Бывший будущий муж /эксклюзивно для Boosty/

Брак — штука непростая. Тэхён это понял давно. Его семейная жизнь началась с безумной юношеской страсти, результатом которой стала дочь, несколько седых волос — если хорошо поискать на чернявой макушке, — и развод. Из всего этого, если быть честным, только дочь его сейчас и радовала. 

Они с Чонгуком встретились, когда Тэхён, будучи талантливой бестолочью, проходил учебную практику на третьем курсе своего архитектурного. Декан, сетуя на исключительные способности, собственноручно засунул его в компанию своего приятеля, господина Чона. Тэхён тогда и практику блестяще прошёл, и рекомендации отличные получил, и директорского сына окрутил — об этом, впрочем, тот самый господин Чон узнал много позже, чем эта самая практика завершилась, иначе не видать бы Тэхёну подписанных документов и великолепных рекомендаций в портфолио. 

С Чонгуком завертелось быстро, по-юному необузданно, с дичайшей неконтролируемой страстью и невозможностью расстаться ни на секунду. Чонгук сам тогда, потеряв голову, едва не забросил свою художественную академию, и только ультиматум родителей заставил доучиться. 

Что Тэхёна в нём сразу покорило — так это его наплевательское отношение к деньгам и статусам. Они были как из разных миров поначалу: Чонгук из интеллигентной уважаемой семьи, достатка весьма… заоблачного, а Тэхён из семьи многодетной и скромной, живущий на стипендию и редкие подворачивающиеся подработки. Но с ним, лоботрясом, Чонгук, довольно прихлебывая, уплетал рамён, заваренный прямо в конбини, сбегал ночью из дома, чтобы встретить рассвет вместе на мрачном заброшенном недострое, подставлял одноразовый стакан под дешёвое вино, казавшееся им вкуснее лучшего элитного алкоголя из погребов загородного дома семьи Чон, и стягивал с себя одежду на одноместной неудобной кровати в комнате общежития Тэхёна, когда им удавалось отправить соседа погулять на часок-другой. Они были одурманены друг другом, и так продолжалось долгие счастливые четырнадцать лет.

Поначалу отец Чонгука был не в самом большом восторге оттого, что единственный и драгоценный сын-омега влюбился в такого обалдуя, но у Тэхёна помимо его профессиональных талантов был ещё один, не менее важный — талант нравиться людям. Маму Чонгука он очаровал в два счёта при первой же встрече. У отца было не слишком много шансов не поддаться природным чарам своего практиканта, и вскоре он махнул на них рукой со словами «Бог с вами, встречайтесь». А потом была свадьба, рождение дочери и много чудесных лет брака. Пока их всё та же неконтролируемая страсть и взрывные характеры не привели к разводу. То ли им стало приторно, то ли они друг от друга устали, но ссоры стали чаще, скандалы — громче, и ругались они не менее страстно и жарко, чем раньше занималась сексом. Только к концу их семейной жизни на пол летела посуда, а не одежда, и дрожали хрусталики на люстре, а не супружеская кровать. На тринадцатом году брака Чонгук вспомнил, что они не совместимы по знаку зодиака, и выставил на улицу его чемодан, сказав, что Тэхён может катиться в свои командировки, из которых последний год и так не вылезает. Тэхён, психанув, и правда уехал. Сначала в командировку, потом в другую и третью, а в прошлом году и вовсе обосновался в Неаполе. 

Развод их случился три года назад, когда Ёнсо было двенадцать. К тому моменту Чонгук начал преподавать живопись в академии, которую некогда закончил, а Тэхён, выбравшийся наконец из-под крыла господина Чона, добился определённых успехов в собственной карьере, и его имя стало не менее известным в профессиональных кругах. Отношений со свёкром, он не испортил, даже напротив, но стать самостоятельным и добиваться чего-то самому было его главной целью. Господин Чон, впрочем, начал уважать его сильнее. Когда-то он с ним всё-таки не прогадал. 

Жизнь после расставания с мужем изменилась кардинально. Первое время, после того, как он остудил пыл, в нём ещё была надежда на возвращение отношений. Он искал встречи, что-то пытался предпринять. Когда Чонгук подал документы на официальный развод, надежда улетучилась. Им всё ещё приходилось пересекаться из-за общей дочери, которую Тэхён хотел видеть всякий свободный день, и каждая такая встреча заканчивалась спорами, подколами и даже упрёками. 

Сейчас, по прошествии трёх лет со дня развода, они уже почти не видятся. Живут на разных концах Земли, узнают друг о друге от дочери и родителей Чонгука, с которыми Тэхён не перестал общаться (и что бывшего мужа весьма раздражает), и живут своими жизнями. Личную жизнь он так и не устроил, не женился вновь и даже не завёл постоянных отношений, иногда перебиваясь интрижками, и также он толком не знает, есть ли кто у Чонгука, и, признаться, не шибко хочет знать. Иногда, задумавшись об этом, он ловит себя на мысли, что испытывает странную ревность. Быть может, сказывается то, что он привык жить с мыслью, что Чонгук принадлежит только ему и никому больше, учитывая, что Тэхён — его первые и на момент развода последние настоящие отношения. 

А может, он просто не прекращал любить бывшего мужа. 

***

От белоснежных сугробов на обочинах дороги слепит глаза. Тэхён надвигает на переносицу солнцезащитные очки, на секунду отвлёкшись от трассы. К слову, на ней, кроме автомобиля, который он взял в аренду в аэропорту, всё равно почти никого, да и едут они на маленькой скорости из соображений безопасности. После того, как они минули Пхёнчхан в направлении нужного уезда, им повстречался едва ли с десяток машин. 

Дочь, которую он по пути из аэропорта забрал из школы в Сеуле, с полуулыбкой на губах строчит сообщения в КакаоТок на своём айфоне. Он периодически бросает на неё любопытные взгляды, пытаясь привыкнуть к изменившемуся цвету её волос и к тому, что с каждой их новой встречей она становится всё взрослее. Это немного выбивает его из колеи, заставляя задуматься о том, как быстротечно время. Ещё недавно он забирал Чонгука с этой малюткой из родильного дома, теперь ей пятнадцать, а в следующий раз, когда они увидятся, ей уже стукнет шестнадцать. Ёнсо должна прилететь к нему в Неаполь весной.

— С мальчиками переписываешься, да? — решает он потравить себе душу очередным поводом для внутреннего монолога о том, как быстро растут дети, и о том, что молодость, к сожалению, не вечна. И пусть он чувствует себя на двадцать пять в свои тридцать восемь и выглядит примерно так же, но поясница уже ноет, стоит хоть ненадолго забросить регулярные занятия в спортзале и бассейне. 

— Ага, с мальчиками. — Ёнсо хмыкает, не подняв на отца и взгляда. 

— Правда? 

— Это Чонгю, — закатывает она глаза и со смешком косится на него.

— А-а, — протягивает Тэхён, немного успокаиваясь. Чонгю — друг-омега Ёнсо.

— А альфы? 

— Что «альфы»?

— Ну, друзья-альфы же у тебя есть? 

— Ты пытаешься выяснить, встречаюсь ли я с кем-нибудь? 

— Когда ты стала такой прямолинейной и догадливой! — негодует он. 

— Давно, — дочь пожимает плечами. — И я встречаюсь, да. 

У Тэхёна от неожиданности округляются глаза и взлетают вверх брови. 

— Почему я ничего об этом не знаю? 

— Ну, вот, теперь знаешь. 

— Подожди, ты что, скрывала от меня? А кто мне говорил, что я твой лучший друг? 

— В таких вопросах ты всё же отец, — ехидно улыбается Ёнсо. 

— Вот так значит, — наигранно-разочаровано поджимает он губы. Уму непостижимо, как всё-таки быстро взрослеет дочь, когда он вдали от неё. Он уверен, расти она у него под носом и смотри он на неё каждый день, так бы не удивлялся происходящим изменениям в её внешности и её жизни. Остаётся только безысходно вздыхать. — Ну, и кто он? 

— Парень из моей школы. Его отец работает с дедушкой, они партнёры. 

— А я ничего об этом не знаю, — снова ворчит он на дочь. — И что, папе твоему он нравится?

— Нравится, наверное. 

— Ага! Так ты его, значит, и с папой уже познакомила, а отцу даже ничего не сказала. Я так и обидеться могу, знаешь? 

— Подловил, — фыркает Ёнсо. — Но это не специально было, я не знакомила папу с ним намеренно. Так вышло. 

— Так и быть, поверю. Если обещаешь познакомить меня с ним тоже. 

— Он с родителями будет завтра на дедушкином юбилее. Конечно, я вас познакомлю. Но ты тоже обещай, что не будешь говнюком! 

— Когда это я был говнюком!

— Папа говорит, что всю жизнь, — смеётся дочь. 

— Твой папа с его характером сам, знаешь ли, не подарок небес!

— А Сонджун считает, что у него ангельский характер. 

— Какой ещё Сонджун? — Тэхён, бросив на дочь взгляд, хмурит брови. 

— Папин бойфренд. 

От неожиданности ладонь съезжает по рулю, из-за чего автомобиль слегка ведёт в сторону. Тэхён быстро берёт себя и руль в руки, возвращая машину в колею. 

— У твоего папы появился альфа? — вкрадчиво спрашивает он у Ёнсо, максимально стараясь не выдать невесть откуда возникшее волнение в голосе.

За три года развода он впервые слышит, что у Чонгука кто-то есть и это… неожиданно? Да нет, это не должно быть неожиданностью, ведь его бывший муж — всё ещё молодой омега и, если быть откровенным, омега чертовски привлекательный. Тэхёна не должно удивлять, что у него есть личная жизнь. В конце концов, они оба живут свои отдельные друг от друга жизни, но почему это так волнует его? 

— Ну да, появился. — Ёнсо снова скучающе утыкается в смартфон, оставляя отца в молчаливом смятении. 

Больше он ничего у дочери не спрашивает, от греха подальше. 

Оставшееся время до родительского дома бывшего мужа Тэхён задумчиво всматривается в дорогу, которую понемногу начинает заметать снегом, и кусает губы, размышляя о Чонгуке. От мысли, что они вот-вот увидятся, стало вдруг очень волнительно. 

Дом, в котором он не был уже несколько лет точно, выглядит всё таким же. Большим, величественным, но родным и уютным. Когда-то, только поженившись с Чонгуком, они жили здесь первые несколько лет, пока не обзавелись собственным скромным жильём в Сеуле. Раннее детство их дочки прошло здесь, из-за чего он чувствует особенный трепет в отношении этого места. А ещё не может не подкупать то, в какой местности поместье расположено. Красивая природа вокруг, рядом горнолыжный курорт, и относительное спокойствие и умиротворение в стороне от мегаполисов. 

Он был приятно удивлен, получив от бывшего свёкра приглашение на юбилей, ведь обычно тот предпочитает не отмечать. Не любит шумные праздники и большое количество людей. Тэхён, впрочем, с удовольствием воспользовался шансом прилететь в Корею. Немного отдохнуть, увидеть своего ребёнка и… увидеть его папу тоже, если честно. Последнее время он всё чаще тоскует по былому и задумывается о том, не допустили ли они глупейшую ошибку, разведясь? Может, им нужно было тогда просто взять паузу, выпустить пар, а после выйти на диалог друг с другом? Нет же, они вспылили и поспешно решили, что на этом всё. Финиш. 

— Наконец-то! — восклицает дочь, выбираясь из машины, когда они паркуются перед домом.

Тэхён, выйдя из-за руля, окидывает его взглядом и меланхолично улыбается. Всё же вернуться сюда — несомненно, хорошее решение. Сразу столько воспоминаний всплывает в голове, и все приятные.

Не поддаваясь всколыхнувшимся в груди чувствам, он обходит автомобиль и открывает багажник, чтобы достать свой чемодан. Заметив, что дочь побежала к крыльцу, оставив свой рюкзак на заднем сиденье, он захватывает ещё и его, закидывая себе на плечо. 

Из дома в это время показывается чужая фигура. Тэхён приподнимает голову и замечает Чонгука, вышедшего на крыльцо в объёмном светлом свитере, пижамных штанах и пушистых тапочках. Такой домашний и простой, к какому он привык за все те годы. Сердце при виде него замирает на секунду. А в следующую он замечает, что бывший муж тоже кардинально сменил имидж с их последней встречи. Теперь его вечно тёмные короткие волосы стали куда длиннее. Они блондинистыми мягкими волнистыми прядями обрамляют его лицо, делая его ещё уютнее и очаровательнее. Ему очень идёт. Теперь они с дочкой совсем одно лицо. 

— Я думала, мы никогда не доедем! — жалуется дочь, впечатываясь в его грудь. 

Чонгук обвивает её руками и целует в лоб. 

— Как в школе дела? 

— Да что там, — она отмахивается. — Всё как обычно. 

— Нормально переночевала дома одна? 

— Па-ап, — тянет Ёнсо. — Я же не младенец. Всё нормально! 

— Конечно-конечно. — Чонгук, с улыбкой закатив глаза, ещё раз целует дочь и отпускает, переводя взгляд на идущего прямо по направлению к нему Тэхёна. 

— Ну, привет. — Растянув в улыбке губы, он подхватывает чемодан за ручку и поднимается с ним по ступеням. 

— Ну, привет. — Чонгук складывает на груди руки. 

Тэхён замечает, что уголки его губ тоже дёргаются, но улыбку он сдерживает. Всё изображает из себя камень. Как и всегда, впрочем. 

— Целоваться будем? 

— Чёрта с два. 

Чонгук ведёт плечом и отходит, запуская Тэхёна в дом, и он не удерживается от того, чтобы черпнуть лёгкими побольше воздуха и вдохнуть знакомый аромат. Бывший муж захлопывает тяжёлую дверь и следует за ним. 

Внутри дом тоже ничуть не изменился, всё такой же знакомый и навевающий лёгкую светлую грусть при воспоминаниях о прошлом. А вспомнить определённо было что. В преддверии рождественских праздников внутри всё украшено и стоит большая зелёная ель, умопомрачительно пахнущая смолой и лесом. Уж что ни говори, а рождественское дерево — неотъемлемая часть этого дома с тех пор, как у господ Чон на свет появилась обожаемая внучка. 

Кстати, самой Ёнсо уже нигде не видно — умчала на второй этаж, в свою спальню. Годы идут, а она всё так же обожает проводить здесь время, особенно в канун праздников. Жаль, что Тэхёну не удастся здесь задержаться. Он будет вынужден вернуться в Неаполь уже послезавтра, не дожидаясь Рождества, которое вновь проведёт не с семьёй. Третий раз подряд. 

— О, мой дорогой зять! — Расплывшись в улыбке, из кабинета выходит отец Чонгука и распахивает для Тэхёна тёплые семейные объятья. — Как добрался?

— Хорошо, спасибо! — Тэхён, утонув в отеческих руках, тоже улыбается. Любит он свою родню, пусть и не кровную, но очень душевную. 

— Вообще-то, он твой бывший зять, пап, — поправляет, ворча, Чонгук. 

— Бывших зятьёв не бывает, — хлопает Тэхёна по спине. — Отец моей внучки — всегда самый желанный гость в моём доме. 

Чонгук, фыркнув, закатывает глаза. 

— Слышу знакомый голос! — На лестнице появляется госпожа Чон, как и всегда несравненно выглядящая, сияющая и молодящаяся. Стук её каблуков разносится по всему дому.

— Добрый вечер! — Тэхён, едва успев к ней повернуться, оказывается в ещё одних родных объятьях. 

— Теперь точно самый что ни на есть добрый, Тэхён! — Она треплет его за щёки, словно ребенка, наплевав на то, что ему уже давным-давно за тридцать. 

Пока свёкры наперебой расспрашивают у него как дела, как добрался, как работа, как Италия, Чонгук, забравшийся с ногами в кресло и поджавший их под себя, то и дело поглядывает на часы, будто чего-то нетерпеливо ждёт. На самого Тэхёна он периодически бросает взгляды, но отводит свой, стоит только ему посмотреть на него в ответ. Тэхёна это начинает даже забавлять. Прошло уже несколько лет, а бывший муж всё так же пытается по-детски показать ему, насколько сильно он его бесит. Только, по всей видимости, Чонгук позабыл, что подобное лишь разжигает в нём азарт и веселье. 

Позже, когда он уже успел немного отдохнуть, принять с дороги быстрый освежающий душ и переодеться, а дворецкий сообщил, что ужин будет подан через пятнадцать минут, к дому подъезжает автомобиль. Застёгивая на запястьях запонки, некогда подаренные ему Чонгуком на День Святого Валентина, Тэхён подходит к окну выделенной ему спальни второго этажа и отодвигает портьеру. У дома стоит тёмный внедорожник. Спустя несколько секунд на крыльце появляется Чонгук во всё том же одном только свитере и идёт навстречу альфе, выходящему из-за руля. Они коротко и как-то неловко обнимаются и целуют друг друга в щёки. У Тэхёна при виде этой картины брови непроизвольно ползут вверх. Проследив, как эти двое идут к крыльцу и хмыкнув себе под нос, он напоследок подходит к зеркалу, оценивает свой внешний вид и покидает спальню, чтобы присоединиться к семье за ужином. 

Из своей комнаты, находящейся по соседству, в это же время выходит Ёнсо, как обычно не выпуская из рук смартфона, и практически врезается в отца: 

— Ну оторвись ты от него хоть ненадолго, — вздыхает он, приобняв дочь за плечи. 

— Прости, — хохочет она. — Я тебя не заметила. 

— Тебе всё Чонгю написывает? 

— Не, это не он, — качает она головой. 

— М-м, — мычит Тэхён. — А к твоему папе что, этот альфа приехал? 

— Да, должен был приехать. Но я его ещё не видела. 

— По-моему, возле дома стоит чей-то внедорожник, — почти безразлично говорит он.

— А, ну, значит да. Приехал. 

Тэхён незаметно кривит губы. Нет, уму непостижимо. Зачем приводить какого-то непонятного альфу в родительский дом, где будет вся семья? 

Он мусолит это в голове, спускаясь с дочерью вниз по лестнице, и ловит себя на мысли, что ситуация его злит. Не так он себе представлял этот уикенд. Ему категорически не нравятся подобные повороты событий. 

А внизу Чонгук знакомит родителей со своим новоиспеченным брйфрендом — то, что он новоиспеченный, Тэхён решает сам, исходя из того, что родители Чонгука с ним не были знакомы до этого момента. 

Первое, на что он обращает внимание — тяжёлый запах ненавистной ему лакрицы. В подтверждение тому свёкр в этот момент громко чихает, вырывая из груди Ёнсо смешок. 

— Простите, аллергия! — смущённо оправдывается он, доставая из кармана накрахмаленный платок. 

— Дедушка же лакрицу не переносит, — беззаботно оповещает всех Ёнсо, из-за чего Чонгук и его альфа выглядят сконфужено. 

— О, прошу прощения, — мямлит Сонджун.

— Ничего страшного, просто выпью за ужином противоаллергенное! У меня ужасно чувствительный нос. 

И если бы не раздражение Тэхёна, он бы тоже рассмеялся с того, какой цвет приобрело лицо этого индюка, именуемого новым мужчиной его мужа. Бывшего мужа, но это детали. 

Он любопытно скользит по нему взглядом, словно пытаясь взять в толк, что такого в нём нашёл Чонгук. Намечающаяся плешь на затылке, невысокий рост, хоть и небольшой, но пивной живот и щекочущий нос лакричный аромат — не альфа, а карикатура. Не то чтобы у него самого завышенная самооценка или вовсе нарциссизм, но Тэхён ощущает себя таки Аполлоном в сравнении с ним. 

Их друг другу представляют коротко, и Чонгук в этот момент явно нервничает. Его взгляд то и дело бегает от нынешнего альфы к бывшему. Тэхён же держит лицо и изображает безразличие, когда представляется, и жмёт ладонь этому Сонджуну, незаметно задерживая дыхание. Ощущение, будто этой солодкой пропиталась уже вся гостиная. В голову приходит мысль поискать в ванной перед сном ароматическую свечку и зажечь, иначе лакрица будет ему сниться в страшном сне. 

За ужином Сонджуна предусмотрительно усаживают подальше от господина Чона — с аллергией шутки плохи. Тэхён, сидя от бывшего свёкра по правую руку, чувствует некое превосходство. Из солидарности усевшийся в конце стола вместе со своим бойфрендом Чонгук периодически недовольно косится на Тэхёна, когда его разговоры со свёкрами становятся всё громче и веселее. 

Будто действуя всем назло, Чонгук не устаёт обхаживать Сонджуна: заботливо интересуется, всё ли ему нравится и не положить ли ему ещё овощей, смотрит на него, изображая заинтересованность и влюблённость. Почему изображает? Да потому, что уж кому как не Тэхёну знать, как выглядит по-настоящему влюблённый Чонгук. 

— Детка, ты испачкался, — воркует Сонджун, расплывшись в улыбке.

— Правда? Где? — Чонгук наивно округляет глаза, продолжая свой спектакль. 

Тэхён непроизвольно и почти брезгливо сводит у переносицы брови. 

— Вот здесь. — Протянув руку к Чонгуку, Сонджун стирает крем от десерта с кончика его носа. — Такой невинный. 

Принесите Тэхёну гигиенический пакет, как в самолете. Его сейчас стошнит. 

— Невинный, — негромко прыскает он себе под нос. — Не винный, потому что вина ещё не тяпнул. 

Шутку в полной мере оценивает только свёкр: его раскатистый смех раздаётся на всю столовую. Мама Чонгука с Ёнсо только переглядываются, пряча свои улыбки, а у самого Чонгука от злости раздуваются ноздри. Тэхён его взгляд, направленный прямо на него, упрямо игнорирует. Сонджун же, судя по всему, вообще не расслышал, что он сказал. Может, он ещё и глуховат? По какому принципу бывший муж выбирал себе нового любовника? Выбери кривого, и глухого получишь в подарок?

***

Ароматические свечи и впрямь творят чудеса. Приоткрыв окно в ванной, позволяя пурге завывать через форточку, он делает погорячее воду и расслабляется, пока пена ласкает кожу. Пара найденных свечей с ароматом чего-то морского напоминает о Чонгуке, который пахнет солёным океаном и горячим песком, и Тэхён невольно проваливается в размышления о муже, воспоминания о прошлой жизни, и чувство сожаления накрывает само собой. 

Интересно, чем Чонгук сейчас занят? Ложится в постель с этим Сонджуном? Воображение само начинает подкидывать картинки, в которых его до умопомрачения красивый муж, с его идеальной кожей, выточенной талией и кошачьей грацией оказывается в неуклюжих кривых пальцах этого мужлана. Тэхёна передёргивает. 

Набранная вода быстро остывает из-за сквозняка из приоткрытого окна. Не став подливать горячую, Тэхён вылезает из ванны и задувает свечки. Всё равно толком расслабиться не выходит — мысли то и дело крутятся вокруг Чонгука и мерзких лапищ какого-то мужика на нём. Не так хотел провести уикенд Тэхён. Чего уж таить, была в нём какая-то надежда повернуть отношения с бывшим в нужную ему степь. В степь примирения. Теперь задачка кажется сложнее из-за возникшего на его пути препятствия в виде лысоватой башки. 

Вытерев тело большим махровым полотенцем, он одевается в комнате в пижамные штаны и футболку, а затем выходит в коридор. Спать ещё всё равно не хочется, он на удивление отлично выспался в самолёте. Пройтись по дому, предаваясь воспоминаниям, кажется неплохой идеей. 

Когда-то дом казался ему слишком большим, вычурным и помпезным. Он-то привык делить спальню с младшими братьями и спать на двухэтажной кровати, которая со временем стала ему мала. Эти же десятки квадратных метров на троих проживающих человек казались ему просто расточительством. Сейчас каждый уголок дома навевает ему тоску по былому. Он всё ещё помнит, как поддался на слёзные уговоры Чонгука и переехал сюда после их свадьбы. С одной стороны, он понимал, что Чонгук привык жить в таких условиях и съёмная комнатушка не пойдет на благо семейным отношениям, но и жить на шее у свёкров для него было подобно смерти. Может, это и поспособствовало тому, что Тэхён тогда стал учиться и работать ещё усерднее. Сейчас ему за себя не стыдно, а тому времени, когда он, совсем юный пацан, жил под крылом у господина Чона, он даже благодарен. 

Ноги сами ведут на третий — мансардный — этаж, где расположена библиотека. Любимая часть дома Чонгука. 

Однако, свет из-под двери всё же удивляет. Только один человек мог оказаться здесь в такой поздний час. Он-то был уверен, что Чонгук проводит время со своим новым альфой. Выходит, нет. 

Ладонь ложится на ручку, опуская её вниз и толкая дверь. Чонгук, с чуть влажными кончиками волос и переодетый в шёлковую пижаму, в положении полусидя на софе что-то листает. На журнальном столике рядом стоит наполовину пустой бокал красного вина. Бывший муж поднимает на него взгляд, стоит ему остановиться в дверном проёме, и приподнимает одну бровь. Готов к обороне. 

— Удивлён застать тебя здесь. — Тэхён прикрывает за собой дверь и проходит.

Взгляд, скользнув по многочисленным книжным стеллажам, возвращается на мужа и останавливается на расстёгнутой верхней пуговице его пижамной рубашки. 

— Чего это вдруг? Это моя любимая комната.

— Я помню. Но подумал, что ты сейчас со своим новым альфой. Как там его? Сэджон? Джунсо? 

— Сонджун, — раздражённо отвечает Чонгук. — Где хочу, там и нахожусь. Не твоё дело. 

— Помнится, я тебя обычно в это время из спальни уже никуда не отпускал, — глядит на время он. Двенадцатый час. 

— Помнится, последний год нашей совместной жизни тебя вообще не бывало дома, — возвращает ему Чонгук. — И в это время я всегда был один. 

Тэхён криво ухмыляется. Чонгуку всегда есть, что ответить. Обычно в таких случаях, слово за слово, они и оказывались посреди битой посуды и разбросанных вещей. 

— Но согласись, если не вспоминать о плохом, то было очень хорошо. — Он складывает руки и опирается плечом на край одного из стеллажей, глядя, как Чонгук делает несколько больших глотков вина. 

— Что тебе нужно? 

— Просто поддерживаю светскую беседу, — пожимает плечами он. — Так почему ты не с Сокджуном?

— Сонджуном. Какая тебе разница? Захотел и пришёл сюда. 

— Не хочешь оставаться с ним один на один? — догадывается Тэхён. — Он же не привлекает тебя. И не возбуждает. 

— С чего ты это взял? — цедит Чонгук, напрягая губы. Книга в его руках захлопывается, и Тэхён замечает, что это первый фотоальбом их семьи, от их знакомства и до третьего года жизни Ёнсо. 

— Просто хорошо тебя знаю. Он не в твоём вкусе. Сколько ему лет вообще? Он выглядит старше тебя лет на десять. 

— Зато он умный и интересный. 

— Ты хотел сказать «скучный и старый»? 

— Нет, я сказал именно то, что хотел сказать. А ещё он ответственный и добрый. 

— А я был тупым, неинтересным, безответственным и злым? — выгибает он брови.

— Ты был просто мудаком. 

— Да брось. Ты бы не вышел замуж за мудака, — начинает улыбаться Тэхён. 

— Я вышел замуж за хорошего парня. А потом он стал мудаком. 

— Это слишком громкое слово, — Тэхён подходит ближе, усаживается на подлокотник софы и забирает у Чонгука бокал. Сделав глоток, возвращает его ему обратно. 

— Тебе оно подходит идеально. — Чонгук крепче сжимает фужер в пальцах. 

— Ладно. Пускай так. Но согласись, что тебя это заводило. 

— Что? — изумляется Чонгук. — Ты смеёшься сейчас? Я готов был тебя убивать каждый день! Ты был невыносим! Ты и сейчас такой! 

— Но у тебя прекрасно получалось направлять свой гнев в другое русло, — играет он бровями. 

— Да, наверное поэтому я подал на развод? 

— Ты подал на развод, потому что психанул из-за предстоящей течки. 

— На которую ты запланировал свою долбаную командировку! На наше время! На время, которое мы всегда проводим вдвоём! И ты говоришь мне, что ты не гребаный мудак?! 

— Согласись, что это звучит, как псих. 

— Это была последняя капля, а не псих! Ясно тебе? — Рука Чонгука дёргается, и несколько крупных капель вина падают на пижаму. — Вот, посмотри, что ты наделал, — устало вздыхает он, словно только начал ссору, а уже утомился от неё. 

Раздосадованный и запачканный вином Чонгук вызывает у Тэхёна только улыбку. Его поджатые губы, чуть нахмуренные брови и опущенные плечи выглядят так по-родному, что он едва сдерживается, чтобы не притянуть его к себе, погладив по обиженно надутой щеке и поцеловав. Но отчего-то Тэхён не снимает эту маску засранца, словно мстя за то, что Чонгук привел альфу. 

— Можешь просто её снять. — Он тянется к пуговицам на его рубашке, но Чонгук бьёт его по руке, стоит пальцам только приблизиться к его груди. 

— Оставь вот эти свои штучки при себе, Тэхён. Мы уже не в тех отношениях, ты не находишь? И я теперь занят. У меня теперь другой. 

Слова «у меня другой» неприятно скребут в груди, но Тэхён их успешно игнорирует. Может быть, дело в том, что в нём слишком много уверенности в том, что у них с Чонгуком ещё ни черта не конец, а может, он просто слишком уверен, что Чонгук даже сам не верит в то, что у него теперь другой. 

Пока Тэхён об этом размышляет, Чонгук поднимается с софы, ставит бокал на столик и отодвигает в сторону фотоальбом с витиеватой золотистой надписью «Мистер Ким и мистер Чон». Бросив на Тэхёна последний взгляд, он направляется в сторону выхода. 

***

В доме шумно и весело. Свёкр принимает поздравления с шестидесятилетием, общается с разными «шишками», коллегами и друзьями, и всё это больше походит на светский раут. Особняк, украшенный к празднованию, ослепительно сияет, совсем не похожий на привычный Тэхёну уютный дом. На его памяти, родители Чонгука никогда не устраивали здесь таких вечеров. Максимум — детские дни рождения Ёнсо. 

Кстати, говоря о Ёнсо. Дочь, познакомив отца со своим парнем, скрылась, не успел он даже глазом моргнуть. В груди опять противно закопошилась ревность, от которой он пытается отделаться, но у него ничего особо не выходит. То, что вокруг его омег крутятся непонятные альфы, совсем не способствует его душевному спокойствию. 

Тэхён, уже переобщавшись с доброй частью гостей, пьёт шампанское из тонкого бокала, привалившись к стене, и наблюдает, как Сонджун разговаривает с тётушкой Пак, которую Чонгук на дух не переносит и называет душной. Та, судя по всему, хорошо присела Сонджуну на уши. Переведя взгляд от них в сторону, он замечает дочь в компании её мальчика. Та весело смеётся, пока он что-то шепчет ей на ухо, а Тэхён от этой картины только мрачнеет. Иногда его придавливает таким омерзительным чувством, будто прошлое, молодость и жизнь ускользают сквозь пальцы. А ему всего-то тридцать с хвостиком. С длинным таким хвостиком. 

Появившийся в гостиной Чонгук, судя по всему вернувшийся из уборной, тормозит, наткнувшись взглядом на тетушку Пак в компании Сонджуна, и незаметно пытается их обойти. Видимо, не найдя больше, куда приткнуться, он берёт бокал шампанского с подноса официанта и останавливается возле Тэхёна.

— Что, ревнуешь? — с каким-то непонятным самодовольством спрашивает он, проследив за его взглядом. 

— А ты нет? — Тэхён отрывает взгляд от дочери и переводит на Чонгука. 

— Тэджун хороший мальчик. — Чонгук пожимает плечом и делает глоток. — Ты помнишь Ким Намджуна? Это его младший сын. 

Тэхён не то чтобы помнит — он хорошо знает Ким Намджуна, и они уже успели сегодня обменяться несколькими фразами. Их давно познакомил господин Чон. Да и вообще, сложно не знать друг друга, когда вы крутитесь в одних и тех же профессиональных кругах. Теперь у них ещё больше общих тем появилось. 

— О, вот вы где! — раздается голос отца Чонгука. 

Он направляется прямо к ним вместе с женой и незнакомым альфой. 

— Я тебе обещал представить моего сына! — говорит он. — Знакомься. Это Чонгук. Чонгук, помнишь, я рассказывал тебе про моего одногруппника, который сейчас заведует кафедрой изобразительного искусства в Мадриде? 

— Да, конечно, — с улыбкой спохватывается Чонгук и протягивает мужчине ладонь. — Вы господин Лим. 

— А это Ким Тэхён, муж Чонгука, — продолжает знакомить их господин Чон. — И весьма талантливый архитектор. 

Тэхён, не сразу заметив подвох, протягивает руку. 

— Бывший муж, отец, — с едва заметным раздражением поправляет его Чонгук. 

— Бывший, будущий, запутаться можно в ваших статусах, — отмахивается он. 

Лицо Сонджуна, подошедшего в этот момент к ним, недовольно вытягивается. Тэхён едва сдерживает смешок. Ему всегда нравился свёкр, он уже говорил? 

***

Где-то в середине вечера всё идёт не по плану для Чонгука, и его альфу срочно вызывают в Сеул по работе. То, что Чонгук разочарован и растерян, Тэхён прочитывает по его лицу. Ну, и тому, что оставшуюся часть вечера он, оказавшись вдруг в одиночестве, старательно избегает общества Тэхёна. Словно окажись они снова рядом, и отступать будет уже некуда, ведь Сонджун теперь далеко, а бывший муж вот он, под одной крышей с ним. 

Тэхён предсказуемо обнаруживает его в библиотеке, когда гости уже давно разошлись, шум и голоса в доме стихли. Дочь засела в гостиной за просмотром сериала, родители Чонгука, уставшие, легли спать. Тэхён же принял быстрый душ, переоделся и отправился на третий этаж. Снова пытать счастье в общении с неприступным мужем. Бывшим. 

Рядом с Чонгуком снова бокал, на этот раз игристого, и Тэхён, в котором тоже уже несколько бокалов, воспринимает это как добрый знак. 

— Скучаешь? — любопытствует он, проходя в библиотеку и прикрывая за собой дверь. 

— С чего ты решил? — переключает на него цепкий взгляд Чонгук, прослеживая за его шагами. 

— Ну, как же, твой альфа свинтил, оставил тебя одного. 

— У него возникли неотложные дела. 

— Конечно, — кивает. 

В этот раз пижама на Чонгуке другая. Рождественская, в красно-зелёную клетку, наглухо застёгнутая на все пуговицы и абсолютно не сексуальная. Но Тэхён вдруг вспоминает, как снимал с него похожую пижаму в их первое совместное Рождество, пока родители Чонгука мирно спали в своей постели, и от нахлынувших воспоминаний в животе становится тепло. У Чонгука тогда под ней совсем ничего не было. 

— Что? — спрашивает Чонгук. 

— Ничего, — хмыкает Тэхён. — Твоя пижама похожа на ту, в которой ты был в наше первое Рождество. Мы тогда отмечали с твоими родителями. Вспомнил, как потом снимал её с тебя. 

— Придурок, — возводит к потолку глаза Чонгук, делая пару нервных глотков из бокала, который у него снова перенимает Тэхён, чтобы тоже отпить. 

— Придурок, потому что вспомнил о том, как раздевал собственного мужа? Несправедливо. 

— Придурок, потому что говоришь мне всё это сейчас. Мы разводе, ты помнишь? 

— Мы в разводе только потому, что мой муж маленькая истеричка. 

— Сам ты истеричка! И я тебе бывший муж! Бывший! 

— Бывший, будущий, запутаться можно в этих статусах. 

— Я тебе на лбу пропишу, чтобы ты не путался! Что вообще на тебя нашло? Три года жили себе спокойно, бед не знали! 

— Скажи, что ты не скучал. — Тэхён, нагло плюхнувшись рядом с ним на софу, снова отпивает из его бокала, осушая его полностью. 

— По чему я должен был скучать? По нашим скандалам? По твоим мотаниям из одной страны в другую? 

— Нет. По мне, по нашим вечерам, по свиданиям. Ну, по моему члену, в конце концов. 

— Он что у тебя, особенный какой-то? — усмехается Чонгук. 

— Четырнадцать лет отношений он был для тебя особенным, разве нет? 

— Ты слишком много значимости придаешь своему члену. Это с потрохами выдает твою самовлюблённость. А я нашёл себе другой. 

— О, ну, и как? 

— Вполне себе ничего! 

— Врёшь же, — расплывается в улыбке он. 

— Ты охренел, Тэхён? 

— Просто беспокоюсь! 

— Ты о себе лучше побеспокойся! — Чонгук бьёт его по бедру, и Тэхён перехватывает его ладонь, смотря прямо в глаза. Тот тушуется, будто не ожидав его мгновенной реакции. Часы на стене тикают, а Чонгук продолжает изумленно на него смотреть, словно впервые видит. 

Пользуясь его замешательством, Тэхён дёргает его на себя и перетаскивает себе на колени. Чонгук, опомнившись, пытается вырваться, но он блокирует его, перехватывая покрепче. 

— Что ты вообще себе позволяешь! — На этот раз удар приходится по плечу, совсем не больно, и лишь больше раззадоривает и без того повеселевшего Тэхёна.

— Ну, признайся, что скучал, — улыбается он, медвежьей хваткой прижимая Чонгука к себе за талию. 

— Не скучал! — вдавливает ладони в его грудь он. 

— Скучал. Даже отношений не заводил все три года после развода.

— Да у меня их знаешь, сколько было! 

— Не было, — довольно качает головой. — Я о тебе всё знаю. 

— Ты зато, наверное, сотню омег перетрахал! 

— Ну, может и не сотню, но лучше тебя никого не нашёл. Мне кроме тебя никто и не нужен. 

— Иди ты к чёрту. Бесишь. — Чонгук делает ещё одну попытку вырваться и подняться с его коленей, но Тэхён, перехватив его одной рукой, второй берёт за подбородок и целует сразу настойчиво, сминая губы и впечатывая в себя ещё сильнее, что ему некуда деваться. 

Чонгук дёргается ещё раз, слабо, будто для проформы, и перестает буянить, стоит только Тэхёну запустить ладонь в его волнистые волосы на затылке и немного сжать у корней. Он использует этот запрещенный приём, зная, что Чонгук всегда млеет, стоит ему только запустить в его волосы пальцы, и бесстыдно этим пользуется. Отчего-то он уверен, что этот Сонджун точно не знает, как Чонгук это любит, поэтому продолжает самозабвенно целовать, массируя его затылок. От Чонгука пахнет алкоголем, и он не берётся предугадать, сколько он выпил, но смеет допустить мысль, что изрядно, иначе не поддался бы так просто на его ласку. Чонгук тосковал, и он сейчас достаточно пьян. И два этих факта только на руку Тэхёну. 

— Люблю, когда ты злишься, — шепчет он ему в губы, отстранившись лишь на миллиметры. — Люблю, когда показываешь свой характер. 

— Именно поэтому выводил меня из себя в течение всех последних лет? — хрипит Чонгук, не открывая глаз, только тихо дыша в его губы. 

— Возможно, нам стоило просто поговорить. Как взрослым людям. — Тэхён снова захватывает его губы, мягко их посасывая, после чего отпускает и переходит поцелуями на подбородок. 

— Ты и взрослые разговоры — несовместимые вещи. У тебя до сих пор детство в жопе играет. — Чонгук смиренно запрокидывает голову, позволяя Тэхёну ласкать шею и ключицы. 

— И тебе ведь это нравится. Зато со мной не соскучишься. Не то что с этим твоим Сокджоном, — усмехается. — Он выглядит так, будто ему на кладбище уже прогулы ставят. 

— Боже, просто заткнись, — резко выдыхает Чонгук, подбирает пальцами полы своей рубашки, снимает её через голову, оставаясь в одних только штанах. Тэхён готов поклясться, что на голое тело. Он всё ещё слишком хорошо его знает. 

— Мне нравится твой настрой. — Пальцы сразу же пробираются под резинку штанов, и Тэхён довольно обнаруживает, что оказался прав. 

— Если ты не замолчишь, то я встану и уйду спать, понял? 

— Что, прямо с голой задницей? 

— Я в штанах! 

— Уже нет. — Тэхён рывком сдёргивает его пижамные штаны, спустив их до бёдер, и оставляет его почти полностью обнажённым. 

— Может, пойдем хотя бы в спальню? — Чонгук нетерпеливо забирается ладонями под футболку Тэхёна, и он ловит себя на по-детски глупой мысли, что ему слишком приятно осознавать, что на самом деле Чонгук скучал по нему точно так же, только рисовался и капризничал. И Тэхён теперь не остановится, будет переть как бульдозер. 

— Нет, хочу здесь. 

— Неудобно, — выдыхает Чонгук, стаскивая с него футболку. 

— Разве мы не на этой софе сделали нашу дочь? — издаёт смешок он, прикусывая кожу на его ключице. — Было вполне удобно. 

— Дурак. — Чонгук всё же не удерживается от пьяной улыбки. — Мне было едва за двадцать. 

— Мало, что изменилось. — Тэхён хмыкает. — Я бы не отказался повторить. 

— Заняться сексом в библиотеке? 

— Сделать ещё одну дочь. Или сына. Как получится. 

Чонгук, только потянувшийся к резинке его штанов, одёргивает руку:

— Вот уж хрен. 

— Почему это? 

— Мужчина, вы мне никто, чтобы я вам рожал детей, — нагло ухмыляется он.

— Вот ты как заговорил? — Тэхён, заулыбавшись, впивается в его ягодицы пальцами, больно, отчего Чонгук со смешком ойкает и обвивает его шею, наваливаясь на него грудью. 

Тэхён спешит так, будто Чонгук из рук может ускользнуть и исчезнуть. От возбуждения едва ли ни дым из ушей валит, и он проталкивает в Чонгука первый палец, а слух тут же ласкает знакомый родной стон. По голосу Чонгука во время секса он тоже очень скучал. И пусть сам Чонгук вредничает, но он знает и видит, что ему не терпится точно так же. Ни при каких других обстоятельствах он не стал бы отдаваться ему на неудобной софе в библиотеке, с незапертой дверью, когда дома родители и взрослая дочь. 

Чонгук шумно дышит, тихо сладко стонет ему на ухо, насаживается уже на два пальца и шепчет «быстрее», отчего Тэхён только больше дуреет. Когда Чонгук вот такой, раскрытый, уязвимый, умопомрачительно нежный, он готов к его ногам положить целый мир и даже больше. И только одна мысль не даёт ему покоя: почему он был настолько глуп и беспечен, что не поборолся за него и отпустил. Но теперь повторять прежних ошибок он не намерен. 

Запустив ладонь в штаны Тэхёна, Чонгук нетерпеливо достает его член и проводит по нему несколько раз ладонью привычным движением, как делал тысячи раз. От знакомых касаний Тэхён совсем плавится, принимаясь целовать Чонгука везде, куда только дотягивается: губы, ключицы, соски, рёбра, плечи. Ладони проходятся по бёдрам, с наслаждением их сжимая, в то время как Чонгук направляет в себя его член и неспеша насаживается, прикрыв глаза и откинув голову назад. 

— Ты даже не представляешь себе, что делаешь со мной, — выстанывает он, принимаясь на него опускаться и подниматься снова, раскачиваясь. 

— Наверное, то же, что и ты со мной? — Тэхён горячо целует, вылизывая его рот, и захватывает бёдра сильнее, начиная направлять. Ему всегда нравилось контролировать процесс, чем он с удовольствием и занимается, ускоряя движения Чонгука, заставляя его дышать чаще и поверхностнее, из-за чего стоны звучат прерывистее. Его лоб покрывает испарина. 

— Ненавижу тебя за это. Всегда всё делаешь по-своему. — Губы Чонгука округляются на выдохе при очередном толчке. 

— Не ври. Ты меня за это полюбил. — Тэхён облизывает его шею, подхватывает под коленями и начинает вбиваться внутрь самостоятельно, зафиксировав омежьи бёдра. 

Чонгук, ухватившись за него крепче, чтобы не свалиться, с трудом сдерживает стоны и зажмуривается от наслаждения, а его аромат одурманивающе расползается по библиотеке.

Последние резкие быстрые толчки заканчиваются их синхронным громким стоном. Тэхён выпускает из рук ноги Чонгука, кончая в него, а Чонгук валится на него, утыкаясь носом в шею. Шлепки тел друг о друга сменяются тяжёлым дыханием, разлетающимся по библиотеке. 

— Выходи за меня? — шепчет Тэхён, ведя пальцами по влажной спине от ямочек над ягодицами до лопаток и обратно. 

— Иди к чёрту, грёбаный Ким Тэхён, — улыбается Чонгук, пряча от него лицо. 

***

Зимний солнечный свет ласкает голую поясницу Чонгука, а Тэхён не в силах оторвать взгляда от этой картины. Чонгук лежит на животе, обнимая подушку, отчего его щека выглядит забавно приплюснутой, а губы приоткрыты. Одеяло сползло до середины ягодиц, и их он тоже оглаживает влюблённым взглядом. На секунды кажется, будто ничего не изменилось и не было этих трёх лет в разлуке, но потом он натыкается на блондинистые завитки и думает, что всё же многое изменилось. Но главным образом поменялось то, что теперь у него есть осознание: больше он так не облажается. 

Пальцы тянутся к прядям, упавшим на лицо Чонгука, и он аккуратно пытается их убрать, чтобы не мешались, но ресницы начинают трепетать — разбудил. 

Они уснули лишь часам к четырём утра. Перебравшись из библиотеки в комнату Чонгука, они долго лежали в горячей ванне, продолжая предаваться ласкам, что, конечно же, снова привело к сексу. Перебравшись в постель, почти до самого утра они сминали простыни, пытаясь восполнить долгие сорок месяцев разлуки. 

Приоткрыв сонные глаза, Чонгук принимается разглядывать его. 

— Выспался? — Тэхён улыбается. 

— Нет, — хрипло отзывается он. 

— Тебе звонил Сонхун. 

— Сонджун. 

— Я ответил на звонок. 

— И что сказал? 

— Чтобы больше не звонил. 

Чонгук, прокашлившись, закатывает глаза. Тэхён уверен, что они вернутся к этой теме позже. Не сейчас.

— Воды? 

— Угу. 

— Или завтрак в постель? 

— Было бы чудесно. — Чонгук зевает и потягивается, переворачиваясь на спину, из-за чего одеяло с него окончательно сползает. Впрочем, это никого не смущает. Чего они друг у друга не видели? 

— Есть только одно условие. — Тэхён, нависнув над Чонгуком, касается губами его скулы, проходясь по ней маленькими поцелуями, пока не достигает губ. 

— Какое ещё условие? 

— Выходи за меня. 

Чонгук молчит, бегая по его лицу взглядом, как будто пытается определить серьёзность его намерений. Будто им по двадцать и у них нет пятнадцатилетней дочери. 

— Я… подумаю, — отвечает Чонгук спустя минуты тишины. И губы его снова дёргаются, сдерживая улыбку. 

— Только не долго, — наклонившись, Тэхён целует, скользнув своим языком по его, после чего встаёт и натягивает пижамные штаны. — Вернусь с завтраком. 

Подмигнув, он выходит из спальни и в приподнятом настроении босиком спускается на кухню, откуда уже доносятся голоса домочадцев. Пахнет кофе, панкейками и любимым кленовым сиропом дочери, и он уверенно шагает на ароматы, пока не слышит разговор. Остановившись, не дойдя нескольких шагов до кухни, он прислушивается. 

— Я уверена, отец ночевал у папы, — вкрадчиво вещает дочь. — И вообще, вчера вечером, в библиотеке…

— Главное, чтобы всё получилось, — перебивает её госпожа Чон. 

— Если эти дети и сейчас не сойдутся, то я не знаю, что ещё придумать, — негодует отец Чонгука. — Ещё одного такого дня рождения я не вынесу. 

— Дедушка, я уверена, что всё получилось! Не зря же Тэджун взломал все компьютеры в офисе Сонджуна! 

— Кто бы мог подумать, что этот твой доморощенный хакер нам так поможет, — смеётся свёкр. 

— Он ещё не то умеет! 

Тэхён, решив, что услышал достаточно, выплывает из-за угла, сложив на груди руки, и по очереди смотрит на родню:

— Так-так-так…

Ёнсо, округлив глаза, подскакивает со стула: 

— Пап, я всё тебе объясню!