Глава 52. Много разных дел

Конец августа этого года выдался со всеми преобразованиями очень оживленным. Обычно до приезда учащихся в Хогвартсе царила тишина и запустение, но не в эти дни. Луччана Риччарди прибыла в школу для встречи с лордом Селвином по поводу переноса кабинета зельеварения и для беседы с заместителем директора Макгонагалл по вопросу расписания. Вчера она весь вечер трудилась над планом нового кабинета, а сейчас в старом классе в подземельях в ожидании прихода Селвина проводила ревизию лаборатории и хранилища ингредиентов.

Северус к своей работе подходил тщательно, он своевременно подал заявки, и ингредиенты были в комплекте. Оборудование лаборатории тоже было в отличном состоянии, так что тут, если ничего не повредят при переезде, закупать было ничего не нужно. Селвин пришел не один, а с начальником бригады гоблинов-строителей и каким-то молодым человеком, ровесником Луччаны. Она разглядела у него на пальце кольцо Подмастерья. Георг Селвин обратился к Луччане:

— Доброе утро, сеньорита Риччарди. Я к вам с предложением. Вот привел к вам нового штатного зельевара школы, его зовут Морис Пэйн. Но что я думаю — а не взять ли вам его своим ассистентом и учеником? Чтобы подготовить нам собственного мастера, да и вам работать было бы проще?

Судя по удивленному лицу мистера Пэйна, он был не в курсе этой интересной перспективы.

— Морис, — обратился к нему Георг, — согласитесь, что просто тратить год для того, чтобы варить для детей Бодроперцовое и Укрепляющее, — это нерационально. А так за работу ассистентом мы вам назначим зарплату, выделим хорошее жилье, обеспечим питанием. Сеньорита Риччарди закончила Стрегонторе и получила мастерство у Борджиа, вы не смотрите на её возраст. Любой бы в Англии хотел попасть в ученики к такому мастеру.

— А вам, сеньорита Луччана, тоже выгода — Морис будет готовить ингредиенты для уроков, помогать с проверкой письменных работ, следить, чтобы никто не взорвал класс во время уроков. Соглашайтесь оба!

Молодые люди переглянулись. Морис вообще как-то не видел себя в роли преподавателя, но и вопрос получения мастерства для него был бы без такого шанса непростым. Ученичество стоило больших денег, которых у него не было. А тут еще и платить будут. Да он готов ночами зелья варить, а днем учить и учиться самому ради такого шанса. Луччана тоже задумалась. Все равно она тут застряла года на три, а чтобы получить степень магистра, нужны были ученики, которых у нее пока не было. И проверять эссе она не особенно любила. Со всех сторон неплохо: деньги, в конце концов, для неё вообще не важны.

— Я согласна, — сказала Луччана. — Только работать вам придется за троих, сеньор Пэйн, вы к этому готовы?

— Я готов, я работы не боюсь, и называйте меня просто Морис, — сказал Пэйн.

— Отлично! Тогда, будьте добры, ваш план кабинета, сеньорита Риччарди, и расскажите, где бы он должен быть и что нужно будет сделать, чего в этом кабинете нет? — спросил Селвин.

— Во-первых, в кабинете должны быть установлены как минимум шесть мощных вытяжек, поэтому чем ближе к крыше — тем лучше. Во-вторых, в классе должно быть число парт, равное числу учеников. Не пар — а именно учеников. Какие-то зелья они будут варить в парах, но в основном я предпочитаю индивидуальную работу каждого. На парте с одной стороны котел, с другой — ингредиенты и инструменты. У каждого должно быть много пространства. Поэтому кабинет должен быть большой. К нему должна примыкать зельеварня, которой будем пользоваться я и Морис, и отдельное помещение для склада ингредиентов со шкафами с настраиваемыми климатическими чарами. Те, что есть, никуда не годятся. Потому крылья златоглазок пересыхают, а китайская жующая капуста, наоборот, отсырела. И было бы неплохо, чтобы мои покои были тоже где-то рядом, и удобный доступ к столовой.

— Есть такое место, — сказал Селвин.  — На седьмом этаже основного здания, но в Большой зал придется спускаться по движущимся лестницам, тут уж ничего не поделаешь. Но мы планируем вызвать мастера-артефактора, чтобы он разобрался, наконец, с этими лестницами и пропадающими ступеньками — так что все будет в порядке. Идемте посмотрим?

Все они двинулись из подземелий почти на самый верх замка. Помещение класса было совершенно заброшенное, но Георг сказал, что они все равно делали бы ремонт, и это не проблема. По размеру оно подходило идеально. Пришли остальные ремонтники, стали обсуждать устройство вытяжек, а Селвин, Луччана и Морис устроились за какой-то старой партой, чтобы обговорить, что еще нужно закупить.

— Я бы рекомендовал закупить в класс пятьдесят комплектов фартуков, шапочек и нарукавников, — сказал Морис. — Их почему-то никогда не ставят в список покупок к школе, и здесь все варят просто в мантиях. Хорошо бы, если бы это были специальные мантии с защитой, но школьники работают в самых обыкновенных. Они их прожигают, пачкают. Волосы никто не убирает — в общем, безобразие.

— А какого же размера мы купим, когда первокурсник вполовину меньше семикурсника? — уточнил Георг.

— В идеале у каждого должен быть свой комплект. Но директор почему-то не разрешает требовать его покупки, — сказал Морис. — Я спрашивал у профессора Слагхорна, он ответил, что, может быть, из-за цены.

— А сколько они стоят? — спросил Селвин. — Может быть, мы закупим на всех, подарим, а на следующий год, наконец, внесем их в список?

— Цена разная, так же, как и на наборы инструментов. Первокурсники всегда покупают самый дешевый набор за два галеона, а потом жалуются, что приходится часто менять его. На самом деле стоит купить за шесть — он больше и лучше качеством и прослужит почти все семь лет, — рассказал Морис. — Так же и с защитными наборами. Можно купить из ткани с чарами, можно кожаный. От одного галеона до десяти. Двадцать — это уже мантия зельевара.

— Есть что-то среднее, скажем, за пять галеонов? — уточнил Георг.

— Да: фартук будет кожаный, а шапочка и нарукавники тканевые. На самом деле такого будет достаточно. Кто захочет, сам себе прикупит потом подороже, когда оценит удобство, — ответил Морис.

— Как у вас всё странно. Я даже не подумала об этом, спасибо вам, Морис! Мне бы в голову не пришло, что на зельеварение дети приходят просто в форме! — удивилась Луччана. — Надо тогда на задней стенке класса сделать шкафчики, куда каждый повесит свою мантию и положит сумку, чтобы все вещи были в безопасности в случае непредвиденных обстоятельств. И на этот же случай вот этот камин, — и Луччана указала на старый облупившийся камин в стене, — должен быть исправен и связан с медицинским блоком — в школе же есть такой?

— Есть, конечно, — сказал лорд Селвин, который записывал все, что говорили зельевары. — Для первокурсников мы те комплекты книг, которые вы, Луччана, просили, закупили. Когда класс отремонтируют — их принесут в кабинет.

— А что за книги? — поинтересовался Морис.

— Вся серия «Черпачок и котелок», я посмотрела, для старта лучше не придумать, — сказала Луччана. — Мы поговорили с профессором Снейпом, он пообещал поработать над новыми учебниками для каждого курса. Его «Типичные ошибки» так увлекательно написаны, что, думаю, и учебники получатся хорошими.

— О, у нас эту серию и не купить в Англии — повезло первокурсникам этого года. И книги им. И защитные наборы. Нам никто за все семь лет в школе ничего ни разу не подарил, — грустно сказал Морис. — Жаль, что только теперь вы за всё это взялись, лорд Селвин.

— У нас есть в плане поднять вопрос о пересмотре отношения к варке зелий на крови пациента в Визенгамоте. Многих очень взволновал этот вопрос после вашей речи. Вы молодец! Не растерялись, не испугались. Хорошо выступили, — похвалил в свою очередь Мориса Георг.

— Это было бы замечательно, — ответил Морис.

— Сеньорита Луччана, вам нужно посетить Минерву Макгонагалл, а Мориса мы оставим тут для консультаций со строителями. Не стесняйтесь к ним обращаться, если у вас возникнут какие-то вопросы или предложения. Перед обедом мы за вами зайдем, — сказал Селвин, которому надо было проверить, как прошло обновление башни Рейвенкло, и переговорить с Флитвиком.

***

У Флитвика Селвин застал интересную компанию: сам профессор, миссис Диккерсон и какой-то неизвестный Георгу эльф. Они увлеченно обсуждали, как реализовать систему индивидуальных заказов питания.

— Работайте-работайте, — сказал Георг, — я подожду.

— Я считаю, — сказал профессор Флитвик, — что проще сделать заказ еженедельным: скажем, вечером в субботу дети отмечают в своих бланках выбор на каждый день недели. Делать это на каждый день очень сложно для кухни, как правильно заметил уважаемый Пригли.

— А если на неделю — как это можно реализовать? — спросила миссис Диккерсон.

— Я зачарую пергаменты заказа таким образом, что они будут связаны, скажем, с четырьмя досками, которые мы разместим на стенах кухни, — пояснил Флитвик, — и когда ученик будет отмечать выбор блюд, около его имени на доске факультета будет появляться его меню на неделю.

— Если мы будем знать, кто что выбрал, каждый ученик, постучав палочкой по тарелке, должен будет назвать свое имя, — добавил Пригли, видимо, старший эльф по кухне, — и ему с кухни подадут его набор блюд. Это, конечно, немного сложнее для кухни, зато нам придется меньше готовить — мы же будем точно знать, сколько чего нужно. А обычно мы делаем больше, чтобы всем хватило, так как какого-то блюда может оказаться мало и всем не хватит. Зато другое не съедят — и оно идет на выброс. А так жалко выбрасывать, что сделал сам.

— Напишите мне меню на первую неделю, Грейс, — сказал Филиус. — Мы с Пригли поэкспериментируем, как сделать так, чтобы было удобно и детям, и эльфам.

Миссис Диккерсон и Пригли ушли, и профессор Флитвик обратился к Селвину:

— С каким вопросом или делом вы ко мне, Георг?

— Хотел узнать, как прошло обновление в башне Рейвенкло — всё ли удачно? — спросил Селвин.

— Всё просто отлично! Я уже и не помню, когда башня так выглядела! И этот новый вход — просто чудо! Теперь всем детям будет удобно приходить в Большой зал. Они не будут бегать как сумасшедшие по этим жутким лестницам и падать там, ломая ноги и руки, — ответил Флитвик. — Сейчас решу эту задачку, которую мне подкинули ответственные за кухню, и если что-то еще будет нужно — я готов во всём помогать.

— Поскольку теперь входы в общежития факультетов не будут тайной, я бы хотел, чтобы вы их зачаровали таким образом, чтобы в факультетскую башню могли пройти только декан факультета и его студенты, — попросил Георг. — И еще эльфы, которые обслуживают Дом.

— То есть больше никто? А директор? А медиведьма? — уточнил Филиус.

— Никто. В случае необходимости у декана должен быть способ провести того, кто там будет нужен. Ваш Дом Рейвенкло — ваша вотчина. Вы читали подлинник устава Хогвартса? Не тот, что хранится в студенческой библиотеке, а настоящий? — спросил Селвин.

— Увы, самый ранний, что я смог найти, был датирован 1780 годом, — ответил Флитвик.

— Когда все деканы, а вернее главы ДомовHead of House в оригинале - Глава Дома., как правильно вас называть, принесут клятву Хогвартсу, вам не только откроются покои Основателей и их рабочие кабинеты и лаборатории, но и должна стать видимой Башня Основателей — один из секретов Хогвартса, — где располагается библиотека Основателей. Там точно есть оригинал устава. Я предполагаю, что он есть и у директора, но он нам в этом не признаётся. Так вот, согласно различным источникам, которые ссылаются на устав, по правилам Основателей никто из глав Домов никогда не становился директором Хогвартса — знаете, почему? — задал он вопрос профессору.

— Понятия не имею, и мне очень интересно, почему, — заинтересовался Флитвик.

— Потому что глава Дома — это одна из четырех высших должностей в Хогвартсе. Именно главы Домов должны принимать решение по всем ключевым вопросам в школе совместно с попечителями. А директор занимается административной и хозяйственной частью. Приносит списки поступающих, следит за обеспечением учебного процесса и проживания, безопасностью внутренней и внешней — хотя в последнем я не уверен, так как тоже того устава не читал, — рассказал Селвин. — Потому глава Дома — царь и бог для своих студентов, а не директор.

— Когда же все стало не так? — удивился Флитвик.

— Когда Совет волшебников утратил свою исполнительную функцию, передав её Министерству Магии в 1707 году, а себе оставил только законодательную и судебную, преобразовавшись в Визенгамот. А Министерство Магии возглавил один волшебник — министр Магии. Тогда и был скрыт подлинный устав Хогвартса и появилась идея о том, что как министр управляет Англией, так и директор должен стать главой Хогвартса в прямом смысле этого слова. Но мысль эта приживалась долго. Главы Домов не стремились идти в директора, еще помня о своих правах. Первым директором из глав Дома стал Бэзил Фронсак, кстати, глава Рейвенкло, который предшествовал Армандо Диппету, тот стал вторым выходцем из глав Дома, занявшим пост директора. Ну и третий — наш любезный Дамблдор. И за эти полторы сотни лет произошла узурпация прав глав Домов административным директором, а новые главы Домов принимают это как должное, ибо о другом не осведомлены.

— Очень интересно, — задумчиво сказал профессор, — я и все остальные главы Домов, Георг, очень рады, что наконец кто-то обратил внимание на то, что происходит в школе. Я вам больше скажу — как минимум я и Помона были бы только рады, если бы вы стали директором. Но это строго между нами, сами понимаете, как у нас тут пока…

Глава ДМП Амелия Боунс знала, что сегодня ей предстоит крайне неприятная часть расследования по исковому заявлению Блэков — допрос коллег. Начать она решила с главного аврора Уолтера Дженнера, который только что пришел к ней в кабинет.

— Уолтер, я вызвала тебя не как коллегу, а как свидетеля по делу, которое сейчас мы расследуем. Если желаешь, можешь вызвать адвоката, — сказала Амелия.

— Обойдусь, — ответил Дженнер, — у кого совесть чиста — тому адвокаты ни к чему.

— Уолтер, с какого года ты занимаешь пост главного аврора? — уточнила мадам Боунс.

— С 1979, когда Грюму ногу оторвало и глаз выбило, меня и назначили на его место, — сказал Дженнер.

— Ты помнишь дело Сириуса Блэка? — задала вопрос Амелия.

— Конечно, помню, кто его не помнит. Предательство Поттеров, убийство маглов. Дело было громкое, — ответил Дженнер.

— Ты принимал участие в его аресте? Допросах? Давал показания в суде? — уточнила Амелия.

— Я его не арестовывал, не допрашивал и в суде не был, — ответил Дженнер.

— Вот в этом документе, который называется «Приказ о задержании до выяснения обстоятельств», указаны исполнители: авроры Метью Шварц, Уильям Харрис, Герберт Уотсон и Райан Ким. И стоит твоя подпись. Проверь, пожалуйста — это ты подписывал?

— Да, это моя подпись. Да в чем дело-то? — забеспокоился Дженнер.

— Пока не могу тебе сказать. Эти авроры до сих пор работают в Аврорате?

— Да, работают, — ответил Дженнер.

— Энтони и Дермонт, — обратилась Амелия к Ньюболду и О'Нейлу, — будьте добры, приведите к нам этих господ авроров сейчас сюда в кабинет.

— Я попрошу тебя, Уолтер, сидеть тихо и не вмешиваться, когда я буду задавать вопросы твоим людям, я потом тебе все объясню, — сказала Амелия.

Метью Шварц, Уильям Харрис, Герберт Уотсон и Райан Ким оказались на месте и пришли в кабинет главы ДМП, где их усадили в рядок на длинный диван.

— Господа авроры, вы помните, как первого ноября 1981 года производили задержание Сириуса Блэка? — спросила мадам Боунс.

— Помним, — ответил за всех Уильям Харрис, — такое забудешь. Блэк этот сумасшедший. Глаза безумные, и всё только твердил: «Это я виноват, это я виноват».

— Вот вы его задержали, а дальше что с ним сделали? — уточнила Амелия.

— Как что? В Аврорат привезли и сдали в камеру предварительного заключения, — сказал Метью Шварц.

— А почему не оформили протокол задержания? Не внесли в журнал передачу его в камеру предварительного заключения? — продолжала мадам Боунс.

— Не может такого быть! — возразил Райан Ким, — мы всегда всё делаем по протоколу. Если бы один кто-то и мог забыть, но нас-то было четверо!

— И что с того, если протокола нет, нет записи о нем в журнале учета документов, нет записи в журнале учета задержанных — вообще ничего нет! — ответила Амелия. — Кто-то из вас еще когда-то сталкивался с Блэком после его задержания? На допросах, в суде, при конвоировании в Азкабан?

— Нет, — ответили все, как один.

— Возвращайтесь в отдел и никому ничего не рассказывайте — это в ваших интересах. Ваш начальник придет и скажет вам, что делать дальше. Свободны, — отпустила авроров Амелия.

— Может быть, теперь ты мне разъяснишь, Амелия, что происходит? — попросил Дженнер.

Амелия молча передала ему исковое заявление Блэков и все выписки, которые они вчера сделали в архивах.

Дженнер все внимательно изучил и спросил:

— Как такое могло произойти? Он же был наш коллега! А его без суда и следствия бросили в Азкабан! Но что-то же с ним тут происходило в Аврорате! Кто-то же хоть что-то должен помнить!

— Я пришлю к вам в отдел эксперта-менталиста. Он изучит воспоминания за тот день у этих авроров — я предполагаю, он найдет затертые участки памяти.

— Хорошо! Давай знаешь кого еще вызовем — Медогана Скоулджа, он в отделе расследований Аврората точно больше пяти лет работает; может, что-то вспомнит.

Скоулдж подошел через пять минут. На вопрос, не помнит ли он что-то о нахождении Блэка в Аврорате, тот неожиданно ответил утвердительно:

— Помню, как не помнить — странно всё это было, — ответил Скоулдж.

— Что именно странное было? — уточнила Амелия.

— Его в отдел расследований сразу с задержания привезли и в допросной заперли, но туда никого не пускали. Вот кто не пускал — не помню. По-моему, Лонгботтом. Потом приехал Дамблдор, почему-то с Грюмом, и они туда зашли — без следователя, без адвоката. А вот что дальше было — не знаю. Рабочий день кончился, а они так и не вышли, а я ушел, — закончил рассказ Скоулдж.

— Спасибо вам большое, Медоган. Вы согласны дать об этом письменные показания? Не отвечайте сразу, вот бумаги — просмотрите и подумайте, — сказала Амелия. Дженнер передал ему все, что только что прочел сам.

— Я подпишу, — сказал Скоулдж, — никто такого не заслуживает.

Все спасители Регулуса спешили, как могли, и собрались у его кровати уже через двадцать минут. Дракон сказал, что слишком много народу, и отослал Рудольфуса к жене, велев пока ей ничего не рассказывать; Антонина — к Корвусу, наоборот, чтобы все рассказал. Рейнард пошел обрадовать Барти, с которым Рег жил и дружил в Хогвартсе. Монтермар достал «Последний шанс» и передал его Северусу, который попросил Раба приподнять немного Блэку голову, и стал осторожно его вливать ему в рот, массируя горло, чтобы зелье прошло внутрь. После чего Северус наложил на Регулуса несколько видов диагностических чар и сказал:

— Результат странный, но это, видимо, потому, что он пробыл несколько лет в стазисе. Судя по физическому состоянию — он выкарабкается, тем более с таким-то зельем. Меня тревожит отсутствие мозговой активности. Я не знаю, как стазис влияет на мозг человека, таких исследований не встречал. И точно никто не экспериментировал с таким длительным сроком нахождения под чарами. Думаю, что нужно ждать, придет он в себя или нет. Что будем делать с родственниками?

В этот момент, наконец, добежал до башни, забыв о домовиках, Барти. Он совершенно запыхался и не мог и слова сказать, только упал на колени на пол у кровати, взял руку Регулуса и прижал к своей щеке:

— Жив! Ты жив, зараза! — прохрипел он, — я пять лет назад тебя похоронил, друг!

Северус прищурился, снова провел какую-то диагностику и сказал Барти:

— Ну-ка, еще с ним поговори!

— Я так рад! А как уж будет рада твоя мама! Даже Сириус здесь! Представляешь — он стал совсем нормальный, грустит о тебе!

— Есть отклик! — радостно сказал Северус! — Мозг не умер! Можно звать Блэков!

Через десять минут у изголовья Регулуса рыдала Вальбурга, с другой стороны на коленях стоял Сириус, а в ногах с двух сторон сидели Бэлла и Нарцисса. Все были поражены такой неожиданной радостью. Потом все вышли, оставив там одну мать, которая уже знала, что от такого зелья сын все равно проспит день или два, но не могла оставить его снова одного. А все Блэки потребовали подробностей. Монтермар позвал всех посмотреть в Омуте памяти, а то рассказывать долго.

После просмотра сражения с инфери Сириус и Бэлла страшно обиделись, что их не взяли с собой.

— Дорогая, ну как бы ты себе представляла заплыв и прыжки по скалам в юбке? И потом, нас и так было там достаточно! — ответил жене Рудольфус. — И теперь у тебя есть малышка Роза, ты не можешь уже бегать и драться, где и с кем тебе захочется!

— Но меня-то точно могли взять! В другой раз, когда пойдете с кем-то биться, уж не забудьте позвать! — сказал Сириус.

— Сражений пока не намечается, — ответил Монтермар, — а дел много. Давайте вернемся к тому, чем занимались до сегодняшнего утра. Время не терпит!

В этот момент в кабинете появился Люциус Малфой, держа в одной руке свой рабочий портфель, а в другой — клетку с крысой, накрытую платком.

— Господа! Питер Петтигрю доставлен к вашим услугам! Я специально его накрыл, чтобы он не увидел, кого не нужно, — с нажимом сказал Люциус и посмотрел на Блэка и всех остальных азкабанцев. — У вас тут в замке имеются камеры?

— У нас тут все имеется, — посмеялся Дракон, — и камеры, и пыточные на любой вкус. Бехар! У нас появился военнопленный, организуй в подземельях камеру. Люциус и Северус, отправляйтесь в темницы, а я тут пару слов скажу тем, кто остался. — И он выразительно посмотрел на Сириуса, который явно хотел первым пойти и поговорить с Петтигрю.

— Сириус, — сказал Монтермар, когда крысу унесли, — вы не можете с ним сейчас разговаривать — вы же в Азкабане! А если он потом на суде скажет что-то лишнее! И это касается всех, кто тут нелегально, — закончил Дракон, потом взял что-то из ящика стола и вышел из кабинета.

— Сириус, — сказал Рудольфус, — думаешь, нам всем не интересно, что тогда случилось, в ту ночь? Но сейчас действительно нельзя.

Сириус нехотя сдался, но потом вспомнил о том, что у крестника есть мантия-невидимка, и он вполне может ей воспользоваться.

***

Подземелья замка были глубокими и темными — никаких, даже маленьких, окон. Тусклый свет давали только факелы с магическим огнём. Камера, куда всех доставили эльфы, представляла собой голые каменные стены и деревянный топчан, на который и поставили клетку с крысой.

— Превратите его в человека, — распорядился Дракон, доставая из кармана что-то вроде металлической пластины.

Северус открыл клетку, вынул оттуда то ли спящую, то ли оглушенную крысу и положил её на топчан. Направив на нее палочку, он сказал:

— Оморфус Гомине!

Крыса стала стремительно расти, и вот на её месте оказался невысокий полный человек, в лице которого даже в человеческом виде было что-то крысиное. Монтермар подошел и защелкнул на его руке пластину, что он держал, в браслет.

— Антианимагический браслет, — пояснил он, — не хватало нам потом по всему острову за крысой гоняться.

— Энервейт, — бросил в Петтигрю заклинание Люциус, чтобы тот пришел в себя.

Питер резко сел, схватился за голову, потом огляделся вокруг, пытаясь понять, где он, и только тогда заметил в полумраке троих мужчин.

— Северус! Малфой! И… простите, не имею чести знать?

— Вам и не нужно, мистер Петтигрю, главное — я вас знаю. И очень хочу задать много интересных вопросов!