Миф Тьяцци

[...Приведён отрывок на древнеисландском из Младшей Эдды с мифом о Тьяцци и Скади...]

Обзор мотивов, найденных в Хаустлёнг [1], у Снорри и Саксона Грамматика показывает, что две совершенно разные истории были объединены вместе, а именно:  

I. Миф о Тьяцци и Идунн с яблоками молодости. 

II. Рассказ о женитьбе на дочери великана и выборе мужа по ногам. 

Можно выделить следующие группы мотивов с Тьяцци в различных вариациях:

1. Убийство великана Тьяцци как героическое деяние (Песнь о Харбарде, Сага о Хервёр, Саксон Грамматик, Перебранка Локи). 

Глаза Тьяцци становятся звёздами (Песнь о Харбарде, Снорри). 

2. Тьяцци сожжён в результате погони за Локи в облике орла, когда пролетел через костёр, разожжённый Асами (Хаустлёнг, Снорри). 

Тьяцци украл Идунн и яблоки у Асов с помощью Локи. Локи согласился вернуть её обратно. 

3. Дочь великана выходит замуж за его убийцу (Сага о Хервёр, Саксон Грамматик) или получает мужа в качестве виры (Снорри) и выбирает супруга из многих мужчин только глядя на ноги (Саксон Грамматик, Снорри). 

4. Связь Тьяцци - Скади, отец - дочь (Снорри, Речи Гримнира, Видение Гюльви, Перебранка Локи). 

5. Божество гор и лыж (Снорри, Видение Гюльви, Круг Земной, издание Шонинга, I, стр. 13 - 14). 

6 .Трюмхейм,  место жительства Тьяцци (Снорри, Видение Гюльви, Речи Гримнира). 

Группа 1. Сюжеты этой группы принадлежат к типу мифов, связанных с убийством древнего великана, чьё тело используется для создания мира. В мифе об Имире нет мотива глаз, ставших небесными телами, хотя можно было бы ожидать его найти там. Вместо этого подобный троп появляется в связи с убийством великана Тьяцци. Вместе с сюжетом об Имире этот комплекс мотивов должен быть отнесён к категории мифов о древнем великане, из чьего тела сотворён мир. Он относится к классу мифов творения и появляется в Центральной Азии и на Дальнем Востоке, а иногда и в Америке. [2] 

Группа 2. Мотивы в этой группе, похоже, связаны с ирландским сказанием о сыновьях Турена, который, в свою очередь, происходит от мифа о яблоках Гесперид, как описывал Бугге. [3] Ирландское сказание о сыновьях Турена с добычей яблок жизни по конструкции схоже с мифом о Геркулесе, одним из заданий которого было украсть яблоки жизни. В ирландском сказании есть серия задач, которые нужно выполнить, они параллельны тем, какие были даны Геркулесу.  В данном случае мотивация заключается в том, что Луг в качестве виры за убийство его отца Гиана требует сокровища от сыновей Турена, сокровища, требующие великих свершений. 

Сказание о сыновьях Турена согласуется с мифом о Тьяцци касательно деталей и порядка действий, например, погоня в облике орла; грифоны, летящие за соколами (сыновьями Турена); огонь, выдыхаемый грифонами, обжигает соколов так, что они падают в море; здесь они превращаются в лебедей и спасаются на лодке вместе с яблоками. Как указывал Бугге, похоже, сюжет об обожжённых соколах трансформировался в сюжет с Тьяцци, которого Асы сожгли в огне.

В случае с яблоками Идунн связь с классической традицией кажется неопровержимой. Бугге определил, что она имеет не прямую, а косвенную природу, и происходит от ирландского сказания о сыновьях Турена, подозрительно схожего с мифом о Тьяцци. О связи ирландской истории с легендой о Геркулесе и яблоками Гесперид можно предположить по предположительно более позднему тексту, где упоминаются яблоки Гисбе (“Hisbe”). В фразе “сад Гисбе” (“the garden of Hisbe”), как говорит Бугге, мы находим кельтское заимствование из латыни от “Hisperus” вместо “Hesperus”. Наши знания о важности восточной, греческой и латинской литературы для кельтского фольклора, [4] дают нам причины предполагать, что, вероятно, сыновья Турена произошли от классического литературного прототипа. Сказание о них относится к средневековью, хотя рукопись, в которой оно содержится, датирована 18 веком. Вергельд, наложенный на трёх сыновей Турена, также упоминается в Книге Лекана приблизительно 1416 года. В Книге Лейнстера, написанной около 1160 г., упоминаются только вождь и трое братьев, убитых сыновьями Турена. Хотя ничего не известно о создании сказания о сыновьях Турена до 18 века, отсылки к нему в Книге Лекана и Книге Лейнстера показывают, тем не менее, что традиция восходит к 12 столетию. 

Возможно покажется легкомысленным связывать материал 18 века с источниками в Книге Лекана и Книге Лейнстера. Но знание точной передачи, благодаря которой целые сказания и их мотивы сохранялись тысячу лет, [5] что может быть доказано в ряде случаев в Ирландии, делает не просто возможным, а вероятным, что текст 18 в. сохранил довольно точно сказание 12 в. Если оно послужило основой для Хаустлёнг, из этого можно сделать вывод, что сказание было сформировано раньше 9 или 10 века, когда поэма предположительно была написана. Отсутствие ранних текстов также представляет проблему в случае с мифом об Утгарде, приписанным фон Сидоу**, Кристиансеном и другими к кельтской традиции, хотя он и не подтверждается более ранними текстами, но хорошо известен в поздних. 

Автор Хаустлёнг упоминает пару кеннингов, которые указывают на то, что он должен быть знаком с британскими и/или европейскими средневековыми сказаниями, а именно: 

Локи как вор Брисингамена.

Локи как отец Фенрира-волка. 

Связанный Локи. 

Первый кеннинг предполагает знакомство с ожерельем Бросинга (Brosinga mene) и сказанием об Эрманарихе в Беовульфе (смотрите стр. 53),  второй кеннинг предполагает знание работы Исидора Севильского о происхождении Чудовищ (смотрите стр. 166). Третий предполагает знакомство с мифом о связанном Локи. Таким образом, автор Хаустлёнга обладал обширными познаниями в средневековой европейской литературе, и нельзя исключать того, что он был сведущ в сказаниях классических времён. Даже де Фрис утверждал, что не исключена  связь с классической традицией в случае с поэмой Хаустлёнг, чей автор мог быть в контакте с этой литературой раньше 9 в. Де Фрис не мыслит с точки зрения контакта с кельтским культурным пространством и не обсуждает работу Бугге. 

В дополнение к высказанным ранее мнениям о сходстве мотивов в мифе о Тьяцци с  ирландской версией классического сказания, мне кажется, что рассматриваемый период, т.е. 9 или 10 вв., к которому обычно относят Хаустлёнг, говорит в пользу контакта с кельтской культурой. В это время кельтский, а лучше всего сказать британский, язык с учётом культурных регионов на Британских островах [6] был промежуточным звеном в распространении как классической, так и христианской литературной традиции (смотрите стр. 223, 226). Аргумент, приведённый выше, может быть достаточным, чтобы показать, что автор Хаустлёнга был хорошо знаком со средневековой литературой и что его работа берёт начало в античном мифе о яблоках Гесперид, вероятно, дошедшем посредством британских источников в виде сказания о Сыновьях Турена. 

И Стром, и де Фрис обратили внимание на тесное сходство между мифом о Суттунге и мифом о Тьяцци. Суттунг преследует Одина, оба летят в облике орла. В мифе о Тьяцци, представленном Снорри, орёл (Тьяцци) гонится за Локи в облике сокола, т.е. в оперении Фрейи. В Асгарде Асы готовы, как только Локи влетит внутрь, разжечь костёр [7], в котором сгорит Тьяцци, точно так же как они готовили вёдра для Одина, когда он в облике орла извергает украденный мёд. Однако, миф о Суттунге это вариация мифа о птице, приносящей сладкую воду (мёд или сому***) для Асов или людей. Этот примитивный этиологический миф, относящийся к совсем иной категории, нежели развлекательный миф о яблоках Идунн, материал для которого пришёл из народных сказаний. Так, например, Агни в облике орла приносит напиток-сому, а трикстер ворон на восточном побережье Северной Америки сладкую воду [8] для людей. Именно к этой категории относится миф о Суттунге.  В ряде мифов о похищении огня у североамериканских индейцев ворон похищает его для людей. Когда он достигает цели, его клюв почти целиком сгорел. Иногда ворон с украденным огнём попадает в задымлённую яму. Часто такое шуточное [9] представление о бедах, которым подвергается трикстер в попытках помочь людям, напоминает жизнь Локи среди Асов в скандинавской мифологии. Разнообразные мифы о похищении вместе образуют цикл мифологических концепций о сотворении мира, а именно создание его или наведение порядка трикстером с его хитростью, уловками и искусной передачей людям важных вещей: сладкой воды (мёда), огня, солнца. 

Если кто-то хочет подчеркнуть сходство мифов о Суттунге и Тьяцци, у нас есть: Асы с приготовленными вёдрами или разведённым в Асгарде костром. Есть предположение, что этот мотив в сказании о яблоках Идунн перешёл в миф о Суттунге. Однако обратное более вероятно, поскольку миф о Суттунге является вариантом добычи воды или сомы.

Де Фрис и Стром не приняли во внимание комбинацию Бугге и в огне, поглощающем Тьяцци (подобно тому как в нём сгорают сыновья Турена в облике соколов), видят другое значение. Стром принимает точку зрения Анны Хольтсмарк на миф об Идунн и Тьяцци как на ритуальную сезонную драму.

“Тем не менее верно, что ритуальные факты нашли отражение в определённых фрагментах мифа. Особенно это касается огня Асов, в котором орёл опалил крылья.

Весенние костры горят против злых существ, они всё ещё вспыхивают на Пасху, Пятидесятницу, 1 мая и на св. Иоанна. Итак, Локи и Идунн бегут через весенний огонь в Асгард, они спасены, а великан Тьяцци опалён огнём и падает на землю...”[10] 

Ни Снорри, ни автор Хаустлёнга, не связывали их полёт через огонь с выше описанным. Это правда, конечно, что костры горят даже сегодня по всей Европе в честь прихода весны и на летних фестивалях. Однако не установлено, что этот популярный обычай изображает ритуальную драму и, даже если бы это было так, нет никакой связи с кострами Асов в мифе о Тьяцци. Функция огня в них сделать великана безвредным - птицу в сказании - так же как в историческом контексте сжигали ведьм, превращая преступниц в безобидный пепел, а не в представлении ритуальной сезонной драмы. Нет причины трактовать костёр как магический ритуальный огонь, когда его разрушительная сила используется для наказания или причинения смерти, а также в случае применения в военных целях (см. “военные рапорты” Саксона Грамматика с огромным количеством пиротехники без всякой магии!).

И, коли на то пошло, нет веских причин считать Тьяцци демоном зимы и/или смерти, это объяснение кажется мне надуманным (стр.87). По Строму и Хольтсмарк  Тьяцци не только олицетворение разрушительных сил, он также идентичен Хресвельгу (Речи Вафтруднира, стр. 37****). Однако же в Речах Вафтруднира нет свидетельств, позволяющих отождествить его с Тьяцци, скорее уж с кем-то ещё. Орёл ветров может быть идентифицирован с другими великанами или с Одином в его орлином облике. 

Тьяцци также считается отцом зимней богини-мёрны Скади, иллюстрируя этим свою связь с силами зимы. Почему бы не назвать Скади богиней лыж, охоты и леса?

Ньёрд, её муж и противоположность, не летний бог, а бог моря и рыбалки. Мне кажется, это были не сезонные отличия, а контрасты, проистекающие из разного образа жизни в горах и на побережье, даже если он косвенно зависит от времени года. Миф может также объяснять различные сезонные работы или профессии, если их нужно интерпретировать определённым образом.

Была высказана теория, что мотив разных жилищ Ньёрда и Скади (море или горы) возможно заимствован из Апулея, в частности из “Сказания об Амуре и Психее”, которые в браке жили порознь. В его версии причина разного жилья у супругов иная: жестокая свекровь Психеи Венера не разрешает видеться с Амуром, запертым под замком. Богиня отправляет свою невестку на разные сложные задания. Однако этот вариант является мотивом поиска потерянного супруга и не связан с мифом о разных жилищах мужа и жены.

Группы 4 - 6 в мифе о Тьяцци (стр. 18) содержат разные мифологические отсылки, которые отличаются по стилю написания от групп 1 - 2. Хотя они могут иметь значение с религиозно-исторической точки зрения, здесь их стоит опустить, поскольку они не проливают свет на фигуру Локи. 

Заметки о группе 3 

Сюжеты в этой группе связаны частично с дочерью великана (или похищенной им девушкой), которая выходит замуж за своего спасителя, частично с выбором мужа по его ногам. У Снорри и Саксона Грамматика вергельд заключается в позволении дочери великана выбрать мужа среди Асов, глядя на их ступни. У Саксона эта история приписана Хаддингу и Рагнхильд. Рагнхильд (Скади) не дочь великана, а его (Тьяцци) пленница, спасённая благородным Хаддингом. Выхаживая его, она спрятала кольцо в ране на ноге (внимание!), и когда ей как Скади позволяют выбрать мужа по ступням, она знает, куда смотреть. Скади, однако, выбирала мужчину с самыми красивыми ногами, надеясь, что они принадлежат прекрасному Бальдру, однако это был Ньёрд. С другой стороны Рагнхильд, которая может отличить ноги Хаддинга по шраму и таким образом найти его. Подобный эпизод с поиском мужа по ступням, как отметил Крон [12], основан на хорошо известных фольклорных сюжетах, приобретших здесь особую форму. Прежде всего в сказках об Убийце дракона (Аа300, Аа314) и о Принцессе на стеклянной горах (Аа 530), где героиня, например, перевязывает платком раненую ногу героя или вплетает кольцо в его волосы, по этим признакам она потом находит своего спасителя снова. У Саксона Грамматика эти мотивы смешаны с сюжетом о Скади, а выбор мужа по ногам возможно связан с особой игрой или забавой. [13] Это вероятное объяснение сюжету с кольцом в ране. Миф в версии Саксона Грамматика идентичен мифу Тьяци-Скади, что лишний раз подтверждается тем, что Рагнхильд предпочитает леса и горы, тогда как Хаддинг любит море, точно как у Снорри Скади любит горы, а Ньёрд побережье.

Тема выбора мужа по ногам у Снорри и Саксона Грамматика указывает на то, что они частично использовали народные истории о спасении героем девушки, попавшей в плен к великану, впоследствии она узнаёт суженого по ране на ноге. Если дева пленница, герой, убив великана, становится спасителем.  Если же она дочь, то герой для неё убийца и она требует вергельд. У сказания есть два разных варианта, которые подразумевают разное развитие дальнейших событий в зависимости от того, является девушка пленницей или дочерью великана. Попав в миф однажды, порядок событий нарушается из-за преобладающих мифологических представлений или намерений мифолога. 

Вариант Снорри объединил не только сюжеты из Группы 3 с Тьяцци, но и множество других элементов из различных сказаний. Вступление к мифу о Тьяцци: Локи прилипает к орлу, когда хочет ударить его палкой и вынужден бежать после этого, этот сюжет напоминает Сказку о Золотом Гусе или Мальчика, который заставил Принцессу смеяться. В истории о Золотом Гусе (Аа 571) все, кто прикасаются к гусю, прилипают к нему, и когда принцесса видит цепочку людей, бегущую за птицей, она смеётся, а мальчик, хозяин гуся, получает её (принцессу). В Эдде Снорри Локи смешит Скади, привязав свой фаллос к бороде козла. [14] Это напоминает схожие бурлескные сцены в поздних скандинавских народных сказаниях, цель которых рассмешить принцессу. [15] Мотив о сове***** в мифе о Персефоне, который сравнивают с фривольным поведением Локи, проявляется совсем в ином контексте, и поэтому, по моему мнению, эти сюжеты никак не связаны.

Поскольку очень важное внимание было уделено Локи в связи с его появлением вместе со Скади и Тьяци, которые рассматривались как олицетворения зимних и холодных тёмных сил, я попыталась показать, из какого множество деталей состоит этот миф. Из всех мифов, где участвует Локи (за исключением мифа о Бальдре), в нём очень много гетерогенных частей. В версии Снорри миф о Тьяцци состоит из: 

1. Мифа об убийстве великана и забрасыванием его глаз в небо, где они стали звёздами. (См. миф об Имире, где мир был сотворён из его тела. См. также миф о звезде, названной пальцем Аурвандиля, который закинули на небеса.)

2. Истории о яблоках Гесперид в схожей форме представленной в ирландском сказании о сыновьях Турена. 

3. Сказочного мотива, где принцесса выбирает мужа путём распознавания по ране на ноге, которую она же и вылечила.

4. Сказке о том, как рассмешили Принцессу.

Должно также отметить, что в Хаустлёнг, где рассказывается история яблок, также упоминаются кеннинги Локи: Вор Брисингамена, Отец Фенрира и Связанный Локи. Они указывают на то, что автор поэмы был хорошо знаком со средневековой европейской традицией, сказаниями об Эрманарихе, трудами Исидора Севильского и с классической христианской концепцией скованного демона. 

Эти кеннинги указывают на то, что древнескандинавский материал не показывает нам чистый языческий образ Локи, поскольку автор был, вероятно, образованным человеком, знакомым со схоластикой. В мифе о Тьяцци народные сказания были изменены, чтобы соответствовать господствующим мифологическим представлениям и, следовательно, не содержат аутентичных черт Локи.

Поскольку весь миф, где участвует Локи, состоит из разнородных сюжетов, частично взятых из народных сказаний, частично из юмористических и международных мотивов, из этого следует, что из этого материала нельзя извлечь черты, описывающие истинную природу этого бога.

1. Для более подробного лингвистического анализа исландского текста см. Kiil, Tjodolvs Haustlong, где обсуждаются различные выражения и их контекст.

2 Dahnhardt, Natursagen 1 стр. 96. Kuhn, Berichte über den Weltanfang bei den Indochinesen und ihren Nachbarvölkern. Rooth, The Creation Myths стр. 507. 

3 Bugge, Iduns Æbler. 

4 Carney, Studies in Irish Literature and History. BP 4 стр. 144. 

5 О мнемонической технике профессиональных рассказчиков и невероятных артистических навыках смотрите Draak, Duncan Macdonald of South Uist p. 47. Delargy, The Gaelic Storyteller стр. 177. 

6 Карни и Драак утверждают, что слово “кельтский” может привести к недоразумению, если трактовать его в расово-биологическом значении. Смотрите Christiansen, Til Sporsmlet om forholdet mellem irsk og nordisk tradisjon стр. 1. 

7 В Хаустлёнг не костёр из дров, а пламенные стрелы, выпущенные против Тьяцци в облике орла, Kiil, Tjodolvs Haustlong стр. 78. 

8 Сравните с Bloomfield, The Myth of Soma and the Eagle. Rooth, The Creation Myths стр. 505. 

9 Юнг, Керени и Радикс дают название своей работе о трикстере “Der Gottliche Schelm” (Божественный плут). 

10 Strom, Loki стр. 87. 

11 Амур и Психея (Апулей, Метаморфозы. 5, 28). 

12 Krohn, Skandinavisk mytologi p. 180, de Vries, Handskrivna anteckningar till Saxokommentaren. (Mss comments to Saxo) LUF A 479: 

11 a ff. 

13 Rooth, The Cinderella Cycle стр. 107. 

14 v. D. Leyen, Das Marchen in den Gottersagen der Edda стр. 32 ff. BP 2 

стр. 40 note 1; стр. 41 note 2. Cf. also Kaufman, Zur Thrymsquida стр. 108. 

15 Grundtvig's manuscript collection of tales No. 20 a. Cf. also Grundtvig 

22 a, d, которые имеют сходства с “Томом Дураком” Ганса Андерсена, где герой ездит верхом на козле и своими дурацкими ответами заставляет принцессу смутиться. Тип Aa 559. Cf. Christiansen, Norske Eventyr Aa 571. 

*Вергельд, вира за убитого, выплачиваемая кровным родственникам оного.

**Возможно в том числе прочтение Сюдов, Зюдов, Зидов.

***Сома (санскр. सोमा), от протоиндоиранского *sauma-) — важный ритуальный напиток у индоиранцев и в более поздних ведийской и древнеперсидской культурах, персонифицируемый как бог.

****«Хресвельг сидит

у края небес

в обличье орла;

он ветер крылами

своими вздымает

над всеми народами…»

Речи Вафтруднира, пер. Корсуна.

*****Сова, bubo (в тексте). Деметра превратила в птицу Аскалафа за то, что тот уличил Персефону, когда она съела семена граната и из-за этого теперь вынуждена оставаться в Аиде. Несмотря на то, что боги пришли к соглашению, благодаря которому Персефона возвращалась к матери на несколько месяцев в году, Деметра не простила болтуна садовника и наказала его.

Анна Биргитта Рут "Локи в скандинавской мифологии"

Перевод: Лофтрун