чимина.

— Этот день — наш, — прошептал Джун, и зная, что дома никого больше нет, подхватил взвизгнувшего Чима на руки.

***

Вонджу — небольшой город в провинции Канвондо. Расположен приблизительно в 140 километрах к востоку от Сеула. Так что через три часа, включая не одну вынужденную секс-остановку, развратные беглецы были уже там.

Одной из безусловных достопримечательностей города было расположение на его территории загородного кампуса университета Ёнсе — Вонджу.

Этот студенческий городок, раскинувшийся на 500 акрах, был достаточно уединен, чтобы ничего не отвлекало от учебы: лес, озеро, большая территория. Здесь жили старшекурсники и иностранные студенты. Более 35 научных лабораторий и центров, 400 преподавателей. В Вонджу можно было не только учиться, но и проводить серьезные исследования.

И главное, что привлекло сюда Чонгука и Тэхена — расположенная здесь же университетская обсерватория.

— Преподаватель Чон сказал, что приедет специально из Сеула, чтобы показать мне ее.

— Ты настолько увлекся астрономией? — заинтересовано спросил Тэ.

Они получили ключи от своего номера (двухместный, в самом обычном без каких-либо наворотов отеле), и в лифте Тэхен не удержался и ущипнул Чонгука за попку. Тот сделал вид, что это нормально. Как и пожилая пара корейцев.

— Еще не знаю. Но мне нужно как можно скорее найти занятие по душе. А астрономия мне кажется достаточно увлекательной. Как раз после этой экскурсии для себя всё и пойму. Сначала пообедаем в городе, а потом поедем в кампус. Преподаватель Чон сделал для нас гостевые пропуска.

Они приняли душ вместе — намыливая тела друг друга и смывая с них пушистую розовую пенку. Ну и подрочили друг другу, не без этого.

Когда в комнате Чонгук уже собирался натянуть на себя джинсы, Тэ его остановил.

— У меня кое-что есть для тебя.

И в ответ на удивленный взгляд, полез в свою дорожную сумку, тщетно стараясь сохранить серьезное выражение лица.

— Праймс! — тут же выдал Чон, как только увидел то, что припас для него коварный Мистер Краш Ёнсе. Но Тэхен, не слушая, достал еще одну деталь. — Праймс!

— Кролик, не говори "Праймс", — попросил Тэ, подходя к нему ближе и ближе, а затем нежно его обнимая. — Каждый "праймс" ценен, да что там... Он практически бесценен! Не нужно ими так разбрасываться... — прошептал ему в губы. И Чонгук обессиленно прикрыл веки, а Тэхен тут же эти веки мягко поцеловал. — Надень это.

— В уговоре по кубикам была только сетка... — попытался воспротивиться растерянный Чон.

— Но я выгуливал доберов за тебя, — напомнил Тэхен. — И плату за это беру очень, знаешь ли, маленькую. Ну же, милый, не упрямься.

Он практически подтолкнул немного прифигевшего Чонгука в ванную, сунув ему в руки розовые атласные женские трусики и колготки в крупную черную сетку.

— Наденешь под джинсы! — крикнул он, когда дверь в ванную захлопнулась, уже не пряча легкую самодовольную ухмылку. Кролик выздоравливает, а значит и игра в кубики возвращается.