Схрон. Книга 3. Глава 14

– Ох, красота-то какая! Просто чудо, как хорошо! – Теща Валеры, прижав руки к сердцу, блин, целый час не перестает охать и ахать. Чем порядком подзаебла, честно говоря.
– Стараемся, мамаша, стараемся… – Я вытер тяжелый пот со лба, закончив обваривать закладные элементы. Эх, пивка бы сейчас холодненького… но я вынужден делать это гребаную работу! Тогда как Абдуллох и Пахлавон отдыхают сейчас в погребе, суки.
– Ты ж устал, Сашок, – сочувственно проскрипела ведьма. – Может, пивка хочешь? Холодненького?
– Было бы неплохо, Антонина Петровна! – Я разогнулся, не веря ушам своим.
Она вдруг заорала на весь поселок, призывая очкастого:
– Непутееееееевыыый!
С грядок примчался взмыленный Валера. Правое веко дергается, словно АКМ в неумелых руках.
– Мама, что случилось? Вам плохо? Я сейчас вызову неотложку! – камрад принялся тыкать в экран телефона.
– Отставить! – рявкнула «мама», да так, что Валера чуть не свалился в незастывший бетон. – Что тебе говорено было, ротозей несчастный?!
– А?.. ч-что?.. когда?.. – айтишник побелел.
– Я ж говорила, что алкашню ты притащил на мой участок! Говорила?!
– Санек, ты что пил? Мы же договаривались, – включил начальника Валера.
– Да ни капли! – честно соврал я.
– Дыхни!

Дыхнул, ничуть не переживая. Утренняя порция давно растворилось в моем набирающем супер-мощь организме. Очкарик, скривив ебало, пошевелил ноздрями. Что-то прикинул, словно у него газовый анализатор вместо шнобеля.

– Точно. Не пил, – повернувшись к теще, выдал вердикт этот хренов каблучара.
– Ха! – махнула рукой карга. – Тебя дурака, кто хош вокруг пальца обведет да задурит. Но бабку не проведешь! Спросила я у работничка твоего, пива не хочешь? Так он аж затрясси весь! Говорю же – алкаш!

Валера посмотрел на меня. Если б на нем не было очков, молнии из его глаз испепелили бы меня на месте. Буркнув что-то нечленораздельное, айтишник понуро побрел на свою каторгу – окучивать грядки.

И в этот момент я понял… Я понял, что могу сделать наш мир чуточку лучше, привнести в него хоть малую толику добра. Причем совершенно бескорыстно. Для этого не жалко и целый барабан разрядить.

Да! Отдернув плащ, я выхватил револьвер. Солнечные блики торжественно засияли на хромированных обводах. Брови старой клячи поползли вверх, когда она узрела мертвенную тьму дульного среза. Пасть Валериной тещи начала раскрываться, для очередного вопля.
– Отправляйся в ад, сука! – с ухмылкой промолвил я.
БДЫЩ! Первая пуля устремилась в разинутый хавальник Антонины Петровны, обрывая ор на самой высокой ноте. Вторая в лоб. Содержимое черепушки ведьмы плеснулось на газон. Я успел заметить, как Фидель подбежал и принялся жрать остатки мозгов. Щедрое угощение для котейки. Остальные пули, превращая в фарш, опрокинули тело бабки прямо в озеро жидкого бетона. Пульк! Буль-буль-буль! Окровавленный труп стал медленно погружаться в глубину. Подбежавший Валера дал пять и от души навалил поверх содержимое бетономешалки.

Мелкое противное хихиканье, как серная кислота, разъела эту прекрасную картину. Я вздохнул, возвращаясь к работе. Что уж и помечтать нельзя? Конечно, не буду валить старую перечницу. По крайней мере, средь бела дня и на глазах камрада, его жены, маленьких детишек… Боюсь, они бы не оценили мое благодеяние.

– Ты уж не сердись на бабку-то, Сашок… – негромко произнесла теща.
– Я и не сержусь, – проворчал я и вонзил нож. Острое лезвие с треском вспороло брюхо очередного мешка с цементом.
– Зятя свово проучить хотела. Непутевый он… – проникновенно вздохнула карга.
Я не ответил, но внутренне приготовился к очередной пакости.
– Ты уж давай, заканчивай сегодня пораньше…
– А что?
– Стол накроем, посидишь с нами.
– Что за повод?
– Александр! Судя по вашему облику, для вас повод и не особо-то требуется! – хмыкнула теща. – Но повод есть. У меня сегодня юбилей.
– Ну ничего себе! – Я вывалил цемент в мешалку и принялся вспарывать новый мешок. – Поздравляю. И сколько стукнуло?
– А ты угадай! – Она кокетливо поправила свою седую паклю. – Насколько я выгляжу?
– Да столько не живут!
– О! Вот это хамство, однако! Но мне это нравится! Муж мой покойный такой же был грубиян да матершинник. Как напьется, придет и хвать меня здесь… – Карга показала, где именно.
Меня чуть не вырвало, когда представил эту картину. Я сплюнул.
– Избавьте меня от этих подробностей, Антонина Петровна.
– Ой, да пошутила бабка. А то ишь, возбудился, поди… ладно, держи вот, соколик.

Она вытащила из сумки и протянула бутылку пиваса. Ну, охренеть! Не из дешевых сортов. Я замер, разинув рот. Брать, не брать? По-любому эта дьявольская замануха. Может, она подмешала туда какую-то хрень? Выпью и буду блевать дальше чем вижу. А старая будет глумиться, хохотать и приговаривать Валере: «Гляди, непутевый, гляди! Я ж говорила – алкаш! Ишь, как нажрался, скотина!»

Но я все-таки взял бутылку. Просто охота, чтобы теща Валеры поскорей отъебалась от меня.
– Пей, Сашок, да поминай бабку добрым словом. Недолго уж мне осталось… – Карга шмыгнула носом и, к моему непередаваемому облегчению, упиздовала на огород.

Ага, недолго, как же. Как минимум переживет БП. Я принялся внимательно разглядывать подарок. Бутылка, как бутылка. Все, вроде, норм. Запечатано, еще и сверху намотано фольга. Ладно, рискнем, хуй с ним. Ловко сбив крышку об край бетономешалки, посмотрел на выступившую пену. Хм, и запах норм. Отбросив параноидальные мысли, я в пару приемов осушил емкость. Ништяк! Живительный напиток мягкой прохладой растекся по внутренностям.

Зря, наверно, я так плохо думал про Антонину Петровну. В сущности, она не плохая, довольно милая старушка. С прибабахом, конечно, а что поделаешь? Она ведь баба. К тому же возраст. Кстати, так и не узнал, сколько ей лет исполняется. Надо спросить у Валеры. Блин, и подарок бы не помешало какой-нибудь. Подогнать старой полезный в хозяйстве ништяк. Глядишь, и бабосиков подкинет побольше, хех. Утопив стеклотару в бетоне, я закурил и вернулся к работе.

***

Смеркалось. Так ничего и не придумал насчет подарка. Ненавижу эти сраные дни рождения. Всю голову себе изъебешь, чтобы купить абсолютно ненужную хуйню. Зато, мол, о, смотрите, какой я неебаться чуткий заботливый гость. В пизду это все. Я пробрался на соседский пустующий участок и нарвал пионов, гладиолусов и еще кучу разных хуйпойми каких цветов. Обмотал целлофаном и проволокой.

Зашибись букетик. В город поеду, надо будет и для Ленки такой же собрать. И даже пизже. Всяко, мне удастся ее разыскать. Я уже понял, что духи, шаман, а может сама Вселенная, ведут меня особой тропой, уберегая от опасностей и помогая встретить близких мне людей.

Когда вернулся на дачу Валеры, стол, застеленный узорчатой скатертью, уже ломился от угощений. Вручил букет, произнес пару поздравительных слов. Не люблю эти тосты. Но, кажется, теща осталась довольна.

Я радостно плюхнулся на табурет, согнав кота. Рот наполнился слюной. Как же давно не хавал по-человечески. Валера подмигнул мне, кивнув на графин в центре стола. Я коротко кивнул, когда он наполнил стопки.

Теща скомандовала:
– Так ну-ка, положите Александру салатов, нарезок, и маринованных огурчиков! Ты ведь еще не пробовал, Сашок, бабкиных огурчиков, да?
Я скромно улыбнулся, естественно, не сказал, что давно уже их заценил.
– Так! А где соленья?! – вскочила вдруг бабка. – Непутевый, ты что, не достал из погреба?! Я сама все должна делать в юбилей?!
– Извините, мама, я сейчас! – Валера подскочил, как будто ему в зад впился злобный шершень. -Уже бегу в погреб!

Я чуть не поперхнулся в этот момент водкой. Блять! Если он спуститься в подпол, то встретит моих таджиков. Нельзя этого допустить!

– Сиди, дружище! – сказал я, положив ладонь на плечо камрада. – Я принесу.
– Спасибо, Санек, это так любезно с твоей стороны! – Очкастый вернулся к своей тарелке.

Я поднялся и прошел в дом. Убедившись, что за мной никто не идет, поднял деревянную крышку и быстро спустился вниз.

– Насяльника! Ты почему так долгонама ходишь где-то? – тут же запричитал Абдуллох. – Ты сказалонама вечер будит, ты випустишь. А уже дваццотьтрие пиисятдевяцонама!
– Тихо, парни! – прошептал я, не забыв светануть револьвером.
– Скольконама ище ждать, э? – простонал Пахлавон. – Тута темно, стащеннама…

Чтоб гастеры не плакали, я оставил им одну из своих зажигалок. Прихватив трехлитровую банку с огуречно-томатным миксом и прижав ее одной рукой к груди, полез наверх. Только голова моя показалось над полом кухни… БАМС! Вспышка в глазах и боль в темени. Я полетел вниз, сбивая перекладины лестницы. БА-БАМ! Грохнула крышка люка. Наступила кромешная темнота.