Хранитель цветка. Часть 9
Беллатрикс весь день избегала заветного пергамента, запечатанного сургучной печатью. Казалось, будто само письмо несло некую зловещую силу, и Беллатрикс всячески оттягивала момент, когда придётся узнать, что же написал отец.
Наконец она решительно сломала печать и развернула лист. Почерк был знакомым: четким, с сильным нажимом. Чем дальше она читала, тем сильнее брови сходились на переносице.
«Дорогая Беллатрикс,
Моя сильная, умная девочка, я понимаю, сколь тяжело тебе сейчас. Признаться, я едва ли могу спать, зная, что ты находишься в том месте. Не хочу тревожить тебя, но слухи о поместье заставляют меня опасаться за твоё здоровье и молиться за сохранность души.
Но! Через лорда Кэррингтона и его знакомого, лорда Этриджа, я вышел на человека, который способен помочь нам справиться с… тем, что обитает в доме. Уверяю, всё будет сделано предельно осторожно. Мы не позволим, чтобы ты оставалась пленницей столь невообразимого монстра.
Держись, дочь моя, и помни: я всегда на твоей стороне. Если есть что-то, что ты хочешь мне сообщить, — пиши.
Совсем скоро ты будешь свободна».
Беллатрикс скомкала письмо в порыве раздражения, но почти сразу расправила измятый лист, чтобы перечитать ещё раз.
«Пленница? Монстр?» — слова отца звучали нелепой драмой в её мыслях. Он всегда был склонен к преувеличению, но на этот раз тревога, пропитавшая строчки, чудилась почти назойливой.
— Охота на монстров… — пробормотала она с ироничной усмешкой, бросая письмо на стол.
Несомненно, отец совсем утратил чувство меры, а лорд Кэррингтон, его давний знакомец и неутомимый болтун, наверняка подлил масла в огонь. И, что хуже, даже если он действительно что-то планирует, она, по его мнению, должна просто сидеть на месте, ни о чём не подозревая.
Мысль, что мистер Риддл мог прочесть это письмо, заставила её нервно поёжиться: если Белла здесь «пленница», то разве ему не под силу перехватывать любую весточку извне? Однако она быстро отогнала эти страхи; затем решительно взяла письмо и подошла к камину. Секунда, и языки пламени жадно лизнули бумагу — та в мгновение ока обратилась в тлеющий прах.
К тому же если и затевать охоту, то уж не какому-то незнакомцу. Белла и сама прекрасно справится с монстрами — если таковые здесь имеются.
Её взгляд скользнул к окну. Там темнели громады леса, обрисованные лишь призрачным сиянием луны; лес казался молчаливым, но в его тишине скрывалось что-то неспокойное.
Она устроилась за массивным столом, придвинув лист бумаги и чернильницу; взяла перо, но на мгновение замерла, бездумно глядя на чистое полотно перед собой.
Что написать, чтобы отец не поддался тревогам?..
Она вздохнула и наконец начала писать ровным, без излишней витиеватости почерком.
«Дорогой отец,
Спасибо за твою заботу — я знаю, как сильно ты беспокоишься. Но прошу, не придавай значения слухам. Я нахожусь в безопасности и не являюсь ничьей пленницей.
Дом мистера Риддла, конечно, таит в себе загадки, но нет никакой нужды в столь решительных мерах. Ты сам говорил, что я сильная. Для меня это скорее испытание, нежели настоящая угроза, и я не намерена отступать.
Если ты считаешь, что какие-то шаги действительно необходимы, делай всё без лишнего шума. Твоё доверие значит для меня очень много.
С любовью,
Твоя Беллатрикс».
Пробежав взглядом по написанному, она убрала пару фраз, что могли сильнее взбудоражить отца: её цель была иной. Затем аккуратно сложила листок и запечатала сургучом. Лунный свет чуть дрогнул, когда её рука снова потянулась к письму. Глаза сузились, и на мгновение возникла мысль: «Может, не стоит отправлять?»
Нет-нет…
— Пусть знает, что я справляюсь, — прошептала она, откладывая письмо и невольно бросая взгляд на тёмные силуэты деревьев за окном.
Не хотелось бы, чтобы сюда явились какие-нибудь самозванные охотники на чудовищ, начитавшись сказок из-под пера отца. Знала она лорда Кэррингтона: тот ещё пустозвон — наверняка направил отца к пастору, а тот, вместо того чтобы внести хоть каплю здравомыслия, наверняка возвестил, что её бедная душа уже окончательно и бесповоротно обречена…
В этот момент что-то с грохотом ударило — будто кто-то сильно хлопнул дверью не столь далеко.
Беллатрикс замерла, вслушиваясь во внезапно сгустившуюся тишину. Медленно встала, оглядела комнату, ставшую теперь, когда её заполнили вещи, даже уютной, а затем направилась к двери, решительно набросив на плечи накидку.
Стук повторился — на этот раз ближе. Пальцы замерли на дверной ручке. Дыхание выровнялось, но сердце билось чуть быстрее, чем хотелось бы — частило. Она распахнула дверь, выглянула и успела заметить, как на пересечении коридоров мелькнула размытой тенью чья-то фигура.
— Кто здесь? — голос дрогнул на последнем слоге, несмотря на усилия.
Ответа не последовало — только удаляющийся звук шагов. Тусклая лампада в конце коридора вздрагивала, отбрасывая пляшущие тени.
Беллатрикс шагнула в коридор. Взгляд метался, выискивая признаки движения в полумраке, но ничего не находил. Сердце на миг сжалось, но любопытство пересилило страх.
Тень или морок?
Беллатрикс устремилась вперёд, и с каждым шагом свет позади мерк, пока не исчез вовсе, оставив впереди только полосу полумрака. У поворота вновь мелькнул неясный силуэт — едва уловимый, что заставило её ускориться.
— Эй! — громче окликнула она. — Покажись!
Тишина. И всё же сквозь неё за углом, словно ветер, зацепившийся за ветхие ставни, послышался шёпот. Настолько тихий, что мог быть игрой воображения.
Беллатрикс не остановилась.
«Глупо бояться призраков», — напомнила себе, вцепившись в края накидки. «Если мистер Риддл вздумал меня испытывать, я покажу ему, кто здесь настоящее пугало».
И она усмехнулась.
Гул шагов эхом плыл где-то впереди, уводя её взгляд к распахнутой двери в дальнем конце коридора: тёмный прямоугольник зиял, словно пасть неведомого зверя, маня и тревожа одновременно.
Туда.
Ноги сами понесли её к двери — Беллатрикс подошла ближе; холод из-за порога обдал кожу. По рукам пробежали мурашки, и она передёрнула плечами. За порогом ждал мрак, но в самом центре комнаты что-то зашевелилось: на миг появилась неясная фигура и тут же растаяла в темноте.
«Посмотреть или звать на помощь?»
Ответа не требовалось. Беллатрикс перешагнула порог; ставня громко ударила о раму, заставив её вздрогнуть. Лунный свет прорезал темень, проливаясь серебристой полосой на пол и освещая часть зала. Сердце забилось быстрее, но Белла, не давая себе и себе шанса для отступления, шагнула вперёд.
Помещение выглядело пугающе пустым… Пока её взгляд не наткнулся на высокий силуэт у окна.
— Чёрт побери! — вырвалось у Беллатрикс прежде, чем она успела совладать с собой.
Том Риддл стоял спиной к двери, вполоборота повернувшись к открытой ставне. Плечи были напряжены, а ладонь сжалась в кулак. Свет очерчивал фигуру, делая его присутствие одновременно реальным и… угрожающим.
— Мистер Риддл… вы, похоже, решили перепугать всех до полусмерти? — с трудом перевела дух она, чувствуя, как сердце гулко трепещет в груди, будто у загнанной лани.
Он медленно повернул голову; тень скрывала черты лица и всякое его выражение, но дыхание казалось чуть более прерывистым, чем обычно.
— Если это какая-то ваша забава, то... — продолжила Беллатрикс, стараясь унять раздражение, хотя воздух вокруг, казалось, стал плотнее и душнее. — У меня нервы не из железа, знаете ли! Не зря говорят, что джентльмены нынче разучились быть джентльменами!
Когда Риддл, наконец, заговорил, голос звучал тихо, с примесью явной усталости:
— Вам бы хотелось, чтобы я вёл пустые беседы за ужином? Это бы вас успокоило, мисс Блэк?
Беллатрикс на миг потеряла самообладание.
— Нет, но… — она вдруг запнулась, понимая, что за дерзостью кроется что-то большее. — Вы, правда, в порядке? — спросила тише, чем собиралась.
Том отвернулся к окну, не удосужившись ответить. Руки скользнули по подоконнику, словно он искал точку опоры, чтобы удержаться на краю чего-то необъяснимого.
— Уже поздно, и я бы предпочёл остаться один, — сказал он наконец.
Беллатрикс сузила глаза, оставаясь на месте. В его тоне слышалась скрытая угроза, но она не собиралась так просто уходить.
— Один в темноте? — переспросила она, скрестив руки на груди. — Сами ведь предупреждали меня не бояться теней в коридорах. Значит, теперь вы — местное привидение?
Он не обернулся. Оставался неподвижным, и только слабое движение плеч выдавало напряжение.
— Вам действительно нужно знать, зачем я здесь? Или вы просто ищете предлог остаться?
Лицо вспыхнуло, но не от стыда — от возмущения.
— А вы всегда так загадочно отвечаете? — резко бросила она, шагнув ближе. — Или это ваша любимая игра — заставлять людей теряться в догадках, пока вы наслаждаетесь их смятением?
Риддл обернулся. Тёмные глаза встретились с её взглядом, словно пронзая насквозь и заставив затихнуть. На этот раз тень уже не укрыла собой лицо, и Беллатрикс едва уловила в чужих чертах что-то… хрупкое; нечто уязвимое, но настолько глубоко спрятанное, что она на миг засомневалась в том, что увидела.
— Иногда молчание говорит больше, чем слова, — сказал он, и это короткое признание будто заполнило всю комнату звенящим эхом.
Беллатрикс невольно напряглась, словно пытаясь выдержать это давление. Она почувствовала, как её пальцы невольно сжимают ткань накидки.
— Хорошо, мистер Риддл, — бросила она с вызовом. — Молчите, если хотите. Но не думайте, что я уйду только потому, что вы так сказали.
Он снова отвернулся к окну, и на сей раз голос звучал приглушённее:
— Что ж, оставайтесь. Но не говорите потом, что вас не предупреждали: ночью здесь можно легко заблудиться.
И он направился вглубь: туда, где виднелся проём двери. Беллатрикс, стиснув зубы, поспешила за ним — почему-то ей казалось, что не стоит его оставлять одного. Безусловно, дурная мысль, но она шла следом, и шаги гулко отдавались в стенах, точно сама тьма прислушивалась к каждому звуку.
— Заблудиться? — бросила она, стараясь звучать небрежно, хотя сама не была уверена, кого пытается в этом убедить. — Я не ребёнок, а если кто здесь и ведёт себя странно, так это вы, мистер Риддл.
Он не остановился, но плечи чуть вздрогнули, будто Риддл слышал её слова, но не нашёл в них ничего, что стоило бы ответа. Беллатрикс ускорила шаг, почти догоняя его. Взгляд выискивал детали, что ускользали в полутьме: едва заметные узоры на стенах, завитки на резных дверных косяках, извивающиеся тени, которые не совпадали с их собственными…
Наконец Риддл остановился у тяжёлой двери и слегка повернул голову, бросив на неё взгляд из-под полуприкрытых век.
— Вам ведь не настолько интересно, мисс Блэк, — почти шёпотом выдохнул он. — Но вы слишком горды, чтобы признать это.
Уголки её губ дрогнули в невольной усмешке:
— А вам, видать, слишком скучно, чтобы признать мою правоту, — парировала она, практически сталкиваясь с ним в узком пространстве. — Раз вы не позволили мне спокойно уснуть и я пришла, будьте любезны: расскажите, какие тайны вы храните за стенами этого дома. Гарри уверял, что именно вы ответите на все вопросы… Но пока слышу лишь одни загадки.
— Гарри… — послышался едва различимый шелест.
Не слишком ли много она сказала? Вдруг ему нельзя было ничего рассказывать?
Вопросы, что Беллатрикс не задала вслух: Риддл толкнул дверь, и та с протяжным скрипом открылась. Зал за ней был огромным и, казалось, почти пустым. Мебель — если её можно было так назвать — стояла вдоль стен: старинные кресла с потрёпанной обивкой и огромный резной стол, покрытый пылью. Но взгляд Беллатрикс притянул круглый пьедестал в центре зала. На нём стояла клетка, сплошь обвитая тяжёлыми цепями, а прямо над ней зияла решётчатая створка в потолке, откуда скудной полосой проникал блеклый свет.
Беллатрикс застыла, взирая на жутковатое сооружение; сердце забилось чаще.
— Что это ещё за… сцена из ночного кошмара? — пробормотала она, осторожно приближаясь.
Беспокойство лишь усилилось.
Риддл продолжал стоять у двери, почти сливаясь с тёмным контуром стен, — его лицо казалось размытым; скрытым в полумраке.
— Это место хранит куда больше, чем многие готовы услышать, — заговорил он наконец. — Но желаете ли вы знать правду? Или же предпочитаете жить в уверенности, что монстров не существуют?
Вопрос прозвучал как вызов. Беллатрикс обернулась, скользнув по нему взглядом поверх плеча.
— Если здесь действительно есть монстры, мистер Риддл, я предпочту встретиться с ними лицом к лицу, — твёрдо произнесла она.
Риддл шагнул в комнату. Его чудная тень разлилась по полу, будто обволакивая собой пространство.
— Тогда, возможно, вам стоит научиться различать: кто из нас монстр, а кто — лишь человек, — произнёс он с едва уловимой горечью.
— Начинаю думать, что это моё присутствие вас расстроило, — заметила она.
— Ваше, мисс Блэк? — И послышался смешок. — Поверьте, я бы не дожил до своих лет, расстраивай меня подобные мелочи.
«До своих лет?»
— И сколько же вам? Тридцать? Тридцать пять?
Уголок губ дёрнулся в едва заметной усмешке; в тёмных глазах отразилось что-то неуловимое — как отблеск света на острие ножа.
— Возраст — понятие обманчивое, мисс Блэк, — произнёс он задумчиво. — Для одних это счёт прожитых лет, для других — число утрат. А для третьих… — он чуть склонил голову, внимательно изучая выражение её лица, — эта мера не имеет никакого значения. Как полагаете, к какой группе отношусь я?
Беллатрикс на миг растерялась, ощутив, как его слова обвиваются вокруг неё, словно тонкая паутина, но быстро совладала с собой. Она фыркнула и слегка вздёрнула подбородок.
— Не знаю, мистер Риддл. Может, сами просветите меня? Или, как всегда, оставите теряться в догадках?
Он не сразу ответил. Взгляд снова скользнул по комнате, задержавшись на цепях, обвивающих пьедестал.
— Иногда людям важнее не знать правду, а лишь верить в один из её вариантов, — сказал он тихо. — Так… безопаснее.
Была ли это угроза, Белла не знала, но предпочла пропустить мимо ушей.
— А это что? — указала она подбородком на пьедестал. — Зачем здесь клетка?
В мыслях же зрел другой, куда более пугающий вопрос: «Не меня ли вы хотите посадить внутрь, если я рискну пренебречь новыми обязанностями?»
Риддл медленно обернулся. Взгляд был изучающим, словно он решал, стоит ли вообще отвечать.
— Говорят, давным-давно жил на свете мальчик, — начал так мягко, будто убаюкивающе. — Ему поклонялись, приносили дары, возводили алтари. Он был их светом, их надеждой…
Он сделал пару шагов вперёд и замер.
— Родился он в ночь безлунную; его взгляд, как казалось людям, мог прожигать тьму. Он знал вещи, которых не должен был знать, и понимал то, что было скрыто от остальных — они называли это благословением. Или проклятием. — Риддл слегка наклонил голову. — Вначале они думали, что он — дар богов: мальчик мог поглотить их воспоминания — смыть их печали; мог впитать их боль. Даже неверующие видели в нём спасение.
Беллатрикс не шелохнулась, чувствуя, как каждое слово отдается странной дрожью под кожей.
— Но тень всегда была подле него, — продолжил Риддл тише. — Когда мальчика касалась тьма, тень растягивалась позади; под солнцем же — превращалась во вторую кожу. Люди в своей ограниченности не могли постичь, как одно существо способно соединять в себе черты человека и чудовища. И это непонимание питало их страх, а это, как вам, без сомнения, известно, чувство, которое люди презирают больше всего. И не прощают тех, кто заставляет их бояться. Сначала они обращались к нему с увещеваниями, затем унижались до мольбы, но страх, столь долго питавший их души, обратился в ярость, а ярость, в свою очередь, породила ненависть. В конце концов, они пришли к выводу, что презренному существу нет места в их мире — решили заточить мальчика: держать там, где больше не встретят его тень темнейшими из ночей. — Риддл склонил голову, и цепь в его руке тихо звякнула. — Они построили клетку: сплели её из серебра, добавив в каждое прутьё по крупице своей ненависти. Они думали, что смогут укротить тень, заключить её в этом узилище. А заключив — предать забвению. Верили, что избавятся и от своего страха, словно он подчиняется воле человеческой. Наивные, не правда ли?
Взгляд Риддла остановился на Беллатрикс.
— Но страх, мисс Блэк, не может быть уничтожен, как не может быть заключена и тень, — произнёс он с тихой уверенностью, скользя пальцами по тяжёлым звеньям цепи, чей звон мелодичным эхом разнёсся по залу. — Она не принадлежит никому, кроме того, кто её отбрасывает. А подавленный страх только крепнет. Поэтому тень не исчезла — она жила в клетке. Росла. Пока в один роковой день, когда само воспоминание о содеянном стёрлось из их памяти, она не разорвала эти цепи.
Беллатрикс невольно подалась вперёд.
— И что стало с ним? С этим мальчиком? — прошептала она, не отводя глаз от зловещих цепей.
Риддл приблизился к пьедесталу, будто сливаясь с собственной тенью.
— Он перестал быть мальчиком и обернулся тем, что внушало им подлинный ужас: тенью, обретшей собственную волю; тенью, что отринула всякое желание быть их светом и становиться их спасением. Она стала воплощением страхов, о которых они так сильно желали забыть.
Холодок пробежал по коже, но Белла не отвела взгляд.
— То ли это просто сказка, мистер Риддл, то ли вы говорите о себе. О себе ли? — спросила она с лёгким вызовом. Только вот бешеный стук сердца выдавал её волнение.
Вместо ответа Риддл отпустил цепь, и она с лязгом ударилась о пьедестал. Он приблизился, и его тень снова разлилась по полу, мягко скользя к её ногам.
— А вы как думаете, мисс Блэк? — шёпотом уточнил он. — Разве не из крупиц правды рождаются все сказки?
— Вот почему их нужно уметь трактовать… — кивнула она, скрывая дрожь. — Ребёнок, некогда подававший надежды, обратился, по мнению своих родителей, разочарованием. И что же они сделали? Заперли его, быть может? Сослали куда-то? Или же попросту вычеркнули из семейного древа, словно его никогда и не существовало?
— Разочарованием, говорите? — переспросил он, слегка приподняв бровь. — Нет, мисс Блэк. Они не разочаровались — их поглотил страх. Такой всепоглощающий, что они избрали путь забвения, решив, будто бы проще всего стереть его существование из своей памяти. Но есть вещи, которые невозможно забыть. Невозможно уничтожить.
Он вновь провёл пальцами по звеньям цепей, и те издали мелодичный, но мрачный звон, словно отозвавшись на сказанное. Глаза — тёмные и пронзительные — обожгли её в следующий момент.
— Что касается семейного древа… — продолжил он почти лениво, но слова были пропитаны желчью. — Иногда вычеркнуть недостаточно — приходится срубить всё дерево.
Беллатрикс невольно сделала шаг назад. Дерзость, которая столь часто служила ей надёжным щитом, теперь казалась едва ли достаточной для защиты. И всё же, несмотря на охватившее её чувство уязвимости, она твёрдо знала: показать слабость было бы равносильно поражению, а этого она позволить себе не могла.
— Выходит, я всё же оказалась права, — подытожила Белла.
— Лишь отчасти, — ответил Том Риддл с легкой усмешкой, — ведь среди тех, кто преклонялся перед мальчиком, были и его собственные родители. Всё прочее предоставляю на ваше усмотрение.
— Если это попытка напугать меня, мистер Риддл, — бросила она, выпрямляясь и снова скрещивая руки на груди, — вы выбрали не ту: страх — удел деревенских детишек, которых потчуют разного рода байками.
— Неужели вы не страшитесь даже того, чего не понимаете? — спросил он.
— Не страшусь, — подтвердила она. — Скорее это раздражает.
Краешек губ дрогнул, будто на чужом лице мелькнула тень улыбки.
— Тогда, мисс Блэк, вам предстоит любопытная ночь, — проговорил он, постепенно отступая во мрак. Фигура его стала расплываться в полутьме, покуда не остался лишь голос: — Здесь многое способно раздражать. И многое остаётся… непостижимым.
И он исчез.
Беллатрикс моргнула и оглянулась; провела ладонью по лицу, стараясь стереть наваждение — или вырваться из пугающего сна. Но тени вокруг оживали, извивались, скользя по стенам и полу, сливаясь в угрожающие образы, и шептались, однако она не позволила себе сдаться тревоге.
Не мог же он действительно раствориться в воздухе?
«Мистер Риддл явно любит эффектные выходы», — подумала она, чувствуя, как руки её дрожат.
Попытка успокоить себя так провалилась.
Беллатрикс стиснула зубы, чувствуя, как страх ворочается в груди, застревая комом в горле. Тьма стелилась вокруг, а шёпот звучал всё ближе. Она резко развернулась, точно хотела бросить вызов необъяснимому присутствию.
— Довольно!
И звук её голоса отозвался эхом.
Белла сжала руки в кулаки; ногти больно впились в кожу.
«Прекрати бояться. Ты ведь Блэк — тебя не запугать такими пустяками», — напоминала она себе. Но сознание упорно твердило, что Риддл мог по-прежнему находиться где-то поблизости, невидимый, словно тень в ночи, и внимательно за ней наблюдать. И эти мысли пробудили какой-то первобытный страх, который она попыталась отогнать.
«Он лишь играет со мной», — заключила Беллатрикс, ощущая, как паника подступает к горлу. Она сделала несколько шагов назад, не замечая, куда идёт, пока не упёрлась спиной в холодный камень.
Хотелось спрятаться… Закрыть глаза и уши, чтобы не слышать и не видеть; хотелось сжаться: снова стать ребёнком… Спрятаться у отца за спиной.
Нет… Нет!
— Мисс Блэк?
Мягкий негромкий голос внезапно прорезал тишину, и её сердце пропустило удар, прежде чем она узнала говорившего. Беллатрикс резко вскинула голову и увидела Гарри — он стоял в проёме, а лицо озарял слабый свет свечи. Золотистый отблеск пламени в чужих глазах вдруг показался спасительным маяком.
— Ты… — Беллатрикс осеклась, не веря собственным глазам. Невольно вырвался совершенно глупый вопрос: — Что ты здесь делаешь?
— Ищу вас, — отозвался Гарри, не решаясь подойти ближе, словно опасался спугнуть её. — Я увидел, что дверь в ваши покои была открыта, а вас самой там нет… решил, что вы могли заблудиться.
Слова, такие простые и обыденные, казались ей неожиданно важными. Настоящими… и на удивление успокаивающими.
Постаравшись придать себе невозмутимый вид, она выпрямилась, хотя голос всё ещё слегка дрожал:
— Я не заблудилась, — проговорила она с показным высокомерием. — Однако мистер Риддл, похоже, решил… развлечься. Или проверить пределы моего терпения.
Гарри наклонил голову, вглядываясь в её лицо.
— С вами всё в порядке? — поинтересовался он с неподдельным участием.
Замерев, Беллатрикс выдержала его взгляд, а потом коротко кивнула.
— Разумеется. — Она сделала шаг навстречу Гарри, словно это было само собой разумеющимся. — Хотя, признаться, этому дому не помешал бы основательный ремонт.
В глазах слуги промелькнуло странное выражение: смесь понимания и лёгкого сожаления.
— Дом лишь отражает тех, кто в нём живёт, — негромко сказал он. — А вас, мисс Блэк, он, кажется, пока изучает.
Беллатрикс недовольно прищурилась.
— Изучает? — переспросила она, отмахнувшись. — Как будто я — какая-то диковинка заморская?
— Вы — гостья. Но здесь даже гости становятся частью… чего-то большего.
Свет свечи дрожал на стенах, обрамляя тени так, что они снова казались живыми — и отталкивающими. Беллатрикс шагнула ближе, желая сократить вдруг возросшую дистанцию между ними.
— Что за манера отвечать столь уклончиво? — спросила она раздражённо. — Если ты что-то знаешь, почему не скажешь прямо? Или же, быть может, это лишь ещё один ход в изощрённой игре твоего господина?
Гарри отвёл взгляд, словно обдумывая её слова.
— Я не хочу вас пугать лишний раз, мисс Блэк. Вот и всё, — ответил он честно и уклончиво одновременно.
Беллатрикс на миг растеряла весь свой пыл и вдруг осознала, что стоит к нему совсем близко, почти касаясь его плеча. Его спокойствие — доброжелательное, но решительное — словно разом заглушило её внутренний страх.
— Хорошо, — произнесла она после недолгой паузы, чуть отступив. — Проводи меня к моей комнате: если твой господин выскочит из-за угла с каким-нибудь намёком на всё то, чего я «не пойму», клянусь, я не побоюсь выставить против него этот подсвечник.
Гарри коротко улыбнулся, и, хотя в глубине его глаз ещё тлело что-то невысказанное, он всё же кивнул, отступая в сторону, чтобы пропустить её вперёд.
— Идёмте, мисс Блэк. Так будет безопаснее.
Беллатрикс не стала спорить: безопаснее или нет, но спокойнее так точно. Она прошла вперёд, стараясь держаться ближе к мерцающему свету. И теперь уже без колебаний признала, что его уверенное присутствие стало для неё якорем в этом странном — разумеется, ни капли не пугающем — доме.