Схрон. Книга 3. Глава 34

В кафешку влетел подвижный хлопец. Из касты гопников, судя по адидасовскому прикиду. На макушке словно приклеенный кепарик. Рожа не обременена наличием интеллектуального развития, зато в глазах – знакомый мне по постапокалиптическим стычкам хищный бандитский блеск. Эти глаза принялись рыскать по залу, пока не остановились на мне. Так… и, по ходу, он дьявольски, просто в хламину чем-то обдолбан.

– Ты кто, блянах? – сказал, будто сблевнул, этот объебос.
– А че ты хотел? – спокойным тоном ответил я.
Он снова принялся осматриваться, дергано крутясь по сторонам всем телом. Ладно, хоть не вооружен.

Моя рука с самого начала кипеша поглаживает рукоять револьвера. Доставать пока не спешу, эта кодла явно пришла не за мной. Может, все обойдется? Может, получится спокойно испить свой коньячок, доужинать и отоспаться на человеческой кровати, в конце-то концов?

Ушлепан выскочил наружу. Я отпустил револьвер и опрокинул в себя рюмку коньяка. Через незакрытую дверь потянуло сквозняком, долетели голоса этих уродов:

– Ну, че-че-че?
– Он там нахуй?
– Хуй знает, бля, пацаны, там какой-то левый хуила сидит.

Я даже телек потише сделал.

– Ебать, он че, один? А этот где, блянах?
– Я хуй знает, бля!
– Мож, он съебнул давно а, пацы?
– Да, ебать, здесь он, нахуй! Во, тачка Кислого, ебать. Кислый, это ж твоя «Семера»?
– Моя… – И вдруг полный боли крик: – Йобанный рот!!!
– Че-че-че, Кислый? Че за хуйня?
– Ебать нахуй! Ебаааать… гляньте, пацы, он мне все бочину разъебал нахуй!
– Пиздец, в натуре. Минимум на двадцарик встрял ты, аха-ха!
– Какой нахуй «двадцарик»? Да тут на полтос ремонту, еба!
– Че, бля, делать бум, пацы?
– Давай, нахуй, подождем. Всяко выйдет, бля.
– А если не выйдет? А если съебал? Кто ущерб Кислому возместит, нахуй?
– Ты че предлагаешь, Диса?
– Мож у того лоха бабки есть?
– Ебануть что ль хочешь его?

Тут я напрягся и все-таки взвел курок револьвера. Где хозяин? Почему не вызывает ментов? Хотя… нахер ментов.

– А хуле делать? Кислый без тачки остался, считай!
– А че если мусора?
– Да похуй, у меня дядя в мусарне районной служит, бля.

«Похоже, моим надеждам на спокойное путешествие не суждено сбыться…» – печально подумал я и замахнул очередные пятьдесят грамм.

– Ну, блять…
– Вы че, нахуй, зассали все?! Этот черт один, а нас десять, ебать! Ладно, заебали, ныть, как девки, давайте еще фенчика ебанем по ноздре.
– Ебать! У тя откуда?
– Да подрезал из сумки того козла, пока он Кислого ебашил, аха-ха-ха.

Послышались мощные занюхивающие звуки. Только сейчас я заметил, что наверху воцарилась тишина. Больше не слыхать ора визгливой шкуры, не скрипят пружины и не качаются плафоны под потолком. Наверно, тот чувак тоже услышал гопников? Блин, да скорей всего, они его и ищут! Сейчас тот ебатель свалит через какой-нибудь черный ход, а Саньку разгребать все дерьмо…

***

С топотом, гамом и гнусной матершиной вся шобла ввалилась в помещение. Я отломал вилкой кусочек голубца и отправил в рот. Да уж, столь мерзких рож мне даже в банде Сергеича не попадалось.

– Ты чо, эй! Ты чо, ты чо? – обратился вновь ко мне тот, первый гопарь.
Остальные принялись бегать по залу, опрокидывая стулья. Кто-то залез в бар, кто-то замолотил по двери в кухню и заорал:
– Выходи, мразь, сука! Ааа!!! Аха-ха-ха!
Так понимаю, на помощь хозяина рассчитывать не стоит…
– Слы-слы, братиш, а ты откуда, ебать, такой, ы? – Дегенерат в «адидасе» уселся напротив меня.
– В Питер еду, – сказал я. – А что?
Палец уже капец как чешется на спусковом крючке, но я решил не спешить. Послать пулю в лоб всегда успею.
– Слы, братиш, братиш, ебать… ты ж не против с пациками выпить? – Гопник швырнул на стол свой поганый кепарь. – Меня Диса звать. А че, тя как?
– Санек, – представился я без пяти минут покойнику.
– Эй, пацы, пацы! – заорал Диса. – Бля, гоните сюда! Санек угощает, ебать, аха-ха!

«Пацы» слетелись к столу, как гребаные коршуны. Был бы один, непременно занервничал бы, но со мной мой верный дружище. Револьвер. Снова я не стал его доставать, хоть и мерзкие ублюдки безнадежно испортили мой вечер.

Один из упырей скинул со стула мой рюкзак. Я хотел подхватить, но тот бросил его другому имбецилу. Этих вальну следующими. Диса гнусно загоготал и, схватив мой коньяк, надолго забулькал. Волна холодной ярости прокатилось по спине. Давайте, давайте, ублюдки…

– Ебать, он, сука, тяжелый, – сказал мудозвон в шапке-пидорке.
– А ну, Костыль, дай сюда, нахуй! – велел Диса.
Тот перекинул мой рюкзак вожаку.
– Слы-слы, братиш, ты не против, если мы позырим чо там?
– Против.
По толпе говнюков пронесся негодующий вздох.
– Ебать, Санек, ты че, пациков не уважаешь? Аха-ха!
– Почему это? – спросил я.
– Во, глянь на него, – Диса показал пальцем на гопника с разбитым ебалом. – Это корефан мой, Кислый. Беда у него, ебать. Че ты не выручишь кента денюжкой? Аха-ха!
– Нет.
– Ебать, ты, сука, дерзкий!– протянул гопник и мерзко усмехнулся.
– Верни рюкзак, – сказал я.
– Аха-ха, нахуй! Мы, бля, с тобой бухаем, как с нормальным кентом, – продолжил Диса, – а ты, ебать в рот, нихуя не по-пацански поступаешь.

И принялся возиться с застежками моего рюкзака. Я дернулся от гнева. Гопник справа положил на плечо свою лапу, насмешливо наблюдая за мной.

– О, бля, нихххуя… се… блять! – заорал Диса, засовывая рыло в рюкзак. – Да эт же…
– Верни мои вещи, ублюдок!
– Нихуя-нихуя! Он ваще попутал! Ебааать! – загалдели со всех сторон.
– Последний раз предупреждаю, – сказал я сквозь зубы. – Верни. Мои. Вещи.
– А то чо-чо-чо, хуила? Аха-ха! – Диса перегнулся через стол, кривляясь и выпучивая свои упоротые шары. – Че смелый, ебать? Ты че, смелый, тя спрашиваааааАААААА!!!

Вопль перешел в пронзительный визг, потому что секундой раньше моя рука с вилкой выстрелила вперед. Целился в глаз, но столовый прибор застрял в щеке. Гопота опешила. Я рычагом вывернул и со всей силы дернул, выдернув с мясом и, кажется, с парой зубов.

Зачем я это сделал? Почему просто не выстрелил в подонка? Куда делось мое железное хладнокровие? Я успел только заехать с локтя в шапку-пидарку, опрокинуть стол. Слева подлетел Кислый, тот, что с разбитым еблом. Не знаю уж, кто его расквасил, но мой тактический ботинок оставил на нем еще один кровавый след.

В следующий миг кто-то подскочил сзади. Удар по голове. Вокруг посыпались щепки, обломки стула. Блять! Я так и не успел выхватить револьвер. Гопники с воем налетели со всех сторон. Мои блоки не в силах остановить многочисленные мясистые кулаки. Надо упасть. Тогда есть шанс дотянуться до кобуры…

– Держи его, пацы! Ыыыгггххх!!! – страшно хрипя и булькая, прорычал Диса.

Крепкие лапы блокировали мои боевые конечности. Вращая глазами, глава гопников появился в поле моего зрения. Одной рукой он зажал хлещущую кровь из разорванной щеки, а в другой – та самая вилка.

– Ебааать, ты, – бульк-бульк, – попал, сучара! Ты попал, стопудово, нахуй!
– Тебе, бля, пиздец!
– Охуеть, Диса, он те полебальника разворотил!
– Ща я ему очко, – буль-бульк, – разворочу, блянах, этой, сука, вилкой! Ыргх-кха, сска!
– Хуясе! Да те в больничку надо, Диса!
– Заебали пиздеть, нахуй! Тащите его на улицу, бля!

Я задергался, пытаясь освободить хотя бы ноги. Тяжелый удар под дых, а следом в ухо заставили обмякнуть мое тело. Неужели это все? Неужели не доберусь до Питера? Не увижу «Аврору», Спасскую башню, Казанский собор и «Эрмитаж»? Я, переживший термоядерные бомбардировки, погибну забитый до смерти сельской гопотой?! Уроды поволокли меня к выходу.

В этот момент громкая тяжелая поступь раздалась сверху. Мерзавцы замерли. Руки, держащие меня, разжались. Бамс! Грязный пол с силой ударил по спине и затылку.

– Ебать! Ебать, нахуй! Диса, это он! Тот сучара! – заверещали гопники.

В ноздри шибанула адская вонь. Я увидел, что Кислый пятится к дверям, придерживая сзади портки. Остальные принялись отступать, нервно переглядываясь.

Бух. Бух. Бух. Шаги все ближе. Кто-то спускается со второго этажа. И этот кто-то до смерти перепугал уебанцев.

– Ну че, ребятишки, – раздался рокочущий бас, – вам че, епта, не хватило что ль? Ну, айда, выйдем-погутарим, нахой!