Схрон. Книга 2. Глава 93

Ругань взбешенных америкашек буквально со всех сторон. Пендосские факи органично сплетались с матюками бородатых мерзавцев Карловича. Мы, боясь даже пернуть, сидим в дупле огромного дерева. Точнее, это три сросшихся ели, в центре ниша размером с небольшую комнату. Зубы Валеры отбивают кадриль. А у меня руки чешутся угостить гадов свинцовыми вкусняшками. Егорыч напротив – спокойно обхаживает ветошью изгибы «Мосинки».

Эх, если б не он, думаю, взяли б нас за жопу быстро. Лесник в очередной раз помог укрыться. С лыжами, рюкзаками, стволами мы с очкастым только и успели вскарабкаться на елку, с которой бешено махал рукавицей старче, шипя, словно лесной кот, и страшно топорща бороду. Оставив лыжи среди ветвей, помчались за Егорычем по запутанным еловым тоннелям. Под ногами скрипели подвязанные мостки из побелевших от времени жердей. Их дед, наверно, еще в Отечественную намастырил. И, наконец, очутились здесь, в дуплище, которому позавидует любая бывшая.

Внезапно бравые окрики сменились протяжными воплями ужаса и боли. Конечно, стоны умирающих врагов для меня слаще песен «Ласкового мая», но что, блять, происходит?

– Егорыч, твоя работа? – спросил я, сквозь истошные крики: «Хелп ми! Хелп!»
– Они теперь в бешенстве! Нас убьют! – простонал айтишник, вцепившись в цевье, как питон в неосторожного исследователя джунглей Амазонки.
Старый довольно хмыкнул в усы:
– А то как же? Конешно, у деда хвотает хитростей да капканов, силков да ям волчьих, хех!
– И ты нам не сказал?! – Валера аж выпучил глаза под стеклами очков.
– Так своим-то шо бояться? Те ж хитрости супротив поганцев иноземных да ворогов.

Что-то свистнуло. Вздохнула, распрямляясь, береза. Мимо дупла пронесся вздернутый за ногу пендос. Солдата подкинуло выше самых суровых елей. На секунду он застыл на фоне неба, как нелепый воздушный змей. Через миг хищные лапы сухостоя пронзили тушку оккупанта десятками сучьев-когтей. Отчаянный крик оборвался на супервысокой ноте.

Я посмотрел на Егорыча с уважением. Мои ловушки с гвоздями – просто смех по сравнению с изощренным дедовым коварством. Так, глядишь, и нашей героической армии не останется работы. Зря, конечно, надеюсь. Судя по звукам, очень быстро пендосы с деревенскими подобрали раненых. Застрекотали, удаляясь, моторы снегоходов. Наступила звенящая тишина.

Лесничий осторожно выбрался и ушуршал, скрывшись среди ветвей. Спустя время, раздался его бодрый голос откуда-то снизу:
– Спускайтеся, горемыки!
Прыгнув с шестиметровой высоты, я скрутил двойную сальтуху и по пояс вошел в снег.
– О, спасибо, старче, лыжи притащил!

Валера прыгать не рискнул – сполз на пузе, пачкая и раздирая свою «горку». Ну просто фейспалм. И как я купился на то, что этот долбоклюй ФСБ-шник?

Возле бункера очкарика распрощались. Валера пообещал зайти, когда что-то услышит по рации о подходе войск. Ну, или когда починит Стаса. Вот и отлично. Если киборг встанет на ноги, я прощу четырехглазому все его прегрешения.

***

Добрался к Схрону на максимальной скорости, подгоняемый сердито рычащим желудком. Перекусы трогать не стал. Зачем? Сейчас отведаю Леночкину горячую стряпню. Да и во фляжке кое-что плещется. Зажмурившись от предвкушения, открыл дверь. И не ошибся! От сногсшибательного аромата закружилась голова.

Но когда глаза открылись, моя быстрая, как спортивный болид, рука выхватила револьвер. В комнате на полную ебашит реперский музон. А самое главное – нигга! Этот пиздюк высвободился каким-то образом и сейчас, пританцовывая на кухне, что-то кашеварит. Блять, мои припасы!

Неумолимой поступью возмездия я направился через комнату. Черный не видит меня, отжигая спиной ко входу. А где Лена? Если этот Матанга что-то с ней сделал… какой же я дурень, что оставил ее с ним!

Ринувшись вперед, как буйвол, опустил рукоять револьвера на белый колпак. Негр не вырубился, только завопил, оседая на пол. Сбитая с печки кастрюлька ошпарила ему ноги. С неистовой яростью викингов я принялся нещадно пиздить черномазого. Сука! На! Получай!

Хлопнула дверь в глубине схрона. Я услышал шум воды из ванной. Ленка вбежала вся мокрая, наспех прикрывшись полотенцем.

– Саша, прекрати! Не трогай Бубу!
– Лена! Ты жива! – Я остановил свой кулак ярости. – Что здесь, блять, происходит? Как этот гамадрил сумел выбраться?!
Девушка потупила взгляд.
– Ты его выпустила? Нахрена?
– Мне стало его жалко… просто он так плакал… у меня сердце не выдержало!
– Это же гребаный пендос! Он мог тебя убить!
– Не ори на меня! Я не дура! – Ее глаза гневно сверкнули, а из-под полотенца показался АК-74. – Буба хороший! Он варил нам такой ужин!
– Буба кароший, карощий. Буба гатовить кущать вкусно, ням-ням! Ааа!..
– Тебе слова не давали, ниггер! – рыкнул я, потирая разбитый кулак.
Сухо щелкнул затвор.
– Я сказала, не бей Бубу! – В голосе Лены прорезался хорошо знакомый металл, свидетельствующий о надвигающемся торнадо.

Но сейчас мне плевать. Я поверить не мог в творящийся в таком всегда тихом Схроне беспредел.
– Это мой пленник и у себя в доме я могу делать с ним, что угодно. Пиздить, хуярить, ебашить, лупить и даже отрабатывать вертушки. Но я этого не делал, пока ты, блять, не выпустила его! – С каждым словом я надвигался, а когда дуло уперлось в пресс, резко вырвал «калаш».

Лена пискнула, подхватывая распахнувшееся полотенце. Тяжелая догадка лазером пронзила мозг. Я почувствовал, как из черепной коробки вылазят рога, ветвясь и вырастая, пока не уперлись в железобетонные перекрытия Схрона.
– Ты… с ним?.. Да я щас отрежу его черный хер, пожарю на сковородке и заставлю сожрать вас обоих!!!
– Дебил! Я же беременна!
Девушка заплакала и убежала обратно в ванную. Точно, как я забыл об этом... Надо будет извиниться. Я мрачно покосился на ползающего по полу негрилу.
– Вставай, сука! Пойдем.
– Кудьа пойдьем? Буба бааитьса… Бубе очьенно страшньа!
– Пристрелю тебя нахуй!
– Саша! Ты стал другим! Ты злой! – прокричала из ванной Лена.
– Только Буба у нас хороший да? – усмехнулся я.
– Он не сделал нам ничего плохого!
– Заткнись!

Прикладом АК я задал направление чернозадому. Спустились вниз.
– Эти коробки перетаскать в угол! – приказал я.
Пока Матанга разгребал вход в подземелья, взял с полки ручную таль, аккуратно разобрал. Теперь у меня в руках добротная тридцатиметровая цепь. Прихватив с полки два замка, один положил в карман. Также не забыл и запасной фонарь. Велев ниггеру стоять смирно, накинул на шею цепную петлю. Звонко щелкнул второй замок смыкая кандалы.

Когда открылся тяжелый люк, черномазый задрожал. Из преисподней пахнуло черным холодом бездны. А хули ты хотел, когда приехал к нам в Россию? Я взвалил на Бубины плечи звенья цепи, пусть сам тащит.
– Лезь, давай!
– О май гад! – простонал негритос и принялся спускаться.

Я полез следом. Злые тактические подошвы почти наступали на черные пальцы, которые едва успевали убраться со скобы.

Достигнув дна, всучил ему фонарь. Во тьме стремительно прошлепало что-то шустрое и гадкое. Негр подпрыгнул, схватился за меня. Я поморщился, стряхивая руку.
– Спокуха, копченый, это всего лишь один из нацистских мутантов. Походу мы спугнули его.
– О, мазафака, мазафака! Так и зналь! Буба знать, вьи все здьесь нацисты!
– Как ты задрал! У меня нет расовых предрассудков! – Дал по затылку прикладом. – Шевелись, обезьяна!

***

Добравшись до грота, я показал Бубе инструмент, торф, дерьмо Вована и обозначил фронт работ. Пристегнул цепь вторым замком за каменную колонну в центре зала. Оставил и фонарь. Я ж не зверь какой. Пусть трудится при свете.

– А когдьа Буба кушать? – крикнул в спину мой новый сельхозработник.
Я с улыбкой обернулся:
– А кушать Буба сегодня не будет. Кушать завтра. Если вскопаешь весь огород!

Как же достал меня этот черномазый! Может зря его не пристрелил? Но тогда кто будет работать? Еще ведь не факт, что очкарик починит Стаса. Ладно, пусть пока приносит хоть какую-то пользу. А если сожрут его подземные выродки Ульриха, то и хуй с ним.

Без происшествий вернувшись домой, опустил створку люка. Потом была беседа с Леной. После примирительного минета окончательно вернулось мое крепкое, как алмаз, несокрушимое хладнокровие, хорошее настроение и способность мыслить здраво, не поддаваясь бешено грызущим эмоциям. Даже отведал стряпню этого ниггера. Оказалось и впрямь неплохо. Не наврал, видать, что повар. Подлечив нервы пятисоткой коньяка, я завалился в кровать, сграбастал любимую и моментально уснул.
Еще не зная, какой пиздец завтра предстоит...