Птичка (глава 87)

Том устроился на подоконнике, откуда открывался вид на парк, окружающий главный особняк поместья. С неба, затянутого тучами до самого горизонта, лил дождь. На дорожках собрались большие лужи, а ветви деревьев склонились под тяжестью мокрых листьев. “Здесь слишком блекло”, — подумал он, имея в виду не столько вид хмурого неба, но и слишком слабую магию по сравнению с миром супергероев.

Том со своими белоснежными волосами и почти прозрачными глазами, одетый в чёрную шёлковую рубашку и чёрные же брюки, и сам выглядел блеклой копией юного Волдеморта. По возвращении он перестал скрывать свой истинный облик. Зачем? Ближний круг уже был в курсе его принадлежности к Лавгудам, а на мнение посторонних никто не собирался обращать внимания. 

Ходящего между мирами, пусть пока не вошедшего в полную силу, никто не станет обижать нарочно. Не сейчас, когда все знают, что от его передвижений зависит приток магии на Британские острова. Конечно, обыватели в большинстве своём не обращали внимания на такие “мелочи”, но они и не могли стать для него угрозой. Не для некромага, уже пробудившего дар и научившегося владеть им по собственному желанию. 

Обведя взглядом зал совещаний, Том не смог сдержать вздоха. Не нравилось ему, как выглядит особняк в целом и это помещение в частности. Слишком холодный цвет стен, неудобные стулья, сидеть на которых — та ещё пытка; чересчур роскошная хрустальная люстра, выглядящая щегольской яхтой миллионера, случайно пришвартовавшейся среди утлых, обшарпанных лодок деревенских рыбаков. 

Да и запах был, на его вкус, неприятным: чуть горчащим и при этом стерильным, как в больнице. Намного лучше было бы добавить ароматы апельсинов, корицы и мёда... А ещё лучше: слив и яблок, прогретых солнцем луговых цветов и лета. Так для него в последнее время пах дом — башня, в которой жила Луна, маленький кусочек магического пространства, спрятанный в зачарованном сундуке. 

— Мистер Риддл-Лавгуд, вам есть что сказать? — голос Волдеморта прервал воспоминания Тома, заставив того вернуть внимание к собранию и людям, сейчас сосредоточенно смотрящим на него. 

— Уже всё решено и готово, какой смысл вмешиваться человеку, который не идёт с вами? — пожал он плечами. — Я уже не раз высказывал свои соображения, так что ничего нового вы от меня не услышите. 

— Хорошо, на этом закончим, — кивнул Волдеморт, и члены его ближнего круга, тихо переговариваясь, поднялись из-за стола. 

Драко бросил сочувственный взгляд на Тома, а Долохов подмигнул и закатил глаза, поднимая настроение смешной гримасой. Оба прекрасно понимали, что сейчас главное — сохранять спокойствие и не вестись на провокации. Из-за разделения многие и так нервничали и раздражались по поводу и без. Участились ссоры на повышенных тонах, из-за чего тренировочная площадка в Гонт-Холле постепенно превратилась в огромное поле с зачарованным лабиринтом, полным опасностей, где можно было повоевать команда на команду или один на один, чтобы выпустить пар и не доводить дело до серьёзных дуэлей.

— Ты меня не слушаешь? — прищурился Волдеморт. 

— Может, хватит ко мне придираться? — Том спрыгнул с подоконника на пол и одёрнул рубашку. — Что тебе от меня надо? 

— Я оставляю в твоих руках весь свой бизнес и хочу быть уверен, что ты не разоришься через год. 

— А я просил о такой чести? — процедил Том. — Я тебе раб или слуга? Ты, значит, свалишь на курорт, а я тут буду зарабатывать деньги? Ты меня ни с кем не перепутал? 

— Не разговаривай, как уличный отброс! 

— А я и есть такой! Я, в отличие от тебя, не видел ничего, кроме приюта, войны и Хога! — разозлился Том. Сжав кулаки, он напряжённо смотрел на Волдеморта, тоже с трудом сдерживающего раздражение. — С чего вдруг мне пахать на тебя? 

— Это и в твоих интересах!

— Что ты об этом знаешь?! Я не ты, пойми уже! Я не Риддл и даже не Гонт, а Риддл-Лавгуд! 

— Твоя бесцветная внешность не даёт забыть об этом! 

— На себя посмотри! Давно ли ты был чуть симпатичней ублюдка, рождённого от лича и Нагайны?! 

— Не приплетайте меня в ваши споры, я ещё ни разу не делала кладку, — прошипела огромная змея, свернувшаяся в просторном кресле у камина. Была б её воля, она бы давно уползла куда подальше, если бы не страх, что глупые хозяева снова подерутся, а потом будут фонить болью, виной и раскаянием. 

— Куда ты собрался?! — рявкнул Волдеморт, когда Том решительно двинулся на выход. 

— Подальше от тебя! — выплюнул тот и с громким стуком захлопнул за собой дверь. Идя по коридору, он шипел себе под нос: — Нашёл дурака, чтоб навесить на него кучу работы? Ну уж нет, мне это не надо ни даром, ни за деньги! 

— Эй, эй, ты чего? Успокойся, — перехватил его в каминном зале Долохов. — У тебя аж волосы потрескивают. Нельзя так психовать. 

— Пойдём ко мне, хочу напиться, — буркнул Том, взяв горсть дымолётного пороха из баночки, стоящей на каминной полке. 

— Почему бы и нет? — пожал плечами Долохов, взглянув на наручные часы, показывающие без четверти полдень. Выйдя в гостиной, он огляделся по сторонам и прокомментировал: — У тебя стало уютней. Раньше тоже неплохо было, но сейчас намного лучше. 

— Вернулся и понял, что хочу немного оживить интерьер, — сообщил Том, доставая из шкафа бутылку вина. — Голоден?

— От закуски не откажусь, но ты не парься и спрячь свою кислятину. С неё не напьёшься, а только затоскуешь, — поморщился Антон и, вызвав своего домовика, велел тому подать “утешительный набор”.

Через пару минут на столе, стоящем на террасе, появилась запотевшая бутылка водки в окружении разноразмерных глиняных тарелок и мисок, наполненных закусками. Квашеная капуста, мочёные яблоки, солёный чеснок и хрустящие бочковые огурцы, ноздреватый ароматный хлеб, посыпанный тмином, копчёная гусятина, солёное сало с мясными прослойками, кровяная колбаса и аджика заставили Тома сглотнуть голодную слюну и проворчать: "Ох уж эта твоя дикая еда!" 

— Хорош смотреть, пора есть! — заявил Антон, устроившись на удобном стуле с мягким сиденьем. — Падай уже, малой, раз решили пить, так, значит, будем пить. А потом, может, и споём.

— Да я и не сопротивляюсь. 

— Умница. Слушайся дядю Тоху, он научит тебя плохому! — хохотнул Долохов, разливая по стопкам холодную водку. — Ну, за сплин! 

После первого тоста пошёл второй, а потом и третий… Том сначала пил молча, слушая байки, которых у друга было не счесть, и постепенно чувствуя, как отступает раздражение, а на душе становится легко, как после ритуала покаяния. Даже головная боль отступила, а мир наконец-то обрёл краски. 

Словно по заказу дождь, льющий в последние дни, наконец-то закончился, небо развиднелось, и засияло солнце. Над лесом появилась двойная радуга, загомонили притихшие птицы, а на террасу с ближайшего дерева перебрались две деловитые белки, которые, не боясь людей, начали дружно таскать из вазочки орехи. 

— Я ведь нигде не успел побывать, когда был там в прошлый раз, — разговорился Том, чувствуя себя восхитительно лёгким и невесомым. — А в этот раз Луна повела меня по местам, которые ей нравятся. Понимаешь, я не просто пробежал по каким-то достопримечательностям, а посмотрел их вместе с сестрой. С человеком, которому я могу рассказать свои мысли, не опасаясь получить в ответ насмешки. 

— Вдвоём намного лучше, чем одному, — согласился Долохов, задумчиво жуя краюху хлеба, присыпанную крупной солью. — Да и до этого ты толком не видел ничего хорошего. Марволыч начал путешествовать где-то в конце пятидесятых или в начале шестидесятых, после того, как отвоевал магловское наследство.   

— Угу. Я же ему поэтому и говорю, что не хочу привязываться к британскому бизнесу, а он будто не понимает! 

— Марволыч тот ещё дуб в плане эмоций, — согласился Долохов, прекрасно знающий взрослую версию своего друга, прошедшую через все этапы становления тёмного лорда. — Но ты на него не злись. Он же не враг тебе. 

— Да знаю, — поморщился Том. — Просто пойми, что у меня такая натура: если возьмусь за дело, то не смогу халтурить. Буду мучиться, но работать до предела. 

— Перфекционист-зануда с повышенным чувством долга. 

— Именно! Ты меня понимаешь, а он… просто хочет использовать меня! Он, значит, будет там отдыхать, а я здесь зарабатывать для него деньги! Пусть наймёт несколько независимых управляющих, которые лучше меня знают, как увеличить капитал. А то “разоришься через год”... Да я из принципа развалю всё в два раза быстрее! Приедет обратно, а тут ничего не осталось от его миллионов! 

— Он не вернётся, — вдруг произнёс Антон, заставив Тома поперхнуться воздухом. 

— Что? Почему? С чего ты взял? — растерянно пробормотал тот. 

— Ты тоже пришёл к такому выводу, поэтому и злишься. Понимаешь, что видишь его в последний раз... Если только сам к нему не сходишь. Он ничего не возьмёт с собой, потому что, по большому счёту, ему ничего не нужно. Марволыч — настоящий аскет, которому хватит хлеба и воды для жизни, если есть возможность заниматься наукой. Книги и знания — вот что для него ценно. Его дом — лучший показатель. Всё, что было изначально придумано архитектором, это как будто отдельно, а наполнение совсем из другой оперы. Непонятно говорю? 

— Да чего уж, — уныло махнул рукой Том, уставившись на деловитых садовых гномов, оставшихся гостить у него с прошлого визита Луны. Они ловко карабкались на дерево, чтобы собрать там что-то, при этом негромко пищали, разговаривая друг с другом. — Ты прав. Поместье построили как жилище аристократа. Вся эта ленина, серебряные канделябры, хрустальные люстры, малахитовые каминные полки... А в комнатах самая простая мебель, да и то по минимуму. Две трети помещений стоят пустыми. Знаешь, что мне это напоминает? Хогвартс, рассчитанный на пару тысяч учеников, а принимающий едва ли три-четыре сотни. 

— Раньше в каждой семье было минимум по пять ребятишек, а сейчас с трудом найдёшь тех, у кого есть пара. Вот даже твоя Луна единственная дочь, а ведь раньше Лавгудов было много. Я посмотрел архивы, всего три века назад их было на островах не меньше, чем Блэков. Хотя они и уходили из истока, всё равно кто-то оставался на “базе”, чтобы передать знания следующим поколениям. А потом постепенно докатились до того, что сейчас есть… 

— Не смей их винить, — вяло огрызнулся Том, на что Антон шутливо поднял руки вверх и заверил: 

— Я не идиот, чтоб наезжать на Ходящих между мирами, — а потом попросил: — Расскажи, как там в Асгарде. У меня ж прабабка была из скандинавов. До сих пор помню её сказки про богов, проносящихся по небу в золотых лодках. 

— Лодки у них остались. Возможно, те же самые, на которых они рассекали несколько тысячелетий назад, — хмыкнул Том, приходя в хорошее настроение. — На редкость архаичные существа. У них ничего не меняется с сотворения мира. 

— Так если работает, зачем трогать? — философски заметил Антон. 

— Там очень красиво, и столько магии, что голова идёт кругом… Но я бы не хотел жить в Асгарде, слишком уж он чуждый нам.  

Том вспоминал, как они с Луной прошли очень длинную дорогу, чтобы добраться до трёх десятков домов, защищённых от внешнего мира высокой каменной оградой. Несколько поколений двуликих встретили их так, словно домой вернулись любимые внуки. В тот же день устроили пир, который продлился двое суток. 

Столы ломились от еды, в бокалах не переводился алкоголь. Несколько молодых парней играли на музыкальных инструментах, забравшись на небольшое возвышение. Асы и люди пили, ели, пели и танцевали, спорили, обсуждали последние новости, которым могло быть несколько лет (а то и десятилетий), чествовали старейшин и гостей. 

В какой-то момент глава рода, высокий старик с роскошной седой бородой, перекинулся в огромного волка с белой шерстью и завыл. В ответ на его призыв остальные родичи затопали ногами, застучали кулаками по столешницам и тоже завыли, хоть и пребывая в человеческом облике. На деревьях, окружающих постройки, испуганно загомонили птицы.

Том, решив отдохнуть от веселья, выбрался из пиршественного зала и побрёл по саду. Дорожек здесь не было, кругом росла густая трава, по которой было приятно ходить босиком. Добравшись до берега неширокой речушки, он уселся на плоский камень и опустил ноги в прохладную воду, в которой отражались чужие звёзды. 

Смотреть в небо было страшно. Оно, казалось, нависало прямо над головой, протянешь руку и коснёшься, и его чернота затягивала, обещая исполнение желаний. Хорошо, что вскоре к гостю присоединился один из хозяев. Тот самый Хемминг, сын Руна, который подружился с Луной, пока та гостила в Золотом дворце. 

Он тоже отлично рассказывал истории, не хуже Антона, но прожил намного дольше него. По асгардскому летоисчислению ему было почти две тысячи лет, и при этом Хемминг считался молодым мужчиной, даже женат ещё не был, потому что не хотел торопиться с выбором и отдавал львиную часть времени службе…

— Хотел бы я там побывать, — вздохнул Долохов, подперев кулаком щёку, а потом достал из браслета с расширенным пространством гитару и начал тихонько перебирать струны. — Увидеть другие миры — это же так здорово. Когда-то у меня были сны, как я ступаю на Млечный путь и иду куда-то, где меня ждут не только приключения, но и настоящий дом.  

— Обещаю: когда войду в силу, отведу тебя, куда захочешь! — торжественно произнёс Том. — Таким чудом надо делиться с самыми близкими людьми. А ты в этом мире мой лучший друг и самый родной человек, не считая этого раздражающего тёмного лорда.