Тишину, повисшую после неудачной демонстрации Зуко, разрезал едкий,
лишённый всякого сочувствия смех Катары. Её голос прозвучал ясно и насмешливо,
словно удар хлыста.

Мы бы многого избежали, случись это
пораньше. – она смеялась одна, даже ее друзья, пусть и не обратили особого
внимания, но ее не поддерживали. Вот только ее смех действовал мне на нервы.

Зуко, до этого момента смотревший на свои руки с немым отчаянием,
резко поднял голову. Но на его лице была уже не прежняя мрачная безысходность,
а скорее сосредоточенное, почти упрямое выражение. Он сделал шаг вперёд, его
плечи расправились.

– Я утратил их не полностью, – заявил он, и в его тоне слышалась не
оправдание, а констатация факта.

Он сделал несколько шагов назад, похоже просто на всякий случай, и
принял низкую, устойчивую боевую стойку – та самая, из которой он всегда
начинал свои самые мощные атаки. Движения его были отточенными, мышечная память
сработала безупречно: круговой взмах руками, плавный перенос веса, глубокий
вдох, рождающий в груди потенциал пламени... И выдох.

Но вместо привычного огненного вала, с ревом вырывавшегося из его
кулаков и сжигавшего всё на своём пути, из его рук выплеснулся жалкий, чахлый
всполох. Огонь едва достиг метра, жалко шипя и потрескивая, словно в костёр
плюнули каплей масла, и через мгновение погас, оставив в воздухе лишь запах
гари и немного теплого воздуха.

Зуко стоял, сжимая дрожащие кулаки, его грудь тяжело вздымалась, а по
щекам ползли алые пятна стыда.

– Я и сам не понимаю, почему так ослабел, – пробормотал он, отводя
взгляд. Голос его дрогнул, выдавая всю глубину замешательства и унижения.

– Похоже, ты не так уж и хорош, как нам недавно рассказывал, –
немедленно, словно выжидавший этого момента, прозвучал голос Катары. В её
словах не было ни капли сомнения, лишь едкая уверенность.

Это задело Зуко за живое. Он выпрямился во весь рост, и в его
золотистых глазах вспыхнул не гнев, а нечто большее – искренняя, отчаянная
убеждённость.

– Я изменился! – воскликнул он, и его голос, сорвавшийся на высокой
ноте, прозвучал как исповедь. – Только это может быть причиной! Всё во мне...
всё иначе!

– Это вряд ли, – фыркнула Катара, скрестив руки на груди. Её поза была
красноречивее любых слов – стена недоверия и неприятия.

И в этот момент что-то во мне щёлкнуло.

Я пытался быть спокойным, понимающим, что не все сразу, но все эти
колкости и детские предъявы, словно от обиженного ребенка, меня уже достали.

Мое терпение, и без того натянутое до предела, лопнуло.

Я встал и сделал шаг вперёд, вставая между ними, и мой голос прозвучал
не громко, но с такой стальной, не терпящей возражений твёрдостью, что воздух,
казалось, застыл.

– Мы оставили всё, что нам дорого, – я медленно обвёл взглядом всех
присутствующих, задерживаясь на лице Катары, – чтобы сейчас быть здесь и помочь
вам.

И все внимание заострилось на мне.

– Будь добра, – мои слова были обращены прямо к ней, – умерь своё
ехидство. Сейчас никто не шутит.

Я видел, как её глаза сузились, как сжались её кулаки. Но я не дал ей
вставить слово.

– Я могу понять, что ты подозреваешь нас, – продолжал я, и мой тон был
жёсток, но справедлив, – но это не даёт тебе права вставлять свои ебучие
комментарии на каждое наше слово и действие. Каждое. Слово.

Катара замолчала.

Она не опустила взгляд, нет.

Она сверлила меня взглядом, в котором бушевала смесь ярости,
оскорблённой гордости и, возможно, крупицы осознания, что я прав.

Остальные замерли.

Аанг выглядел растерянным, Сокка – неловким.

Тишина стала густой, почти осязаемой.

Её нарушил лишь негромкий, одобрительный хмык Тоф. Она сидела,
откинувшись на своём каменном сиденьи, и на её лице играла ленивая ухмылка.

– Молодец, Акио, умыл нашу зазнайку. – она даже хихикнула, словно
наслаждалась неожиданным представлением. – Один чёткий выпад – и тишина.

Наконец, вступил Аанг.

Он сделал шаг вперёд, и в его позе, в выражении лица читалась
непривычная серьёзность.

– Хватит, – сказал он, и в его голосе не было места для споров. – На
этом всё. Зуко может быть в чём-то прав.

Сейчас он был лидером. Аватаром, пытающимся восстановить мир в своей
команде.

– Наши способности, наш разум зависят от внутреннего состояния. – Он
посмотрел на принца. – Возможно, раньше твоя магия подпитывалась гневом, а
сейчас... гнева у тебя недостаточно. Ты ищешь его внутри и не находишь.

Слово взял Сокка.

Я уже давно подметил эту его черту – в самые напряжённые моменты он
пытался разрядить обстановку неуместным, но спасительным юмором.

– Значит, всё, что нам надо, – так это разозлить Зуко! – объявил он с
напускной деловитостью.

С этими словами он подошёл к принцу и принялся тыкать ему в бок
рукояткой своего пространного меча. Сначала Зуко лишь отмахивался, словно от
назойливой мухи, его лицо выражало лишь раздражение. Но Сокка не унимался.

Тычок, ещё тычок...

Я видел, как мускулы на щеках Зуко начали подрагивать, как его дыхание
стало учащённым, а на лбу начали пульсировать венки. Он закипал, как чайник на
раскалённой плите.

Я не смог сдержать короткую, одобрительную ухмылку – зрелище было
поистине комичным.

Вскоре Зуко не выдержал.

– Отвали уже! – рявкнул он на Сокку, отпрыгивая в сторону. Но в его
крике не было прежней, слепой ярости, лишь чистое, человеческое раздражение. –
Даже если ты прав, я больше не хочу на гнев и злость рассчитывать! Должен быть
другой способ!

– Вам просто нужно узнать огненную магию из других источников, –
неожиданно, своим низким, хрипловатым голосом произнесла Тоф. Все взгляды
обратились к ней. – Из того места, где зародилась магия огня такой, какой мы её
знаем сейчас.

– Значит, нужно скинуть Зуко в вулкан? – не удержался Сокка, широко
ухмыляясь.

Тоф проигнорировала его шутку, словно та была надоедливой мошкарой. Её
незрячие глаза были устремлены в пространство, но выражение лица стало
необычайно сосредоточенным, почти мечтательным.

– Нет. К примеру, магия земли зародилась в барсучьих норах. – и все
настроились внимательно слушать, похоже, Тоф не часто балует команду
интересными историями.

Она замолчала, давая словам просочиться в сознание слушателей. На её
обычно грубоватых чертах появилась редкая, мягкая улыбка.

– Когда я была маленькой, я сбежала из дома... Провалилась в какие-то
пещеры... а что это значит для маленькой слепой девочки, думаю, объяснять не
надо. Темнота, холод камня, чувство полной потерянности... – её голос на
мгновение дрогнул, вспоминая тот детский страх. – А потом я встретила их. Они
прошли прямо через стену, с грохотом пробивая породу, и я подумала, что это
конец. Но ко мне они не проявили ни капли злости. Лишь... заботливый интерес.
Любопытство. И я пошла за ними. Они были слепы, как и я. Но они ничуть не
страдали от этого. Мы... поняли друг друга. Магия земли заменила им глаза.

Она на секунду замолчала, давая нам возможность переварить услышанное
и создавая небольшую интригу. А может просто сама подбирала слова.

– Они ведь не просто маги, – её голос стал тише, почти благоговейным,
– для них магия – это образ жизни, а не просто искусство. Дыхание. И я переняла
этот образ. Магия стала для меня способом взаимодействия с миром, а не просто
средством сражения. Как и для них.

Я слушал, заворожённый.

Видеть эту грубую, прямолинейную девчонку такой... одухотворённой,
рассказывающей о самом сокровенном, – это было непривычно и по-настоящему
трогательно.

Эти воспоминания явно были для неё островком чистого, ничем не
омрачённого счастья.

– Меня обучали воздушной магии монахи, – подхватил Аанг, и на его лице
тоже появилась тёплая, ностальгическая улыбка. – Но первыми магами воздуха были
именно бизоны. Монахи учились покорять воздух именно у них, наблюдая за их
полётом, за тем, как они ловят потоки, как их хвосты служат им рулём...

Он повернулся к своему массивному другу и со смешком добавил:

– Может, ты дашь мне пару уроков, Аппа? Я, кажется, ещё не всё умею.

Бизон в ответ громко, почти солидно заурчал, словно говоря: «Давно
пора, ученик».

Вот только Зуко не разделял всеобщего воодушевления. Его лицо вновь
омрачилось, и я прекрасно понимал почему.

– Мне это не поможет, – тихо, но твёрдо сказал он. – Огненная магия
пришла к людям от драконов.

Зуко отвернул лицо в сторону, словно сознавался в тяжком преступлении.

– А драконы... – он сделал паузу, вынуждая себя произнести это слово,
– вымерли.

– Как это вымерли? – искренне, по-детски удивился Аанг. Его большие
серые глаза округлились от непонимания. – Когда я был маленьким, драконы
обитали везде! Я сам видел их! Даже у Року был свой дракон! Они были... они
были частью мира!

– А СЕЙЧАС ИХ НЕТ! – взорвался Зуко. Его крик был полон не злобы, а
отчаяния и горечи.

Он резко отвернулся от всех и отошёл к самому краю каменной площадки,
уставившись в пустоту, открывавшуюся за её пределами. Его спина, прямая и
гордая, сейчас выглядела удивительно потерянной.

Я глубоко вздохнул. Кто-то должен был сказать это. Объяснить.

– Во времена Созина, – начал я, и мой голос прозвучал глухо в
наступившей тишине, – появилась традиция... Охоты на драконов.

Все взгляды обратились ко мне.

– В поисках славы, престижных почётных титулов, мест при дворе и
легендарных, по слухам, способностей к магии огня, знать Нации Огня с жадностью
предавалась охоте. Сам Созин поощрял это. Было объявлено, что любой, кому
удастся убить дракона, получит почётное звание «Дракон». – Я с горечью покачал
головой. – Многие аристократы стремились к престижу, а также к возможности
превзойти своих соперников. Поначалу было убито всего несколько драконов, но
охота продолжалась десятилетиями... и в конце концов привела к тому, что
драконы оказались на грани вымирания.

А сейчас я скажу самое мерзкое, что я узнал об этом варварстве.  

– Да и многие, – мои губы искривились в гримасе отвращения, – презрев
честные поединки, просто загоняли этих созданий как дичь с помощью охотников,
лишь добивая обессиленных и раненых животных и хвастаясь этим, скрывая правду.
Охота на драконов прекратилась только тогда, когда стало ясно, что драконы
полностью вымерли. Не осталось ни одного.

Наступила тяжёлая, гнетущая тишина, которую не решался нарушить никто.

Аанг выглядел совершенно убитым, словно он только что потерял что-то
дорогое, о чём даже не подозревал.

Сокка и Тоф молчали, потупив взгляды.

Даже Катара не произнесла ни слова – то ли после моего выпада, то ли
поражённая мрачным величием этой истории.

И в этой тишине Зуко медленно обернулся. На его лице не было ни
отчаяния, ни гнева. Была решимость. Словно в нём что-то щёлкнуло.

– Я знаю другой способ, – сказал он, и его голос вновь приобрёл
твёрдость. – Можно отправиться к первым людям, которые научились огненной магии
у драконов. Их звали Воинами Солнца.

– Воинов Солнца я точно не видел, – покачал головой Аанг, всё ещё
находясь под впечатлением от услышанного.

– Естественно, что ты их не видел, – хмыкнул Зуко, но в его тоне уже
не было прежней раздражённости. – Их цивилизация очень древняя, она исчезла
много тысяч лет назад. Вот только они жили не так далеко отсюда. – В его глазах
вспыхнула искра азарта исследователя. – Может быть, мы сможем что-то узнать на
их руинах... Найти ответы.

– Монахи говорили мне, что тени прошлого могут повлиять на настоящее и
будущее, – Аанг произнёс это с глубокой серьёзностью, словно вспоминая
наставления своих учителей. – Возможно, это знак.

– И вы считаете, что погуляв по местам их жизни, вы зарядитесь
энергией солнца? – вновь вставил своё слово Сокка, на этот раз с долей
здорового скепсиса.

– Возможно, – Зуко улыбнулся своей редкой, немного мрачной улыбкой. –
Или так, или Аангу придётся искать нового учителя магии огня. А я сомневаюсь,
что у него есть запасные варианты.

Я не выдержал и рассмеялся, подходя к брату и хлопая его по плечу. Под
моей ладонью его мускулы были напряжены, как струны.

– Не депрессуй, Зуко. Всё получится. Я, пожалуй, даже с вами слетаю. –
Я посмотрел на Аанга, затем снова на Зуко. – Вдруг Воины Солнца знали
что-нибудь и о таких, как я...

Я поднял руку, повернул ладонь кверху и сосредоточился. По коже
запрыгали знакомые синие змейки, зашипел воздух, наполняясь запахом озона. Наблюдая
за этим маленьким представлением, и в душе шевельнулся старый, не дававший
покоя вопрос.

– Не могу же я действительно быть первым в истории... – пробормотал я
так тихо, что это было скорее мысли вслух, обращённые к самому себе.

На удивление, никто не стал возражать против того, чтобы Аанг
отправился с нами, двумя бывшими врагами.

Мы вылетели на следующее утро, после того как Аанг отвёл своих друзей
в сторону, и между ними состоялся долгий, тихий разговор. Я видел, как Катара
качала головой, как Сокка что-то горячо доказывал, жестикулируя, но в итоге
Аанг, улыбаясь, помахал им на прощание.

Он убедил их.

Доверие – хрупкая штука.

И сейчас, сидя на широкой спине Аппы, я испытывал удивительные, почти
детские ощущения. Воздушный бизон не летел в привычном понимании этого слова.

Он плыл.

Его мощное, покрытое густой шерстью тело было удивительно послушным
любым потокам ветра. Он ловил их, скользил по ним, а его широкий, похожий на
лопасть хвост время от времени совершал медленные, мощные взмахи, подправляя
курс.

Ветер свистел в ушах, заставляя глаза слезиться, но это был
восхитительный, опьяняющий дискомфорт.

Внизу, как на гигантской карте, проплывали, сменяя друг друга,
пейзажи: зелёные склоны холмов, ровные, как стол, равнины, заснеженные пики
далёких гор и золотые от спелой пшеницы поля...

К этой невесомости, этому чувству абсолютной свободы оказалось легко
привыкнуть.

Я и расслабился, позволив телу раскачиваться в такт плавным движениям
Аппы.

Зуко, сидевший позади меня, испытывал совершенно иные чувства.

– Я всё время думал, что эта штука летает быстрее! – проворчал он, в
очередной раз пытаясь устроиться поудобнее в здоровенном седле на жёсткой спине
бизона. – Мы уже сто лет летим! Мы могли бы уже десять раз доплыть на корабле!

– Эй, Аппа не «штука»! – с лёгким упрёком обернулся Аанг, сидевший на
загривке. – Он мой друг. И он везёт троих взрослых парней, если ты не заметил.
Это нелёгкая работа.

Бизон в ответ громко и, как мне показалось, слегка возмущённо заурчал,
явно поддерживая хозяина.

– Видишь? – добавил Аанг, похлопывая Аппу по боку. – И Аппа прав. Ты
должен быть более оптимистичным! Мы же путешествуем!

Это вызвало у меня новый приступ смеха и очередную порцию недовольства
со стороны Зуко.

– Расслабься и получай удовольствие, братец! – крикнул я ему через
плечо, раскинув руки в стороны и чувствуя, как ветер бьёт в ладони, словно
невидимая, прохладная стена. – Когда ещё выпадет шанс прокатиться на летающем зубре?

– Ты скоро привыкнешь! – поддержал меня Аанг, даже срифмовать
умудрился. – Все сначала боятся, а потом не могут налетаться!

И в этот самый момент, словно в награду за наше терпение, перед нами
открылась невероятная картина, от которой у меня перехватило дыхание. Аппа
начал снижаться, обходя массивный горный хребет, и внизу, в огромном каменном
амфитеатре, созданном самой природой, лежал город.

Нет, не город – каменное сердце древней цивилизации.

Он был невероятных размеров, и с первого взгляда было понятно, что его
не строили, а вырубали. Вырубали прямо в скалах, в монолите горы. Узкие, как
щели, улочки змейками взбирались вверх, образуя причудливый лабиринт.

Повсюду высились ступенчатые пирамиды, строгие и величественные. И
повсюду – драконы. Не живые, а каменные. Огромные статуи, высеченные с
удивительным мастерством, охраняли покой этого места. Они сидели на карнизах,
обвивали шпили храмов, их крылатые тени лежали на пустынных площадях.

Город был мёртв.

Молчалив и пуст.

Время и стихии не пощадили его: каменные блоки покрылись трещинами,
многие здания оплели толстые канаты лиан и другие ползучие растения,
придававшие руинам меланхоличное очарование.

Но то впечатление мощи, древней славы и утраченного величия, которое
он производил, было настолько сильно, что заставило нас втроём синхронно, на
одном дыхании, выдохнуть: «Ух ты!»

Мы приземлились на самом краю этого каменного царства, на широкой,
плоской площадке, которая, вероятно, когда-то служила смотровой или местом для
церемоний.

Аппа, тяжело дыша после долгого перелёта, тут же улёгся отдохнуть,
издав глубокое, довольное урчание. Мы решили не рисковать и обследовать город
пешком, от самого его входа, чтобы прочувствовать его масштаб и не пропустить
ничего важного.

Зуко, едва ступив на древнюю мостовую, замер. Его взгляд скользил по
строгим линиям пирамид, по орнаментам на уцелевших стенах, по стилизованным
изображениям солнца, которые встречались тут и там.

– Несмотря на то, что эти здания невероятно древние, – проговорил он
наконец, и в его голосе звучало почтительное изумление, – они кажутся мне до
боли знакомыми... Я как будто... узнаю их.

Я испытывал то же самое. Странное, необъяснимое чувство дежавю, будто
что-то в самой крови отзывалось на вид этих камней.

– Эта архитектура... – поддержал я его, подходя ближе и проводя рукой
по шершавой поверхности каменного блока. – Очень похожа на нашу. Те же линии,
те же принципы... Может быть, это та самая колыбель, из которой выросла вся
наша нация... Наше искусство, наша магия... Всё началось здесь.

Аанг, хоть и смотрел на всё с восхищением, не испытывал нашего
пиетета. Для него это были руины, пусть и впечатляющие.

– Мы узнали кое-что про архитектуру, – весело заметил он, – теперь,
возможно, узнаем что-то и про магию огня! Прошлое может быть лучшим учителем...

И тут же, как в насмешку над его словами, он запнулся.

Не о камень, а о тончайшую, почти невидимую верёвку из какого-то
прочного, волокнистого материала, натянутую поперёк тропы в нескольких
сантиметрах от земли.

Раздался резкий, сухой щелчок спускового механизма. С оглушительным
грохотом, от которого содрогнулась земля, прямо перед Аангом опустилась
массивная каменная плита, обнажив в яме под ней частокол острых, как бритва,
каменных шипов.

Они торчали вверх, словно зубы гигантского чудовища, готовые пронзить
любого, кто упадёт сверху.

Лишь невероятные рефлексы Аватара спасли его. Он не закричал, не
отпрыгнул. Он инстинктивно выдохнул, коротко и мощно. Поток воздуха,
вырвавшийся из его ладоней, ударил в землю перед ним и отбросил его тело назад,
словно пушинку.

Он перелетел через смертоносную ловушку и приземлился на колени,
тяжело дыша.

Его глаза были круглыми от ужаса и неверия.

– Прошлое хочет убить меня! – выдохнул он, переводя взгляд с нас на
зияющую яму и обратно.

Я с облегчением выдохнул, сам не осознавая, что затаил дыхание. Слава
всем духам, он цел.

Мысль о том, как бы я объяснял Азуле, что её союзник и брат её
возлюбленного случайно угробил Аватара в древних руинах, вызывала ледяной ужас.

А уж об возвращении к друзьям аватара и речи быть не могло.

Зуко, не теряя хладнокровия, подошёл к краю ямы и внимательно её
изучил.

– Этой ловушке много тысяч лет... – произнёс он с нескрываемым
уважением к мастерству древних инженеров. – И она до сих пор работает. Механизм
в идеальном состоянии.

– Верёвка... – добавил я, присев рядом и осторожно взяв в руки обрезок
той самой верёвки. Она была прочной, почти не истлевшей. – В слишком хорошем
состоянии для своего возраста. Что-то мне не нравится способность «погибшей
цивилизации» к подобным шуткам...

Словно в насмешку, город всем своим видом показывал, что он пуст.
Ветер свистел в окнах зданий, не было звуков животных, а единственными
нарушителями тишины были мы.

 – Смотрите в оба. Мало ли что
здесь ещё припрятано. Это место всё ещё охраняет свои секреты. – Я поднял
взгляд, окидывая настороженным взглядом окружающие руины.

– Может, тогда не стоит нам здесь быть? – нервно спросил Аанг, потирая
ушибленное колено. – Если тут на каждом шагу такие сюрпризы...

Зуко лишь хмыкнул. Вместо того чтобы идти в обход, он ловко пробежал
по узкому карнизу стены, минуя саму яму со шипами.

– А как же твой оптимизм? – крикнул он Аангу. – И знаешь... Ловушки
обычно ставят там, где есть что-то полезное. То, что нужно охранять.

Я не стал тратить время на обход.

Сосредоточившись, я подал магии в ноги. По икрам пробежали знакомые
разряды, мышцы наполнились силой. Я оттолкнулся от земли, и моё тело описало в
воздухе короткую дугу. Со звуком затухающих электрических разрядов я мягко
приземлился по ту сторону ловушки, рядом с Зуко.

– Значит, мы на верном пути, – заключил я.

Словно в подтверждение наших слов, наш взгляд притянула самая высокая
пирамида в округе. Она возвышалась в самом центре города, доминируя над всем
окружающим пространством. К её вершине вела величественная, крутая лестница,
каждая ступенька которой была выше колена.

А её шпиль, увенчанный огромным, искусно вырезанным из камня символом
солнца с расходящимися лучами, был уникальным, не похожим на все остальные. Он
был подобен стрелке гигантского компаса, указывающей в небо.

Мы переглянулись.

Никаких слов не было нужно.

С удвоенной, выстраданной осторожностью, вглядываясь в каждую трещину
на земле, прислушиваясь к каждому шороху, мы двинулись вперёд.

В сердце так негостеприимно встретившего нас древнего города.

Навстречу его секретам.