Око Проклятых. Глава 2
Ссылка на предыдущие главы: Глава 1
Пробуждение для Сильерина было внезапным, какой то странный звук привлек его внимание сквозь сон. Полукровка не показывая, что уже не спит, медленно опустил руки вниз к своим старым и не раз его выручавшим парным клинкам и сжал их рукояти. Немного приоткрыв глаза, он огляделся по сторонам и осознал, что находится отнюдь не в лесу, а в каком-то зале стены, которого были еле заметны в заполняющем его мраке. В центре помещения тихо журчала вода, вытекая из пасти бронзового, покрытого патиной, дракона в мраморный бассейн. Присмотревшись, можно было понять, что это вода черна как сама ночь, но в глубине ее прослеживалось какое-то движение. Весь пол вокруг бассейна был выполнен из серого гранита с ярко алыми прожилками, пульсирующими в такт журчанию воды, будто вены на теле. Не убирая рук от рукоятей, Сильерин медленно двинулся вдоль стен помещения готовый среагировать на любой шорох и выхватить свое оружие.
Стены были испещрены нишами, в которых прятались статуи, изготовленные с особым усердием и прилежанием, выполненные из темного камня из-за тусклого освещения они казались живыми, а их слегка блестящие глаза будто следили за медленно идущим полукровкой. Почти все из скульптур изображали довольно жестокие и кровавые сцены, будто в одном месте была собрана вся злоба мира и обличение в камень. Кого только тут не было, орки, дроу, высшие эльфы, люди и ещё множество рас убивали и калечили друг друга. Но особо среди всех украшений помещения выделялся высокий трон из обсидиана стоящий у дальней стены так, что лишь почти приблизившись к нему можно было его заметить. Черный туман укрывал его почти до самого верха и Сильерин, ощущая в этом какой-то скрытый смысл, решил подойти ближе, что бы понять, что же так привлекло его внимание.
Подойдя почти в упор, полукровка понял, что трон изготовлен отнюдь не из обсидиана. От основания и до самого навершия он был сложен из отполированных до блеска черепов черного цвета, а туман рождался в их глазницах. Ощутив опасность Сильерин резко выхватил свои мечи из ножен и стал в боевую стойку, а в центре трона туман, втянувшись к его середине, преобразился в высокую фигуру, укутанную в черный балахон, которая медленно двинулась в сторону полукровки.
- Какое интересное насекомое, - раздался немного шипящий надтреснутый голос из-под капюшона. – Давно тут не появлялся никто из живых.
- Где я и как я сюда попал? И вообще кто ты такой? – Спросил Сильерин медленно приближаясь к трону. – Отвечай или я заставлю тебя ответить.
- А я смотрю ты смелая букашка. А ну-ка замри, - снова раздался голос фигуры в балахоне, а тело наемника охватило оцепенение. – Не многие отважились бы мне угрожать, так что я тебя не убью, по крайней мере, сразу.
Фигура приблизилась вплотную к полукровке и, вытянув вперёд свою руку так, что из рукава стала видна иссохшая рука, медленно провела когтями, украшавшими каждый из пальцев, по его щеке заставляя выступить кровь из неглубоких порезов. Из-под капюшона раздался звук втягиваемого носом воздуха, будто неизвестный пытается ощутить запах выступившей крови.
- Как интересно все получилось, - снова зазвучал шипящий голос. – Ты сейчас находишься в том месте, куда не должен был больше попасть никто из живых, но иногда судьба любит жестоко пошутить. Так и быть отвечу на твой вопрос. Ты сейчас находишься в заброшенном храме, в котором многие тысячи лет ни ступала нога, ни одного разумного. А вот кто я тебе знать пока рано. Хочешь, я тебе расскажу одну интересную сказочку? Хотя даже если и не хочешь, тебе придется ее послушать.
И через секунду все помещение будто оказалось заполнено этим шипящим голосом, рожая иллюзии и проникая в самое сердце единственного слушателя, заставляя того будто наяву переживать все услышанное.
Демиург, создав мир Оклэйн из первородного Хаоса и населив его разумными, удалился из этой ветки реальности довольный своим творением, оставив после себя пустоту в сердцах своих творений. Кто знает прав он был или нет, но ведь хороший родитель никогда не оставит своего ребенка одного против всех опасностей мира. И пришли в этот мир те, кого сейчас все чтут Богами и Творцами, позабыв истинного создателя. Говорят, что они появились сразу после самого мира, родившись среди кружащихся газов и невообразимых потоков энергии, и дождавшись ухода Демиурга, присосались к дармовой кормушке, питаясь чистой энергией упорядоченного Хаоса, будучи, по сути, обычными паразитами. Со временем эти дармоеды смогли убедить обитателей Оклейка в том, что они и есть Боги Оклейна и все жители должны почитать их и приносить им щедрые дары, в те храмы, что должны для них построить. Материальный мир для них был настолько незначительным, что они его почти не замечали, как разрушают его, в погоне за утолением своего ненасытного голода. Но не все уверовали в новых Богов, оставались и те, кто свято чтил память истинного Творца, и возвели они к нему, но он был глух, не слыша тихий голос своих детей. Снова и снова молили они и их мольбы не пропали даром.
Эти псевдобоги думали, что знают всё обо всём, верили, что ветра судьбы отзываются на первый их зов. И наконец, от их пока от тлетворного высокомерия вспыхнул злобой сам Хаос. И внял он молитвам помнящих, меняясь по их желанию и творя то, чего до этого не было и не могло быть. И ощутили Боги новое для себя чувство, что зовётся страхом, осознав, что в Оклейне появилась новая сила, с которой они будут вынуждены считаться. И услышали вызывавшие к творцу гармоничные ноты, проникающие прямо в души и дарящие надежду. И были они первыми, но далеко не последними из тех, кто услышал голос Шепчущего бога рождённого для очистки творения Демиурга от медленно уничтожающих его паразитов. Когда-то давным-давно этот мир был рождён из Хаоса, теперь же он будет спасён рождением первого истинного Бога. И явились они в Храм возведенный силой его, дабы присягнуть на верность ему и принять покровительство.
Явился пришедшим в Храм новорожденный Бог и сказал он им «Я был рождён вашим желанием о справедливости, что является уделом сильных. Не щит, а меч принес вам, дабы искоренить ересь без сожалений. Укрепите свои сердца и отбросьте все сомнения, ведь если вы проявите к врагу хоть каплю милосердия, то настанет день, когда он отомстит вам за каждую мелочь и за каждую оплошность. Вот почему милосердие это слабость и преступление, которому предстоит свершиться. Так что уничтожьте милосердие в себе, примите мою силу, и я поведу вас к победе» Многие приняли предложение Карающего бога и, отринув сострадание, одели на себя маски, что несли в себе сам гнев Божий. И отправилось по Оклейну грозное воинство в чёрном, как ночное небо, вышитом серебром облачении и с тёмными крыльями за спиной, и каждый нёс в одной руке огненный бич, а в другой нёс весы, дабы отмерять степень вины, и принесло воинство кару небесную. Перед их неумолимым гневом еретики обращались в пепел, а храмы лжебогов разрушались в пыль. Так пали почти все паразиты уничтожающие мир, лишь девять самых хитрых смогли спрятаться от гнева порождения Хаоса. А спрятавшись, замыслили они коварство страшное. Неоспоримой истиной является то, что способность Хаоса разрушать всегда будет превосходить его способность созидать, это одновременно было проклятием и спасением для паразитов, укрывшихся от воздаяния. Ведь от самого сотворения мира повелось, что чувство прекрасного это страшная сила и она не чужда никому, даже богам.
Однажды путешествуя по Оклейну, под видом простого смертного, Карающий бог узрел волшебный сад, полный дивных цветов. А среди них ходила девушка настолько бесподобная, что своей красотой затмевала само солнце. Ее глаза, цвета весеннего неба светились счастьем, а радостный смех, разносясь среди прекрасных бутонов, был подобен переливу колокольчиков. И он влюбился. Влюбленный бог был готов бросить к ее ногам хоть весь мир, но это было не нужно ей, ведь у нее был любимый, которому она была верна. Грусть окутала влюбленное сердце, и меланхолия окутала его как похоронный саван. И тогда дитя Хаоса решил схитрить, превратившись в прекрасный черный цветок, дабы привлечь ее внимание и похитить в свои чертоги. И вроде бы все шло по плану, но стоило Богу укравшему девушку принять свой истинный облик, она умерла, не выдержав той безмерной пустоты, что навечно поселилась в его глазах. Смерть возлюбленной, будто раскаленной иглой, пронзила сердце влюбленного в нее небожителя, но ещё больнее было ее избраннику. Весть о гибели невесты настигла его в дальних краях, и он отправился мстить, не убоявшись ответной кары. Этим и воспользовались лживые боги, явившись к нему и даровав ему часть своих сил взамен на обещание уничтожить врага и признание их Богами – покровителями этого мира. Это было началом конца для Оклейна.
Восемь дней длилась битва, и ни один из сражавшихся не мог взять в бою верх, так как силы оказались примерно равны. Однако усталость не чужда даже Богам, и оступившись, Обороняющийся бог всего на пару секунд отвлекся от боя, но этого времени хватило его оппоненту для победы. А притаившийся в тенях паразиты набросились на проигравшего Бога развоплощая его и уничтожая храм Хаоса. Так и был повержен истинный бог, и была установлена диктатура девяти лжебогов. То, что ты сейчас видишь, лишь осколок моей памяти в котором мы можем поговорить. Можешь звать меня Слаадож или Безумный бог, ведь безумие это все что осталось сейчас у меня, а в тебе я вижу боль и одиночество что гложат твою душу и терзают сердце. Мы можем помочь друг другу, ведь все чего мы жаждем это отмщение. Боль это всего лишь иллюзия чувств, отчаяние — иллюзия разума, выше них есть только месть, ждущая как молчаливый судья.
Ты можешь или принять мое предложение и отомстить каждому, кто виновен в смерти твоей, будь то воины или даже Боги. Или просто смириться и забыть. А взамен я попрошу немного, всего лишь верность. Как ржавчина — железо, чувство вины будет пятнать, и разъедать твою душу, постепенно проникая всё глубже. Однако если весь мир будет ненавидеть тебя и считать тебя дурным, но ты всегда будешь чист перед собственной совестью, а значит, всегда найдёшь друзей и сторонников.
- Я сейчас освобожу тебя, - раздался голос из-под капюшона балахона. – И хочу услышать твой ответ на мое предложение. И заклинаю тебя, постарайся не ошибиться в своем выборе.
