«Человеческое» - Паша Иден

Новая подборка рецензий на зимнее праздничное чтиво. Для этого периода я подобрал что-то попроще - потому как с его окончанием - меня ожидает, возможно, самый тяжелый литературный год за все прошлые и будущие времена. К середине марта, когда этот материал готовится к публикации, я уже взялся за два крупнейших в истории философских текста. А пока: вот тройка того, что пополнит мой список прочитанного.

Давно хотел сверить, насколько этот почти одноименный труд - пересекается с моим своим содержанием. Краткий вердикт: между ними нет вообще ничего общего. В течение всего текста меня не покидало непонимание, в связи с чем таким на Ницше клевещут, как на злодея и попрателя добра и морали. Это сочинение, по сути, вполне честное и искреннее описание той самой морали, уклада и духа Нового времени из разных сфер жизни: личного пути, отношений, искусства, науки, религии. Местами очевидный, а местами - более чем остроумный: я бы рекомендовал этот труд к прочтению, как всесторонне развивающее произведение. Наверное, для своих современников он высказывал что-то кощунственное, но сегодня - этот текст читается, как милейшая и безобидная церковная проповедь. Вероятно, Ницше был пророком, опередившим свое время, но для нравов сегодняшних - он, пожалуй, уже недостаточно циничен. В одном он особенно прав: в будущем нас ждет философия, для которой идеи сегодняшние - будут каменным веком.

Ее мне рекомендовал мой коллега, который хорошо знаком с кругом моих философских интересов. По описанию казалось, она решит огромную теоретическую проблему, над которой я работаю уже полтора года. На деле - книга граничит с мусором, которым бы и была, не будь в ней два занятных момента. Во-первых, это занятные зарисовки и фрагменты биографий из недавней истории. Во-вторых, Энди хорошо описывает суть бюрократической монополии. В остальном, автор не смог даже правильно определить свою проблему и, заявляя, что отстаивает авторитет неформальной интеллигенции, на деле, только ноет на непонятный ему институциализм. Кроме того, Энди совершенно не разбирается в экономике и эконометрике, недовольству которыми уделяет больше половины книги. Он строит ее на бездарном пафосе, из-за чего она больше выглядит как ребяческие закидоны, чем вообще содержательный материал.

Минуты истории льстительного недоразумения истекают. Представления о субъекте почти покинули бал. Вот и нет никаких людей.

 

Рассудок порождает идею - того, что имеет место.

Что ж. Год сложился спокойным. Под его тихим покровом зрела новая мысль. И зародилось новое начинание. Но об этом еще случится поговорить. Пока же ему подобает придать надлежащее завершение. Потому приглашаю на последний в ушедшем году разговор о прочитанной литературе.

Прежде их было три, и на сей раз я рад дать четвертый. С одной стороны, я завершил нечто, сопровождавшее меня уже очень долгое время, и великое само по себе. С другой, было дано начало нечто не менее длительному и грандиозному. Хотя конечно - не обошлось и без мелких шалостей.

Работы Рене Декарта: "Разыскание истины", "Рассуждение о методе", "Размышления о первой философии"

То были славные времена, когда философия еще не отделена от алхимии и христианского мистицизма, и потому несла с собой этот образ таинственности. Местами Декарт поэтичен - как во всем "Разыскании", так и в первой главе "Рассуждений". Мне очень импонирует его отношение к учебному дело, ибо дает он ему изящную критику. Декарт первый, кто говорит о проблеме, что вскоре будет названа феноменологией. Но что до вопросов религии - Декарт вовсе несостоятелен. Скорее всего, это был способ получить поддержку ученой среды того времени, которая была чуть больше, чем полностью религиозна. В "Рассуждениях" этот философ реализует свою лучшую мысль. Он пишет прекрасный трактат, который не говорит - ни о чем. Тем самым говорит сам Декарт: в книгах нет ничего; просто думайте своим умом.

История о привидениях: это был мой способ в этом году отдать дань Хэллоуину. Роман получился бы образцовым произведением своего жанра. Полный рельефного описания, персонажами с непростым прошлым, переплетенными отношениями и густой атмосферой. Он задает планку конфликта и держит напряжение на всем своем протяжении. Но, видимо, Джексон попробовала повторить триумфальный прием Лавкрафта, внося элементы безумия, и давая истории стремительную развязку. Вот только доступным это мастерство так и осталось перу - лишь одного неповторимого гения.

В городе, где я живу произошло знаковое, хотя и никем не замеченное событие. Тремя днями ранее я имел удовольствие первой в истории дискуссии по трактату.

Со своим оппонентом и теперь - хорошим товарищем, я познакомился на том концерте. Право, как и стоило ожидать, поэт привлекает к себе и другие неупокоенные умы.

В языке нету способа говорить о неживом - как о неживом. Это обнаруживает существенность - особенно когда формулируешь философию неживого.

Нет ли его в силу доселе ненужности, или не существует - самой возможности его выражать. Это еще предстоит обнаружить.

Несколько дней назад я имел великое удовольствие посетить выступление гения, подобных которому могу упомнить лишь в лице Данте.

Творчество Pyrokinesis'a - за малым исключением, единственное, что составляет содержание моих музыкальных вкусов. Оно неповторимым образом соединяет в себе все то, что составляет мой умственный или эстетический интерес: глубокую философию, мрачную хтоническую эстетику, мифологичность сюжета и окрыляющую легкость поэзии.

Как бы ни было то нелепо.

Между тем, обозначенное недоразумение почтительно именуется "принципом достаточного основания".

Порою действительность чудовищнее всякого вымысла.

Не без причины я нашел близким моему естеству говорить о своей философии, как художник, трепетно оберегающий красоту этого готического существа.

Немного темного романтизма из строк моих сочинений в этот день мистического торжества.

архивная публикация о лекции, состоявшейся в Краснодаре 21.10.23 совместно с творческим объединением unitio22

После художественной весны и июне-июльского периода, в конце лета - начале осени я отдал больше предпочтения интеллектуально литературе. Вернулся к массированному изучению работ по психологии, как это было в начале года, но теперь в лице Юнга, освоил еще одну работу по философии и получил истинное удовольствие от чтения одной невероятной биографии. Без пары рассказов тоже не обошлось.