Фанфик "Ради победы"

Фандом: шоу "Битва экстрасенсов", "Экстрасенсы. Битва
сильнейших".  

Персонажи: Олег Шепс, Александр Шепс.

Жанр: AU, ООС, драма, ангст, дарк.

Размер: мини.

Рейтинг: G.

Категория: джен.

Описание: Никто бы не смог упрекнуть Олега в чём-то другом, кроме того, что он проиграл и нашёл способ примазаться к чужой победе. Никто.

Только он сам.

Дисклеймер: Всё это не имеет ничего общего с действительностью. Все образы придуманы, все события, кроме тех, которые нам уже показали, вымышлены, все совпадения - случайны. 

Этого не могло быть. Этого не должно было быть. Победа же буквально была у него в руках, Олег это чувствовал, особенно в последние недели. Почему же в золотом конверте оказалось и прозвучало на всю страну не его имя?

Это ударило под дых. Это выстрелило в самое сердце и полоснуло лезвием ножа по горлу. Олег закрыл лицо ладонями, потому что стало трудно дышать, будто над головой сомкнулись тёмные, безжалостно ледяные воды, и он с грузом на ногах пошёл ко дну. Всего два слова — а он убит, намертво, наповал. Сердце стучало один-единственный ритм — не-воз-мож-но, не-воз-мож-но, не-воз-мож-но.

Почему не он разговаривал сейчас с Маратом, а Череватый? Почему из-за обидного проигрыша не Влада успокаивали Дима и Вика, а его, Олега? Почему-почему-почему? Ярость душила, разочарование шатало его из стороны в сторону, и непонимание катком проехалось по мыслям, оставив безжизненную пустыню там, где Олег только что повторял про себя давно уже заготовленную благодарственно-победную речь. Почему? Олег сделал почти невозможное: в каждом испытании выложился на максимум, разбил в пух и прах, устранил всех соперников, создал и в течение целых девяти месяцев поддерживал образ идеального молодого человека для большинства телезрителей! Бросил на алтарь этой победы всё, что имел, и даже больше, саму душу положил, и он не мог проиграть. Не должен был! Но проиграл... Всего три процента! Это не подъёб, не издевка, на которые можно ответить точно так же. Не двенадцать лет разницы, которые не отменить и не изменить! Три процента... на такую малость у него оказалось меньше поклонников, его «шепсят», и это при том, что к ним примкнули (и много примкнуло) и фанаты брата, и аудитория Вани, и все те телезрители, которых в проекте разочаровал Александр Шепс. Их всё равно оказалось мало!

Мало, чтобы победить.

Смириться было невозможно. На автопилоте Олег цедил какие-то слова, надеясь, что не выглядел слишком уж жалким, но в душе дымились развалины напрочь сожжённого мира, и по ветру летел пепел. Он всё потерял, всё... Всё было поставлено на карту ради победы, которая давно уже представлялась предсказуемой и безоговорочной. Олег искренне не понимал, почему вечер, который должен был стать его величайшим триумфом, превратился в величайшую же катастрофу.

Поэтому когда Череватый в несвойственной ему манере вдруг решил отказаться от победы, Олег... не колебался. На камеру и для коллег — да, однако для себя он принял решение сразу же и без шанса пойти на попятный. Это должна была быть его победа. Он слишком многим пожертвовал, он наизнанку вывернулся, он... За секунды перед мысленным взором пролетели поступки последних девяти месяцев. Не все, но те, на которые в другой раз Олег бы никогда не пошёл, а в «Битве сильнейших»... нет, не опустился, нельзя использовать это слово, оно неправильное. В «Битве» они все соперники, никто никому не обещал бороться честно. Олег тоже не произносил подобных слов вслух. Он хотел оказаться первым.

И он принял эту награду, заслуженное первое место. Раз уж враг сам — сам! — уступал, плевать, по какой причине, каким придурком нужно быть, чтобы отказаться? Олег в тот миг не думал ни о чём, кроме того, что восторжествовала справедливость, пусть и таким кривым путём. На волне эйфории он даже разделил эту победу обратно с Череватым. Пусть на «руке» будут два имени, пусть она останется в готическом зале, пусть! Главное — он победитель, сильнейший, он оставил позади всех, включая именитого старшего брата! Все усилия и жертвы, и то, сколько раз он наступал себе на горло, оказались не напрасны!

Олег был по-настоящему счастлив.

Несколько коротких минут.

Уже объясняя другим экстрасенсам, по традиции ждавшим победителя на лестнице, что, собственно, произошло в готическом зале, Олег осознал — произошёл пиздец. В глазах коллег он видел недоумение, непонимание, вопрос: почему, если победитель — Владислав Череватый, говорил и держал «золотую руку» Олег Шепс. У него не хватало слов объяснить. Не хватало мужества, спокойствия, сдержанности, уверенности, авторитета — всего того, что помогало побеждать на проекте конкурентов. Остальные же не просто не понимали, они не принимали двух победителей, и это заставляло его ещё крепче сжимать несчастную награду, одновременно желая как можно быстрее избавиться от неё и никогда больше не видеть. Олег повторял про себя, что выиграл, что про три процента можно забыть, раз Череватый уступил ему победу, но собственный голос тонул в эмоциях и всплесках аур зрителей. Лишь два голоса было, два человека, кто всецело находился на его стороне — Лина и брат. Но если Линино возмущение победой Череватого, скорее, раздражало (сколько раз по ходу проекта она меняла своё мнение?!), то Сашина радость, незамутнённо-искренняя, будто первым оказался он сам...

Остаток вечера превратился в пытку. Бесчисленные ответы на вопросы, фотосессии, проходка вокруг особняка, чтобы фанаты увидели, кто из их любимцев одержал победу. Каждое действие лишь наносило Олегу новый удар. Сашина улыбка и объятия, слова поддержки, поздравления и победное настроение — вроде они и помогали держаться, не скатываясь в немедленную истерику прямо в особняке среди множества гостей, но при первой же возможности Олег сбежал от брата туда, где, он думал, будет легче. Не легче. Все хотели рассмотреть «руку» и убедиться, что их не разыгрывают, что победителей действительно двое. Все пытались понять, кто же, в конце концов, первый по голосованию, а у Олега слова резали лёгкие и горло, когда приходилось говорить... пр... пра... правду. Что зрители выбрали Влада, а награда в руках Олега — это всего лишь воля усовестившегося Череватого, знак того, что Олег проиграл и примазался к чужой победе. Придаток. Снова. Только теперь не к старшему брату.

Ассистенты уже вели их с Череватым к выходу для съёмок на улице, и никого не было в этих коридорах, никого, а Олег всё ещё слышал обращённые к Саше слова, что его брат не мужчина, иначе бы отдал награду Виктории. Он не помнил, кто это сказал, не помнил, что брат ответил, однако Саша тогда развернулся и молниеносно выступил в защиту, а Олегу хотелось бежать, но он не мог пасть ещё ниже под прицелом телекамер. Лучше бы он пал. Лучше бы умчался из особняка вовсе, чтобы не участвовать дальше в том кошмаре. Что Олегу, что Владу сделали внушение и велели улыбаться, будучи у всех на виду, а ему было всё равно, он мечтал, чтобы всё поскорее закончилось: съёмки, обидные выкрики и вопросы, непонимающие и сочувственно-жалостливые взгляды друзей, которые должны были стать свидетелями триумфа Олега, а наблюдали позор. И всё это действительно закончилось... толпой поклонников, которая окружила особняк и скандировала фамилию Влада всё то время, пока они несли награду вдвоём. Олегу было тошно. Он почти не разбирал дороги и не пытался уже что-то кому-то доказать, а будто бы был не тут, не вовсе особняка Стахеева, не рядом с беснующимися фанатами, оравшими «Череватый! Череватый!», словно никакого Олега Шепса не существовало и в помине.

Но это же правда. Истинный сильнейший, тот, кого выбрали зрители, один, и это не Олег. Олег не выиграл. Ему отдали победу с барского плеча, потому что Череватый проебался на последнем испытании; без этого быть Олегу вечно вторым, по-настоящему вторым, без каких-либо приставок. А так он разве не второй? Ведь никто из присутствовавших в особняке, не считал его победителем, только Лина и... и Саша.

Сделав этот чёртов проклятый проход мимо поклонников и вокруг особняка, Олег искренне хотел умереть.

— Я домой поеду, — проскрежетал он, когда все букеты и подарки от фанатов (у него есть ещё фанаты?) были погружены на заднее сиденье такси, — один.

Саша, который ни одного дурного слова не сказал за этот вечер, даже аурой никак не выказал своё разочарование, посмотрел на него и кивнул.

— Хорошо, конечно. Отдыхай, Олеж. Ты заслужил.

Это «заслужил» было как камень по затылку. Заслужил что? Поражение? Позор? Унижение оказаться вторым победителем, да ещё таким образом выбранным, что никто этого не принял и, скорее всего, не примет? Осознание, что все старания и мучения, все муки совести, все... предательства — ради всего лишь второго места, которое ничего из этого не искупало?

Тем хуже было от понимания, что брат в это слово вкладывал лишь искреннюю заботу и уважение. При всей своей силе и способностях Саша... ничего, на самом деле, не знал.

Никто не знал, кроме Олега, может, только кто-то очень внимательный, кто сумел бы пересмотреть все серии «Битвы» подряд вместе с теми материалами, что не пошли в эфир. Никто бы не смог упрекнуть его в чём-то другом, кроме того, что он проиграл и нашёл способ примазаться к чужой победе. Никто.

Только сам Олег.

И сбежать, спрятаться он мог от родных, друзей, других экстрасенсов, телезрителей, соцсетей, однако не от себя.

Мир сузился до одной квартиры, до одной комнаты, в которой Олег проводил бесконечно тянувшееся время, забравшись с ногами на диван и бессмысленно пялясь в стену. Пакеты валялись неразобранными в коридоре у двери с той самой ночи, когда он вернулся побеждённым, и жухли, наполняя комнаты запахом увядания и смерти, подаренные цветы. Телефон, пока на батарее был заряд, периодически гудел входящими вызовами и смс, но потом разрядился и выключился, и тишину осознания ничто не нарушало.

Больше не было вопросов о проигрыше. Обидное второе место медленно, но верно, как яд, проникало в каждую клеточку его тела, отравляя сердце, душу и ауру. Где-то будет написано, что он, Олег Шепс, победитель «Битвы сильнейших», однако «тоже». Тоже победитель. Ненастоящий. Эта мысль уже не мешала жить. Она улеглась, с ней Олег ничего не мог сделать, кроме как принять — выплакавшись, выругавшись, разнёсся половину квартиры, но принять. А после этого начал спрашивать себя — зачем? Зачем он делал всё, что делал? Зачем опустился так низко? Он думал, что победа всё искупит, приручит и усмирит совесть, и ему нечем будет себя попрекнуть. Цель оправдывает средства, а победителей не судят. Только с провалом пришло жуткое, невыносимое осознание: если бы Олег выиграл этот ебучий проект, неужели какая-то «рука», титул и слава стоили того, чтобы перестать быть человеком?

Братом.

Он пытался понять, в какой момент всё пошло не так, когда дурацкий выигрыш затмил глаза настолько, что остальное перестало иметь значение, а не получалось. Не вспоминались ни внутренняя борьба с самим собой, ни желание защищать брата, потому что это брат, ничего. Были они вообще, или моральный компас с лёгкостью сломался перед желанием опередить, продемонстрировать своё превосходство и доказать, что он ничуть не хуже, что он не второй, а такой же сильный, такой же самостоятельный, просто по несчастливому совпадению имеет такую же фамилию? В памяти Олега пульсирующей опухолью сидело воспоминание, как на первом совместном с Сашей испытании сорвались слова про сжавшую его голову корону. Какими правильными показались эти слова! Как посветлело в голове от понимания, что против брата можно и нужно бороться так, как делали другие экстрасенсы. В конце концов, единственным конкурентом Олега на этом проекте был именно он, Александр Шепс. И с тех пор Олег тоже старался не упускать случая уколоть, задеть, принизить, утопить брата, а себя на его фоне продемонстрировать ещё лучше, чем был на самом деле. Не поддерживал Сашу, осуждал, выставлял психоделиком и зазнавшимся «корольком», не терпевшим честной конкуренции. Даже не погнушался несколько раз поддержать разговоры на эту тему вне камеры у брата за спиной, зато на семейных встречах или совместных выходах в свет всегда говорил обратное. Это было нетрудно тогда, с Сашиным-то характером. Это было не противно, ведь все делали так. Это было нужно, потому что по способностям Олег стоял с братом вровень, если не отставал всё ещё.

Это было предательство, но Олег лишь сейчас столкнулся с его последствиями лицом к лицу. Любое действие в магии всегда требует чего-то взамен. Он же не думал, что в этот раз не придётся платить?

Поражение поставило Олега на колени как медиума, а эти мысли убили его как человека. Череватый опустился до уровня ничтожества, прокляв беременную женщину и её нерождённого ребёнка из-за своих амбиций. Олег из-за своих предал того, кто его вырастил, учил и поддерживал. Не отец, которого он в течение проекта благодарил на камеру (потому что не мог преклонить голову перед братом), не мать, не старшая сестра и не Жора с Сеней, а Саша был его опорой и семьёй многие годы. Ради победы... Олег был настолько ужасен, что забыл об этом. Он ощущал себя до омерзения, до тошноты грязным, будто с размаху, с головой окунулся в нечистоты и всё пытался отмыться, натирая кожу мочалкой до скрипа и боли, а грязь эта никуда не девалась. Конечно, не девалась, она выходила и выходила из его тела, потому что эту черноту Олег не извне подцепил, а внутри себя вырастил. В зеркале в ванной отражался нечёсаный, заросший щетиной, с тусклыми покрасневшими глазами и землистым лицом... ублюдок. Зеркало он разбил, чтобы больше этого не видеть. Малодушно хотелось ещё и не вспоминать, но память Олега и его совесть отказывались сдаваться. Многое он вспоминал, многое, иногда хорошее и почти всегда — плохое, каждый своё проёб, каждое дурное слово, каждую подлянку в адрес брата... Олег вообще имел ли право называть его братом? Вряд ли.

И вот как? Как проект под названием «Битва сильнейших», представлявшийся поначалу отличным шансом показать себя, посоревноваться, привёл к тому, что Олег потерял всё? Уважение коллег, поклонников, своё собственное. Нет, это подлость, это трусость — сваливать свою вину на шоу. Шоу не виновато. Оно просто вытащило на поверхность всё то, что зрело в глубине души.

— Олеж? Ты почему на телефон не отвечаешь? Почему у тебя всё на полу валяется?! Олег!

Услышав сначала щелчок замка, Олег решил, что ему показалось. Кто, в самом деле, мог прийти? Кому он был теперь нужен? Однако с порывом свежего воздуха в комнате появился бра... Саша.

— Что… ты тут делаешь?

Собственный голос слышался как нечто чужеродное. Олег с трудом заставил себя сесть, и по ощущениям это стоило ему немалых сил и целую вечность, хотя Саша пронёсся по комнате ураганом: отдёрнул шторы, поставил окно на проветривание и в пару прыжков оказался на диване возле Олега. Положил ладонь на лоб, проверяя температуру, с тревогой посмотрел в глаза.

— В смысле, что я тут делаю? Ты пропал, ни дозвониться, ни аурой не дозваться. Два дня уже прошло! Олег... что?

Два дня? Всего-то?

Олег посмотрел в широко распахнутые глаза, казавшиеся детскими и беззащитными из-за оттенка линз, и в этот миг его накрыло. После всего того, что было, того, как все экстрасенсы в проекте и сам Олег принижали Сашу, боясь его силы, после позорного проигрыша в финале... Саша всё равно примчался, потому что переживал.

— Саш, прости меня, — слова обернулись хрипом, и Олег, ощущая подступающие слёзы, уткнулся брату в плечо, в холодную ещё с улицы куртку. — Прости, пожалуйста! Я так виноват!

— Тихо, тшш, всё хорошо. — Саша сориентировался мигом, и куртка в следующую секунду полетела на пол. Олега притянули в крепкие, горячие объятия, и он, ощущая, как в далёком детстве ладонь брата на затылке, ерошившую волосы, всхлипнул и разрыдался словно маленький ребёнок. — Олеж, ну ты что? Ты же победил, показал всем, что сильнее. Что ты, мелкий?

А Олега прорвало. То ли от его заботливого тона, то ли от этого не высказанного показал всем, что сильнее меня», то ли ото всего вместе, но слова полились нескончаемым потоком. Про то, как хотел победить, как не заметил, кода это стало единственным желанием, сняло все моральные запреты, и Олег пошёл против собственного брата. Не защищал его, не одёргивал, когда Саша зарывался, а пользовался моментом, выстраивая на этих кирпичиках собственный путь к победе. А всё равно это не помогло, Олег остался и без победы, и без... и без брата. Потому что Саша не простит. Предательство не прощают. Олег сам себе никогда не отпустит этот грех.

— Я знаю, — спокойный голос брата прозвучал как тот гром в ясном небе над обычной деревней весной, когда на съёмках Олег впервые понял, насколько легко и приятно самоутверждаться за счёт втаптывания в грязь другого человека за его недостатки. — Я давно тебя простил, Олеж.

— К-как?

Вопрос дался с большим трудом, вылез из горла, как паразит, как Чужой, раздирая плоть и делая больно, хотя на самом деле болело не от того, что Олег спрашивал. Больно было от понимания, что все тайны Олега, оказывается, были Саше известны.

— Так. Я тебя с пелёнок вырастил, как облупленного знаю. Давно уже понял, что ты делаешь и почему.

Объятия стали сильнее, надёжнее, как будто чтобы Олег не вырвался. Ему и вправду этого очень хотелось. В опустевшей голове, как пойманная в клетку птица, суматошно билась мысль, что Олег не достоин ни Саши рядом, ни его прощения.

— Ну и подыгрывал, не без этого. Я думал, ты догадался, хотя бы с теми мамиными смсками. Я же не совсем ещё моральный урод, Олежа, чтобы просто так тебя принижать.

— Саш…

Олег пребывал в ступоре, он вообще перестал что-либо понимать. Брат умел прощать и прощал многих из тех людей, кто причинял ему настоящую боль. Исключением была разве что Мэри, о ней Саша старался не говорить и вообще не вспоминать лишний раз. А Олег поступил не лучше, и… брат не мог такое простить. Не должен был. Не бывает большого сердца у людей, даже у Саши.

— Саш, зачем?

— Затем, что ты мой брат, глупый. Ну как я могу тебя не простить?

Но грустная улыбка выдала, насколько трудно на самом деле брату было это сделать. Олег засматривал Саше в глаза, ища подтверждение тому, что брат врал сейчас, но не находил, и это было неправильно. Хотя бы презрение, ругань, укор, упрёк… что угодно! Олег заслуживал другого, никак не сочувствия и любви, а Саша, видно же, с прежней силой любил своего эгоистичного, мерзкого и гадкого младшего брата.

— Все в жизни ошибаются. Пусть лучше ты набьёшь эти шишки на мне, чем на ком-то другом, кто тебя не пожалеет.

— Я поступал чудовищно, — выдохнул Олег, отодвинувшись и надеясь всё же образумить брата. — Я тебя гнобил вместе со всеми. Я лицемерил, я…

Не помогло. Саша тяжело вздохнул, однако смотрел по-прежнему ласково, без даже намёка на ненависть или злость.

— Все оказались хороши, не было на «Битве» ангелов. Олеж, чем упиваться своей виной, сделай выводы и иди дальше. Ничего смертельного не произошло, — он положил ладонь Олегу на скулу, вынуждая не отворачиваться больше, и улыбнулся. Доверчиво, открыто, вновь раскрывая самую душу и обнажая сердце. — Ты мой любимый младший брат, ничто этого не изменит. Я буду рядом с тобой, что бы ты ни говорил, до самого конца.

А Олег... он открыл рот, чтобы сказать то же самое, и не сумел, потому что больше не имел на это права. Были ли то совесть, стыд, чувство вины или сама магия, однако осознание пришло стремительно, и от него не получилось ни отбиться, ни увернуться.

Если Саша на проекте «подыгрывал», топя себя ещё больше ради брата, то Олег действовал целенаправленно, без оглядки, не думая о том, каково на самом деле старшему. «Битва сильнейших» оказалась испытанием не на магическую силу и способности, а на человечность, и Олег его не прошёл.