Схрон. Книга 2. Глава 73

Дверь камеры сварливо распахнулась, заставив прищуриться от хлынувшего света. Где-то наверху встревоженным ульем гудят наполняющиеся трибуны. Пора. Сердце забилось с нарастающей частотой в предбоевой лихорадке. Да, сегодня все решится. Сегодня я выйду на эту проклятую Арену в последний раз. И что бы ни случилось – будь, что будет. Тяжелая ладонь десантуры ободряюще упала на плечо. Под суровыми прицелами наставленных автоматов мы шагнули в коридор.

Пахомыч, сменивший тулуп с ушанкой на дорогую шубу и меховую шапку, вопросительно поглядел на меня из-за спин охранников. Едва заметно кивнув, я увидел одобрительную ухмылку на морщинистой роже. Пусть старый пердун думает, будто все предусмотрел. Пусть считает меня гнидой, которая легко способен прикончить товарища. Не учел он только одно – силу нашего боевого братства.

– Хуле, долго стоять будем? – схаркнув, пробасил Вован. – Ведите, ептать! Иль, чо, седни без этой блядской сбруи воевать?
– Идем, – прокряхтел Пахомыч, окинув десантника недобрым взглядом.

Наручники ледяными челюстями вгрызлись в запястья за спиной. Короткая команда. Мы зашагали по пыльным коридорам. За те несколько часов, что провели в камере, я все рассказал Вовану. Первым делом, конечно, он обнаружил у меня в карманах бутылки с пивом. Тут же выхватил одну со словами: «Охуенный подгон, братка!» Но в последнюю секунду я заорал: «Стой!» ВДВшник недоуменно опустил уже вскрытую зубами бутылку. Выхватив, я бросился к дверному окошку и прочел надпись на этикетке. И как он в полутьме безошибочно выбрал «Крепкое»? Вован принялся материться, но когда я поведал ему о коварных планах гнусного дедка, он сам вылил содержимое в толкан.

Потягивая пивко из оставшейся бутылочки, мы прикинули в общих чертах, как будем действовать дальше. Хотя, чего тут обсуждать? Потянем время и будем надеяться на то, что Спаун с Юрцом не соврали. Меня больше интересовало, как Вован попался в плен. Оказывается, Маша вывела его из пылающего клуба. Провела по темным закоулкам города…

– Мы, блять, кароч, оторвались, нах, – вспоминал Вован. – В подвале, ска, каком-то ебаном сидим. Ну, ты ж грил, епт, типа она выведет куда надо, хуле. А я вижу, ебать, девка ладная, станок рабочий, все дела… ладно, думаю, похуй, Санек, если чо, не обидицца, гыгыгы. Кароч, за сраку ейную хвать! А она мне, ты чо, типа, охуел, нах? Я, в смысле? А она грит, я, хуле, не такая, хуе-мое, бля… типа целку бережет, гыгы, для одного единственнова хуя. Я грю, бля, так мож мой сгодицца, нах? А у самого шишка аж дымицца, еба! Ну, Махан так хитрО на меня глядит и пузырек конины достает, нах! Пей, грит, Вова. Хуясе, вот, думаю, правильная телка, не то что шалавы местные. Знает, хуль, что мужику требуетца! Романтика ебаный в рот! Ну, я чикалик одним махом наебнул, улыбаюсь, готов, типа, давай. И тут, сцуко, в зенках все потемнело! Чо за хуйня? Кароч, хлоп – и в отрубоне! Здесь тока в себя пришел, епта. Башку ломит, пиздэээц. Словно с прапорщиками в Ханкале бухал, прикинь, бля! Благодарочка те за пивас. Терь, нах, в поряде! Ну, ска, пусть ток попадетца мне эта прошмандовка мелкая!

Теперь я понимал, что и меня все это время водили за нос, как последнего лоха. Поскорей бы вернуться в Схрон и забыть всю хуйню последних дней, как стремный похмельный сон. Блин, а если Спаун подведет? Мы не сможем бесконечно изображать смертельную битву. Рано или поздно все станет ясно. И что тогда с нами будет? Меня-то уж точно ничего хорошего не ждет, если на пятнадцатой минуте не завалю десантуру. Пахомыч не простит настолько лютую подставу.

В постоянных раздумьях сам не заметил, как пришли в просторное помещение. Рев толпы усилился. Я глубоко вздохнул, успокаивая нервы. От Арены отделяют лишь две решетки, между которыми, как в тамбуре, стоит взвод солдат в полной готовности. Архаровцы Пахомыча, избавили от браслетов и быстро исчезли, заперев дверь с другой стороны.

– Санек, ебта, зырь, скок всякой хуйни! – привел меня в чувство Вован. – Айда, прибарахлимся, нахой!

Я огляделся. Это не просто оружейная, как в армейских частях. Здесь настоящий, блять, арсенал судного дня. Кто, интересно, тот мастер-оружейник, чья безумная, несомненно, тронутая радиацией фантазия, изверглась затейливым ассортиментом бронированных доспехов и, конечно, орудий убийств? Прошелся вдоль рядов различных колющих, режущих, проламывающих черепа, разрывающих приспособ, которым даже нет названия в энциклопедии холодного оружия. В соседнем ряду блестели машинной смазкой, тускло поблескивали металлом, воняли гарью и копотью разнообразные гибриды бытовой техники. Словно по воле колдуна, из помощников по хозяйству они превратились в бескомпромиссные средства умерщвления во имя бога Жести.

Вован загремел железом, надевая массивный панцирь. Я, пожалуй, не буду навешивать на свой пусть и накачанный торс лишний вес. При такой разнице в массе, мое главное преимущество – это скорость.

– Держи, епта! – Десантник протянул что-то типа ятагана. Лезвие покрыто многочисленными зарубками, но, вроде, острое.
– Спасибо, дружище. – Я повертел в руках дьявольский клинок.
– Бля, в первый бой с таким ходил. Я назвал его Разъеб, – с ностальгией произнес Вован. – Чо, доспех присмотрел?
– Без доспехов обойдусь.
– Зря, нах. Шлем хоть возьми, епт.

Я посмотрел на Вована с сомнением. Он же не собирается рубиться по-настоящему? Ладно, надену какую-нибудь жестянку. Шагнул к полке с «головными уборами». Снаружи эхом разносилась обвинительная речь Полковника. Взял первый попавшийся котелок с щелью для глаз, коряво прожженной электродами. Гавно какое, в нем же ничего не видно. Положил обратно. Следующий, видно, после прямых попаданий. Вмятины выправлены, но внутри спекшаяся кровь и обрывки чьих-то волос.
– Санек, быстрей копошись, епта! Ты первый выходишь!
– Иду-иду…
Я схватил порядком ржавый, но добротный шлемак. Немного закругленный, с металлической сеткой в качестве защиты глаз. Кожаный подклад плотно обхватил голову. Примкнув забрало, застегнул ремешок на подбородке и помотал башкой. Ништяк. Мой размерчик.

Лязгнули засовы решетки.
– Ты! Пошел! – рявкнул на меня пендосский боец.
Когда шагнул в тамбур, рев толпы усилился на порядок.
– …Коварный мерзавец и подлый выживальщик!.. – бесновался в микрофон Уайт. – Сегодня варвар-Санек примет СМЕРТЬ!!!
– Гоу! Гоу! Гоу! – Справа и слева посыпались удары прикладов.

Вот, суки, я бы сам вышел. Не зря Вован советовал брать шлем. Как только переступил порог следующей решетки, удары прекратились. Крякнул замок, оставляя меня один на один с многотысячной людской массой.

– Эй, Санек!
Я обернулся. Видать, Вован хочет сказать напутственные слова. Но лицо его исказила гримаса ненависти. От яростного удара застонала решетка, вздрогнув, шарахнулись, солдаты.
– Вован, ты чего? – крикнул я.
– Пизда те, сученыш! Ща за все расквитаемся! АРРРГГГХХХ!!! – Казалось, сейчас он вцепится зубами в железные прутья.
– Но уговор?..
– Ебать его в сраку! Я здесь главный! Нахуй всех! Я тя на куски порубаю, сцуко!

Вот черт… отступая все быстрей, я развернулся и побежал к центру поля. Толпа встретила презрительным гулом, кругом посыпались тухлые рыбьи головы, которые припасли самые ярые болельщики. Пиздец, нахрена снова доверился этому контуженному? У него же башню перекосило от крови, убийств и сражений. А это значит, Арену покинет лишь один из нас.

Остановившись, я осмотрелся. Сквозь сетчатое забрало трибуны напоминают колышущееся море разноцветного мусора. Перекинув в левую руку Разъеб, вытер об штаны вспотевшую ладонь. Мне так не было страшно даже в первый раз, когда пришлось стоять против полутора десятков закоренелых убийц. Но тогда рядом были друзья-выживальщики, неистовый Егорыч, верткий Валера… а теперь придется биться с единственным, кого я считал по-настоящему верным другом.

Полковник закончил представлять Вована и уселся в кресло, махнув рукой. Рядом с ним, в VIP-ложе, я заметил иуду-Пахомыча. Похоже, ничего не остается, кроме как выполнить его поручение. Скрип решетки потонул в приветственных возгласах. Словно турбина реактивного самолета засвистели спрятанные форсунки, выпуская клубы дыма. Алые цифры на электронном табло пустились в неумолимый бег. Понеслась!

Я вскинул клинок, закружился, пытаясь предугадать с какой стороны набросится эта машина смерти. Это было несложно. Белую мглу порвала в клочья стремительная устрашающая тень. С ревом локомотива на меня летел, клацая броней и замахиваясь секирой, поехавший ВДВшник. Дзинь! Схлестнулась сталь, посыпались искры, ахнули зрители. Я ушел в сторону, спасаясь в перекате от следующего удара. Но Вован не стал останавливаться, пробежал дальше и по кругу, купаясь в ликующих возгласах толпы. Быстро вскочив на ноги, я глянул на табло. Прошло всего полторы минуты.

Десантура, насладившись овациями, резко остановился. Перехватив секиру, двинулся на меня стальной неумолимой поступью закаленного воина. Блять… надо запутать его, потянуть время… метнулся влево-вправо. Но десантник прет неуклонно, как снежная лавина, не обращая внимания на мои дерганья.

Лезвие секиры вспороло воздух в миллиметрах от моего носа. Еле успел отпрыгнуть. Новый взмах. Я сделал вид, что собираюсь парировать удар, и в последний миг убрал Разъеб. Секира глубоко ушла в землю, дав мне секунду для атаки. Клинок бессильно скользнул по броне на предплечье. Четыре минуты. А кажется, прошла вечность. Вован заорал, выдергивая оружие. Я скрутил обратное сальто, уворачиваясь от предательски-мощного выпада. Новая атака стала яростнее предыдущей. Мне приходилось двигаться со всей прытью, чтобы остаться в живых. Просто безумие пытаться отбивать удары боевого топора. Гребанный пиздец! Мне не продержаться пятнадцати минут. Этот монстр порубит меня, как капусту.

Неприятным сюрпризом оказалось, что тяжелые латы вовсе не мешают противнику двигаться со скорость кобры. Эх, мне бы сейчас семок Спауна или настойку шамана. Но рассчитывать осталось только на собственную ловкость и тренированность. Семь минут. Пот уже льет в три ручья, щиплет глаз под шлемом.

– Уебу нах! – рычал во всю глотку Вован с каждым взмахом.
– УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ! – скандировали трибуны.

С каждой секундой я понимал, что шансов выжить нет. Надо было пристрелить чертового психопата тогда в лесу, когда он гонялся за мной бухой в говнище. И не было бы никаких проблем. Блять! Левое предплечье обожгла вспышка боли. Достал все-таки. В следующий миг стенобитный удар ногой в грудак откинул на десяток метров. Зря не надел броню, подумал я, летя по воздуху и пытаясь вздохнуть. Шмяк! Как мешок с дерьмом, рухнул на спину, даже не успев сгруппироваться. Снег рядом с рукавом тут же напитался красным. Как в замедленной съемке сменялись секунды на табло.

11:42… 11:43…

И так же медленно, словно сквозь толщу воды, на меня падала гора мышц и стали. Рефлекторно выставил свою железяку. Страшный удар чуть не выбил руки из суставов. Каскад искр посыпался на забрало шлема. Я еще жив? Удивленно прорычав, Вован замахнулся снова. Не знаю, что это было – второе дыхание или желание выжить. Изогнувшись, я оттолкнулся лопатками от земли, ноги пружиной выстрелили в корпус. Подошвы тактических ботинок звонко ударили в панцирь. Не пробил, конечно. Зато заставил его потерять равновесие.

– Ебаный нахой! – Вован взмахнул лапами, балансируя на одной ноге.
Я в этот момент успел перегруппироваться и нанес колющий удар, целясь меж пластин. Застрявший клинок выбило из рук.
– Сука, нах! Да те пиздэц, епта!
Десантура выдернул из груди Разъеб. Бронепластины стремительно окрасились кровью. Зловеще захохотав, он взял в одну руку мой клинок, другой вертолетом закрутил секиру над головой и ринулся на меня. Тринадцать минут. Последние секунды моей жизни… В этот момент что-то оглушительно хлопнуло. Трибуны, Арену – все заволокло густым дымом. Что еще за спецэффекты? Но это шанс!

В последний миг я нырнул в спасительную завесу и побежал, стараясь сбить психованного десантника с толку. Гневный рев где-то в стороне дал понять, что все сделал верно. Он меня потерял. Ни хрена не видать, но пусть ВДВшник продолжает вопить, выдавая свое местонахождение. Еще один хлопок, но более сильный. Гул толпы перешел в тревожные тона. Сухо защелкали выстрелы.