Жизнь после смерти в Ветхом и Новом Завете
Отвлечемся от политоты. Порой у меня на стриме "всплывает" тема рая и ада в иудаизме дохристианской эпохи. Тема весьма интересная и мало кто в ней хорошо разбирается, так что оставлю здесь для ознакомления хорошую статью из "Словаря библейских образов", посвященную вопросу загробного мира до и после Христа. Как я обычно отвечаю на поставленный выше вопрос - до Иисуса Христа имелась лишь Преисподняя - место скитания душ усопших. Причём это убеждение характерно для значительной части Древнего мира, начиная от шумеров и заканчивая греками. Люди после смерти попадали в подземный мир, где их существование было похоже на томление в темнице. Египтяне раньше всех отличились своими взглядами на посмертие, ибо у них имелось нечто похожее на суд после смерти и рай (Поля Иалу). Позднее, и у греков от царства Аида постепенно выделилось место для героев и родственников богов - Элизиум. Но в обоих случаях жизнь в этих загробных мирах качественно мало чем отличалась от жизни земной в плане получаемых наслаждений.
Благодаря жертве Иисуса Христа, человек был искуплен от печати первородного греха и ему открылась возможность унаследовать (через Христа) удел в Царстве Небесном. Однако Царство Небесное - это место и состояние, не похожее на рай в древних религиях и наивных представлениях масс. Люди, попадающие в Царство, не получают наслаждения, аналогичные земным, только в большем (бесконечном) количестве. В Царстве Небесном человек обретает жизнь с Богом, приходит к абсолютному познанию всего и, будучи воскрешенным не только духовно, но и телесно, - уподобляется в этом воскресении Христу.
Далее текст из словаря.
👉Посмертная жизнь – один из основных образов христианской веры. Ее познают все человеческие существа: те, кто во Христе, – на небе (в раю), а неспасенные – в аду (в наказании и отлучении от Бога). Конечная цель и награда для христиан – вечность в присутствии Господа. Более того, в Новом Завете (особенно в посланиях Павла) показывается, что христиане уже сейчас в определенной мере участвуют в небесных делах, которые получат полное выражение только после возвращения Христа и телесного воскресения.
Ветхозаветные предположения. Ветхозаветные образы загробной жизни выглядят бледными в сравнении с новозаветными. В Ветхом Завете изображению картины загробной жизни не уделяется большого внимания. Внимание в нем сосредоточивается, в основном, на Божьей заботе о Своем народе в плане земных благословений, в частности, земли и потомства, а также на наказании пленом и смертью как неверных израильтян, так и языческих народов.
Обетование земли и потомства выражает суть обещанных Богом благословений со времен Авраама (Быт.12:1–3). Это двойное обетование Аврааму повторяется в рассказах, относящихся к патриархальному периоду, и присутствует как неизменный рефрен в историческом повествовании о времени царств, в том числе в пророческой литературе: послушание Израиля гарантирует ему жизнь на этой земле, а непослушание приводит к нападениям извне и к возможному пленению. Существует мнение, что в обетовании Аврааму земли и потомства подразумевалось посмертное благословение Авраама, поскольку эти обетования осуществились через многие поколения после его смерти; но это, по сути, имеет мало общего с показанным в Новом Завете пониманием смысла загробной жизни. Учитывая скудность ссылок на загробную жизнь в Ветхом Завете, можно сделать по крайней мере один вывод: здесь она не играет такой роли, как в Новом Завете. Более того, немногочисленные упоминания о загробной жизни в Ветхом Завете достаточно двусмысленны. В некоторых местах подразумевается, что смерть – конец всего, в других как будто бы говорится, что человек продолжает осознавать себя после смерти, а во многих случаях просто невозможно понять, что, в сущности, имеется в виду.
В Ветхом Завете смерть обычно понимается как окончательное отделение от земли, на которой человек живет, и даже от Самого Бога. Это ясно выражено в таких местах, как Пс.6:6; 29:10; 30:18; Ис.14:11; 38:18–19; Иов.3:13–19. Использованное в этих случаях еврейское слово seol обозначает бессознательное, разлагающееся (покойное, сонное, ср. Иов.3:13) состояние тела в гробу. Псалмопевец молит, чтобы он не оказался в таком положении, ибо в могиле никто не может вспоминать о Боге и славить Его (Пс.6:6). Для Иова, как и для Гомера, смерть – просто место забвения, в котором «беззаконные перестают наводить страх», где «отдыхают истощившиеся в силах» (Иов.3:17), «страна тьмы и сени смертной», «страна мрака тени смертной, где нет устройства» (Иов.10:21–22). Лучшее, что можно увидеть в таком представлении о загробной жизни, – прекращение жизненных неприятностей: «Там узники... не слышат криков приставника... и раб свободен от господина своего» (Иов.3:18–19).
Относительная тусклость ветхозаветных образов загробной жизни проявляется и в других отрывках, где загробная жизнь изображается местом, которого человеку надо пытаться избежать, а не стремиться туда (Пс.15:10; 85:13; 101:27). В определенном смысле ветхозаветный образ загробной жизни привлекает внимание ввиду ее отсутствия. Коль скоро загробной жизни нет, эти тексты побуждают читателей сосредоточить внимание на отношениях с Богом здесь и сейчас. Было бы, однако, неразумно игнорировать положительные образы загробной жизни, появляющиеся в ряде мест Ветхого Завета. Описывая смерть человека, автор Екклесиаста проводит различие между прахом, возвращающимся в землю, и духом, возвращающимся к Богу (Ек.12:7). В рассказах о взятии на небо Еноха (Быт.5:24; ср. Евр.11:5) и Илии (4Цар.2:1–18) после их земной жизни как будто бы подразумевается определенное представление о сознательном существовании в трансцендентном мире. На основании показанных в псалмах образов некоторые истолкователи склоняются к мысли о присутствующем там более четком представлении о загробной жизни, чем обычно считается. В Пс.1:3 благочестивый человек сравнивается с деревом, лист которого никогда не вянет, то есть в нем выражается архетип символа бессмертия. В Пс.48:16 говорится, что «Бог избавит душу мою от власти преисподней, когда примет меня», а в Пс.72:24 псалмопевец предсказывает: «Потом примешь меня в славу». В Пс.15:10–11 псалмопевец обращается к Богу со словами: «Не оставишь души моей в аде», но «укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицом Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек». В Пс.138:24 говорится о «пути вечном» (ср. Притч.12:28, где утверждается, что «на пути правды – жизнь, и на стезе ее нет смерти»). Ближе всего к восторженной вере Нового Завета в загробную жизнь в Ветхом Завете стоит эсхатологическая уверенность Иова, что его Искупитель жив и что когда его кожа распадется, он во плоти узрит Бога (Иов.19:24–27).
Указания на сознательную жизнь после смерти содержатся и в некоторых других местах Ветхого Завета. В 1Цар.28:1–24 волшебница из Аэндора по просьбе Саула вызвала дух Самуила. (Осуждение «обаятеля, вызывающего духов, волшебника и вопрошающего мертвых» во Втор.18:11 тоже как будто бы предполагает, хотя и достаточно неопределенно, существование какой-то формы загробной жизни.) Саул попросил вызвать Самуила, чтобы спросить, каким образом он может разгромить филистимлян, если Бог отступился от него. Ответ Самуила прозвучал как приговор: Саул и его войско будут разбиты, так как он ранее проявил неповиновение Богу (ср. 1Цар.13:1–15; 15:1–35). Здесь мы видим, что образ загробной жизни тесно связан с наказанием. Аналогичная мысль высказана в Дан.12:1–4, в самом, пожалуй, ясном заявлении о загробной жизни в Ветхом Завете – особенно это относится к Дан.12:2: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление». Этот образ в определенной мере связан с приведенными выше местами, в которых смерть рассматривается как конец: смерть в некотором смысле представляет собой отделение от Бога либо в небытии, либо в «вечном поругании и посрамлении», ясно подразумевающем посмертную жизнь.
Но в Дан.12:1–4 говорится не только о суде. Многие умершие «пробудятся» для «жизни вечной». Фоном этих стихов служит конечное освобождение Богом Своего народа – как мертвых, так и живых. Трудно с уверенностью утверждать, что подразумевается под «пробуждением» мертвых (идет ли речь о духовном или физическом существовании), однако не может быть сомнений, что это загробное освобождение представляет собой определенного рода «воскресение». Данный образ присутствует также в Ис.26:19: «Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя – роса растений, и земля извергнет мертвецов». Впрочем, это может относиться в восстановлению Израиля как нации, а не к личному телесному воскресению. Эта мысль повторяется в Иез.37:12: «Вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и введу вас в землю Израилеву». Слова о смерти и воскресении используются для выражения идеи о возвращения Израиля в свою землю после плена. Таким образом, понятие о посмертной жизни относится к состоянию освобождения, в данном случае, к возвращению земли. В стихах Иезекииля и Исаии мы видим сопоставление полученной здесь и сейчас награды в виде земли, имеющей столь важное значение в Ветхом Завете, и будущей награды в загробной жизни.
Новозаветная уверенность. В Новом Завете образ загробной жизни как освобождения разработан гораздо полнее и составляет одну из основных тем новозаветной сотериологии. Посмертная жизнь в Новом Завете показана одновременно как несомненность в будущем и реальность в настоящем для верующего.
Несомненность посмертной жизни как для верующего, так и для неверующего – одно из основополагающих начал Нового Завета. Загробная жизнь представлена здесь в виде двух этапов. Первый этап – состояние человека после смерти, которое иногда называют «промежуточным». В Новом Завете не показано законченного образа положения неверующего на этом этапе, но, в то же время, есть некоторые указания относительно состояния верующего после смерти. В Лк.16:17–31, например, нарисована несколько загадочная картина Лазаря, попавшего после смерти на лоно Авраамово (Лк.16:22), в то время как богач подвергался мукам в аду (Лк.16:23). Новый Завет не дает нам пояснений, однако в раввинской литературе «лоном Авраамовым» называется временное пристанище праведников перед их окончательным оправданием. Из этой притчи, вроде бы, также явствует, что в промежуточном состоянии неверующий пребывает в аду, однако для получения полного представления достаточной информации не приводится.
Более ясное представление о состоянии верующего после смерти дает Павел (Флп.1:21–24). Когда Павел «отступает» {«имею желание разрешиться»}, он все равно «со Христом» (Флп.1:23). Цель этого отрывка заключается, однако, не в точном объяснении характера загробной жизни, а в демонстрации твердого убеждения Павла, что он должен продолжать жить ради блага филиппийской церкви. Поэтому на основании этого текста трудно делать какие-то определенные выводы относительно природы загробной жизни. С другой стороны, совершенно ясно, что для верующего промежуточное состояние есть одно из благословений в присутствии Христа.
Каким бы неопределенным ни казалось переходное состояние, оно становится более понятным, когда речь заходит об окончательном положении верующего и неверующего после возвращения Христа. Тема второго пришествия Христа регулярно повторяется в Новом Завете (напр., Мф.24:1–35 и параллельные места; Ин.14:1–4; 2Сол.2:1; 2Тим.4:8; Тит.2:13), а с Его пришествием связывается наступление Его царства или, по словам Откр.21:1, появление «нового неба и новой земли».
В Библии нигде не рисуется получившая большое распространение картина загробной жизни с облаченными в белое существами, которые с безразличным видом играют на арфах, сидя на облаках. Посмертная жизнь изображается как окончательное и полное возвращение Божьего народа на землю, игравшую такую большую роль в благословениях Ветхого Завета. Согласно Откр.22:1–6, это своего рода возвращение в Едемский сад, изначальную благословенную землю. Здесь мы видим, как библейский рассказ об искуплении завершает полный цикл: освобождение во Христе конечной целью имеет возвращение Божьего народа к изначальному благословенному состоянию в Едеме. Обетование земли в Ветхом Завете служило лишь прелюдией к реализации более значительного обетования посмертной жизни, показанной в Откр.21 и 22.
В конкретных картинах потусторонней жизни верующих выделяются шесть тем. Одна из них показывает, что благословенное состояние спасенных есть состояние победы, обычно символизируемой венцом (1Кор.9:25; 2Тим.2:5; 4:8; Иак.1:12; 1Пет.5:4; Откр.3:11; 6:2), а также образом власти (Откр.2:26–27; 3:21) и суда (1Кор.6:2–3). Второй образ посмертной жизни – награда за стойкость в вере в этой жизни, то есть состояние, которое Иисус назвал «радостью господина твоего» (Мф.25:21,22), а в других местах оно называется просто «наградой» (1Кор.3:14; Кол.2:18 {лишает награды – «обольщает»}; Откр.22:12 {«возмездие»}). В-третьих, слава, полученная верующими в загробной жизни, нетленна или неувядаема (1Кор.9:25; 15:42–57; 1Пет.1:4; 5:4). В-четвертых, слава посмертной жизни уже сейчас присутствует на небе – это обитель, которую Иисус отправился приготовить (Ин.14:1–3), и состояние, «предназначенное» для верующих (1Пет.1:4, {«наследство нетленное... хранящееся на небесах для вас»}). В-пятых, человек превращается в более высокое существо, сохраняя при этом свои личные и даже телесные черты (1Кор.15; Откр.2:17, где сказано, что каждый святой получает на небе «новое имя», известное только ему самому и Христу). Наконец, будущая жизнь святых на небе состоит из определенных дел в конкретном месте, из которых главное – прославление Бога (Откр.4; 19:1–9).
В показанном новозаветными авторами, особенно Павлом, изображении посмертной жизни не только как надежды на будущее, но и как современной реальности для тех, кто во Христе, есть еще одна сторона. Со времени первого пришествия Христа реалии Царства Божьего начали раскрываться в гораздо большей степени, чем при жизни ветхозаветных святых (1Пет.1:10–12; Евр.1:1–4). Центральное место в Благой Вести занимает тема о наступлении царства как события, относящегося не только к будущему, но и к настоящему. Говоря более конкретно, нынешние проявления царства – не что иное, как выражение реалий будущего царства, врывающихся в современный миропорядок. В нескольких местах посланий Павла ясно показывается, каким образом будущая жизнь уже присутствует в жизни верующих. Например, реальность нашего воскресения к новой жизни настолько очевидна, что Павел пишет о нем в прошедшем времени (Кол.3:1–4). Павел имеет в виду, что, когда человек соединяется со Христом (Рим.6:5), этот союз приводит к немедленным последствиям. Коль скоро Христос восстал из мертвых, то же происходит с теми, кто соединился с Ним. Суть не в том, что воскресение верующего рассматривается как уже свершившееся событие, – в силу своего единства со Христом верующие уже сейчас участвуют в будущей жизни. Равным образом, в Еф.2:6 Павел заявляет, что верующие настолько тесно соединены со Христом, что Бог «воскресил [нас] с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе». Верующий настолько близок ко Христу, что в определенном таинственном смысле он уже восстал из мертвых и сидит со Христом на небе.
При более детальном рассмотрении показанной в Новом Завете картины загробной жизни появляется и определенное понимание ада как места будущей жизни неверующих. В большинстве случаев ад показывается полной противоположностью образов, связанных с загробной жизнью святых. Тогда как для верующих «предназначено» небо (1Пет.1:4, KJV), нечестивцам уготован мрак вечной тьмы (2Пет.2:17; Иуд.1:13). Верных ожидает блаженство, а неверных – наказание (Мф.10:28; Рим.2:8–9; 13:14; Откр.14:10). Небо заполнено светом, а в аду огонь (Мф.5:22; 13:42; 18:9; Откр.20:14–15) и тьма (Мф.8:12; 2Пет.2:17; Иуд.1:13). На небе бесконечное блаженство, а в аду неугасимое пламя и вечные мучения (Мф.3:12; 25:41; 2Сол.1:9; Иуд.1:7; Откр.14:11).
Заключение. Как и во многих других библейских темах, в образах, связанных с загробной жизнью, прослеживается очевидный переход от представлений Ветхого Завета к их пониманию в Новом Завете. Что касается будущей жизни искупленных Господом, этот переход выразился в получении славного озарения, ибо упор Ветхого Завета на прекращение жизни после смерти (всего лишь с несколькими проблесками надежды на бессмертие) сменился восхитительными картинами восхождения на небо, ставшего целью человеческих дел в этой жизни. Кроме того, в Новом Завете загробная жизнь показывается не только как несомненная уверенность в будущем, но и как очевидная реальность в настоящем. Расположенность сердца христианина и служение тех, кто стремится сделать будущую жизнь реальностью, определяется именно этим крайне важным и конкретным присутствием последующей жизни в настоящей.
Вместе с тем, ветхозаветная мрачная тень могилы превратилась в еще более темный новозаветный образ ада как места наказания неверующих. Иными словами, в целом библейские образы загробной жизни выражают одновременно надежду и предостережение, и в обоих случаях несут в себе обетование будущего.
