Схрон. Книга 2. Глава 75

Вован легко, словно перышко, приподнял крышку канализационного люка и поставил на место. Мы несколько минут постояли в полной тьме. Слышно только кряхтение Егорыча, да приглушенные звуки перестрелки с улицы. Капец, блин, я покачал головой, разворошили осиное гнездо. Но теперь-то все ништяк, мы в безопасности. Или нет?

– У кого-нибудь есть фонарик? – задал резонный вопрос я
Вместо ответа вспыхнул огонек зажигалки. Даня, сощурившись, прикуривал сигу.
– Хуясе, епт! Куреха! – воскликнул Вован. – Делись, хуль!
– На, епт! – Пацан протянул пачку «Винстона».
– От души, салага!
– Меня. Зовут. Даня.
– А тебе не рановато курить? – Я тоже угостился сигареткой. После всех нервяков самое то.
– Похуй. Нормально, – ответил дерзкий школьник. – С вас. Взрослых. Пример беру.
– Шо ж вы, ироды, про деда-то позабыли? – подал голос Егорыч.
– Звиняй, пенсия! – Десантура воткнул в рот старика сигарету и, чуть не подпалив бороду, дал прикурить.
– Лепота… – Старче запыхтел, как довольный паровоз.
В момент вспышки я успел разглядеть коридор. Тянет сыростью, гнилью. Низкий потолок. Вовану придется идти, согнувшись чуть ли не пополам. Ладно, хоть мы в шлемах, не будем набивать шишки в потемках.
– Нам туда? – спросил я.
– Ага, – затянувшись, подтвердил пацан.
– Хреново, что фонаря нет. Далеко ползти?
– Да. До хуя.
– Санек, хуль, ты доебался до мелкого? – сказал десантник. – Пацан – красава! Спас от пендосни ебаной!
Я не разделял вовановского оптимизма. Не угодим ли мы из огня да в полымя? Вдруг наверху ебнуло так, что я чуть сигарету не выронил. По шлему забарабанил песок и мелкая крошка. Вован с Егорычем даже ухом не повели. Дымят, как ни в чем ни бывало. Вот что значит боевое прошлое.
– Пошли! – Даня затушил окурок, испуганно посмотрел наверх.

Правильно, мне тоже не терпится убраться подальше. Но пацан не стал щелкать зажигалкой. Вместо этого выудил из-за пазухи фонарь! Вот, засранец, я ведь его спрашивал. Данный факт только усилил мою паранойю. О чем еще он умолчал? А если его послал Пахомыч? Да, скорей всего, так и есть. Тем хуже для него. Ох, как не терпится разделаться с гнусным старикашкой, главой теневого мира постъядерной Кандалакши.

Мощный сноп галогенового света разорвал сырую черноту.
– У пендосов. Спиздил, – похвастался Даня.
– Дай, нах! – Вован забрал адский прожектор и первым двинулся в коридор.

Егорыч поднялся самостоятельно. Эх, щас бы деду грамм сто, навел бы шороху! Хрен бы за ним угнались. Пригнувшись, мы пошлепали за малолетним негодяем в недра подземного мира.

В другой довоенной жизни мне иногда попадались заметки о чуваках, которых хлебом не корми, дай только исследовать туннели и катакомбы. В основном, конечно, под Москвой. Вот уж не думал, что в таком небольшом заштатном городке настоящее раздолье для диггера! Иногда попадались ответвления. Пацан вел прямо, не сворачивая, как по компасу. Кто прокопал эти ходы и для чего? Может, в войну?

– Егорыч?
– Шо?
– Ты не знаешь, что это за тоннель?
Старик как-то странно посмотрел на меня, сказал:
– Дай-ка ты мне ружжо!
– Зачем?
– Как зачем? А ежели воевать прийдетси? Не положено деду без ружжа…
Я протянул ему одну из «эмок».
– Шо энто за приблуда така? Растудыть ее в колено! Шо за нехристь сделал? Руки бы поотрывать!
–Трофейное, отец! – подсказал Вован.
– Как называццо-то хоть?
– М-16, – блеснул знаниями я.
Неожиданно остановившись, десантура громогласно загоготал:
– Ебать, Санек, ты деревня, гыгыгы!
– В смысле?
– Какой, нах, шестнадцать? Ты ебанись умом, сцуко! М-16 – устаревшее, епта, дерьмо! С такими во Въетнаме амеры, ебать их в сраку, воевали, нах!
– А это тогда что, по-твоему? – выкрикнул я.
– М4А1, хуле! Стыдно не знать, братка, вражескую технику, епть!
Я сплюнул. Да, действительно стыдно за такой прокол. Почитаю, когда вернусь в Схрон, распечатки из википедии.
– Зырь, старче, здесь, кароч, предохранитель… – показал Вован.
– Та разобралси ужо! – узловатые пальцы уверенно щелкали деталями автомата.
Только б дед не прикончил кого-нибудь ненароком в потемках. Мало ли, вдруг запнется. Немного притормозив, пропустил его вперед.

– Эй, Даня! – Я решил колоть понемногу мальца. – Почему ты решил выручить нас? Какой твой в этом интерес?
– Буду первыйнах в Кандалакше, кто возьмет у вас автографы!
– И, походу, единственный. Мы собираемся убраться отсюда, как можно скорее. Кстати, где твои корефаны? Ну, другие поцики?
– Я хэ-зэ. В душе. Не ебу. – Он пожал плечами.
– А Маша?
– Маша. Придет. Наверно. Тоже.
– Маша клёвая… – осклабился десантура. – Да, братка?
– Да, – ответил я.

Хотя для меня она теперь предательница. Походу, придется ее вальнуть, если в правду заявится, как уверяет пацанчик. А с ним как поступить? Не хочется брать грех на душу, но что поделать? Я вздохнул. Выживание превыше всего, а они знают про Схрон. Покосился на Егорыча. Вот, блин, дед. Неужели язык вовсе без костей? Разве не учили в сталинское время, что «болтун – находка для шпиона»?

Но стоп, что-то здесь явно не сходится. Отодвинув в сторону навязчивую паранойю, принялся усиленно ворошить память. Пацаны знают про Схрон. Так? Так. И про РИТЭГ. Но откуда? Егорычу я ничего про него не рассказывал, хоть он и бывал у меня. Из всех возможных вариантов остается только… Валера? Ну, а кто же еще? Долбанный очкарик, может, передает всю инфу про меня по рации. Вот же подлая скотина! Надо прояснить все до конца. Не смогу спать спокойно, если не выясню вопрос.

– Слушай, Даня… – Я придержал его за рукав, чтобы приотстать Вован и Егорыч.
– Чо, Саня?
– Ты ведь знаешь, что такое РИТЭГ?
– Конечно. ДА! Он у тебя в Схроне стоит! Это ж. Правда?
– Но кто тебе рассказал про него? Маша?
Он покачал головой. Все подтверждается. Очкарик, сука!
– Тогда кто?
– Никто.
– Не понял тебя.
– Никто. Не рассказывал. Ты чего, Сань? Ты же сам. Писал. Об этом. В своем паблике.
– В смысле?! – Что за бред он несет? Или его тоже зацепило дымом Спауна?
– Ну, паблик. Вконтакте. Дневник выживальщика. Блять. Отпусти, нахой!

Я медленно выпустил воротник его куртки. Виски сдавило, словно гидравлическим прессом. Реальность уже не казалось такой реальной. Какой, нахрен, ВК? Я заходил-то в него раз в полгода. И уж точно не писал никаких дневников. Даня посмотрел, как на психа, с сочувствием.

Остановившись, я привалился к стене, закрыл глаза. Этот школотрон просто меня дурачит. Не хочет говорить правду, выдумывает небылицы. Надо, конечно, отдать должное его фантазии…

– Короче, хватит дурака валять! Сейчас ты все расскажешь, или… – в этот момент я открыл глаза и понял, что говорю в пустоту.

Пацан исчез! Десантник с дедом уже оторвались метров на пятьдесят. Луч фонаря, прыгающий по стенам затхлого коридора, внезапно померк. Я остался один.
В кромешной тьме.