Фанфик "Магическая птица"

Фандом: Гарри Поттер (книги&фильмы).  

Персонажи: Хедвиг, Северус Снейп, Гарри Поттер.

Бета: Енотище.

Жанр: AU, драма, hurt/comfort, fix-it.

Размер: мини.

Рейтинг: G.  

Категория: джен.  

Описание: В жизни Хедвиг было два самых важных для неё волшебника. Первому её подарили, второго она выбрала сама, но спасла — обоих.  

Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Дж.К.Роулинг. Все события являются вымышленными, а совпадения случайными.  

Примечания: Текст написан на конкурс уползания на Фанфиксе и занял первое место в номинации "Спасти рядового Снейпа". Таймлайн - время действия "Даров смерти".

Слово автора: Когда я увидела объявление об этом конкурсе, то поняла, что ни разу за свою длительную карьеру фикрайтера никого не уползла. Поэтому просто не могла остаться в стороне. Так и родилась эта небольшая сказка о волшебстве и спасении одного из самых противоречивых, но любимых персонажей саги.

Её любимое небо было далеко. Она не могла до него дотянуться впервые с тех пор, как научилась летать. Крылья распластались по холодной земле, утопали в грязи, которая тянула из них кровь и магию. Бой высоко наверху удалялся вспышками света, и Хедвиг надеялась, что её хозяин, её мальчик, выберется из него невредимым. Он был жив, она чувствовала его магию, которая улетала всё дальше и дальше. Хозяин не вернётся за ней, не успеет. И пусть. Главное — он останется жив. Она спасла его. Хедвиг закрыла глаза, сдаваясь холоду, темноте и боли.

Из шума глупого магловского города вынырнули тяжёлые шаги. Хедвиг с трудом приоткрыла один глаз — это было всё, что она могла. Ей, магической сове, чьи предки доставляли вести волшебникам ещё сотни лет назад, не доставало сил защититься даже от обычной кошки! Ужасное заклятие, предназначенное хозяину, вспороло ей грудь и изломало кости, сделав Хедвиг слабее новорождённого птенца. Но она всё равно приготовилась дорого продать свою жизнь, хотя не получилось ни встопорщить перья, ни растопырить когти.

— Надо же, жива ещё.

Рядом с ней неуловимым движением опустился тёмный волшебник. Хедвиг не знала его имени, хозяин не писал ему письма, но магия... Его магию Хедвиг чувствовала, пока хозяин учился в волшебной школе и когда сегодня в небе развернулся бой. Этой магией пахли её раны, превратившие гордую птицу в комок крови и пуха. Она раскрыла клюв, но вместо грозного клёкота издала жалкое сипение и не смогла даже ущипнуть мага за руку в отместку.

— Да, ты определённо сова Поттера. Как он, огрызаешься вместо благодарности.

Хедвиг не собиралась сдаваться. Только не ему, не человеку, который хотел навредить её хозяину! Но когти, некогда сильные и мощные, слабо скользнули по его одежде, не причинив вреда. Волшебник же подхватил её на руку, взмахнул палочкой, и всё вокруг вдруг остановилось.

В себя Хедвиг пришла в незнакомой, вроде бы жарко натопленной комнате — у стены жутко полыхал камин, — но ей было холодно. Предсмертная немощь застыла стужей глубоко внутри, лишив остатков сил. Магия хозяина рядом не чувствовалась.

— Очнулась? — волшебник приблизился, по-прежнему с палочкой в руке. — Хорошо. Значит, выживешь.

Хедвиг возмущённо заклекотала, порываясь встать и клюнуть мерзавца, только не сумела и крылья приподнять, не то что подняться.

— Потише! У этого глупого мальчишки даже сова ему под стать, такая же дурная.

Она прищурила единственный глаз, обещая себе, что обязательно, когда сможет, исполосует его когтями. За хозяина. За себя. За то, что тот, кто клялся заботиться об учениках Хогвартса, одного из них чуть не убил.

Место она в конце концов узнала. То оказался Хогвартс, его магию ни с чем нельзя перепутать. Для чего волшебник держал её в плену в Хогвартсе? Никак хотел заманить её хозяина в ловушку, чего Хедвиг не могла допустить и потому, несмотря на свою беспомощность, отчаянно взывала к его магии, заклиная не приходить. Но её мальчик был настолько далеко, что, наверное, и не чувствовал просьб. Хедвиг не сразу поняла, что это к лучшему. Ведь хозяин же думал, что она умерла, а узнав правду, он начнёт беспокоиться, вернётся и в конце концов попадёт в лапы к тёмному магу. Нет, этому не быть! Второй раз Хедвиг не подведёт своего мальчика.

Вокруг происходило что-то странное. В комнаты, где её запер тёмный маг, никто не приходил, кроме пугливых, как мыши, домовиков. Они пытались кормить её и перевязывать раны, но Хедвиг яростно щёлкала клювом и демонстрировала им когти. Домовики все как один роняли мясо и сбегали, причитая, и тогда являлся тот волшебник. На него угрозы не действовали. Маг бормотал себе под хищный, похожий на клюв, нос какие-то заклинания, колдуя над Хедвиг, давал мерзкие на вкус снадобья, которые не получалось не пить. Принимать помощь от того, кто покушался на хозяина, было гадко, но только так она могла выжить, отплатить тёмному магу за своего мальчика и вернуться домой. Пришлось притвориться, что она смирилась, но иногда, принимая из рук волшебника мясо, Хедвиг норовила прикусить ему пальцы и побольнее. Магу, видимо, она нужна была живой, потому что он ругался, грозился превратить её в подушку, но ничего такого не делал.

— Глупая ты птица! Что, предпочла бы Аваду вместо того, чтобы остаться в живых?

Мало-помалу лекарства помогали. Раны затянулись, сломанные и вырванные проклятием перья отросли, к крыльям медленно, но верно возвращалась прежняя сила. Хедвиг пробовала даже летать, но в ограниченном пространстве комнат, запертых огромным количеством заклинаний, завязанных на маге, магической сове было не развернуться. А при волшебнике она тем более не демонстрировала своё выздоровление — помнила, что он сотворил прежде. Пускай тёмный маг больше не проклинал её и не травил, даже вылечил, но он держал свою магию в узде, не позволяя узнать мысли и намерения. У Хедвиг не было ни единой причины доверять ему. Она лишь таилась, выжидала случая, чтобы жестокий волшебник ответил за всё, и встречала каждый заход солнца и восход луны с надеждой вырваться на свободу, к хозяину. Столько времени прошло с их расставания, что Хедвиг ощущала его магию едва-едва. Разобрать можно было единственно, что её мальчик жив, но где он, как, с кем, что делал, переживал ли о ней — всё это для Хедвиг оставалось неведомо. И тем сильнее сердце звало её воссоединиться с хозяином, сбежать или хотя бы попытаться, даже если за попытку придётся поплатиться собственной жизнью.

Она дождалась своего, когда вместе с очередной сменой дня и ночи на Хогвартс дохнуло холодом первых заморозков. Тёмный маг явился, как и обычно, в ночи, но не принёс с собой никакой болотной жижи. Вместо этого он принялся колдовать, опутал Хедвиг сетью непонятных чар, а потом полез своим носом куда-то под раненое некогда крыло. Хедвиг замерла, не поверив своей удаче, и в следующий миг с криком вцепилась в него когтями. Оглушала воплем, царапала и драла, в азарте била крыльями всё, до чего могла дотянуться, заканчивая тот свой прервавшийся бой. Маг с руганью отшвырнул её от себя, и Хедвиг, увернувшись от запущенной в неё склянки, взлетела на крышу шкафа. Угрожающе распушилась, заверещала, выставив вперед лапу с окрашенными алым когтями. Горячка сражения и гордость победы раздували её грудь. Она справилась! Она смогла! Теперь бы выбраться!

— Мордредова тварь! — проревел маг, прижав ладонь к землистому лицу. Меж его пальцев и по руке обильно текла кровь. — Такая же нахальная и безмозглая, как твой Поттер! Лучше бы я бросил тебя кошкам и не мучился!

Хедвиг ответила боевым кличем и поискала лазейку в магической защите комнат, и нет, увы, чары ещё держались, хотя маг не владел собой. Дышал тяжело, готовый кинуться и ударить, но странно, в прожигавших Хедвиг беспросветно чёрных глазах не было ни ненависти, ни торжества. А ведь она, отомстив, так и осталась в плену…

— Что, натворила дел? Думаешь, как убежать? — волшебник неприятно рассмеялся. — Ну давай, беги. — Он взмахнул рукой, и Хедвиг не поверила своим глазам: зарябив, чары барьера спали. Ещё взмах, и одно из окон распахнулось, впустив в комнату холодный воздух.

Испустив победный крик, она уже приготовилась сорваться с места.

— Только твой хозяин сейчас в бегах, и на него охотится половина страны. Как думаешь, долго он протянет, когда за ним повсюду будет следовать белая полярная сова?! Поттер же прятаться ни драккла не умеет! Я столько лет спасал этого неблагодарного мальчишку, а потом на свою голову ещё и тебя, чтобы ты его погубила? — Маг вдруг изменился в лице и рухнул в кресло. — Мерлин, до чего я дошёл? Уже разговариваю с совой.

Перелетевшая на подоконник Хедвиг помедлила. Свежий ветер рвал занавеси и призывно шевелил её перья, а магия хозяина, далёкая-далёкая, трепетала и манила за собой. Но… Хедвиг повернула голову, посмотрела на замершего мага, который сгорбился и как будто совершенно не замечал своих ран. Наконец он поднялся и, пошатываясь, вышел из комнаты. Хлопнула дверь, от удара воздуха заскрипела и закрылась оконная створка. Утих суливший свободу и долгожданную встречу с хозяином сквозняк. Хедвиг так и не сдвинулась с места. Бесконечную вереницу дней после ранения она жила лишь одним намерением. Она считала тёмного мага убийцей и палачом, нисколько не обнадёживаясь насчёт своего спасения. Но до этого дня волшебник был замкнут и не позволял себе никаких эмоций, а сейчас открыл Хедвиг свою магию. Он переживал за её хозяина и вправду помогал ему все прошлые годы. Саму Хедвиг волшебник спас даже дважды, не только выходив после ранения, но и помешав одному из действительно злых волшебников убить её смертоносным проклятием. Как настоящая магическая птица, а не просто какая-то сова-почтальон, Хедвиг умела через магию видеть чужие настроения, помыслы, даже иногда саму душу, и то, что она почувствовала в том маге, ошеломляло.

Она глянула за стекло и вернулась на шкаф. Вспушила перья и принялась ждать. Волшебник сказал, что там, где сейчас её хозяин, небезопасно и что Хедвиг не поможет ему, а наоборот, подведёт. Проиграв уже один бой, она не посмеет вновь подвергнуть своего мальчика опасности. Хедвиг терпеливая. Она дождётся, когда к нему можно будет вернуться. Тёмному магу Хедвиг ещё не до конца верила, но верила своим ощущениям, а они говорили, что тот не врал.

Волшебник пришёл только к следующему вечеру. От страшных порезов на его лице и руках не осталось ни следа. Двигался маг странно, будто любое движение причиняло ему боль, но всё же переставил кресло, взмахом палочки убрал пятна крови и осколки разбитого стекла. Хедвиг пришлось угукнуть, чтобы обратить на себя его внимание.

— А. Ты ещё здесь. — В голосе мага не было ни удивления, ни облегчения. Словно после вчерашнего боя или ещё по какой-то причине ему стало всё равно.

Однако через минуту в комнате появился домовик с блюдечком, полным свежего мелко нарезанного мяса. Маг забрал еду — боязливое существо тут же испарилось, — медленно дохромал до шкафа и поставил на него блюдце. Отошёл. Хедвиг, поборов голодный инстинкт, толкавший её к умопомрачительно пахнувшему угощению, настороженно сощурила глаза, бочком подобралась ближе и снова угукнула.

— Жив твой хозяин, — сказал тот, — надеюсь, что здоров. А нам за его очередную выходку пришлось получить, как видишь. Ешь давай. Ты должна быть в форме, когда понадобишься мальчишке.

Дни потекли дальше. Маг снова навёл защитные чары на своё жилище, но Хедвиг уже и не думала сбегать, хотя ей, восстановившей полную силу, человеческие заклинания были на пару взмахов крыльями. Она хотела расплатиться за его лечение, но мышей в комнатах не водилось, а в подземелья, которыми пропах маг, ей хода не было. Пришлось перестать запугивать домовиков, тем более что они стали появляться в этих комнатах куда чаще волшебника, принося еду и убирая, но это же была такая малость.

Постепенно она разузнала, что комнаты принадлежали тому, кто правил в Хогвартсе. Значит, заправлял в школе её тёмный маг, но здесь он не жил, а почему — ответ подсказал Хогвартс. Его магия пропиталась болью и страданиями, несправедливостью и гневом. Приходившие домовики шептались между собой о страшных Пожирателях смерти, которые жестоко наказывали детей и угрожали найти и убить тех, кто поддерживал её хозяина. Тёмный маг позволял всё это Пожирателям, потому что сам был из их числа. Но при том, Хедвиг видела, прятал её и заботился. Про хозяина волшебник практически ничего не говорил, иногда кратко передавал неточные слухи, но переживал за её мальчика совершенно искренне. А ещё он устал.

Хедвиг не сразу заметила. Волшебник приходил всё реже, а если и заглядывал, то был измождён, в скверном настроении и после жесточайших пыток, от чего еле мог передвигаться. Он садился в кресло и, ничего не замечая, смотрел в огонь камина, мучительно думал о чём-то своём. Хедвиг поняла: эти комнаты — его тайное гнездо, где маг спасался и позволял себе немного отдохнуть. Хотя вряд ли получалось. Магия волшебника тянула безысходностью и обречённостью, злостью, которая не находила выхода, чувством бессилия и страхом что-то не сделать, не успеть. К нему не прилетали другие птицы, никто не писал. Темный маг был почти как её хозяин, только у хозяина появились верные друзья, а этот волшебник оказался не нужен никому. Он жил тем, что всё ждал чего-то или кого-то. Хедвиг всё думала — уж не её хозяина ли?

Домовые эльфы, видимо, не считали сову сколько бы то ни было подходящим слушателем, и так она подслушала, что маг весь наизнанку выворачивался: и Пожирателям поддакивал, чтобы детей не трогали, и детям тайно помогал против Пожирателей, а в ответ получал только ненависть, оскорбления и проклятия в спину. Да и домовики тоже боялись сурового мага до дрожи. Неудивительно, что он был мрачен и нелюдим. Удивительно, что при этом он в глубине души оставался человеком. Хедвиг было жаль мага. Волшебник такого не заслуживал, как не заслуживал и её хозяин того же пугающего одиночества в стылом и холодном доме, где его никто не любил. Однако, если хозяина Хедвиг спасла просто одним своим существованием, то тёмному магу требовалось нечто иное. Но требовалось. Мир был жесток к нему и несправедлив. Его магия ощущалась молодой, только глазами Хедвиг видела старого, глубоко уставшего от жизни и непонятно за что державшегося человека. Она должна была помочь волшебнику и совсем не потому, что он спас её и столько выручал её мальчика. Она же колдовская птица, самой магией наречённая символом волшебства и сказки, призванная дарить надежду и мечту, лечить души. Она лишь обликом походила на самых пернатых почтальонов и то нарочно, чтобы не оказаться во власти по-настоящему злого и жестокого человека, а достаться тому, кто искренне нуждался в помощи. Только её братьям и сёстрам выпадала судьба облагодетельствовать лишь одного мага или колдунью, а Хедвиг чувствовала, что обязана защитить двоих. И она защитит.

К очередному приходу волшебника Хедвиг подобрала самые вкусные и красивые кусочки из своего обеда. Как угадала — тот был особенно хмур и подавлен: чёрную глухую мантию скинул у порога, в кресле сгорбился, закрыв руками лицо, и так сидел у холодного камина. Хедвиг перепорхнула на столик к нему поближе, любовно разложила угощение и ухнула, но маг и то не сразу поднял голову. Опомнился, когда Хедвиг боднула его в плечо.

— Это что? Ты меня угощаешь, что ли?

Она согласно угукнула. Волшебник сначала оторопел, не удержав лицо, а потом усмехнулся. Не зло — грустно.

— Ну спасибо. Только я, пожалуй, уступлю всё это богатство тебе.

Хедвиг кивнула. Пускай маг к мясу не притронулся, но её дар был принят. А большего и не требовалось, чтобы зародить слабенькую пока ещё связь между ними.

Почувствовал что-то тёмный волшебник или нет, но он стал приходить чаще, как будто чуточку смягчился, и иногда даже разговаривал с Хедвиг. Но больше ни разу он не произнёс вслух, что волнуется за её мальчика, и о себе тоже ничего не рассказывал.

Однажды он ввалился в комнаты поздно ночью, когда все в Хогвартсе тревожно спали. Кое-как добрался до кресла и свалился в него, даже не озаботившись снять одежду, на которой торопливо таял снег. Хедвиг удивлённо рассматривала своего мага, крутя головой. Не поверила, почувствовав среди его собственной магии вкрапление…

— Вот и всё, — тяжело проговорил волшебник. Его измученное лицо впервые за то время, что Хедвиг жила тут, просветлело. — Теперь, с мечом, искупавшимся в яде василиска, твоему хозяину хватит сил уничтожить хоркрукс. Остаётся только уповать на Мерлина, что Тёмный лорд не почувствует это сразу. Хотя мне уже всё равно, лишь бы мальчишка… — Он оборвал себя, трудно и глубоко вздохнул. — Лети, сова. Теперь можно. Разыщи Поттера, держись рядом, приглядывай, я больше не сумею отсюда.

Встрепенувшись, Хедвиг перелетела на стол и взволнованно заухала. В самом деле? Она скоро увидит хозяина?

— О, не делай такие глаза, как Лонгботтом на контрольной. Можно подумать, ты не догадалась, на чьей я стороне. Ты же больше не пыталась выпотрошить меня как полевую мышку.

Она вскрикнула и распушилась, возмутившись напоминанием о том случае. Маг тогда получил за дело. Хедвиг же не знала, что он печётся об её мальчике пуще собственной жизни, волшебник держал всё в себе.

— Хватит, — он спрятал скупую улыбку так быстро, будто не имел на неё права. — Лети. Мальчишке будет нужна любая поддержка. Только одно условие, сова — не позволь Поттеру умереть. Иначе я достану тебя хоть с того света, выпотрошу и заспиртую, поняла?

Хедвиг повернула голову набок, разглядывая смешного мага. Он смел думать — после того, что было! — что она позволит кому-либо причинить её мальчику вред. Взрослый волшебник — и так глуп. И, видимо, совсем загнан в угол, раз передать эту просьбу он не может никому, кроме неё.

До последнего Хедвиг не верила, что можно наконец пускаться в путь. Осознала, только когда тёмный маг распахнул окно. Небо снаружи дышало злым морозом, а когда Хедвиг ранили, стояла ещё середина лета. Она поёжилась и неуверенно переступила на месте, затрепетав от волнения. Столько дней Хедвиг не видела хозяина, довольствовалась тем, что чувствовала его магию, мечтала вернуться, и вот он — долгожданный момент свободы. Определить, куда сейчас лететь, оказалось легко. Да что там, даже накрой землю ужаснейший непроглядный буран, Хедвиг всё равно разыскала бы своего мальчика! Хотела обрадовать его как можно скорее, но… она обернулась, посмотрела на волшебника и впервые за всё время, проведённое взаперти, отчётливо поняла, что не желает бросать его. Конечно, Хедвиг улетит, не посмеет оставить своего хозяина, но сделает это с нелёгким сердцем.

Ветер тут же подхватил её под крылья, бесшумно подняв на недосягаемую для проклятия или броска высоту. Хогвартс с его серебряными под луной крышами остался внизу, и хотя кровь так и кипела направиться в полёт на юг, Хедвиг сделала несколько кругов над замком. В едва освещённой комнате одной из башен осталось открытое окно, и в нём был очень смутно виден — даже с её-то зрением — силуэт тёмного мага. И Хедвиг как будто вернулась на пять лет назад, когда летом впервые понесла письмо от хозяина друзьям: она улетала, а её мальчик так и висел в окне дома, где его едва терпели, и всей магией просил забрать его с собой. Набравшись духа, Хедвиг прощально махнула магу крылом, но чем больше она удалялась от Хогвартса, тем тоскливее вместо счастья становилось в груди.

Наконец-то тот самый тёмный лес, где пряталась магия хозяина. Хедвиг летела над самыми макушками деревьев, ведомая чутьём, а оно кричало, что её мальчик совсем рядом, вот-вот, уже близко. Сердце трепетало от предвкушения встречи, и как жаль, что Хедвиг не могла, как голубь, громко захлопать крыльями, чтобы возвестить о своём возвращении! Вот и странное полотняное жилище, насквозь пропитанное любимой магией. Вокруг него были наведены чары, но что они сове, Хедвиг даже не заметила, как их проскочила. Спикировав прямо на дом, она громко вскрикнула, и наружу вывалились двое волшебников, парень и девушка. А за ними, излучая вперемешку недоверие и горячую надежду, показался хозяин, и Хедвиг, забыв о гордости, упала ему в руки.

— Хедвиг!

Он вырос за то время, что они не виделись. Его магия была магией уже зрелого мужа, пережившего не одно сражение, потерю и предательство, но, обнимая Хедвиг, счастливо плакал по-прежнему её маленький, одинокий и никому не нужный мальчик. Она сама же из взрослой степенной птицы в одночасье превратилась в несдержанного птенца: ласково щипала хозяина за пальцы, ерошила крылом отросшие взлохмаченные волосы, подбиралась под руку, чтобы тот погладил. Душа пела, но расставание саднило свежей царапиной, и тоненько звенела, натянувшись, нить, что возвращала её в Хогвартс. Но в конце концов, Хедвиг знала, на что шла, разделив с волшебником пищу. Хозяин мудр, он её поймёт.

— Гарри, осторожно! Что ты делаешь? Вдруг это другая сова? Её могли подослать Пожиратели! Дай я посмотрю.

Хедвиг вывернулась из объятий хозяина, вспорхнула ему на плечо и презрительно гукнула на девицу, которая размахивала волшебной палочкой, накладывая заклинания. Ощущались они как ледяная крупа под перья, не сравнить с тем, как колдовал над ней тёмный маг.

— Она настоящая! Но как? Гарри, ты же говорил, что сам видел, как в неё попала снейповская Сектумсемпра.

— Не знаю. Я не уверен уже, что видел и чего не видел, — отозвался тот, почёсывая Хедвиг под клювом, от чего она тихо млела. — Я просто ужасно счастлив, что она жива и вернулась.

— Но кто-то же спас твою сову. Вдруг это… Это специально сделали? Кто-нибудь из Пожирателей! Точно! Их же тогда было много, и…

— Рон, перестань! Я только что её проверила, если ты не заметил. Всё в порядке! Это правда сова Гарри.

Рыжий парень и девушка продолжили препираться, но хозяин больше их не слушал, а занёс Хедвиг в палатку. Налил в чистую миску воды, достал откуда-то мясо, попытался нарезать, но руки дрожали. Хедвиг встревоженно присматривала за ним, сидя на уголке стола.

— Голодная, наверное, да? Ничего, сейчас я тебя накормлю. Мерлин, как же я рад, ты не представляешь! Я даже… Я как будто… когда ты тогда упала, я думал, это начало конца. Конец моей волшебной сказке. Всё становилось только беспросветнее и беспросветнее. Просто, просто ад. Ещё и Рон… И тут… ты!

Он плакал и шмыгал носом, утирал лицо и, всё пытаясь разобраться с мясом, говорил, говорил и говорил. Хедвиг перелетела ближе, осторожно тронула хозяина крылом, ухнула: ей ещё не хотелось есть, и не нужно хозяину напрягаться, она и так чувствовала его заботу. Но, не желая огорчать своего мальчика отказом, всё-таки угостилась. Хозяин присел рядом, любовно поглаживая её по перьям. В его глазах светился искренний и чистый детский восторг.

— Не слушай ребят. Может, они в чём-то и правы, но я-то знаю правду, — вдруг сказал он. — Пожиратели бы не стали возиться, добили бы. А тебя спас явно добрый человек. Хотел бы я с ним увидеться. Представляешь, среди всей этой черноты есть хотя бы ещё один хороший маг… мне так этого не хватало.

Замершая Хедвиг согласно заухала и заклекотала, приветствуя потрясающую идею. Конечно! Она сама и не додумалась бы или сообразила бы много позже, а мудрый хозяин сразу всё понял. Вот как она поможет своему тёмному магу: они встретятся, он и её мальчик. Если волшебник, привыкший считать себя ненавидимым и недостойным, услышит правду, это исцелит его душу, мало-помалу, но исцелит. Он больше не будет одинок. И хозяин найдёт, чему поучиться у мага, ему не помешает ещё один друг, взрослый, умный и верный. Да-да, им будет о чём поговорить, Хедвиг это знала точно: с высоты её полёта они, несмотря на многие различия, были одинаковыми.

Сдержать обещание, данное тёмному магу, оказалось нелегко. Пережить пришлось многое, но Хедвиг держалась рядом со своим мальчиком, приглядывая, предупреждая и отводя, сколько было птичьих сил, от него жестокие удары судьбы. Но и сам хозяин, повзрослев, больше не рвался бездумно рисковать собой. Наверное, волшебник был бы этим доволен, он же считал её мальчика — уже совершенно понапрасну — взбалмошным, нахальным и бестолковым. Но пока хозяин был под присмотром, маг оставался один, и Хедвиг не могла не тревожиться. Один в окружении врагов, без поддержки и помощи. Приходил ли он снова в своё гнездо? Или, раз не нужно было заботиться о ней, волшебник не позволял себе больше расслабиться? Хедвиг прислушивалась к его магии, каждый раз всё больше волнуясь, и с облегчением ухала, понимая, что тот ещё жив. Только бы дождался её! Она не привыкла просить что-либо у магии, всегда справлялась сама, но за усталого и печального мага Хедвиг просила — чтобы его уберегли, присмотрели, пока её не было рядом. Это хозяин, не по годам взрослый, мог справиться сам, и у него имелись друзья, которые бы и предостерегли, и помогли. А у волшебника пока что была только Хедвиг.

В конце концов магия услышала и вернула хозяина в Хогвартс. Замок держался из последних сил, настолько изъели его магию преступления и издевательства, и Хедвиг в первый миг даже не поняла, где они оказались. Всё вокруг пропахло кровью и смертью. Шёл жестокий бой, сражался каждый, кто мог держать палочку, и взрослые, и дети. Позабыв об опасности и не щадя себя, Хедвиг кидалась на тех, кто пришёл в Хогвартс с намерением убить. Вспорола когтями руку какого-то шрамастого мужчины. Запутала в одежде визгливую, громко ругавшуюся женщину, а её палочку выкинула в окно. Обрушилась на голову грязного, скверно пахнувшего мага, который хотел напасть на кого-то из защитников школы со спины. Не время было таиться и бояться, и Хедвиг снова дралась, возвращая хозяину и волшебнику долг того боя. Только силы стремительно утекали. Понимая, что не сможет в одиночку, Хедвиг позвала других птиц, но даже когда поток школьных сов накрыл коридоры замка, не пропустив ни одного врага и положив конец сражению, она не посмела присесть и отдохнуть. Её мальчик совсем потемнел лицом от горя, узнав, сколько погибло в том бою, но он был на виду. Волшебника Хедвиг потеряла в самом начале битвы и потом никак не могла найти. Его магии попросту не было в замке. Куда маг делся? Охая, Хедвиг не покладая крыльев металась по Хогвартсу. Не могло же быть так, что он не выжил! Волшебник обязан был дождаться её хозяина!

Наконец она почувствовала слабый отклик и возликовала. Тёмный маг был совсем рядом: в кривой, жутковатой хижине на территории замка, которую не любили и облетали стороной здешние совы. Хедвиг сразу же устремилась туда. Тайным путём к хижине пробирались хозяин с друзьями, и на миг недоброе предчувствие уступило радостному предвкушению: сейчас они увидятся, её хозяин и волшебник! Но когда Хедвиг села на скрипучий подоконник и заглянула внутрь дома, надежда разбилась, как неоперившийся птенец, выпавший из гнезда. Её мальчика нигде не было видно. В хижине находились двое: тёмный волшебник и страшный нечеловеческий маг, чья магия смердела гнилью, — а на полу свернулась чудовищно огромная змея.

Нечеловек даже не говорил — шипел, волшебник отбивался, но слабо, совсем без сил. Хедвиг следила за обоими, не понимая происходящего. Всё стало ясно, когда жуткое чудище исчезло из комнаты, а змея, напротив, с шипением двинулась к волшебнику. Тот прижался к стене лачуги, не мигая, глядел на змею, но бежать или защищаться и не пытался. Во всём его лице, позе читались обречённость и, неожиданно, успокоение. Хедвиг не верила своим глазам. Вот этого ждал волшебник? Этого?!

Может, он и ждал, и согласен был, но она — нет. Хедвиг обещала хозяину, что тот обязательно поговорит с её спасителем. Ручалась тёмному магу, что присмотрит за хозяином. И поклялась себе заботиться о них обоих изо всех своих сил, потому что в этом дарованное ей свыше призвание спасать чужие души. Она — магическая птица, вестник волшебства и посланник чудес!

Змея подняла своё мощное тело, но не успела кинуться: влетевшая в хижину Хедвиг с яростным криком вонзила когти в глаза поганой твари.

* * *

— Явилась.

Хедвиг, сев на краешек стола, приветливо ухнула. Наконец-то волшебник пришёл в Хогвартс. Он так долго прятался: то в волшебной лечебнице, то где-то в Лондоне, куда ей не было хода, — что она соскучилась и переживала. Успокаивало лишь то, что хозяин исправно находился рядом, а магия волшебника подсказывала, что он жив и относительно здоров. А теперь Хедвиг наконец увидела его воочию, пусть ради этого и пришлось — чего ещё не делала ни одна сова, — пролететь в комнаты мага под землю. Внешне волшебник не изменился, всё такой же чёрный, суровый и колючий, но магия его поздоровела. Излучала вместе с облегчением (невероятным облегчением, Хедвиг и не подозревала прежде, насколько непосильную ношу он тянул) растерянность, но не отчаяние и не злобу. Хотя выражение его лица не сулило ничего хорошего.

— Нужно было скормить тебя кошкам. Мало того, что я обязан жизнью очкастому оленю, так ещё и сове!

Она крутанула головой. За проблему Хедвиг это не считала. Волшебники перемудрили с долгами и обязательствами, но она-то сова, она спасала от чистого сердца. Жизнь за жизнь. Хозяин, когда всё закончилось, отругал её, что так рисковала, но потом похвалил. Признал, что Хедвиг поступила верно. Волшебник тоже чувствовал её правоту, только сказать вслух не желал.

— Надеюсь, Поттер не примчится выручать свою ненаглядную птицу из лап ужасного Пожирателя смерти? Дайте мне хоть собраться спокойно.

Маг скривился на её клёкот и, похоже, не понял, что Хедвиг смеялась. Как же не примчится? Зря она, что ли, всячески призывала хозяина следовать за собой? Но тот всё равно как-то умудрился отстать по пути и очень, очень зря. Волшебник хотел покинуть Хогвартс, и им тем более требовалось поговорить. Что один, что второй — магия до сих пор одинаково болела у обоих.

— Вообще-то я уже здесь, профессор, — послышалось от двери, и Хедвиг ухнула, приветствуя хозяина.

Тёмный маг стиснул зубы и процедил:

— Поттер.

Началось что-то странное. Её мальчик, храбрый и мужественный, нерешительно переминался с ноги на ногу. Волшебник смотрел хищной птицей, его магия свернулась в тугую пружину, и он готов был защищаться так, как не отбивался от той страшной змеи.

— Что теперь вам нужно? Мы вроде всё прояснили после вашей фееричной речи в Визенгамоте и оправдательного вердикта, о котором я, напомню, не просил.

— У меня остался вопрос.

— Всего один? И вы решили, что раз я вам обязан свободой, то непременно отвечу. Напрасно, Поттер. Я, если помните, и перед судьями не собирался оправдываться.

Отвернувшись, тёмный маг швырнул в саквояж пачку исписанных пергаментов. Хедвиг осуждающе зыркнула на него — это надо же так не ценить собственный труд.

Хозяин упрямо набычился и шагнул в комнату, позволив двери закрыться. Волшебник ничего на это не сказал, он продолжил призывать магией отовсюду вещи, какие были целые, уменьшать их и складывать в саквояж. Но держал её мальчика в поле зрения, явно не доверяя ему до конца даже после всего произошедшего.

— Может, передумаете? Профессор МакГонагалл хочет ещё встретиться, она чувствует себя очень виноватой и…

— Это и есть вопрос?

— Но это тоже важно!

— Прекращайте насаждать вашу гриффиндорскую справедливость.

Говорите скорее, Поттер, или уходите. Мне неприятно ваше общество, и думаю, это взаимно.

— Вы ошибаетесь, сэр, — уверенно произнёс её мальчик, и Хедвиг в этот миг ужасно загордилась им. — Но раз вы настаиваете, то скажите: прошлым летом, когда меня забирали от Дурслей, это вы спасли Хедвиг?

— Нет.

От такой откровенной лжи она возмущённо вскрикнула и цапнула мага за рукав. Волшебник, не глядя, отдёрнул руку.

— А Хедвиг говорит, вы врёте.

— Утратили парселтанг, так решили заговорить по-совиному? Мало славы, да, Поттер?

Что стряслось с магом, Хедвиг не понимала. Огрызался, клевал её хозяина как всамделишная сова. Она попыталась повлиять на него: вспорхнула, пролетела на шкаф и думала стукнуть волшебника крылом по затылку, но тот увернулся и обжёг её таким взглядом, каким даже на врагов не смотрел. Его магия заволновалась чувством опасности и… Предательница? Это она-то? А сам он почему трусил перед её мальчиком? Когда прежде не боялся обманывать всех и вся, чтобы его защитить!

Поняв, что до волшебника не достучаться, Хедвиг посмотрела на хозяина и вскрикнула, требуя сказать что-нибудь правильное. Но он не обратил внимания. Как же так? Почему всё пошло кувырком? Ведь Хедвиг, ведомая инстинктом, не могла ошибиться, её хозяевам жизненно необходима эта встреча. Но они даже на расстоянии размаха крыльев не слышали, не хотели слышать друг друга.

— Да почему вы постоянно это делаете? — вдруг выпалил её мальчик прямо в лицо магу. — Выставляете себя в дурном свете, говорите, что вам всё равно, что вы ненавидите меня и вообще чуть ли не каждого!

— Ошибаетесь, Поттер. Я именно что нена...

— Когда Хедвиг вернулась, я сразу понял, что выходить её мог лишь тот, кому не всё равно! Если бы вы меня ненавидели по-настоящему, я умер бы на своём первом квиддичном матче, а не стоял бы вот здесь перед вами.

— Ты видел мои воспоминания, мальчишка, — тёмный маг неожиданно зашипел не хуже нелюдя из хижины, — знаешь, почему я так поступал и кто я на самом деле. Что тут можно не понять?!

Последние слова волшебник прямо выплюнул и нарочито зашуршал чем-то в своём саквояже. Хедвиг тоскливо повесила голову: его магия встала стеной, отгораживая от всех попыток достучаться.

— Многое, — сказал хозяин с болью в голосе. Столь горькое отчаяние Хедвиг чувствовала лишь… да, у своего мага. — Зачем вы всё-таки вылечили мою птицу? Хорошо, в лесу Дин и с убийством Нагини вы и вправду могли помочь чисто из чувства долга, но… — он махнул рукой, и его магия заискрила безнадежностью и обидой. — Знаете, сэр, о чём я подумал, когда Хедвиг вернулась?

— Увольте, Поттер!

— Что чудеса существуют. Когда я попал сюда в первый раз, то словно в сказке очутился. Только с каждым годом сказка становилась всё страшнее. Я держался, не знаю, на какой-то вере, что это же волшебство, а в волшебном мире зло не победит, всё закончится хорошо! Хедвиг первой дала мне сил для этой веры, потому что… вы же знаете теперь, как я жил у Дурслей. И едва её не стало, начался кошмар. Пока мы искали хоркруксы, я чего только не насмотрелся! Ещё и мой первый и лучший друг нас бросил. Вернулся, но бросил же! С поисками ничего не ладилось, потому что Дамблдор…

— Директор Дамблдор!

— … не оставил толковых инструкций. Всё было так беспросветно, что иногда я готов был даже сдаться. Но прилетела Хедвиг, которую я уже похоронил и оплакал, и оказалось, — хозяин посмотрел магу в глаза и печально улыбнулся, — что в волшебном мире остались ещё хорошие люди.

Хедвиг невольно задержала дыхание. Её волшебник ни разу не перебил хозяина и выражением лица тоже не выказал никакого пренебрежения. Неужели прислушался? Она боялась поверить. Её мальчик тоже боялся: он всё ждал и ждал ответа, такой напряжённый и взволнованный, что Хедвиг хотелось укрыть его своими крыльями, а глупого тёмного мага клюнуть по темени за то, что не понимал!

Тишина, пока волшебник собирался с мыслями, далась Хедвиг ужасно тяжело.

— А потом вы выяснили, что то был я.

— Да я, на самом деле, ещё во время битвы понял, когда Хедвиг на Нагини набросилась. Ваши воспоминания только лишний раз всё подтвердили. Потому-то я и выступал так в Визенгамоте, — хозяин смутился. — Можете злиться сколько угодно, но люди должны были узнать правду.

— Да, — протянул маг с кривой ухмылкой, — узнать, как вы защищаете предателя и убийцу. На моих руках, если забыли, кровь ваших родителей и Альбуса.

— Альбуса? Да бросьте! Он, может, и великий маг, но пока я не готов о нём сожалеть и вам не советую.

— Проявите хоть каплю уважения, Поттер! Да кому я это говорю…

— Я верил ему, думал, он первый взрослый, кому на меня не наплевать! А он видел только орудие для исполнения пророчества и струсил сказать об этом прямо. На что Дамблдор вас толкнул, это вообще за гранью. И не надо говорить, что во мне взыграл отцовский эгоизм, не я один так думаю. А вот вы — вы всегда были честны со мной.

— Поттер, опомнитесь, я вас ненавидел.

— Зато имели совесть не скрывать это. Вы вообще, по-моему, единственный человек в Хогвартсе, кто всегда был искренним со мной. Я обязан вам и жизнью Хедвиг, и столько раз своей, что… — после столь запальчивой речи её мальчик сглотнул, замялся и добавил с неожиданной робостью: — спасибо. Правда.

И так же несмело протянул волшебнику руку. Хедвиг знала, что означал у людей этот жест — примирение. Но если хозяин беззащитно трепетал надеждой, только что вывернув свою душу наизнанку, то тёмный волшебник просто стоял, смотрел и молчал, и его магия держалась как надёжный щит, за которым прятались чувства.

Всё оказалось тщетно. Даже слова мудрого хозяина, ради которого волшебник и старался, почему-то не способны были образумить его. Хедвиг не справилась. Думала, что поняла мага, знала, как ему помочь, но сделала лишь хуже — он снова закрылся, никого не подпуская к себе. Душа у волшебника всё ещё болела, только до ран теперь было не добраться.

— Вы ведь не отстанете, да, Поттер? — обречённо произнёс маг. — Обязательно нужно всех облагодетельствовать и спасти?

Он тяжело вздохнул, шагнул навстречу её мальчику и резко, коротко пожал протянутую руку.

— Этого хватит, чтобы вы оставили меня в покое?

Хозяин в первый момент даже и не поверил, застыл с широко раскрытыми глазами. Улыбнулся — сначала несмело, а потом радостно, чего Хедвиг давно за ним не помнила. И вдруг, в тот самый момент, когда волшебник уже отстранялся, крепко обнял его, сдавленным горячечным шёпотом с лёгкостью перекрыв ругань мага:

— Вы же не плохой человек, не тот, кем хотите казаться. Вы не представляете, сколько на самом деле сделали для нашей победы. А за родителей я вас давно простил. И вы простите себя, Северус, пожалуйста.

— Поттер! — рявкнул было тот, но добавил уже тише, будто разом лишившись сил: — Прокляну.

Волшебник ещё пытался высвободиться или, нет, скорее, делал вид, что пытался. Хедвиг видела, на что он способен в бою: захотел бы уйти, его бы никто не удержал. А он вместо этого всё шипел на её мальчика, обещал страшные кары и… его магия не обманывала, на самом деле даже не расстраивался, что это не действовало. Наконец маг умолк, с мученическим выражением лица поднял глаза к потолку, но, будто борясь с самим с собой, неловко и неумело обнял её хозяина в ответ. Хедвиг на шкафу он и не заметил.

Она же наблюдала за тем, что они не могли увидеть: как творилось настоящее волшебство. Магии её мальчика и её волшебника приноравливалась друг к другу, точно так же неловко, как и они сами, впервые за много лет по-настоящему узнавая и понимая. Магу давно пора было перешагнуть и оставить в прошлом то, что причиняло ему боль, и наконец он этот шаг сделал. А первый хозяин был просто-напросто по-детски счастлив, снова, пусть и ненадолго, став тем самым ребёнком, получившим на день рождения немножко настоящего чуда.

Хедвиг скромно перебралась по шкафу подальше к стене, чтобы не привлекать внимания и не вспугнуть объединившихся наконец хозяев. Довольно распушилась и приготовилась немного подремать. Её долг был выполнен. Теперь и навсегда всё будет хорошо.