Глава 29. Испанские страсти, снова ДМП, министерские дела

После шерри Северус сказал, что пойдет работать над своими записями, а Дракон пообещал снабдить его всевозможными каталогами зельеварческого оборудования, чтобы он мог начать проектировать лабораторию.

Монтермару пришло несколько писем. Вернее, часть ему как Монтермару и еще письма для лорда Поттера, то есть тоже Дракону, но как Опоре Рода Поттер. Он перебрал стопку. Одно от Нулуккхиздиха. Второе от Джеймса экс-Поттера, одно от Лили экс-Поттер, еще от уважаемого Зистсрита, управляющего делами Рода Слизерин. И толстое письмо с отчетом наблюдателя с Джерси.

«Похоже, стоит поискать помощника», — подумал Дракон. В этот момент появился Бехар и сказал, что прибыл Анхелос Мартинес де Ирухо-и-Карлос. Монтермар велел дать ему полчаса освежиться и оставить вещи в приготовленной комнате, и потом сразу этого дона доставить к нему в кабинет.

Когда Анхелос пришел в кабинет, Монтермар принял его, сидя за рабочим столом, пригласив его присесть на стул подле него, сказал:

— Добрый день, Анхелос, как устроились?

— Добрый день, спасибо, все хорошо. Когда я могу познакомиться с воспитанником? — сразу перешел к делу учитель.

— Перед тем, как вы познакомитесь с моим сыном, я бы хотел обсудить кое-что. Я не терплю обмана в моем доме, и мне очень хотелось бы знать, зачем вы это делаете? — очень серьезно сказал Монтермар.

— Делаю что? — напрягся Анхелос.

— Выдаете себя не за того, кем являетесь. Я знал это с момента нашей первой встречи и в любом случае нанял бы вас, но я хочу знать, какова ваша цель? — спросил Дракон.

— Поверьте, это никак с вами не связано и не нанесёт вреда ни вам, ни вашему наследнику!

— В этом я как раз уверен, да и вы дали клятву. Скажите, вы имеете какое-то отношение к роду де Мендас Вильянуэва?

— Да, а откуда вам это известно?

— Пока это неважно, я хочу услышать от вас ответ на вопрос, какое именно отношение вы имеете к роду де Мендас Вильянуэва?

— Моя мать была из этого рода.

— Кем вам приходится Тобиас Хорхе де Мендас Вильянуэва?

— Это мой дядя, старший брат моей матери! Вы знаете, где он??? Мне очень нужно его найти!

— Значит, так, — сказал Дракон, — вы сейчас мне полностью и правдиво рассказываете свою историю, а потом мы поговорим о вашем дяде.

— Хорошо, слушайте...

Мое настоящее имя Анхелика Мартина де Ирухо-и-Карлос, я старшая дочь герцога Фернандо Альвареса де Сотомайор-и-Лима. Мне было семнадцать лет, когда отец заключил предварительное соглашение о моей помолвке с герцогом Хьюго Луисом де Бурбон-Парма, вторым претендентом на испанский королевский престол.

Это должна была быть грандиозная помолвка. Но за полгода до неё тяжело заболела моя бабушка по материнской линии Маргарита Виктория Эсперанса Хакоба, супруга Педро Лисана-и-Карро, герцога де Мандас Вильянуэва. Она сгорала у нас на глазах, и никто не мог ей помочь. Волею судеб, иначе я не могу это никак назвать, в день ее кончины рядом оказалась только я. И она поведала мне свою печальную историю.

У моей матери, как выяснилось, был старший брат, но были сомнения насчет его магической силы. До пяти лет дедушка Педро еще надеялся на появление у него магических выбросов, но, увы, ребенок оказался сквибом, что показала многократная диагностика у разных специалистов. Никто не собирался выбрасывать мальчика на улицу, его хотели передать на воспитание в обеспеченную магловскую семью.

Но то ли кто-то что-то перепутал, то ли это были чьи-то злонамеренные происки (у каждой испанской семьи всегда есть враги) — мальчик пропал. Дедушка с бабушкой всех подняли на ноги, но найти сына не смогли. Дедушка, который был значительно старше моей бабушки, скончался. И вот бабушка, умирая, решила, что не будет ей спокойно на том свете, пока Тобиаса не найдут, и взяла с меня обещание, что я посвящу жизнь его поиску. Я в тот момент так была растрогана этой историей, что пообещала. В этот же день бабушка умерла.

— Посмертная воля… Да, тут ничего не сделаешь, — сказал Дракон, — это сильнейшая магия. И что же случилось дальше? Только я очень прошу, давайте покороче с именами, я все равно их не запоминаю в полном варианте, вы уж простите.

— А дальше помолвка моя не состоялась; отец, конечно, очень злился, но против посмертной воли ничего не сделаешь. Я дала клятву о том, что буду вести поиски в мужском обличье под своим именем в мужском варианте (я была незамужней девушкой, так было безопаснее).

Я обыскала всю Испанию и Португалию, изучала документы об опеке и усыновлении в магическом и магловском мирах — и ничего не нашла. Далее я искала в близлежащих Франции и Италии, даже побывала в Марокко и Алжире. Нигде никаких следов. В каждой из стран я останавливалась не менее чем на год. Поиски, конечно, занимали много времени, но много и оставалось, его я тратила на образование и изучение языков и обычаев стран, где жила. Прошло уже почти десять лет, и я практически отчаялась. Вернувшись ненадолго домой, я узнала о вашем предложении и решила, что если я смогу устроиться к вам на работу, то как-нибудь позднее, когда уже заработаю уважение к себе, попрошу вас мне помочь.

— Могу сказать, что судьба привела вас по верному адресу: я могу рассказать вам, как сложилась жизнь вашего дяди. Его лишили памяти и отдали в небогатую магловскую семью в Англии. Он не получил хорошего образования и всю свою жизнь проработал на фабрике в небольшом английском городке. Хотя о своем раннем детстве он ничего не помнил, но интуитивно ненавидел магию, при этом умудрился жениться на колдунье из знатного рода, которую за брак с маглом из дома выгнали. У них родился сын, тоже маг. Дядя ваш стал пить и побивать свою жену и сына, запрещая использовать магию. В итоге он окончательно спился и был убит в пьяной драке в 1977 году, а годом ранее умерла его жена. Но их сын, ваш кузен, жив и здоров. Считаю, посетив могилу дяди и познакомившись с его сыном, вы исполните посмертную волю бабушки.

— Как ужасно сложилась жизнь дяди, — сказала Анхелика, всхлипывая и вытирая слезы, — кто же с ним это сделал?

— Увы, этого я не знаю. Возможно, если вы повторите эту историю его сыну, он захочет разобраться в ней, но это как он сам решит, — ответил Монтермар, потом посмотрел на хлюпающую носом молодую женщину и спросил, — у вас платья-то есть с собой?

— Только одно, — сказала Анхелика, — я как-то не ожидала, что все так обернется. А как мне найти кузена?

— А вам не нужно его искать, он сейчас живет здесь, в замке. Алонсо! 

Появился эльф, поклонился и стал ждать указаний. 

— Алонсо, мы можем найти для донны небольшой, но приличный гардероб для жизни в замке? Так, чтобы там все было…

— Можем небольшой, можем большой, — флегматично заметил Алонсо, — чего не найдем — закажем, купим.

— Вот, бери донну Анхелику и займитесь ею, и не забудьте покормить ее обедом! А вас, Анхелика, я жду здесь же к четырем, пойдем знакомиться с воспитанником.

После того, как все немного помолчали, обдумывая информацию, которую сообщил Дермонт О'Нейл, подал голос Петер Ругхарт:

— Драконы — это все, конечно, хорошо, но я бы хотел вернуться к делу. Знаете, какой момент мы с вами пропустили в показаниях сотрудников Хогвартса?

— Какой же? — поинтересовалась Амелия.

— И Дамблдор, и Макгонагал говорят о том, что восьмого августа директор собрал деканов на совещание, на котором был и Снейп, где все его видели в последний раз. Но о самом совещании Дамблдор сказал только то, что ему пришлось быстро уйти. А Макгонагалл не сказала вообще ни слова о нём, обойдя этот вопрос. Возможно, что-то там у них случилось? Флитвика бы опросить? — высказал своё мнение Ругхарт.

— Да, это действительно интересно, — сказала мадам Боунс и отправила Флитвику патронус с сообщением: «Уважаемый профессор, это Амелия Боунс, мне бы очень хотелось с вами переговорить, и как можно быстрее, когда бы вы могли найти время ко мне заглянуть?» Патронус улетел; чтобы не ждать без дела, решили выпить чаю, а О'Нейла как самого младшего послали в кафетерий за пирожками. Минут через десять Флитвик ответил Патронусом-бобром: «Буду у вас где-то через час». Ньюболд расставил чашки, Ругхарт вскипятил воду в чайнике заклинанием, Амелия заварила чай, и тут пришел О'Нейл с пирожками, чем-то возбужденный.

— Вы не представляете, о чём все сейчас говорят в кафетерии, — сказал он, выкладывая из свертка пирожки и сразу надкусывая один из них.

— Давай, расскажи нам сегодняшние свежие сплетни, — сказала мадам Боунс, — иногда в них есть доля правды.

— Я просто передаю, ничего от себя! Говорят, Дамблдор сегодня сначала несколько раз туда-сюда катался на телефонной будке входа для посетителей, потом спросил у кого-то, не знает ли он, зачем он, Дамблдор, сюда сегодня пришел. Потом, видимо, вспомнил, зачем, и спросил у дежурного аврора, где здесь в Министерстве Отдел попечительства и родства. А когда Дерек Шарп, а дежурил сегодня именно он, указал ему, как туда попасть, он туда отправился, но приходил целых два раза. Сначала пришел, узнал, что хотел. Потом уехал на лифте в Атриум, там, видимо, его толкнули, он развернулся и подумал, что только что пришел, и снова отправился в этот отдел с тем же самым вопросом. Это Юджиния Кёртис рассказывала, вроде, которая в том отделе работает. Что дальше было — не знаю, ушел к вам, не успел узнать.

— Очень интересная история, — сказал Ругхарт, — если отбросить то, что могли приврать, либо у нас теперь есть два Дамблдора, чего бы очень не хотелось, либо кто-то пытался получить какую-то информацию, используя его личину. Напоминаю, этот Альбус совсем не смешной добрый дедушка, которым его видит большинство, его по-настоящему стоит опасаться.

Раздался стук в дверь: пришел Филиус Флитвик.

— Заходите, профессор, присаживайтесь, — сказал Амелия, — это ни в коем случае не допрос, а частная беседа без протокола.

— Это хорошо, — заметил Флитвик, — что же вас так срочно заинтересовало?

— Расскажите нам, пожалуйста, уважаемый профессор, что произошло в кабинете директора Дамблдора восьмого августа, когда он созвал деканов на совещание, — попросила мадам Боунс.

— Так я и думал, что это в конце концов где-нибудь всплывет, — сказал Флитвик. — Я расскажу, но если кто-то спросит, я ничего подтверждать не буду.

— Разумеется, профессор, — кивнула Амелия, — я же сразу сказала, это не допрос, а частная беседа.

— В самом начале совещания у Альбуса из кабинета пропало большинство его библиотеки и артефактов, также исчез его письменный стол. Я думаю, это кто-то провел ритуал призыва Главы Рода, — рассказал профессор.

— Есть предположения, кто? — спросил Ругхарт.

— Я практически уверен, что это был призыв рода Поттер, — ответил Флитвик. — Последним из исчезающего был их родовой артефакт, наследие Певереллов, которое они несколько столетий хранили в своем роду.

— Одну минуточку, — сказал Ругхарт, перебирая листы в какой-то папке, — в котором часу это произошло?

— Где-то около двенадцати, — сказал профессор.

— Смотрите, это описание некоторых вещей из похищенного так называемой бандой невидимок как раз восьмого августа около двенадцати часов дня, — сказал Ругхарт выкладывая на стол бумаги, — вот: «китайский сервиз на 6 персон с вензелем П, заявлен как Прюэтт», «серебряный винный набор с вензелем П, заявлен как Подмор», «медальон в виде двух соединенных золотых сердец, с переплетенными заглавными буквами E&F, выложенными красными и черными бриллиантами» — старших Поттеров, если не ошибаюсь, звали Euphemia и Fleamont? Никакого дела воров-невидимок не существует! Это были вещи Поттеров, которые попали под призыв. Нужно теперь вызвать якобы потерпевших и заставить их объяснить, каким образом они к ним попали. В том числе нашего уважаемого Великого волшебника.

— Петер, не горячись, — сказала Амелия. — Сначала надо обратиться к невыразимцам, пусть они нам составят справку по этому ритуалу, иначе как мы объясним свои неожиданные знания? Профессор, — теперь она обратилась к Флитвику, — а кто же провёл этот ритуал, если из Поттеров остался только Гарри?

— Видимо, Гарри и провёл, — сказал профессор, — вообще с ним всё как-то непонятно, никто ведь его не видел с того печального дня гибели его родителей, никто не знает, как он живет, где он живет, и главное — это никого не интересует! Вы не находите это странным, Амелия?

— Нахожу, как и многое еще из того, что происходит, — ответила мадам Боунс, — очень много странного.

Лили, паскуда, сбежала, паршивка, да и детей прихватила! Только Дамблдор составил для себя план действий. Взял бы Альбус сейчас кровь у Роберта и пошел проводить ритуал поиска Гарри, которого во что бы то ни стало нужно было найти. Он сам на свою голову завязал на этом мальчишке столько, что разом может потерять всё.

Все знали, что он, Альбус, добровольно возложил на себя ношу защиты и воспитания маленького героя, он сам об этом позаботился. Вот попроси они его предъявить, а мальчика-то нет! Да и мантии он лишился, а думал, что уже два Дара у него — кто знал, что у этих чистокровных есть такая хитрая штука, как призыв? Надо позаботиться о его «приобретениях», сделанных в мэнорах других родов, и перевести все в галеоны. Если и остальных потянет призывать свое добро, Альбус так лишится значительной части своего состояния.

Лили, мерзавка, сбежала. Если она не слишком далеко, можно взять кровь у Петуньи и найти её с детьми. Лили придется убирать, она слишком много думает. Дети пригодятся, вернее, ему нужен только Роберт. Рози надо отдать в магловский приют, пусть потом придет в Хогвартс как маглорожденная. А Роберт нужен ему прямо сейчас. Конечно, для начала, чтобы взять кровь и попробовать найти Гарри. Но мальчика могут ему не вернуть. В этом случае Гарри придется тоже, как и Лили, убрать по-тихому. Для наследования подойдет и Роберт, опекуном которого станет опять Альбус.

А для общественности? А если так: почему бы из Роберта не сделать Гарри? У них чуть меньше двух лет разница, тем более, что Гарри тощий и мелкий, а Роберт упитанный и крупный. Шрам ему можно организовать, даже подселить туда какую-нибудь мелкую вредную сущность — вот тебе и почти полная копия избранного. И по крови настоящий Поттер, а имя можно и сменить.

Да, это вариант! Внушу ему, что он Гарри и всю жизнь жил у Дурслей, да верну его на место! Только родственникам тоже надо сделать внушение, чтобы голодом не морили, а то к девяти своим годам на одиннадцать гарриных не потянет, когда придет время идти в Хогвартс. А так пусть с ним делают, что хотят. И нужно переселить Дурслей в другое место, а то не дом, а какой-то проходной двор стал.

Это на случай, если Гарри я не верну. Но, конечно, нужно постараться добыть настоящего избранного, у него же в голове хоркрукс Тома, а он мне нужен для моего будущего большого плана. Надо узнать, у кого он сейчас.

Вальбургу можно запугать, что Сириуса придушат в Азкабане, Малфоев тоже найду чем прижать, Уизли сами отдадут, как и Августа Лонгботтом, особенно если ей намекнуть, кто у Гарри в голове живет. Крауч — не думаю, что вообще в этом участвовал, но и с ним можно договориться, если что. Надо идти в Министерство в Отдел попечительства и родства и добывать информацию, а заодно зайти к Миллисент Багнолд, сказать, чтобы госпожа министр умерила пыл Амелии Боунс, а то она со своим ДМП что-то часто везде стала нос свой совать.

Миллисент Норма Багнолд, нынешний министр Магии, родилась в 1930 году в семье чистокровного сотрудника Отдела магических игр и спорта Министерства Магии Эдмунда Брендона Лафкина и маглорожденной волшебницы Нормы Клавдии Лафкин (в девичестве Элистер), работавшей медиведьмой в больнице Святого Мунго. Отец Миллисент сам карьеры не сделал, но зато очень гордился своей прапрабабкой Артемизией Лафкин, которая была первой женщиной-министром Магии. Мать Миллисент, хотя и выучилась на колдомедика, всё равно работала медиведьмой, так как все позиции колдомедиков в больнице занимали чистокровные волшебники, на что она часто жаловалась дома.

Миллисент поступила в Хогвартс в 1941 году на Слизерин. Ученицей она была хорошей, но не блестящей. Единственным её достижением стало то, что она считалась одной из лучших учениц по чарам на своем курсе. Внешность у нее была так себе — низкий рост, плотная фигура, рыжие волосы и много веснушек. Мальчишки дразнили её «веснушчатой тыквой».

Когда все девушки Хогвартса уже начали встречаться с ребятами, её на свидания никто не звал. Но Миллисент не расстраивалась, романы не лежали в сфере её интересов. С самого раннего возраста она была очень амбициозной и самоуверенной и всегда мечтала о том, чтобы её запомнили и чтобы о ней писали в учебниках, а для этого недостаточно быть просто чьей-то женой. Она хотела стать такой же, как Артемизия Лафкин, о которой ей много рассказывал отец. А для этого ей следовало очень хорошо учиться, а потом много работать. Миллисент была готова к этому хотя бы ради того, чтобы утереть нос всем тем, кто над ней смеялся. Быть рыжей, некрасивой, полноватой, да ещё и девочкой никогда не было просто.

Летом после четвертого курса всё изменилось. Перед каникулами она покидала Хогвартс нескладной девчонкой, а в начале пятого вернулась повзрослевшей девушкой с округлыми формами и возмутительно, как считали другие девушки, большой грудью. И неожиданно оказалось, что многие из тех парней, кто раньше и не смотрел в её сторону, теперь просто-таки мечтают сходить с ней в Хогсмид или полюбоваться закатом на Астрономической башне. Но Миллисент это не обрадовало, а разозлило, так как казалось ей очень обидным — где они были все эти годы со своей влюбленностью?! И она, назло всем, еще больше налегла на учебу.

К седьмому курсу Миллисент все-таки научилась получать удовольствие от внимания, адресованного её изменившейся внешности, и все думали, что «красотка Лафкин» сразу после школы выскочит за кого-нибудь замуж. Но все они ошиблись.

Миллисент после школы поступила стажером в Отдел магического транспорта, в Портальный сектор, и начала работать с большой самоотдачей, чтобы реализовать свой план: к двадцати пяти стать главой сектора, не позже тридцати пяти стать главой отдела, к сорока пяти — департамента, а к пятидесяти пяти стать Министром. Надо сказать, что ей удалось даже опередить свой график благодаря покровительству главы Отдела, который был очень неравнодушен к «большим глазам» мисс Лафкин и «обсуждал» с ней по пятницам после работы на диване в его кабинете перспективные планы развития Отдела. Миллисент просто восприняла это как средство достижения поставленной цели.

В двадцать четыре, когда её прямой начальник пошел на повышение и возглавил один из департаментов Министерства, она стала главой Портального управления. В этом же году она завела роман с Роджером Багнолдом, чистокровным волшебником, считавшим себя писателем-драматургом и мечтавшим уехать в Америку, чтобы стать там театральным режиссёром. Этот роман закончился бы так же быстро, как и начался, если бы Миллисент не забеременела.

Родители обоих заставили их вступить в брак. Спустя полгода после того, как теперь уже миссис Багнолд родила близнецов Людвига и Бренду, Роджер Багнолд уехал в Америку и больше не возвращался.

Когда ушел на пенсию глава Отдела, почти ни у кого не было сомнений в том, кто станет его преемником.

В первый рабочий день после родового отпуска Миллисент сразу приступила к работе на новой должности. Беременность еще увеличила и без того значительную грудь миссис Багнолд до пятого размера, сделала более крутыми бедра, но сохранила тонкую талию. И когда новая начальница Отдела магического транспорта, одетая в строгий и элегантный костюм, прошествовала по коридорам Министерства в свой кабинет, практически все встреченные ею мужчины обернулись ей вслед и подумали о том, как в такой одежде она умудряется выглядеть совершенно развратно. Тем не менее для самой миссис Багнолд главным оставалась работа. Она много трудилась сама и заставляла работать подчиненных.

К моменту выборов 1980 года, где на второй срок баллотировался Гарольд Минчум (не особенно популярный ни у светлых, ни у тёмных за свои полумеры и нерешительность), Миллисент уже десять лет возглавляла свой Отдел. Она была известна в Министерстве как очень хороший управленец, умеющий заставить подчиненных работать и способный достигать поставленных целей, а также как человек сговорчивый, которого не сложно убедить в чем-то своем.

Миллисент Багнолд решила участвовать в этих выборах, несмотря на сложную ситуацию в стране. Альбус Дамблдор выступил в её поддержку. Миссис Багнолд заняла пост министра Магии и поддержала процессы Дамблдора против Пожирателей Смерти после Самайна 1981 года. И именно с её подачи 31 октября стало не траурным днем, а всенародным праздником, так как она заявила: «Я отстаиваю наши неотъемлемые права на праздник», которые были встречены громкими аплодисментами граждан.

Двенадцатого августа миссис Багнолд не планировала никаких встреч. Она работала с документами, когда раздался стук в дверь, и в её кабинет вошел Альбус Дамблдор. Мадам министр подняла на него глаза и спросила:

— Приветствую! Что привело тебя, Альбус, сегодня ко мне?

— У меня к тебе, девочка моя, два дела, — сказал Дамблдор.

— Альбус, я уже пять лет как министр Магии, какие, к книзлу, девочки? Сколько раз тебе говорить, в разговорах со мной эти свои штучки брось. Говори прямо, что тебе нужно? — раздраженно произнесла миссис Багнолд.

— Мне нужна некоторая информация из Отдела попечительства и родства, но мне отказываются её там дать, — недовольно сообщил Дамблдор.

— И не дадут, вся информация, которая касается магических детей, строго конфиденциальна, а сотрудники, которые с ней работают, дают клятву о неразглашении, — проинформировала Альбуса Миллисент. — А что ты там хотел узнать?

 — Мне нужна информация о том, почему с меня сняли опекунство Поттера, — сказал Альбус, подумав о том, что скрывать смысла нет, Багнолд просто узнает у сотрудников отдела, чего он от них хотел, если ей будет нужно.

— У тебя украли твоего избранного? — ядовито ухмыльнулась Багнолд. — Доигрался в свои игры.

— Знаешь, дорогая моя, в ноябре-то снова выборы, желающих стать министром много, — с самым невинным лицом произнес Дамблдор, — особенно среди тех, кто очень меня уважает и будет помогать мне во всем, если я поддержу его на выборах.

— Да неужели? — неискренне удивилась Миллисент. — Только нелегко ему придется после выборов, когда вскроются разные совсем не светлые делишки его патрона, а их, мы оба знаем, немало.

— За тобой тоже, дорогая, — сказал Дамблдор.

— Не без этого, — спокойно произнесла Багнолд, — но мои грехи — это так, детские шалости, по сравнению с твоими-то!

— Ладно, хватит! — досадливо заявил Дамблдор, — твоя Макбрайд сказала, что они уничтожают дела, когда дети выходят из их зоны ответственности — это правда? И что, никаких копий не остается?

— Увы, — пожала плечами Миллисент, — а второе какое дело?

— Боунс слишком глубоко копает со своей командой, притормози её! — проговорил Альбус.

— Попробую, — пообещала Багнолд, — по какому делу?

— По пропаже профессора Снейпа, — уточнил Дамблдор.

— Неужели это ты его… — и Миллисент сделала многозначительную паузу и «большие глаза».

— Совсем чокнулась? Зачем мне это? — рассердился Альбус. — Просто, расследуя одно дело, она случайно может копнуть там, где не нужно. Никому не нужно — ни мне, ни тебе!

— Я тебя услышала, Альбус, постараюсь держать это на контроле, — сказала Багнолд, — а ты сам бы не забывал, что в Визенгамоте скоро августовская сессия, а в декабре — очередные выборы председателя МКМ. А то ты тут со своими вечными долгоиграющими планами забываешь про сегодняшние основные обязанности. Это ни к чему хорошему тебя не приведет!