Глава 28. Вальбурга в Замке, рунология в ДМП, а Лили в Министерстве

Северус был очень заинтригован, когда Труди и Вомби сообщили ему, что хозяин предупредил, что у них в замке гостья и нужно к завтраку одеться чуть официальнее. Он уже стал доверять в вопросах одежды этой паре, которой, видимо, Дракон поручил заботы о нем. Вомби помог ему надеть классические черные брюки, рубашку с более пышными рукавами, собранными высокими манжетами, которые закрепил серебряными запонками с черненой буквой П, на рубашку — удлинённый бархатный черный же жилет, расшитый спереди серебряным шнуром, и повязал ему тонкий шейный платок стального цвета. Весь наряд прекрасно гармонировал с его родовым платиновым кольцом с черным бриллиантом.

Северус оглядел себя в зеркало — он выглядел очень достойно. Волосы, за которыми теперь ухаживала Труди, были гладкими и блестящими, а на концах пытались завиться крупными кольцами, но им не хватало длины.

«Надо будет отрастить их, как у Монтермара или Люциуса», — отметил про себя Северус, поблагодарил своих эльфов и пошагал на завтрак.

Харри собирал к завтраку Ночер. Его тоже предупредили о знатной даме, которая будет присутствовать за столом, что он и передал маленькому хозяину. Тот потребовал одеть его, как отца и профессора, в черное и белое. Ночер согласился, но в свою очередь настоял на укороченных брюках, которые носят в его возрасте все приличные благородные мальчики. Харри, согласившись на длину брюк, потребовал обувь без всяких девчачьих штучек.

В итоге, когда он появился на террасе, он был одет в бархатные штанишки длиной немного ниже колен, белые гольфы, лаковые туфли с гладкими позолоченными пряжками, белую рубашку с пышными кружевными манжетами и жабо (за кружева, как сказал Харри, ты, Ночер, будешь мне должен одно мороженое в любое время, когда я захочу) и короткую курточку, расшитую золотым позументом, которая подозрительно смахивала на болеро тореадора.

Сам же Монтермар добавил к своему обычному наряду жилет и платок, те же, что были вчера, когда к ним «заходил» Люциус.

Когда на террасу вышла леди Блэк, все трое встали. Северус был очень удивлен её присутствием, а Харри поражен общим видом знатной дамы, которых он еще не встречал в своей жизни. Монтермар представил гостью.

— Лорд Принц, приятно снова видеть вас, — сказала леди Вальбурга и подала ему руку, над которой Северус склонился, изобразив поцелуй, и ответил:

— Я тоже рад, миледи, обращайтесь ко мне Северус, как в былые наши встречи.

— Харальд, рада нашему знакомству, можешь называть меня бабушка Вальбурга, я сестра твоей родной бабушки Юфимии Блэк и мать твоего непутевого крестного отца, — сказала леди Блэк и тоже подала ему руку. Харальд, который очень боялся сделать что-то не так, внимательно следил за Северусом и потому в точности, пусть и не так элегантно, повторил его действия.

— Милорд, — сказала Вальбурга в сторону Монтермара и сделала легкий поклон. Северус отодвинул для леди стул рядом с Харри, и наконец все расселись за столом.

Подали завтрак. Харри ел омлет с колбасой, Вальбурга посмотрела внимательно сначала на его тарелку, потом на Монтермара и произнесла наставительно:

— Для правильного развития мальчику нужна овсянка, и вам бы всем, — она задержала взгляд на Драконе, а потом перенесла его на худого Северуса, — она не помешала.

— Мы обсудим вопрос меню, но чуть позднее, — спас мужскую часть завтракающих от немедленной замены блюд Монтермар. — Как вас устроили, леди Блэк?

— Спасибо, все на высоте, — ответила Вальбурга, а потом поинтересовалась: — А что это за место?

— Это остров Исла де ла Луна, неподалеку от Мадейры, а замок называется Драконий Утёс, — неожиданно взял на себя роль отвечающего Харри.

— Спасибо, Харальд, как тебе тут живется? — спросила Вальбурга.

— Мне тут отлично! — широко улыбнулся мальчик, — отец мне почти ничего не запрещает (тут он получил лёгкий пинок по ноге под столом со стороны Дракона), но вообще так он строгий, вот я хотел залезть за зубец стены, так он не разрешил. Я много купаюсь и загораю, еще мы с Кроем и Сесто построили вигвам. Жалко, других детей тут нет, зато есть профессор. Мы с ним и отцом вчера перемещались в Англию, смотреть, как авроры ломают его дом, и … (тут он получил удар уже со стороны Северуса; интересно, как он достал до него? Вот у кого длинные ноги…) и ничего там интересного не было, сразу домой вернулись.

— Понятно, как вы тут развлекаете наследника, — медленно произнесла Вальбурга.

— Леди Блэк, как вам будет удобнее, чтобы я к вам обращался? — спросил Монтермар.

— В домашней обстановке просто Вальбурга будет достаточно и для вас, милорд, и для вас, Северус, — ответила леди Блэк.

— А я просто Харри, и, отец, скажи, когда прибудет яхта? — спросил Монтермара сын.

— Завтра-послезавтра, — сказал Дракон.

— Отлично, я уже поел, можно я пойду? — сказал Харри, ни к кому конкретно не обращаясь, слегка жалобным голосом, так как и эта одежда, и церемонные разговоры за завтраком ему надоели.

— Иди, сын, — ответил ему Дракон, а потом обратился к леди Блэк: — Вальбурга, я предлагаю вам сегодня провести день в расслаблении и оздоровлении. У нас тут есть термы со всякими интересными процедурами, массажами. Днем должна прибыть еще одна дама, она будет учителем Харри, и поскольку у нас на острове целых два гостя, мы вечером устроим приветственную вечеринку у воды. Если захотите пообедать с нами, мы будем рады, захотите у себя — мы не обидимся. Та эльфийка, что помогала вам в Блэк-хаусе, теперь закреплена за вами на все ваше здесь пребывание.

— Большое спасибо, милорд, за заботу, — сказала Вальбурга и поднялась из-за стола, — обязательно воспользуюсь сегодня вашим предложением. И вы оба мне расскажете, как ты, Северус, стал Принцем, а вы, милорд, получили в сыновья Гарри Поттера.

Когда леди Блэк вышла, Монтермар посмотрел на Северуса и спросил:

— По стаканчику шерри*?

— Обязательно, — ответил Принц.

Утро как в Аврорате, так и в ДМП выдалось нервным. В кабинете у Амелии Боунс находились Петер Ругхарт и Энтони Ньюболд.

— Где О'Нейл? — спросила глава ДМП, ни к кому не обращаясь конкретно.

— Дермонт разбудил меня сегодня в шесть утра своим Патронусом, которым сообщил, что ему «нужно срочно смотаться в Шэмрок» к одному из своих профессоров, он вчера там в Коукворте что-то нашел, а проконсультировать его может только тот профессор, так как он по этому делу большой специалист. Сказал, что опоздает не более чем на два часа, — ответил Энтони Ньюболд.

— Ну хорошо, дождемся его, а пока давайте проверим дела, которые сегодня нужно передать в Визенгамот, — сказала Амелия и выложила на стол три пухлые папки. — Проверяем раскладку документов, наличие всех показаний, экспертиз, справок, ордеров и отчетов. Вам, Петер, — Морис Пэйн: изготовление и сбыт не зарегистрированных в гильдии зелий. Вам, Энтони, — Патрисия Янг: мошенничество с гаданиями и предсказаниями. Я возьму Лизбет Блэнкеншип — врачевание и целительство без лицензии и диплома.

Спустя полтора часа все дела были выверены и отправлены в судебный отдел Визенгамота. Раздался короткий стук в дверь, и вошел довольный собой Дермонт О'Нейл с какой-то папкой в руке. Он сел за стол и уже открыл рот, чтобы начать доклад, как снова раздался стук в дверь. Пришел Корбин Яксли.

— Добрый день, мадам, господа, — поздоровался он, — пришел вам кое-что приватно сказать. Много не смогу, я под клятвой, но намекнуть, думаю, получится. Вчера мы с друзьями получили некое известие, после которого мы больше не волнуемся о судьбе нашего общего приятеля. И я бы тоже посоветовал вам не сильно стараться его искать, вчерашняя операция должна была вам показать, что есть некая сила, которая оберегает его спокойствие. Я сам бы ни за что не стал что-то против этой силы предпринимать.

— Как-то более понятно не сможете выразиться? — уточнил Ругхарт.

— Увы, это все, что я могу сказать. Я и так пришел к вам по личной инициативе, зная о том, что вы действительно работаете на совесть, и не хотелось, чтобы ваша команда попала в неприятности. Я пойду. Мадам, господа, — раскланялся он и вышел.

— И как это понимать? — задался вопросом Ньюболд.

— Возможно, я смогу в некоторой степени прояснить предупреждение Яксли, — сказал О'Нейл, — как наверняка вам уже сообщил Энтони, я утром «сходил» порт-ключом в Шэмрок к профессору Патрику О'Конналу. Он преподает в школе рунологию и является большим специалистом по всем видам футарков: скандинавскому, англосаксонскому, маркоманническому, мэнскому, исландскому, далекарлийскому, ну и так далее. Кроме того, он изучал в магловском университете клинопись и пиктографию и еще много чего знает. Зачем я к нему пошел, спросите вы?

— И зачем? — спросил Ньюболд.

— Вчера перед уходом я заметил, что с обратной стороны калитки профессора что-то нацарапано, причем совсем недавно, так как царапины еще не потемнели. Это были некие значки, похожие на клинопись. Я их перерисовал и, соответственно, отнес к профессору на консультацию. Он о-о-чень удивился, а знаете почему? Это оказалась не клинопись, это драконьи черты!

— А что такое эти ваши драконьи черты? — заинтересовалась Амелия.

— Так по названию понятно — это письменный язык драконов! — заявил О'Нейл.

— Но драконы не разумны! Вернее, ограниченно разумны на уровне книзлов, гиппогрифов, — проговорил Ругхарт с большим сомнением.

— Те существа, которых мы называем драконами, такие, как опаловоглазый антипод, перуанский змеезуб, румынский длиннорог и прочие с ними, они не драконы, а дракониды, животные. А это письменность истинных драконов, которых еще называют Великие Драконы, — доложил О'Нейл,

— Приплыли, — вздохнул Ньюболд, — а что там написано, твой профессор сказал?

— Он перевел, но сказал, что, возможно, как-то немного иначе может звучать, — сказал О'Нейл, — но судя по тому, что вчера вытворял забор, он перевел правильно. На калитке было нацарапано «вход на выход».

— А в этих чертах многие вообще разбираются? — уточнил Ругхарт.

— Профессор О'Коннал сказал, что их всего трое в мире, кто с этим утерянным языком хотя бы как-то знаком, — ответил О'Нейл, — и еще он был очень удивлен, где я это взял, так как, по его словам, написано, «как на родном», «как вы, Дермонт, пишете на ирландском, никто, кроме самих драконов, так написать не может», — закончил он с сильным ирландским акцентом и низким голосом, видимо, подражая профессору.

— Если принять это все на веру, становится понятным, о чем пытался нас предупредить Корбан, — задумчиво сказал Рукхарт. — Но как это возможно?

Дамблдор переместился на виллу к Поттерам. Там было подозрительно тихо. На стук в дверь никто не отозвался, Гоменум Ревелио показывал на втором этаже одного взрослого человека. Отперев замок Алохоморой, Альбус поднялся на второй этаж и пошел на звук тихого похрапывания и обнаружил спящего Джеймса. Дамблдор потряс его за плечо:

— Джеймс, просыпайся! Где вся твоя семья?

Тот спросонья ничего не мог понять, должен был быть вечер, он же собирался смотреть регби, а сейчас было светло.

— Уже утро? Как это я проспал… А что значит — где моя семья? — удивился Джеймс, — их что, нет дома? Никого? Может, гуляют?

— Возможно, ты пойди посмотри в детской, может быть, Лили записку какую оставила? — сказал Альбус. — Эльфийки, мне кажется, тоже нет.

Джеймс сначала неторопливо прошел в комнату Роберта, потом быстро выбежал оттуда и рывком открыл дверь в комнату Рози, через секунду выскочил в коридор, добежал до комнаты Лили, начал открывать ящики туалетного столика, распахивать дверцы шкафов, потом остановился. Сел на стул и сказал:

— Эта тварь сбежала и увезла детей.

— А почему она сбежала? Ты ее чем-то обидел? Может быть, ударил? Мальчик мой, скажи мне правду, — прожурчал своим особым голосом, пристально глядя в глаза Джеймса, Альбус.

— Да не было ничего такого, разве что она стала чушь какую-то нести насчет того, что ты всех нас убьешь, — сказал Джеймс.

— Что за странные фантазии у нее, — мягко произнес вслух Дамблдор, а про себя подумал, — «догадливая грязнокровка, всегда была умнее многих, где ж мне теперь вас всех искать, и вообще, что такое происходит? Каждый день кто-то пропадает!» И снова обратился к Джеймсу:

— Как думаешь, куда бы она могла поехать?

— Понятия не имею, но точно не в Англию, там же ты, который собирается её убить! Я бы поставил на Францию, до нее тут рукой подать, — предположил Джеймс.

— Ты оставайся пока на вилле, вдруг они вернутся. А я попробую получить информацию по использованию портключей дальнего расстояния и международных портключей в этом районе, — сказал Альбус и отправился обратно к себе домой.

Там он сел в кресло и стал размышлять.

Поездка в Бат, которую Вернон обещал Петунье еще пять дней назад, немного отложилась. И вот сегодня они, наконец, собирались ехать. Вернон открыл ящик, где они хранили все документы, чтобы проверить, не просрочена ли страховка на дом — все же их не будет целых пятнадцать дней, а пожары и грабители всегда случаются именно тогда, когда ты не продлил страховой полис, это Дурсль усвоил с детства со слов отца. Вдруг ему в руки попался очень интересный документ, которого он раньше не видел. Это был отказ от опеки над Гарри Поттером, подписанный Петуньей седьмого августа этого года.

— Петунья, подойди в гостиную, — позвал ее муж, а когда она пришла, дал ей этот документ в руки и спросил: — Что это?

Петунья внимательно прочитала. Она совершенно не помнила, как подписывала этот отказ. Хотя, судя по дате, это был как раз тот день, когда к ней приходил неизвестный, которого она никак не могла вспомнить. Что он приходил — помнила, а зачем — нет. Вот теперь все встало на свои места!

— Это отказ от опеки над Гарри, я больше не являюсь его опекуном, — сказала Петунья.

— Дорогая, это же просто замечательно! Все! Больше никаких странных типов в нашем доме! Кто бы ни пришел — суём им в нос бумагу, и до свидания! — обрадовался Вернон. — Отличный подарок к отпуску, что же ты раньше не сказала?

— Вот как раз собиралась, да ты сам увидел, — вывернулась Петунья. Она вообще не хотела больше вспоминать всё, что было связано с её ненормальной сестрой — всех этих волшебников, племянника и само волшебство. Наконец они свободны и могут не опасаться всех этих неожиданных визитов. И тут раздался стук в дверь.

***

Лили аппарировала в небольшой садик за церковью Литтл Уингинга, это место она помнила хорошо по свадьбе Петуньи, а дом Дурслей — не очень. Зайдя в расположенный неподалеку маленький магазинчик, торгующий всем подряд, она купила себе солнцезащитные очки, которые, как уверял продавец, были новинкой сезона. Но Лили выбрала их за то, что они были просто огромными и закрыли практически половину её лица — кто знает, не следят ли за домом Петуньи постоянно.

Оплатив покупку, она спросила, нет ли у хозяина телефонного справочника этого городка. Продавец ответил, что есть справочник Суррея, а там и Литтл Уингинг тоже имеется, достал его из-под прилавка и протянул Лили. Она стала листать справочник, нашла Литтл Уингинг и букву D:

Danson, Debnam, Debold, Dibson, Dodsworth, Doubleday, Downing, Drysdell, Dubber, Dursley — вот! Dursley Vernon, Petunia. 4 Privet Drive Little Whinging tel. +44 128 95929.

Продавец спросил, не желает ли она позвонить? Но Лили сказала, что хочет сделать сюрприз своей старой школьной подруге, и попросила рассказать, как ей пройти на Прайвет-драйв. Это оказалось совсем рядом, буквально пять минут от магазина. По дороге Лили зашла в телефонную будку, убедилась, что вокруг никого нет, и заклинанием Колорум временно сменила свой всем известный рыжий цвет волос на темно-каштановый. Так её ни один соглядатай Дамблдора не узнает. Главное, чтобы Петунья признала. Она быстро нашла четвертый дом и постучала в дверь.

Ей открыла сама Петунья, которая посмотрела на нее недобрым взглядом и спросила:

— Что вам угодно?

— Пет, это я, сестру не узнаешь? — сказала Лили и сняла очки.

— Нет! Нет-нет! Нет-нет-нет! Только не это! — запричитала Петунья и захлопнула дверь перед носом сестры.

— Пет, открывай, ты же знаешь, я все равно смогу войти, давай по-хорошему! — четко и громко проговорила Лили, чтобы её хорошо поняли за дверью.

— Петунья, кого там еще принесло? Скажи, что мы уезжаем и спешим! — прокричал откуда-то из глубины дома Вернон.

— Вернон, подойди! — голосом на грани истерики позвала Петунья мужа, и когда он пришел, шепотом сказала: — Там моя сестра Лили! Живая!

— Это точно она?

— Да, хоть выглядит она необычно, но это точно она!

— Открывай, пусть зайдет, и мы, наконец, все ей выскажем! — с радостным предвкушением достижения своей мечты, которую он и не надеялся реализовать в этой жизни, сказал Вернон.

— Проходи! — сказала Петунья Лили, открыв дверь, — иди вперед в гостиную, мы за тобой.

Лили прошла в дом и села в кресло. Петунья и Вернон расположились напротив неё. Первым заговорил Вернон. Он высказал, что он думает о Лили как о матери, бросившей ребенка на пороге дома сестры, о том, сколько хлопот и вреда причинил её сын, как они были лишены нормальной жизни, не имея возможности даже уехать в отпуск, так как от мальчика можно всегда ожидать какой-то гадости в виде подожжённых штор или треснувших оконных стекол. Затем вступила Петунья, сообщив, что они и так люди небогатые, а были вынуждены отказывать во всем себе и своему сыну, чтобы содержать её ребенка и исправлять ущерб, который он постоянно наносил. Потом снова говорил Вернон, потом опять Петунья. Наконец, спустя минут пятнадцать, они выдохлись.

— Это все? — спросила Лили. — Я не совсем поняла, почему вы говорите, что тратились на Гарри, вам должны были ежемесячно выплачивать из сейфа наследника на его содержание пятьсот галеонов, что эквивалентно двум с половиной тысячам фунтов.

— Две с половиной тысячи фунтов каждый месяц? Тридцать тысяч фунтов в год??? — у Вернона на лице была смесь неподдельного удивления и ярости. — Да мы ни пенса ни от кого не получили за все время!

— Я выясню этот вопрос, возможно, смогу добиться, чтобы вам выплатили компенсацию, — сказала Лили, хотя было понятно, что забирал эти деньги старый бородатый козёл, и никакой компенсации Дурсли от него не дождутся. — Петунья, а где Гарри? Я хотела бы забрать его.

— Гарри здесь нет, — сказала Петунья, — он больше не живет с нами, я отказалась от опеки над ним.

Этого Лили не ожидала, совсем не ожидала, она уточнила:

— Давно отказалась?

— Совсем недавно, пять дней назад. Вот, кстати, на столе лежит официально заверенный отказ, — сообщила Петунья и подала Лили документ.

Лили внимательно изучила отказ, там не было сказано, кто становится новым опекуном Гарри, но был указан адресат документа, для которого он был оформлен: Отдел попечительства и родства Министерства Магии.

— Понятно, — произнесла Лили и затем спросила: — Пет, скажи, ты продала дом родителей в Коукворте?

— Нет, не продала, — сказала Петунья, — там три года назад закрылась фабрика, на которой работала половина населения городка, он приходит в упадок, и цены на недвижимость очень низкие.

— Я хотела бы там немного пожить, может, месяца два-три, а может, меньше, — сообщила Лили. — Могла бы ты дать мне ключи? Я, конечно, могу вскрыть дверь, но не хотелось бы объясняться с соседями или полицией.

Петунья встала, подошла к комоду, порылась в ящике и достала связку ключей:

— Бери, там, правда, все удобства отключены, но для вас, волшебников, это же не проблема, — сказала она ехидно.

— А вы куда-то уезжаете? — поинтересовалась Лили, махнув на раскрытый чемодан во втором кресле.

— Да, мы едем в Бат на две недели, — гордо сказала Петунья, — наконец-то отдохнём, как нормальные люди, только своей семьей.

Она помолчала с минуту и добавила, поджав губы и укоризненно качая головой:

— Я не знаю, что это должны быть за обстоятельства, которые бы заставили мать бросить своего ребенка. А теперь иди, нам действительно пора, прощай.

— Прощай, Пет, — попрощалась с сестрой Лили и аппарировала в их временный домик в Элмере.

Когда Лилия появилась, Роберт уже пообедал и укладывался поспать, а Тильди кормила Рози, которая тоже уже практически засыпала. Лили сказала эльфийке, что она достала ключи от дома её родителей, где они будут жить, пока она не решит вопрос с защитой детей, но там нужно будет навести порядок, так как несколько лет дом стоит нежилой. Они займутся этим вопросом завтра, а сейчас ей нужно еще раз уйти на пару часов.

Лили порылась в своем рюкзаке и достала уменьшенную переноску для зелий с чарами Стазиса и увеличила её. Она была неплохим зельеваром, и за четыре года праздной жизни на Джерси сварила целую коллекцию зелий на все случаи жизни. Многие она усовершенствовала, даже придумала кое-что новое, сама удивлялась, как у нее это получается*. Было у нее и Оборотное зелье, доработанное ею, которое действовало целых три часа. Она выбрала нужную склянку и достала из рюкзака полотняный мешочек.

— Надеюсь, в этой суете Альбус про тебя забыл, — сказала она мешочку, развязывая на нём завязки. — О, цела еще, — и вытащила свой трофей — изрядный кусок дамблдоровой бороды.

Она собиралась сходить под Оборотным в Министерство Магии и узнать в Отделе попечительства и родства, к кому перешло опекунство над Гарри. План, конечно, был рискованный, но, во-первых, ей совершенно не к кому было обратиться, все же думали, что она мертва. Появление живой, со скандалом, было её резервным планом, на самый крайний случай, если придут убивать её и детей. Там уже будет все равно, где она была, почему бросила Гарри, только бы выжить. А во-вторых, простому человеку в этом отделе ничего не расскажут, но Альбусу-то никто не отказывает.

Выдернув из бороды три волоска, для надежности, подождала, пока зелье отбурлит, и выпила его. На вкус зелье было мерзкое: вот правильно говорят — какой человек, такой и вкус будет у его оборотки, а ощущения от превращения малоприятные. Но все получилось, даже борода оказалась целой, только в ней не хватало всяких бубенчиков. Лили взяла несколько магловских маленьких детских заколочек Рози и украсила ими бороду.

«Пусть встреченные волшебники думают, что у Альбуса новый борода-стайл», — хихикнула про себя она.

Вспомнив, во что он был одет в последний раз, Лили трансфигурировала плед со своей кровати в голубой звездный балахон, полотенце для рук — в такой же колпак, а свои кроссовки — в восточные туфли с загнутыми носами.

— Здравствуй, девочка моя, здравствуй, здравствуй, девочка, мальчик мой, у меня дело, простите, я спешу, мальчик мой, девочка моя, — порепетировала Лили перед зеркалом звучание голоса, интонации и выражения лица.

— Вроде бы похоже получается. Девочка моя, тебе пора идти, — сказала она своему отражению в зеркале и подмигнула ему.

Затем Лили аппарировала на специальную площадку по координатам, которые знали почти все английские волшебники: «1 Great Scotland Yard City of Westminster, London, SW1A 2HN». Там через вход для посетителей (красную телефонную будку) она спустилась прямо в Атриум Министерства. План был рискованный, но выполнимый. Не зря Лили попала на Гриффиндор, шляпа так и сказала: «Тебе бы надо на Слизерин, но ты туда совершенно не подходишь, Гриффиндор!». Почему ей «бы надо на Слизерин», Лили никогда не задумывалась.

Когда из входа для посетителей вышел Альбус Дамблдор, дежурный аврор Дерек Шарп совершенно не удивился. Да, обычно Верховный чародей Визенгамота приходил через камин, но к чудачествам старого волшебника все привыкли; может, захотел на телефонной будке покататься. Дамблдор же остановился около Шарпа и сказал ему:

— Мальчик мой, совершенно запамятовал, как мне пройти в Отдел попечительства и родства?

Аврор Шарп рассказал, что нужно лифтом спуститься на четвертый уровень и там найти кабинет 408. Дамблдор поблагодарил аврора, а тот, провожая его взглядом подумал: — совсем старый стал, забываться начал.

В лифте дежурный сотрудник осведомился, на какой уровень нужно уважаемому волшебнику, и предложил схватиться за петлю золотого шнура, что свисала с потолка кабины, «во избежание падений при резком торможении». Когда кабина прибыла, женский голос объявил: «Четвертый уровень, Департамент семьи и брака». Лили вышла и, изображая семенящую походку Альбуса, пошла по коридору в поисках нужного ей кабинета. Встречающиеся маги здоровались с ней, она с ними тоже, и в этот момент была рада этим дурацким «мальчик мой» и «девочка моя», так как никого из тех, с кем она поздоровалась, Лили не знала.

На кабинете 408 висело две таблички. Большая:

И поменьше:

Лили решила войти без стука, все же Альбус большая шишка, зачем ему стучать? В кабинете стояло два стола, большой пустовал, а за столом поменьше сидела девушка лет двадцати и читала какую-то книгу. Увидев входящего Дамблдора, она быстро спрятала её куда-то под стол. Судя по мелькнувшей обложке, это был магловский дамский роман.

«Маглорожденная, это хорошо», — подумала Лили, а вслух сказала, определив, что за меньшим столом сто процентов сидит секретарь: — Здравствуй, Юджиния, девочка моя, как поживаешь?

— Здравствуйте, господин директор, у меня все хорошо, мы с Дереком скоро должны пожениться, вы же его помните? Дерек Шарп, он тоже учился на Гриффиндоре, только на два года старше меня, — сказала мисс Кёртис, обрадованная тем, что директор её помнит, хотя прошло уже несколько лет, как она закончила Хогвартс.

— Конечно, помню-помню, замечательный мальчик, вы с ним чудесная пара, — сказала Лили улыбающейся гриффиндорке и продолжила: — Окажи старику услугу, запамятовал я, кому перешла опека над Гарри Поттером, могу я посмотреть его дело?

— Но, господин директор! Дела-то больше нет! Мистеру Поттеру в связи с его новым статусом опека больше не нужна, он вышел из юрисдикции нашего отдела, и по правилам его дело было уничтожено, — удивилась мисс Юджиния.

— А каким статусом? — уточнила Лили.

— Извините, но по правилам дела родов не подлежат разглашению, мы все даем об этом клятву, приступая к работе в этом департаменте, — расстроилась мисс Кёртис, что не может помочь директору.

— Тогда, девочка моя, пойду я, не буду отрывать тебя больше от работы, — и Лили-Дамблдор покинула кабинет.

Спустя минут пять вернулась начальница Джоэлла Макбрайд и сунула Юджинии штук десять папок с делами, велела отвести в архив, там их зарегистрировать и расставить по нужным местам. Все это заняло у мисс Кёртис минут сорок, и когда она шла по коридору в направлении кабинета, ей показалось, что из его двери снова вышел Дамблдор и отправился к лифтам. Вернувшись на рабочее место, она спросила у миссис Макбрайд:

— Опять Дамблдор приходил? Что-то еще забыл?

— Что значит, опять приходил и что он забыл? — уточнила её начальница.

— Так он был здесь где-то час назад, сказал, что забыл, кому перешла опека Поттера, дело его спрашивал, — ответила Юджиния. — Я ему разъяснила и про уничтоженное дело, и про конфиденциальность информации.

— Странно, у меня он спрашивал то же самое, — задумчиво сказала миссис Макбрайд, — либо он решил, что я ему смогу рассказать, раз ты отказала, либо он реально забыл, что уже приходил, все же возраст, моя бабушка в его летах забывала, как нас всех зовут в семье.

Тут в кабинет влетела записка-самолетик от жениха Юджинии Дерека Шарпа с предложением перекусить чем-нибудь в кафетерии, если она сможет отпроситься на полчасика. Начальница мисс Кёртис отпустила.

Спустя десять минут Юджиния, за чашкой кофе с пирожным, рассказывала аврору Шарпу, как Дамблдор по забывчивости приходил к ним в отдел сегодня два раза с одним и тем же вопросом. А Дерек сообщил ей, что он не удивлен, так как директор Хогвартса сегодня вместо камина приехал на телефонной будке, а про их отдел спрашивал у него, Дерека, так как не помнил, где он находится. В кафетерии, естественно, будущие молодые супруги были не одни. И спустя полчаса по всему Министерству гуляли слухи о том, что Дамблдор стал сдавать, забывает, куда и зачем приходит. Передаваясь из уст в уста, эти слухи обрастали новыми деталями и подробностями, которых на самом деле не было, да и быть не могло.

Когда Лили покинула Министерство, она скастовала Темпус и поняла, что у нее есть еще минимум час до конца действия зелья, потому отправилась на Диагон-аллею. Ей нужна была почта с общественной совятней, чтобы отправить письмо лорду Поттеру с просьбой о встрече. Что она и сделала.

В самом письме она указала, что речь идет о благополучии Роберта и Рози Поттер. Когда стала ставить подпись, по привычке хотела написать «Лилиан Поттер», но букву «П» рука писать категорически отказалась, а вот «Эванс» написала легко. Тогда Лили добавила в письмо постскриптум, чтобы ей ответили совой на имя Лилиан Маргарет Эванс; видимо, её девичья фамилия для Магии была действительна, после отсечения от Поттеров.

Письмо запечатала в конверт и адресовала в Гринготтс на имя управляющего делами рода Поттер, отправила и с ближайшей площадки аппарировала в Элмер. Было очень жаль, что не удалось найти Гарри, но, значит, будем действовать по-другому, решила Лили.

======

* Хересный бренди, традиционный испанский алкогольный напиток крепостью от 36 до 45 градусов, производится на протяжении нескольких столетий на юге Испании. По-английски называется «шерри-бренди» (sherry brandy), не путать с «черри-бренди» (cherry brandy), вишнёвым ликёром.

* как мы помним, Лили несостоявшаяся наследница Слизерин, а зельеварение их родовой дар