Андромеда (глава 57)

У Ориона было множество дел, связанных с разделением рода. Пока оно прошло только ритуально, а ведь оставалось самое муторное — оценить долю каждого отделившегося родственника и передать её под управление Сигнуса. Конечно, можно было провести инвентаризацию неторопливо, во время плановой ревизии бизнеса, но он не хотел затягивать с неприятным процессом. 

После того как родовое поместье опустело, Вальбурга вернулась в Италию. Ей нужно было присматривать за сыновьями. Ритуал мог вызвать у них откат, пусть даже косвенный, из-за разрыва связей. Это могло привести к болезненному состоянию, хоть и временному, но от этого не менее неприятному для энергичных мальчишек, которые каждый день посещали школу и многочисленные кружки и клубы. 

Они были заняты учёбой, но оба очень скучали по дому и с нетерпением ждали каникул. Им хотелось вернуться в Блэк-хаус или в поместье хоть на пару дней. Там каждый камень и травинка были им знакомы, а портреты предков встречали их сдержанными улыбками и ворчанием, за которыми скрывались искренняя радость и гордость талантливыми потомками.

Орион понимал желания своих сыновей, но не позволял им задерживаться в Британии, пока там не станет безопасно. Слишком много всего происходило вокруг Блэков. Сейчас в обществе, которое хоть и с трудом, но воспринимало новшества, изменения затрагивали даже самых консервативных людей, годами не покидающих свои поместья и посещающих только родовые мероприятия.

В этой ситуации Вальбурге было сложнее всех в семье. Ей приходилось сохранять лицо перед итальянцами, которые были не меньшими снобами, чем британцы. Местные аристократы только на словах были доброжелательными, а на самом деле они хотели получить выгоду от иностранцев, хотя и сами были богатыми и имели влияние в высшем обществе. Но жадность не знает границ.

Что говорить о чужаках, если близкие родственники не могли найти общий язык, как показал последний сбор Блэков? Клан распался без особого давления, хотя и по уважительной причине. Возможно, кто-то, как Поллукс, действительно хотел поддержать Сигнуса, ставшего главой отделившейся ветви, но некоторые просто искали свою выгоду, не желая при этом прикладывать лишних усилий.

— Ты мог приказать им остаться под твоей рукой, — заметила Вальбурга в разговоре с мужем. — Побухтели бы, но не осмелились идти против твоего слова. 

— Конечно, — согласился он устало и, положив голову ей на колени, добавил: — Но ведь и я имею право на слабость. Пусть те, кто хочет уйти, просто уйдут. 

— Род давно уже не тот, что прежде. — Вальбурга запустила пальцы в его густые кудрявые волосы и начала осторожно массировать кожу, пропуская слабый поток магии через кончики пальцев. — Мы столько веков шли к величию, чтобы потерять его из-за глупости одной малолетки. 

— А что прикажешь делать? — пробормотал Орион, закрыв глаза и наслаждаясь мягкими прикосновениями, от которых по телу пробежали приятные мурашки. — Я, конечно, могу давить их своим авторитетом, но зачем нам это? Нарцисса только предлог для всех нас. 

— Мне жалко Сигнуса. Он всё-таки мой младший брат, который усердно трудится на благо рода. 

— Посмотри на это с другой стороны. Когда бы ему удалось перебраться на ступень выше? Провести всю жизнь в роли моего помощника — не лучшая перспектива. 

— Ты отличный глава! — искренне заявила Вальбурга. 

— Спасибо, дорогая. Без твоей веры в меня, я был бы намного слабее, — улыбнулся Орион и нежно коснулся щекой её руки. — Пока ты рядом, мне ничего не страшно. 

— Цени меня! 

— Всегда! — Орион поцеловал запястье жены и снова закрыл глаза, отдыхая после насыщенных дней, проведённых с родственниками и выполнения ритуалов. Небольшая передышка позволяла ему восстановить силы и подготовиться к следующему этапу плана. Ему предстояло принять в семью Андромеду, организовать передачу Беллатрикс Лестрейнджам, разделить бизнес и снова встретиться с царственным родственником… 

— Прошу тебя, дорогой, будь осторожен, — с тревогой в голосе произнесла Вальбурга. — Мы не сможем без тебя. Всё стало слишком опасным, и я боюсь за мальчиков, за тебя и за нас всех. 

— Кто ты такая и куда пропала моя бесстрашная жена? — шутливо спросил Орион, но, увидев искреннее беспокойство на её лице, продолжил уже серьёзно: — Я понимаю, какие опасности нас ждут, и предупреждён о рисках. Обещаю, я сделаю всё возможное, чтобы защитить нас и не пострадать самому. 

Вальбурга улыбнулась дрожащими губами, совершенно потеряв свой обычный уверенный и надменный вид. Она устала быть сильной и хотела жить, как обычные люди, которых волнует лишь то, что они будут есть на ужин и куда поедут отдыхать на каникулах. А ещё мечтала схватить в охапку детей и вместе с мужем устроить длительный отпуск на необитаемом острове, куда не долетят почтовые птицы и где нет телефонов. 

Орион, словно догадавшись о её мыслях, мягко улыбнулся и пообещал: 

— Летом поедем в путешествие вместе с сыновьями. Куда хочешь? 

— На Северный полюс! — не задумываясь, воскликнула Вальбурга и рассмеялась от своей собственной горячности. — На самом деле мне всё равно, куда ехать, лишь бы вы были рядом. Регулус мечтает о тёплом океане, а Сириус признался, что ему понравилось путешествовать на поезде и осматривать города во время остановок.

Орион кивнул, как будто наяву увидев перед собой картину: счастливые мальчики стоят на палубе круизного судна, ветер раздувает их белоснежные матроски и развевает волосы. Их мама отдыхает в шезлонге, с улыбкой наблюдая за ними. Кружевной зонтик отбрасывает на её лицо изящную тень... 

***

Альбус прислушался к предупреждению Поллукса и начал вести себя как подобает учителю. Он перестал выделять Андромеду среди других учеников и не смотрел на неё так, будто они связаны какой-то тайной. Но она всё равно была настороже, потому что знала, что ради всеобщего блага он может пойти на что угодно. 

Сколько раз в прошлой жизни его просили улучшить условия жизни Гарри или хотя бы поговорить с его опекунами? Но всегда получали ответ: “Мальчик должен понять, что правильно в этой жизни и чью сторону ему следует принять. Когда придёт время выбирать, от его решительности будет зависеть исход битвы со злом!” 

В итоге семнадцатилетнего парня заставили совершить самопожертвование, обосновав это целой философской концепцией. Чтобы у главного героя был правильный настрой, даже не пожалели Снейпа. Наблюдатели успели бы переместить его в больницу, но они позволили спектаклю дойти до трагического финала, запланированного уже мёртвым режиссёром. 

К тяготам Гарри добавились страдания по ненавистному учителю. Сколько слёз он пролил на его могиле, какие только действия ни предпринимал, чтобы доказать его героизм... И закончилось всё тем, что Снейпа посмертно наградили орденом Мерлина третьей степени, даже не второй, как Гилдероя Локхарта за его сомнительные достижения. 

Андромеда задумчиво стучала кончиками пальцев по столу, глядя в окно, за которым бушевала метель. Она не обращала внимания на голос профессора, который рассказывал о ритуалах, совершаемых после рождения ребёнка, чтобы укрепить его магические способности и раскрыть таланты, унаследованные от предков. 

“Интересно, а если ввести Северуса в другой род, то он избавится от материнского проклятия? Допустим, Принцем он не станет, но почему не сделать его тем же Розье? Его родная бабушка — троюродная тётя моей мамы, хоть и из другой ветви. Пусть ему не быть наследником, но хотя бы избавится от клейма сына предательницы крови”. 

— Мисс Блэк, ответьте на вопрос, — неожиданно обратился к ней профессор Бирн. — В каком возрасте надо проводить ритуалы поддержки ребёнка? 

— Да, сэр, — сказала Андромеда, поднимаясь из-за парты. — Первые ритуалы проводят в день рождения, затем через неделю после рождения, в год и в пять лет. Если у ребёнка проявляются родовые дары, то проводят дополнительные в десять лет. Последний — в четырнадцать лет. После этого ритуалы становятся "взрослыми". 

— Хорошо, — кивнул профессор и добавил с некоторой ворчливостью: — Пусть вы и хорошо знаете тему, не стоит отвлекаться. Я понимаю, что для вас это может показаться простым, но прошу проявить уважение. 

— Прошу прощения, сэр, — произнесла Андромеда, садясь на стул. До конца занятия она вела себя примерно: внимательно слушала преподавателя, делала записи в тетради и не обращала внимания на шёпот своих соседей — Рабастана и Генри, которые сидели за её спиной. Они обсуждали очень важное событие — вечеринку у декана, куда должны были прийти знаменитые игроки в квиддич. 

Когда раздался сигнал колокола, возвещающий об окончании урока, она неторопливо собрала свои вещи, но не успела подняться из-за парты, как к ней подошла Ариадна и стеснительно спросила: 

— Мы можем поговорить? 

— Конечно. — Андромеда кивнула Рабастану, попросив его: — Не жди меня, мы немного прогуляемся. 

Тот хоть и неохотно, но всё же покинул класс, бросив напоследок внимательный взгляд на заробевшую Ариадну, которая тихо прошептала: 

— Лестрейндж такой жуткий. Не могу понять, как ты с ним дружишь. От него мурашки по коже. 

— Это ты ещё его отца не видела, — рассмеялась Андромеда и пригласила её в чайный клуб, члены которого могли прийти с одним гостем. 

В уютной гостиной, оформленной в нежных лиловых и серебристых оттенках, царил приятный аромат фруктов и цветов. На маленьких круглых столиках стояли изящные вазочки с белоснежными розами. На буфете можно было увидеть многоярусную фарфоровую этажерку с разнообразными пирожными. В хрустальной вазе красовались спелые краснобокие яблоки. 

Андромеда выбрала чайный сбор с земляникой, заварила его в небольшом чайнике и взяла немного сладостей. Ариадна же сидела на краешке стула с неестественно прямой спиной, словно боясь, что её попросят уйти из этого изысканного заведения, куда могли попасть только избранные, способные оплатить немалый клубный взнос. 

— Так что случилось? — поинтересовалась Андромеда, разлив чай по кружкам. — Угощайся, не стесняйся. У нас очень вкусные пирожные из хорошей венской кондитерской. 

— Из венской… — потрясённо повторила Ариадна, уставившись на крохотные корзиночки и эклеры, украшенные засахаренными цветами. Аккуратно отпив глоток чая, она неуверенно произнесла: — У меня к тебе просьба. Я понимаю, что это слишком нагло с моей стороны… Ты и так занята с утра до ночи. 

— Ничего, говори, — подбодрила её Андромеда. 

— Не могла бы ты рассказать мне о некоторых ритуалах? — поспешно спросила Ариадна, бросив на неё взволнованный взгляд. — Дело в том, что в библиотеке почти нет информации по этой теме. Я уже спрашивала у профессора Бирна, но он… 

Андромеда кивнула, хорошо понимая, что мог сказать ей преподаватель по ритуалистике, который происходил из старинного ирландского рода. Он уже пятый год работал в Хогвартсе и даже не пытался скрыть своё пренебрежительное отношение к маглорождённым ученикам, считая, что те должны быть счастливы, если получают хотя бы крохи знаний о магии. Он был не единственным, кто так думал. Многие чистокровные волшебники относились к грязнокровкам свысока.     

— Что конкретно тебя интересует? 

— Материнские ритуалы, кроме тех, о которых рассказывают на уроках, родительские, братские и брачные, — взволнованно перечислила Ариадна. — Нас ведь этому совсем не учат. 

— Хогвартс — это школа, где изучают основы магии. Чтобы получить более глубокие знания, необходимо поступить к мастеру или в университет.

— Я понимаю, понимаю, — закивала Ариадна. — Просто такие вещи не спросишь у профессора Блэка. 

— Да, дедушка любит только зелья и алхимию, — согласилась Андромеда. — А у тебя есть жених? — спросила она с любопытством. — Просто твой интерес связан с семейными вопросами. Собираешься замуж?

— Нет! — покраснела Ариадна, уткнувшись взглядом в свою кружку, а потом смущённо призналась: — Мне нравится один человек. Конечно, между нами нет ничего такого… Но я надеюсь, что однажды он обратит на меня внимание. 

— Ты влюбилась, — с улыбкой сказала Андромеда, склонив голову набок. — У тебя такой счастливый вид. 

— Это чувство только с моей стороны. Мне просто нравится быть рядом с ним, иногда разговаривать, обсуждать книги и волшебный мир. 

— Он маглорождённый? 

— Да, с моего факультета, — кивнула Ариадна и вдруг призналась: — Это Тонкс. Тед Тонкс, который работает с тобой в библиотеке. 

Андромеда с удивлением выслушала её слова. Она не испытывала ревности или особой симпатии к своему бывшему мужу. Наоборот, его внимание раздражало её, как камешек в туфле. Однако ей было странно узнать, что подруга влюбилась в него ещё в школьные годы.

Возможно, и в прошлой жизни было так же? Означает ли это, что её действия разрушили счастье других людей? Если бы не её внезапная связь с Тедом, был бы у Ариадны шанс на счастье? И какова вероятность того, что она хотела быть рядом со своим возлюбленным, даже в роли друга семьи, и поэтому сблизилась с ними?