Атом РПГ Читер. Члава 3. Подвал щелкунчика

Получив рекомендации, отправился изучать поселок. Так как указателей и адресов вокруг не наблюдалось, пришлось обходить каждый дом в поисках пресловутого председателя.

После повышения уровня у меня появилось одно очко навыка для получения нового умения. Вызвав древо умений, после тщательного обдумывания и взвешивания всех вариантов, взял Доспехи Бога.

[Доспехи Бога- Сила воли позволяет сохранять баланс даже в тяжёлых ситуациях!

20% к шансу устоять на ногах.]

Оставаться на ногах мне показалось самым полезным умением в этом опасном мире, наполненном бандитами и мутировавшими животными. Как минимум это позволит мне вовремя убежать, а не валяться беспомощно на земле.

Начал свой обход города с первого же дома после ворот, где в довольно уютной остановке на диванчике сидел старый дед.

[Перед Вами сидит глубокий старик в тюбетейке. При виде Вас он подслеповато щурится и широко улыбается своей почти беззубой улыбкой]

— Ааа, шынок! Ждорово, тебе подшказать што-нибудь? – добродушно прошепелявил он.

— Да я тут недавно, знакомлюсь с местными жителями, – сообщил я.

— Ашь? Ааа... ш мештными жителями! А вона я! Шамый што ни на есшть мештный житель! Хе-хе! Тебя пришлали мне помочь, так ведь?

— Нет... но что тебе нужно сделать?

— Да штыдно прошить, шынок! У меня за домиком небольшая такая кукурузная делянка. Шам бы шобрал уже давно... Да штарый штал... Эээх... Ещё и шпина прихватила, ревматижм проклятый. Куда мне такому урожай шобирать.

[Старик горестно вздыхает и опускает глаза. Ему явно неловко, что-то у кого-то просить...]

— Хорошо, отец, я всё сделаю. Зайду позже, – быстро соглашаюсь я помочь старику.

Пройдя за дом, нахожу небольшой огород, где растет кукуруза. Быстро собираю кукурузу, попутно забрав воткнутую в землю лопату. За городом я видел небольшое кладбище. Возможно, кто-то из мертвецов захочет поделиться со мной ценными вещами.

Возвращаюсь к старику с урожаем.

[Старичок в тюбетейке занимается своими делами. Он шамкает беззубым ртом, насвистывает какую-то старую, уже забытую мелодию. Заметив Вас, он улыбается и машет Вам рукой]

— Собрал я твою кукурузу, отец! – передавая скудный урожай, сказал я.

— Ооо! Тимуровец, помог штарику! Токмо...

[Старик в смятении ощупывает свои карманы, оглядывает домик... И, наконец, поворачивается к Вам. В его глазах застыло отчаяние]

— Токмо... У меня шовсем нет шбережений, чтобы тебе как-то жаплатить. Какой пожор... Вот в былые годы, когда я промышлял охотой, водилашь у меня деньга. А шейчас... Эээх, да что там говорить... Пожор штарику. Как экшплуататор на плантациях шебя повёл...

— Да ладно, не страшно. Рад был помочь! – смущенно улыбнулся я, помня об украденной лопате.

[Старичок не слушает Вас. Внезапно его лицо озаряет улыбка и он хлопает себя по лбу]

— Вот же ж дурак штарый! Охотой же промышлял! Шам говорю и шам шебя не понимаю! Подожди тут, шынок!

[Он с кряхтением опускается на колени и начинает шарить под своей хлипкой койкой. Наконец старичок довольно хе-хекает и выуживает на свет старенькое ружьё. С довольной улыбкой он протягивает его Вам]

— Вот! Оно мне шейчас ужо ни к чаму... Так, ворон хонять... А тебе может и пригодиться! Так што дарю!

— Ого, ну спасибо, отец. Как раз то, что мне было нужно сейчас, – с благодарностью принимаю я щедрый подарок.

[Вы берёте ружьё из рук старика и не без интереса осматриваете его. Это старенький охотничий карабин, на цевье которого нацарапано небольшое сердечко, пробитое стрелой]

[Охотничья винтовка

Старенькая, пережившая немало починок охотничья винтовка. На прикладе вырезано пробитое стрелой сердце.

Навык: Ружья и винтовки

Особенности:

Шанс заклинить 10%

Штраф 10% к попаданию в упор

Урон: 8-10

Дальность: Средняя дистанция

Магазин: 7.62х39 мм 0/1

Очки действия: 3/4/3

Рекомендация:

5 Сила

35 Ружья и винтовки

Весит 3.50кг]

Бережно неся винтовку в руках, покидаю щедрого старика. Потом заряжаю единственный у меня патрон нужного калибра и расслабленно выдыхаю. Теперь у меня появился аргумент для любого спора. Это знание делает меня более уверенным.

Продолжаю свой обход.

[Перед Вами стоит хозяйственная женщина с суровым крупным лицом. Она одета в платье и фартук]

— Здравствуйте! Можно вам несколько вопросов задать? – вежливо обращаюсь я.

[Женщина упирает кулаки в бока и чуть наклоняет голову]

— Только поскорее, – недовольно бурчит она.

— Расскажите о себе, – осторожно прошу я, стараясь наладить контакт.

— Ох, какой вы любопытный. Я хозяйство веду, мой муж деревенскую казну охраняет. Что ещё?... Ну, до войны я была хозяйкой собственного поля и сада. Теперь предпринимательская искра во мне немного поутихла (возраст уже не тот), но любовь к работе осталась, – успокоившись, ответила старуха.

— Как вы тут поживаете?

— Что это за вопрос такой? Как всюду. Работаем, работаем и ещё раз работаем. Не хуже других живём. Может, даже лучше многих. Тут любой, если спросить, то же самое скажет, – снова начала раздражаться труженица.

— Что нового в деревне?

— Да ничего. И это главный минус... Если что, я этого не говорила – но пора бы уже нашему председателю, товарищу Ковалёву, в отставку. На заслуженную пенсию. Он, в своё время, очень энергичным мужиком был. Нашу деревню, считай, лично отстроил, да вот только возраст уже даёт о себе знать...

Перестал он справляться. Ещё несколько лет назад хотел виноградники у нас сделать! У прохожих торговцев купил семян, оранжерею планировал построить... А потом всё как-то заглохло. Новые проблемы навалились, засуха, бандиты.

Выборы нам нужно провести. Или пусть уж кого назначит на своё место. Долго это продолжаться не может. Моё мнение, – начала жаловаться мне старуха.

— Какие слышны слухи? – продолжил я свой опрос.

— Слухам я не доверяю. Особенно про радиацию, как тут многие распускать любят. Радиация – враг. Врагов знать надо, а не домыслы о них подпитывать. Взять хоть Виктора Пельменьева из посёлка "Госпланск".

У него то муравьи разговаривают, то шестипалого цыплёнка он якобы повидал. Кто поверит – в страхе жить будет. А кто увидит за всеми этими россказнями душевнобольного человека – трезвее станет. И это хорошо.

— Ну да... Ладно, пойду я.

Следующий дом оказался пустым, так что я осторожно порылся в шкафчике и украл пару столовых приборов, из которых потом сделал новую заточку. Убрал кирпич обратно в инвентарь и взял вместо него заточку.

Зашел в просторный дом с множеством коек, в центре которого стоял солидного вида мужик.

[Перед Вами стоит мужчина лет пятидесяти. Его прямая, даже горделивая осанка немного контрастирует с бегающими, жуликоватыми глазами. Возможно, что до войны он был мелким чиновником]

— Товарищ, товарищ! Вы случайно не нашу водонапорную башню чинить пришли?

— Нет, а что с ней не так? – удивленно спросил я.

— Да опять двигатель барахлит, а наш механик или пропал, или снова в запой ушёл. Вот такая вот беда.

— Ладно, сейчас поглядим, что у вас случилось, – легко согласился я помочь.

— Отлично! Местные пролетарии не забудут Ваш вклад в нашу каждодневную борьбу за выживание! Водонапорная башня тут поблизости. Посмотри, что с ней такое. Уверен, что всё у Вас получится, товарищ! – тут же воодушевился мужик.

— Я рад, что народ меня не забудет, но бессмертную память в карман не положишь..., – спустил я мужика с небес на землю.

[Мужчина недовольно приглаживает свои жидкие волосы и как будто приглядывается к Вам]

— Подобное спекулянтство на родном горе не делает вам чести, товарищ... Но, если вас так уж волнуют шкурные интересы – мы вам заплатим. Я вам заплачу. Из бюджета нашего поселения, – с трудом выдавил из себя скупердяй.

— Да, конечно, придётся ограничить себя в чём-то... Детям придётся идти спать голодными, родителям отводить взгляд и выдумывать истории, почему сегодня ужина (возможно, обеда и завтрака) не будет... Но риск умереть от жажды... Он страшней..., – патетически заламывая руки, продолжил давить на жалость местный председатель.

— Хорош на жалость давить, актёр большого и малого театров. Я погляжу, что у вас с этим двигателем, – сдался я.

Выйдя на задний двор, нашел водонапорную башню. Под ней оказался сломанный двигатель. Починить его оказалось очень просто, при моих-то прокаченных навыках. После чего вернулся к председателю с докладом.

[Этот мужчина лет пятидесяти постоянно оглядывается по сторонам. Кажется, что он ищет кого-то. Заметив Вас, он щёлкает пальцами, будто пришёл к какому-то решению]

— А! Товарищ! Ну, как успехи с двигателем?

— Починил. Готово дело.

— Что, правда, товарищ? Да не верю, да ни в жизнь. Неужели кому-то из этого жестокого, изменённого войной мира хватило прочности, этого пресловутого внутреннего стержня на то, чтобы протянуть руку помощи страждущему товариществу? – снова принялся за свою шарманку председатель.

— Это всё приятно, конечно. Но что ты мне заплатишь? – продолжил стоять на своём я.

— Эх, товарищ, а создавали ведь впечатление человека порядочного. То есть такого, который не будет барыш требовать за оказание посильной помощи коллективу, – расстроился этот жадюга. — Ну и чем вы хотите, чтобы я ваш труд компенсировал? Могу, разве что, денежную сумму предложить. Небольшую, но и не маленькую. Или берите, или ступайте дальше. Дураков на свете много. Вот, пятьдесят рублей, – нагло заявил этот тип.

— Так вот как у вас народ трудовой жалуют? Я бы на месте Вашего механика тоже слинял, – усмехнувшись, сказал я.

— Вот благодаря таким, как вы, капитализм свою голову и подымает... Держите ещё двадцать пять. От себя отрываю, – нехотя добавил денег жадный председатель.

— Спасибо. Пойду я, – в качестве дополнительной компенсации спер из книжного шкафа стоящую там книгу.

[Книга: "Боевые заслуги" Скобов М.Я.

Потрепанная довоенная книга, на обложке которой отпечатано: "Боевые заслуги" Скобов М.Я.]

Найдя тихое место, приступаю к чтению.

[Золотой диск щедрого августовского солнца неспешно погружает в золотое море пшеницы. Свеклов, студент по роду занятий, обменявший этим летом отдых на труд, стоял в свежем жнивье и смотрел на колхозный закат с прищуром и лёгкой улыбкой на пересохших губах. Любы они были ему – колхозные вечера. Любы совсем не за право на отдых, не за спасенье от зноя и даже не за освежающий ветерок, который уже сейчас гуляет в его густых волосах, выгоревших за лето до светло-соломенного. Работы Свеклов не боялся. Да и погоду любую терпел. Вечера были ему так милы за другое – за ту особую радость... трудовую радость, которой они его наполняли, под ноющий зуд перетруженных мышц. За ту трудовую радость, которая преображала весь окружающий мир.

Нужно говорить без утайки – ни сарай для сена, наспех оборудованный под жильё для сезонных работ; ни тюфяки с прошлогодней соломой, отведённые им под постели; ни приколоченный к внешней стене сарая проржавевший умывальник – не представляли собой никакого удобства. Не представляли, пока их не меняла, как щепотка соли меняет вкус блюд, трудовая радость Свеклова. С ней, с этой радостью, родившейся из пролитого за день пота, из затраченного в полевых работах добросовестного труда, пыльный тюфяк превращался в добротный матрас, устроенный будто бы и не на дощатом сарайном полу, а на удобной кровати. С этой радостью каждая тонкая струйка, выжатая из проржавевшего крана умывальника освежала и оживляла не хуже всякого душа. С нею скромная еда, которую в вышитом полотенце приносила "своим работникам" пожилая Бабушка Галина, превращалась в настоящий деликатес. С нею всякая песня приходилась по сердцу. С нею всякая шутка вызывала искренний смех. С нею любой разговор брал за душу... и уводил четвёрку работников, незаметно для них самих, из золотого колхозного вечера в ясную звёздную ночь у костра.

Сегодня, как донеслось до Свеклова, как раз такая многообещающая беседа завелась сама собой меж его товарищей, занявших крыльцо сарая.

— Это ещё что! Что! Серпом-то! – Громко и басовито возвестил пятидесятисемилетний, но по прежнему крепкий и по-богатырски сильный Никитин.

— Серпом себе садануть – это со всяким бывает. Разве что, ежель дитё совсем. Тогда да, покалечиться можно, как говорится. А вот коса... Вот коса, мальчишки... Вот коса-то Ивановна, она-то неаккуратных всех, задумаешься там, замешкаеся... Раз! И сам себе ступню оттяпал! Вот как бывает!

— Мда. С косой всегда осторожно надо, хоть если и с малых лет косил. – Со знанием дела ответил Никитину черноволосый и коренастый Хабибулин, а затем макнул сваренное в крутую яйцо в горку крупной зернистой соли и отправил целиком себе в рот. Отбрасывающий своим вытянутым худощавым телом длинную тень на порог Свеклов подошёл к говорящим и тихо уселся против них.

Выудив из-под полотенца крепкий изумрудно-зелёный огурец и собственную щепоть соли, он начал следить за беседой.

— Вот вы о косе рассказываете, а я вам расскажу про косилку дизельную. – Присоединился к разговору бригадир Иванов. В чистых, как закатное небо, голубых глазах, пожалуй, самого лучшего работника команды поблескивали весёлые искорки. Залихватски крякнув, бригадир выставил вперёд левую ногу и потянул вверх штанину своих обрезанных чуть ниже колена льняных портов. Длинный тонкий шрам на мускулистой лодыжке товарища сразу бросился в глаза всем трём наблюдателям, мёртвенно-бледный на фоне сильно загоревшей за лето кожи.

— Лезвие, понимаете ли, об камушек раскололось. – Хохотнул Иванов, расправляя широкие мужественные плечи. – Вот меня шрапнелью и садануло. И когда-а.. До войны ещё, вот когда, ребята. А всё ещё, глядите, какой он у меня белый. Будто новый совсем, только заросший.

— Мда. Лихо ты. Да... – Хмыкнул Хабибулин. – Почти как у меня. Да только у меня шрапнель настоящая. – Тут он закатывает рукав своей мятой рубашки, обнажая группу светло-розовых пятен на смуглой коже. – Сорок второй, лето.

— Где это ты, Ильдарка? – С интересом спросил Никитин, склоняясь к зажившей ране.

— Оборона Ленино. – Ответил Хабибулин, не замечая, как сидящий напротив Свеклов отводит от него ставший каким-то шальным, или, может быть, скорбным взгляд.

— А меня под Москвой... В сорок первом. – Хэкнул Никитин и, не особо церемонясь, задрал безрукавку до середины широкой груди, крепкой, совсем не похожей на старческую. Весь её натруженный массив пересекал уродливый ядовито-розовый рубец неправильной формы.

— Снаряд в паре саженей рвануло. Да... Как говорится – в рубашке родился, не иначе, мальчишки. А потом само, считай, срасталось, не до госпиталя тогда было, сам заштопался, отлежался денёк и в бой! – Объяснил он, указывая на волнистые края зажившей раны. – Маруська моя страсть как напугалась, как с фронта домой вернулся... Всё глаза отводила, хоть и любила она меня.

— А я так всегда говорю: "Шрамы украшают мужчину". – По-доброму ухмыльнулся бригадир Иванов.

— Какие-то, может, и красят... А каких-то лучше б и не было... – Задумчиво пробормотал Никитин. – Но знаете что, мальчики? – Иссечённое морщинами лицо мужчины преобрело неожиданно серьёзный вид. – Дали б мне выбор – не отказался бы я от своих царапок. Да ни от одной. Даже от этой, от раскорявистой-то. Потому что за дело, мальчишки, получил-то. Пусть меня лучше бабы не любят, чем я от такого дела откажусь, в каком поучаствовал. В каком мы все поучаствовали...

— Верно, Григорий Петрович. – Кивнул Хабибулин. – И какое дело... Такое... Такое, что прямо... Такое... – Он замялся, будто бы не способный подобрать слов.

— Да... – прошептал Иванов и этот тихий звук каким-то образом завершил мысль его товарища.

— Да... – Утвердительно повторил Никитин.

— Я пойду, ребята... Э... Брикеты до хранилища потаскаю...

Мало ли что ночью, дождь там... – Скороговоркой пробормотал Свеклов не подымая глаз и, тихо поднявшись, удалился всё ускоряющимся шагом.

Недоеденный юношей огурец остался лежать на пыльном листе придорожного лопуха.

Трое оставшихся трудяг какое-то время не реагировали на его скорую и, казалось бы, ничем необоснованную пропажу, околдованные минутой общих недобрых воспоминаний и тех чувств, что не хочется выпускать на поверхность больше всего в мирный летний вечер... но которые, тем не менее, протолкнули себя наружу. Первым отсутствие Свеклова заметил, хотя оно и не было тайной, бригадир Иванов. Его взгляд, блуждавший до этого по мелкой курчавой траве у порога, взмыл вверх и замер на скрывающейся в зарождающихся сумерках долговязой фигуре парня.

— А куда это малец? – спросил у товарищей Никитин.

— Брикеты таскать пошёл? Сейчас? – Пожал плечами Хабибулин.

— Сейчас узнаем. Скоро приду, мужики. – Иванов выпрямился и неторопливо зашагал к Свеклову, который вдевал тягловый крюк в петлю на конце тяжёлого брикета сжатой за день пшеницы. Внезапная вечерняя занятость студента выглядела как-то неловко, неестественно уже на подходе.

— Чего это ты сейчас этим заняться вздумал, Серёжка? – По-доброму поинтересовался бригадир, когда ему оставалось всего пара шагов до сгорбившегося над брикетом Светлова. Юноша вздрогнул и распрямил спину.

— Дождь... Может быть... Намокнет, знаешь... На элеватор мокрую не возьмут... Грибки, знаешь... – Пробормотал Свеклов, не отрывая взгляд от золотистого брикета.

— Да какой тут дождь, Серёжка! – Усмехнулся со знанием дела Иванов. – Старожилы деревенские до сентября сухостой обещают, а синоптики их слова подтверждают.

— Ну, знаешь, мало ли... – Пробубнил себе под нос Свеклов, и, всё же продев крюк за верёвку, потянул брикет на себя из внушительной стены, выстроенной из сегодняшних боров.

— Не "мало ли", – властным, но негрубым жестом, Иванов остановил руку Свеклова и тот, вздрогнув от неожиданности, выпустил крюк. – Говори, что на душе, Серёжка. На самом деле. – Бригадир прищурился, глядя студенту прямо в глаза. – Или обидели мы тебя как?

— Не обидели. Я не школьник, чтобы обижаться. Просто...- Свеклов облизнул вновь пересохшие губы и замолчал.

— Просто? – Стоял на своём Иванов.

— Просто не могу я сегодня с вами сидеть... Вы...

— Точно обидели... – С притворной грустью развёл руками Иванов, скрывая хитрую улыбку.

— Да не обидели же! Как вы можете меня обидеть?! – Неожиданно полувыкрикнул Свеклов. – Вы... Вы воевали!

— Ну и что же с того? – Улыбнулся бригадир.

— А я... А меня не приняли... четырёх лет не хватило мне, чтобы на фронт взяли... Четырёх лет... – Просопел парень.

Его тонкие, по-своему изящные ладони сжались в увесистые кулаки. – Да только вот другим и больше не хватило, а находили способ... Находили! И пять лет себе приписывали лишних и шесть, чтобы взяли их!... Чтобы разрешили! А я такого способа не нашёл!! Или, может, не хотел найти? И так до конца войны... Так и не вышло у меня... Послужить... И сейчас, Саша, сейчас пока я вас слушал, пока на ваши шрамы смотрел, мужики... Саша...Так противен себе стал. У меня ведь и шрамов-то таких нет. И уж тем более нет того, что вашими шрамами стоит, мужики. Нет и никогда не будет уже.

Свеклов шумно выдохнул и опустил голову.

— И где же ты... Ну... Войну коротал? – Деликатно поинтересовался Иванов.

— С матерью и сестрой... На Челябинском Танковом... Хорошо хоть в разных цехах, а не прямо у неё под юбкой... — С отвращением и ощутимой болью в голосе пробормотал Свеклов.

— Понимаю. Это тебе не по фрицам палить. – С улыбкой, в которой читалось настоящее облегчение, тихо ответил бригадир.

— Ещё бы... – С обидой в голосе подтвердил парень.

— Это – важнее. – Закончил свою мысль Иванов. И даже не дождавшись возражений от младшего товарища, крепко, но по-своему аккуратно сжал его руку в своей.

— Крепкая... – Присвистнул он, ощупывая ладонь ошарашенного Свеклова. – Откуда мозоли, товарищ?

— Рычаг у штамповщика наш... Не крытый был, щербатый такой. Поначалу об него за пару дней в кровь руку стачивал.

— А штамповал ты, конечно...

— Патроны для трёхлинейки, в основном...

— Вот и первое сражение. – Неотразимо улыбнулся Иванов. Бездонные голубые глаза смотрели на Свеклова с какой-то особой добротой и любовью. – Только, боюсь, не определить, где именно ты его принял. Старушка Трёхлинеечка, она ведь до Берлина дошла. И где только по пути не побывала! Ленинград она и в блокаду берегла и после блокады освобождала. Из неё на всех фронтах врага били. И на прибалтийском, и на белорусском, и на дальневосточном... И после войны трёхлинейная наша коллаборационистов фашистских наказывала. И сейчас бережёт границы нашей советской Родины от новых врагов. Жаль только – немая она, трёхлинеечка. Не скажет, где именно твоими патронами врагов доставала. Но чуется мне, что много таких мест на севере, Серёжка.

— Но... – Промямлил очевидно пораженный ходом мышления старшего мужчины Свеклов.

— Тише, тише, – Иванов жестом остановил парня. – Скажи лучше, откуда этот ожог. – Он указал на красноватое пятно на запястье студента.

— Пороховой... Запачкался, видно, в свою смену, а потом, потом я огонь разжигал... Дома уже разжигал, ну оно и полыхнуло...

— А что тебе в то время уже доверяли?

— В снарядном цеху тогда был... – Нахмурился Свеклов.

— А вот уже и второй твой бой. – Улыбнулся Иванов. – Да опять не скажешь, где именно и кого работа твоих окровавленных и обожженных рук била, братишка. Может, под Кировом враги от палящей твоим боекомплектом Катюши, спустив портки, драпали. А может, в сам Рейхстаг летели они, снаряды эти, собранные недоевшим, исхудалым челябинским мальчишкой, когда фюрер бился в агонии маем 45-го... Вот они твои, Серёжка, боевые заслуги. Вот они, Серёжка, твои военные шрамы...- Подытожил, видимо, расчувствовавшийся Иванов. – И вот тебе лишь малая толика твоей благодарности...

С этими словами мужчина, более сильный, более мужественный, куда более старший, сгрёб тонкую руку Свеклова двумя своими широкими трудовыми ладонями.. приблизил в мгновение ока к своему лицу... и поцеловал.

Золотой диск солнца, будто бы и не существовавший никогда, давно покоился под золотящимся даже в тусклом свете перемигивающихся звёзд пшеничным полем. А у костра сидели, предаваясь какой-то новой задушевной беседе, уже снова все четыре добрых товарища.]

За занимательным чтением не заметил, как на улице стемнело.

Книжка произвела на меня сильное впечатление. По крайней мере, стало понятно отношение выживших к жизни и их приверженность к заветам коммунизма, при такой-то доступной литературе.

Продолжая исследование города, наткнулся на медпункт.

[Вы видите сутуловатого, сухопарого, но в целом крепко сложенного мужичка средних лет и среднего роста. Он одет в заношенный пыльный халат медработника с рукавами, закатанными выше локтей, и тряпичную шапочку непередаваемого оттенка серого]

— Да-да? – вопросительно уставился он на меня.

— Вы, наверное, местный доктор будете? – поинтересовался я.

— В точку, молодой человек. Доктор Микоян. Можно просто Константин, – представился медик.

— Хотел бы задать несколько вопросов, – начал я свой обычный опрос.

— Молодой человек! Я доктор, а не подследственный. Но если это так Вам необходимо – задавайте свои вопросы!

— Расскажите о себе. Интересно всё-таки умного человека иногда послушать, – начал я с откровенной лести, стараясь расположить местного доктора к себе.

— Я один из старожилов этого места. Был тут практически с самого коллапса. Больше интересных подробностей в биографии не имею. И слава Богу, – нехотя ответил доктор, не поведясь на мою лесть.

— Коротко и ясно. Как по профессии работается?

— Интенсивно. Как вам такое словцо?

— Интенсивно - это как?

— Так, что непонятно, чего на следующее утро ждать, вот как. Или руки опускать, или делать приспособленчество второй натурой. Вот как работается, молодой человек. Каждый день этот мир что-нибудь новенькое подбрасывает. Когда лучевую болезнь, когда спонтанные мутации. Или вот штопаешь укусы от челюстей, каких до войны ни в одном анатомическом труде не числилось. Иногда такого пациента прибрести можно, который весь многолетний опыт медицинский под сомнение поставит, одним только видом своим. Ну, точнее, видом грибов на спине, сквозь кожу проросших...

— Да-а-а... Тяжела и неказиста жизнь эскулапа-коммуниста. Как живётся в селе?

— Молодой человек! Я доктор, а не писатель-деревенщик, чтобы Вам тут картину народного быта писать. Достаточно Вам знать, что жизнь тут относительно спокойная, не пыльная, насколько это только возможно в нашем мире. Коммуна меня содержит, трудодни компенсирует достойно. Да и пациентов не так много прибывает, как поначалу... Нет уже того наплыва больных, увечных.

[Доктор переводит свой взгляд на пухлую папку на столе, на которой аккуратно выведено "Свидетельства о смерти"...]

— Какие слышны слухи? – задал я последний вопрос.

— Молодой человек, я доктор, а не бабка базарная!... Но действительно, порой, невольно слышу какую-нибудь интересную сплетню. К слову, слышал, что в нашей харчевне в алкоголь отвар из мухоморов подмешивают. Я вот, например, не пью, молодой человек, и Вам, чисто профессионально, советую – не пробуйте Вы эту дрянь. От этого дела эффект может быть самый непредсказуемый..., – сообщил он уже проверенную мной информацию. И где он раньше был со своими советами?

— Намотаю на ус. И мне пора. До скорого, доктор Константин.

Следующим зданием оказался местный магазин.

[Перед Вами стоит худой мужчина среднего возраста. Его костистое лицо озаряет немного наигранная улыбка, когда он замечает Вас]

— Доброго времени суток! Предлагаю Вашему вниманию стволы на любой вкус! Довоенные – будто только со станка! Ружья, винтовки, пистолеты – от лучших мастеров Пустошей! Всё оружие высочайшего качества! Если взорвётся у Вас в руках, смело просите деньги обратно. Кхм...

— Хотел бы задать тебе несколько вопросов, – привычно начал расспрашивать я, прежде чем начать торговать.

[Торговец выглядит несколько разочарованным, но сохраняет на лице улыбку. На случай, если Вы всё-таки решите что-то приобрести]

— Слушаю, – нехотя отвечает он.

— Расскажи о себе.

— Да что обо мне рассказывать. До этого посёлка я жил и работал в большом городе, на юге отсюда. Знаете, в Краснознамённом. Это ого-го какой город. Настоящий райцентр! Людей там море! Жизнь кипит! А потом решил свежим воздухом подышать и перебрался сюда... Эээх...

[Вы чувствуете разочарование в голосе этого хитрого дельца. Он явно не рассказывает Вам всю историю]

— Что-то ты, брат, мне не договариваешь... Поделись бедой! Может, я смогу чем помочь! – включив на полную своё обаяние, спрашиваю я.

— Эээх... Сколько верёвочке не виться... Ладно, чего скрывать. Я был очень большим человеком в Краснознамённом. Торговал оружием, припасами, алкоголем, махоркой. Да всем, по сути. Имел склады в черте города, состоял в торговой палате. У меня даже семья была – жена, сынишка...

[Торговец смотрит сквозь Вас, его взгляд устремлён в прошлое... Видимо, Вам удалось разбудить в этом человеке скрытую под профессиональным воодушевлением искренность]

— Да, так вот... У больших людей всегда много врагов. Были они, видимо, и у меня. А как ещё объяснить, что в течении одного месяца на моих складах произошёл пожар, мои караваны ограбили налётчики, а в мой дом попытались пробраться воры. А дальше проблемы, как из ведра, посыпались. Мои работники стали под разными предлогами увольняться. Охранники отказывались сопровождать мои караваны. Несколько очень важных контрактов провалились... Это всё выглядело так, будто кто-то специально выбрал своей целью меня и мой бизнес. Всё происходило, как по злому умыслу. Разумеется, я попытался разобраться в ситуации. Нанял сыщиков. Но, кто бы не стоял за всей этой операцией, он был слишком хитёр и никаких следов найти не удалось. В результате я начал выпивать...

[Вы замечаете, что торговец плотно сжимает кулаки, как будто подавляет слишком сильные эмоции]

— Жена ушла... Забрала сына... Я её понимаю... Ну вот... А потом кто-то написал на меня кляузу, что, мол, я морально разлагаюсь, позорю торговую палату Краснознамённого, связался с асоциальными элементами и всё в таком духе. Быстро проголосовали и выгнали меня из города. Вот теперь я тут. Только недавно на ноги встал...

— А кого ты подозреваешь в своих невзгодах?

— Да кого угодно. Я же говорю, у больших людей всегда много врагов... Ох! Не слушайте меня! Тоже мне, клиенту свои жизненные невзгоды озвучиваю! Очень непрофессионально!

[Торговец неловко кашляет и одёргивает полы своего пыльного пиджака]

— Погоди ты – непрофессионально... Может, я могу тебе чем-то помочь?

— Хммм... Ну, возможно. Я так вижу, что Вы человек неглупый. В людях разбираетесь. Может, если Вас дорога заведёт в Краснознамённый, Вы бы похлопотали, чтобы меня приняли обратно в торговую палату? А то воздух здесь, конечно, чище, люди приятные, но торговать исключительно с сельской милицией и всякими проходимцами (это я не про Вас) уже порядком надоело. А платить унизительную дань местным незначительным криминальным авторитетам надоело ещё больше! – выдал он мне новое задание.

— А что мне за это будет? – как истинный капиталист, спросил я.

— Ну, если всё пройдёт хорошо и меня восстановят в моей позиции, то я за благодарностью не постою! Заплачу так, что вопрос денег для вас перестанет быть хоть сколько-нибудь значительным. Вполне возможно, что до конца жизни! – пообещал золотые горы он.

— Звучит заманчиво...

— Так как? Поможете мне?

— Согласен! Буду в Краснознамённом, попробую решить твою проблему, – согласился я.

— Отлично! Значит так, здание торговой палаты находится в самом центре города. Здание большое, кирпичное, я бы даже сказал – монументальное. Короче, Вы его не пропустите. В нём найдите торговца по имени Александр Саблин. Он был моим другом и до последнего помогал мне. Единственный, кто не отвернулся. Поговорите с ним, он должен как-то помочь, я в этом уверен!

[Яшин выхватывает Вашу карту и ставит на ней аккуратный крестик, в том месте, где, очевидно, находится Краснознамённый]

— Значит, пойти в Краснознамённый, найти торговую палату и поболтать с неким гражданином по фамилии Саблин. Нужно это обдумать. Давай поговорим позже, а сейчас, как насчёт сделки?

— Ну... Ладно! Только из-за моего к вам хорошего расположения, предлагаю немаленькую скидку в десять процентов! Больше уже дать не могу, так как иначе у меня будет убыток...

— Вот теперь уже интересней. Спасибо.

У торговца обменял рецепт заряда самопала (Жакан) на инструкцию по изготовлению заряда для самопала (Картечь). И собственно сам Самодельный пистолет.

[Самопальный пистолет

Диковатый самодельный пистолет. Оружие мелких бандитов, мародёров и командиров хуторских ополчений.

Навык: Пистолеты и ПП

Особенности:

Шанс заклинить 10%

Самодельное оружие

Урон: 7-9

Дальность: Короткая дистанция

Магазин: Заряд (Жакан) 1/1

Очки действия: 3/4/2

Рекомендация:

3 Сила

25 Пистолеты и ПП

Весит 0.80кг (Общий 0.82кг)]

Сразу после сделки прочитал новые заметки охотника.

[Товарищи охотники!

Искренне надеюсь, что распространением этой памятки выйдет искоренить случаи непростительной халатности, которыми завершился досрочно прошлый поход в окрестности Китежа.

Сколий, уток, летучих мышей, диких гусей, ворон, синиц, воробья, бьёт ТОЛЬКО дробь! Я понимаю, что физику сейчас учить негде, но здравый смысл ведь никто не отменял. Если в мелкую птаху или в зайчонка запустить здоровую свинцовую лепёшку, как некоторые тут делали, что будет? Фарш!

Дробинка же мелка и смертоносна, дух из твари выбьет, а тельце сохранит в удобоваримом виде. Плюс, одним залпом дробью можно сразу несколько летунов в стае положить. Быстро, эффективно, красиво. Поэтому, когда будете готовить амуницию перед походом, мешайте порох с гвоздями и только в таком виде засыпайте в бумажный патрон.

Данила, бригадир "Владимирского Промышленника".]

Использовав рецепт (Жакан), сделал двадцать зарядов для своего нового оружия.

Так же взял Ржавый нож, два совета из туалета и точильный камень.

Тут же просмотрел советы из туалета.

[Едва различимый текст, неровно выведенный химическим карандашом на пожелтевшем листке туалетной бумаги]

[Краснознамённый, ку-ку! Стукаю тебя по голове, а звук идёт, как из пустой бочки. Сколько раз милиция предупреждала – не берите в питомцы детёнышей арахнидусов. Они у вас вырастают так, что тогда делаете? Верно-верно. В унитаз смываете... И думаете, это всё? А они ведь просто из вашего горя в моё горе превращаются. Слёзы горькие лить заставляют... Плетут сети, по трубам лапками стукают, спать Круулу не дают. Пробовал их в отдалённый закуток канализации перетащить, так за пальцы ведь хватают! До крови! Пришлось из двух косынок и верёвки перчатку себе сшить, да ещё и свинчаткой утяжелить, чтобы челюсти в металл впивались, а не в мою смрадную, туалетную плоть. Жалко меня, да? До слёз жалко? Так не смывайте больше паучков!

Канализационных дел мастер, Т. Круул, Эсквайр.]

Таким образом у меня появился новый рецепт крафта "Утяжелённая перчатка". Жаль только подходящих материалов для крафта её у меня не было.

Новый нож выглядел хоть и потрепанно, но внушал больше уверенности, чем простая заточка.

[Ржавый нож

Этот нож не в лучшем состоянии, и справляется со своими задачами – резать и колоть – похуже. Но всегда стоит помнить, что ржавчина на лезвии – это шанс столбняка для Вашего противника...

Навык: Холодное оружие

Особенности:

Позволяет снимать добычу с животных

Шанс отравления 5%

Шанс сломать 10% (если броня 20%)

Урон: 1-11

Дальность: Ближний бой

Очки действия: 3/4

Рекомендация:

3 Ловкость.

35 Холодное оружие

Весит 0.29кг]

Больше всего в описании меня заинтересовала возможность снимать добычу с животных. Стоит при случае проверить, как это работает.

Прочел и второй рецепт из советов из туалета.

[Краснознамённый, я совершил страшную ошибку... В трезвом (наконец-то) уме, при твёрдой памяти, я, развратный, подлый, туалетный уродец Круул Т. признаю, что по пьяни выдумал логово бандитов в канализации и никого на самом деле не подслушивал, потому что нету тут никого, а если я это признание не напишу и не отправлю на поверхность, то меня не будет.

Это откровение никак не связано с тем, что меня вчера избили кастетом аж второго уровня, из самодельной свинчатки в обточенной кирпичом рамке из металлолома... Ровным счётом никак.

Канализационных дел мастер, Т. Круул, Эсквайр.]

Как следует вооружившись, я решил выйти за пределы города и проверить подозрительный подвал, который заметил ранее, но не отважился туда спускаться без оружия.

На стене дома обнаружился выключатель. Из-под хлипкой кушетки, которая стоит в домике, идёт свет! Неужто под ней спрятан тайный вход в подвал..

Отодвинув кушетку, нашел люк в подвал. Приготовив оружие, спустился вниз.

В подвале оказался укрепленный бункер с большим сейфом и странной игрушкой в виде солдатика щелкунчика. В поисках шифра от сейфа обыскал всю комнату.

[Нехилая игрушка! Это не Щелкунчик случайно?.. Но где же его шпага?...]

Не найдя ничего похожего на шпагу, поднялся наверх и выключил свет в подвале, после чего тихонько вернулся назад. Как я и думал, когда выключился свет, на сцене появилась здоровенная крыса. Где щелкунчик, там обязательно должны быть и крысы, подсказала мне моя память прошлой, более комфортной и безопасной жизни.

Осторожно подкравшись, я вытащил свою охотничью винтовку и, прицелившись крысе прямо в глаз, спустил курок. Темноту подвала пронзил сухой щелчок. Случилась осечка. Как говориться, вот оно - моё везение. Шанс на осечку всего 10% и первый же выстрел у меня получился неудачным.

Однако крысу непонятный звук лишь насторожил. Замерев на месте, она стала осматриваться вокруг своими маленькими красными крысиными глазками.

Осторожно поменял оружие на самопальный пистолет и, как следует прицелившись, выстрелил в крысу. Попал, хотя и не туда, куда целился. Тут уже крыса разобралась, что делать, и, подскочив ко мне, цапнула меня за ногу.

Я быстро перезарядил пистолет и выстрелил крысе прямо в глаз. В упор получилось лучше и крысу откинуло назад. Из развороченной выстрелом головы по полу разлилась её кровь. Получив критический урон, крыса умерла на месте. Я же, выпотрошив её ножом, получил немного сырого мяса и игрушечную Сабельку.

[Мясо – сырое мясо вполне можно есть, особенно с голоду, но лучше всё-таки приготовить!

Применение:

-600 Голод

3-7 Здоровье

+25 Токсичность

Использовать только вне боя.

Весит 0.40кг]

[Сабелька – Игрушечная оловянная сабелька. Интересно, как она очутилась в животе у крысы...]

Вернул сабельку щелкунчику и получил в замен золотой орех.

[Золотой орех – Драгоценные металлы постепенно возвращают свою ценность, так что этот удивительный золотой орешек может принести своему обладателю немаленькую сумму при продаже!]

Так и не найдя шифра от сейфа, попытался взломать замок силой. После трех неудачных попыток, у меня наконец получилось.

Кроме наличных, самым полезным предметом, который там находился, оказался вещмешок.

[Вещмешок

Старый, потёртый вещевой мешок из брезента. Такие входили в состав комплектов полевого снаряжения для сержантов и солдат мотострелковых частей сухопутных войск СССР.

Эффект:

+10.0кг Максимальный вес

Экипировка: Спина

Весит 0.21кг]

Тут же закинул его на спину. После напряженного боя чуть саднила нога, однако, как оказалось, крыса даже не смогла прокусить мой ботинок, просто сильно сжала его своими челюстями. Так что, кроме неприятного на вид синяка, других ранений у меня не было. Думаю, сытный ужин и отдых восстановят моё здоровье до максимума, даже без помощи местного доктора.

Так как уже стемнело, я решил переночевать в этом же доме, подвал которого я уже зачистил. К тому же, здесь было возможно хранить свои вещи. Удобно устроившись на кровати, наконец смог расслабиться и отдохнуть. Впервые с того времени, как я начал свою миссию на Пустошах.