Схрон. Книга 1. Глава 52

С каждым днем фанатские кодлы беспределили все больше. Что зенитовцы, что «кони» не участвовали в общественных работах, предпочитая грабить слабых. Говорят, даже жрали человечину. Это все беспокоило Юрика. Омоновцы не совались в фанатовские зоны стадиона. Их сил едва хватало, чтобы контролировать склады и пункты выдачи еды. Паек, кстати, с каждым днем все уменьшался, и недели через две после катастрофы менты, поняв, что спасения можно и не дождаться, прекратили благотворительность.

Как-то ночью Юрик проснулся от стрельбы. Он выглянул из укрытия – небольшой ниши под самым куполом стадиона. Костры из пластиковых стульев ядовито озаряли футбольное поле. Сотни людей орали и сновали взад-вперед. Из внутренних помещений доносились звуки длинных захлебывающихся очередей.

К утру не осталось ни одного живого омоновца. Хулиганье, опьянев от победы и крови, неистово веселилось. Резвились на трибунах, играли в футбол отрезанными головами в шлемах, жарили на кострах шашлыки из бывших служителей порядка. Аппетитный запах сводил с ума. Юрик проклинал себя за позывы голодного организма, глотая слюну, боясь выйти из убежища. Он не ел уже три дня. Хорошо только чувствовала себя жаба. Мух для нее удавалось наловить в избытке. Днем гопники сбились в отряды и принялись шерстить все закоулки спорткомплекса. Вытащили и Юру. К тому времени у него уже мелькали цветные пятна перед глазами от голода. Но Зюзю все равно успел спрятать, заслышав приближающиеся злобные выкрики: – «Ребзя, сюда! Здесь еще есть мяско!»

Пленников согнали и заперли в нескольких залах. Вонь экскрементов, немытых тел и стенания сводили с ума. Юрик забился в уголок бывшего фитнес-зала и попробовал погрузиться в сон. Но поспать не удалось. В зал с улюлюканьем ворвалась бригада фанатов, раздавая затрещины палками и дубинками.

– Поупитаней выбирайте, поупитаней! – командовал бугай с красными дикими глазами. – Вот этого бери и этого! И вон того!
Сидящего рядом с Юриком пухленького мужика лет сорока грубо поставили на ноги. Он подвывал, хватая ртом воздух.
– Не троньте Витеньку! – заголосила пожилая баба с растрепанной копной ядовито-рыжих волос.
– Заткнись, свинья! – рявкнул ближайший беспредельщик, толкая тетку.
– Мама, нет! – взвизгнул Витенька.
– Ее тоже берите! – приказал главарь. – В старой манде килограмм сто будет! Ну и этого недомерка до кучи! Хули так дерзко пялится!
Грубая рука подхватила Юрика за шкварник. Когда их волокли по переходам и коридорам, он понял, что все – настал последний час его никчемной глупой жизни. Сейчас их зарежет, как скот и сожрет это зверье. Больше всего было жаль даже не себя, а нежно прижавшуюся под курткой жабку. Как же Зюзя теперь без него? Хотя… чего уж теперь терять? В одном из неосвещенных переходов Юрик улучил момент, достал свою подопечную и несколько раз лизнул. Кажется, конвоиры ничего не заметили…

Их привели на футбольное поле. Здесь фанаты расставили столы. Во главе восседал бритоголовый мега-гопник со шрамом на полхари и в кожаной куртке на голое тело. Бело-голубой шарф небрежно обвивал могучую шею. Пленников пинками загнали в корявую клетку. Рядом зенитовец и «конь» деловито разжигали костер. Фанаты пировали остатками складской пищи, запивая найденным бухлом, кидались в жертв различным дерьмом и истерично хохотали. В общем, веселились по полной. Юрик ощутил в себе силу. Токсин экзотической амфибии поступил в кровь. Реальность немного плыла, но это было довольно прикольно. Он положил руку на пруток клетки. Казалось, приложи небольшое усилие, и он разломает всю конструкцию. От рыдающих рядом людей исходили желтоватые волны страха. Юра попробовал втянуть липкие эманации, но это вызвало отвращение. Тогда он принялся поглощать багровые всполохи злобы из окружающих врагов. Тугие потоки чужой ярости потекли в его тело, наполняя и пронзая каждую клетку, как подключенный к сети разряженный телефон.

Красноглазый бугай вдруг подскочил к клетке, треснул дубинкой по решетке, дико заорав и выпучив без того безумные глаза. Тетка осела на пол, хватаясь за сердце. Другие заорали в ужасе. Довольный собой бычара расхохотался. Но смех оборвался, когда он встретился взглядом с Юрой.

– Ну че, Сыч, – крикнул он, обращаясь к предводителю кодлы, – начинаем?
– Давай, Тяпа, шашлычком побалуй пацанов! – ответил бритоголовый и отхлебнул виски из горла, раскуривая сигарету.
– Предлагаю первым вон того хомячка! Тут мамка его, пускай посмотрит! Вот блять умора будет!
– Валяй, – махнул ручищей Сыч.

Мычащего Витю вытащили наружу и поставили на колени. Мать забилась в припадке, когда Тяпа достал увесистый тесак. Фанаты засвистели и захохотали в предвкушении. Юрик ждал. Что-то удерживало его от действий. Рука бугая взмыла в воздух, но тут Сыч выкрикнул:
– Погодь, бля!
– В смысле? Ты чо, Сыч? – поднял брови Тяпа, но убрал оружие.
– Да че-то заебала уже эта хуйня! – нахмурился главарь.
– Не понял… те че, жалко кузмичей стало?
– Ты, Тяпа, базар придержи свой! – оскалил кривые зубы Сыч. – А то и сам в клетке ненароком окажешься, епт!
– Да ладно… – склонил башку бугай. – Я ж это… ты ж сам сказанул насчет шашлыка!
– Я грю, что скучно че-то… каждый день мы их режем, колем, убиваем… постоянно одно и то же. Надоело! Никакого разнообразья. Развлекалова охота! Верно, пацаны?
– Точняк, Сыч! Дело говоришь! Скукота, бля! – подтвердили со всех сторон.
– О, придумал! – хохотнул главарь, хлопнув в ладоши. – А устроим-ка мы гладиаторские, блять, бои! Во зрелищче будет! Схватки, бои, азарт! Прям, как в футболе, епт!
– Ну, ты в натуре мозг! – уважительно сказал Тяпа.
Сыч запрыгнул на стол, распихивая пустые бутылки тяжелыми ботами, и крикнул:
– Ну че, кузмичи, кто жить хочет?
Рядом с Юриком дернулся тип, чем-то похожий на Газманова в молодости:
– Я хочу!
– Будешь бицца, волосатый? – прищурился Сыч.
– Да!
– Заебок! – обрадовался главарь.
Тут заголосили и остальные пленники.
– Мы тоже хотим жить! Да!
– Кароч, – объявил бритоголовый. – Победитель поживет ищчо до завтра! Слово пацана! Все слыхали?

Витенька, похоже, не веря своим ушам, медленно поднялся с колен. Его взгляд приобрел осмысленное выражение, а губы сжались в суровую нитку. Он встрепенулся и ломающимся голосом крикнул Сычу:
– Я тоже буду драться! Я всех побежу… победю! Вы должны выдать мне оружие! Слышите? Без оружия не интересно!
– Ладно, пухлик, держи епта! Смотри только не обосрись! – Тяпа положил ему в ладошку тесак, которым едва не разделал пять минут назад.
Витенька нервно притопывал, разглядывая острую сталь клинка, когда выводили волосатого. Тому выдали красный пожарный топор с длинной рукояткой.
– Йе-е-е-е!!! Начали, епта! – воскликнул Сыч и выстрелил в воздух из ментовского ПМ.

Волосач откинул роскошную прическу с глаз и, перехватил топор, быстро двинулся вперед. Толстяк заверещал, как ошпаренный поросенок, и бросился в атаку. Газманчик ловко ушел от неуклюжего взмаха, двинув топорищем в затылок. Ахнула мамаша. Гопота взорвалась ржачем. Витенька пробежал несколько шагов по инерции, но не упал. Завертел головой, отыскивая противника. Тот легко и непринужденно двигался по кругу. Не оставалось сомнений, кто одержит победу.
– Мочи жиртреста, волосатый! – крикнул кто-то из зрителей.
– Щекастенький, я отведаю жаркое из твоих ляжек! – подхватил другой.

Красиво крутанув топором, Газманчик снова увернулся от корявой атаки. Рысцой отбежал в сторону, крутанулся на месте и рывком бросился на толстого, отводя оружие в смертельном замахе. Но его подвел развязавшийся шнурок. Не добежав до цели, волосач смешно взмахнул руками и растянулся во весь рост. Виктор будто этого и ждал. С грацией японского якодзуна прыгнул в воздух и обрушился всей тушей на Газманчика. Затем вскочил, подпрыгнул и приземлился уже на жопу. Что-то явно хрустнуло. То ли ребра, то ли хребет волосатика.
– Ы-ы-ы! – безумно пропищал Витенька. Потные волосенки торчали во все стороны, драный пиджак топоршился.
– Хуясе, жирный мочит! – разинул рот бугай Тяпа.
– За тебя, мамулечка! – выкрикнул толстопуз и, оттянув за шикарный причесон голову, резанул по тощему горлу.

– Ваще ништяк! Давай следующего! – приказал Сыч.
– Ты! А ну, выходи! – Тяпа выдернул из клетки Юрика. – Че, обделался уже, дохляк? На держи, дрищ.
Он сунул ему в руки топор Газманчика.
Толстяк хищно раздувал ноздри, злобно глядя на Юру. Тот опустил топор и повернулся к вожаку банды:
– Я не буду драться!
– Говорил же, обделается! – заржал красноглазый.
– Те жить-насрать что ли? – спросил Сыч.
– Я не буду драться с этим! – Юрик кивнул на толстого. – Нет чести одолеть слабого противника. Пусть против меня выйдет любой из вас, ублюдки!
– Че ты вякнул, падаль?! – главарь аж подскочил на ноги.
– Да ладно, Сыч, – шагнул вперед Тяпа. – Дай мне распотрошить этого козла!
– Добро, начинайте! – разрешил Сыч.

Красноглазый отобрал тесак у Витеньки и, вытаращив зенки, пошел на Юру. Тот посмотрел на топор в своей руке. По нему пробегали светящиеся волны. Теперь Юрик видел сверкающий меч древних индейцев. Он поднял голову вверх. Дикий ор фанатов отступил прочь, и Юра услышал пульсирующие звуки барабанов, отбивающих боевую мелодию давно забытых народов. А среди туч над куполом стадиона ему показалась исполинская фигура. Миктлантекутли! Повелитель мира смерти, вспомнил Юрик. Божество кивнуло ему чудовищной головой. Он понял! Он сделает, что должен! Время вернулось в свои границы. Тяпа перед ним взмахнул ножом. Юрик нырнул под руку и одновременно вскрыл брюхо острым топорищем. Красноглазый, охнув, рухнул на колени, пытаясь схватить выпадающие потроха. Юра сделал неуловимый глазу разворот, и Тяпина башка слетела с плеч.

– О-о-о!!! Да ты ваще крут, мужик!!! – заорал главарь.
– Я дам вам зрелище, – просипел Юрик. Говорить получалось с трудом. – Но ты обещай, что не тронешь этих людей!
– Да гавно-вопрос! Задолбали эти кузмичи! Эй, пацаны, кто ищо хочет сразицца? Тя как звать-то?
– Юрик... Юрик Харитонов.
– Итак, кто выйдет против Неустрашимого Харитона, победителя Тяпы Безмозглого?! Аха-гха-гха!
Из толпы гопарей шагнул накачанный крепыш в красно-черной шапке-петушке.
– Ну я, типа, готов! Тяпа, хуле, бухой был, а я за здоровый образ жизни, епта! Тока эта… топор мне дайте, шоб все по чесноку!
– А! Это ты, Кефир! Ну, давай, покажи класс! Приветствуйте, пацаны, нового героя! Кефир-ЗОЖовец против Бесстрашного Харитона! Начали!

Это продолжалось долго. Не один день. И даже не одну неделю. Кровавые схватки пришлись по вкусу фанатскому отродью. Теперь Юрик жил, как король. Его кормили сносной едой из старых запасов и приводили лучших женщин. А вечером он лизал жабу и выходил на поле. Одного за другим он выпиливал тупых гопников, пополняя счет жертв во славу древнего бога. С каждым разом его сила росла. Желающих сразиться становилось все меньше. Хулиганы пытались ставить против него легионеров, но зрелище выходило жалкое и неинтересное. После тысячной победы, Юрик понял, что Бог Смерти удовлетворен. Больше здесь ничего не держало.

Темной ночью он собрал в узел провизию, лизнул и посадил за пазуху верную Зюзю, а сам полез по металлоконструкциям на верхотуру купола. Он уже видел, как редкие смельчаки пытались пройти этим путем наружу. Но силы оставляли их, а может, страх высоты заставлял разжимать ладони, и они срывались вниз на радость вечно голодных каннибалов. Тяжелей всего было преодолеть многометровый пролет с отрицательным углом наклона. Лезть пришлось практически по потолку. Он цеплялся за холодные двутавры, прыгал на руках со швеллера на швеллер или перекидывал ноги через сваренные уголки. Висел вниз головой, давая отдых забитым рукам. Юрик смог. Когда колючий ветер над поверхностью купола ударил в лицо, он захохотал от радости и пьянящего чувства свободы. Оплавленные в лунном свете похожие на истлевшие кости развалины простирались насколько хватало глаз. У ног лежал весь мир.

Чутье подсказало Юрику двигаться на Север. Долгая зима шла за ним по пятам. Были схватки с бандитами, безлюдные выжженные бомбардировками пустоши, и отравленные радиацией руины, сожженные и разграбленные мародерами деревни и поселки. Он старался обходить их и, спустя месяцы долгого пути, пришел в город, где была жизнь. Уже наступили лютые морозы, но жаба до сих пор была с ним. Юрик согревал ее теплом своего тела. Скупая слеза покатилась и застыла на щеке, когда он глядел на мирные дымки, поднимающиеся из труб и тысячи электрических огней. Он понял, что, наконец, пришел, куда нужно.
Но это – уже совсем другая история.