Артем Зубченко

Шум нежно бьющих о борт волн щекотал ухо. Древесина, выверенная глазом умельца, ошкуренная с нежностью матери, несущей бремя ухода за своим дитя. Была подогнана в форму, что с ласковой грубостью обзовут – «Дракар». Форма этого корабля воистину прекрасна, тяжелая балка у основания, крепленная ломтями бычьей кожи к составным частям, позволяла этому шедевру морского искусства парить над водой. В буквальном смысле скользя по глади морской, тревожа своим присутствием морских обитателей. А его корма увенчанная мифической головой морского дьявола символизировала превосходство, даже сами боги не смогли бы потопить это судно.

Их был десятки, словно шахматы на доске судьбы, эти могучие драконы неслись по широким волнам к победам. На их борту восседали люди, суровые, как их загрубевшие от рукояти топора ладони. Морщины на лицах которых величали о всех подвигах, совершенных в набегах во славу богов и собственного имени.

Вздымающиеся волны, раскаты грома, искрящиеся молнии были знаком того, что самому Тору было интересно найти брешь в ребенке больной фантазии творца. Где-то в подкорке сознание раздавался женский голос, кричащий, такой суетливо-нежный. Воспоминания сливались в единую кутерьму с раскатами грома. Кто-то крикнул рядом – «Это Тор! Он гневается на нас, он хочет потопить наши Дракары!».

Столь же грубый нордический голос велел заткнуться, ведь, сами боги радуются этому великому дню. Когда их дети отправились в поход за славой и новой кровью для Всеотца. И эта какофония смешивалась в бурный поток ругательств, где слова не имели значения, а судьба решалась в миг удара молнии. Только лишь искра вылетала из-под тяжелого молота Тора, сына божьего одолевала жажда крови на собственных губах. Не важно чья, ведь кипящая алая жидкость бегущая стремительно по венам захватила сердце, оно пылало яростной страстью к битве.

Громыхали колеса развалюхи по разбитой дороге, а подвеска и вовсе крошилась после каждого камушка. В голове была только одна мысль – «Какого хера этот ублюдок не дал нормальную машину!?». От подобного вопроса хотелось кричать, а в горле забурлил хрип схожий с тихим рыком. Глаза невольно выхватывали за открытым окном разорванные снарядами вереницы домов, что украшали главную дорогу с обеих сторон.

Локоть невольно постукивал об опущенное не до конца стекло. Было немного дискомфортно, но обращать внимание на подобное уже не приходилось. Жизнь лишилась комфорта, и теперь взгляд морщинистых глаз вояки желал видеть только стакан с виски и теплый костер, на котором можно просушить ботинки.

Взгляд голубых глазниц высматривал места где можно чем-нибудь поживиться, кушать ведь хотелось всегда. И минут так, через десять, проезжая около разбитого накануне лагеря поселенцев, мужчина дал команду к остановке конвоя. С грохотом ржавых валов и медленно гниющих корпусов, целая гурьба военных машин медленно сбавили ход. И через минуту, испустив предсмертный выхлоп эта армада остановилась не далеко от назначенного места.

Со злостью одергивая пальцами ручку двери, мужчина пнул ее носком тяжелого ботинка. Та отлетела, давая явить себя миру старому наемнику. Что с удовольствием вывалился из кабины автомобиля, припадая одним коленом к земле. Мужчина проверял почву, рассматривая ее на целостность и загрязненность определенного цвета жидкостью – голубоватой. Это нынче был самый опасный враг человечества, а точнее его остатков.

- Что там босс?

- Чисто, этой срани нет. Полностью проверить периметр, выставить охрану и поставить растяжки. Эти два дома – Мускулистая рука держащая черный автомат указала им на парочку домов обжитых кем-то ранее – Сегодня наше убежище.