Схрон. Книга 3. Глава 73

“Все равно придушу пидораса!” – думал Сергеич, обходя турникет.
Взгляд его упал на решетку “обезьянника”. Камера пуста, дверь настежь. Несмотря на дозу успокоительного, кровь минометными залпами застучала в висках.

На этот раз осмысленно достав оружие, Сергеич быстро проверил клетку. Сраный веган словно испарился. Стараясь не думать о возможных пиздюлях от начальства, он осмотрел пространство перед окном дежурного, заглянул под лавки. Дверь, ведущая на улицу, была заперта. Изнутри. Это хорошо. Значит поганец где-то здесь.

Сергеич зашел в дежурку. Сука-Григоренко все еще спал. Сергей с минуту смотрел на него с улыбкой Ганнибала Лектора. Затем, ухватив за волосы на макушке, дернул и с размахом уебал об столешницу. Н-на, сука!

Поверхность исцарапанного оргстекла подернулась россыпью красных капелек. Он снова приподнял тупую башку дежурного. Паскуда еще что-то мычал. На! Удар колена превратил рожу в безобразный винегрет.

Григоренко свалился на пол, опрокинув стул.

– Серый, бля… ты че, Серый?.. Бля, за что?! – Дежурный размазывал по лицу кровавые сопли.
– Во-первых, для тебя, падаль, не Серый, а капитан Ермаков! Во-вторых, благодари, что не пристрелил, нахуй, за сон на дежурстве. – Сергеич брезгливо вытер ладонь. – А в-третьих, где, нахуй, задержанный?
– А? Чего? В смысле? – залопотал Григоренко.
– Где задержанный, блять? – повторил Сергеич.
Дежурный, поднявшись кое-как, уставился ошалелыми глазами на открытую дверь “обезьянника”.
– Куда он делся?.. – простонал Григоренко. – Виноват, тащ капитан, сморило на минуту, а он… как так, блин?
– Сержант Григоренко… – вкрадчиво произнес Сергеич.
– Чего?.. – Дежурный начал оборачиваться.
БДАМС! Жесткий хук прилетел в побитый ебач.
– Да понял все! Осознал! – закричал Григоренко, корчась у ног Сергеича.
– Тебя, долбоеба, выручаю, – усмехнулся старший по званию. – Если вегана этого не поймаем. И если это не ты его выпустил.
– Это не я! Не я!
– Прокурорским будешь рассказывать. А рожа твоя будет доказательством, что задержанный совершил нападение на сотрудника и сбежал из-под стражи.
– А… Э… – До Григоренко стало доходить. – Спасибо, тащ капитан!
– Не благодари, нахуй. – Сергеич поморщился, но протянул руку. – Вставай, пойдем искать. Эта падла где-то в здании.

Они вышли из дежурки.
– Может, это… в оружейную? – спросил сержант.
– Табельным обойдешься, – процедил Сергеич. – Пиздуй вперед.
– А куда идти?
– По коридору, блять. Осматриваешь каждое помещение. Я прикрываю.
– Т-так точно.

Сергеич и его горе-подчиненный в темпе обследовали комнату допросов, уборную, раздевалку, кабинеты следаков. На всех окнах решетки, так что выбраться беглец не мог. Но как-то же он открыл камеру? Оружейная, слава богу, под замком. Заглянули под лестницу. Веган как сквозь землю провалился, сука.

– Наверх идем? – шепотом спросил Григоренко.
– Да. – Сергеич пожалел, что так мало втащил этому ебанату.

На втором этаже ментовки располагалась бухгалтерия, архив, склад вещдоков, комната отдыха, санузел с душевой и его, Сергеича, кабинет. Григоренко вздохнул и начал подниматься, держа пистолет дулом вверх, как принято в МВД. Сергеич же держал свою именную “беретту” особым армейским хватом, как привык на зачистках чеченских сел.

Первое, что заметил Сергеич на втором этаже – дверь его кабинета открыта. Хотя он точно закрывал. Но никаких следов пребывания сектанта не обнаружилось. Миновав комнату отдыха и бухгалтерию, Григоренко замер и радостно посмотрел на Сергеича. Из склада вещдоков пробивалась полоска света и доносился шорох.

Сука, а ведь там хранится и конфискованное оружие. Опечатанное, конечно, и без боеприпаса. Но есть и холодное. То же копье, блять. Сергеич на миг пожалел, что не захватил в оружейной броник и автомат.

Подкравшись на цыпочках, он кивнул подчиненному и взялся за ручку. Сержант глубоко вдохнул и тоже кивнул. Сергеич распахнул дверь, и Григоренко ворвался внутрь с криком:
– Стоять! Не двигаться! Руки за голову!

Сергеич, проникнув следом, оценил обстановку. Полный разгром. Все полки, шкафчики перевернуты. Веган сидел на корточках прямо на столе, похожий в своем балахоне на взъерошенную летучую мышь. Вроде не вооружен, копье метрах в трех. Не успеет. Засранец с усмешкой поднял патлатую голову и дерзко уставился на два ствола, направленных на него.

– Але, бля! Руки вверх! – нервно приказал Григоренко.

Сергеич ощутил закипающую злость. Тупой сержант. Чего он с ним телится? Почему не хуярит смертным боем наглого вегана? Только сейчас он обратил внимание, что мял в руках беглый псих. Сергеич прищурился. Да это же мешочек с семечками, которые должны были отправить на экспертизу.

Веган резко сунул руку в мешок. У Сергеича сработала чуйка, не раз выручавшая на войне.

– Пакуй его, Григоренко! – заорал он, бросаясь вперед.

Недоумок-сержант, смешно растопырив руки, прыгнул. И он, скорей всего, сумел бы достать вегана, если бы не коварный табурет под ногами. Григоренко с грохотом растянулся на полу. При ударе палец оказался на спуске. Шарахнул выстрел.

– Блять!

Над ухом Сергеича пропела пуля, затем, срикошетив, разнесла плафон. Сергеич пригнулся и чуть не запнулся об долбоеба-дежурного.

А веган уже яростно жрет семки! Скорлупа летит во стороны. Жрет и хохочет, падлюка. В броске, чисто на рефлексах, Сергеич начал стрелять. Позже за это его почти лишат должности, но удастся все замять, так как людей в области не хватает. Ни одна из пуль не достигла цели. Веган будто расплылся в воздухе зеленоватым облаком. Только что был на столе, а вот уже за стеллажами. На стене!

Ужасающе медленно Сергеич начал разворачиваться и понял, что не успевает. Древко копья уже летело прямо в лоб. БУМ! Брямс! Сергеич вдруг осознал, что уже лежит на полу и не может пошевелиться. Снова удар и вскрик Григоренко. Ловкий, как сколопендра, веган отоварил и его.

Раздалось гнусное хихиканье. Картинка перед глазами расплывалась и двоилась, но Сергеич увидел, как веган, двигаясь неестественно быстро, сложил в кучу коробки и бумаги. Чем-то чиркнул. Радостно вспыхнуло яркое пламя.

– Привет от Брахмы, капитан Ермаков! – пропел сектант. – Хуй тебе, а не поставки фруктов и овощей, подстилка пендосовская!

И, прихватив копье, выскользнул из комнаты. Дверь захлопнулась, щелкнул замок. Помещение стало стремительно наполняться едким черным дымом.

Тело все еще не слушалось. Голодным зверем начал подкрадываться жар. Рядом застонал, поднимаясь, сержант Григоренко. Дико кашляя, он метнулся к Сергеичу.

– Две-е-ерь, – кое-как выдавил капитан.

Григоренко, не переставая кашлять, стал дергать ручку. Но чертов сектант, похоже, запер их. Тогда сержант, положив пистолет на стол, начал неуклюже растаскивать горящие коробки, топтать ботинками. Но какой там – огонь уже перекинулся на стеллажи со шкафами. Тупой, сука, идиот!

В легкие Сергеича тоже проник дым. Его согнуло пополам от кашля. Мимо протопал Григоренко. Схватив стул, он замахнулся в сторону окна.

– Не-е-е-ет, бля-я-ять! – у Сергеича получилось заорать.

Со звоном разлетелось стекло. Стул застрял в решетке. С дьявольским гулом взметнулся огонь, получив свежие кубометры кислорода. Григоренко безрезультатно дергал прутья решетки и что-то кричал в темноту за окном.

Сергеич пополз к двери. В этот момент пламя набросилось на столешницу, и патроны в оставленном пистолете Григоренко стали детонировать. К царящему огненному хаосу прибавился истеричный визг рикошетов. Благо длилось это недолго. Практически задохнувшись и ослепнув, Сергеич добрался до выхода. Приставив ствол к замку, он выстрелом вышиб личинку.

И выкатился в коридор. Здесь уже можно было дышать. Паскудного вегана не видать. Сергеич побежал в комнату отдыха и, схватив огнетушитель, бросился обратно. Сбив с дверного проема щупальца пламени, он рявкнул во все горло:
– Григоренко, твою ж мать! Беги сюда, блять!

Тогда он, опустошив баллон, прикрыл рукавом лицо и кинулся в ревущее пекло. Дежурный валялся возле окна. Видимо, надышался дыма. Подхватив подчиненного за воротник кителя, Сергеич потащил его к выходу.

– Григоренко! – орал он, выбравшись на улицу. – Григоренко, прием! Очнись, сучара!

Лопались стекла, огонь пробирался по второму этажу. Где-то завыли пожарные сирены.

– Если ты сдохнешь, сука, тебе пиздец, понял?! – Сергеич встряхнул безжизненное тело, на котором еще тлела и дымилась форма.

“Отхуярить надо еще раз”, – со злостью подумал он.

Но вместо этого наклонился и начал делать искусственное дыхание рот в рот.

***

Ну а пока Сергеич вдувает ему воздух в легкие, мы занырнем во внутренний мир сержанта Григоренко. Менту снова снился тот странный сон про ядерную войну и заснеженный лес. И про неизвестного ублюдка, который перестрелял всех его друзей и поджег машину, в которой он прятался!

Не прошло и минуты, как стало нереально жарко. Взвыв, Григоренко вывалился из кабины. Откатился в канаву и пополз. Шишига ревела, трещала и корежилась от жара. Мент поднял голову, чтобы осмотреться. Никого. Тот мерзавец, похоже свалил и девок увел. В этот момент патроны в кузове стали взрываться оглушительными залпами. Пули летели во все стороны, вырубая подлесок и молодые деревца.

Григоренко вжался в снежную грязь и пополз стремительным червем. Но прополз он недолго. Руки нащупали колючие ветки, а под ним что-то мягкое. И еще теплое. Он приподнял голову и принялся орать. Мертвым взглядом на него смотрел Раммштайн. Под ним водила Коляныч с простреленной глазницей. Чуть дальше и остальные ребята. Налетчик из леса свалил их в канаву, как мешки с мусором, и небрежно закидал ветвями. Что в какой-то мере было иронично, так как все они когда-то и были мусорами.

Григоренко вскочил и, не обращая внимания на продолжающийся подрыв боеприпасов и вой пуль, ломанулся в чащу. Бежал он долго. Не разбирая дороги, проваливаясь в овраги, раздирая ментовский тулуп об острые сучья. Остановился только на берегу какой-то речки. Он упал на скользкие камни и принялся жадно хлестать воду. Сергеич запрещал пить из открытых непроверенных дозиметрами источников, чтобы не подхватить радиоактивное заражение, но сейчас Григоренко было насрать.

Назад, в банду он больше не вернется. К чертям собачьим все это дерьмо и скотство. Он будет жить в лесу, охотиться, ловить рыбу, построит хижину… блять! Только сейчас Григоренко обнаружил, что где-то проебал свой АК. Когда бежал через буреломы? Или оставил в кабине? Да и хрен с ним. Он сделает копье или лук.

Но сперва нужно найти место для ночлега. Вечер уже близко. Сержант Григоренко решил идти вдоль берега реки, чтобы иметь в доступности источник питьевой воды. Он раскурил “L&M” и пошел вверх по течению.

Идти было тяжело. Местность совершенно дикая. Камни, коряги, упавшие деревья. Иногда берег превращался в отвесную стену, приходилось подниматься по склону, чтобы обойти непроходимое место, а затем спускаться снова. Григоренко совсем отчаялся и собрался было забиться под каким-нибудь корневищем, как увидел среди замшелых покрытых лишайником скал чернеющий провал.

Ого, похоже, пещера. Как раз то, что нужно! Он заглянул внутрь и тихонько крикнул:
– Эй!

Прямо в лицо выпорхнула стая летучих мышей, тонко пища и царапая коготками.

Григоренко выматерился и, пройдя через узкую теснину, оказался в небольшом гроте. Довольно сухо и следов живности не наблюдается. Он так заебался за этот день, что даже не стал заморачиваться с костром, а просто улегся на песок, поджал ноги и, закутавшись в тулуп, моментально уснул.

Снилась несуразная дрянь. Сначала это был Сергеич. Он что-то орал на Григоренко, тряс за воротник. А потом вдруг с силой прижался губами в адском засосе. Сержант принялся отбиваться, но Сергеич держал крепко, не выпускал.

Григоренко проснулся с криком и облегченно выдохнул. Фу, блин, всего лишь сон. Он перевернулся на другой бок и снова начал проваливаться в страну сновидений. И в этот момент шестым чувством ощутил на себе чей-то недобрый взгляд из глубины пещеры, которую он так и не удосужился проверить, как следует. Сержант лежал и во все глаза пялился во тьму. Острыми иглами беспричинный страх заползал под кожу, панический ужас не давал сомкнуть веки.

И тут шелестящий, мерзкий голос из темноты произнес:
– Зеен зи битте дер ландшафт, кхе… кхе… кхе....

Григоренко хотел вскочить и побежать, но сухие костлявые руки схватили его за горло и начали душить.

Сержант увидел перед собой лицо скелета в немецкой фуражке времен второй мировой.

– Вас махен зи, руссиш зольдатен, кхе-кхе… – прокаркал фашист.

Григоренко удалось глотнуть воздуха. Он заорал и… проснулся. На полу пещеры, продрогший и напуганный. Сквозь устье входа пробивался серый рассвет. “Ни за что тут больше не останусь. Поганое место. Дрянь всякая снится неспроста ж…” – подумал мент.

Выбравшись наружу, он быстрым шагом пошел прочь от проклятой дыры.

“В той пещере смог бы жить только реально больной на голову человек, полный псих и отморозок! А я не такой. Я теперь хороший, идите все нахуй”, – думал Григоренко, шагая вдоль бурлящей реки. – “Найду какое-нибудь зимовье охотников. Или сам построю избу. А еще вроде бы где-то в лесах были старые ДОТы или бункеры. Вот бы попался такой.”