Глава 43. Кто-то празднует, а кто-то даёт показания

Дома ждали хорошие новости. Проснулся Блэк, долго плакал и извинялся перед матерью, потом спросил про крестника. Вальбурга позвала Харри, Блэк снова плакал, обнимал мальчика и просил прощения, что бросил его в ту страшную ночь. Сириус рассказал матери, что не был хранителем тайны Фиделиуса и не предавал Поттеров, а это был предатель Питер Петтигрю, за которым он и погнался. Что никаких взрывов с убийством маглов он не устраивал. Бомбарду кинул Питер, чтобы отвлечь внимание, потом превратился в крысу, так как он анимаг, и сбежал.

«Пора расставить все точки над и», — решила Вальбурга и показала ему материалы с Джерси, предварительно напоив Успокоительным. Блэк был просто потрясен: он сидел в Азкабане четыре года, а его якобы погибший лучший друг счастливо жил со своей семьей на уютной вилле и общался с Дамблдором. Весь мир Сириуса рушился. А когда мать рассказала, как родители поступили с его крестником, он от потрясения перешел к страшной злобе. Вальбурга сказала, кто его вытащил из Азкабана и зачем. И поскольку его даже не судили и против него нет никаких улик, процесс его официального освобождения будет быстрым. Но, чтобы Дамблдор ему не навредил до процесса, его было решено из Азкабана забрать до суда.

Почему они думали, что он может навредить? Потому что у него в голове обнаружили ментальное вмешательство Дамблдора, создавшее у него ложное представление о его семье, которое Дракон с поддержкой Магии у него удалил. Также леди Блэк рассказала о планах Дракона по восстановлению магических традиций в Англии мирным путем, без ущерба, а скорее, с полной поддержкой маглорожденных. И что она, Вальбурга, пообещала Магии виру, что Сириус будет служить делу Дракона за содействие в его освобождении, вторую — за помощь «в прочистке мозгов» — что род Блэк поможет основанию двух новых родов и восстановлению одного старого. Сириус все внимательно выслушал и сказал, что он не возражает, но хотел бы сам отомстить Питеру и Джеймсу. На вопрос, а что с Люпином, Вальбурга ответила, что она не знает, он не приходил и не писал ей.

После такого трудного разговора в голове у Сириуса мысли бились одна о другую в поисках порядка. Главное, что осознал Блэк, что его друзья — предатели, Дамблдор — бородатая сволочь, которая влезла ему в голову в детстве, а взрослого упекла в Азкабан и бросила его крестника на растерзание злобным маглам. Этого пока ему было достаточно. Мать напоила его куриным бульоном и зельями. Дракон настоятельно рекомендовал, кроме укрепляющих от Северуса, дать ему еще Розовую Грёзу, как он проснется, и еще принимать её девять дней после.

Вальбурга была почти счастлива. Омрачало ее то, что Орион так и не увидит старшего сына, взявшегося за ум, и что судьба Регулуса так и осталась неизвестной.

***

К вечеру в замок прибыли лорды Малфой, Селвин, Нотт, а также Корбин Яксли, Этан и Леонард Эйвери, Уолден Макнейр и Торфинн Роули — все, кто был на том ужине, где они поклялись хранить в тайне информацию о Великом Драконе, и очень хотели повидаться с освобожденными из Азкабана. Люциус передал шкатулку с дневником Лорда Дракону, тот сказал, что потом объяснит, зачем он ему, а сейчас все отправляются на яхту, где состоится праздник.

На самой большой открытой палубе, где был накрыт стол (благо ночь была тихой и теплой), прибывших уже ожидали Северус, Харри, Анхелика, Луччана, лорд Лестрейндж, и даже Вальбургу удалось уговорить прийти. Там также были Рудольфус, Рабастан и Беллатрикс Лестрейнджи, Рейнард Мальсибер, Барти Крауч, Августус Руквуд и Антонин Долохов, стараниями домовиков приодетые согласно мероприятию. Встреча друзей была бурной. Все по десять раз переобнимали друг друга, забывая, с кем уже обнимались, а с кем нет, затем расселись вокруг большого стола. Дракон встал и сказал:

— Я очень рад, что сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать успех нашего первого шага на пути к большой цели. Таких шагов еще будет много, у каждого из вас будет возможность их делать вместе. Только общими усилиями мы сможем направить общество Магической Британии по верному пути. Я пью за вашу дружбу, за наш союз и достижение общей цели! Cheers!

Все мужчины встали и дружно ответили своими сheers на спич Монтермара. Далее все приступили к еде, а лорд Селвин, закусывая, рассказывал, как прошел совет.

— Стоит попросить у Георга воспоминания, чтобы просмотреть в Омуте памяти и тщательно проанализировать весь ход совета и поведение Дамблдора, — сказала Вальбурга Дракону.

— Обязательно сделаем, — ответил Монтермар.

По мере течения праздничного ужина с увеличением количества тостов разговоры с тихих и церемонных начали переходить на шумные и веселые.

— А танцы будут? — громко спросил Харри, который в этот раз не скучал, переместившись со своего места рядом с Анхеликой на позицию между дядей Рабом и дядей Барти (так велел себя называть Крауч, объяснив, что он тоже наполовину Блэк), которые ему рассказывали всякие смешные истории из своего детства.

— Какой праздник без танцев, — поддержал его Долохов.

До этого над яхтой тихим фоном звучала классическая музыка из магловской стереосистемы. Один из матросов, поставленный ею управлять, поинтересовался у Антонина, с чего начать?

— С мазурки! Разрешите, леди, вас пригласить на этот танец, — обратился он к Вальбурге, и она не отказала. Другие пары составили Мальсибер и Анхелика, Этан Эйвери и Луччана, Рудольфус и Бэлла, давно забывшие, как это в жизни бывает.

После мазурки Люциус попросил контрданс, на который пригласил Бэллу, Анхелика танцевала с Северусом, Вальбурга с Корвусом, а Луччана с Рейнальдом. Потом Луччана сказала, что будет «белый» вальс, и, видимо, собралась пригласить Северуса, но не успела: его ангажировала Вальбурга, тогда она пригласила Барти, Анхелика — Мальсибера, а Бэлла — Руди.

Танцевали все красиво, но Харри такое дело не понравилось. Эти танцы он посчитал скучными, и ему там не было места, о чем он пожаловался дяде Раби. Рабастан сказал, что сейчас решит эту проблему, попросил после вальса Morris. Сбросив сюртук, оставшись в брюках и рубашке, он сказал, что «танцуют все мужчины», и наколдовал платки себе и Харри. Все последовали его примеру, кроме Дракона, который обещал, что после этого танца он тоже что-нибудь изобразит. Танцевали все весело. Харри старался повторять движения за Рабастаном, и у него неплохо получалось, так как сам танец был простой.

Потом Монтермар пригласил Анхелику на испанский танец, все прихлопывали в такт музыке, а Мальсибер нервно постукивал пальцами по столу. На этом танцы решили завершить, время было уже позднее, но Харри сказал:

— А песню? Отец, в конце всегда должна быть песня!

— Давай-ка мы споем, — сказал Раби, подмигнув Северусу, Барти и Рейнальду. — Oak, Ash and Thorn.  Исполняется для Харри!

И они запели:

Of all the trees that grow so fair, Old England to adorn,

Greater are none beneath the Sun, than Oak, and Ash, and Thorn

Sing Oak, and Ash, and Thorn, good Sirs (All of a Midsummer morn!)

Surely we sing no little thing, in Oak, and Ash, and Thorn!

Oak of the Clay lived many a day, or ever Aeneas began;

Ash of the Loam was a lady at home, when Brut was an outlaw man;

Thorn of the Down saw New Troy Town (From which was London born);

Witness hereby the ancientry of Oak, and Ash, and Thorn!..

Песня летела над океаном, ярко светили звезды, большая лунная дорожка уходила за горизонт. Настроение у всех было отличное, но пора было по домам, так как завтра всех ждали дела…

После заседания Попечительского совета Дуэйн Бёрк прямиком отправился к Амелии Боунс, чтобы поделиться интересными новостями. Кузина была на месте и с интересом выслушала его рассказ, а потом сказала:

— Это хорошо, что Снейп жив и в порядке. Чего-то такого мы и ожидали от Дамблдора, когда собирали о нём сведения. Есть в этом одна любопытная деталь.

— Какая же? — поинтересовался Бёрк.

— Ты говоришь, его интересы представлял Дитер Йоган Кернер, глава «Kerner&sons»? — уточнила Амелия.

— Да, сам удивился, — ответил Дуэйн.

— Я вчера тоже имела удовольствие видеть в своем кабинете их представителя, но только одного из сыновей, Курта Кернера. Он представляет интересы леди Блэк по делу о попытке проникновения в Блэк-хаус, — рассказала мадам Боунс.

— И кто же тот самоубийца, который решил взломать эту кровавую крепость? — спросил с удивлением Дуэйн.

— Не поверишь — Дамблдор. И у меня есть показания авроров, их память о происшествии, а также письменные показания гоблина, управляющего делами рода — все они при этом присутствовали, — сказала Амелия. — Завтра в одиннадцать утра Дамблдор вызван для дачи показаний. Вот сижу думаю, как бы себя обезопасить от больших неприятностей, которые может принести это маленькое дело.

— Настаивай, чтобы Дамблдор пригласил своего адвоката; если будет отказываться, зови саму Багнолд. Обосновывай тем, что Альбус — лицо государственное, и его допрос ты не будешь проводить без должного наблюдения, — дал совет Бёрк. — А показания авроров и выемки памяти не могут случайно потеряться или измениться?

— Не могут, Кернер снял копии показаний, которые попросил меня заверить, а также запечатал сосуды с памятью. Они сейчас хранятся в моем сейфе, если завтра их там не окажется — крайней буду я, — сказала Амелия, — а Багнолд и Дамблдор будут только рады поспособствовать назначению своего человека на моё место.

— Кто-то еще знает об этом? — уточнил Дуэйн.

— Только я и адвокат. Авроров уже не было, когда я запирала всё в сейф, — ответила мадам Боунс.

— Тогда до утра всё доживет, можешь не волноваться. Хотел бы я тоже поприсутствовать, но, увы, нет повода напроситься. Предлагаю обмен — я сброшу тебе воспоминания о сегодняшнем совете, а ты мне о завтрашнем допросе. Потом вместе подумаем обо всем.

— Договорились, брат, — сказала Амелия, которая предчувствовала завтра большой скандал.

Лили с детьми сегодня окончательно перебралась в родительский дом. Здесь было спокойнее и гораздо удобнее. Роберт мог играть в саду, не выходя на улицу, а сама она — покачивать коляску с Рози, сидя на лавке. Утром она закупила продуктов на несколько дней, и Тильди занималась подготовкой ужина, а Лили размышляла.

Амелия Боунс пришла к Миллисент Багнолд с самого утра, как только узнала, что госпожа министр появилась у себя в кабинете.

— Амелия, доброе утро! Что-то случилось? — поинтересовалась госпожа министр.

— И да, и нет. Я должна посвятить тебя в некоторые важные вопросы, которые могут нанести ущерб тебе лично, Министерству и Англии в целом, если это выйдет на международный уровень.

— Очень внимательно слушаю тебя, — собралась сразу Багнолд.

— Дело о таинственных ворах-невидимках раскрыто ДМП, но закрыть его с полученным результатом, а тем более обнародовать его мы не можем, — произнесла мадам Боунс.

— В чем там дело? — поинтересовалась Миллисент.

— Не было никаких воров-невидимок. Вообще воров не было. Это род Поттер провел ритуал призыва. Все вещи, что исчезли у граждан магической Британии, были ранее украдены у этого рода, — сообщила Амелия.

— А обнародовать почему не можем? — не совсем поняла Багнолд.

— Большая часть имущества была призвана из кабинета директора Хогвартса, а остальное находилось у членов его «Ордена Феникса». Я могу вызвать любого из потерпевших и потребовать объяснений, как к нему попали вещи Поттеров. Только что-то мне подсказывает, их ответ тебе не понравится, — сказала глава ДМП.

— И что делать? — спросила Миллисент.

— Ничего. Если никто не вспомнит об этой истории, а у нас все быстро забывается, то просто забыть об этом, но тебе следует потребовать объяснений от Альбуса. А заодно попросить предъявить Гарри; если потом выяснится, что Гарри нет, то это будет такой скандал, который внесет тебя в историю, перекрыв все хорошее, что было за время твоей работы, — дала совет Амелия. — Но это еще не всё. Сегодня в одиннадцать утра Альбус Дамблдор будет давать показания по факту попытки незаконного проникновения в Блэк-хаус.

— Он действительно это сделал? — крайне удивилась госпожа министр.

— Да, — коротко ответила мадам Боунс.

— Не знаю, что на него нашло, но, может, как-то замять это дело? — поинтересовалась Миллисент.

— Не получится, — вздохнув, ответила Амелия. — Он проделывал это при трех свидетелях: двух аврорах и гоблине, управляющем делами рода Блэк. Они уже дали вчера показания, и их заверенные копии хранятся у адвоката, представляющего интересы леди Блэк.

— Значит, надо надавить на адвоката! — сказала Багнолд.

— На такого не надавишь. Интересы Блэков представляет «Kerner&sons»; я думаю, не нужно объяснять, кто они такие? — уточнила мадам Боунс.

— Ради Мерлина, за что мне все это! — вскричала госпожа министр, — профессор пропал, дементоры исчезли, Дамблдор, похоже, слегка не в себе, потому как нормальный человек ни за что и никогда не полезет в дом к Блэкам.

— Не просто в дом к Блэкам, а в дом, отданный под охрану гоблинов, на котором стояли чары Гринготтса, так как леди Блэк отсутствует в стране, — добила Миллисент Амелия.

— И что делать? — спросила Багнолд.

— Я хочу, чтобы ты присутствовала на допросе как официальное лицо. Сошлемся на то, что Альбус как главный чародей Визенгамота является одним из первых лиц страны, потому ты должна быть в курсе происходящего, — ответила глава ДМП.

— А что нам это даст? — задала вопрос госпожа министр.

— Как минимум, если будет нужно, ты сможешь остановить Альбуса от еще больших глупостей, меня он точно не послушает. «Kerner&sons» — не те ребята, которые будут шутить, их авторитетом не задавишь. Они просто развернутся и подадут иск в МКМ, дав показания, что у нас тут творится произвол.

— Да, в этом ты права... Во сколько, ты говоришь, в одиннадцать? Я буду! — пообещала Миллисент. — Спасибо, что предупредила!

— Не за что — в одной лодке плывем! — сказала Амелия и отправилась к себе.

Госпожа министр пришла в кабинет главы ДМП за десять минут до одиннадцати. Ровно в одиннадцать появился Курт Кернер с кожаной папкой под мышкой и каким-то интересным металлическим чемоданчиком в руке. Он был размерами где-то 6 дюймов толщиной, 12 шириной и 18 высотой, сверху имел удобную ручку.

— Добрый день, а где же господин Дамблдор? — поинтересовался адвокат.

— Должен быть с минуты на минуту, — ответила Амелия, хотя понятия не имела, явится ли он вообще.

Дамблдора пришлось ждать целых пятнадцать минут, и он вошел в кабинет без стука с таким видом, как будто его оторвали от важных государственных дел по пустякам.

— Начнем, — проговорила Амелия, — запись протокола будет вести старший следователь ДМП Ругхарт. Господин Дамблдор, как вы можете объяснить факт совершения вами попытки проникновения на территорию частной собственности, а именно попытку вскрытия двери лондонской резиденции рода Блэк?

— Мне кажется, здесь произошло очевидное недоразумение, — уверенно сказал Альбус, — господа авроры неправильно поняли мои действия. Я не вскрывал дверь в особняк, а стучал в неё.

— Госпожа глава ДМП, госпожа министр, я предлагаю для прояснения этого вопроса просмотреть воспоминания свидетелей, — заявил Курт Кернер.

Он положил плашмя на стол свой чемоданчик и поднял вертикально его крышку, изнутри похожую на зеркало; в другую половину был вмонтирован небольшого размера Омут памяти.

— Это новая разработка проекционного Омута памяти, которая позволяет просматривать воспоминания без погружения и сразу нескольким людям, — сказал адвокат. — Прошу дать мне флаконы с изъятыми воспоминаниями, — обратился он к мадам Боунс.

— Они могут быть фальсифицированы! — заявил Дамблдор.

— Не могут, — ответил Курт Кернер. — Они были изъяты с добровольного согласия свидетелей и в их присутствии запечатаны мною и главой ДМП одновременно.

Он взял оба флакона в руки и показал министру: 

— Прошу вас убедиться, что восковая печать не имеет следов нарушения.

Багнолд их осмотрела и, подтвердив, что не видит следов нарушения печати, вернула их адвокату. Тот вскрыл один из них и вылил воспоминание в Омут, который спроецировал его на вертикальную зеркальную поверхность. Получилось подобие мини-кинотеатра. При просмотре было явно видно, что фигура в черном плаще и капюшоне именно накладывает заклинания на дверь, потом разворачивается по требованию авроров, а когда прилетает Патронус министра, снимает капюшон, под которым оказывается Дамблдор.

Воспоминание закончилось. Адвокат проговорил:

— Настаиваю и на просмотре второго, чтобы было видно, что они идентичны по содержанию, но видимы с разных ракурсов, что дополнительно подтвердит их подлинность, так как такая ювелирная подделка просто невозможна.

— Нет необходимости, — сказал Дамблдор. — Хорошо, я признаю, что накладывал заклинания на дверь — но это была проверка! Я хотел переговорить с Вальбургой по общему для нас вопросу, но она не отзывалась, я волновался, что с ней что-то случилось.

— Одну минутку, — сказал Курт Кернер, — будьте добры, все посмотрите, как я извлекаю обратно просмотренное воспоминание и снова его запечатываю. Прошу главу ДМП наложить сверху свою магическую подпись. Спасибо! Теперь далее.

Адвокат извлек из папки фиал с другим воспоминанием и пергамент к нему.

— Здесь, — он указал на фиал, — показания моей клиентки леди Вальбурги Ирмы Блэк, которая в данный момент проходит лечение в одной из клиник Швейцарии. Они запечатаны подписью магистра менталистики Фритца Эриха Зайделя, который их и извлек. Вот этот пергамент — его показания об их подлинности, — и адвокат передал его Амелии, — прошу к просмотру.

Курт Кернер вылил воспоминания в Омут, который воспроизвел изображение прекрасно выглядящей Вальбурги Блэк; казалось, она даже помолодела:

— Добрый день, уважаемые дамы и господа. Я, леди Вальбурга Ирма Блэк, магией клянусь, что всё произнесенное мной сейчас будет являться правдой, только правдой и ничем, кроме правды. Люмос-Нокс. Я более чем уверена, что Альбус Дамблдор будет заверять вас, что он проверял надежность защиты моего дома или волновался о моем здоровье. Но это всё будет наглой ложью. Мы с этим господином не родственники, не друзья и даже не хорошие знакомые. Скорее, даже враги. Я не видела его около четырех лет, не состою с ним в переписке или каком-либо другом способе связи и никаких общих дел не имею. Он предпринял попытку именно проникновения в мой дом явно с каким-то злым умыслом, иначе для чего было его вскрывать в отсутствие хозяйки. Как матриарх древнейшего и благороднейшего дома Блэк я, леди Вальбурга Ирма Блэк, находясь в своем праве, требую наказать безродного господина Дамблдора в соответствии с законами Магической Британии. У меня всё.

Изображение развеялось. Амелия и Миллисент просто не знали, что сказать, но адвокат дал им время собраться с мыслями, возвращая воспоминания обратно в фиал, запечатывая его и убирая.

— У нас также имеются письменные свидетельские показания уважаемого Богрода, управляющего делами рода Блэк в Гринготтсе, который также присутствовал на месте происшествия. Будем зачитывать? — обратился сразу ко всем Курт Кернер.

— Не нужно, — мрачно сказал Дамблдор. — Все это какая-то международная провокация против Англии. Я одно из первых лиц государства, мне же предъявляют обвинения, как вору-домушнику. Вы считаете это нормальным, госпожа министр?

— Нет, я не считаю нормальным, когда верховный чародей Визенгамота, который послезавтра должен председательствовать на его августовской сессии, обвиняется в мелком преступлении, которое он совершил. Или все же не совершал? Альбус, я хочу получить прямой ответ, — сказала Миллисент, глядя на него. Переносить разбирательство в МКМ заранее проигрышного дела она совсем не хотела, чтобы Англия в лице верховного чародея не стала посмешищем перед всем магическим миром.

— Мы можем обратиться за рассмотрением этого дела в суд МКМ ввиду того, что обвиняемый занимает в своей стране высокий пост, и мы не можем получить тут справедливое решение, — предложил Курт Кернер. — Каков будет ваш ответ, господин Дамблдор? Признаете ли вы себя виновным в этом правонарушении?

«Шах и мат, — подумал Дамблдор. — Идти в суд МКМ — гарантированно лишиться звания его председателя, признать вину здесь — ну, небольшой позор перед теми, кто здесь, он и не такое в своей жизни переживал. Зато он может настаивать на конфиденциальности информации, тогда никто ни о чем не узнает. Это даже не преступление, так, мелкое правонарушение, присудят ему штраф, ну и пусть. А эти Кернеры, что они вообще делают в Англии, почему он второй день на них натыкается? Надо выяснить этот вопрос!»

— Я признаю себя виновным в этом правонарушении в том случае, если все здесь присутствующие поклянутся в сохранении конфиденциальности происходящего, — произнес Дамблдор, жестко глядя в глаза адвоката.

— Нет проблем, у нас нет заинтересованности в огласке, — сказал Курт Кернер.

Адвокат, министр, глава ДМП и Питер Ругхарт, который вел протокол, произнесли соответствующую клятву.

— Теперь я снова повторяю свой вопрос, — проговорил Курт Кернер, — признаете ли вы себя виновным в этом правонарушении, господин Дамблдор?

— Я признаю себя виновным в этом правонарушении, — ответил Альбус.

— Поскольку законодательство Магической Британии установило максимальное наказание по этому вопросу в виде компенсации пострадавшей стороне в сумме одной тысячи галеонов и двухсот часов общественных работ, принимая во внимание добровольное признание вины, я настаиваю на взыскании в пользу рода Блэк пятисот галеонов и назначении ста часов общественных работ. Так как по этому делу есть требование о конфиденциальности, прохождение работ предлагаю проводить по основному месту службы господина Дамблдора — в Хогвартсе. Надзирающим за исполнением назначить председателя совета попечителей, и тогда его одного придется поставить в известность.

— Я категорически возражаю! — воскликнул Дамблдор.

— На данном этапе вы не можете возражать, вы уже признали свою вину, назначение наказания к вам не относится, — сказал адвокат. — Госпожа министр, уверяю, что Хогвартс в этом деле лучший выбор. Мы же не заставим верховного чародея подметать Диагон-аллею или мыть стены в Атриуме Министерства?

— Я согласна с господином Кернером, — подтвердила Миллисент Багнолд.

— Я также не вижу причин возражать, — проговорила Амелия Боунс.

— На этом разбирательство по делу считаю законченным. Род Блэк ждет от вас, господин Дамблдор, денежную компенсацию. Дамы — было приятно с вами работать. До новых встреч! — сказал Курт Кернер, собрал свои вещи и отбыл из кабинета.

— Альбус, а ты сейчас идешь в мой кабинет, у меня есть к тебе ряд ОЧЕНЬ ВАЖНЫХ ВОПРОСОВ! — сказала ледяным тоном госпожа министр.

=======

Дуб, Ясень и Тёрн - три волшебных дерева фейри.